Текст книги "Утерянные книги Мерлина. Друидическая магия времен Артура"
Автор книги: Дуглас Монро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
– Хорошо, – промолвил он, – теперь Моргана: с этого дня ты назначаешься Владычицей Авалона. Возвращайся, пожалуйста, к своим женщинам и пусть они готовятся утром отправиться в путь. После этого мы уже не сможем поручиться за их безопасность.
Похоже, моя сестра не была готова к такому повороту событий, потому что ее взгляд, брошенный на Вивианн, был полон смущения. Но очевидно глазами было сказано то, что не было выражено словами, так как Моргана вдруг выпрямилась, низко поклонилась присутствующим и исчезла в темноте.
– И наконец, это тебе, Артур, – Мерлин протянул мне сверток. – Это легендарный ПЛАЩ ПАДАЭНА, который делает своего обладателя невидимым... окружающий мир перестает его замечать. Но грядущие поколения дадут этому одеянию новое имя – Мантия Артура – в честь события, которое должно свершиться в этот самый день!
– Но ты должен знать, Король Отныне и Навеки, – Мерлин намеренно повысил голос чтобы все могли его слышать, – твоя миссия еще не завершена, твоя последняя битва еще не состоялась. Твое время раствориться в Тумане еще придет, но этот час пока не настал. А теперь, Медвежонок, закутывайся в Плащ и становись рядом со мной.
Друид поставил меня в центре круга, а потом, переходя от человека к человеку, перестроил двенадцать других носителей сокровищ в три концентрических круга снаружи, так что самый большой из них касался камней. Вернувшись ко мне, Мерлин окинул всех взглядом, проверяя созданную им скульптуру из живых людей.
– Сейчас я объясню вам Древнюю Магию, которой мы здесь занимаемся... три, четыре, пять! Внутренний круг Абреда, третий круг, представляет собой три принципа земного проявления. Средний круг Гвинидда, четвертый круг, —это четыре великих отдела материального мира. Внешний круг Кеуганта, пятый круг, – это пять Божеств Духа: Трехликая Богиня и Двуликий Бог Света и Тьмы. И в Центре находится Китраул-Паук, тринадцатый, неподвластный влиянию, но настроенный на все, что его окружает, – качало и конец, непроявленная точка, которая порождает и заглатывает все.
Сейчас друзья, мы стоим здесь, готовые образовать могущественную Паутину Ахрена, щит Китраула, который благополучно унесет как Сокровища Подземных Пещер, так и их Хранителей за пределы этого Мира. Все, кто хочет идти с нами, пусть станут между этими двенадцатью и, взявшись за руки, образуют космическую паутину. А теперь за дело!
И они вышли вперед, молча заполняя пространство между стоящими камнями, пока вершина Тора не оказалась охваченной гигантской живой сетью из рук, ног и героических сердец. Я чувствовал невероятную силу, которая проходила через центр, через сеть человеческих рук, неразрывно объединенных одной волей – и этой волей был Мерлин – за этим чудом стояло его предвидение, он и был центром.
Глаза всех присутствующих следовали за Друидом, который медленно прошел к восточному краю живой паутины, где первые лучи восходящего солнца окутали его голову и плечи бледно-золотой аурой. Оперев свой посох о камень, он открыл древнюю книгу и внимательно стал перелистывать пожелтевшие страницы. Наконец, найдя то, что искал, Мерлин несколько раз перечитал страницу, старательно водя по ней пальцем, беззвучно шевеля губами, как будто произносил про себя странные слова. Затем, положив Горхан на стоящий рядом дольмен, он поднял вверх сжатые в кулаки руки и набрал полную грудь воздуха, втягивая вместе с воздухом светлую силу утренней зари. И наконец момент настал...
«ЗАМА, ЗАМА, ОЗЗА...
РАХАМА ОЗАИ»
...Громко произносил он таинственную фразу, повторяя ее снова и снова, пока слова не были подхвачены Паутиной Ахрена, и мощное эхо волной разнеслось над вершиной Холма. Выше, ниже... затухает, опять громче, разносится вокруг... зовет! И Туманы Калена пришли на этот зов.
Подобно тысячам змей, серый туман медленно вползал между высокими камнями, плотным слоем окутывая землю. Он вился внутри и вокруг Паутины, похожий на комья ваты, заглатывая одного за другим моих товарищей, закрывая их толстым слоем призрачной ткани. С того места, где я стоял, я уже не мог разглядеть Друида, поэтому я замотал Плащом Падаэна
голову, чтобы не впускать нежелательных видений, и стал прислушиваться... прислушиваться к морю звуков, шумящему вокруг меня. Наконец, когда мне уже начало казаться, что я больше не выдержу, через всю эту пестроту звуков прорвался голос Мерлина, трижды прозвучавший над толпой:
«АНАИЛ НАСРОК... УТВАСС БЕСУДД... ДОХИЕЛ
ДИЕНВЕ!»
И мгновенно втянутый в вертящийся вакуум, неистовый шум прекратился. Наступившая тишина поглотила все—звуки, движение – настолько быстро, что ее почти больно было слышать. Не зная, чего ждать дальше, я опустил Плащ на плечи и огляделся вокруг.
Мы стояли одни на вершине Тора – Мерлин и я. Не осталось никого из наших товарищей. Ни голоса, ни туман больше не нарушали нашего одиночества... только молчаливые каменные часовые, медленно согревающиеся в лучах утреннего солнца. Но этот покой, как и любой покой, был хрупкой вещью, которую легко разбить.
Вдруг Мерлин насторожился, потом стал внимательно смотреть по сторонам.
– Артур, ты слышишь? Прислушайся!
И я действительно услышал. Откуда-то из-за болот до нас ясно донеслись звуки разбитого там лагеря. Ржание лошадей, бой барабанов, звон металла.
– Да, Мерлин, я слышу. – Сердце мое замерло. – Похоже, мы успели как раз вовремя... ведь Сокровища Авалона уже вне досягаемости, не так ли?
В ответ Друид подошел ко мне, с трудом передвигая ноги, как будто почувствовал себя бесконечно усталым, и обвил своей тонкой рукой мои плечи.
– Будь спокоен, они благополучно покинули этот мир, – сказал он, улыбаясь. – Мы остались одни. Пройдет некоторое время, прежде чем крестоносцам удастся пересечь Озеро. Так что, Медвежонок, не использовать ли нам то время, которое осталось, как подарок судьбы? Идем... давай попытаемся забыть, что они уже здесь! Давай поговорим, только ради нас самих, о будущем.
И великое, удивительное, счастливое забвение спустилось на нас, когда мы отправились навстречу утренней заре, вниз по поросшим травой склонам, туда, где среди древних яблонь мы могли поговорить в последний раз – поговорить об Истине.
Кто удержит радость силою, Жизнь погубит легкокрылую.
На лету целуй ее – Утро вечности твое!
Уильям Блэйк
5
Eх nihilo nihil fit
(Из ничего ничто не происходит (лат.).)
Мерлин, так, значит, это правда, что я потерпел поражение как в Альбионе, так и в Англси, потерял свою веру и свое отечество?
Друид тяжело облокотился о ствол яблони, и на наши головы излился водопад розовых лепестков.
– Иногда больше стоит говорить о поражении, – ответил он с хорошо мне знакомым хитрым огоньком в глазах... – часто оно гораздо интереснее успеха!
Солнце уже поднялось над вершинами окружающих холмов, и земля отогревалась после суровой зимы. Над цветущими ветками яблонь жужжали пчелы, на зеленых склонах, усеянных весенними цветами, паслись олени – в Авалоне стоял прекрасный весенний день, если не считать множества вражеских солдат, которые в этот момент были заняты поисками переправы через Озеро.
Девичий Дом был пуст с утра, большинство жриц отправились искать безопасное убежище в окрестных деревнях. Таким же пустым и холодным был дом Вивианн. В этот день ни в одном очаге не плясал веселый огонь, хотя и не все покинули Авалон. В саду камней сидела Моргана, окруженная небольшой группой женщин, которые решили остаться, чтобы помочь чем смогут. Она как раз собиралась отдать приказ, чтобы мужчинам отнесли еду и питье, когда показался один из воинов Артура, которые расположились на берегу недалеко от них. Он остановился на краю тропы и отвесил легкий поклон, ожидая, прикажут ему подойти или удалиться. Моргана жестом велела ему приблизиться.
– Владычица, – начал человек, с трудом переводя дыхание после быстрого бега, – на противоположном берегу заметно усиленное движение – люди готовы к переправе, плоты уже сколочены. И там не одна, а две армии. Наши шпионы сообщили имя одного командующего – это собственный сын Короля, Амр, которого солдаты теперь называют «Мордредом» после победы при Камланне, одержанной им над его отцом. Вторая армия – это армия христианских фанатиков, руководимая молодым монахом по имени Гиддас. Наши люди говорят, что поднять эти силы монаху помогла Королева Гвиневера! Они движутся к Авалону, – сказал человек в отчаянии. – Я должен видеть моего Короля, Владычица. Он наверняка знает, что делать.
– Король уединился с Мерлином, – твердо ответила Моргана, – и его нельзя беспокоить. Мне остается тебя заверить, что твое сообщение будет передано в нужное время. А пока возвращайся на свой боевой пост. Гвиар, сестра... Лунед! Проследите, чтобы с этим добрым человеком передали еду. Да благословит тебя Богиня.
Солдат опять поклонился и поспешил туда, где стояло войско Артура.
«Насколько безопаснее повиноваться, чем руководить...» – подумала Моргана, потому что теперь она оказалась в действительно затруднительном положении. Что делать? Варвары пришли не только на остров Артура, но и на ее остров. И сегодня она – Владычица Авалона. Теперь значительная доля ответственности за его сохранение лежит на ней. Когда Аилинн, одна из самых молодых жриц, вышла из дома Вивианн, она увидела, что Моргана сидит в глубокой задумчивости, обхватив голову руками.
– Владычица, можно мне сходить за Королем? Может быть, ему следует
рассказать...
– Об этом мне судить! – оборвала ее Моргана, потом сразу смягчилась. – Прости, дочь моя. Просто слишком быстро свалилась на нас вся эта тяжесть. Твое намерение заслуживает одобрения, дитя мое, но... – она замолчала, чтобы еще раз все обдумать, – нет. Пока нет. Если к полудню они не прервут свое совещание, тогда ты пойдешь с моего благословения. – Аилинн робко улыбнулась, поклонилась Владычице и вернулась в дом.
«Да, возможно, это правда, – размышляла Моргана. – Возможно, Мерлин и мой брат найдут ответ. И Богиня была добра... Артур, несмотря ни на что, до сих пор жив. Но известно ли это поджидающим армиям? Понимают ли они, что плохо затушенный костер очень скоро разгорится опять?» – Она машинально сорвала клевер, выросший между камнями, и впервые за весь день улыбнулась.
* * *
– Жить для других легко, – сказал Мерлин, скрытый клубами дыма своей трубки. – Ты это делал замечательно всю свою королевскую жизнь. Но сегодня я прошу тебя жить только для себя. Ответ на все твои вопросы лежит внутри тебя, помнишь? Очень трудно бороться с врагом, который окопался непосредственно у тебя в голове! – Друид замолчал, потянулся и перешел туда, где стоял я, тупо разгоняя облака. – Иногда я сомневаюсь, действительно ли ты тот Артур, который жил все эти годы в моей пещере?
Я перевел взгляд с неба и встретился с его глазами – это были те же нестареющие глаза, которые я так хорошо знал, когда был мальчиком.
– Да, я помню. Если ты захочешь понять сразу всю Вселенную, ты вообще ничего не поймешь. Но если ты стараешься понять себя, то потом поймешь всю Вселенную. Разве не так?
Мерлин выглядел довольным.
– Хвала богам... мальчик еще иногда брыкается! И этот мальчик, как человек и как Король, очень отличается от остальных. Большинство людей проводят всю свою жизнь, ограничиваясь благими начинаниями. Но ты создал живое наследие, которое переживет нас всех. Ты начал с верой в то, что свобода в жизни – самая большая ценность для живущих и для умирающих, и твоя вера помогла создать это. Теперь, в конце, давай посмотрим, как полетит только что оперившийся птенец! Поистине, велико искусство начинания, но еще важнее искусство подводить черту. Смотри!
Он указал пальцем на облако, за которым я должен был наблюдать, затем закрыл глаза и выпустил по направлению к нему маленький клубок дыма. Почти тотчас огромная волнистая форма начала разрушаться, и вскоре от облака не осталось и следа!
– Жизнь часто похожа на то, что ты сейчас видел, – продолжал он, – самое прекрасное то, что после завершения грандиозной формы можно позволить ей с достоинством прекратить свое существование. Ты сейчас должен отпустить, подобно облаку, свое прошлое... лучше или хуже, но оно завершено. Только когда ты добровольно уйдешь, то осознаешь, какая ноша лежала на тебе, и только тогда ты ощутишь свободу!
Я заставил себя улыбнуться.
– Сколько бы времени ни осталось, я попытаюсь забыть... но... – внезапная сильная боль в груди заставила меня согнуться, я не в силах был вдохнуть. Мерлин заботливо положил меня на землю.
– Не беспокойся, Медвежонок, – сказал он, как будто опять утешая маленького мальчика, – я знаю, когда придет твое время... и оно еще всецело принадлежит нам, это я тебе говорю! – Он достал один из множества мешочков, привязанных к поясу, и вынул оттуда крошечный комочек сухой травы. – Положи это под язык, и твои дела сразу пойдут лучше.
Он, как всегда, был прав – очень скоро мне стало значительно легче.
– Проблемы, Артур, – где бы они ни возникали, – это послания. Ты еще столько должен увидеть в этом мире, прежде чем перейдешь в другой, еще столько должен понять. – Он минуту помолчал, прислушиваясь к эху своих слов.
– Ничто в этом мире не может быть понято, если сначала его не узнаешь, – вставил я, превозмогая боль. – Иногда мне кажется, что я слишком мало понимаю из того, что происходит.
Друид помог мне потихоньку подняться на ноги.
– В молодости мы узнаем... в зрелом возрасте мы понимаем! Давай вернемся на Тор – возможно, там поджидает нас некоторое понимание.
Сделав неуверенный шаг вперед, я опять прислонился к камню, стараясь преодолеть неутихающую боль в груди.
– Мастер, я... я не хотел бы жаловаться, но... Он меня оборвал, решительно взмахнув рукой.
– Помню, когда-то я жаловался, что у меня нет ботинок... пока не встретил человека, у которого не было ног. – Мы дружно улыбнулись, зная, что дар жизни еще некоторое время будет принадлежать нам.
По лабиринту, которым недавно шествовала наша процессия, мы очень медленно приближались к склону. Там, во всем своем мрачном величии, поджидал нас каменный круг. Мой старый друг повел меня к Даркенстоуну, магическому зеркалу между мирами, на который я положил свои неуверенные руки, ища поддержки.
– Я привел тебя сюда, чтобы ты смог увидеть свою жизнь во всем объеме, прежде чем ты уйдешь из нее, – спокойно сказал Мерлин. – Самым лучшим путем из всегда является путь через!
– Хорошо, – ответил я слабым шепотом, так как мои раны продолжали гореть адским огнем, – ибо единственное, чего мне недоставало в жизни,
– это ответы.
– Ах... – сказал Друид сухо, – значит, ты еще раз пришел сюда, чтобы раскрасить весь мир в черное и белое!
– Не в черное и белое, а чтобы найти свое место в нем... свою миссию. Если бы только ты не ушел, то может быть...
– Ответ – это всегда форма смерти. – По тону Мерлина я понял, что мы действительно зашли в тупик. – А что касается моего ухода со двора, что ж, ты так же хорошо, как и я, знаешь, что за этим стояло.
–Продолжай, – бросил я, – назови имя, если хочешь! Гвиневера была моей единственной настоящей слабостью. Мне ничего не оставалось, как
повиноваться.
– То, что в нашей власти сделать, точно так же в нашей власти не делать! – процитировал он. – Кроме того, твоя Королева все эти долгие годы ни разу не была самою собой, ее голос был голосом епископов... и сейчас им остается! Ты знаешь, что тот, кто оплатил ее священную войну, в эту самую минуту стоит у нашей двери?
У меня закружилась голова. У меня больше не было сил защищать свои жизненные промахи... Друид, казалось, понял это.
– Да... но ты, конечно, и сам помнишь все то, что может причинить тебе боль, – сказал он смягчаясь, и на лице его появилось сострадание. – Таких событий наберется на целую жизнь, а я даже не был рядом, чтобы тебя поддержать. Мне действительно очень жаль, Артур, прости меня. Я не собирался упрекать тебя, я только хочу показать тебе другую сторону медали.
Гвиневера не была плохим человеком, она была просто ослеплена нетерпимостью. Почему? Даже у нее есть эта другая сторона. Просто религия всегда должна быть проводником и никогда тюремщиком.
Я только смог кивнуть в знак того, что все понимаю, а Мерлин тем временем стал готовиться к магическому действу. Он положил руки на край камня, закрыл глаза и начал напевать заклинание. Его веки дрожали, когда он трижды произносил древние слова силы:
АДВАРИН МАХ КУМХАИЛ...
МАХ КУМХАИЛ АДВАРИН...
КУМХАИЛ АДВАРИН МАХ...
– Посмотри вниз, Сын Пендрагона! – прохрипел Друид своим страшным ритуальным голосом, который я так хорошо успел узнать. Подчиняясь его приказанию, я наклонился над темной поверхностью и заглянул вглубь.
Несколько долгих мгновений я вообще ничего не видел, кроме плывущих клочьев отраженных облаков и листьев. Потом на меня пахнуло чем-то темным и горячим и мой дух устремился вниз навстречу открывшимся видениям. Появившиеся цвета постепенно сливались в образы и формы – мир скалистого Тора, армий и Каменного Кольца ушел далеко и стал недосягаемым. Я набрал полные легкие воздуха, как будто собираясь погрузиться под воду. Даркенстоун кружился, и вместе с ним в сплошном водовороте кружились образы, исчезая во тьме.
Я почти касался лицом камня. Приподняв голову, я увидел, как едва заметные точки чистого белого света начинают сливаться в крошечные четкие картины, бледные и далекие. Слишком немощный, чтобы сдвинуться с места, я расслабился и стал наблюдать карнавал образов, проносившихся передо мной.
Где-то совсем далеко я увидел сцены из раннего детства, о которых я никогда не знал. Вот перед огромным каменным очагом сидит моя мать Игрейна, молодая женщина, кормящая ребенка, личность которого нетрудно было угадать. Кружась и сливаясь, видения собрались вокруг старого человека, одиноко поднимающегося по крутой тропе, вьющейся по заброшенному горному склону у самого моря. Звонили колокола, монахи пели латинские гимны, строгие и прекрасные... и среди всего этого появился ребенок, мальчик, которого Друид-язычник вручил христианскому Аббату, мальчик, рожденный для Магии. Годы проходили в этом море плавно текущего времени... зацветали и опадали яблони, большой черный Ворон парил высоко над пещерами и спускался на обесцвеченные меловые низины, испещренные серыми каменными кольцами... свет факелов, отражающийся в море поднятых кверху мечей! И я мгновенно осознал свое место. Так бывает, когда слушаешь рассказ о своем раннем детстве и внезапно среди описываемых образов узнаешь своего старого друга... эхо прожитой и так легко забытой жизни.
Забытые радости и печали всплыли вместе с триумфом Камелота – жизнь в окружении Соратников, как медленное старение прекрасного вина... Королева, блистающая перед Божественным Алтарем... Амр, мой сын, рожденный воином, исполненным честолюбия и коварства... как часто мы предоставляем своим врагам средство для нашего собственного уничтожения!.. Мерлин!
Теперь я его увидел в образе старого человека на склоне горы Каледония, окруженного легионами искателей... идущего все дальше и дальше... через ручей, через озеро, через море... вот он поднимает руку, чтобы указать на то, что находится впереди. «Артур! – звучит его голос над водами, и я уже здесь... – смотри, сквозь Туманы Калена... ты увидишь то, что ты оставил будущим поколениям!»
И тут я увидел самое странное... Британские крестьяне, почти безоружные, защищали свои дома, свои семьи с воинственными криками: «Не забудем Артура!.. Не забудем Великого Короля!..» Сыны моей земли, гордо передавали мое имя следующим поколениям... в разных концах страны высекали его на склонах каменных утесов, на крепостях вывешивали огромные полотна с изображением красного Дракона – знамя моего дома! Суровые воины, клянущиеся моим именем... Короли, жаждущие иметь общие со мной корни... Барды, слагающие героические поэмы о наших битвах за мир... авторы, написавшие тысячи книг... люди, грезящие Камелотом... смеющиеся дети, размахивающие деревянными мечами с криками: «Экскалибур! Экскалибур!»... безмятежные дети. Все дети безмятежны...
Путешествие, мое путешествие, медленно угасающая, приобретающая мягкие неясные очертания жизнь – моя жизнь, поистине экзотическая пестрота радужной ткани. Я улыбнулся, испытывая умиротворение. Все вокруг меня было спокойно, если не считать веселого щебета птиц, которые лакомились пчелами, кишащими среди цветущих яблонь. Передо мной стоял безжизненный темный Даркенстоун, отяжелевший от жаркого солнца, еще недавно бывшего в зените, а теперь уже клонившегося к закату.
Мерлин открыл глаза, и на лице его появилась вымученная улыбка. При утреннем свете он выглядел старым, сейчас – очень старым. Я попытался заговорить, но новый приступ боли в груди заставил меня замолчать. Падая, я чувствовал, что задыхаюсь. Друид, пошатываясь, подошел ко мне и, как мог, помог мне встать на ноги.
– Сколько времени в своей жизни я растратил зря, – прошептал я, когда Мерлин тяжело опустился рядом со мной, – и вот теперь... теперь мое время подходит к концу.
Мой учитель выглядел обеспокоенным.
– Слишком низко строит тот, чьи постройки не достигают звезд! – процитировал он с легким осуждением в голосе. – Разве ты сегодня ничему не научился, Медвежонок? – Надо мной склонилось его озабоченное лицо. – Разве ты не понял? Ты, все мы, тратим свою жизнь, отважно стараясь достичь звезд... и твои успехи уже увековечены! Но твоя миссия еще продолжается, помни об этом.
Я был изумлен и сбит с толку. О чем он говорит? Лучше ли, хуже ли, но моя работа уже завершена.
Мерлин прочел послание. Потом, нагнувшись, он убрал упавшие мне на глаза спутанные волосы, потом, со своим извечным умением отвечать на незаданные вопросы, сказал:
– Артур, мудрые знают, что всякий выход – это на самом деле вход куда-то еще. И только потому, что жизнь твоего тела подходит к концу, не следует думать, что работа твоей души тоже закончена. – Он медленно покачал головой, потом положил руку мне на лоб. Мне показалось, что поток ясного света заполнил мой разум.
– Она не кончается здесь... ex nihilo nihil fit, из ничего ничто не происходит! Ты существовал во множестве форм, прежде чем появиться в этой... – И выражение лица Друида резко изменилось, когда привычное спокойствие бардовского транса спустилось на него.
ТЫ БЫЛ ЛУЧОМ, ПОСЛАННЫМ ВСЕЛЕНСКИМ РАЗУМОМ.
ТЫ БЫЛ ПЕСЧИНКОЙ НА МОРСКОМ ДНЕ.
ТЫ БЫЛ ПУРПУРНОЙ РОЗОЙ СРЕДЬ ВИНОГРАДНЫХ ЛОЗ.
В ОБЛИКЕ ГВИДИОНА ТЫ ПРОШЕЛ ВСЕ ТРОПЫ ЭТОГО
НОВОГО ЛЕСА. (НЬЮ-ФОРЕСТ)
В ОБЛИКЕ ТАЦИТА ТЫ СРАЖАЛСЯ НА СТОРОНЕ РИМА.
В ОБЛИКЕ АРТУРА ТЫ НАДЕЛ КОРОНУ КРАСНОГО ДРАКОНА!
КОГДА ТРИ КНИГИ ОБЪЕДИНЯТСЯ В ОДНУ?
КОГДА ВНЕМЛЮТ СЛОВАМ БРАНА? КОГДА ЖРЕЧЕСТВО УНАСЛЕДУЕТ ЗЕМЛЮ?
– Это твои задачи, друг мой, в прошлом и в будущем, – в его голосе появилась прежняя доброта. – Наследие, которое ты оставил, обещает поднять человека на новую ступень цивилизации. Наследие, которое еще должно быть создано, может спасти Землю – вот что взвалено на твои плечи! – И он посмотрел вниз, чтобы убедиться в том, что я его слышу, потом прошептал: ...Но ты в точности будешь знать, когда настанет день, Король, которому еще быть!
– Мерлин? Это сон? Ты все еще здесь... я так рад! – сказал я, с трудом приоткрывая глаза. – А может, ты сам мне снишься?
Старый человек тихонько хмыкнул.
– Кто-нибудь когда-нибудь мог сказать, снится ли нам Бодрствующий Мир или нет? А может быть, Реальность начинается в тот момент, когда мы закрываем глаза и погружаемся в сон?
– Я думал о прошлом, вспоминал. – Меня лихорадило, мой ум блуждал. – ...Мы сидим на высоком обрывистом склоне Тинтагиля и следим за чайками, борющимися с ветром. Помнишь?
Мерлин кивнул со странным, отсутствующим выражением лица. – Когда жизнь начинает казаться путем, который никуда не ведет, – сказал он и помедлил, – да... иногда единственным нашим спасением является прошлое. Прошлое всегда надежно. – И на мгновение на его глазах показались слезы, единственные слезы, которые когда-либо ронял Мерлин.
– А теперь, мой мальчик, у меня для тебя есть кое-что, – сказал он шутливым тоном, как будто решив мне сделать неожиданный сюрприз, – кое-что, что я хранил для тебя все эти годы. – Мне уже трудно было сидеть, поэтому Друид протянул мне резную деревянную шкатулку и сам открыл ее.
– Теперь ты действительно готов к путешествию через Моря Потустороннего мира, – сказал он мягко, кладя мне в руку крошечный стеклянный кораблик. И после этого, впервые за все время, нам больше нечего было сказать друг другу.
Я опять и опять вертел в руках вернувшийся ко мне Хрустальный Кораблик, ощущая его, впитывая его вызывающую легкий холодок тайну и чувствуя себя счастливым, как мальчишка: подарок Авалона, полученный мною столько лет назад! Смех Владычицы до сих пор звучал в моих ушах, меня захлестнули воспоминания, полные солнечного света. Потом из одного из самых дальних уголков этих воспоминаний меня вернул звук осторожных шагов на тропе. Мерлин обернулся и двинулся вперед, сопровождаемый шорохом своей мантии.
– Мы не хотели вам мешать, мой Господин. – Моргана и ее спутницы выглядели очень обеспокоенными. – Но так как вы не вернулись, мы подумали, что, возможно... – она запнулась, – мы подумали, что, возможно, мы сможем что-нибудь для вас сделать. Скажи мне, как мой брат Артур?
Друид взял ее за руку и обернулся: все остальные следовали за ними на расстоянии.
– Твой брат, дитя мое, обрел покой. Я сделал все, что мог, – он очень сильно страдал.
– Страдал? – эхом отозвалась Моргана и прошептала: – Но его душа не заслужила страданий...
Мерлин понимающе улыбнулся и кивнул.
– Но скажи мне, Владычица и Жрица, чего стоят убеждения, которые не приносят страданий?
– Да, – подтвердила она со вздохом, – такой действительно всегда была история страданий. Но это не значит...
Разговор был внезапно прерван громкими звуками, донесшимися из-за Озера.
– Матушка, ты слышишь? – вскричала одна из девушек, прижимаясь к стоявшему рядом камню. – Что это?
– Барабаны войны... Я должен идти! – этот звук разбудил и меня, опять я был королем на войне, который безнадежно пытался сесть.
Жестом показав женщинам, чтобы они оставались на местах, Друид поспешил ко мне и осторожно уложил меня на место – на обоих наших лицах была написана боль.
– Теперь, Артур, ты... ты больше не должен пытаться двигаться, – сказал он изменившимся голосом, который заметно дрожал. – Все будет хорошо, я знаю это. Ты можешь мне верить.
С этими словами Мерлин наклонился и снял с моего пальца золотое Кольцо Пендрагона. Я резко отпрянул, но сразу успокоился. Верить... да, ему я всегда мог верить. И несмотря на это, когда я начал возвращаться назад в свои сны, появилась боль другого рода – чувствовать, что змеи покидают мой палец навсегда.
Мерлин поднялся и поспешил к Моргане.
– Возьми своих девушек и быстро отправляйся на берег Озера, – твердо распорядился он. – Вручи это кольцо сыну Артура в руки, потом передай монаху Гилдасу следующее сообщение: ВСЕ ЕГО УСИЛИЯ С ЭТОЙ МИНУТЫ НАПРАСНЫ – КОРОЛЬ ТЕПЕРЬ ВНЕ ЕГО ДОСЯГАЕМОСТИ. Они поймут. Идите под знаменем Авалона. – Глаза всех присутствующих, полные невысказанных вопросов, обратились к Мерлину.
– Передав это, ты можешь спасти Авалон на несколько ближайших лет, но... – Друид наклонил голову, – но очень скоро Гилдас вернется под другим именем, под именем Колумбы. Великие камни будут повалены, они используют их для фундаментов своих церквей. Я предвижу это. – Владычица Озера выглядела напуганной. – Поскольку неизбежность – самая сильная из всех магий, – добавил он грустно.
– Но куда ты теперь пойдешь? – спросила Моргана, и в голосе ее прозвучала покорность.
– Меня ждет последнее путешествие, – воскликнул Мерлин почти с облегчением. – Я, как последний из Старших Фериллтов, несу ответственность за сохранность Горхана Маелдреу. Его необходимо унести за пределы Авалона, чтобы спрятать в большой пещере на склонах Сноудонии, под Черным Камнем Ардана. В тот день, когда раздастся крик Земли, Тело Дракона опять должно быть целым.
Лежа с другой стороны круга, я начал кашлять кровью.
– А теперь идите! – приказал Мерлин Моргане, когда до нашего слуха опять донеслись удары барабанов, на этот раз значительно ближе. Девушки прислушались, замерев от ужаса, потом низко поклонились и быстро направились вниз по тропе, ведущей к берегу.
– Мерлин? – звуки вражеских барабанов опять привели меня в чувство. – Похоже, что все боги мертвы, кроме Бога Войны, – и я скоро буду среди остальных! – Я открыл глаза и попытался улыбнуться, но кашель, вызывающий сильную боль, возобновился. – И все же теперь наконец мне кажется, что я понимаю... вижу почему. Как ты сказал, из ничего ничто не происходит, и, конечно, точно так же ничего не превращается в ничто. Я отказываюсь умирать, Мерлин! Ты слышишь меня?
И тогда я во второй раз увидел слезы на глазах старого человека.
– Боги... смерть... – пробормотал он. – Слушай, Артур, что я тебе говорю: Король никогда не умирает.
Когда я перевел глаза на камни, мне на мгновение показалось, что на одном из них примостился знакомый Черный Ворон. – Иди сюда, забудь на время мир – следуй за мной! – его смех затерялся в верхушках деревьев, и я знал, что мои детские игры опять ждут меня.
– Соломон... боги войны... – еле слышно пробормотал я, потом заглянул в любимое лицо Мерлина в последний раз. – Мое солнце село, чтобы взойти опять, – заверил я его, тогда как мои глаза медленно закрылись, на этот раз по моей воле.
– Истинно я вижу в тебе бога, – прошептал Друид, сдерживая слезы, – ... дух, который никогда не умирает. Значит, до следующего дня. – И он осторожно поднял мою руку. – До следующего дня, спи крепко, мой Медвежонок.
Боли жизни остались позади, мой дух наконец освободился от законов, которым подчиняется человек. И теперь я знал, что, раз я решил избрать этот путь, я могу оглянуться на оставленный мир, увидеть старого человека, в горе нагнувшегося над распростертым телом, безжизненным и холодным, которое когда-то служило мне домом. Соломон смеялся, пытаясь увлечь меня вперед, и все же что-то подсказывало мне остановиться... уверяя, что вечность может еще минуту подождать.
К тому же я рад был оглянуться назад и вспомнить – посмотреть из смерти и в последний раз выразить почтение тому, кто когда-то научил меня жизни! Где-то очень далеко стоял коленопреклоненный Мерлин, вспоминая мою жизнь, усталый, но удовлетворенный выполнением возложенной на него задачи, которая, он знал, была выполнена хорошо. Потом, когда над разбросанными в долине жилищами стал подниматься дым вечерних очагов, он аккуратно накрыл тело Артура Плащом Падаэна и стал молча наблюдать, как оно постепенно исчезает из вида. Из-за горизонта в последний раз выглянул оранжево-красный солнечный диск, массивный и горячий, отбрасывая длинные поблекшие тени перед появлением вечерней звезды – указывая путь.
