Текст книги "5000 ночей одержимости"

Автор книги: Дрети Анис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

передышка.

Потому что мне больше не нужен был ответ Акселя о том, что нашел Леви. Тонущее

чувство уже сказало мне об этом. Папка Джея была самой тонкой из всех, и Аксель

копал в поисках компромата на моего мужа. Противный голос кричал, что у Джея

роман, несмотря на рациональный голос, успокаивающий, что он никогда бы так не

поступил. И даже если бы у Джея была любовница, неверность не стала бы причиной

расторжения такого громкого брака, как наш.

Это могло означать только одно. Аксель не просто нашел доказательства того, что

Джей завел интрижку, это было нечто большее. Его больше не волновало, передам ли

я мужу документы о разводе, и могла быть только одна причина, по которой Акселю

было наплевать, уйду ли я от Джея.

Это было потому, что Джей уже уходил от меня.

Глава 17

Пия

Следующие пару недель заставили меня осознать, что первоначальные проблески

безумия, которые я видела в Акселе, меркли по сравнению с реальностью. Он

ворвался в мою жизнь как ураган, перевернув все мое существование. Всякий раз, когда я пыталась бороться с внезапным вторжением, Аксель угрожал мне полным

уничтожением всех, кого я люблю.

В последующие дни моя свобода стала ограничиваться. Большинство моих предметов

первой необходимости волшебным образом перекочевали в дом Акселя. А тех вещей, которых не было, Аксель накупил в изобилии и заполнил ими шкаф наверху своей

спальни.

В тот день, когда мы отправились к Поппи, чтобы Аксель мог пройти МРТ мозга, мне

удалось избавиться от него и вернуться домой. Я была шокирована, обнаружив в своей

гостиной фотографии с вырванным лицом Джея. Это выбило меня из колеи и

заставило осознать, что в своем доме я не в безопасности. Я собрала вещи и

прямиком отправилась в тот же отель недалеко от дома, обдумывая свой следующий

шаг. Если бы я обратилась в полицию, Аксель уничтожил бы всех, кого я любила. Если

бы я рассказала своим близким, они бы разорвали со мной все связи за то, что я

привела в их жизнь такого, как Аксель. Единственным выходом было накопать грязь на

Акселя, что казалось невозможным.

Через несколько минут после заселения в отель и размышлений о жизненном выборе, Аксель, вальсируя, вошел в двери моего президентского номера. Мудак выкупил отель

и мог получить доступ в любой из номеров. Он напомнил о том, что мне негде

спрятаться, а ключи от всех судеб у него в кармане. У меня не было другого выбора, кроме как неохотно вернуться в его особняк.

Неважно, какие стены я продолжала возводить, Аксель сносил их без раздумий.

Любое моё сопротивление вызывало у него недоверие, что еще больше усиливало его

жесткий контроль надо мной. Я едва сумела удержать Акселя от того, чтобы он

последовал за мной в ванную, и в конце концов вырвала страницу из его справочника.

Я задобрила его обещанием развратной награды взамен на несколько минут наедине.

Только одна светлая сторона отвлекала меня от беспорядка, в который превратилась

моя жизнь: вычеркивание пунктов из списка с Акселем. Несмотря на отвращение к его

принуждению, я не могла отрицать чувства легкости, которое мне дарил заветный

список.

И даже в этих случаях Аксель вел себя как осел. Несколько дней назад он настоял на

том, чтобы прыгнуть с парашютом. Прежде чем нам разрешили взлететь, нас

проинструктировали о технике и протоколах безопасности. Когда инструктор

пристегивал меня, Аксель подошел и ударил его кулаком в лицо. Я взорвалась и

обозвала его неандертальцем. В отместку Аксель закинул меня себе на плечо

(разумеется), сказав, что мы прыгнем с парашютом в другой раз. Леви пришлось

заплатить инструктору, чтобы Аксель не попал в новости, ведь его грубое поведение не

знало границ.

Тем не менее язычник сдержал свое слово и помог Поппи. К счастью, она не придала

значения внезапному появлению Акселя в ее жизни и списала это на возможность

узнать больше о ком-то вроде нее. После сканирования мозга, проведенного в

ультрасовременном учреждении Ноттской академии, Аксель стал присоединяться к

нашим обедам – с разрешения Поппи. Он объяснил ей такие тактические приемы, как

тщательно продуманные планы по достижению целей и отвлечение себя от

сиюминутного удовлетворения быстрой мести. Я наблюдала, как ястреб, пока Поппи

задавала ему вопросы. Она внимательно слушала, и я знала, что она делает

мысленные пометки, чтобы применить эти методы. В новой школе больше не было

никаких инцидентов, волосы ее соседки по комнате были в порядке, а директор

казался в целом довольным поведением Поппи.

Прислушавшись к совету Акселя, я перестала пытаться увести Поппи от ее целей.

Спокойствие, которого я не знала уже несколько месяцев, установилось между нами, когда я изменила свою точку зрения. Поппи перестала видеть во мне врага и в

последнее время была более дружелюбной.… или настолько дружелюбной, насколько

это возможно для Поппи.

Компания Милана и мамы также преуспевала, управляя активами Акселя. Аксель

убедил свою подругу, перенесшую неудачную операцию в папиной клинике, подписать

соглашение о неразглашении. Никто из моей семьи понятия не имел о том, что Аксель

был катализатором их возможного падения или что он был диджеем со свадьбы

Милана. Да и кто вспомнит человека после мимолетной встречи почти четырнадцать

лет назад?

Компания Джордан стремительно развивалась с тех пор, как Аксель подписал с ней

контракт. Новая должность его пиарщика сделала Джордан желанным товаром среди

его коллег. Она привлекала новых клиентов и заводила связи, быстро расширяясь, чтобы компенсировать предыдущие потери бизнеса.

Джордан ничего не знала о моих «отношениях» с Акселем, и я держалась на

расстоянии, пока разбиралась со своей личной жизнью. Я не была готова признать это

грязное соглашение, не говоря уже о том, чтобы раскрыть детали своей лучшей

подруге. Я просто была счастлива, что ее карьера наладилась.

Единственным человеком, ситуация с которым до сих пор не прояснилась, был Джей.

При каждом удобном случае я ускользала от Акселя и звонила мужу, умоляя

поговорить или встретиться лицом к лицу, но Джею это было неинтересно. Наши

разговоры длились не более тридцати секунд, и ему всегда нужно было уходить. Даже

если наш брак был в руинах, как он мог закончиться по телефону? Джей отказался

возвращаться в Нью-Йорк, и когда я спросила, планирует ли он снова увидеться с

семьей, он помолчал, а затем резко прервал вызов.

Поразительно, но Аксель больше не поднимал тему развода. Внезапно он стал

безразличен к этому вопросу до тех пор, пока я не упоминала имя Джея в его

присутствии. Это противоречило его характеру, потому что собственничество Акселя не

знало границ.

Так почему такого мужчину, как он, больше не беспокоил мой брак? Джей не вручил

мне документы о разводе, да и в разводе не было смысла. Когда мы поженились, Джей

прямо сказал, что Амбани не имеют права на развод.

Нет, я не ожидала, что волей-неволей вернусь к своей прежней жизни. Я достигла

точки невозврата в тот момент, когда уступила требованиям Акселя, но это не

заставило меня перестать заботиться о муже. Я хотела понять, что происходит с

Джеем. Поэтому позвонила нескольким членам семьи, но истории были схожи. Джей

работал как сумасшедший, круглые сутки, и никто особо с ним не общался. Судя по

всему, он перестал ходить в офис и работал из дома. Здесь было что-то серьезно не

так, и мне нужно было докопаться до истины, прежде чем Поппи заметит разногласие.

Решение пришло в виде последнего шоу Акселя. Он решил прекратить участие в

рейвах и фестивалях после выполнения оставшихся контрактов. Его последним

мероприятием стал двухдневный музыкальный фестиваль. Я не могла поехать с ним, потому что родительское собрание в школе Поппи выпало на первый день его шоу. Я

планировала посетить собрание и вылететь в Чикаго, чтобы увидеть Джея. Мы

прожили вместе тринадцать лет, и у нас был общий ребенок. Невозможно было

оставить нашу ситуацию без разговора.

Хотя я сомневалась, что мои действия понравятся Акселю, когда он узнает об этом, я

нуждалась в завершении. Если Джей хотел развестись со мной, нам нужно было

обсудить вопрос о Поппи. Что мы должны были сказать нашему ребенку о том, что

происходит между нами? Я понимала, что Поппи учится в школе-интернате, так что

проблема не требовала немедленного решения, но это было непохоже на Джея -

пускать все на самотек. Он никогда бы не отказался от Поппи, но при этом не обсуждал

опеку. Должно было быть что-то еще. И Джей, и Аксель что-то скрывали, и я

планировала докопаться до сути.

Тем не менее, с каждой минутой, приближающей двухдневную разлуку, настроение

Акселя становилось все хуже.

– Почему ты не можешь вылететь после собрания? – настойчиво спросил Аксель, скрестив руки на груди. Он прислонился к стильной белой книжной полке в своей

спальне, подозрительно разглядывая спортивную сумку, которую я положила на

кровать. Я настояла на его сборах и схватила первую сумку, которую смогла найти в

шкафу. Это подтолкнуло Акселя к новому допросу о том, почему я не могу

присоединиться к нему в эти выходные.

– Мы говорили об этом, – ответила я, отворачиваясь. – Собрание закончится так

поздно, что мне придется лететь в Лос-Анджелес ночным рейсом. Самолет

приземлится только в шесть утра. К тому времени, как я заселюсь в отель, ты уже

будешь на фестивале. Он продлится весь день, а я буду слишком измотана, чтобы

присутствовать. Какой смысл делать все это только для того, чтобы провести вместе

несколько часов? Гораздо разумнее будет увидеться, когда ты вернешься.

– Тогда я перенесу чертово родительское собрание. Это моя школа.

Мне потребовалось собрать все силы, чтобы не закатить глаза.

– Ты не можешь этого сделать. Оно было организовано еще до того, как ты купил

школу, и родители прилетают на него со всей страны, некоторые даже из-за рубежа.

Мероприятие было запланировано заранее, люди организовали свои поездки, и, честно говоря, я бы тоже хотела узнать, как продвигаются дела у Поппи.

– У Поппи все в порядке, – раздраженно ответил он.

Я пожала плечами.

– Хотелось бы услышать это от ее учителей.

По выражению лица Акселя было очевидно, что он придумывает, какие еще

препятствия поставить на моем пути, но я была полна решимости. Мне необходимы

были эти пара дней, чтобы собраться с мыслями и добиться ответа от Джея. Я не

могла ни на чем сосредоточиться, пока не сделала этого, не говоря уже о возрождении

отношений с Акселем. Возможно, если бы отношения с Джеем закончились органично, а Аксель не шантажировал всех, кого я любила, я бы по-другому отнеслась к его

возвращению в мою жизнь. Сейчас же я отсчитывала минуты до того момента, когда

смогу сбежать. Не говоря уже о том, что я должна была рассказать Джею об Акселе, пока он не узнал об этом другим способом. Это было наименьшее, что я ему

задолжала.

Аксель бы что-нибудь придумал, если бы узнал о моих планах. Я должна была

держать его в узде до тех пор, пока завтра мы не расстанемся на мирной ноте.

Все было готово. Я планировала это с тех пор, как узнала о нестыковке в

расписаниях, и была скрупулезна в деталях. Личную охрану не пускали на территорию

школы. Леви и его люди должны были ждать возле Ноттской академии во время

родительского собрания. Я поговорю с учителем Поппи и уйду за два часа до

официального окончания собрания. Затем вызову Uber и попрошу встретить меня на

другом конце школы. Я знала, что покупка билета до Чикаго насторожит Акселя, поэтому вместо этого просто поискала в Интернете беспосадочный рейс и куплю билет

на стойке в аэропорту. Прежде чем охрана поймет, что я пропала, я буду в Чикаго.

Конечно, по приземлении я отправлю Леви смс, чтобы сообщить ему о своем

местонахождении, а позже столкнусь с гневом Акселя.

Нормальный человек должен иметь возможность завершить свой брак лицом к лицу, а

не через смс. Кем бы ни был для меня Аксель, я должна была иметь возможность

поговорить об этом со своим мужем. Мысли об Акселе, возможно, часто крутились в

моем подсознании, но реальность нашего воссоединения отличалась от фантазий.

Несмотря на нашу связь, мое сердце отказывалось отдаваться Акселю. Каждая

частичка меня кричала, что я не могу быть его, пока принадлежу кому-то другому. Он

тоже это понимал. Поэтому Аксель хотел, чтобы я всегда была у него на виду, и едва ли

утруждал себя тем, чтобы скрывать свои чувства по этому поводу.

– Если родительское собрание нельзя перенести, тогда я пропущу фестиваль.

– Ты не можешь, – сказала я слишком быстро, прежде чем поймала его прищуренный

взгляд. Я быстро поправила себя. – Леви сказал, что твой контракт юридически

обязателен. Тебя могут привлечь к суду за отказ играть.

Он нахмурился.

– И что?

Я закрыла глаза, молясь о терпении. Пытаться что-то объяснить ему и заставить

понять было бессмысленно, я знала это на собственном горьком опыте.

– Аксель, ты так близок к свободе, было бы глупо рисковать ею сейчас. У тебя

осталось всего одно шоу. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как оно закончится.

– Тогда поехали со мной, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– Я не могу, – выдавила я из себя.

– Я больше не выпущу тебя из виду! – заорал он так громко, что я подпрыгнула.

Сердцебиение ускорилось, и внезапно я почувствовала, что никогда еще не была так

благодарна за пункт в его контракте, согласно которому он мог отправиться в тюрьму в

случае нарушения обязательств.

– Это всего лишь два дня. – Был мой кроткий ответ.

– Это чертовски долго.

– Другого выбора нет. Я должна присутствовать на родительском собрании Поппи, а

ты должен выступить в шоу.

Его челюсть дрогнула, в нем неуверенно поселилось согласие.

– Это в последний раз. Мы и так слишком долго были порознь. – Сказал он так тихо, что мне пришлось навострить уши.

Я кивнула в знак согласия, внимательно наблюдая за ним. Акселю не нужно было

объяснять, что он имел в виду, – это было очевидно по его словам и действиям. Он

достиг своих целей и наконец-то нашел меня. После этого последнего выступления

ничто больше не удержит его от награды.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Секреты

Глава 18

Аксель

Летнее солнце, смешанное с чикагским ветром, создавало комфортную погоду. Я

наблюдал, как Пия целеустремленно расхаживает по застекленной терассе, поливая

садовой лейкой висящие горшки с растениями. На ней были черные штаны для йоги, майка в тон и повязка на голове с безошибочно узнаваемыми блестками по краям.

Волосы спадали на спину, как блестящий черный занавес. Я почти чувствовал жар, излучаемый ее телом с каждым ее шагом. Несмотря на мой гнев, гипноз, которым она

владела, было трудно отрицать.

Черт, она была прекрасна.

Прошло два дня с тех пор, как Пия сбежала. Потоки сообщений и пропущенных

звонков от Леви не доходили, потому что фестиваль проходил в отдаленном месте, и я

слишком поздно узнал, что Пия сбежала в Чикаго. Я понял, на какие крайние меры

пошла Пия, чтобы обмануть меня. Я звонил ей без остановки, оставляя на голосовой

почте все мыслимые угрозы, и как только закончилось шоу, вылетел в Чикаго и

отправился в резиденцию Амбани за городом.

Дом стоял в конце мощеной подъездной дорожки. В отличие от дома Пии в Нью-Йорке, он не был сильно укреплен, поскольку его окружали многочисленные акры

земли. Возможно, Амбани считал, что уединение обеспечивает достаточную

безопасность.

Было легко обойти большие ворота и обогнуть дом, чтобы проверить, как проникнуть

внутрь. Обнаружить Пию, болтающуюся на террасе, было просто удачей.

Я боролся с желанием выломать дверь, ворваться внутрь и вытащить ее за волосы.

Неужели она думала, что побег в другой город обеспечит ей безопасность?

Я годами ждал, чтобы найти ее, а она сбежала при первой же возможности. Пришло

время вырвать ее из этой жизни раз и навсегда и глубже погрузить в свою. Если она

думала, что то, что я делал до сих пор, чтобы загнать ее в угол, было плохим, я докажу, что она ошибается. У меня было все время в мире, чтобы заставить ее подчиниться

моей воле.

Как только я снова нашел Пию, я объявил, что больше не буду выступать. Этот

фестиваль ознаменовал конец моего последнего контрактного соглашения. Слава

стала бы помехой в моей новой жизни с Пией. Мы никуда бы не могли пойти, не будучи

узнанными, и у меня было чувство, что Поппи не из тех, кто любит быть в центре

внимания. Она бы точно разбила одну или две камеры папарацци, если бы они

приблизились к ней.

Я оставался в центре внимания так долго только потому, что знал, что Пия работает в

музыкальной индустрии. Моим стремлением было поддерживать присутствие на

публике, чтобы оставаться заметным для неё, и она могла связаться со мной. Теперь, когда я нашел ее, выступления больше не служили мне целью. Отныне мы будем

создавать музыку только тогда, когда нам заблагорассудится, без лишних хлопот с

дедлайнами или выполнением требований.

Слава больше не стояла на пути, оставалось лишь одно препятствие. Амбани. В

результате шокирующего поворота событий, ситуация разрешилась сама собой. Или

так я думал. Я списал Амбани со счетов, считая его гиблым делом. Не было смысла

бить мертвую лошадь, потому что Амбани сам вышел из игры.

Оказалось, что моя ошибка заключалась в том, что я преуменьшал преданность Пии

ему. Как бы я ни пытался стереть из памяти тринадцать лет, которые они провели

вместе, Пия хотела завершения. И мне было неприятно это признавать, но я понимал, что она может бороться со мной на каждом шагу, пока не получит его. Пия, должно

быть, уже видела Амбани и была посвящена в ситуацию.

Мои глаза горели яростью, челюсть крепко сжалась в угрожающей гримасе. Я хотел

трясти Пию до тех пор, пока она не перестанет заботиться об Амбани. Мое

напряженное тело двинулось к стеклянной двери, готовое выбить её, если Пия не

откроет мне.

Почувствовав тяжесть моего взгляда, Пия опустила зеленую садовую лейку и

повернула голову в поисках источника. Между ее бровями пролегла глубокая морщина, а спина выпрямилась, когда она выглянула через стеклянные двери своей террасы.

Пия поймала мой взгляд, когда я появился в поле зрения. Даже отсюда я мог видеть, как у нее перехватило дыхание. Она покачала головой, словно прогоняя мое

присутствие или прося меня не делать того, что я задумал. Пия предполагала, что за

ее действия последует расплата. Она была права.

– Аксель, – произнесла она из-за стекла. Я ожидал, что ее голос будет приглушенным.

Вместо этого я услышал ее громко и отчетливо, несмотря на разделяющую нас дверь.

Взглянув на верх стеклянной стены, я увидел открытую форточку, обеспечивающую

циркуляцию воздуха внутри. Похоже, терраса не была частью центральной системы

кондиционирования в доме.

В отличие от комнаты, воздух между нами был густым от напряжения, горячим, гнетущим и тяжелым. Я шагнул ближе. Гладкая кожа, мягкая, как бархат, вызывала у

меня желание протянуть руку и прикоснуться к ней. К черту. Я прикоснусь к ней.

– Открой дверь, Пия. – Мой голос был низким, как раскат грома, каждое слово

сопровождалось резким вдохом, пока я пытался контролировать свой гнев. Я знал, что

она прекрасно слышит меня через дверь.

После того, как она оправилась от шока, вызванного нашей встречей в Чикаго, на ее

лице появилось задумчивое выражение. Она стояла высокая и вызывающая за

стеклянной стеной, ничуть не обеспокоенная моим требованием.

– Открой эту чертову дверь, пока я ее не выломал. – Словно предзнаменование рока, мой голос эхом разнесся за дверью. Я глубоко вдохнул, мгновенно приходя в себя. —

Мы это обсуждали, – я попытался звучать благоразумно, несмотря на кипящую во мне

ярость. – Бежать бессмысленно, потому что спрятаться негде. У тебя не хватит духу

смотреть, как я уничтожаю людей, которых ты любишь.

Ее взгляд был полон решимости, губы сжались в тонкую линию с непоколебимым

намерением.

– Я сбежала, потому что должна была узнать, что происходит.

Я ухмыльнулся упрямству в ее голосе.

– Ты нашла то, что искала, принцесса?

– Ты знаешь, что да, – прошептала она. – Я никуда с тобой не пойду.

Уголки моего рта изогнулись, когда я уставился на Пию с безмятежным спокойствием.

Пришло время раскрыть ей все карты. Я не хотел прибегать к этому, но она выкрутила

мне руки.

– Ты уверена, принцесса? Мы так и не удосужились открыть папку Поппи. Разве ты не

хочешь знать, что я узнал о твоей дочери?

Глаза Пии больше не были карими и решительными, они стали черными, как

штормовое море. Она крепко сжала кулаки по бокам, руки дрожали. Давление в ее

венах, казалось, готово было лопнуть в любой момент.

Мой грозный взгляд не тронула ее невысказанная просьба не вмешивать в это дело

Поппи.

– Если ты не будешь усугублять ситуацию, я не стану рассказывать всему миру о том, что узнал о Поппи. – Великодушно предложил я. – Только на этот раз я забуду о

расплате за промах. Ты немного повеселилась. Теперь пора возвращаться домой.

Открой эту дверь.

От ее тела исходило слабое свечение. В воздухе стояла тишина и спокойная

неподвижность. Я знал, что это значит. Пия не станет выполнять мое требование.

Почему люди упорно выбирают сложный путь? Она должна была знать, что бежать

некуда, и лишь оттягивала неизбежное.

Лицо Пии приобрело стоическое выражение с жуткой решимостью, о которой я в ней и

не подозревал.

– Ты ничего не сделаешь Поппи. – Произнесла она с непоколебимой уверенностью.

Я поднял брови, как бы говоря: вызов принят, принцесса.

– Для меня нет пути назад, Аксель. – Тихо проговорила она. – Приехать домой и

увидеть Джея… – Ее губы задрожали, и она прикусила нижнюю, чтобы остановить себя.

Успокоившись, заговорила снова. – Видишь ли, Джей напомнил мне, что я уже не тот

человек. Мне жаль, Аксель. Я не могу пойти с тобой.

Я ударил кулаком в дверь без раздумий.

Блядь.

Пия нарушила спокойствие, которое я оттачивал годами.

Я уставился на стекло с маниакальной сосредоточенностью, переполненный

сильными эмоциями, которые невозможно было долго сдерживать. Я был близок к

тому, чтобы потерять контроль и сорваться. Я чувствовал, как это приближается, но не

мог контролировать себя. Мои глаза были дикими и расфокусированными из-за мысли, что она могла найти способ вырваться из моей хватки.

Нет.

Нет.

Невозможно.

План был безотказным. Я не оставил ничего на волю случая.

Тогда какого хрена она выглядела такой безмятежной, как будто нашла выход?

Пия уставилась на меня глазами, умоляющими понять... как будто у нее был выбор в

этом вопросе.

– Мне жаль, Аксель, – повторила она. – Мне жаль, что мы упустили свой шанс, но

слишком многое изменилось для меня за последние четырнадцать лет.

При этих словах над нами нависла темная тень. Хитрая усмешка скользнула по моему

лицу, позволив мне вновь обрести самообладание.

– Ты знаешь, как долго я тебя искал? – Мягко спросил я. – Потому что я знаю. Я

считал каждый день, когда ты была вдали от меня. Вот почему меня забавляет, когда

ты говоришь, что с момента нашей встречи прошло четырнадцать лет.

Кровь отхлынула от лица Пии.

– О чем ты говоришь?

Я подошел ближе, пока мы не оказались лицом к лицу, разделенные лишь стеклянной

дверью.

– Ты намеренно повторяешь временные рамки, чтобы внедрить это число в мое

подсознание. Разве не так, Пия?

Пия пыталась сохранить бесстрастное выражение лица, но было слишком поздно. Я

чувствовал страх, затаившийся внутри, и ужас от того, что ее самые сокровенные

тайны будут раскрыты.

Верно, принцесса, я раскусил твою маленькую игру.

– Ты знаешь, сколько времени действительно прошло до того момента, как мы снова

встретились?

Губы Пии приоткрылись, словно для ответа на риторический вопрос, но вместо этого

она предпочла промолчать.

– Тринадцать лет, восемь месяцев, одна неделя и четыре дня.

Глаза Пии не мигали. Ее кожа побледнела, пока она стояла, как статуя, не делая ни

единого движения.

– После той ночи на пляже, – продолжил я, не дав ей опомниться. – Я не мог взять в

толк, зачем ты оставила все эти деньги, если планировала уйти из моей жизни.

Каждое слово, вылетающее из моего рта, было наполнено жаром, я заново переживал

те дни без Пии.

Я бы не вернулся к той жизни. Никогда больше.

– Сначала я подумал, что, может быть, ты инвестировала в меня; возможно, тебе

нужно, чтобы я проявил себя, прежде чем ты сможешь быть со мной. Я работал как

проклятый, полный решимости достичь всего, чего ты для меня хотела. Я начал

получать признание и даже сохранил работу в заведении на несколько

дополнительных месяцев, чтобы ты знала, как меня разыскать. Но ты хранила

молчание, и это начало выводить меня из себя. С течением месяцев я все больше

зацикливался на том, для чего же ты оставила мне деньги, если не планировала

возвращаться. Месяцы превращались в годы, а моя одержимость этим вопросом

только росла. Чем больше росла моя одержимость, тем целеустремленнее я

становился… и тем сильнее мне хотелось наказать тебя за твое отсутствие. Я считал

каждый прожитый день, обещая сделать тебя своей пленницей на то же количество

дней, на которое ты делала меня своим в течении многих лет. Не важно, где и в каком

состоянии ты находилась, я бы выследил тебя. Даже если бы ты была мертва, я бы

раскопал твою могилу. Ничто, даже смерть, не удержала бы тебя от меня. – Острые, как

лезвие, слова рассекали воздух, отражаясь от стекла.

Мир замер, когда она столкнулась с масштабом моей одержимости. Как я уже

говорил, спрятаться было негде, даже за порогом смерти, не говоря уже о стеклянной

двери.

Судя по прерывистому дыханию Пии, она тоже это знала. Ее взгляд, напряженный и

печальный, встретился с моим. Она прижала ладонь к забытому стеклу, разделяющему

нас.

Я накрыл ее руку своей через дверь. Дыхание Пии участилось, как будто она

почувствовала ласку через барьер, и холодная поверхность почему-то стала теплой. Я

уставился на то место, где наши руки были соединены через стекло.

– Ты знаешь, чему равны тринадцать лет, восемь месяцев, одна неделя и четыре дня?

– Спросил я низким голосом.

Пия уставилась на меня так, словно понятия не имела, что сказать или что

чувствовать.

– Они равны 5000 ночам, которые я провел без тебя.

Молчание Пии было наполнено ароматом неуверенности, как будто она пыталась

понять, к чему я веду этот разговор.

– Я считал каждую ночь, проведенную без тебя, пока не понял, что прошло 5000 дней

в попытках найти тебя. Я устроил себе вечеринку, поминальную, если можно так

выразиться, в честь времени, которое потратил на твои поиски. Последнее, чего я

ожидал в тот вечер, – это того, что ты войдешь в двери.

Глаза Пии расширились, зрачки увеличились, когда эти слова запечатлелись в ее

мозгу. Уголки ее рта начали растягиваться в ироничной улыбке. С легкой ухмылкой я

опустил взгляд на наши руки, соединенные через стекло.

– Так, скажи мне, принцесса. Неужели ты думала, что сможешь одурачить меня, заставив думать, что мы не виделись четырнадцать лет?

Ее глаза метнулись к саду снаружи, избегая моего взгляда и ища ответ, который

оправдал бы обман.

– Я... я не пыталась одурачить тебя. Я просто округляла.

Тело Пии было натянуто, и я знал, что она на грани срыва.

Я вздохнул, как будто объяснял реальность капризному ребенку.

– Нет, не так. Ты беспокоилась о том, почему я вернулся в твою жизнь, и отчаянно

пыталась замести следы. Так почему бы тебе не избавить меня от лишних слов и

самой не признаться в тайне, которая столько лет тяготит твою душу?

Глаза Пии стали еще шире и остекленели, лицо вытянулось.

– Аксель, я...

– Скажи это.

– Пожалуйста, – взмолилась она, её взгляд наполнился ужасом, а голос дрожал.

– Больше нет смысла скрывать, Пия. Я уже знаю, но хочу услышать это от тебя.

Тяжелый аромат страха витал в воздухе, но ее время истекло.

– Я не могу.

– Скажи это! – закричал я.

Щеки Пии посерели, взгляд стал пустым, как будто из нее высосали всю жизнь.

– Поппи – твоя дочь.

5000 Ночей Назад

Пия

– Вы беременны.

Ужас сковал мою спину. Слова врача прозвучали как шутка, и я ждала кульминации.

Когда она не последовала, я быстро прибегла к оспариванию результатов, полученных

современной медициной.

– Нет, не беременна, – заявила я.

Врач в накрахмаленном белом халате уставилась на меня сквозь очки в черной

оправе, слегка надвинутые на нос. Она была высокой брюнеткой с волосами до плеч, собранными в свободный пучок. Ее голубые глаза излучали ауру интеллекта, смешанного с сочувствием.

– Мне жаль, если эта новость пришла к Вам в неподходящее время. – Мягко ответила

она.

Гинеколог уловила намеки и сделала вывод, что это не радостное событие. Вместо

того, чтобы поздравить меня, она заглянула в мою карту, вероятно, вычисляя мой

возраст по дате рождения. Двадцать один год – не такая уж бесцеремонная юность. Тем

не менее, я была слишком молода, чтобы стать матерью, поэтому схватила отрицание

за рога.

– Ничего не пришло ко мне в неподходящее время, потому что я точно не беременна.

Доктор вздохнула. Она явно не просыпалась с мыслью о том, что проведет день, защищая науку перед недавней выпускницей колледжа.

– Анализ крови однозначен, Пия. Вы беременны.

– Я делаю уколы с семнадцати лет, – возразила я. – Так что беременность

невозможна.

Хотя я знала, что моя судьба предрешена, я говорила с непоколебимой уверенностью.

Если бы я отказалась от беременности, это каким-то образом отменило бы результаты, установленные медициной двадцать первого века.

– Противозачаточные уколы эффективны лишь на 94%. Шанс забеременеть

увеличивается, если есть задержки между приемами, особенно если зачатие

происходит в период, когда укол менее эффективен.

Я почувствовала головокружение, так как отрицать правду становилось все труднее и

труднее. Черт. Не стоило откладывать последний укол.

Со свадьбы Милана прошло две недели. Все это время я провела, съезжая из

родительского дома в свою новую квартиру. Воспоминания об Акселе не отпускали

меня ни на минуту. Когда переезд закончился, и мне больше не на что было отвлечься, просочились сомнения, правильно ли я поступила. Если уход от Акселя был

правильным решением, то почему, черт возьми, это казалось таким чертовски

неправильным?

Я поддалась своим внутренним демонам и поехала в Шато в Хемпстеде, чтобы

разыскать его. Мне пришлось остановить себя прямо перед тем, как сделать

решительный шаг. Слова всех остальных и мое прошлое пропитали сомнениями ту, казалось бы, волшебную ночь, которую мы разделили. Когда тебя так часто обжигали

мужчины, начинаешь сомневаться в своей способности отличать хороших парней от

плохих.

После внутреннего смятения в голову пришло кое-что похуже: у меня был

незащищенный секс с незнакомцем.

Часто ли Аксель делал это с другими женщинами?

Мы были настолько захвачены моментом, что презервативы казались неважными.

Супер-саморазрушительное поведение – я знаю, но, по крайней мере, я была в ударе.