Текст книги "Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе"

Автор книги: Дорис Лессинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Когда Али говорил, все умолкали, чтобы послушать. Он был важным человеком у себя на родине: хорошо образованным, советником правителей. Теперь он стал нянькой при маленькой девочке. Так он называл себя с ироничной улыбкой.

– Почему нянькой? – не соглашался Данн. – Ты же учишь Тамар. Что может быть важнее, чем обучение этого ребенка? Однажды она станет правительницей Тундры.

– Если мы когда-нибудь доберемся туда, – пробормотал Гриот шутливо.

– Доберемся. Как я замечаю, кое-кто из наших солдат уже там, а, Гриот? Но, послушай, ты должен понимать, что я до глубокой старости не доживу.

Уши Гриота отказывались слышать эти слова. Он попросту отмахивался от них.

Данн стал водить Тамар в тайник. Там он поднимал малышку, чтобы она видела страницы, прижатые к прозрачной стене, и читал ей на тех языках, которые знал. Он пояснял девочке, что она видит перед собой древние варианты того языка, на котором люди говорят сейчас. Иногда приходилось догадываться о том, что означают старинные, корявые слова. Заметила ли Тамар, что, хотя многие языки Данну непонятны (почти никому уже не понятны), те три, которые он знает, помогают ему разобраться в остальных языках? Ей обязательно нужно выучить язык махонди – не тот детский махонди, на котором она говорит сейчас, а язык взрослых. И еще она должна научиться говорить на чарад и обязательно на агре, потому что это родной язык ее отца. И языки Тундры. А девочка не знала иного счастья, чем угодить Данну. Она сидела вместе с Али в большом зале в ровном или бегущем свете, падающем из-под крыши, и следила за пальцем Али, повторяла за ним слова на разных языках. Али, потерявший своих детей в горниле войн, ласково склонялся над маленькой ученицей, всегда терпеливый, всегда готовый повторить, объяснить, и, когда он видел слезы на ее лице, сажал девочку к себе на колени и крепко обнимал.

– Малышка, не плачь, ты молодец, у тебя все получается.

– Данн будет сердиться на меня, – плакала Тамар. – Он перестанет любить меня. Я такая глупая и непонятливая.

– Нет, это не так, ты сообразительная и умная. И уж конечно, Данн не будет сердиться на тебя.

– Он думает, что ошибся во мне, я знаю.

Али вздохнул и отправился на поиски Данна.

– Генерал, ты слишком требователен к девочке.

– О, ерунда. Она справится.

– Генерал, не всякая маленькая девочка похожа на твою сестру, которой уже в самом юном возрасте пришлось усвоить трудные уроки жизни. Нельзя равнять Тамар с тобой и Маарой.

– А что, разве я это делаю?

– Да, мне так кажется.

И Али рассказал Данну, что девочка часто плачет из-за него, и Данн рассердился – на себя. Он нашел Тамар в ее комнате: она сидела на кровати и сосала большой палец. Рядом лежал Рафф. Данн подсел к ней, неуверенно приступил к извинениям:

– Тамар, я слишком строг к тебе, да?

И племянница с готовностью бросилась к нему, выплакала в его объятиях свои горести.

Потом Данн спросил, нельзя ли ему взять на некоторое время Раффа, и повел снежного пса погулять. Когда прогулка подошла к концу, Тамар позвала Раффа, и он отправился с ней, все время оглядываясь на Данна.

С тех пор число уроков уменьшилось, а Данн оправдывался перед Гриотом:

– Я всего лишь хотел, чтобы она быстрее все выучила.

– Но, Данн, господин, неужели время похода на Тундру зависит от того, сумеет ли Тамар уложить в голове все эти древние знания?

– Это очень важно, Гриот.

И головка Тамар каждый день наполнялась все новыми сведениями, хранящимися в Центре. Девочка выходила оттуда, нашпигованная обрывками всевозможной информации: например, как работает механизм, похожий на водяной насос. Она знакомилась со старинными легендами, которые с удовольствием пересказывала:

– Одна богиня… это ведь была богиня, да, Али? Однажды она купалась со своими женщинами, и мужчина увидел ее обнаженной, тогда она рассердилась и превратила его в оленя… Что такое олень, Гриот? И потом ее собаки разорвали его на куски. Мне кажется, это была злая женщина. Как Кайра. Она мне не нравится. И я уверена, что Рафф не стал бы разрывать никого на кусочки, правда, Рафф?

– А однажды дождь не прекращался целых сорок дней и сорок ночей – должно быть, это было здесь, на болотах, и человек по имени Ной построил лодку и посадил туда всех своих друзей. А потом, когда пришел потоп, они уплыли и построили дома на высоких холмах. Совсем как мы – мы тоже пойдем в Тундру, где есть холмы, а болот мало. О, мне так надоели эти болота, Гриот! Шагу не сделаешь, обязательно запачкаешься или поскользнешься. И подумай, как обрадуется Рафф! Он сможет бегать везде, где захочет. Здесь он вообще не может нормально побегать, все время лужи или еще что-то.

Данн спросил Гриота, не кажется ли капитану, что с фермы в Центр приходят люди Кайры.

– Нет ли у нас ее шпионов, Гриот?

– Должны быть. Замаскироваться очень просто: достаточно сбросить черное одеяло и набросить красное. Кое-кто сбежал от Кайры и присоединился к нам – мы никого не гоним. Они говорят, что им не нравится то, что происходит на ферме.

– Когда я выгуливал Раффа, то видел человека, идущего по дороге с запада. Я уверен, что знаю его. Мне угрожает опасность, Гриот.

– Но у нас всегда выставлена охрана, мы следим за всем, что происходит.

– Что-то такое было в том человеке…

– Но, господин, ты никогда не думал о том, скольких людей встретили вы с Маарой по дороге в Ифрик? Разве возможно запомнить их всех?

– Некоторых невозможно забыть!

Данн был просто комок нервов, он то и дело оглядывался, чтобы проверить, не подкрадывается ли кто-нибудь со спины. И запретил Тамар ходить вместе с ним, когда он выводит снежного пса гулять.

– Моя жизнь под угрозой, Тамар.

Раффа водили на прогулку дважды в день, один раз Тамар, второй – Данн.

Данн сказал Гриоту:

– Знаешь, что мне все это напоминает? Когда-то я говорил Мааре, что мне угрожает опасность, только она не верила мне.

– Но, господин, мы знаем, что ты в опасности. Как и девочка. Для этого и караулы везде стоят.

– Маара не верила мне, а в то самое время, как оказалось, за нами по следу шел Кулик.

– Кулик мертв. Когда ты ходил на Нижнее море, я поднялся на вершину горы, потому что та история известна всем, господин. Там лежат кости. Вороны сделали свое дело, но большие кости все еще там, как и череп.

– А почему ты решил, что это кости Кулика? Та гора полна обрывов и крутых мест. Мало ли кто мог погибнуть там – беженцы, изгнанники. Они шли на гору, думая, что там им ничто не угрожает, но мы с Маарой не были там в безопасности, так ведь?

Данн хмурился, углубляясь в свои мысли и воспоминания. Его слова превратились в бормотание, стали неразборчивыми.

– Данн, господин, возьми себя в руки. Если так и дальше пойдет, то добром это не кончится, причем по твоей собственной вине.

Тут Данн опомнился и рассмеялся.

– Так ты считаешь, что я сам напрашиваюсь на неприятности? – И он хлопнул Гриота по плечу, а потом обнял его. – Гриот, ты настоящий подарок. Ты замечательный человек. Я не заслуживаю такого соратника, Гриот, и не думай, что я этого не понимаю.

И он побрел прочь, к своему излюбленному месту возле не-стеклянных стен тайника.

* * *

В один из дней они сидели за столом в большом зале и ужинали, как обычно: Данн, Гриот, Тамар, Али и Рафф. Миска для снежного пса стояла на полу между Данном и Тамар. Опустошив ее за несколько мгновений, он спокойно уселся на пол и стал наблюдать за тем, как едят люди. Вошел стражник с известием, что с фермы прибыл какой-то человек и просит о встрече с генералом.

Из тени дверного проема появился мужчина с черным одеялом через плечо, при виде которого Данн резко встал из-за стола и положил руку на рукоятку ножа. Потом, однако, он снова сел.

Незваный гость бросил одеяло на спинку стула и стоял, ухмыляясь, явно ожидая, когда его пригласят сесть.

Тамар сказала храбрым тонким голоском:

– Это Джосс. Он – друг Кайры.

Джосс не переставал ухмыляться. Это был неприятный оскал, обнажающий зубы. Наглые черные глаза Джосса тем временем внимательно все осматривали.

– Присаживайся, – сказал Данн. – Отужинай с нами.

Джосс сел – расслабленно, спокойно, не переставая ухмыляться. В свете, падающем от горящих ламп, в его черной бороде блеснули алые губы. Крепкими белыми зубами он стал кусать хлеб, торопливо, будто голодный. На одной щеке среди черных волос бороды белой полосой тянулся давнишний шрам. Данн то и дело бросал украдкой взгляды на этот шрам и сразу отворачивался, словно ему неприятно было видеть его.

С момента появления Джосса Рафф тихо, но грозно рычал.

Джосс посмотрел на собаку и заметил:

– Они очень полезны, эти снежные псы. У нас их целый отряд. Мы знаем, что у вас тоже такой есть. Но наши животные обучены убивать. – Потом он повернулся к Тамар: – А тебя хорошо охраняют, как я посмотрю. – И он засмеялся – театральным беззвучным смехом, выставив напоказ белые зубы, его рот был полон еды.

Тамар выпрямилась и дрожащим от страха и усилий не выказать этот страх голосом сказала:

– Когда ешь, нужно закрывать рот.

– Точно, – подтвердил Данн. Затем он, держа ладонь на рукоятке ножа, спросил у Джосса: – Ты когда-нибудь был в Хелопсе?

– Нет, я никогда не был в Хелопсе. Я пришел с юга, с побережья, но ты прав, думая, что знаешь меня. Когда-то я просил, чтобы мне дали работу на ферме, а ты отказал мне, сказав, что вам рабочая сила не нужна. Что ж, может, тогда так оно и было, однако сейчас Кайра нашла для меня дело. – И он снова продемонстрировал свой немой, искусственный хохот.

Данн потряс головой. Он не помнил того случая. Но все равно не мог не смотреть на шрам на лице Джосса.

– Ты очень похож на одного человека, с которым я встречался в Башнях Хелопса.

– Все знают эту историю, – сказал Джосс, без стеснения подкладывая себе на тарелку еще еды. Наблюдать, как он ел, было крайне неприятно. – Это одна из тех историй, которые становятся краше с каждым пересказом.

Данн спросил:

– Откуда у тебя шрам на щеке?

– Я плавал в море, а волна выбросила меня на камни. Я знаю, ты думаешь, что я получил его в сражении, но это не так. Я миролюбивый человек – пока все идет по-моему. А обычно я добиваюсь того, чтобы все шло по-моему.

Гриот вставил:

– Думаю, теперь самое время сообщить нам весть, с которой пришел, и потом, если ты уже наелся, можешь уйти.

Рафф рычал все враждебнее, но по-прежнему тихо, потому что его сдерживала ручка Тамар, лежащая на его спине.

Джосс сунул руку себе под тунику, достал оттуда кусок чего-то съедобного и бросил Раффу, который поймал его на лету. Но прежде чем он успел проглотить подачку, Али подскочил к псу и вырвал ее из пасти.

Он обернул свою добычу в тряпицу и отдал немедленно призванному солдату.

– Сожги это, – велел он. – Тут яд. Будь осторожен.

Хотя Рафф успел лишь подержать в пасти небольшой кусочек отравленной пищи, его стала бить дрожь и затошнило.

– Уходи, – выпалил Данн.

Джосс поднялся.

– Кайра просила сообщить генералу Данну, что он вскоре увидит ее.

– Достаточно, – сказал Данн.

– Лета тоже передала весточку. Она говорит Данну: «Спасибо за приглашение, но шлюха всегда остается шлюхой». Она теперь управляет нашим домом утех.

Сообщение было достаточно красноречиво, чтобы понять: составляла его действительно Лета, а Джосс лишь точно повторил его.

Данн тоже встал из-за стола.

– Вы держите ее как пленницу, – сказал он.

– И еще как опытную шлюху, – добавил Джосс. – Ее дом утех полон альбов и чернокожих с великой реки. Мы пленили несколько альбов – специально, чтобы ей было нескучно.

Тамар заплакала.

– Бедная Лета, – прошептала она, – бедная Лета. – Она опустилась на колени перед Раффом и уткнулась лицом в его шерсть. Пес к тому времени уже весь дрожал и скулил.

Данн подал охране знак, и в зал вошли солдаты.

Джосс сказал:

– Люди, которые пришли со мной, получили приказ принести с востока хорошего мака. Кайра любит мак – но только самый лучший.

Данн заметил:

– В нашей армии мак запрещен.

– Неужели? Кое-кто из беженцев вырос на маке, впитал его с молоком матери. Разве не так? – адресовал он свой вопрос Али.

– Да, это так, – сказал Али. – Но только глупцы продолжают курить его.

– И кто же этот смелый раб, что смеет оскорблять меня? – спросил Джосс.

– Это не раб, – сказал Данн. – Это Али, наш добрый Друг.

Теперь Джосс направил свой тяжелый взгляд через стол – исключительно на Данна. По-прежнему играла на его губах непристойная ухмылка. Должно быть, наглец воображал, что она неотразима или по крайней мере привлекательна. Джосс произнес, доказывая, что ему было отлично известно, кто такой Али:

– Надеюсь, генерал, твою еду пробуют надежные люди.

– Да, надежнее не бывает, не волнуйся.

– Тогда будь внимательнее, генерал. Возможно, ты скоро недосчитаешься кого-то из них.

Али сказал:

– В знании ядов со мной мало кто может сравниться, и уж тем более не ты.

Джосс рассмеялся ему в лицо:

– Что ж, тогда прощай. Прощай, Тамар. Прощай, Данн. Прощай, капитан Гриот. До скорой встречи. – И он вышел, смеясь, в окружении солдат, которые держали ножи наготове.

Али достал из карманов пакетики с травами и стал сыпать их на язык Раффа.

– Не волнуйся, малышка, – сказал он Тамар. – Твоему другу скоро станет лучше.

Внезапно Данн покинул их и укрылся в своей комнате. Гриот пошел за генералом и нашел его сидящим на кровати.

– Гриот, я думаю, что это он был в Башнях. В Хелопсе.

– Но, Данн, господин, Джосс из тех людей, которые просто не могут не похвастаться своими грязными делами. Уж он-то не стал бы скрывать, что был в Башнях.

– Гриот, когда я болел, ты выхаживал меня. Ты думаешь, я этого не помню, но я прекрасно знаю – ты видел мои шрамы.

– Да, видел.

– Стоило мне только взглянуть на этого человека, и каждый мой шрам заныл.

И Данн как безумный начал метаться по комнате, натыкаясь на стены, а потом стал бить себя кулаками – по груди, животу, плечам.

– Шпионы, – бормотал он яростно, – шпионы повсюду, и они еще думают, будто я не знаю.

– Ну да, разумеется, шпионы везде.

Теперь Данн бросился к комоду, стал дергать за дверцу, что-то искать внутри. При этом он пытался загородиться спиной от Гриота, что было бессмысленно в таком маленьком помещении. Наконец он вытащил комочек чего-то черного и поднес его к носу, вдыхая глубоко. Гриот мгновенно оказался рядом с Данном и отнял у него комок.

– Господин, позволь мне выкинуть это.

– Не позволю, Гриот! Что ты делаешь?

– Ты же не хочешь снова заболеть, Данн, господин?

Данн сел на кровать и обхватил голову руками.

– Ты прав, Гриот. Ты всегда прав. Гриот, Гриот, я и так уже болен. Я – это не я.

И вдруг в молниеносном броске, как атакующая змея, Данн прыгнул на Гриота и схватил его за плечи. Теперь, когда их лица оказались на расстоянии ладони друг от друга, Гриот заметил и учащенное дыхание, и расширенные зрачки генерала.

– Откуда мне знать, что ты не шпион, а, Гриот?

– Господин, тебе нездоровится. Ложись, поспи.

Через дверь, выходящую на плац, Гриот позвал охрану Данна, а через дверь, ведущую в большой зал, окликнул Али. Тот взглянул на Данна и сказал, что у него еще остались снадобья, принесенные Летой. Гриот не должен беспокоиться. С Данном все будет в порядке.

– Да нет, Гриот должен беспокоиться! – крикнул Данн с кровати, где он лежал вытянувшись.

Гриот сказал:

– Я прослежу за тем, чтобы Тамар сюда не заходила.

– Я хочу, чтобы ко мне пришел Рафф, – заявил Данн. – Мне нужен мой друг.

– Господин, – сказал Али, – Рафф сейчас с Тамар.

Но Данн лишь молча смотрел на него. Тогда Али вышел и вскоре вернулся с Раффом. Данн схватил снежного пса, зарылся лицом в густой мех, обнял его за шею. Гриот захлопнул дверь, оставляя их вдвоем, и чуть не столкнулся с Тамар и Али.

– Не плачь, малышка, – говорил Али. – Пусть Данн немного побудет со своим старым другом.

– Я не плачу, – ответила Тамар. Она прислушивалась к лаю Раффа и голосу Данна, который разговаривал с псом.

– Пойдем-ка отсюда. Давай выучим с тобой что-нибудь новое. То-то удивится Данн, когда выздоровеет.

Гриот смотрел, как Али уводит ребенка к одному из старых музеев. В нем Тамар еще не бывала. Али нашел там машины, предназначение которых ему было непонятно. А Тамар иногда выдвигала гениальные идеи.

Внутри зала были расставлены огромные строительные машины, давным-давно сломанные или разрушившиеся от старости.

Али остановился перед одной из них, напоминающей гигантского кузнечика. Тамар, все еще борющаяся со слезами, встала рядом с ним. Али положил руку ей на плечо и спросил:

– Ну, Тамар, как ты думаешь, для чего была сделана эта машина?

Девочка произнесла безутешным голоском, в котором, однако, уже не было рыданий:

– Если это модель, а не настоящая машина, то сделать ее было не проще, чем настоящую, из металла.

Действительно, тяжелые деревянные шары висели на цепях, тоже выточенных из дерева.

– Да, похоже, древние люди очень хотели, чтобы мы увидели точные копии того, что у них было, – согласился Али. – Что ж, тогда давай представим, что эта машина сделана… из чего? Думаю, ты права, она, должно быть, была железная.

– Потому что главное здесь – эти тяжелые шары. Если бы их сделали из железа, то они давно бы заржавели, ведь тут так сыро, Али.

– Но здесь не всегда было сыро.

– Если эти шары упадут на что-нибудь, то все переломают. Может, для этого их и сделали? Чтобы ломать, например, каменные глыбы?

– Возможно. Да. Это было бы очень полезно.

– Или их можно было бросать на дома врагов.

– Да, такой шар сломал бы и большой дом.

– Да. – Ее голос снова задрожал.

– Тамар, а хочешь, мы с тобой выучим еще несколько слов на языке тундры? Или какое-нибудь сложное слово из махонди?

– Нет, не надо, Али. Давай лучше еще посмотрим на машины. Я буду смотреть и смотреть, пока не запомню их все до единой, а потом ты можешь задавать мне вопросы.

Ее голос прервался. Тамар всхлипнула, но быстро справилась с собой. И она настояла на том, чтобы осмотреть еще шесть загадочных машин.

– Ну вот, теперь эти машины навсегда останутся в моей голове. И даже если они утонут в болоте, я все равно буду помнить о них.

– А они уже очень скоро утонут – смотри.

В дальнем конце здания две крайние машины стояли в воде.

– Я устала, – сказала Тамар. – Можно мне навестить Данна?

– Думаю, будет лучше пока не ходить к нему, – ответил Али.

Тамар не спорила, но при виде ее погрустневшего личика Али снова обнял девочку. Они вернулись в большой зал, где за столами работали писцы. Там у учителя и его прилежной ученицы было свое местечко – несколько подушек и одеял у одной из колонн.

– Когда придет вечер, Раффу надо будет идти гулять, – напомнила Тамар. – Можно мне выгулять его?

– Думаю, можно.

Когда появился Гриот, они спросили у него на это разрешения, и он согласился.

– А что случилось с Данном? – спросила Тамар.

Гриот присел около нее на корточки и, оказавшись на одном уровне с девочкой, произнес то, что репетировал специально для такого случая:

– Тамар, я прошу тебя не волноваться. Я уже видел Данна в таком состоянии. Он справится. Ты слышала о болотной лихорадке? Она приходит и уходит. Ну вот, а у Данна болезнь головы, и она тоже приходит и уходит.

– Это мак? – спросила она. – Я знаю про мак.

– Мне кажется, что дело не в маке. Мак у него был, но очень недолго. И к тому же я забрал у Данна весь мак. Видишь ли, он сильно грустит. А когда такой человек, как Данн, грустит, его лучше оставить одного. Я приведу тебе Раффа.

Вскоре из комнаты Данна выскочил Рафф. Он увидел Тамар, радостно залаял и стал прыгать вокруг нее. От отравления не осталось и следа.

Тамар и снежный пес побегали и поиграли между строениями Центра, а затем девочка отвела Раффа обратно, проводив до двери в комнату Данна.

Малышка постояла, обняв пса за шею, уткнувшись, как она любила, головой в белую шерсть, и все-таки заплакала. Али и Гриот, стоявшие рядом, беспомощно смотрели на нее. Потом Тамар отошла в сторону, и Гриот открыл дверь. Рафф прошел внутрь, попрощавшись с Тамар долгим взглядом и негромко гавкнув. Из комнаты раздался приветственный оклик Данна, и пес трусцой побежал к нему. Лай и голос Данна. Поскуливание и человеческий голос.

Тамар, давно уже миновавшая возраст, когда можно было позволить себе сунуть палец в рот, вновь вспомнила про эту привычку. Али поднял ее на руки и отнес в большой зал, где посадил на подушки.

– Бедная моя малышка, – проговорил он. Затем перевел взгляд на Гриота: – Мы слишком многого от нее требуем. Слишком многого.

– Да, это так. И к тому же придется запретить Тамар выходить за пределы Центра. Сегодня на дороге видели людей Джосса. Там все было черным-черно от их одеял.

И с тех пор Тамар бегала со снежным псом только возле зданий. Она играла с ним каждый день, утром и вечером. Рафф выходил к девочке, и они горячо приветствовали друг друга. Но потом ему приходилось уйти – он хотел уйти, потому что любил Данна. Но Рафф любил и Тамар и хотел быть с ней.

– Возможно, мы слишком многого требуем и от Раффа, – заметил как-то Али. – Он выглядит больным и в последнее время плохо ест.

– Скоро Данн поправится, – ответил Гриот. – Я уверен, скоро он поправится.

Али по-прежнему каждый день садился вместе с Тамар на подушки в большом зале, и они занимались. Из девочки получилась ученица, о какой мог мечтать любой учитель, так велико было ее желание учиться. Она была как маленькое пламя, жадно бросающееся на все, что сказано или написано. Во время занятий малышка не сводила с Али глаз, слушала его всем своим существом.

– Данн похвалит меня, когда я скажу ему, что знаю это, – часто говорила она. И вновь возвращалась к терзавшей ее мысли: – И тогда он снова меня полюбит.

– Но, Тамар, я же говорил: Данн тебя любит.

– Почему же он тогда не хочет видеть меня?

– Хочет. Только он не хочет, чтобы ты огорчилась при виде него, такого больного.

– Раффу можно быть с ним, а мне нельзя!

Тамар заплакала. Али, сидя рядом с девочкой, обнимал ее, укачивал в своих объятиях. Она плакала до тех пор, пока не уснула, и тогда Али тоже задремал, с ней на руках. Маленький худой мужчина с печальным лицом и девочка с мокрыми от слез щеками – Гриот, проходя мимо, улыбнулся этой сцене. Так трогательно было доверие, которое девочка испытывала к Али, так велика любовь, которую Али – человек, потерявший своих детей, – испытывал к ней. Потом, когда сгустились тени, появился Рафф, прошлепал тяжелыми мохнатыми лапами к спящей паре, посмотрел на них и не стал будить, сел рядом в ожидании. Затем вышел из комнаты и Данн. Он остановился возле Раффа, наклонился, вглядываясь в лицо девочки. От нее словно исходило непрерывное и беззвучное «Маара», и Данн тоже произнес это имя одними губами: «Маара».

Подошел Гриот и, поскольку Данн не обернулся при звуке его шагов, а продолжал пристально смотреть на Тамар, рискнул прикоснуться к его руке. Вот тогда Данн развернулся, с кулаком, поднятым для удара… увидел Гриота, нерешительно замер, позволил руке упасть и без единого слова скрылся в своей комнате. Рафф остался со спящей парой и лег, положив морду на руку Тамар.

Проснувшись, Тамар воскликнула, что Раффу пора гулять. Вдвоем они помчались между старых зданий, по лужам, через дворы, и, когда Тамар завернула в очередной раз за угол, перед ней возник Джосс – ухмыляющийся, вытянувший руки, чтобы поймать ее… Она чуть не попала в эту ловушку, но успела увернуться и побежала обратно, и Рафф за ней. Из окрестных строений высыпали солдаты в черных одеялах, чтобы поймать Тамар, поймать снежного пса, однако девочка и пес оказались для них слишком проворными. Они целыми и невредимыми вернулись в большой зал, где рассказали Гриоту о том, что Джосс с целым отрядом находится в Центре.

– Значит, Тамар, ты должна выгуливать Раффа только на плацу.

– Но ведь Джосс здесь, в Центре.

– И Джосс, и другие. Я думаю, немало его сторонников прячутся по углам и закоулкам Центра. Нет, не надо бояться. Это даже хорошо, что они здесь. Мы снабжаем их маком, даем им все, что ни попросят, так что скоро они уже ни на что не будут способны. Но ты, Тамар, должна держать глаза открытыми постоянно, каждый миг. И ты тоже, Рафф, – сказал Гриот псу в шутку, но Рафф как будто понял его и коротко пролаял, махнув хвостом.

– Когда же мы уйдем отсюда? – взмолилась Тамар.

– Поверь мне, это случится уже очень скоро, – ответил Гриот.

Он приказал солдатам удвоить охрану. Теперь караульные стояли почти плечом к плечу, защищая ту часть Центра, где обитали «красные одеяла».

На следующее утро Тамар и ее снежный пес играли, как велел Гриот, на плацу. Солдаты наблюдали за резвящейся парой – девочкой и ее товарищем по играм – и думали о своих потерянных семьях. Данн тоже наблюдал за ними из окна. Гриот сказал ему, что через две недели они тронутся в путь, и даже если Данн не совсем поправится к этому времени, сроки меняться не будут. Они выйдут, когда луны не будет, и проберутся через болота. А пока Данн не должен покидать охраняемую территорию.

– Я не уйду до тех пор, пока мы не вынесем из тайника все, что только возможно.

А потом относительное спокойствие было нарушено известием, которое поступило от караульных, охраняющих подступы к Центру. Один из стражников сообщил, что пришел человек в черном одеяле и утверждает, что он друг Данна. Это был Даулис. Когда его впустили за ворота, Даулис вручил черное одеяло одному из солдат со словами:

– Уверен, что оно может пригодиться.

Он как раз стоял у входа в комнату Данна, когда о его прибытии стало известно Тамар. Девочка подбежала к нему с радостным криком:

– Даулис, Даулис!

Но он уже вошел к Данну, вместе с Раффом.

– Даулис! – чуть не заплакала Тамар. – Ты ведь и мой друг тоже.

Девочка, росшая без матери, жила на ферме под опекой четырех друзей – своего отца, Даулиса, Леты и Донны, – которые защищали ее от козней Кайры. Отец оставил ее, но вот пришел Даулис и… ушел. Она бросилась на подушки, готовая раствориться в слезах. Но через миг малышка подскочила и убежала в свою комнату, а вскоре вернулась, одетая в переливчатую накидку, которая была знакома Даулису. Он будет рад… Тамар порхала по большому залу между усердными писцами и напевала:

– Даулис, мой Даулис.

А Даулис тем временем стоял над Данном, который спал на кровати лицом вниз. Даулис нагнулся, чтобы прикоснуться к его плечу, и тут же отпрянул – Данн взвился с постели с ножом в руках.

– О, это ты, Даулис, – промолвил Данн. – А я все ждал, когда же ты присоединишься к нам. – И он обмяк, упал на постель, куда к нему сразу же прыгнул снежный пес.

– Что с тобой, Данн?

– Я совсем плох, – ответил тот. – Внутри меня два человека, и один из них хочет меня уничтожить.

– Лета говорила, что ты болен.

– А как поживает Лета? Джосс говорил, что она решила вернуться к своему старому занятию.

– Она не решила. Ее заставили. Разумеется, это совсем не значит, что Лета плохо справляется со своими обязанностями. – Сказав это, Даулис неприятно засмеялся. На краткий миг Данну показалось, что из глаз Даулиса выглядывает кто-то другой. Потом он снова стал собой, то есть тем Даулисом, который глубоко возненавидел бы всякого, кто сумел завладеть им на мгновение, – если бы сумел его увидеть. – Нужно помнить, что в бордель ее привели совсем юной девочкой. – Он вручил Данну легкий сверток. – Лета послала тебе вот это. И просила передать, что это сильнодействующие травы. Они излечат тебя, но только если ты сам хочешь излечиться. Так она сказала, Данн.

– Очень умная женщина, – заметил Данн.

– Еще Лета сказала, что Али знает, как их применять. Да, мы в курсе, кто такой Али.

– У вас есть свои шпионы? – спросил Данн.

– Конечно. А вы знаете все о нас.

– Значит, тебе известно, что Джосс со своими людьми уже проник в отдаленные уголки Центра. Но знаешь ли ты, что каждый вечер они пьяны и безумны от мака?

– Нет, про мак мы ничего не слышали.

– Ну так что, коли ты здесь, скажи, пойдешь ли ты с нами в Тундру?

– Я возвращаюсь в Билму.

– Вот как, советник Даулис? Но будет ли Билма рада видеть тебя?

– Кое-кто будет рад. Там сейчас идет гражданская война.

– А где сейчас нет гражданской войны? Где, Даулис?

– Иногда мне кажется, что где-то в небесах есть звезда, которая любит войны и убийства. Так говорят предсказатели из Речных городов.

– Конечно, – фыркнул Данн, – как удобно. И мы ни в чем не виноваты. Это все звезда. Мы же ничего не можем поделать с этой жадной до смерти звездой.

– Мы можем не проигрывать войны, – заметил Даулис. Он поднялся. – А теперь, если можно, дайте мне на дорогу продуктов. И я пойду.

– Тогда прощай, – сказал Данн.

– Прощай, Данн.

– Даулис, ты когда-нибудь задумывался о том, сколько было в твоей жизни людей, с которыми ты делил и радости, и горести, а потом они уходили и больше ты их никогда не видел?

– Я приду навестить тебя в Тундре.

– А я, может быть, навещу тебя в Билме.

– Прощай. Я никогда не забуду, как ты выхаживал меня на том постоялом дворе, когда мы все были так больны. Я обязан тебе жизнью, Данн. – И он вышел из комнаты.

В большом зале внимание Даулиса привлек смутный, неверный силуэт, порхающий между столами писцов. Что это? Гигантский мотылек? Птица? Какая-то тень, которая, когда на нее падал свет сквозь проемы под потолком, превращалась в черно-белое, а потом рассыпалась искрами молочного света. Это была Тамар, в танце переживающая восторг от прихода Даулиса. Она подбежала к Даулису, он поймал ее и опустился на колени, чтобы обнять.

– Тамар, как я рад видеть тебя.

Счастье девочки било ключом. Даулис чувствовал, как колотится ее сердечко. Он отпустил малышку и пошел вместе с ней к горке подушек возле колонн.

– Дай-ка мне посмотреть на тебя, Тамар. Как же ты похожа на свою мать. И выросла как. А ведь ты ушла с фермы совсем еще недавно.

– Даулис, ты останешься с нами, да? Пожалуйста, останься! Ты знаешь, что мой отец ушел, Шабис оставил меня здесь, ты знаешь, Даулис?

– Да, знаю. А ты слышала последние новости от него? Твой отец послал весточку, что он уже проделал половину пути и что он жив и здоров.

– Почему к тебе пришла эта весточка, а к нам нет?

– Посланники не всегда добираются до места… Вот почему Шабис послал двух человек, одного к нам на ферму, а другого к вам.

– Но мой отец жив?

– Пока да.

Даулис не мог оторвать взгляда от прелестной девочки, сидевшей перед ним на коленях в своей волшебной накидке, которая меняла цвет: перетекала от тени к свету, от черного к золотому, от желтого к коричневому.

– Смотрю на тебя, Тамар, и вспоминаю прошлое. Так и вижу Маару, твою маму, бегущую в этой накидке, – вот ее видно, а вот ее уже и нет. Зато есть ты. Я так скучал по тебе.

– Значит, на ферме теперь уже никого не осталось. Только Лета. И Донна? – Очевидно, Кайра и ее дочь Рэя не принимались девочкой в расчет.