Текст книги "Ресторан в конце Вселенной"
Автор книги: Дуглас Ноэль Адамс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Глава 19
Одной из основных причин продаваемости совершенно замечательной книги «Путеводитель по Галактике для автостопщиков», помимо ее относительной дешевизны и того факта, что на ее обложке большими приятными для глаз буквами написано «Без паники!», является ее краткий и местами весьма точный глоссарий. Статистические данные, касающиеся геосоциальной природы Вселенной, например, аккуратно помещаются между страницами девятьсот тридцать восемь тысяч двадцать четыре и девятьсот тридцать восемь тысяч двадцать шесть. Чрезмерно упрощенный стиль, в котором они изложены, отчасти объясняется тем, что редакторы, стремясь уложиться в сроки публикации, скопировали эту информацию с обратной стороны пакетика с сухим завтраком, наспех украсив ее несколькими сносками во избежание судебного преследования по непостижимо запутанным галактическим законам об авторском праве.
Было бы интересно заметить, что впоследствии другой, более хитрый редактор отправил книгу в прошлое через временную деформацию, а затем успешно подал в суд на компанию, производящую сухие завтраки, за нарушение тех же самых законов.
Вот пример:
Вселенная: немного полезной для жизни информации.
1. Площадь: Бесконечна.
Путеводитель по Галактике для автостопщиков предлагает такое определение слову «бесконечный».
Бесконечный: Больше, чем самая большая вещь на свете, и не одна. Гораздо, гораздо больше, реально беспредельный, совершенно сногсшибательного размера, как говорится «ни хрена себе здоровенный!». Бесконечность так громадна, что в сравнении с ней сама громадность выглядит очень мелко. «Гигантский» умножить на «колоссальный» и умножить на «потрясающе огромный» – примерно так мы бы объяснили это на концептуальном уровне.
2. Импорт: Нет.
Невозможно импортировать что-либо в место, площадь которого бесконечна, поскольку ввозить просто неоткуда.
3. Экспорт: Нет.
См. «Импорт».
4. Население: Нет.
Известно, что существует бесконечное количество миров, хотя бы просто потому, что есть бесконечное пространство, в котором они могут находиться. Однако не все из них населены. Таким образом, должно существовать конечное количество населенных миров. Любое конечное количество при делении на бесконечность дает такой ничтожный результат, что не стоит и внимания, поэтому среднее население всех планет во Вселенной можно считать за ноль. Отсюда следует, что население всей Вселенной также равно нулю, и что любые люди, которых можно встретить там время от времени, это не более чем продукт расстроенного воображения.
5. Денежные единицы: Нет.
На самом деле в Галактике есть три свободно конвертируемые валюты, но все они не в счет. Альтаирский доллар недавно обрушился, фланинийская барабуся обменивается только на другие фланинийские барабуси, а у триганского пу свои собственные весьма специфичные проблемы. Его обменный курс довольно прост: восемь нинги за одно пу, но поскольку нинги – это треугольная резиновая монета, каждая сторона которой имеет шесть тысяч восемьсот миль в длину, никто еще не накопил их на одно пу. Нинги же – необоротная валюта, так как галактические банки отказываются возиться с мелочью. Исходя из этой базовой предпосылки легко доказать, что галактические банки – также продукт расстроенного воображения.
6. Искусство: Нет.
Функция искусства – быть зеркалом природы, а такого большого зеркала просто не бывает – см. первый пункт.
7. Секс: Нет.
Нет, на самом деле этого имеется огромное количество, в основном из-за тотальной нехватки денег, торговли, банков, искусства или чего-либо другого, чем могли бы заняться все несуществующие люди Вселенной. Однако не стоит пускаться сейчас в долгое обсуждение, так как это действительно очень сложный вопрос.
См. дальнейшую информацию в разделах седьмом, девятом, десятом, одиннадцатом, четырнадцатом, шестнадцатом, семнадцатом, девятнадцатом, с двадцать первого по двадцать восьмой включительно и практически во всем остальном путеводителе.
Глава 20
Ресторан продолжал существовать, но все остальное прекратило. Временная релятивная статика удерживала и защищала его в небытии, которое не было вакуумом, а было просто ничем – не было ничего, о чем можно было бы сказать, что там существует вакуум.
Защищенный силовым полем купол снова потемнел, праздник кончился, гости расходились, Зарквон исчез вместе со всей Вселенной, временные турбины вот-вот должны были перенести ресторан обратно через грань времен для подготовки к обеду, а Макс Квордлплен вернулся в свою гримерную с занавеской и пытался дозвониться до своего агента по темпофону.
На парковке стоял черный корабль, его люк был закрыт, из него не доносилось ни звука.
Появился покойный Черный Дезиато, которого телохранитель катил в кресле по подиуму. Они спустились по одной из труб. Когда они приблизились к лимузину, в его боку распахнулся люк, дверь которого легла под колеса кресла и сама вкатила его внутрь. Телохранитель зашел следом и, увидев, что хозяин надежно подключен к системе смертеобеспечения, проследовал в кабину. Там он включил систему дистанционного управления, которая активировала автопилот черного корабля, стоящего рядом с лимузином, что вызвало чувство огромного облегчения у Зафода Библброкса, уже десять минут пытавшегося запустить этот аппарат.
Черный корабль плавно выплыл из парковочной секции, развернулся и заскользил быстро и бесшумно по центральному проезду. В конце его он резко ускорился, нырнул во временную пусковую камеру и отправился в долгое путешествие назад в далекое прошлое.
В обеденном меню ресторана «Миллиуэйз» цитируется с разрешения издательства отрывок из Путеводителя по Галактике для автостопщиков. Вот этот отрывок:
История любой галактической цивилизации имеет тенденцию к развитию в три отчетливо выраженных и различимых этапа: выживание, познание и мудрость, известных также, как этапы Как, Почему и Где. Например, первый этап характеризуется вопросом «Как нам чего-нибудь поесть?», второй – вопросом «Почему мы едим?», и третий – вопросом «Где бы нам пообедать?»
Далее меню высказывает предположение, что «Миллиуэйз», ресторан в конце Вселенной, мог бы быть весьма приемлемым и мудрым ответом на третий вопрос.
При этом, однако, оно не раскрывает, что в то время как крупным цивилизациям обычно требуется много тысяч лет на то, чтобы пройти этапы Как, Почему и Где, мелкие социальные группировки в стрессовых обстоятельствах могут пройти их невероятно быстро.
– Как у нас дела? – спросил Артур Дент.
– Плохо, – ответил Форд Префект.
– Куда мы летим? – спросила Триллиан.
– Не знаю, – ответил Зафод Библброкс.
– Почему не знаешь? – удивился Артур Дент.
– Заткнись, – предложили ему Зафод Библброкс и Форд Префект.
Артур Дент игнорировал их предложение.
– То есть, по сути, вы пытаетесь сказать, – спросил он, – что у нас все вышло из-под контроля?
Корабль отвратительно качало и болтало от попыток Форда и Зафода отобрать у автопилота управление. Двигатели визжали и выли, как уставшие дети в супермаркете.
– Это все из-за дурацкой цветовой гаммы, меня от нее глючит, – сказал Зафод, влюбленность которого в корабль продлилась чуть меньше трех минут полета. – Как только ты пытаешься нажать какую-нибудь тупую черную кнопку, которая надписана черными буквами на черном фоне, тут же в подтверждение этого какая-нибудь черная лампочка загорается черным светом. Что это вообще за штука? Какой-то галактический мегакатафалк?
Стены раскачивающейся кабины тоже были черными, потолок черным, кресла – рудиментарные, поскольку единственный полет, для которого был создан корабль, должен был быть беспилотным, – черными, панель управления черной, приборы черными, маленькие крепежные винтики приборов черными, тонкий ворсистый ковер на полу черным, и когда они приподняли его угол, то обнаружили, что его основа из пенного материала тоже была черной.
– Наверно у того, кто это проектировал, глаза воспринимали разные длины волн, – предположила Триллиан.
– Или было плохо с воображением, – пробормотал Артур.
– Наверно, – сказал Марвин, – он чувствовал себя очень подавленно.
Они не могли знать, что на самом деле декор был подобран под печальное, скорбно оплакиваемое и необлагаемое налогом состояние владельца корабля.
Корабль качнуло с особенной тошнотворностью.
– Потише, – взмолился Артур, – у меня из-за вас космическая болезнь.
– Это временная болезнь, – сказал ему Форд. – Мы несемся назад во времени.
– Ну, спасибо, – сказал Артур, – теперь, пожалуй, меня точно замутит.
– Валяй, – сказал Зафод, – цветные пятна здесь не помешают.
– Это у нас такая вежливая беседа после ужина? – резко сказал Артур.
Зафод оставил управление Форду и наклонился к Артуру.
– Слушай, землячок, – сказал он сердито, – тебе ведь, по-моему, есть чем заняться? Что там с вопросом в Великому Ответу, а?
– Что? Ты об этом? – удивился Артур – Я думал, мы об этом уже забыли.
– Я не забыл, милок. Как сказали мыши, есть места, где за этот вопрос дадут кучу денег. А он заперт вот в этой твоей башке!
– Да, но…
– Не надо мне «но»! Думай давай! Смысл жизни! У нас в руках такая вещь, с которой мы можем развести всех психиатров Галактики на кучу денег, и немалую. Я своему уже целый монетный двор должен!
Артур глубоко вздохнул без особого энтузиазма.
– Ладно, – сказал он, – но с чего начать? Что я знаю? Они сказали, что Окончательный ответ или как его там – сорок два, и откуда мне знать, что это за вопрос? Может быть что угодно. Ну, хотя бы: сколько будет шестью семь?
Зафод пристально посмотрел на него секунду и его глаза радостно загорелись.
– Сорок два! – воскликнул он.
Артур провел рукой по лбу.
– Да, – сказал он спокойно, – я знаю.
Лица Зафод помрачнели.
– Я к тому, что вопрос может быть совершенно каким угодно, – сказал Артур. – И мне непонятно, почему я должен его знать.
– Потому, – прошипел Зафод, – что ты был там, когда из твоей планетки устроили фейерверк.
– У нас на Земле есть такая вещь… – начал Артур.
– Была, – поправил его Зафод.
– …под названием такт. Ладно, уже неважно. В общем, я не знаю.
Из угла кабины эхом отозвался вялый голос:
– А я знаю, – произнес Марвин.
От панели управления раздался голос Форда, все еще бившегося с ней без шансов на победу:
– Марвин, не вмешивайся, когда разговаривают органические формы.
– Вопрос закодирован в энцефалограмме землянина, – продолжал Марвин, – но я не думаю, что вам будет очень интересно это знать.
– Ты хочешь сказать, – спросил Артур, – что можешь заглянуть в мой разум?
– Да, – ответил Марвин.
Артур уставился на него в изумлении.
– И?… – спросил он.
– Меня поражает, как ты умудряешься жить с чем-то столь мелким.
– А-а, – сказал Артур, – это оскорбление.
– Да, – подтвердил Марвин.
– Да не обращайте на него внимания, – сказал Зафод, – он все выдумывает.
– Выдумываю? – сказал Марвин, вскинув голову, пародируя изумление. – Чего ради мне это делать? Жизнь и так достаточно гнусна, чтобы еще что-то в ней придумывать.
– Марвин, – сказала Триллиан мягким, дружелюбным тоном, который только она все еще могла выдерживать, разговаривая с этим ублюдочным созданием, – если ты знал об этом все время, то почему не сказал нам?
Голова Марвина повернулась к ней.
– Вы не спрашивали, – ответил он просто.
– Ну так мы спрашиваем тебя сейчас, робот! – сказал Форд, оборачиваясь к нему.
В этот момент корабль вдруг перестало качать и болтать, шум двигателя стал тихим и ровным.
– Ого, Форд, – сказал Зафод, – звучит неплохо. Ты овладел управлением этого кораблика?
– Нет, – ответил Форд, – я всего лишь бросил с ним возиться. Думаю, нам нужно просто долететь до того места, куда летит корабль, и побыстрее с него свалить.
– Да, точно, – сказал Зафод.
– Я так и знал, что вам будет неинтересно, – проворчал Марвин себе под нос, упал в угол и выключился.
– Беда в том, – сказал Форд, – что меня беспокоит единственный прибор, который дает показания на этом корабле. Если это тот прибор, какой я думаю, и если он показывает то, что я думаю, то мы уже далеко в прошлом. Где-то на два миллиона раньше нашего естественного времени.
Зафод пожал плечами.
– Время ерунда, – сказал он.
– Мне все же интересно, кому принадлежит этот корабль, – сказал Артур.
– Мне, – ответил Зафод.
– Нет, кому он на самом деле принадлежит?
– На самом деле мне, – повторил Зафод. – Смотри, собственность – это кража, так? Значит, кража – это собственность. Значит, корабль мой, понял?
– Так скажи это кораблю, – посоветовал Артур.
Зафод шагнул к пульту.
– Корабль, – сказал он, ударив кулаком по панели, – с тобой говорит твой новый владелец…
Ничего больше он сказать не успел. Произошло несколько вещей одновременно.
Корабль вышел из режима временного перелета и вновь возник в реальном космосе.
Все приборы на пульте, бывшие выключенными при временном перелете, включились.
Большой обзорный экран над пультом ожил и показал обширный звездный пейзаж с одним очень большим солнцем, которое находилось прямо перед ними.
Тем не менее, ни одно из этих событий не было причиной того, что в этот самый момент нечто физически ощутимое швырнуло Зафода к задней стене кабины, а вместе с ним и всех остальных.
Их отбросило единственным оглушительным ударом звука, раздавшегося из динамиков вокруг обзорного экрана.
Глава 21
На красной засушливой планете Какрафун, посреди бескрайней пустыни Рудлит техники сцены тестировали звуковую систему.
То есть, звуковая система была в пустыне, а техники нет. Они находились в безопасности на гигантском корабле управления группы «Зона разрушений», висевшем на орбите в четырехстах милях над поверхностью планеты, и тестировали систему оттуда. Ничто живое, находящееся в радиусе пяти миль от акустических шахт, не смогло бы выжить при их настройке.
Если бы Артур Дент оказался в радиусе пяти миль от акустических шахт, то его последняя мысль была бы о том, что звуковая установка как формой, так и размером очень напоминает Манхэттен. Поднимающиеся над шахтами фазо-нейтронные акустические трубы чудовищно громоздились на фоне неба и скрывали блоки плутониевых реакторов и сейсмических усилителей, стоящих за ними.
Глубоко под этим городом из акустического оборудования, в бетонном бункере лежали инструменты, управляемые музыкантами из своего корабля: массивная фотонная ажитара, бас-детонатор и ударный комплекс «Мегабум».
Шоу обещало быть громким.
Суета царила на борту гигантского корабля управления. Лимузин Черного Дезиато, казавшийся рядом с ним не больше головастика, прибыл и пристыковался, и покойного по коридорам с высокими сводами доставили к медиуму, который должен был передавать его психические импульсы на клавиатуру ажитары.
Прибыли также врач и специалисты по логике и по биологии моря, вызванные с феноменальными расходами с Максимегалона для того, чтобы попытаться урезонить лидер-вокалиста, запершегося в ванной с пузырьком таблеток и отказывающегося выходить до тех пор, пока кто-нибудь убедительно не докажет ему, что он не рыба. Басист был занят тем, что расстреливал свою спальню из пулемета, а ударника искали по всему кораблю и не могли найти. Суматошные поиски привели к тому, что его обнаружили на пляже Сантрагинуса-5, в сотне световых лет от корабля, где, как он заявил, он был вот уже полчаса как счастлив находиться и нашел маленький камушек, который будет теперь его другом.
Менеджер группы при этом испытал огромное облегчение. Это означало, что в семнадцатый раз за это турне на ударных будет играть робот, и поэтому ритм тарелок будет нормальным.
Субэфир звенел от переговоров техников сцены, тестирующих каналы акустических систем, и они передавались в кабину черного корабля. Находившиеся в кабине, оглушенные, прижались к задней стене и слушали голоса из звукомониторов.
– Питание девятого канала в порядке, – сказал голос, – тестируем канал пятнадцать…
Еще один звуковой удар сотряс весь корабль.
– Канал пятнадцать в порядке, – сказал другой голос.
Вмешался третий голос.
– Черный каскадерский корабль на исходной, – сказал он. – Выглядит отлично. Будет неплохое пике на солнце. Компьютер управления сценой включен?
В ответ раздался голос компьютера.
– Включен, – сказал он.
– Прими управление черным кораблем.
– Программа управления траекторией черного корабля активизирована, корабль в режиме готовности.
– Тестируем канал двадцать.
Зафод кинулся к пульту и успел переключить частоту на субэфирном приемнике, прежде чем они получили следующий мозгодробительный звуковой удар. Он мелко дрожал.
– А что значит «пике на солнце»? – спросила Триллиан тихо, тоненьким голоском.
– Это значит, – сказал ей Марвин, – что корабль спикирует на солнце. Пи-ке… на… солн-це. Очень просто догадаться. Чего еще вы хотите, если угоняете каскадерский корабль Черного Дезиато?
– Откуда ты знаешь… – спросил Зафод голосом, от которого вегской снежной ящерице стало бы холодно, – что это каскадерский корабль Черного Дезиато?
– Очень просто, – ответил Марвин, – я же его парковал.
– Так почему же… ты… не… сказал… нам?!
– Ты ведь сам сказал, что хочешь волнений, приключений и настоящих безумств.
– Ужас, – произнес в последовавшей паузе Артур, хотя необходимости в этом не было.
– Я это всегда говорил, – подтвердил Марвин.
На другой частоте субэфирный приемник принял радиорепортаж, зазвеневший эхом по кабине.
– …отличная погода для концерта. Я стою перед сценой, – врал репортер, – посреди пустыни Рудлит, и с помощью гипербиноптических очков я вижу бесчисленную публику, заполняющую все пространство вокруг до самого горизонта. За моей спиной возвышаются, как сплошная скала, трубы динамиков, а в вышине надо мной ярко светит солнце, и не знает о том, что в него врежется. А вот лобби защитников окружающей среды знает, что в него врежется, и они утверждают, что этот концерт повлечет за собой землетрясения, цунами, ураганы, непоправимый ущерб атмосфере и все остальные традиционные для экологов бедствия. Но я только что получил сообщение, что пресс-агент «Зоны разрушений» встретился с защитниками окружающей среды за обедом и расстрелял их всех. Таким образом, ничто теперь на стоит на пути…
Зафод выключил радио. Он обернулся к Форду.
– Знаешь, о чем я думаю? – спросил он.
– Думаю, что да, – ответил Форд.
– И что же ты думаешь, что я думаю?
– Я думаю, что ты думаешь, что нам пора сваливать с этого корабля.
– Я думаю, что ты прав, – сказал Зафод.
– Я думаю, что ты прав, – сказал Форд.
– А как? – спросил Артур.
– Тихо, – сказали Форд и Зафод, – мы думаем.
– Ну, вот и все, – сказал Артур, – теперь мы погибнем.
– Прекрати все время это повторять, – сказал Форд.
Здесь стоило бы повториться и сказать о теориях, предложенных Фордом при его первом знакомстве с человеческими существами для объяснения их странной привычки постоянно констатировать, порой неоднократно, совершенно очевидные вещи, например «Сегодня прекрасный день», «Ты такой высокий» или «Ну, вот и все, теперь мы погибнем».
Его первая теория предполагала, что если человеческие существа не будут постоянно упражнять свои губы, у них может заклинить рот.
Через несколько месяцев наблюдений он разработал вторую теорию, утверждавшую: если человеческие существа не будут постоянно упражнять свои губы, у них начнут работать мозги.
В действительности, вторая теория была как нельзя более верна применительно к народу бельсеброн, населяющему Какрафун.
Бельсебронцы являлись источником чувства большой обиды и беспокойства у соседних рас из-за того, что были одной из самых просвещенных, культурных и, что главное, спокойных цивилизаций в галактике.
В наказание за такое поведение, которое было признано оскорбительно самодовольным и вызывающим, Галактический Трибунал наложил на них самый тяжелый из всех социальных недугов – телепатию. В результате, теперь, чтобы все их мысли, даже самые мимолетные, не становились известны всем на пять миль вокруг, им приходится постоянно очень громко говорить о погоде, о своих болезнях и немочах, о сегодняшнем матче и о том, как шумно стало вдруг на Какрафуне.
А есть еще один способ заглушить на время мысли: пригласить на свою планету с концертом группу «Зона разрушений».
Хронометраж концерта был крайне важен. Корабль должен был начать свое пике еще до начала концерта и врезаться в солнце за шесть минут тридцать семь секунд до кульминации песни, для которой он предназначался, чтобы свет солнечных вспышек успел дойти до Какрафуна.
Черный корабль двигался уже несколько минут, когда Форд Префект закончил обыск других отсеков. Он вбежал обратно в кабину.
Какрафунское солнце на обзорном экране угрожающе росло, его адское термоядерное белое пламя с каждым мгновением приближалось к кораблю, никак не реагировавшему на удары и пинки, которыми Зафод осыпал панель управления. Артур и Триллиан оцепенели с выражением кроликов на ночном шоссе, решившими, что лучший способ борьбы с приближающимися фарами – это запугать их взглядом.
Зафод резко обернулся, глаза его были безумны.
– Форд, – сказал он, – сколько здесь спасательных капсул?
– Ни одной, – ответил Форд.
Зафод нечленораздельно выругался.
– Ты пересчитал? – взвизгнул он.
– Два раза, – сказал Форд. – Ты смог связаться по радио с техперсоналом группы?
– Да, – злобно ответил Зафод. – Я сказал, что тут на бору куча народу, и они сказали – передай им привет.
Форд выпучил глаза.
– А ты им сказал, кто мы такие?
– Конечно. Они ответили, что это большая честь для них. А еще напомнили про ресторанный счет и судебных исполнителей.
Форд отпихнул Артура в сторону и склонился над пультом управления.
– И что, ничего из этого не работает? – воскликнул он со злостью.
– Все заблокировано.
– Надо разбить автопилот.
– Сначала найди его. Нигде нет контакта.
На секунду повисло молчание.
Артур терся у дальней стены кабины. Внезапно он остановился.
– Между прочим, – спросил он, – а что значит «телепорт»?
Прошла еще секунда.
Все медленно повернулись к нему.
– Наверно я не вовремя с вопросами, – сказал Артур. – Я просто вспомнил, что недавно вы говорили это слово, и всего лишь решил…
– Где, – тихо спросил Форд Префект, – ты увидел слово «телепорт»?
– Ну… вот оно, – сказал Артур и показал на черный щиток в углу, – как раз под словом «аварийный» и рядом с табличкой «Не работает».
В последовавшей тут же суматохе можно было проследить только одно действие: это Форд Префект бросился к показанному Артуром щитку и ткнул пальцем в единственную бывшую на нем маленькую черную кнопку.
Рядом с ним соскользнула в сторону квадратная панель высотой футов в шесть, открыв камеру, похожую на душевую, в которую какой-то электрик вдохнул новую жизнь, превратив ее в кладовку. С потолка свисала незаделанная проводка, по полу были разбросаны какие-то детали, а программная панель косо торчала из ниши в стене, в которой она должна была быть утоплена.
Младший бухгалтер группы «Зона разрушений» при посещении завода, на котором собирался корабль, потребовал от бригадира монтажников объяснить, за каким чертом они монтировали дорогущий телепорт на корабле, которому предстоял всего один важный полет, и тот беспилотный. Бригадир сообщил, что на телепорт предоставляется скидка десять процентов, а бухгалтер сообщил, что это не имеет значения. Бригадир сообщил, что это самый лучший, самый мощный и функциональный телепорт, который можно купить за деньги, а бухгалтер сообщил, что он ему не нужен даже даром. Бригадир сообщил, что кому-то все же придется войти в корабль, а затем покинуть его, а бухгалтер сообщил, что для этого на корабле имеется полностью пригодная к эксплуатации дверь. Бригадир сообщил, что бухгалтер мог бы пойти на три веселых буквы, а бухгалтер сообщил бригадиру, что стремительно приближающийся к нему слева предмет – это кулак. После обмена сообщениями все работы по монтажу телепорта были прекращены, а сам он впоследствии прошел незамеченным по накладной как «прочие расходы» за пятикратную цену.
– Чтоб оно все лопнуло! – выругался Зафод, когда они с Фордом попытались распутать проводку.
После недолгой возни Форд велел ему отойти. Он кинул в телепорт монетку и щелкнул тумблером на болтающейся панели. Монетка, звякнув, исчезла в маленькой вспышке света.
– Все-таки работает, – сказал Форд, – но нет системы целеуказания. Телепорт для перемещения материи без программирования точки назначения может закинуть тебя… черт, да куда угодно!
Какрафунское солнце на экране угрожающе росло.
– Какая разница? – сказал Зафод, – Куда-нибудь да попадем.
– И еще, – сказал Форд, – нет автозапуска. Мы все не сможем уйти. Кто-то должен будет остаться и запустить телепорт.
Повисло напряженное молчание. Солнце становилось все больше и больше.
– Эй, Марвин, дружок, – улыбнулся Зафод жизнерадостно, – как ты там?
– Да пожалуй, что хуже уже некуда, – проворчал Марвин.
А вскоре концерт на Какрафуне достиг совсем неожиданной кульминации.
Черный корабль с единственным угрюмым существом на борту точно по графику врезался в ядерное горнило солнца. Оно выбросило огромные языки пламени на миллионы миль в космос, восхитив с десяток и испепелив нескольких катавшихся на солнечных вспышках мажоров, которые подобрались поближе к его поверхности в предвкушении этого момента.
За несколько мгновений до того как свет вспышек достиг Какрафуна, содрогающаяся пустыня треснула по глубокому разлому. Мощная и до сих пор не открытая подземная река, протекавшая глубоко в недрах, хлынула на поверхность, а через считанные секунды вслед за ней изверглись миллионы тонн кипящей лавы, выплеснувшейся на сотни футов в воздух, испарив моментально всю воду из реки, находившуюся на земле и под землей, со взрывом, эхо которого донеслось до обратной стороны планеты и вернулось назад.
Те очень немногие, кто наблюдал это событие и выжил, уверяли, что вся пустыня площадью в сто тысяч квадратных миль поднялась в воздух, как будто блин толщиной в милю над гигантской сковородкой, перевернулась и шлепнулась обратно. В этот момент излучение солнечных вспышек прошло сквозь облака испаренной воды и коснулось земли.
Через год все сто тысяч квадратных миль пустыни были покрыты цветами. Структура атмосферы вокруг планеты слегка изменилась. Солнце стало меньше жечь летом, мороз стал не таким злым зимой, чаще шел приятный дождик, и постепенно пустынная планета Какрафун превратилась в настоящий рай. Даже телепатические способности, бывшие проклятием жителей Какрафуна, навсегда рассеялись под воздействием этого взрыва.
Как сообщалось, пресс-агент группы «Зона разрушений» – тот самый, который велел расстрелять всех защитников окружающей среды – сказал позднее, что это был «классный сейшн».
Многие воодушевленно рассуждали о целительной силе музыки. Но несколько ученых скептиков более тщательно исследовали запись событий и утверждали, что обнаружили нечеткие следы обширного искусственно наведенного невероятностного поля, пришедшего из соседнего района космоса.
