Текст книги "Престолы, Господства"

Автор книги: Дороти Ли Сэйерс

Соавторы: Джилл Пейтон Уолш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Я и не думала, что таковое может существовать. А вы действительно сможете без всего этого обойтись?

– Ну, в настоящее время оно приносит пользу разве что паукам. Питер наймёт архитектора, вы, – вы и Бантер – решите, как вы хотели бы…

– Не думаю, что я разбираюсь в дизайне и прочем. – Мисс Фэншоу, казалось, одолевали сомнения.

– Моя свекровь была бы на седьмом небе, если бы только мы попросили её подобрать колер и отделку, – сказала Харриет, внутренне улыбаясь при мысли дать полную свободу вдовствующей герцогине.

Мисс Фэншоу дошла до конца комнаты и долго смотрела на яблоню в саду.

– Я вижу в этом своего рода выход, – сказала она. – Для Мервина это стало бы решением квадратуры круга. [180]180
  Решение невозможной задачи.


[Закрыть] И очень любезно с вашей стороны сделать нам подобное предложение. Но не думаю, что это может сработать, если вы и я не сможем преодолеть любые трудности, которые неизбежно возникнут, то есть, если мы не станем хорошими друзьями.

– Я предвкушаю это, – сказала Харриет, протягивая руку.

– Ты не очень-то спешил последовать моему примеру с женитьбой, старина, – сказал достопочтенный Фредди Арбутнот. – Не мог понять, что же ты ждал столько времени, пока сам не встретил её.

– Рад, что ты её оценил, – сказал Уимзи, слегка, наклоняясь над столом, чтобы снова наполнить бокал Фредди шампанским. – Моя семья резко разделилась по этому поводу. Денвер продолжает следить за ней как за возможной племенной кобылкой, так же как Сент-Джордж, поскольку это позволило бы ему отлынивать от всех обязанностей. Герцогиня выражает нам обоим самое ледяное неодобрение, а мать без перерыва поёт славословия. Бантер не может прийти к окончательному мнению и решил уйти от меня… А мне так нужно всеобщее согласие.

– Жаль слышать о Бантере, – сказал Фредди. – Это удар. Он всегда был с тобой, разве не так? А в чём проблема?

– Каков хозяин, таков слуга. Он сам хочет жениться.

– О, понимаю. Паршиво для тебя. И ты не можешь попытаться остановить его, не так ли? Но ладно, Уимзи, я собирался поговорить не о Харриет, а о Харвелле. Она передала мне, что ты хотел ознакомиться со слухами насчёт него.

– Да. Что-нибудь нашлось для меня?

– Ты прав. Он занимал деньги. Довольно много. Ты знаешь, что у него имеется интерес к театру Крэнбоурн?

– Не могу сказать, что знаю. Продолжай.

– Он – участник консорциума, который купил безусловное право собственности семь лет назад. Безусловное право собственности – это серьёзное финансовое обеспечение, не какой-то там интерес к пьесам. Так или иначе, недавно Харвелл попросил ссуду на короткий срок и использовал свои акции в Крэнбоурне как залог. Кажется, он нуждался в деньгах, чтобы начать постановку этой новой пьесы Эймери, а его фонды были связаны в текущих постановках. Так это или не так, именно это он рассказал моим друзьям в Сити. Они нашли ему деньги – его положение считается прочным. А можно спросить, чем вызван этот интерес?

– О, понимаешь, жена парня убита, и все начинают испытывать гигантское любопытство ко всему, связанному с мужем.

– Очень противное дело. Невозможно не чувствовать жалости к человеку. Прекрасная леди. Конечно, тут речь о любви, а не о деньгах, Уимзи.

– Иногда они так прочно между собой перепутываются.

– Мм. Наверное, ты прав. Обе стороны очень важны. Понимаешь это, когда женишься.

– У вас с Рэйчел всё нормально? – резко спросил Уимзи и в упор посмотрел на друга.

– На высшем уровне, спасибо. Я только подумал с сожалением о плате за обучение в школе, о приданом и прочем. Ничего, со временем привыкну. Я всегда считал, что ты – холостяк от Бога, и всегда будешь отделять постель и дела – готов был пари держать, – а теперь смотри, как оно обернулось!

– Ну, можешь вытаскивать Харриет в любое время на ланч, с её согласия, разумеется. Я понял, что ей нравится с тобой поболтать.

– Очень рад это слышать. На самом деле очень неловко разговаривать с мозговитой женщиной. Не знаешь, что сказать.

– Разговаривай с нею, как с мужчиной, – сказал Уимзи. – А теперь извини, я должен мчаться в Скотланд-Ярд.

– Рад видеть тебя, Питер, – сказал Чарльз Паркер. – Ты помнишь, что Харвелл сделал туманное предположение, что тайным гостем на обеде мог быть Гастон Шаппарель?

– На основании лишь того, как тот смотрел неё? Конечно, помню. Мне тут пришло в голову, что, в конце концов, Харвелл и платил тому парню, чтобы он смотрел на неё.

– Ну, ты же знаешь, что полицейский – раб рутины. Я послал кое-кого, чтобы расспросить, где он был тем вечером…

– И он говорит, что был где-то в другом месте, как я понимаю?

– Да, но не говорит, где.

– Ему объяснили, насколько всё это важно?

– Естественно. Он говорит, что это – вопрос чести. Я привёз его в Ярд, чтобы попытаться вызвать в нём благоговейный трепет, но с тем же успехом я мог рассчитывать вызвать его в кирпичной стене. Не хочешь попытаться?

– Попробую, Чарльз, но почему я должен преуспеть там, где не смогли вы?

– О, Питер, это больше по твоей части.

Шаппарель был обнаружен (с помощью своего повара) в «Гарике». [181]181
  «Гаррик» – лондонский клуб актёров, писателей и журналистов. Основан в 1831, назван в честь знаменитого актёра Д. Гаррика [David Garrick, 1717-79].


[Закрыть] Он предложил Уимзи выпить, и они обосновались в углу курительной. Позади стула Шаппареля огромный портрет Дэвида Гаррика в маскарадном костюме затмил слегка утрированное одеяние француза: его слишком замысловатый галстук, безвкусные гвоздики, короткие гетры и обувь из змеиной кожи.

– Бесполезно просить меня, лорд Питер, – сказал он. – Не было смысла полицейскому спрашивать меня, и нет смысла вам затевать, – как вы это называете? – мужской разговор.

– Это довольно серьёзное дело, – заметил Уимзи. – У меня нет ни малейших оснований думать, что вы причастны к смерти миссис Харвелл, но если вы не скажете полиции, где вы были, они решат или обвинить вас в убийстве, или просто начнут вам везде ставить палки в колёса. В сравнении с затруднениями, которые это вызовет, признание, что вы были там, где не должны были быть…

– Затруднения для меня, если я расскажу вам, это просто une bagatelle [182]182
  Пустяк – (фр.).


[Закрыть] – сказал Шаппарель. – Это даже полезно для профессии. Женщины любят ту frisson, [183]183
  Дрожь – (фр.).


[Закрыть] которая возникает, когда их рисует известный соблазнитель. Но для леди, с которой я провёл ночь, эти затруднения не будут небольшими.

– Замужняя женщина, как я понимаю?

Шаппарель наклонил голову.

– Смотрите, старина, мы должны найти какой-то обходной путь, – сказал Уимзи. – Иначе вас вызовут в суд, вы откажетесь давать показания и можете оказаться в тюрьме за неуважение к суду.

– Я не знаю законов англичан, – сказал Шаппарель. – Но законы чести запрещают мне марать грязью имя женщины. Если я должен пойти в тюрьму, tant pis, [184]184
  Тем хуже – (фр.).


[Закрыть] я пойду в тюрьму!

– Но если бы кто-нибудь мог в тайне попросить, чтобы эта женщина сказала, были вы с ней или нет, и если бы она сказала да, то не было бы необходимости ни в каком нарушении закона. Вопрос отпал бы.

– Вы можете представить себе, милорд, как эта леди будет скомпрометирована, если проследят визит полиции?

– Я хочу предложить вам, – сказал Питер, – доверить мне подробности вечера 27-ого и имя леди. Тогда я нашёл бы способ с предельной деликатностью попросить её подтвердить ваши слова, а инспектор Паркер поверит мне на слово, что ваше алиби подтверждено.

Шаппарель некоторое время размышлял. Затем он сказал:

– Это всё показуха – моя репутация у женщин. Если бы я рисовал женщин в Париже, ничего бы и возникнуть не могло. Француженка ожидает, что ею серьёзно восхищаются, и воспринимает это как должное. Но эти ваши несчастные холодные английские красотки… для них это – острые ощущения, бодрящие кровь, когда кто-то смотрит на них в течение двух секунд подряд. Поэтому я пристально смотрю на них, отпускаю несколько ремарок, и через некоторое время они уже говорят мне, что никто никогда не понимал их так, как я. Всё это вызывает жалость, лорд Питер. Если им холодно, этим английским женщинам, то это потому, что они заморожены пренебрежением.

– Это совершенно верно, – рефлексивно ответил Уимзи. – Английская склонность к этикету и закрытости может так же легко скрывать неприветливость и безразличие, как и страсть.

– Именно поэтому ваших соотечественников так интересно рисовать. Если нет скрытности, то где же тогда триумф раскрытия? Но я вот что хочу сказать, милорд: к тем, кого я рисую, я очень редко прикасаюсь. Моя репутация в этой области очень сильно преувеличена. Лишь иногда, когда картина закончена, наступает небольшой кризис. Мадам очень грустно, она не хочет поверить, что все эти пристальные взгляды на неё, всё это приятное внимание к её личности – просто профессионально. Таким образом, может случиться так, что я наношу небольшой прощальный визит, осторожно, как вы понимаете. Я приношу небольшой дар. Подарок за позирование.

– И вечером 27-го в прошлом месяце вы нанесли небольшой визит?

Шаппарель передал Уимзи через стол страничку из записной книжки, на которой было написано имя.

– Пожалуйста, будьте очень gentil, [185]185
  Добрый, любезный – (фр.).


[Закрыть] очень осторожны, – сказал он.

– Спасибо. Я не обману ваше доверие. Должен ли я в рамках самозащиты спросить, когда будет закончен портрет моей жены? – в его голосе послышалась усмешка.

– О, но леди Питер – совершенно другой случай, – сказал художник. – Именно Ла Брюиэр, мой соотечественник, сказал: «Тот, кто влюбляется в дурнушку, влюбляется со всей силой страсти». [186]186
  Жан де Лабрюйер, (фр. Jean de La Bruyère; 1645–1696) – знаменитый французский моралист. Цитируется по книге «Характеры»:
  Тот, кто влюбляется в дурнушку, влюбляется со всей силой страсти, потому что такая любовь свидетельствует или о странной прихоти его вкуса, или о тайных чарах любимой, более сильных, чем чары красоты.
  (Перевод Э.Линецкой и Ю. Корнеева).


[Закрыть] Я не стою на пути настоящих чувств, лорд Питер, как держался бы в стороне от лавины или жерла вулкана.

Миссис Хартли-Скеффингтон приняла лорда Питера в скучной, но очень модной гостиной. Его вопрос глубоко её взволновал.

– Как я могу признаться в таких вещах, лорд Питер? Мой муж разведётся со мной, – сказала она, – и для меня всё будет кончено. Никто не станет принимать разведённую женщину и общаться с нею.

– Если вы подтвердите алиби Шаппареля, – сказал лорд Питер, – тогда для полиции он больше не представляет интереса. Вот если вы его не подтвердите, ему, возможно, придётся давать показания под присягой и публично. Отказ в этой ситуации может иметь очень серьёзные последствия.

Она отвернулась в сторону. Он спокойно ждал, пока она боролась с собой. Затем она вновь повернулась к нему.

– Он был со мной тем вечером, – произнесла она шёпотом.

– Мне очень жаль причинять вам боль или неудобства, но я должен спросить вас, где и когда точно вы были с ним.

– Он приехал ко мне в пять часов или несколько минут спустя. А ушёл до рассвета, чуть раньше пяти утра.

– И где это было?

Она густо покраснела:

– Мы были в лодочном клубе. У нас с мужем есть лодка в Уэйбридже. Катер со спальными местами… Перед Пасхой там очень мало людей…

– Спасибо, – сказал лорд Питер, – вот и всё, с этим вопросом покончено.

Он встал, чтобы уйти.

– Подождите, лорд Питер. Из того, что он сказал, как бы намёком, у меня есть причина полагать, что мистер Шаппарель видел бедную миссис Харвелл незадолго до того, как приехал ко мне. Я так боюсь, лорд Питер.

– Но вы совершенно уверены, что Шаппарель был с вами в пять?

– О да. Я постоянно смотрела на часы… Прости меня, Господи! Я так его ждала!

– Тогда знайте, что он не мог иметь никакого отношения к тому, что случилось с миссис Харвелл, – после пяти часов она была жива. Шаппарель вне подозрений, и поэтому, миссис Хартли-Скеффингтон, вам тоже нечего опасаться. Не волнуйтесь.

– Вот и ладно. Мы арестуем Клода Эймери, – сказал старший инспектор Паркер, когда Питер, не называя имён, сообщил ему, что полностью удовлетворён проверкой.

– Мне бы очень не хотелось видеть, как ты делаешь глупые ошибки, Чарльз, – печально сказал лорд Питер. – Ты обнаружил серьёзные улики против Эймери?

– Что ты назвал бы серьёзными уликами?

– Его отпечатки в спальне? Нет? Я так и думал. Против Эймери нет ничего кроме его же собственной истории.

– Которую он и так уже менял под давлением и, думаю, изменит снова, когда мы найдём новые улики… О, между прочим, мы нашли собаку. Горло перерезано, а тело зарыто в компостной куче.

– Фу. Но, Чарльз, попытайся представить Эймери, проделывающего всё это.

– Это не намного тяжелее, чем вообразить то, что он нам насочинял: его ночные гуляния в окрестностях без особых причин. Мы отбросили всех, кто может быть отброшен, и что осталось, Уимзи? Эймери!

– Ну, мы можем рассмотреть другую часть улик, Чарльз. Надевай шляпу и поедем ко мне домой – я покажу тебе докладные письма от личной горничной Харриет, которая находится в Хэмптоне, играя чужую роль.

В холле Уимзи и Чарльза встретил Бантер.

– Согласно вашим инструкциям, я посетил аукцион в «Найт Фрэнк и Ратли», [187]187
  «Найт, Фрэнк энд Ратли» (англ. Knight Frank and Rutley) – лондонская фирма по продаже недвижимости. Основана в 1890 г., названа по именам основателей (Англо-Русский словарь Britain).


[Закрыть] милорд, – сказал Бантер. – Мы приобрели первое издание «Алисы в стране чудес». [188]188
  «Приключения Алисы в Стране чудес» (англ. Alice’s Adventures in Wonderland, иногда используется сокращённый вариант «Алиса в Стране чудес») – сказка, написанная английским математиком, поэтом и писателем Чарльзом Лютвиджом Доджсоном под псевдонимом Льюис Кэрролл и изданная в 1865 году. – (Википедия).


[Закрыть] Однако я взял на себя смелость заплатить немного свыше той суммы, которую вы называли.

– Превосходно. Не предполагал, что она доберётся до тысячи.

– Девятьсот сорок пять, милорд.

– Ты поступил совершенно правильно, Бантер. Сделай милость, не упоминай про неё её светлости – хочу сделать ей сюрприз на день рождения.

– Очень хорошо, милорд. Манго возвратилась в состоянии некоторого волнения, если мне позволено высказать своё мнение.

– Превосходно, – сказал лорд Питер. – Мы выслушаем её сразу. Скажи ей, чтобы пришла в библиотеку через десять минут.

– Очень хорошо, милорд.

– О, и будь там сам, Бантер. Это военный совет.

Питер снял пальто и шляпу и направился вверх по лестнице в поисках Харриет. Он обнаружил её в библиотеке, безмятежно читающую «Руководство по судебной медицине» Маркхэма.

– Тебе придётся прерваться из-за появления новостей, – сказал он. – Готовься встретить свою судьбу. [189]189
  Частое восклицание в приключенческой литературе. Например, эти слова произнес капитан Крюк в книге Джеймса Барри «Питер Пен» (Перевод Марины Токмаковой).


[Закрыть] Ну, не твою, конечно, но вполне вероятно, чью-то. А вот и Чарльз.

– Как приятно видеть вас, Чарльз.

Питер вручил ему два отчёта Манго.

– Ждёшь, что Манго обнаружит что-то глубоко разоблачительное? – спросила Харриет. Она прониклась внезапным энтузиазмом Питера.

– Я ожидаю, что она выяснит личность человека, с которым намеревалась пообедать Розамунда Харвелл, – сказал Питер. – Джокер в колоде. Человек, который, кем бы он ни был, способен заменить Клода Эймери в качестве главного подозреваемого. Посмотрим. Ага, а вот и наша героиня-победительница. Входи, Манго, и садись. Это – старший инспектор Паркер. Он отвечает за расследование. Я показал ему твои письма.

– Я не буду садиться, милорд, если вы не возражаете, – чопорно произнесла Манго.

– Как угодно. А теперь расскажи нам всё.

– Итак, милорд, миледи, старший инспектор, мистер Бантер, это было не слишком легко. Я решила получить записку непосредственно от Мэри, а не пользоваться посредничеством Роуз. Возможно, я не совсем справедлива к Роуз, но мне казалось, что эта записка была для неё большой помехой. Именно из-за этой записки Мэри была так напугана своим обещанием не выдавать Роуз. Без записки оставался лишь маленький секрет между двумя девушками, позволивший одной из них устроить себе спокойный личный вечерок. При наличии же записки… в общем, Роуз просила Мэри её уничтожить… Так или иначе, мне удалось устранить Роуз. Я выяснила, что они делают на следующее утро, то есть сегодняшним утром. Роуз должна была сидеть с больным отцом, пока её мать ходит по магазинам, а Мэри обещала заняться дома глажкой.

Поэтому этим утром я отправилась к Мэри, и как только она оказалась со мной наедине и без зоркого присмотра со стороны Роуз, она бросилась наверх и принесла мне записку. «Вы даже не представляете, какое облегчение я испытала избавившись от неё, – сказала она. – С тех пор, как она у меня, мисс Манго, меня преследуют кошмары».

– Тревога убивает нас, Манго, – сказал лорд Питер. – Кому она адресована?

– Посмотрите сами, милорд, – сказала Манго. – Она достала из сумки маленький конверт и вручила его лорду Питеру.

Он взял его так, чтобы все могли его видеть. Это был конверт из сиреневой бумаги, на котором крупным и чётким почерком было написано: Лоуренсу Харвеллу, эсквайру.

Наступила тишина. Затем Питер взял нож для бумаг и вскрыл конверт. Клапан был лишь слегка приклеен и легко откинулся.

– Перчатки, Бантер.

Бантер принёс пару тонких замшевых перчаток, и Питер надел их. Затем он достал из конверта листок бумаги и расстелил его на столе. Все четверо склонились, чтобы прочитать его.

Любимейший Лоуренс,

Скучаю по тебе ужасно. Пожалуйста, приезжай на ужин сегодня вечером, а завтра утром мы сможем вернуться домой вместе.

Твоя Роза Мира,

Розамунда

– Знаете, – сказал Питер, – если бы не это проклятое алиби, я мог бы в точности сказать, что произошло. В точности. По всей видимости, не настоящее убийство, разве ты не согласен, Чарльз? Непредумышленное убийство, как в том случае, о котором Харриет вычитала на днях в «Таймс». В конце концов, бедняга ведь не получил это письмо. Предположим, он неожиданно приезжает и видит жену в красивом белом платье и стол, накрытый на двоих…

Харриет встретилась глазами с Манго, и обе женщины слегка нахмурились.

– Питер, и на ней был…? – начала Харриет.

– Нет-нет, он этого не делал, – упрямо заявил Чарльз. – Жертву видели живой через час после того, как Харвелл уже оказался в своей квартире, которая затем оставалась запертой всю ночь. Мы уже много раз беседовали с теми швейцарами из вестибюля и не смогли поколебать их показаний. Ты облаиваешь не то дерево, Уимзи.

– Не может быть, – печально сказал Уимзи. – Есть что-то, что мы проглядели, Чарльз.

– Факт состоит в том, что у Харвелла есть алиби, а у Эймери нет, – сказал Чарльз. – Можешь пойти со мной завтра и попытать счастья с теми швейцарами ещё раз, если хочешь. Я не упёртый человек. Но эти разговоры никуда не ведут.

– Хорошо, попробую, если можно. Ты останешься выпить?

– Как обычно, старший инспектор? – спросил Бантер, – плавно переходя от коллеги вновь к слуге. Манго начала поспешно ретироваться.

– О, Манго, – остановил её лорд Питер. – Ты славно потрудилась. Превосходная работа. Мы все очень благодарны тебе.

После чего Манго густо покраснела и выбежала из комнаты.

Значительно позже, когда Питер рассматривал новую покупку около камина в библиотеке, послышался робкий стук в дверь.

– Войдите, – сказал лорд Питер самым зверским тоном, на который был способен, и заранее злясь на любого, кто бы это ни был. – О, это ты, Манго. Леди Питер легла спать. Отложи всё до утра.

Девушка продолжала стоять, хотя выглядела испуганной.

– Что случилось? – спросил он гораздо более мягко.

– Дело в том, что я, милорд… Я просто не могла сдержать удивление… это, конечно, не моё дело, говорить такие вещи, но…

– Не глупи, Манго, – сказал лорд Питер, вставляя монокль и уставившись на девушку. – Просто скажи то, что собиралась. Я не ем слуг.

– Милорд, может ли это быть простым совпадением – Фиби Сагден? Я имею в виду, что она, кажется, не была поблизости от Хэмптона, но, так или иначе, когда случается что-то ужасное в соседнем доме, невозможно не задаться вопросом…

– О чём это ты, Манго? Что за Фиби Сагден? Как она вписывается в общую картину?

– Я не уверена, что она вписывается, милорд, но…

– Сагден – это имя хозяев «Монрепо»? Работодатели миссис Чантер?

– Их дочь, милорд.

– Некая Фиби. И что с ней?

– Она исчезла, милорд. Полиция дала объявление и прочее.

– Ну да, Манго, это действительно кажется странным совпадением. Мне придётся спросить об этом Чарльза. Я не знал.

– О, сэр, разве вы не видели всех этих газетных заголовков?

– Заголовков? О Фиби Сагден? Нет, не видел.

– Да нет же, видели, сэр. Должны были. Фиби Сагден – это её настоящее имя, сэр. А её сценический псевдоним – Глория Таллэнт.

– О Боже, какой же я глупец! Необходимо немедленно связаться с Чарльзом. Хотя нет, уже поздно, а он – семейный человек. При первых же признаках рассвета… Большое спасибо, Манго.

– Не за что, сэр. Я сказала бы раньше, только я думала, что вы и так знаете. В Хэмптоне это вызвало намного больше толков, сэр, чем смерть миссис Харвелл, потому что Фиби – местная девушка, и её бедные мать и отец также местные, и она – настоящая звезда, актриса Уэст-Энда.

– Что, по мнению местных, с ней произошло, Манго?

– Похищение, убийство или ещё хуже, сэр, – сказала Манго с лёгкой ноткой удовлетворения.

– Выбирай на вкус, – сказал Питер. – Полагаю, старший инспектор Паркер сможет узнать, как идёт полицейское расследование. Ты не в курсе, когда молодая женщина исчезла?

– Кажется, через неделю после убийства, сэр.

– Но не из Хэмптона? Господи, да что же это я делаю, задавая тебе все эти вопросы, Манго? Когда мне удаётся вонзить во что-нибудь свои зубы, меня начинает нести. Набраться терпения до утра – вот единственное правильное решение. Доброй ночи.

Когда Манго ушла, лорд Питер взял «Таймс» и принялся искать дополнительные подробности в истории о пропавшей актрисе. Он не смог найти никаких упоминаний о ней, но его глаза выхватили из подвала страницы историю о мужчине, обвинённом в нападениях в Санбери. Согласно статье, этот человек оказался в больнице без сознания после дорожного происшествия и окреп для допроса только во вторник. Поэтому широко распространённое мнение, приписывающее ему другие преступления, оказалось опровергнуто, и эти инциденты потребуют нового расследования. Теперь полиция хочет побеседовать с любым, кто видел «сидли сепфайр», [190]190
  «Сидли сепфайр» (The Armstrong Siddeley Sapphire) – большой автомобиль, производимый британской компанией Armstrong Siddeley Motors Limited с 1952 по 1960 годы.


[Закрыть] который нарушил правила в Санбери ночью 27 февраля.

– Гм, – сказал лорд Питер, откладывая газету на журнальный столик и отправляясь спать.

Спальня была наполнена лунным светом – портьеры полностью отдёрнуты.

– Харриет? – тихо спросил он.

– Действительно я. А кто ещё это может быть? – засмеялась она.

– Я только хотел проверить, спишь ли ты. Задёрнуть портьеры?

– Не ради меня. Я люблю видеть с кровати луну и звёзды.

– Да будет так, Domina. Луна желанья всходит в небе ясном, луна Эдема – полна и прекрасна… [191]191
  Лорд Питер цитирует строки из рубаи Омара Хайяма в переводе на английский Эдварда Фицджеральда (Edward FitzGerald’s translation of “The Rubaiyat of Omar Khayyam”, stanza 74 – см. Пешель). В переводе с этого английского перевода оно звучит так:
Луна желанья всходит в небе ясном,Луна Эдема – полна и прекрасна.И век спустя она взойдёт опять,Чтоб нас увидеть, но, увы, напрасно.

[Закрыть]

– Прекрати бормотать, Питер, и полезай под одеяло прежде, чем простудишься.

– Уже здесь. Я ещё тебе не надоел?

– Нисколько. Я, кажется, становлюсь ненасытной.

– Великолепно. Я в жене найти желаю то, что в шлюхах есть всегда… Полагаю, что в своё время шлюхи, должно быть, сильно отличались.

– Абсурд, Питер. Ты говоришь глупости…

– Признаки удовлетворённой страсти, [192]192
  См. Стихотворение Уильяма Блейка.
In a wife I would desireWhat in whores is always foundThe lineaments of Gratified Desire  Вот его прозаический перевод:
Я в жене найти желаюТо, что в шлюхах есть всегда, —Признаки Удовлетворённой Страсти.

[Закрыть] – я знаю это, Domina, я знаю.