Текст книги "5000 ночей одержимости"
Автор книги: Дрети Анис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
– Срань господня. – Я повернула голову в поисках источника. – Что за хрень?
– Полегче, принцесса, – успокоил бархатистый голос Акселя. – Всего лишь
фейерверк.
14Ферас (Pheras) – свадебный индуистский обряд; жених с невестой делают семь кругов вокруг костра, которые символизируют
семь брачных обетов. Совершив все семь кругов, пара будет мужем и женой на протяжении последующих семи жизней.
Я и не заметила, что прошло так много времени, что вечеринка официально
закончилось. Я подняла глаза и восхитилась зрелищем.
Темное небо над водой озарилось праздником. Зеленые кольца взметнулись ввысь, за ними последовали синие тона. Достигнув цели, искры посыпались вниз, окрашивая
сентябрьское небо северным сиянием. Следом в небо устремились белые вихри
ослепительных искр, рассыпаясь, как сверкающий серебряный дождь. Искры разных
форм тянулись к небу, но осыпались вниз, как падшие ангелы. Искрящийся дождь
окружал нас, пока их пепел падал на пляж, как серый снег.
Зигзаги и вспышки огней загипнотизировали меня. Я не могла отвести взгляд от
идеальной ночи с несовершенным мужчиной, восхищаясь тем, что могло бы быть. Как
всегда, я могла определить, что он смотрел на меня. Я позволила своему взгляду на
мгновение переместиться вбок и обнаружила, что он наблюдает за мной, не мигая. Он
ни разу не взглянул на небо, и я поняла, что он использует свет от фейерверка, чтобы
разглядеть мое лицо в темноте.
Прежде чем я смогла полностью отвести глаза от неба, Аксель сократил расстояние
между нами, как будто больше не мог сдерживаться. Обхватил рукой мое горло и
внезапно притянул к себе для настойчивого поцелуя.
Движение было таким резким, таким собственническим, что я от неожиданности
споткнулась, и мои ладони приземлились на его твердую грудь. Я удивленно
вскрикнула, чем он в полной мере воспользовался. Его язык яростно прижался к моему, пожирая меня с обещанием оргазмов.
Никогда раньше меня так не целовали.
Невозможно было перевести дух, и если бы он не держал меня, я бы упала на мягкий
песок. Мои легкие горели от одного и того же всепоглощающего запаха – тропического
леса, мускуса, ванили, уф, чем бы он, черт возьми, ни пах, – когда Аксель притянул
меня так близко, что между нами не осталось ни грамма приличия. Он отказывался
прервать поцелуй, хотя я уже задыхалась. Чувствуя головокружение, я сжала в кулак
его рубашку, и Аксель, наконец, отпустил меня.
Он резко дернул меня за волосы, наклоняя мое лицо в сторону.
– Скажи мне, принцесса. Как ты думаешь, твоя семья разозлилась бы, если бы
увидела, как мы целуемся?
– Да, – выдохнула я.
– А если бы они увидели нас вот так?
Его губы прошлись по моей шее, зубы погрузились в плоть, пробуя на вкус.
– Они убили бы меня, – простонала я, глаза трепетали, в голове было пусто.
– А что они сделают, если увидят, как их маленькую принцессу трахает такой, как я, прямо здесь, под открытым небом?
– Они убьют тебя.
Я украдкой огляделась по сторонам, чувство вины захлестнуло меня. Моя семья
никогда бы больше не заговорила со мной, если бы увидела, чем мы сейчас
занимаемся. Но сколько бы мой мозг ни приказывал телу остановиться, эффект был
обратным. Животная похоть руководила этой инквизицией. Независимо от того, сколько
обещаний я давала, мой разум не был властен над ними.
– Только в этот раз, – прохрипела я. – Я хочу знать, на что это будет похоже с тобой.
В темноте ночи, без свидетелей, мы могли бы сделать это только один раз.
Пожалуйста, Боже, позволь мне заполучить его лишь раз, и я никогда не сделаю этого
снова.
Акселю не нужно было повторять дважды. Он схватил меня с непреклонной
скоростью, его рот опустошал мой. Внутри меня взорвались фейерверки, ярче тех, что
озаряют небо. Он целовал меня с такой откровенностью, что это начисто стерло из
моей памяти тех, кто был до него.
Обхватив рукой за талию, Аксель оторвал меня от земли. Моя спина упала на одеяло
на мягком песке, прежде чем я успела сформулировать другую мысль. Он расстегнул
мои штаны, не отрывая от меня рта, и с невероятной тщательностью спустил их вниз.
Однако не стал снимать с меня трусики, скорее всего из-за нетерпения, а просто
сдвинул ткань в сторону. Два толстых пальца проникли внутрь.
С моих губ сорвался жалобный стон.
– О, черт, – я прикусила губу и подняла бедра к небу. Он едва коснулся меня, а мое
тело ожило, как будто никогда не знало мужского прикосновения. Все проснулось во
мне одновременно. Кожа горела. Тело вибрировало от приступов экстаза. Каждый мой
нерв затрепетал. Сердце бешено колотилось о грудную клетку, и на мгновение я
забеспокоилась, что у меня может случиться сердечный приступ.
– О, Боже, о, Боже, – повторяла я, кровь пульсировала в моих венах так сильно, что я
слышала ее на кончиках пальцев. Скользкая влага стекала с меня на одеяло под нами.
Моя задница была бесстыдно мокрой, и это только раззадоривало его.
Ожесточенное лицо Акселя было неумолимым в тусклом свете костра, когда он
схватил мою правую грудь и сжал.
– Я думал об этом с того момента, как увидел тебя, – пробормотал он, посылая дрожь
по моей спине. Вслед за этим раздался звук расстегивающегося ремня и молнии его
брюк. Через секунду он врезался в меня с такой силой, что, если бы его вес не
удерживал меня, я бы соскользнула с одеяла.
– Черт, – на этот раз мы оба застонали в унисон.
Мой стон был вызван смесью боли и удовольствия. Огромные размеры тела Акселя
отражались в его твердой, как камень, длине внутри меня. Он вошел лишь наполовину, несмотря на силу, с которой вонзился в меня. Я не могла больше терпеть и покачала
головой, когда он подался вперед.
– Весь, детка, – сказал он сквозь стиснутые зубы.
– Аксель, пожалуйста.
Я положила руку ему на грудь, прося притормозить.
– Я сказал, весь, – прорычал он, вдавливая в меня каждый свой дюйм.
– Черт! – снова закричала я, прежде чем прикусить губу в страхе, что кто-нибудь нас
услышит. Он был толще, чем все мои предыдущие любовники, и мне пришлось
несколько раз вдохнуть и выдохнуть, чтобы приспособиться.
Аксель пришел в неистовство, как только вогнал себя до конца. Мои бретельки
спустились, обнажив пару подпрыгивающих сисек. Его черная рубашка была снята,
открывая множество татуировок. Он кусал мою грудь и шею, посасывая и облизывая, как будто не мог насытиться. Тем временем его член вбивался в меня с такой силой, что мой рот приоткрылся для неслышного вздоха.
Мои ноги безвольно свисали по обе стороны от его бедер, не в силах удержаться на
нем. Он безжалостно входил и выходил, его пальцы скользили по моему клитору, а рот
ласкал грудь.
Оргазм случился так внезапно, что я была застигнута врасплох.
– Боже, о, Боже, – я не знала, плакала ли я о спасении, или просила о большем. Я
воспламенилась сильнее, чем фейерверк, и, подобно искрам, мои внутренности
озарились блаженством, которого я никогда раньше не испытывала.
Его пальцы обхватили мое горло и одновременно сжали. Я потянулась к его руке в
ответной реакции, чтобы убрать ее. Это заставило его сжимать еще крепче, пока моя
рука не упала обратно на одеяло, а в глазах не вспыхнул белый свет. Моя спина
выгнулась дугой, и я кричала до тех пор, пока на шее не вздулись вены, больше не
заботясь о том, кто может увидеть нас во время этого непристойного акта.
Я хватала ртом воздух, откинув голову набок, когда смутно услышала голос Акселя на
заднем плане.
– Черт возьми, нет, принцесса, – прорычал он. – Мы не закончили. Совсем нет.
Подняв меня, как тряпичную куклу, с одеяла, Аксель сел и усадил меня к себе на
колени. Я поняла, что это было сделано для того, чтобы разбудить меня, хотя мое
насытившееся тело отказывалось сотрудничать.
Акселю было все равно. Он ворвался в меня снизу, задавая новый непревзойденный
темп, за которым я едва могла угнаться. Его хватка на моих бедрах усилилась, оставляя синяки, а рот переместился на шею и грудь, слегка покусывая. Щетина
царапала мою нежную кожу, и я знала, что буду чувствовать это еще несколько дней. Я
поняла, что он специально оставляет сувениры, отмечая меня для себя. Я опустила
взгляд на созданное им произведение искусства и открыла рот, чтобы возразить. Все, что вырвалось, – это еще один стон в ответ на его властные знаки собственности.
Жажда вспыхнула во мне, а за ней последовал еще один виток ни с чем не сравнимого
экстаза.
Моя голова откинулась назад.
– Боже, – я задыхалась, губы приоткрылись, волосы спутались в неряшливый клубок
от песка и секса.
Он трахал меня во время моего второго оргазма, вбиваясь все сильнее и быстрее. Я
хотела сказать ему, чтобы он сбавил темп, но слова отказывались вырываться наружу.
Наконец, он глубоко вошел в меня и замер так. Я почувствовала, как его член
дернулся, и теплая сперма растеклась внутри меня.
– Блядь, – прохрипел он, его рот уткнулся в изгиб моей шеи.
Каким-то чудом он переместил наши бездействующие тела, не вытаскивая из меня
свой член, и расположил нас горизонтально на одеяле.
Я застонала, прикрывая глаза рукой и пытаясь понять, что только что произошло.
Никогда за свои двадцать один год жизни я не испытывала ничего подобного. Что это
было, черт возьми?
Никто из нас не пошевелился и не произнес ни слова, хотя нам следовало бы
привести себя в порядок, пока кто-нибудь из персонала или гостей забрел на частный
пляж для ночной прогулки. Как только наше дыхание выровнялось, я похлопала его по
груди.
– Аксель, ты все еще внутри меня.
– И что? – спросил он, не двигаясь с места.
Я толкнула его в грудь, хотя мои глаза уже закрылись.
В ответ он схватил мою руку и прижал ее к боку.
– Парень, – простонала я. – Ну же. Слезь с меня.
Как я ни старалась, я не могла заставить свои глаза снова открыться.
– Нет, мой член останется в тебе, – ответил он будничным тоном. – Даю тебе
пятнадцать минут на восстановление, а затем я снова трахну тебя.
Что было с ним и с таймерами, которые он устанавливал людям? Я бы разнесла его в
пух и прах, если бы он не затрахал меня до чертиков. Вместо этого я боролась со
своими веками, не давая им закрыться, и что-то невнятно бормотала. Мои глаза
дрогнули от тусклого зеленого света на пляжном причале, прежде чем сон победил.
Пятнадцать минут спустя Аксель разбудил меня трахом.
Лучи рассвета потревожили мои веки. Потребовалось несколько минут, чтобы паутина
моего сонного разума рассеялась и я открыла глаза.
Мы часами занимались сексом на пляже, и мое тело расплачивалось за это. Аксель
настоял на том, чтобы спать со своим членом внутри меня в течение пятнадцати-двадцати минут, которые он давал мне на восстановление между раундами. В
последний раз мы заснули тридцать минут назад. Я лежала на нем сверху, а Аксель
накрыл мое обнаженное тело одним из одеял. Наконец он насытился настолько, что
уснул дольше, чем на двадцать минут, и я восприняла это как сигнал к побегу.
Моя киска протестующе заныла, когда я оторвалась от его члена, вздрагивая от
нападения, которому подвергалась всю ночь. Блаженство соперничало с болью, и я, спотыкаясь, стала собирать свою одежду. С наступлением рассвета гости, проживающие на территории отеля, вероятно, выйдут на улицу. Если они увидят нас в
таком положении… Я почти уверена, что моя семья будет настаивать на увольнении
Акселя.
Щурясь от первых лучей солнца, я одевалась так быстро, как только позволяли мои
слабые мышцы. Я отвела глаза, отказываясь снова смотреть на Акселя. Несмотря на
все предостережения, моё сердце снова разбилось, и, черт, почему это было гораздо
больнее, чем все, что я испытывала раньше?
Этопройдет, – сказала я себе. Всегда проходит. Ты заключила сделку. У вас была
одна ночь, и теперь все кончено.
Заставляя себя смотреть куда угодно, только не на Акселя, я собрала свои вещи. Я
знала, что если разбудить его, чтобы попрощаться, это плохо кончится. Я видела
проблески собственничества в этом мужчине и знала, что ничего хорошего из
прощания не выйдет. Он, вероятно, закинул бы меня себе на плечо, а затем унес бы
отсюда.
Я грустно улыбнулась этому образу.
Покачав головой, я взяла блокнот, чтобы оставить ему записку. Осознав, что он пуст, если не считать списка с прошлой ночи, я решила оставить ему весь блокнот плюс
сувенир, предназначенный для него.
Я полезла в сумочку за подарком, положила его в блокнот и после секундного
колебания написала послание для Акселя. Осторожно положила блокнот рядом с ним и
встала. Я все еще отказывалась смотреть на его красивое лицо, потому что знала, что
найду там. Разбитое сердце.
Взошло солнце, и чары рассеялись. Пора было возвращаться к реальной жизни.
Вместо дерьмовых выходных я получила такие, которые никогда не забуду. Это должно
было бы сделать меня счастливой, но, Боже, это было больнее всего, что можно себе
представить.
В тот день я ушла, так и не взглянув на прекрасного незнакомца, а месяц спустя стала
миссис Джей Амбани.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Восстать из Пепла
Глава 10
Настоящее
Аксель
– Мистер Трималхио, что Вы здесь делаете? – строго спросила Пия.
Темные солнцезащитные очки едва скрывали ее тревогу из-за моего присутствия в
школе-интернате ее дочери.
Пару выпущенных прядей свободно свисали с высокого пучка волос Пии, деликатно
подчеркивая оливковую кожу, сияющую в лучах послеполуденного солнца. Она
ограничилась минимальным макияжем, накрасив лишь губы в какой-то оттенок
розового. Я лениво оглядел тело Пии, воспользовавшись минутной паузой, пока она
была застигнута врасплох моим появлением. Белая блузка облегала ее грудь с
идеальным намеком на ложбинку. Пия заправила ее в коричневую кожаную юбку-карандаш с высокой талией. Разрез обнажал стройное бедро, а высокие каблуки
удлиняли худые ноги.
Блядь, в тридцать четыре она была сексуальнее, чем в двадцать один, хотя сейчас от
нее так и веяло изысканностью старых денег, а не принцессой по шаблону. Тем не
менее, обе версии Пии одинаково возбуждали мое либидо.
Я подавил в себе образ того, как трахаю ее под открытым небом. Наверное, это была
не лучшая идея, пока мы находились в старшей школе в окружении родителей, учителей и учеников. Ноттская академия располагалась на пяти акрах земли: с одной
стороны находилась приемная комиссия, а в центре – гигантское здание в стиле
Хогвартса с залами для проживания и учебными классами. Я столкнулся с Пией во
внутреннем дворе здания.
Я довольно хмыкнул, без намека на самоуверенность.
– Это моя школа. Я думал, ты знаешь.
Она не знала, потому что я купил эту школу только сегодня.
– Вот как? – Пия усмехнулась. – Ты взволнован своим первым днем?
По моему лицу расползлась хитрая ухмылка. Кареглазая красавица скрылась после
нашей импровизированной встречи в её спальне. Прошлой ночью она
зарегистрировалась в отеле и не выходила за пределы своего номера. Я сделал
единственное, что сделал бы любой здравомыслящий человек в данной ситуации: внес
предложение о покупке отеля за солидную сумму. Предложение было принято на
месте.
В качестве дополнительной меры предосторожности я поручил Джордан организовать
вечеринку и пригласить всех гостей со вчерашнего вечера. Я не мог действовать
слишком явно и прямо требовать, чтобы она привела с собой Пию. Вместо этого я
рекомендовал Джордан привести всех своих друзей. Попытки выманить Пию из ее
номера оказались тщетными: она отказалась от приглашения.
Возможно, Пия просто была занята работой этим вечером. Судя по всему, она
становилась отшельницей, запираясь на несколько дней, когда частные клиенты
заказывали проект. Это была одна из многих вещей, которые я узнал о ее новой жизни.
Успешный автор джинглов и песен, работавший под псевдонимом.
Недавно вернулась на Лонг-Айленд после долгих лет, проведенных в Чикаго.
Тринадцать лет замужем за очень богатым Джеем Амбани.
Из всего, что удалось выяснить Леви, самым интересным известием было то, что Пия
стала матерью чрезвычайно одаренного двенадцатилетнего ребенка. Прошли годы с
тех пор, как мы виделись в последний раз. Я ожидал кардинальных перемен. Тем не
менее, новость о ее дочери оказалась непредвиденной.
Усложнило ли это мои планы? Да.
Изменило ли это мои цели? Нет.
Если уж на то пошло, я придумал как использовать это в своих интересах. Во-первых, было не так много способов гарантировать регулярное наблюдение за Пией. Она жила
внутри крепости, и проникнуть на территорию было практически невозможно ни на
машине, ни пешком. За огороженными воротами ее жилого комплекса стояли четыре
поста, на каждом из которых – охранники. Код для входа на территорию был только у
них. Однако это не обычные старые охранники, которых можно было подкупить. А
высококвалифицированные бывшие оперативники. Им платили солидное жалование и
предоставляли эксклюзивные льготы от влиятельных жителей, чтобы сохранить их
лояльность. Амбани купил для своей семьи все самое лучшее, и Леви потребовалось
несколько часов, чтобы организовать незначительный сбой в их работе.
Единственными доступными точками были посты за огражденными воротами. Леви
пробрался на один из них, пока приставленный охранник отлучился в туалет, и взломал
систему. В компьютерах на дежурных постах указаны домашние номера жильцов. Леви
сменил номер семьи Амбани на одноразовый. Когда я проходил через пост охраны, номер, по которому они позвонили, был направлен на имя Леви, который, конечно, одобрил мое посещение с распростертыми объятиями.
Однако это могло работать лишь временно. Леви сообщил мне, что четверо
охранников также патрулируют территорию внутри по периметру. У жителей комплекса
имелись тревожные кнопки, спрятанные на видных местах, и если их нажимали, то
охранники приезжали менее чем через три минуты. Время было не на моей стороне, как только Пия обнаружила мое присутствие. Теперь, когда она знает, что у меня есть
доступ, она проведет дальнейшее расследование и в конечном итоге выяснит, что
номер, указанный на посту, неправильный.
Чтобы регулярно видеться с ней, мне требовалось прикрытие получше, и я разыскал
дочь Пии. Именно из-за Поппи они переехали в Нью-Йорк, хотя Амбани по-прежнему в
основном жил в Чикаго.
Оказалось, что академические успехи Поппи позволили ей пропустить несколько
классов, в результате чего она попала в старшую школу. Какой бы гениальной она ни
была, послужной список Поппи мог соперничать с начинающими преступниками. Она
была одаренной, скучающей и богатой – ядовитая комбинация для титулованной
шпаны. За последний год Поппи исключили из двух частных школ, так она оказалась у
ворот школы-интерната. Однако оттуда ее тоже выгнали, и Амбани заплатил целое
состояние, чтобы его избалованную дочь определили в Нотт – единственную школу, готовую принять оторву. Впрочем, Ноттская академия потребовала от Поппи пройти
одну летнюю сессию без инцидентов, прежде чем принять ее. Поэтому Амбани
переехали в Нью-Йорк.
Хотя школы-интернаты подразумевали проживание родителей за пределами штата, оказалось, что Пия была слишком привязана к своей дочери. Эта школа также была
последним шансом Поппи на нормальное детство, а для Пии – последней
возможностью дать дочери нормальную жизнь. Ноттская академия была ключом к
вторжению в жизнь Пии.
Было ли ужасным поступком – использовать ребенка для преследования замужней
женщины?
Я понятия не имел. Чувство вины не было той эмоцией, которую я был способен
освоить.
Мне было три года, когда я осознал, что отличаюсь от «нормальных». К четырем
годам я понял, что ассимиляция – это обязательное условие для выживания в мире
«нормальных». Вот только я не хотел просто выживать в их мире, я хотел
доминировать в нем. Я решился на авантюру и поступил в колледж в шестнадцать лет, разорвав связи со своей непутевой семьей. Мои цели были просты.
Власть.
Деньги.
Контроль.
Мне нужны были первые две, чтобы добиться третьей, потому что жизнь без контроля
была неприемлема. Затем появилась Пия, и мои цели стали жизненно важными, а не
просто списком задач. Слава позволила мне сократить путь к их достижению. Она не
только сделала меня богатым, но и помогла получить известность, что позволило мне
укрепить свою репутацию и привлечь инвестиции для развития моей империи. Если бы
я захотел открыть ночной клуб, десять инвесторов бросились бы ко мне, просто для
того, чтобы сотрудничать со знаменитым диджеем. В результате мне удалось поставить
свое имя на всем, – барах, ресторанах, недвижимости, отелях, а теперь и на школе-интернате.
– Эта школа принадлежит мне. Что ты здесь делаешь? – бесстрастно спросил я.
Пия отшатнулась, ошеломленная. Взволнованные глаза возмущенно уставились на
меня.
– Т– ты владеешь Ноттской академией? Как такое возможно?
Легкая дрожь в ее голосе и то, как она отпрянула, словно мое присутствие было
недостойно ее, вызвало у меня желание запереть её в комнате со мной до конца дней.
Изображение Пии в моей власти, без ничего, что стояло бы между ними, пронзило
молнией мой член.
Отлично.
Теперь у меня стояк посреди дня.
Я отвел взгляд от Пии, раздувая ноздри и думая о всевозможных скучных вещах, чтобы охладить кровь. Убийство. Война. Кровь и шрамы. Все, что было не Пией,
надоедало мне до смерти. Как она могла так влиять на меня? Она была воплощением
того, чего я избегал всю свою жизнь: та, кто заставлял меня терять контроль над собой,
– и все же я был здесь, разыскивая ее.
В течение многих лет я отлично справлялся с задачей, применяя выученные у
«нормальных» модели поведения и успешно маскируя эту часть себя. Мир видел во
мне некоего героя, воплотившего в жизнь историю о превращении нищего в богача.
Этот фасад помогал мне скрыть свою истинную сущность у всех на виду.
Пия была первой и единственной «нормальной», которая посмотрела в глаза тьме и
нырнула в неё с головой. Проблески моей темноты не отпугнули ее. Вместо этого она
приняла ее и использовала в своих интересах. Она думала, что кто-то пугающий, вроде
меня, защитит ее, пока она будет реализовывать список, заполненный визитами в
сомнительные места. Она забыла учесть одну вещь. Кто должен был защитить ее от
меня?
Моя зацикленность на Пие возникла из-за того, что кто-то мог бы счесть сексом на
одну ночь. Вот только одного раза оказалось недостаточно. Прошло больше десяти лет, а я все еще чувствовал запах и вкус того, что она пробудила и выпустила на волю всего
за одну ночь. Я годами искал возможность воссоздать тот же кайф, и неспособность
понять, что именно вызвала во мне эта запретная женщина, только чертовски
разозлила меня. Она неосознанно завлекла монстра и накормила его. Ей не стоит
удивляться последствиям, которые это повлекло за собой.
– Это недавнее приобретение, – мягко сказал я.
– Это невозможно, – пробормотала она в основном про себя, надеясь, что это
неправда. – Я бы увидела твоё имя в документах...
Сверкнула вспышка, прервав Пию на полуслове. Я бросил взгляд на виновника и
увидел, как он заметно сглотнул, прежде чем опустить девайс, который, несомненно, станет причиной его смерти.
Известность облегчила некоторые стороны моей жизни, но стала обременительной в
других аспектах. Никто не осмеливался беспокоить меня в святилище моих печально
известных домашних вечеринок. Гости были в восторге от приглашения и не
собирались раскачивать лодку, расстраивая присутствующих знаменитостей. Если вы
давали людям то, чего желали их сердца, их подчинение в ответ было слишком легким.
Однако за пределами дома все было иначе. Небольшая стая папарацци была
предупреждена о моем появлении в Ноттской академии, и они собрались за воротами.
– Мистер Трималхио, кто эта прекрасная дама рядом с вами? – Другой мужчина с
камерой заговорил с противоположной стороны ограждения.
Пия резко зашагала, накинув на волосы золотой шарф от Hermes и решительно
сдвинув солнцезащитные очки на переносицу. Любопытство по поводу моего
присутствия подавило её желание скрыться от всеобщего внимания. Это только
разожгло интерес папарацци к ее личности, и камеры защелкали.
Хотя известность была необходима для моего успеха, это утомляло. Я вежливо
помахал рукой, как обычный нормальный человек. Самообладание, которое
требовалось, чтобы не вырвать камеры из рук и не разбить их, я оттачивал годами.
Отсутствие контроля над импульсами было неприемлемо; именно из-за этого люди
моего типа часто попадали в колонию. Тюрьмы кишели антисоциальными личностями.
В отличие от этих идиотов, я бы никогда не позволил такой мелочи, как рефлекс, лишить меня целей. Существовали куда более приятные способы утолить жажду
крови.
Например, Пия Амбани.
Мойсдерживающийфактор поспешил прочь, открыв дверь в здание. Я просунул ногу
в щель, прежде чем она успела захлопнуть её. И последовал за ней внутрь, пока она
ворчала. Надоедливые подростки и их не менее жалкие родители суетились вокруг нас.
Опекуны расселяли избалованных детей по их комнатам перед торжественным
прощанием, пока сопляки ныли, выпрашивая карманные деньги.
При моем появлении было несколько осторожных взглядов. В остальном никто не
фотографировал, не приставал и не подходил ко мне. Ноттская академия являлась
родиной старых денег и была буквально пропитана ими. Преследование
знаменитостей не было частью культуры. Не говоря уже о том, что здесь было много
отпрысков звезд Бродвея, и, если я правильно слышал, двое детей-актеров были
зачислены в школу на этот год. Учителя, ученики и родители – все привыкли к
известным личностям.
Пия уверенно шагала по коридору, на ходу снимая шарф и засовывая его в сумку. Я
неторопливо последовал за ней и ухмыльнулся, когда понял, что она ускорила шаг, чтобы оторваться от меня. Это было бессмысленно. Директор школы ранее провел для
меня экскурсию, и я знал, куда она направляется. Этот коридор вел в кафетерий.
– Ты не ответила на мой вопрос. Что ты здесь делаешь? – спросил я.
Пия пыталась игнорировать меня, задрав подбородок. Когда она поняла, что не
сможет избавиться от меня, прошипела ледяным тоном:
– Пожалуйста, оставьте меня в покое, мистер Трималхио.
– Дай угадаю. Ты здесь, чтобы увидеть свою дочь, – заявил я как ни в чем не бывало.
Пия застыла на месте, мышцы напряглись. Она развернулась и сняла темные очки, карие глаза пылали. Очевидно, я задел за живое.
– Откуда ты знаешь, что у меня есть дочь?
Она ткнула пальцем мне в грудь.
Мои зрачки проследили за тем, как ее ноготь вонзился в мою плоть. Что такого было в
этой женщине, что вызывало столь примитивный эффект?
Не становись твердым.
Не становись, блядь, твердым в старшей школе.
– Единственные взрослые здесь – родители, учителя и те, кто недавно купили эту
школу. – Я ткнул большим пальцем себе в грудь. – Учитывая, что ты не похожа на
учителя, твое присутствие здесь было бы странным, если только у тебя нет ребенка, посещающего эту школу, – подытожил.
Она открыла рот, чтобы спросить, почему я решил, что она не учитель. Я прервал ее, многозначительно кивая на даму с пучком на макушке и в кардигане на пуговицах.
Женщина вычеркнула что-то из списка, прикрепленного к ее планшету, что явно
выдавало ее роль. Пия закатила глаза, как бы говоря: поняла.
– Но ты предположил, что у меня именно дочь? Как ты узнал?
– У меня есть свои способы.
– Что за черт? – Пия пришла в ярость от моей скрытности. – Ты и за моей дочерью
следишь? Говорю тебе прямо сейчас: не смей приближаться к моему ребенку. Никогда.
Ты понял меня...
– Джордан рассказала мне о твоей дочери, – сообщил я, когда она её голос
повысился. Это вывело Пию из истерики.
Ее глаза расширились, как будто наши взаимные связи не приходили ей в голову, и
она, похоже, приняла ответ. Пия неловко поправила консервативную юбку длиной до
колен, чтобы взять себя в руки, еще не готовая отбросить все подозрения.
– Позвольте мне кое-что прояснить, мистер Трималхио. Мы не виделись почти
четырнадцать лет, и вдруг ты повсюду. Мы столкнулись на вечеринке, а вслед за этим
ты предложил мне уйти от мужа. – Ее голос понизился к концу предложения, когда она
огляделась в поисках свидетелей нашего разговора. – В довершение всего, ты
вломился в мой дом, и ты... т-ты, – запинаясь, пробормотала Пия, не в силах озвучить
произошедшее.
– Трахнул тебя? – предложил я помощь, поскольку она, казалось, не находила слов.
Пия покраснела, но отказалась отступать.
– И я должна поверить, что это совпадение, что ты купил школу моей дочери на
следующий же день?
– Позволь мне кое-что прояснить, – парировал я с негодованием. – Ты пришла в мой
дом без приглашения. Как уже упоминалось прошлой ночью, я вбежал в твой дом, чтобы спасти твою жизнь. Я сообщил, что приеду, и ты предоставила мне доступ в
свой дом. Ты посылаешь какие-то серьезные смешанные сигналы.
Пия открыла рот, но я быстро оборвал ее.
– Теперь я узнаю, что твоя дочь учится в школе, которую я только что купил, и при
этом ты сваливаешь вину на меня. Откуда мне знать, что ты не записала свою дочь в
эту школу только для того, чтобы быть ближе ко мне?
– Ты сумасшедший, если думаешь, что можешь закидывать мне эти нелепые
обвинения, – отрезала она. – До свидания, мистер Трималхио. – Она вздернула
подбородок и продолжила свой путь. Я зашагал рядом с ней. – Ты перестанешь
преследовать меня? – выругалась она.
– Хватит льстить себе. Мы идем в одном направлении.
– Зачем ты идешь в кафетерий?
– Чтобы проверить качество еды. Я слышал, что родители в этой школе чокнутые. – Я
многозначительно посмотрел на нее. – Я не дам им шанса жаловаться на то, что их
детишки плохо питаются.
Пия раздраженно выдохнула, ее шаги замедлились, когда мы добрались до столовой.
Возражения стихли, когда ее взгляд упал на фигуру в углу.
Здесь было многолюдно из-за обеденного перерыва и ажиотажа первого дня. Тем не
менее, атмосфера была непринужденной. Дети свободно общались со своими
родителями или друг с другом за круглыми деревянными столами с мягкими стульями.
Все столы были заняты, за исключением углового. Одинокая волчица, одетая с ног до
головы в черное, оккупировала его, разложив перед собой стопку книг. В наушниках и с
раскрытым ноутбуком, её язык тела недвусмысленно заявлял «отвали». Со спокойной
решимостью малышка давала понять, что она неприступна.
Я бы сделал то же самое, если бы на меня никто не обращал внимания. Выбрал бы
столик подальше от бесполезных людей, заблокировав их мусорный шум наушниками и
сделал бы себя недосягаемым для «нормальных». Однако, как уже упоминалось, это
был мир «нормальных». Девчонка своей отстраненностью превращала себя в мишень.
Пия заметила, куда устремилось мое внимание.
– Аксель, – ее голос понизился, вся прежняя враждебность исчезла в пользу
неотложного вопроса. – Можно тебя на минутку?
Когда я моргнул в знак согласия, Пия посмотрела налево и направо в поисках
зрителей, а затем повела меня к пустующей фуршетной линии. Она схватила два
