Текст книги "Любовь и нежность"
Автор книги: Дороти Гарлок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
– Почему это должно быть стыдным, любовь моя? Мужчине и женщине быть вместе так же свойственно, как солнцу по утрам всходить на небе. Разве никто никогда не целовал тебя?
– Но не так, как ты.
Он положил руку ей на затылок и привлек голову девушки к себе. Когда их губы слились, он открыл рот и вобрал в себя губы Чериш. Между ними будто прошла искра. Поцелуй длился целую вечность, прежде чем они смогли оторваться друг от друга.
– Мне нравится твой поцелуй, Слоун.
– Но это еще не все, далеко не все, дитя мое.
Чериш почувствовала, как его большое сердце тяжело колотится у самой ее обнаженной груди. Ее волновало трепетание рук, эта сдерживаемая страсть.
– Что же до боли, – его голос охрип, а частое дыхание стало обжигать ухо Чериш, – если твое желание действительно сильно, ты даже не заметишь боли. Возможно, ее просто не будет. Но только в первый раз это бывает мучительно. – Слоун пытался задержать дыхание и потушить пламя страсти, занимавшееся в нем. – Не позволяй, чтобы ужас полностью овладел тобой. Как бы я хотел, чтобы наслаждение, которое испытываю я, почувствовала и ты. Но я и вправду боюсь, что так хорошо в первый раз нам не будет.
Он отвел голову назад и внимательно посмотрел на девушку. Она блаженно улыбалась в своей невинности и смотрела на него доверчивым взором широко раскрытых глаз.
– Это не значит, что ты ничего не почувствуешь. Если не сегодня, так потом. Как и все остальное, с первого раза не всегда все выходит прекрасно. Ты понимаешь меня?
Ее лицо исказилось мукой. Чериш задрожала всем телом и поцеловала Слоуна в щеку вместо ответа.
– Забудь все, что тебе наговорили, – в его голосе слышалась нежность:
– Доверься мне.
Он покрыл ее тело поцелуями и стал ласкать руками, потом снял рубашку. Склонив голову, Слоун целовал прекрасную, упругую грудь, чувствуя, как ее тело становится все напряженнее от каждого его прикосновения.
– Все будет хорошо, сладкая моя. Я люблю тебя, я хочу тебя. Ответь же мне, любимая, ответь. Нам будет хорошо вдвоем, – горячо шептал влюбленный.
Она почувствовала прикосновение его мощного торса. Его руки гладили и ласкали ее грудь, тонкую талию, дошли до бедер. Он зарылся пальцами в нежные волосики, нащупал горячую влажную пещеру и стал изучать ее, пока не добрался до святая святых ее тела.
Все будто покачнулось перед глазами Чериш, и всему виной был этот упорный натиск ее возлюбленного. Она будто погрузилась в омут страсти и потеряла всякую связь с реальностью. Слоун теперь не скрывал своей страсти и сжал ее и жестко и сладостно. Она почувствовала, как его руки приподнимают ее бедра.
Слоун лег на нее и раздвинул ей ноги. Его напряженный член ткнулся ей в бедро и стал осторожно проникать внутрь. Двигаясь медленно, он испытывал неодолимое желание с силой вонзиться в ее нежное тело. Но вот тоненькая преграда, хранившая ее невинность, поддалась и исчезла под напором его грозного оружия. Чериш испустила тихий болезненный стон, но он потонул в страстном поцелуе. А потом они брали и отдавали, дарили друг другу удовольствие без конца. Они были здесь совершенно одни, только россыпи звезд на небе склонялись и светили над их головами. Влюбленные принадлежали и владели друг другом.
В эти мгновения настоящего блаженства Слоун забыл обо всем, что тяготило его, он желал только одного: подарить своей любимой счастье и самому достичь его. Он забыл об индейцах, о предстоящем трудном пути, о холоде, и лишь мысль о том, что происходит сейчас между ними, занимала все его сознание. Заветное блаженство было уже не за горами, но он хотел продлить это сладостное изнеможение преследователя.
Наконец – свершилось. Они вознеслись на вершину возможного. Но это не было похоже на резкий прыжок. Счастье продолжалось.
Он вдруг понял, что это невинное создание не просто разбудило в нем страсть, но задело глубокие струны души. Она была теперь ему ближе всех. Казалось, они лишь вдвоем во вселенной. И это правда – на мили вокруг не было ни души.
Вот они и спустились на землю. Чериш согрелась в объятиях Слоуна. В душе царило умиротворение. Она почувствовала боль, но не угрызения совести. Как это прекрасно, да, именно так, как говорил Слоун.
Девушка поцеловала его в теплую шею, а он провел рукой по ее высокой груди, будто рисуя изящные очертания ее тела, и снова девичий рот желанно поманил его, и снова они целовали друг друга. Ее глаза стали темными, как два бездонных колодца, а лицо сияло, как солнце в ясный весенний день. Этот нежный, томный поцелуй как будто был залогом долгожданного спокойствия, которого жаждала его душа.
– О чем ты думаешь, моя сладкая, моя пылкая женщина? – его шепот был мягким и нежным: – Неужели чувствуешь себя грешницей?
Она лишь рассмеялась в ответ и запустила пальцы в его густые волосы. Его губы коснулись бархатистого плеча, рука коснулась нежных бедер, лицо приблизилось к ищущим губам.
Эти чарующие ласки снова и снова пробуждали ее желание, поцелуи опять пылали страстью, и снова горячность, и снова напористость, снова мальчишеское нетерпение. Он был пламенем, пожирающим ее изнутри, открывшим ей заново смысл и ценность бытия. Казалось, не будет конца этому наслаждению, разливающемуся потоку восторга.
Горячие слова, казалось, веяли благоуханием:
– Сладкая моя, когда же я стану достоин тебя?
Переполнявшее девушку безграничное счастье не давало ей говорить.
Он склонил голову и коснулся лбом ее плеча. Нежные губы целовали этот высокий лоб и суровые брови. Наконец раздался ее далекий голос:
– Мечты были смелыми. Но то, что было между нами… это прекраснее всего на свете.
– Ты не боишься больше близости со мной?
– С тобой – нет. Тебе нравится любить меня?
– Глупенькая, маленькая девочка.
Его рука опустилась вниз, следуя плавным линиям юного тела. Она сжала ее коленями.
– Нам нужно поспать. Завтра придется много пройти.
Она вздохнула.
– Такое счастье. Кажется, я никогда не усну.
– Попытайся, милая. Ты ведь устала. Чериш покорно повернулась и, прижавшись к нему, скоро уснула.
ГЛАВА 12
Она проснулась от странного ощущения и медленно открыла глаза. Это Слоун, наклонившись, щекотал ей нос кончиком косы. Чериш всмотрелась в его лицо и улыбнулась.
– Ну-ка, соня, вставай. У меня есть сюрприз для тебя.
Чериш приподнялась и с изумлением увидела, что Слоун одет и сидит на краешке ее одеяла. Счастье наполнило девушку, когда он наклонился и поцеловал ее. Когда их губы соприкоснулись, Чериш вытянула руки и обняла Слоуна за шею. Всякое стеснение прошло, его место заняла небывалая душевная близость, для Чериш она была нежданной. Девушка с трудом верила, что все это не сон. Слоун тоже почувствовал это внутреннее родство. Он никак не мог отпустить девушку, разрушить волшебные чары.
– Одевайся, ленивица! – шутливо приказал он. – Смотри, что мы с Брауном приготовили тебе на завтрак.
Слоун, смеясь, откинул одеяло, и поток холодного воздуха заставил Чериш задержать дыхание. Ежась от холода, девушка торопливо оделась, обернув юбку вокруг ног, и завязала шнурки мокасин под коленями. Откинув назад волосы, Чериш быстро завернулась в шаль и выбралась наружу.
Воздух был морозным, но ветер утих и снег перестал. Слоун уже успел развести огонь под деревом, густые ветви которого убегали от ветра и снежных обвалов. У костра уже лежали два зажаренных кролика и стоял кувшин со свежезаваренным горячим чаем. Чериш улыбнулась – приятно чувствовать такую заботу.
– Мы с утра отправились на охоту, и Браун выследил их по свежим следам, – пояснил Слоун.
Чериш ласково потрепала Брауна, стараясь не задеть рану на голове.
– А вчера мне казалось, что уже никогда не смогу съесть больше ни кусочка. Сейчас я так голодна!
Чериш сидела на бревне и наслаждалась каждым кусочком мяса, каждым глотком сладкого чая. Слоун сидел рядом на корточках и не сводил с нее глаз.
– Вообще жечь костер здесь небезопасно, но нам нужно поесть горячего. Да и погода в любой момент может испортиться.
Помолчав, он добавил:
– Если пойдем так же быстро, как раньше, через три дня будем дома.
Тон был таким серьезным, что Чериш перестала жевать и медленно подняла голову.
– Мы сделаем это, – уверенно сказал Слоун. – Чем ближе к дому, тем безопаснее. Почти все опасности остались позади.
– Слоун, я вовсе не боюсь. – Она спокойно допивала чай. – Когда мы отправляемся?
Несколько минут спустя вещи уже были собраны и водружены на плечи, костер засыпан снегом. Путники навсегда покидали место, где Чериш впервые познала счастье любви.
* * *
Снега выпало всего на несколько дюймов, так что идти было нетрудно, однако воздух был холодным и мороз пощипывал за щеки. До самого вечера Слоун вел их вдоль течения, потом они свернули в сторону. Как обычно, они редко останавливались и почти не разговаривали. Ночь наступила неожиданно. Мужчина и девушка сидели спиной к стволу дерева, закутавшись в одеяла. Пес прижался к ним, отдавая свое тепло. Для него сегодняшний переход был тяжелым. Чериш так устала, что заснула мгновенно, едва ее голова коснулась плеча Слоуна.
Рассвет застал их уже в пути. Наскоро подкрепившись остатками вчерашнего ужина, они быстро покинули свое неуютное пристанище. Из одного одеяла пришлось сделать нечто вреде пончо, прорезав в центре отверстие для головы. Мороз стал нестерпимым, Слоун еще как-то переносил его, а вот Чериш дрожала, растирая побелевшие щеки, безразлично глядя вперед.
Если все было нормально, им оставалось провести в дороге одну ночь и послезавтра дойти до места. Объяснив это Чериш, он надеялся укрепить ее дух, ведь близость цели удваивает силы. Но девушка покачала головой и как-то странно улыбнулась.
Еще перенося ее через реку, Слоун удивлялся, какой Чериш стала легкой. Даже теперь, под тяжелыми одеялами, она казалась почти невесомой. Правда, в этом не было ничего удивительного: даже его выносливый организм чувствовал жестокие муки голода.
Когда догорали последние лучи солнца, Слоун увидел высокий выступ берега. Он стал углублять пещеру ножом. Соорудив из одеял подобие постели, он уложил Чериш, которая опять мгновенно заснула.
Через час он разбудил девушку, положив руку ей на плечо и откинув одеяло. Ворвавшийся под него холод заставил девушку вскочить на ноги.
– Чериш, вот горячий чай, мясо, грибы. Девушка взяла протянутую чашку.
– Я не хочу есть – слишком устала.
– Выпей чаю, – настаивал Слоун, – потом начинай есть, тебе надо восстановить силы.
Чериш посмотрела на хлеб, потом спросила:
– А где твоя доля?
– Я уже поел. Тебе нужно проглотить все это, и главное – мясо. К утру у нас будет добыча – я расставил ловушки.
Слоун протянул руку и ласково обнял девушку за шею. Она схватила его ладонь и стала целовать ее. Потом, едва понимая, что делает, Чериш всем телом потянулась к его теплу. Их уста соединились сами собой, и она долго не могла оторваться от его сладостного рта.
В эту ночь они спали в обнимку, хотя и не занимались любовью. Они так устали, что едва добрались до своего ложа; Слоун успел только позвать Брауна, чтобы он грел их.
Наутро Слоун вытащил из капкана лишь одного кролика. Было холодно: пока он жарил мясо и грел чай, прямо на лицо ему сыпались колючие льдинки с ветвей.
Разбудив Чериш, он обрадовал ее радостной вестью:
– Сегодня вечером мы должны добраться до дома. – Однако тут же охладил ее радость, добавив: – Боюсь, сейчас опять пойдет снег.
– Как, еще снегопад? – разочарованно протянула Чериш.
– Похоже, что так. Но мы должны успеть.
– А до ночи мы успеем дойти? – Ей вовсе не хотелось опять ночевать на холодной земле.
– Если поторопимся, – был ответ. И вдруг она горячо прошептала:
– Я люблю тебя, Слоун. В своей жизни я любила только папу и маму, и никого больше.
Неожиданно ее лицо исказилось, и по щекам потекли слезы.
Слоун заключил девушку в свои объятия, прильнув щекой к ее волосам. Она изо всех сил прижалась к его теплому сильному телу, потом отстранилась и посмотрела прямо ему в глаза, отчаянно ища поддержки.
– Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да, да, все в порядке, – она попыталась улыбнуться.
Слоун молчал, потом бережно укутал ее шалью, накинул на голову одеяло.
– Надо идти, – тихо произнес он. Пройдя около часа, они почти преодолели тот путь, на какой рассчитывал Слоун, но тут пошел снег, налетел колючий ветер, почти сбивая их с ног; снег повалил густыми хлопьями.
Они ненадолго остановились, Слоун только поплотнее завернул девушку в одеяло и надел свою меховую шапку.
Путники прошли еще милю. Чериш становилось идти все трудней и трудней. Она упала, но быстро поднялась, до того как Слоун оглянулся. Теперь девушка опасалась не холода – она боялась, что выбьется из сил и станет обузой для Слоуна. Чериш казалось, что из-за нее они погибнут в этом заснеженном лесу.
«Держись, ты же сильная», – уговаривала себя девушка.
Собрав всю волю, она боролась с непогодой и собственной слабостью. Завывающий ветер отбрасывал девушку назад, она шла все медленнее и теперь уже едва различала высокую фигуру своего спутника в вихрях бури.
Выбиваясь из сил, Чериш уже с трудом воспринимала происходящее. Находясь на грани полного изнеможения, она видела в деревьях каких-то таинственных существ. Девушкой овладела паника. Она пыталась перевести мысли на другое, но усталость и боль возвращали ее к реальности.
– Надо идти, – вслух говорила Чериш. – Мне нельзя подвести Слоуна.
Через некоторое время Слоун услышал стон и оглянулся. Девушка сидела на снегу. Он подождал, потом протянул ей руку и помог подняться. Чериш дрожала, пытаясь плотнее завернуться в свое одеяло, но теплее не становилось.
– Ты сможешь идти? – спросил он, ласково взяв девушку за подбородок. Его загорелая рука была теплой и сильной. Чериш только кивнула, не решаясь посмотреть на Слоуна.
Он взял девушку за талию, и они прошли еще несколько миль, поддерживая друг друга. На следующем привале они доели остатки мяса. Слоун положил девушке в рот комочек снега, чтобы она утолила жажду.
– Хватит, больше нельзя, только промочить горло.
Он поднялся и двинулся дальше. Чериш последовала за ним. Так они брели еще около часа. Потом до Слоуна донесся едва слышный голос:
– Я дальше не пойду, – дрожащие губы еле двигались, в глазах блестели слезинки.
– Нет, ты можешь. Ты пойдешь дальше, – твердо сказал Слоун.
– Иди дальше… один. Пожалуйста, оставь меня! – Чериш почти рыдала.
С высоты своего роста Слоун смерил девушку презрительным взглядом:
– Никогда не думал, что ты так раскиснешь!
– Прости, но я очень устала, – отвечала девушка, понурив голову.
– Ты можешь идти, если действительно хочешь. У тебя кишка тонка пройти еще несколько миль? Тогда проваливай в свою Вирджинию на мягкую постельку. Ты безвольная и слабая, Чериш.
Она вдруг взбесилась и, не понимая, что делает, ударила его ногой, потом резко выбросила вперед кулак и попала прямо ему в лицо.
– Кишка тонка?! – закричала Чериш, плача от злости. – Болван, ты думаешь, я железная? Да это зверем надо быть, чтобы идти по этому лесу. Диким зверем, как ты, тащиться Бог знает куда!
– Железной не железной, но ты явно слаба для такой жизни, – произнес он надменно.
– Я ненавижу, как я ненавижу тебя! – Чериш распирало от гнева, ей трудно было продолжать, она замолчала и уставилась на него сверкающим от злобы взглядом.
– Меня не волнует твоя ненависть. – Он пошевелил пальцами, потом нахмурился и повторил: – Я же говорю, кишка тонка!
Чериш зажмурилась. Она чувствовала, как кровь приливает к щекам от ярости. Открыв глаза, она увидела удалявшуюся спину Слоуна. Он снова отправился в путь, не дождавшись Чериш.
Это было уже слишком.
– Ты мерзавец! – выругалась она. – Неотесанный болван! Мне не нужен какой-то Кэрролл, чтобы держать свечечку над Райли! Чтоб ты сдох! Слышал? Ты еще пожалеешь о том, что сказал, еще пожалеешь!
Вскочив на ноги, она бросилась вдогонку, одержимая гневом. Ярость просто клокотала в ней. «Как можно было влюбиться в этого бесчувственного медведя?! Да я ненавижу его! Ах, ему нужна прислуга? Не выйдет! Уеду с первым же встречным судном. Не желаю больше оставаться с ним. Домой, в Вирджинию, к цивилизованным людям! Почему я не пошла с Пьером? Он уж точно не посмел бы так со мной разговаривать. Он такой вежливый».
Пройдя с милю, Чериш стала успокаиваться. Ее гнев сменился стыдом: «Что это нашло на меня? Как можно было так думать? Я, наверное, спятила».
Шаг за шагом Чериш ступала по следам Слоуна. Теперь стыд прошел, уступив место безразличию. Она двигалась автоматически, не задумываясь ни на минуту.
Снег становился все гуще. Слоун вернулся, чтобы помочь своей спутнице. Сжимая одной рукой ружье, другой он поддерживал Чериш за талию. Она лишь вздрогнула, узнав ласковое прикосновение. Теперь их вел Браун, троица двигалась очень медленно. К ночи снегопад превратился в бурю, они шли практически на ощупь.
Чериш споткнулась и упала, потянув за собой и Слоуна. Безразлично глядя ему в лицо, девушка спросила:
– Нельзя отдохнуть? Я очень устала.
Слоун и сам чувствовал усталость и хотя знал, что нельзя медлить, все же остановился и дал ей отдышаться. Браун лег около них, жалобно повизгивая. Когда Слоун почувствовал опасную сонливость, он тут же встал и поднял Чериш.
С северо-запада пришел завывающий буран, порывы ветра сбивали девушку с ног. Она не могла идти самостоятельно. От короткой передышки сил у нее не прибавилось. Чериш падала снова и снова, умоляя Слоуна оставить ее и идти одному. Но он твердо знал, что любое промедление – смертельная опасность для них. Ему теперь ничего не оставалось, как перекинуть девушку через плечо и нести, словно добычу.
Первое время Слоун двигался быстрее. Но потом его силы тоже иссякли под двойной ношей. Близилась ночь, темнота и холод окружали путников. Слоуну уже показалось было, что они потеряли дорогу к дому в этом буране. Но нет: Браун уверенно шел по следу, зная наизусть повороты извилистой тропинки.
Слоун боролся из последних сил: его руки одеревенели, ноги дрожали от усталости. Чериш как кукла повисла на его плече. Не стоило так резко говорить с ней.
Теперь он почти испугался. Сначала Слоун хотел послать Брауна за помощью, но отказался от этой затеи: без него он наверняка собьется с пути. Да и потом в хижине мог быть только один человек, и он не оставил бы ребенка, не зная, сколько придется отсутствовать.
Слоун остановился, чтобы передохнуть, осторожно опустив Чериш в мягкий снег. Когда он подул в запорошенное снегом лицо девушки, она даже не шелохнулась. Слоун обтер ее концом шали. Казалось, Чериш спала или потеряла сознание. И то и другое было дурным предзнаменованием.
Завернув девушку в одеяло, он снова поднял ее на плечо. Тяжесть теперь казалась почти невыносимой, но не бросить же Чериш замерзать в лесу? Слоун еле заметно улыбнулся, вспомнив, как девушка набросилась на него, дала ему пощечину. Этот гнев, который он неосторожно вызвал в ней, заставил Чериш пройти еще две-три лишних мили; примерно столько же оставалось до цели.
От холодного воздуха болела грудь, Слоун с трудом дышал. Чтобы сделать несколько вздохов, он отворачивал край одеяла, в которое была завернута девушка. Мужчина шел, шатаясь, за своим верным псом. Браун же оглядывался каждые несколько ярдов, чтобы убедиться – хозяин еще на ногах. Слоун мог только предполагать, сколько они уже прошли и сколько им еще осталось.
Мыслями Слоун был дома, у горячего очага. Он мечтал о теплой постели и большом куске жареного мяса. Тут Браун зарычал: хозяин слишком взял вправо. Больше Слоун не отвлекался и следил за своим верным другом, чтобы окончательно не сбиться с пути. Вдруг силы оставили его, и он рухнул в снег. Нужно немедленно встать, но сможет ли он поднять Чериш? Слоун сидел, держа ее на руках, и думал: «А не оставить ли ее здесь, а потом прислать за девушкой Джуси или Трю?» Вдруг он сжал кулаки от злости и стал, кряхтя подниматься.
«А ведь не напрасно она назвала меня мерзавцем. Да ведь она замерзнет еще до того, как я дойду!»
Слоун снова взвалил на плечо бесчувственное тело и встал, собираясь с силами. Однако через несколько шагов снова упал. Потом встал на ноги, мучительно раздумывая.
И вдруг ему показалось, что порыв ветра донес легкий запах дыма. Не веря в удачу, Слоун принюхался – нет, он не мог ошибаться! Теперь спасение близко. Подхватив девушку на руки, он приказал Брауну:
– Давай, беги. Беги, приведи Джуси. Повторять не пришлось: пес стремглав бросился вперед, чуя впереди родной дом, и его лай замер вдалеке. Слоун медленно брел следом.
Казалось, прошли часы, когда рядом появилась закутанная в шубу фигура.
– Боже мой, Слоун, ты ли это? – донесся из темноты грубый голос. – У меня уж ум за разум зашел, когда Браун без тебя явился. Что это ты принес?
Слоун попытался ответить, но от холода у него зуб на зуб не попадал, и он только и смог выговорить:
– В-возьми ее, Д-джуси… Огромный, похожий на медведя человек взял девушку на руки, точно ребенка, и понес к хижине, говоря без умолку, а Браун носился кругами, повизгивая от радости.
– Должно быть, это твоя женщина? По-моему, ты мог бы найти что-нибудь посолиднее. Волчонок, как только родится, и тот тяжелее.
– Она совсем плоха. Пришлось нести ее последние пять миль, – теперь Слоун поборол слабость, его голос звучал увереннее.
Когда они подошли к хижине, двери распахнулись, и на пороге появилась длинная фигура. Разинув от удивления рот, человек уставился на входивших.
– Закрой дверь, Трю, а также свою пасть, тощий долговязый болтун, и бери скорей эту красавицу, а то она сейчас заледенеет.
Джуси сдал девушку с рук на руки остолбеневшему собеседнику и обратился к застрявшему на проходе Слоуну. Заросшее черной щетиной лицо растянулось в улыбке:
– Да, дружок, что-то ты подкачал, – прогудел он басом.
Трю уложил Чериш на кровать и накрыл выцветшим одеялом, потом выпрямился и свирепо уставился на басившего великана.
– Во-первых, не болтай лишнего. Во-вторых, что это за гляделки? Ты малышку давно проведывал? Она сейчас почует, что Слоун здесь, разойдется, потом не уложишь. А он, гляди, каков, – что выжатый лимон. Что, хочешь ее укачивать всю ночь? И вот что, дай-ка Слоуну глотнуть чего-нибудь. Налей ему той настойки, к которой ты все время втихаря прикладываешься.
Слоун подошел к кровати вслед за Трю. Теперь, в тепле родных стен, он чувствовал, как к нему возвращаются силы. Слоун приложил ухо к груди Чериш, чтобы послушать, бьется ли ее сердце.
– Ну что, жива? – спросил Трю.
– Да. Надо снять с нее эти мокрые тряпки. Принеси одеяла. Джуси, давай сюда горячие камни из очага: положим ей в ноги.
Слоун стал раздевать ее, путаясь озябшими пальцами в мокрой одежде. Трю принес одеяла и кучей свалил их на кровати.
– Что это она у тебя такая худая? – спросил Трю, снимая с нее платье. – Взял бы подороднее, чтобы по ночам тебя грела.
– Она это хорошо делает. – Слоун недовольно сморщился. – И брось подглядывать, старый бесстыдник.
На помощь пришел Джуси. Они вместе завернули девушку в теплые одеяла, положив горячие камни к ее ногам.
– Не правда ли, она редкая красавица? – сказал Джуси приглушенным голосом, почти благоговейно.
– Да, на нее стоит посмотреть, – согласился Трю. – Конечно, мама нашей малышки была хороша собой, но эта девушка заставит ее покраснеть от стыда.
Слоуну было приятно слышать эти слова. Он мог поделиться с этими людьми самым сокровенным.
– Она не только красива. Она умна, горда и смела. Она будет хорошей матерью девочке.
– Он взглянул на спящую девушку. – Хрупкая, но настоящая женщина.
Два друга понимающе переглянулись поверх опущенной головы Слоуна.
Теперь оставалось только ждать, когда Чериш согреется: большего они для нее сделать не могли. Слоун сидел теперь у очага и медленно стаскивал с себя мокрую одежду. Трю принес ему чистую и сухую.
– А когда вы ели нормально в последний раз? – спросил Джуси.
– Мы сидим на этих крохах уже неделю, – ответил Слоун, одеваясь. Он не сказал, что большую часть отдавал Чериш, а сам лишь перехватывал немного еды, чтобы держаться на ногах; – Я ожидал этого, – закончил он, поудобнее умостившись на стуле, покрытом шкурой. Вытянув вперед руки и ноги, он словно оттаивал перед огнем.
– Мы ждали тебя только через пару недель, а ты вон как рано, – заметил Трю, протягивая Слоуну кружку горячего чая, сдобренного ромом.
Слоун знал, что они никогда не спросили бы напрямую, почему это он вдруг появился двумя неделями раньше, да еще и с молоденькой красивой девушкой. Они ожидали увидеть вдову средних лет, да еще и с парой собственных детей. Слоуну не терпелось обо всем рассказать, но ему нравилось подразнить друзей.
– Да, вышло не так, как я ожидал. Поторопись с мясом, Трю, я просто умираю от голода.
Трю снял с огня железный котелок и положил в миску дымящееся мясо.
– Два дня готовилось. Но уже теперь – то, что надо.
Джуси фыркнул:
– Нельзя хорошо приготовить мясо, если не вываришь его с неделю. Разве я тебе не говорил, эх ты, безмозглое чучело? Не говорил?
– Не знаю, что ты говорил мне, старый медведь, но только меня учили так, что надо варить три-четыре дня, подливать только воду в котелок. А как же иначе? – Трю понизил голос, будто рассердился.
Переругивались эти матерые охотники испокон веку; им это было так же свойственно, как дышать и есть. Слоун провел немало вечеров, прислушиваясь к их разговорам. Теперь глаза его, устремленные на двух собеседников, поблескивали. Они были для него больше, чем просто друзья, намного больше.
Он встретил их, как только пришел сюда из Вирджинии. Благодаря им пережил первую зиму в этих местах. Они были с ним, когда он получал эту землю и строил на ней дом и когда приехал его брат с молодой женой. Именно они помогали нянчить ребенка, когда мать бросила дочку и мужа. Наконец, именно эти люди вместе с ним похоронили Слейтера.
Слоун покончил с мясом и потребовал второй кусок. Трю подал его, хитро подмигнув Джуси.
– Вот человек, голодный настолько, что съел бы собаку, – усмехнулся тот. – Не угости мы тебя, отнял бы у Брауна его долю.
Браун растянулся на полу, уткнувшись носом в щель, образовавшуюся под дверью; он закрыл глаза и блаженно отдыхал – ему не нужно больше беспокоиться о хозяине.
Доев вторую порцию, Слоун опять решил посмотреть на Чериш. Девушка будто была в порядке – он заметил, что на ее бледное лицо стал возвращаться румянец. Присев на край кровати, он откинул одеяло и пощупал ее ноги: они все еще были холодными. Тогда Слоун стал растирать их до тех пор, пока они не согрелись. Это хорошее начало. Чериш согревается – это главное.
Позаботившись о девушке, Слоун спросил у Трю:
– А как поживает малышка?
– Прекрасно. Веселится, бегает, словно енот весной, задрав хвост. Только мне вот кажется, что она скучает по тебе.
Слоун потянулся и зевнул.
– Мне надо немного поспать. Посидите с ней? – Он кивнул в сторону Чериш. – Она может испугаться, проснувшись в незнакомом месте. Зовут девушку Чериш, Чериш Райли.
– «Нежность»? Это кто же придумал такое имя? Отродясь не слыхал! – удивился Джуси.
– Вот теперь слышишь. – Слоун улыбнулся. – Бьюсь об заклад, она прекрасно готовит и у нее это получается намного лучше, чем у вас, старых увальней.
– Ну-ну, не знаю, как ты, – резко возразил Джуси, – а меня еще ни в чем ни одна баба не переплюнула. У красивых и горячих мозгов обычно нет ни грамма. Уверен, что у твоей крали такой же недостаток.
– Ладно, если ты так говоришь, то, может быть, Трю присмотрит за ней?
– Да иди, иди. Ты только время теряешь. Я и не говорил ничего такого. Очень мне нужно презирать какого-то полудохлого зверька. Я только хотел сказать…
Слоун засмеялся и хлопнул друга по плечу:
– Да все я знаю, что ты хочешь сказать. Боже, как я устал. Если она проснется, позовите меня.
Он отошел в другой угол комнаты, повалился на кровать и завернулся в одеяло. Так тепло, мягко и уютно. И Слоун тотчас заснул. Он давно не спал так крепко – с тех пор, когда ушел из своей хижины больше трех недель назад.
