Текст книги "Только ты"

Автор книги: Дорис Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 9

Следующие десять дней прошли без встреч с Ангусом. Вопрос о покупке и доставке Крима Крекера решался непосредственно между ним и Чарльзом Фоксом в Ирландии, и было решено перевезти пони самолетом. День за днем таял, уходя в зеленые поля, и маленькие события мелькали друг за другом, как крупные кадры в памяти.

Вот Келли, въезжающая во двор и совершенно спокойно сообщающая:

– Ангус меня спросил, не знаю ли я, где можно купить хорошего пони Грэму на день рождения.

– О, да откуда же тебе знать?.. – осторожно ответила Мэгги.

– Вот я-то как раз и знаю! Конечно Крима Крекера. – На лице Келли сияло только удовольствие и чувство собственной важности. – Я сказала, что мы его будем держать тут, в конюшне.

А вот подъезжает огромный конный фургон транспортной компании, опускается аппарель, и показывается знакомый силуэт коротконогого крепенького Крима Крекера, пятящегося задом по сходням. И потом – Крим Крекер и на нем Келли – носятся как угорелые по загону, хвост по ветру, гриву заносит на глаза. У Мэгги в памяти сразу зазвучала та заразительно-веселая музыка, что Ангус играл тогда вечером после концерта Баха. Он ей сказал, что это из шубертовской «Розамунды». Он был прав насчет Келли, и ей хотелось сказать ему об этом, но не было случая. Он приходил в конюшню посмотреть свою покупку то ли случайно, то ли намеренно в то время, когда она приводила Келли из школы, и он оставил ей через Роба записку насчет уроков Грэма. Они должны были начаться в этот день – в среду, когда он был занят в школе только утром.

Он появился минута в минуту, ведя по дорожке сверкающий гоночный велосипед. Новые сапожки для верховой езды сияли, черный теплый свитер оттенялся шарфом золотистого цвета, виднеющимся из-под высокого воротника в резинку. Его вопросы заставили Мэгги задуматься – кто же кого будет учить.

– Я недавно читал, что арабская лошадь лучше всех умеет сохранять равновесие. Вы с этим согласны, мисс Кэмпбелл?

– Да, Грэм, обычно это признается всеми.

– А как у моего пони с равновесием?

– Отлично. Он ведь чистокровный, а почти в каждом чистокровном животном есть доля арабской крови. Мы сегодня займемся вот чем – посмотрим, как у тебя с равновесием. Вот почему сегодня будем ездить без седла. Ты и Крим Крекер, как и все друзья, должны почувствовать друг друга.

Она начинала урок с некоторым трепетом. Он был такой серьезный и такой взрослый.

– Я говорю вполне серьезно, Грэм. Покажи ему, что ты его любишь, и он покажет, что и он тебя любит. Это я тебе точно говорю.

К ее удовольствию, вежливая улыбка расплылась шире.

– Видите ли, у меня никогда не было никакого домашнего животного, – задумчиво сказал Грэм. – Так что мне многому придется учиться.

Он был высок для своего возраста, но, видно, руки отставали у него в росте. Рука, гладящая Крима Крекера, казалась слишком маленькой и нежной, а лицо под густой челкой имело такие чистые очертания, которые Мэгги раньше не замечала.

– Не беспокойся, – откликнулась она. – Еще всему научишься.

Зеленые глаза, так напоминающие отцовские, простодушно обратились на нее.

– Я совсем не хочу, чтобы вы мне облегчали дело только потому, что мы друзья, – сказал Грэм.

Время урока прошло быстро, и хотя она не хотела делать поспешных утверждений, самообладание Грэма восхитило ее. Хладнокровие и спокойствие, как Мэгги хорошо знала, сослужат ему хорошую службу.

– Хочешь чашечку чаю или апельсинового сока? – спросила она неожиданно для себя самой, глядя, как он, прощаясь с пони, похлопывает его по шее.

– О! – У него даже лицо засияло, удивив ее. – Ох, спасибо, ужасно хочется. – У двери в комнату-кладовку он отступил, пропуская ее вперед с вежливым «сначала вы». Она сразу подумала, что хорошо бы и Келли перенять это от него. Зато дома у нее он начал уплетать печенье с апельсиновым соком с таким удовольствием, как это бывает только у детей.

Следующий урок был по расписанию в субботу, но он с такой видимой неохотой уходил, что она прямо пригласила его приходить когда вздумается:

– Чем чаще, тем лучше. Крим Крекер обожает быть на виду. И вообще очень любит общество.

– А я вам не помешаю? – тревожно спросил наследник Макаллана.

– Ничуть. Мы только с лошадьми церемонимся, – сказала ему Мэгги. После этого урока у нее было приподнятое настроение.

На следующий день произошло тоже приятное событие, хотя вначале щегольская белая машина, мчащаяся по аллее к конюшням, вызвала возмущение Мэгги. Какому ненормальному автомобилисту могло прийти в голову мчаться туда, где в этот момент могли вываживать лошадей и пони?! Она помчалась навстречу как карающий ангел:

– Роб, я сама!

Машина замерла, и человек в темно-синем костюме выпрямился в свой полный рост 6 футов 2 дюйма. Низкое солнце осветило пепельные волосы и весело махающую руку.

– Дерек! Какими судьбами?!

– Ты не видела, что это я? Это к лучшему. – Длинные глаза и большой рот подкупающе улыбнулись ей. – Я думал, что ты меня сейчас прямо разорвешь! Прости уж меня. В следующий раз я подойду пешком и буду вести машину под уздцы, обещаю!

Когда они перешли через двор, он ласково обнял ее за талию.

– Новенькая! – заметила Мэгги о машине.

– Да. Только начал обкатку. Ну и как?

Мэгги была в восхищении.

Он оказался в Абердине по делу, пытаясь найти подходящее помещение для своего второго офиса. Но ничего подходящего не было, и он теперь возвращался домой. Из-за того, что во время обкатки надо было щадить машину, у него не было времени остановиться где-нибудь поесть.

– Не беда, – сказал он. – На следующей неделе опять приеду со своими поисками. И тогда мы вместе пообедаем.

– Но теперь моя очередь угощать. Приезжай в «Крощечный домик». – Она надеялась, что ей только показалось, что у него слегка вытянулось лицо. – Ну, я и сама знаю, что мне не сравниться с каким-нибудь шеф-поваром, – с вызовом сказала она. – Но уж консервы-то я сумею открыть.

Дерек засмеялся:

– Да разве я сомневаюсь, дорогая, но почему не отель «Тритоне»?

– Да нет, просто… – Она чувствовала, что противоречит самой себе. С одной стороны, она восхищалась машиной Ангуса и завидовала ему, так почему бы теперь не порадоваться за Дерека, своего жениха? Лекции Ангуса по поводу откладывания на черный день вывели ее из себя… С другой стороны, ей подумалось, что Дерек, собирающийся жениться на Рождество, мог бы быть поэкономней. – Совершенно незачем каждый раз ходить в рестораны.

– Как хочешь! – весело откликнулся Дерек. – Кстати, как наш объект?

Это казалось игрой. Совесть нисколько не терзала ее. Так или иначе, задание было выполнено.

– Буду рада покончить с этим, – беззаботно ответила она. – Но все в свое время. Сначала поздоровайся с Келли. – Как назло, найти Келли не удалось. – Я знаю, она где-то поблизости. Мне бы хотелось, чтобы ты взглянул, как она изменилась. – Она постаралась не обратить внимания на то, что «конечно, конечно» Дерека прозвучало довольно безразлично. Рассказ о Криме Крекере его тоже, казалось, не заинтересовал, но она зато с удовольствием пересказывала все перипетии этой истории. – Ангус Макаллан говорит, что я балую ее. А правда – иногда жестокая вещь.

– Дорогая, ты ломишься в открытую дверь. – Дерек тряхнул головой. – Уж я-то никогда не был чересчур жесток. Так что насчет Макаллана? Какие новости?

Его интересовал только Макаллан, и это можно было понять. Это его работа и его долг перед «Бонни Твидз», которые не станут заключать сделку, не получив ответа Дерека.

– Все готово. Это здесь. – Его брови взлетали вверх, когда она пошла к сейфу. – Здесь надежнее, – успокоила она его. – Оба ключа у меня, а в «Крошечном домике» ничего не запирается. Вот. – Она вручила ему конверт. – Я написала то, что есть. Полагаю, именно это было нужно для их досье.

– Их? – резко спросил Дерек.

– Ну да, тех, на кого ты работаешь, кто бы они ни были. – Ее не покидало ощущение нелепости этих недомолвок. Оба они знали, что именно «Бонни Твидз» была фирмой, намеренной слиться с «Макаллан», и оба ходили вокруг да около. Она не могла назвать это имя потому, что Ангус приехал тогда специально позвонить оттуда, где его не могли подслушать. Ни разу, упоминая о своих делах, он не просил ее хранить это в тайне.

Забавно. Она не могла назвать «Бонни Твидз» не потому, что он просил ее молчать, а как раз наоборот, потому что он не просил ее об этом. Потому что проницательный и предусмотрительный директор Макаллан из Абердина позволил себе быть несколько раз наивным, как мальчишка.

– Чашку чаю? – Она должна выбросить из головы эти образы доверчивого, простого Ангуса. Ангуса со стареньким облупленным пылесосом; Ангуса, обсасывающего пластиковую ложечку для мороженого; Ангуса в кухонном фартуке…

– Спасибо, нет. – Глаза Дерека не отрывались от листка бумаги.

Она мысленно читала вместе с ним. Эти строчки она помнила наизусть.

Образование. Частная школа и университет. Хорошо владеет немецким и итальянским.

Окружение. Вдовец. Живет с одиннадцатилетним сыном. Большую часть свободного времени проводит дома. Дом обставлен в соответствии со вкусом его покойной жены, профессионального консультанта по дизайну. Поддерживает дом в безупречном порядке. Любит готовить, увлекается ландшафтным садоводством, музыкой, спортивными машинами.

Характер. Педантичный, уверен в себе, приверженец правил хорошего тона, человек твердых убеждений, человек слова.

Слабости. Явные слабости отсутствуют. Бережлив. Неэмоционален. Пьет умеренно. Отношения с сыном хорошие. Собирается жениться на совладелице акций своей фирмы, женщинами, по-видимому, не интересуется.

Она следила за его взглядом. Он прочел это трижды.

– Все в порядке?

– В порядке? Да это хвалебная песнь.

– Вовсе нет. – Она должна объяснить Дереку. – Все так и есть. Я бы доверила ему мои деньги. Кажется, вопрос именно в этом? По-моему, они должны ухватиться за него обеими руками.

– По-твоему? – Он повторил это словно нелепость.

– Тебе ведь мое мнение было нужно, – отрезала она.

– Нет, Мэгги. Не мнение, а факты. Разве это факты? – Он ткнул пальцем в бумагу.

– Конечно.

– Докажи их. Откуда ты знаешь, что он говорит по-немецки и по-итальянски?

– Я слышала сама. – Она сказала о званом обеде. Его реакция удивила ее.

– Кто были эти люди? Откуда? Их имена?

– Я могу посмотреть в ежедневнике. – Она записывала их, посмеиваясь над нелепостью предположения, что она может оказаться в Риме, Берлине или Франкфурте. – Дерек, но ведь это не важно!

– Могло бы быть важным, знай мы, о чем они говорили по-немецки и по-итальянски.

Она нетерпеливо махнула рукой. Ему это не понравилось.

– Жаль, что я ничего не знал. Я бы предупредил, на что следует обратить внимание. Ах, черт! – Он стукнул кулаком по колену. – Такой был шанс, и мы его упустили.

– Я сделала все, что ты просил, – горячо сказала она. – Дерек, Ангус Макаллан может мне и не нравиться, но в деловых отношениях с ним риск равен нулю!

Вот! Она уже начинает говорить языком Ангуса. А она не хотела этого. Она чувствовала, что по отношению к нему все это подло.

– А как человек? – Голубые глаза испытующе впились в ее лицо.

– Человек слова.

– Высоких принципов?

– Это не совсем одно и то же.

– Идеалист? Как по-твоему?

– Дерек! Это допрос?

– Мэгги, я должен это знать, пойми. Это нереальный человек. Человека, которого ты описала, не может быть в природе. У него нет недостатков. Ну, это ты так считаешь. А я не верю. Не могу поверить. У всех есть слабости, у всех есть цена.

– Не думаю, что у него есть.

– Тогда он идеалист, мечтатель, не от мира сего.

– Нет, это не про него. – Она остановилась. – Дерек, ты передергиваешь. Я сказала, что Ангус Макаллан честный. Он не может проиграть, я это имела в виду. Он говорит, что ему нужно, и добивается этого. Люди уступают.

– Что делает его опасным противником. – Голос Дерека был задумчив и мягок.

– И бесценным союзником. Именно об этом и речь, – горячо ответила она.

– Именно это я и понял. Громко и ясно. – Взгляд смягчился, губы изогнулись, Дерек засмеялся. – Спасибо, дорогая, и извини меня. Меня надо было убедить, и ты меня убедила. Знаешь, это неплохо. – Он показал на листок. – Достаточно подробно. Поздравляю.

Мэгги тоже рассмеялась.

– Наверное, надо ответить: «Рада стараться». Но ты ведь понимаешь, почему я так не скажу. Ах, Дерек, я очень глупая? Я чувствую себя такой грязной.

– Ты очень глупая, – ответил он. – И очень хорошая, и очень любимая. Спасибо, что сделала это для меня. – Он обнял ее за плечи и потерся подбородком о ее волосы. Затем чуть отклонил стул, на котором она сидела, и коснулся губами ее лица. – Как было бы хорошо, если бы ты сделала еще одну вещь. – Он почувствовал, как она замерла, и ласково погладил ее по руке. – Ничего страшного. Расслабься. Он когда-ни– будь говорил с тобой о своей фирме?

– Если не считать тех обрывочных замечаний насчет «Бонни Твидз» – никогда, – ответила она с облегчением.

– Нельзя ли тебе устроить так, чтобы он показал тебе фабрику?

– Я не буду просить его об этом. Дерек, это глупо. – Она выскользнула из его объятий. – Уж не хочешь ли ты мне сказать, что твои клиенты совершают сделки заочно? Они наверняка все видели сами. Если они почти готовы договориться окончательно, они должны были все видеть!

– Конечно, конечно, они видели. Но насколько верным было их впечатление? Сама ведь знаешь, чужим людям товар показывают лицом.

Мэгги выпрямилась.

– Мне не нравится, что ты думаешь, будто я что-то недосказала!

– Ну, все, умолкаю, – произнес Дерек. – Я вовсе не имел этого в виду, и ты это прекрасно знаешь. Но если бы ты смогла все это увидеть, так сказать, в неофициальной обстановке…

Мэгги молчала.

Беда была в том, что, хотя ей не нравились эти методы, она любила человека, который вынужден был их применять. Ей не хотелось понапрасну задевать его чувства.

– Нет смысла обсуждать это, – сказала она. – Это абсолютно невозможно. Нет никакого шанса устроить так, чтобы мне показали фабрику Макалланов.

Дверь распахнулась, и в комнату возбужденно влетела Келли.

– Мэгги, Грэм пришел! Я показывала ему, как надевать уздечку. – При виде Дерека она остановилась как вкопанная и покраснела. За ее спиной маячил Грэм.

– Ничего, что я зашел, мисс Кэмпбелл? – вежливо спросил Грэм.

– Конечно, Грэм. Всегда рада тебя видеть. Кажется, вы с мистером Грантом знакомы?

Дерек и Грэм обменялись рукопожатиями. Келли молчала, широко раскрыв глаза. Очки сидят криво, «молния» куртки наполовину расстегнута.

– Поздоровайся с дядей Дереком, – сказала ей Мэгги.

– Ты ведь уже большая, правда? Какого ты сейчас роста? Тринадцать ладоней?

– Нет, – поправила его Келли, – в ладонях измеряют только лошадей.

– Идите-ка вымойте руки перед чаем, – скомандовала Мэгги, раздражаясь. Дети! Сладу с ними никакого нет.

Дерек добродушно рассмеялся и еще раз извинился, что не может остаться. Он наклонился к уху Мэгги:

– Значит, на следующей неделе. Я позвоню. Спасибо тебе.

Когда Мэгги вернулась, проводив его до машины, Грэм сидел красный как рак.

– Мисс Кэмпбелл, я слышал, что вы говорили про фабрику. Боюсь, что отец сейчас очень занят, но, если вы не против, я мог бы показать вам все сам.

– Это очень мило с твоей стороны, но пока я тоже занята. Отложим это на потом, хорошо? – Она сделала вид, что не заметила набежавшего на лицо Грэма облачка.

– Завтра мы не заняты, – заметила Келли, вперив в нее обвиняющий взор. – Завтра пятница.

– Завтра было бы здорово, нет тренировок, и я мог бы уйти пораньше, – поддержал ее Грэм. – Но если вы не хотите, я попрошу отца показать вам фабрику в другой раз.

– Дело не в этом, – произнесла Мэгги в отчаянии, но, увидев просиявшие зеленые глаза, отбросила осторожность к чертям. – Ладно, если Роб отпустит нас завтра, так и сделаем.

Роб, изобразив раздумье почесыванием затылка, согласился. Весь остаток вечера в глазах у Мэгги стояло сияющее лицо Грэма.

Они договорились встретиться около фабричных ворот. Грэм ждал их, сидя на каменном кольце, в середине которого рос канадский клен – вокруг лужайки перед фабрикой были посажены несколько деревьев, очень ее украшавших.

Он сразу узнал грузовичок, взял ранец, поднялся и пошел им навстречу. Нет, он не побежал – и эта деталь о чем-то говорила. О его застенчивости или, может быть, о его чувстве ответственности. «В этом одиннадцатилетнем пареньке множество достоинств, – думала Мэгги, – только вот ребенком он не был». Особенно ясно это стало во время их экскурсии.

– Мы всегда начинаем отсюда, – произнес он около фигуры барана в витрине. – Как вы видите, он изготовлен в натуральную величину, специально для нас. Это баран породы шевиот. Шевиоты едят больше травы, чем черномордые горные овцы, и шерсть у них отличного качества. Она используется для твидовых и кашемировых тканей и прочих шерстяных изделий.

Мэгги была уверена, что дальше последует: «Есть какие-нибудь вопросы?» Она с трудом сохраняла серьезность.

– Его зовут Джейкоб, – небрежно заметила Келли. – Твой папа раньше думал, что он живой.

Лицо их гида порозовело.

– Кто тебе сказал?

– Он.

– Не важно, Келли, – быстро вмешалась Мэгги. – Пожалуйста, не обращай на нее внимания, Грэм. Твой отец показывал нам барана.

Странный контраст составлял Грэм со своим отцом. В этот раз Ангус показался ей каким-то юным. Он вспоминал паром, годы учебы в колледже и печально сказал тогда, что Грэм совсем другой. На нее нахлынула волна нежности.

– Ох, не стоит обращать внимания на то, что говорит отец, – снисходительно сказал Грэм. – Я всегда над ним подшучиваю.

Его щеки все еще пылали, когда швейцар распахнул перед ним дверь.

– Здравствуйте, мистер Ган, – застенчиво произнес Грэм. – Это мои друзья, отец разрешил показать им фабрику.

Справа табличка на стене около лестницы гласила: «Генеральный директор и правление». Грэм повернул налево.

– Мы идем в моечный зал. Там моют шерсть. Мы покупаем ее в виде пряжи и красим на фабрике. Недавно поступило несколько новых цветов красителей, их профсоюз еще не видел. Я узнаю, сможет ли мистер Маккэй показать их. Вообще-то это коммерческая тайна, но для вас, я уверен, сделают исключение.

– Не надо, – резко произнесла Мэгги.

Но он, не заметив, продолжал:

– Я хочу, чтобы вы увидели все; это правда очень интересно. – В голосе его была подкупающая искренность. – Следующим летом я буду работать здесь. Мне просто не терпится скорее начать.

«Что он будет делать, – подумала Мэгги, – и не слишком ли он молод для этого?»

– Мне будет почти тринадцать. – Ничуть не смутившись, он накинул себе года два. – Я готов делать что угодно. Отец начал работать здесь, когда ему было двенадцать, в каникулы, разумеется.

Следить за путешествием выстиранных мотков пряжи через огромные чаны в красильном отделении к сушильным центрифугам и горячим воздушным камерам, а затем к самим вязальным машинам было интересно даже без подробных пояснений Грэма. Их представили Биллу Маккэю, управляющему фабрики, но, к облегчению Мэгги, о новых красителях не было сказано ни слова.

– Похоже, я вам больше не нужен, – пошутил Маккэй, глядя на серьезное лицо своего будущего босса. – Увидимся, когда пойдете обратно.

В упаковочном отделении готовые изделия складывались и помещались в полиэтиленовые сумки со знакомой надписью золотыми буквами. Ее пьянила радуга цветов: традиционные кашемировые – тепло-золотистые и красные всех ягодных оттенков; цвета шотландских известняков от аквамаринового до серо-бежевого, дымчато-синий, вересковый и аметистовый на благородном суровом фоне натуральной шерсти. А фасоны! Каких только тут не было! Привычные классические: круглый ворот «под горло», высокий воротник «гольф», воротник «поло» – соседствовали с новыми фасонами: шалевый воротник с галстуком, воротник-стойка с пуговицей, аккуратный рубашечный отложной воротничок и спортивный V-образный ворот с контрастной отделкой.

Разноцветные стопки изделий на упаковочном столе были как калейдоскоп, но подошедший Билл Маккэй указал на разные гаммы цветов.

«Акварельные» тона были ясные, чистые и юные, гамма «драгоценность» была более интенсивных оттенков, названия «приглушенные», «темные» и «пастельные» говорили сами за себя.

– Вы, наверное, думаете, что все мыслимые тона уже есть? Ничего подобного. У нас есть целый комплект новых красителей, на прилавках такие цвета появятся только в будущем году. Мы называем их «новые густые», и они действительно великолепны. К сожалению, – добавил он, приняв движение Мэгги за выражение интереса, – я не могу показать их вам, пока это коммерческая тайна. Вот эти модели тоже новые, в магазинах их пока нет. – Он взял комплект, состоящий из полосатого свитера и жилета. – Как, на ваш вкус?

Свитер был с длинными рукавами, в белых, сиреневых и темно-синих полосах, жилет простого фасона – белый. Были и другие сочетания – кремовый, ярко-оранжевый и шоколадный или ореховый, белый и цвет айвы. Последний был как раз из «новых густых», как объяснил Билл Маккэй.

– Так что считайте, что вы побывали на закрытом просмотре.

Мэгги старалась не чувствовать себя виноватой. Почти наверняка представителям «Бонни Твидз» показывали эту новую гамму цветов, и незачем ей чувствовать себя хранителем тайны. Ну, разве что маленького ее кусочка. Так или иначе, она попала под перекрестный огонь, когда лояльность к одному человеку оборачивалась нелояльностью к другому, и чувствовать это было тяжело.

– Большое спасибо, мистер Маккэй, – тепло сказала она. – Нам пора, мы и так отняли у вас слишком много времени.

– Да, – неожиданно поддержал ее Грэм. – Отец решит, что мы потерялись. Сейчас они поднимутся к отцу в кабинет, попить чаю.

– О нет, Грэм, пожалуй, не стоит, – начала Мэгги. – Ты говорил, что он очень занят.

– Нет, правда, он ждет, – уверил ее Грэм. – Он сам это сказал. А вот и он сам.

Ангус Макаллан действительно шел им навстречу. Последний раз она видела его две недели назад, когда он предъявил ей ультиматум по поводу Крима Крекера.

– Чай как раз подан, – объявил он по-домашнему. – Я решил, что пора за вами сходить. Ну как?

– Все в порядке, спасибо. – Грэм с робкой улыбкой глянул на Мэгги.

– Это было великолепно, – отозвалась она, заметив, что Макаллан-старший с нетерпением ждет ее ответа. Замечательная экскурсия, к тому же у них был очень толковый гид. А что касается продукции, она просто умирает от зависти. Но, к сожалению, им с Келли уже пора, большое спасибо за все.

– Ерунда. Экскурсия еще не закончена, – произнес твердо Ангус. – Вы еще не знаете, но всех посетителей обыскивают перед выходом, и делают это на моих глазах, в кабинете. – Он положил руку на ее плечо и повел по красивой каменной лестнице наверх. – Надеюсь, вам понравилось здесь. Я мог бы показать все сам, но Грэму так хотелось. Мы чуть не передрались из-за вас.

– Верится с трудом, – возразила Мэгги.

– Но это факт. Он немногим так раскрывается. В восьмидесяти пяти процентах случаев он робеет и замыкается в себе так же, как я.

«Так я и поверила», – подумала Мэгги. Он навел такого страху на Трой, что она при виде его чуть в обморок не хлопается, поднял на недосягаемый уровень свою фирму, его званый обед пользовался бешеным успехом, да мало ли еще… В любой игре Ангус Макаллан выходил победителем.

Его кабинет в старинном центральном здании был светел и уютен. Негромко шумел кондиционер. Рисунок ковра напоминал цветной витраж, а гигантский диван был явно очень удобен для отдыха.

– Чтобы было где передохнуть? – поинтересовалась Мэгги, указывая на диван.

– Наверное. – Он пожал плечами. – У меня не бывает передышек, так что я его еще не опробовал. Его поставили недавно, и по правде говоря, больше для представительства. Ну да, может, и мне пригодится. Так, что же у нас тут есть? – Его глаза по-мальчишески живо оглядели поднос со всякими вкусными вещами к чаю. – А, хорошо. Она не забыла шоколадное печенье. Я просил принести.

Мэгги была готова к тому, что в любое время может появиться посетитель или зазвонить телефон. Однако, когда она попыталась поторопить Келли, ее немедленно одернули. Что за спешка на этот раз? Вы, наверное, и во сне куда-нибудь торопитесь. Если вы вообще спите.

– Если хотите знать, я думаю как раз о вашей занятости.

– Напрасно. Я-то об этом не думаю. – Как раз в этот момент Грэм попросил разрешения спуститься с Келли в столовую, купить конфет. Ангус кивнул.

– У меня нет денег. – Келли выжидательно посмотрела на Мэгги.

– Тебе и не нужно, – возразил Грэм. – Я заплачу.

– Не смейтесь. Она очень подходит ему, – сказал Ангус, когда дети вышли. – Она достаточно маленькая, чтобы он мог чувствовать себя ее защитником. А ему это нравится. Он любит защищать. Иногда он ухитряется защищать меня. К тому же она экстраверт, а он – нет.

– Келли? – воскликнула Мэгги. – Экстраверт? Ничего подобного!

– Со стороны виднее.

– Ну, тогда лишь с тех пор, как мы приехали в Стрэтайр.

– Может быть, и так.

Эти слова и его теплая интонация все еще звучали в ее мозгу, и чем больше она думала, тем больше готова была согласиться с Ангусом.

– Взгляните, это может заинтересовать вас. – Он поднялся и подошел к застекленному стенду на стене. – Боюсь, вам тоже придется встать. Этой штуке четыреста лет или около того, и ее нельзя трогать руками.

«Штука» оказалась куском полотна, вязанного вручную в фэрайлской манере, довольно блеклых коричневых и кремовых тонов. Рядом – прекрасный современный образец богатых розово-лиловых цветов.

Считается, что этот кусок – часть одежды моряка с испанской Армады, чей корабль потерпел крушение около острова Фэр-Айл. Рисунки, использованные впоследствии островитянами, происходят из Испании, и это подтверждают символы, в которых явно чувствуется католическое влияние. Он показал ей Корону Славы, Священное Сердце и Звезду Вифлеема.

Мэгги узнала кое-что новое. До сих пор она считала фэрайлское вязанье таким же исконно шотландским, как и клетчатую ткань шотландку.

Не менее интересным было то, что цвета реликвии с Армады были натуральными цветами шерсти, так как растительными красками и синтетическими стали пользоваться позднее.

– Но когда-нибудь я еще вернусь к некрашеной шерсти, – пообещал Ангус. – Пожалуй, вот это вам тоже должно понравиться. – Мэгги замерла в дурном предчувствии.

Возможно, он вовсе не думал о новой гамме «новые густые», но ее интерес в подобной ситуации был бы нежелателен. Ей нельзя было видеть новые цвета.

Невозможно одновременно быть любимой Дерека и доверенным лицом Ангуса. Скрыв то, что ей известно о Дереке, она предаст его; рассказав ему – предаст Ангуса.

Однако Ангус собирался показать ей нечто другое – еще два вязаных полотна на стенде, на этот раз выполненных в стиле вязания с острова Аран – своего рода ответ Ирландии нашему острову Фэр-Айл.

– Ирландская вязка? А она что здесь делает? – воскликнула в удивлении Мэгги.

– Приносит мне неплохую прибыль, – усмехнувшись, объяснил Ангус. – Кое-кто из наших надомных вязальщиц знает узоры с острова Аран. А почему бы и нет? Ирландцы переняли от нас не только курительные трубки, но и килты – ну, что тут скажешь! – Его брови угрожающе нахмурились. – Не станут же они возражать, если мы вернем им комплимент!

Шерсть, лишь слегка отмытая, сохраняла достаточное количество натуральных жиров, которые делали ее более теплой, следовательно, свитера из такой пряжи лучше защищали ирландских рыбаков от холодных атлантических ветров. В вязке использовались узоры с романтическим значением. Двойной зигзаг «горные тропы» символизировал нелегкий жизненный путь супружеской четы, жгуты изображали корабельные канаты, «ромбы» означали богатство, а «древо жизни» с остроконечными ветвями выражало мечту иметь много сыновей, которые будут подмогой отцу в тяжелом рыбацком деле.

– Для вас это уже не мечта, а реальность, – осторожно произнесла Мэгги.

Брови Ангуса вопросительно поднялись.

– Грэм говорил, что он будет работать здесь будущим летом.

– Это он так считает, – буркнул Ангус. Внезапно на его лице появилось лукавое выражение. – Но он у меня всего один. Пожалуй, я бы не отказался завести еще нескольких таких.

К величайшей досаде Мэгги, она почувствовала, что краснеет. Меньше всего ей хотелось обнаружить перед ним свое смущение. Но, увы, она заметила и его усмешку, и прищур зеленых глаз.

– «В другой раз, в другом месте», – промурлыкал Ангус строчку из известной песни. Он отпер один из ящиков своего стола. – А пока взгляните-ка на это и скажите, что вы по этому поводу думаете.

Лучше бы ей закрыть глаза, но ни одна из женщин на ее месте не смогла бы так поступить. Снаружи, на дважды сложенном куске картона было написано: «новые густые». Онемев, она смотрела на надпись.

– Возьмите, загляните внутрь, – пригласил Ангус. – По-моему, ученые действительно предлагают нечто замечательное.

Она раскрыла картонку, и ей бросился в глаза синий цвет, такой, что она вскрикнула. В нем было что-то от синего цвета китайского фарфора и одновременно от сапфира. Она тонула в этом цвете, эта синева ласкала глаз.

– Этот синий, – еле смогла вымолвить она, – этот синий просто божествен.

Рядом были и другие цвета, аккуратные полоски семи других тонов, пожалуй, не менее чарующих. Здесь был фиолетовый, глубокий, но очень нежный; зеленый, переливающийся, как перо павлина, был тут и нежно-зеленый цвет айвы, который она уже видела, и бархатистый темно-зеленый, и бездонный, как ночное небо, темно-синий; и розовато-лиловый, напоминавший о плотных куртинках вереска по берегам Ди, – неудивительно, что его другое название было «Сердце вереска». Но синий стоял особняком, притягивая ее взгляд, наводя на мысль о букете полевых цветов – васильки и дельфиниум – в вазе дельфтского фарфора. Про себя она назвала его «героический синий». Наверное, любая женщина почувствует себя другим человеком, надев вещь такого цвета.

– Они великолепны, все до одного! – наконец сказала она. – Название «густые» – очень точное.

– Отлично. Это первое мнение со стороны, которое я слышу. Никто еще не видел этих цветов, кроме вас, я имею в виду, за пределами фабрики.

– А «Бонни Твидз»? – Во рту у нее пересохло.

– Нет. – Он потряс головой. – Даже они. Скоро мы встретимся опять, и я не хочу полностью раскрывать свои карты до окончательного решения. Ну, так какой вам понравился больше всех? Вы уже выбрали?

– Конечно синий. Это фантастика!

– Отлично. На это я и рассчитывал. – Он открыл нижний, самый глубокий ящик стола. – Это вам. С наилучшими пожеланиями от руководства фирмы.

Полиэтиленовая сумка с золотым завитком и бирюзовыми буквами «Макаллан, Абердин». Сквозь все это проглядывал еще один цвет, синий, глубокий и густой, цвет полевых колокольчиков. Она отклеила липкий язычок – да, это был свитер от Макаллана, 36-й размер, пушистый и плотный, с узором из сложно переплетающихся жгутов. И этот цвет. В нем можно утонуть. Несколько секунд она это и делала, совершенно лишившись дара речи.