Текст книги "Москва. Чугунные ворота... Год Дракона (СИ)"

Автор книги: Дорис Этендю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Хитрюга! Хорошо. Обещаю. На самом деле, я могу держать себя в руках. И не делать скоропалительных выводов.

– Ноблесс оближе? Сотрудник аналитического отдела такой серьёзной конторы обязан смотреть на вещи трезво?

– И это тоже.

Он встал и потянул её к себе. Она подчинилась. Прижалась к нему, вдыхая такой любимый запах. Потом потащила его к двери и замкнула замок. Усадила на свою кровать и забралась к нему на колени. Обняла за шею.

– А теперь, поговорим!

– Ого! Какое интригующее начало.

– Ты мне тоже очень нравишься. Но, я не так себя контролирую, как ты. Я очень вспыльчивая! И, запросто, могу наговорить всякой ерунды. А потом буду очень жалеть! Как с твоей сестрой.

– С моей сестрой?

– Да. Я её обидела. Но это так, для примера.

– Обидела? Когда?

– В музее. То есть потом, когда мы были у тебя дома и шутка раскрылась. Я была рассержена и думала только о себе. Если будет возможность, я извинюсь.

– Она была с тобой не очень-то любезна! Сама виновата. Не понимаю. Ты была очень сдержанна.

– Я воспользовалась её заблуждением. Тогда я считала, что это смешно. Сейчас понимаю, что это было жестоко и глупо. Она твоя сестра. Она действовала из любви к тебе. А я просто, тешила своё уязвлённое самолюбие.

– Не уверен, что из любви.

– Не важно. Я хотела тебе объяснить, что иногда сначала говорю, потом думаю. А язык у меня острый и злой!

– Ты на себя наговариваешь! Ты сама доброта!

– Ммм... Мне нравится, когда ты так говоришь! – она потёрлась носом о его щеку.

И продолжила:

– Слушай, давай пригласим твою сестру куда-нибудь? В кафе...

– Ха! Она не пойдет в кафе.

– А куда пойдёт?

– Не знаю насчёт кафе, а в ресторан, может, и пойдёт...

– Ну, попробуй! Попытка не пытка! Пригласи, вдруг она согласится. А я тебе тогда покажу, как меня не замечают и не запоминают!

– Да? Я думал, ты просто в шутку пожаловалась.

– Ага! Прибедняюсь, из скромности. Нет, это правда. Но надо, чтобы было много народу. Пусть она тоже возьмёт с собой кого-нибудь. У неё муж есть?

– Нет.

– Подругу...

– Нет!! Никаких подруг!

– Ладно, чёрт с ней, с подругой. Пусть с работы... Ой, тебе же и с её работы подруга не нравится. Ну, хоть кого-нибудь, тогда...

– А втроём – не получиться? – он уже заинтересовался.

– Шанс есть, может и получится. Но, гарантии не дам. Чем больше народу, тем лучше. Идеально, человек пять.

– Ладно, завтра поговорю с ней. Какое число назначить?

– Любое, кроме выходных. И, не раньше пяти.

– Понял. А что в выходные? Ты занята?

– Вечером в выходные в общаге никого нет! Почти...

Дубровский сжал её в объятьях и склонился к её лицу. Потом резко остановился и прошептал:

– Можно?

Она кивнула и закрыла глаза. Блаженство...

В голове мелькнула мысль о бедной Тане, сидящей в учебке. Она встрепенулась. За окнами заметно стемнело. "Вот дьявол! Велечко меня удавит! Я же обещала «ненадолго!» Вслух сказала:

– Там Танюшка уже, наверное, замучилась в учебке, бедняга! Пошли, погуляем! А, то, ещё Галю дождёмся! Она и так, спит и видит, как бы мне насолить!

– Пошли. Не будем мучить Таню и злить Галю.

Любашка заглянула в учебку, но там было пусто. Она прошлась по комнатам. Таня сидела у Веры. Они играли в карты. Она покивала Тане, та понятливо кивнула в ответ.

На улице опять потеплело. Шел лёгкий снежок. Сквозь пелену облаков просвечивала полная луна. Они шли по парку. Не там, где аллея выходит к общаге, а дальше, вглубь, к озеру. Одна она бы никогда сюда по темноте не сунулась. Но, не с Дубровским. Рядом с ним Любаша чувствовала себя в такой абсолютной безопасности, что просто диву давалась. Она ощущала себя такой хрупкой и слабой! И, впервые в жизни, это ей нравилось! Она какой-то частью подсознания вдруг поняла, что, несмотря на внешний лоск и изящные манеры, Дубровский очень опасен. Он может убить любого. Это, как идти рядом с тигром или львом, зная, что он опасен. Для всех, кроме тебя.

Её охватил безумный восторг. Захотелось прыгать, кричать, бежать куда-нибудь. Это было просто неостановимо. Распирало изнутри!

– Побежали наперегонки! – она еле сдерживалась, подскакивая на ходу.

– Зачем? Я тебя всё равно догоню!

В лунном свете было видно, как он насмешливо улыбался, да и по голосу хорошо угадывалось. Она потащила его за собой, потом вырвалась и помчалась по аллее. Он догнал её, схватил за куртку и поставил подножку. Но упасть не дал! Любаша, хохоча, попыталась тоже поставить ему подножку, но это было безнадёжное занятие! Он уворачивался, а она спотыкалась. Он всегда успевал её удержать. Тогда она начала наскакивать с разбега, чтобы столкнуть в сугроб. Сначала он стоял, как скала, а потом коварно отскочил в сторону. Любаша промахнулась и, точно бы, упала, но он успел догнать и удержать за шкирку, как котёнка.

– Может, хватит с тебя?

– Не-ет! Я тебя всё равно победю... побеждю... – она уже запыхалась, азарт начал остывать.

Он схватил её в охапку и понёс к сугробу. Она забрыкалась и попыталась вырваться. Но это было невозможно!

– Сдаёшься? Или я тебя отпущу? – он сделал вид, что сейчас уронит её в снег.

– Нет! Партизаны не сдаются! – она пыталась вывернуться, но опять безуспешно.

– Ты сама это выбрала! – и он бросил её в рыхлый снег, а сам выскочил на дорожку.

– И он упал, бездыханный, но свободный! – выдала она, вставая из снега.

Отряхнулась и кинулась следом:

– Ну, всё! Похоже, тебе жить надоело! Я тебя сейчас убивать буду!

Он, с хохотом побежал по аллее, постоянно оглядываясь. Она мчалась за ним. Он постоянно подпускал её к себе на пару шагов, и, дразнясь, говорил:

– Ой! Не надо! Я больше не буду!

Когда она совсем выдохлась, он отскочил в сторону и поставил ей подножку. Тут же поймал, поднял и понёс, держа одной рукой за талию. Поставил на ноги, отряхнул с неё снег.

– Набегалась?

– Нет! Ладно, живи пока! Чёрт, сколько времени? Мне в магазин надо бы, в холодильнике пусто!

Дубровский посмотрел на часы:

– Семь сорок. А где твои?

– В общаге забыла. Сунула в карман, когда браслет мерила, потом оставила на тумбочке. Ещё успеваю.

– Пошли, а то, правда, с голоду помрёшь.

В магазине Любаша не задержалась. Дубровский проводил её до общаги и ушёл. Договорились встретиться завтра, в пять. Она пошла в комнату. Заперто. Пошарив по карманам, Любаша обнаружила, что оставила вместе с часами и ключ. Поскреблась в дверь, подождала. Безрезультатно. Вздохнув, пошла к Лене Дроздовой. Комната была тоже заперта. "Куда все подевались!?" Из-за соседней двери послышались голоса и смех. "Ага! Наверное, у Веры!" Любаша постучала. Услышала: – "Да!" из нескольких голосов и вошла.

В комнате были её подружки и Таня. Вера сидела за столом и гадала на картах Ире.

– Давай к нам! Вера нам гадает! Хочешь?

– Не, я сама, кому хочешь, могу погадать. А про себя не гадаю.

– О! Любаша! Погадай нам!

– Этими картами? Вы же ими недавно играли! Как ими гадать?

В комнате стало тихо. Все смотрели на неё. Она сначала не поняла, а потом разобралась! Они смотрели с испугом!

– Так ты, по-настоящему умеешь гадать? – Вера опомнилась первой.

– Ну, да! А! Вы просто баловались? – Любаша хмыкнула, – Я не сообразила сразу. Тань! У нас комната закрыта, а я ключ забыла...

– Ой! Я специально закрыла. Гали ещё нет, а я здесь сижу. Пошли.

Любаша переодевалась, думая о Дубровском. Как они гуляли в парке... В дверь постучали. В комнату заглянула Вера. Протиснулась бочком в приоткрытую дверь. Закрыла и щёлкнула замком.

– Ты, правда, умеешь гадать по настоящему? – заговорщицким шёпотом спросила она.

– Правда! Меня папина тётя двоюродная научила. Я в институте всем знакомым гадала. Хм! Пару раз даже парни просили...

– Любашенька! Погадай, а?

– Давай через полчасика.

– Да-да! А девчонки спрашивали, им можно?

– Можно! Только пойду, поем.

Вера кивнула и так же просочилась обратно. Любаша закинула покупки в холодильник.

– Лю-юб! А мне погадаешь? – Таня с детским восторгом смотрела на неё.

– Ага. Только к Вере иди. А то Галя может явиться. Не хочу, чтобы она знала. Приду через полчаса.

Поужинав, Любаша достала карты, привезённые из дома. В дверь уже скреблись. Она сунула в карман карты. Открыла. На пороге стояла Вера, в нетерпении притопывая ногой, как застоявшаяся лошадь. Любаша вышла, замкнула дверь. У Веры сидели всё те же лица.

– Сразу предупреждаю: гадаю каждому не больше трёх раз! И то, если с первого раза будет что-то не ясно. Следующий раз, если захотите, только через неделю. Перед каждым раскладом, на стол нужно положить монетку. Любую. Лучше жёлтую. Кто первый?

Девчонки порскнули по комнатам за деньгами. Вера села напротив неё за стол. Достала из кошелька пять копеек. Любаша перетасовала карты. Протянула колоду Вере.

– Возьми любую. Покажи мне. Запомни. Положи обратно. Это будет знак. Где она выпадет, то событие будет решающее. Понятно?

Вера кивнула. В комнату начали возвращаться девчата. Любаша разложила карты, поясняя.

– Ты бубновая дама. Червонная дама не персона, это твоя любовь, то есть, чувства. Крестовая – старшие родственники. Пиковая – соперница или недоброжелатель. Бубновый король – тот, кто тебе важен. Король червей – его чувства. Крестовый – забытый или неизвестный друг. Пиковый король – интриги против тебя. Тузы – результаты твоих дел, известия для тебя. По раскладу будет видно.

– Какие странные значения карт. У нас по-другому.

Любаша нашла даму бубей. Остальные стасовала, подсунула одну карту под даму, одну сверху и разложила остальные на несколько кучек, рубашкой вверх. Потом стала открывать по очереди.

– Значения не важны. Важна сила, которая разложит карты, как надо. И как я это прочту для тебя... Считай, что это такое особое сибирское гадание. Смотри. Что было? Неприятности, но ты сама в них виновата. Твои чувства принадлежат твоему королю. А его интересует твоя соперница. Что есть? Встреча. Но напрасно. Твои родственники против твоего короля. Что будет? Тобой заинтересуется кто-то, тебе пока неизвестный. И твой родственник заболеет. Это связано вместе. И важно для тебя. Видишь, карта, которую ты тогда вытащила, лежит здесь. Дело кончится – твоими сомнениями. Сердце успокоится – встречей с новым другом.

– О, Боже! – Вера сидела, глядя на карты, и вытирала глаза, – Давай ещё раз.

– Гадание хорошее. Крупных неприятностей не выпадает. Зачем второй расклад?

– Хочу узнать, кто этот новый друг!

– Тебе фамилию, имя, отчество? – ехидно спросила Любаша.

– А ты можешь сказать? – она с затаённой надеждой посмотрела на Любашу.

– Вера! Это же карты, а не справочное бюро! – Любаша развела руками в весёлом удивлении, вздохнула, покачала головой, – Могу разложить на встречу с этим человеком. Хочешь?

– Да! Да! – Вера, не глядя, достала ещё монетку.

– Смотри. Встреча через неделю – полторы. Видишь, десятка крестей. На масть не смотри, здесь важна стоимость карты. То есть, примерно, на следующей неделе. Точнее не скажу. В момент болезни родственника, потому что выпала пиковая девятка. Придётся куда-то с ним ехать, вот шестёрка крестей. Твои хлопоты будут об этой поездке – валет червей. Всё.

– Ещё! Пожалуйста!

– Последний. Говори вопрос. Только честно, от души. Вслух можешь не говорить, просто подумай. То, что очень важно.

Вера, молча, кивнула, выкладывая монетку. Любаша вытащила одну за другой три карты.

– Печальная поездка. Твои хлопоты будут напрасными. Твои потери не вернутся. Ой! Вера! – воскликнула Любаша, видя её слёзы, – Не плачь! Вот чёрт дёрнул меня за язык! Прости меня, пожалуйста!

Любаша бросила карты на стол и присела перед Верой, заглядывая в глаза. Вера вытерла глаза.

– Нет! Спасибо! Я, наоборот, от счастья плачу. Ты мне надежду подарила! – она обняла её за плечи.

– Глядя на тебя, что-то слабо верится! Может, не будем больше судьбу спрашивать?

– Нет-нет! Не обращайте внимания! Я просто не знаю, что со мной! Как камень с души... Девчонки, не отказывайтесь! Пойду, чай поставлю! – и она вышла.

Остальные гадания прошли не так бурно. Девочки ахали, удивлялись, что всё так совпало. Что там совпало, Любаша не знала. Вопросы вслух не говорили. Вера принесла чайник. Лена сбегала к себе ещё за чашками, и они все стали пить чай. Около десяти часов Любаша ушла, сославшись на усталость. И сразу легла спать, даже свет не стала выключать. Просто накрылась с головой одеялом.

Она сидела на плече у дракона. В ложбинке между крылом и спиной. Было очень уютно. Вокруг были скалы, заросшие какими-то тёмно-зелёными кустами. Она подняла левую руку, и из неё вырвался белый тоненький луч. Она навела этот луч на небольшой кустик, росший на склоне одной из скал. Он мгновенно приблизился к глазам. Можно было рассмотреть каждый листик, белые лохмотья паутины на ветке. Словно она находилась вплотную к растению. Миг и всё пропало.

Она не понимала, как они разговаривают, но всё это она делала по просьбе дракона. Луч коснулся камушка на другой скале. Она рассматривала ползущего муравья. На травинке рядом сидела зелёная тля. Видно было даже белые прожилки на прозрачных крылышках. Она перевела взгляд вниз, и увидела драконью чешую и свои голые ноги. Она навела луч на себя и всё вокруг мгновенно затопила тьма. Она успела испугаться и...

...проснулась. Сна не было ни в одном глазу. Сердце стучало, как бешенное. Рядом, в комнате слышалось мерное сопение Гали. Татьяна заворочалась в кровати. Любаша потихоньку встала, накинула халат и вышла в коридор. Сверху доносился смех. Открылась дверь, гомон зазвучал явственней. Второй курс что-то праздновал. Протопали шаги. Кто-то спускался по лестнице. Быстро пробежав мимо лестничной клетки, Любашка метнулась в женскую умывальную комнату. Там было прохладно. Озябнув, решила пойти на кухню. Часов у неё не было. Она так и забыла их надеть. Но ей казалось, что времени около двух. Чайники были холодными. Она налила себе в стакан кипячёной воды и села за стол.

Щёлкнул дверной замок. По коридору кто-то шёл в сторону кухни. Любаша подняла голову. В кухню зашла Вера.

– Ты что не спишь? Третий час. Детям надо спать! – она прошла и поставила неполный чайник на плиту. Включила. Стала ходить от плиты к столу и обратно.

Любаша пожала плечами, наблюдая за её ходьбой по кухне.

– Знаешь, – Вера села напротив неё, – Я рада, что ты здесь. Хочешь, расскажу, о чём спросила последний вопрос? Я знаю, ты никому не скажешь.

Любаша кивнула. Скосила глаза на закипавший чайник. Вера повернула рычажок, привстав со стула.

– У меня есть любовник. Он женат. Говорит, что не любит жену, давно обещает с ней развестись. Я спросила, уйдёт он от жены ко мне или нет! Мы встречаемся в это воскресенье. Он должен будет дать мне ответ... Я всё равно поеду, но теперь я готова. Если он не ответит, я смогу уйти...

Они помолчали. Вера сидела, опустив голову на сцепленные руки. В чашке дымился чай. Любаша почувствовала, что её опять клонит в сон. Пожелав спокойной ночи, она ушла, оставив Веру допивать свой чай в одиночестве. Она не собиралась лезть к ней с советами. И так чувствовала себя виноватой, что вылезла с этим гаданием...

Она сидела на камне в знакомой скалистой лощине. Одна. Она подняла руку над головой, и из ладони вырвался тонкий лучик. Он пронзил тучи, и к ней мгновенно приблизилась голова дракона, часть шеи и крыла. Дракон посмотрел ей в глаза. Она увидела в его огромном тёмном зрачке, как в зеркале, себя. Стоявшую на вершине горы, обнажённую. Ветер относил волосы вбок и трепал их, словно гриву скачущей лошади. Миг, и все затопил жёлтый свет.

Любаша проснулась уже утром. Все детали обоих снов помнились очень явственно. Она начала уже привыкать к их необычной яркости и натуральности.

Все занятия она ходила сонная. Она уже заметила, что, когда ей снится дракон, она не высыпается! Пришла в комнату и завалилась спать. Но, предварительно, установила будильник на четыре часа. Проснулась, словно кто её в бок толкнул. На будильнике было без одной минуты четыре. Поняла, что выспалась. Поправила смятую кровать, привела себя в божеский вид. Присела за стол.

Вчера она купила в магазине связку бананов. Продавщица предупредила, что они ещё недоспевшие. Тётка, стоявшая рядом, посоветовала подержать их в тепле пару дней. Мол, тогда они быстро дозреют. Любаша вечером повесила связку на батарею, а сейчас вспомнила. Бананы, из ярко-жёлтых, стали чёрно-коричневые. С некоторой опаской она вскрыла один. Да! Тётка оказалась права! Они дозрели. Если вчера они напоминали вкусом сырую картошку, то сегодня были сладкими и нежными. «Пора собираться!» – подумала. Тут в дверь тихонько постучали. Она узнала этот стук.

Дубровский вошёл, лишь она открыла дверь. "Интересно, почему он никогда не ждёт меня в кафе?"

– Привет!

– Привет! Я смог договориться, но только на сегодня! – сообщил прямо с порога и, видя её непонимание, добавил, – Ресторан. С сестрой.

– Во сколько? – она была слегка ошарашена такой оперативностью.

– В семь. Столик уже заказан. Давай, одевайся!

– А ты? – покосилась на его куртку, – И что за ресторан? "Прага"? – она вспомнила его записку.

– Не совсем. "Славянский Базар". А я уже оделся. Не такое это заведение, чтобы являться туда во фраке.

– Ладно. Ты так и собираешься здесь торчать?

– А можно?

– Нет! Вали отсюда! – она упёрлась в него руками и вытолкала в дверь.

– Жаль, жаль! Сколько тебе собираться?

– Около часа.

– Приду через час.

Любаша закрыла за ним дверь и села укладывать волосы в причёску. Раз он одет просто, то и она не будет выпендриваться. Зелёное платье сойдёт. Вон, в прошлый раз они были в ресторане на Ярославском, там люди были одеты по обычному. Правда, это привокзальный ресторан. "Чёрт! Забыла спросить – брать туфли или нет?" Она закончила с причёской. Решила не брать ничего лишнего. Всё равно никто в ресторане её не запомнит. И встречаться с сестрой она не боялась. Главное помирить их. Ей казалось это очень важным. Она сама не знала, почему. "Погадать бы ему! Если придёт рано, попробую уговорить..."

Борис пришёл через пятьдесят минут. "Отлично! Время есть!" Она закрыла дверь на замок. Он довольно улыбнулся. "Бедняжка! Не догадывается, что его ждёт!" Она взяла его за руку и повела к столу.

– Хорошо, что ты пришёл пораньше! Нам надо договориться кое о чём. У тебя есть монетка? Дай мне.

Дубровский достал из кармана горсть мелочи и протянул ей. Она указала пальцем на копейку, но не взяла.

– Вот эту, жёлтенькую. Положи на стол. Сядь.

Он посерьёзнел, положил монету и сел за стол. Любаша села напротив. Вложила ему в руку карты.

– Вытащи карту. Покажи мне. Нам надо обсудить, как мы будем вести себя в ресторане.

– А в чём дело? – он вытащил бубновую шестёрку и положил перед ней.

– Это же будет, по сути, эксперимент! Поэтому, мы не должны реагировать на внешние раздражители. Ты не должен ничего говорить, чтобы ни происходило, – забрала у него карты, нашла бубнового короля и положила перед собой.

– Вообще, молчать? – он то и дело переводил взгляд с её рук на лицо.

– Нет, конечно! Разговаривай с нами, ешь, веди себя так, словно ничего не происходит!

– А что будет происходить? Что ты делаешь? – он кивнул на разложенные карты.

– Ты будешь наблюдать со стороны. Как учёный – за какой-нибудь реакцией в колбе. Обычно человек ничего не видит и не замечает. Ты будешь всё замечать. Тебя может возмутить чьё-то поведение. Тебе может показаться, что люди намеренно стараются тебя оскорбить или разозлить. Если ты поддашься своим эмоциям, ты станешь участником и ничего не увидишь. Попадёшь внутрь эксперимента, в колбу, – объяснила, пока перетасовывала карты и раскладывала кучками рубашкой вверх, и теперь смотрела на него со спокойной улыбкой.

– Понимаю. Что ты делаешь?

– Гадаю на тебя, – она начала переворачивать карты и с интересом вглядываться в расклад.

– Зачем? – он тоже стал смотреть на карты.

– Хочу всё знать! Смотри. Что было? Твои слёзы, разбитое сердце, твоя дорога в казённый дом. О! Это было очень важно для тебя. Видишь, карта, которую ты выбрал, выпала сюда. Что есть? Твои родственники волнуются о тебе, хорошее известие, новая встреча, покровитель или забытый друг? Кто-то старше тебя. Скорее, покровитель. Его интерес к тебе. Что будет? – она перевернула карты.

– Нет! – он закрыл карты рукой. – Хватит, не смотри!

– Увы, я уже всё увидела! Не думала, что ты веришь в эти глупости! – она улыбалась ему, – Не вмешивайся! Будь сторонним наблюдателем! Убери руку, дай, доскажу!

Он убрал руку. Откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди. Она открыла карты короля.

– Мне продолжать?

– Как хочешь, – его голос был спокоен.

– Будет несправедливо лишить тебя главной части информации. Смотри. Твоя избранница, её любовь и твой интерес к ней. Интриги соперницы против неё. Какой редкий расклад! Пиковые король и дама выпали рядом. Дело кончится, хмм... – она нахмурилась, разглядывая выпавшие карты.

– И чем же дело кончится? Договаривай! – он наклонился вперёд и насмешливо смотрел на неё.

– Опасной поездкой. Сердце успокоится твоей любовью.

– Ну, конечно же, как же без любви! И когда же произойдёт эта поездка? – в его голосе звучал сарказм.

– Позолоти ручку, всю правду скажу! – произнесла она, подражая уличной цыганке, и протянула ему руку.

Дубровский вытащил монетку и бросил ей в руку. Она вытащила десятку крестей, потом бубнового туза, пиковую шестёрку и последним выпал крестовый валет.

– Опасная, карты опять предупреждают! По работе. Через пятнадцать дней. Может, чуть раньше. Твой покровитель хлопочет об этом.

– Какая точность!

– "Карты правду говорят!" – пропела она, собирая карты в колоду, – Ну, что? Сколько времени? Пошли?

– Пошли, цыганка – гадалка! Ты, наверное, перед каждым экзаменом гадала, какой билет выпадет? – он помог ей надеть плащ.

– Ужасно жалко, но на себя гадать нельзя! Так обидно! Приходилось учить всё по-честному!

В ресторане было полно народу. Они прошли за столик в сопровождении какого-то солидного мужчины. Аллы ещё не было.

Они пришли первыми.

– Может, пока закажем? – к ним направлялся молодой парень-официант.

– Нет! Дождёмся твою сестру. Она с кем-то будет?

– Одна. Я предупредил, что мне надо с ней лично поговорить. Вроде бы, заинтересовал.

– Хорошо. Разговаривать с официантом будешь ты. Я буду говорить с официантом, когда он у меня что-нибудь спросит. Веди себя, как ни в чём ни бывало.

– Я все понял. Мне не обязательно повторять несколько раз. Мы закажем чуть позже, – он обратился к подошедшему официанту,– К нам должны подойти еще друзья.

Официант кивнул и отошёл.

– Извини, я волнуюсь, – она открыла меню, – Салат будешь заказывать? – он кивнул, – Тогда вот этот, "Оливье". Я его тоже закажу. И морс. Лучше сделать одинаковый заказ, раз нас будет всего трое. Я буду говорить с тобой, лишь когда ты обратишься ко мне. Если что, привлеку внимание чем-нибудь. Если ты отвлечёшься.

– Хорошо. Ещё что-то можно заказывать?

– Всё, что хочешь, но это – обязательно. И, не трогай меня! Сядь подальше. Иначе эксперимент, точно, не удастся! Смотри, твоя сестра пришла.

К ним, в сопровождении того же дядечки подошла Алла. Поздоровалась. Дубровский вскочил и отодвинул ей стул. Любашу всё время поражало, насколько естественно у него получаются эти великосветские манеры. Он сел на место и взмахом руки подозвал официанта.

– Пусть дамы сначала закажут.

Официант кивнул и подошёл к Алле. Она выбрала себе салат и какое-то горячее. Официант что-то черкал в своём блокнотике. Любаша села прямо, сложила руки на колёнях. Представила себе цветущий розовый куст, одновременно следя за действиями участников "эксперимента". Она случайно обнаружила эту свою способность, когда они в институте ходили в кафешки на праздники. Потом, заметила, что её не замечают контролёры в транспорте. Дальше – больше. Её перестали замечать даже в общаге, если она не хотела.

Тем временем, официант перешёл к Дубровскому. Тот вежливо напомнил:

– Сначала – у девушки, – и показал в сторону Любаши.

– Прошу прощения! – парень угодливо склонился к ней.

Алла с удивлением покосилась на него, но ничего не сказала. "Чёрт! Надо её отвлечь!" Любаша быстро заказала салат и стакан морса. Официант перешёл к Дубровскому.

– Пожалуйста, "оливье", шашлык. И морс.

– Вино? Коньяк? Водка?

– Пока нет.

– Один момент! – официант удалился.

Борис передвинул свой стул поближе к Алле и повернулся к сестре. Она, молча, переводила недоумённый взгляд с него на Любашку. Он улыбнулся и взял её за руку.

– Сестрёна! Я знаю, что мы с тобой на самом деле любим друг друга. Ведь мы – одна семья. Но, почему-то всё время ссоримся. Может, перестанем? Если я тебя чем-то обидел, то прошу прощения!

– Что случилось вдруг? – Алла заподозрила какой-то подвох.

– Просто до меня кое-что дошло. Мы теряем время в ссорах, а могли бы проводить его вместе! Как ты считаешь?

– Не знаю... Боря! Я тебя не узнаю.

– Все нормально! Просто, я хочу помириться, раз и навсегда!

– Я с тобой не ссорилась! Это касается твоего...

Дубровский сжал её руку в своих, не дав договорить.

– Мы с тобой брат и сестра. Остальные нас не касаются. Это только наши дела! Помнишь?

У Аллы стал вдруг такой жалобный вид, она смотрела только на брата. Он ласково улыбался. Любаша увидела приближающегося к ним официанта. Она замерла, даже дышать перестала. Как она и ожидала, официант принес только два заказа. Расставил перед Аллой и Борисом блюда и стаканы. Собрался уходить. Любаша легонько постучала пальцами по столу. Дубровский взглянул на неё, потом на стол. Мгновенно оценил ситуацию.

– Девушку тоже обслужите, пожалуйста!

– Конечно! – парень склонился к Любаше, – Слушаю! Что будем заказывать?

– Пожалуйста, "Оливье" и морс!

У Аллы расширились от удивления глаза, она собралась что-то сказать официанту. Похоже, резкость. Но это не входило в Любашины планы. Официанта нельзя было пугать! Она быстро вмешалась:

– Алла Борисовна! – она наклонилась вперёд, привлекая внимание сестры к себе, – Разрешите мне тоже попросить у вас прощения. Если что-то сделала не так. У вас, в Москве, совсем другие порядки! Я же ничего не знаю. Могу, запросто, и глупость какую-нибудь совершить! Знаете, я у родителей одна. Они целыми днями на работе. Мною совершенно некому было заниматься. Росла, как трава. Меня ещё школить и школить!

Она проводила взглядом уходящего официанта и опять села прямо. Алла переводила взгляд с Любаши на Бориса:

– Это что за спектакль? Вы меня разыгрываете?

Дубровский погладил её по руке. Улыбнулся ласково.

– Это не спектакль. Все по-настоящему. Не обращай внимания на мелочи.

В это время, через пару столиков от них, подошла и усаживалась компания из трёх мужчин и женщины. Любаша пригляделась и недовольно сморщила носик. Переводчица. Инга, кажется. С ней двое пожилых дядечек и один молодой парень. Похоже, иностранцы. Одеты не по-нашему. Улыбаются непрерывно. Инга лениво окинула взглядом зал. Заметила их. Любаша посмотрела на Дубровского. Он смотрел на сестру. Кашлянула.

– Что? – Борис тут же посмотрел на неё.

– К нам идут гости. Как там её, Инга!

– Какого чёрта! Откуда она узнала? – Дубровский оглянулся мельком, и, похоже, разозлился.

– Пусть идёт! Только парня не напугайте! Иначе всё насмарку! Я останусь голодной напрасно! Всё по твоей милости! – зашипела Любаша и мило улыбнулась Алле, – Чем больше народу, тем лучше!

Борис глянул на неё и вдруг тихо рассмеялся. В это время Инга подошла сзади и уверенно, по-хозяйски, положила руку ему на плечо. Дубровский слегка дёрнул плёчом. Вид у него стал абсолютно равнодушный. Алла была смущена.

– Здравствуй, Боренька, любимый! Аллочка! Уже виделись. Надо же, не ожидала вас тут увидеть!

– Привет, Инга.

– Что-то ты мне не рад!

– Ты вроде бы не одна? Не приставай, видишь, мы разговариваем!

– Я здесь по работе. Представь меня своей очередной подружке! – она обошла стол и села на свободный стул между Любашей и Аллой.

– Не хочу!

– Так-то ты обращаешься со своей невестой!

– Нет никакой невесты! Хватит уже дурью маяться!

Голос Дубровского был спокоен, но Любаша почувствовала нарастающее напряжение. Он еле сдерживался. И официант появился на горизонте. Надо что-то делать! Она громко, скучным голосом сказала, подражая ассистенту режиссёра на съёмке:

– Внимание! Явление Христа народу. Дубль третий!

Инга уставилась на неё со злым недоумением. Дубровский взял себя в руки. Алла давно уже, молча, смотрела на них. "Вот кто отличный сторонний наблюдатель!" Официант принёс шашлык и горячее для Аллы.

– Обслужите, пожалуйста, девушку! – третий раз произнеся эту фразу, Борис уткнулся Алле в плечо и затрясся от беззвучного хохота. Любаша тоже кусала губы, пытаясь удержаться от смеха. Это окончательно разрядило обстановку.

Официант вежливо повернулся к Инге. Она вскочила, не понимая, что происходит. Похоже, она не ожидала такой реакции от Дубровского и решила, что смеются над ней. Покраснела. Возможно, эти слова имели для неё несколько иной смысл. Она повернулась к Алле и произнесла трагическим тоном:

– Как ты могла так поступить! – и выбежала из зала.

– Инга, постой! – Алла с опозданием привстала со стула.

Дубровский, успев отсмеяться, махнул рукой официанту, немного отошедшему назад.

– Салат "оливье" и морс!

Официант уже не улыбался. У него вдруг стал потерянный вид. Он пытался что-то вспомнить. Но не смог и ушёл. Любаша посмотрела ему вслед и повернулась к Борису:

– Я уже умираю с голоду! У тебя есть шашлык. Дай мне салат!

– Что происходит? – Алла сидела, так и не притронувшись к еде.

– Не обращай внимания! Давайте, поедим! – Борис поставил тарелку с салатом перед Любашей.

Появившийся официант поставил перед Борисом салат и морс. Любаша взяла морс. Отпила. Поела салата. Так себе. В ресторане на Ярославском был намного вкуснее. Алла тоже вяло ковырялась в своей тарелке. "Надо что-то делать, не то она сейчас свалит. От него никакого толку. Ничего не замечает. Как его взяли в аналитики?" Она легонько постучала вилкой по столу. Дубровский оторвался от еды:

– Ммм?

– Попроси счёт!

– Вы уже наелись?

– Нет! После салатов твоей мамы – это, – она показала вилкой на свою тарелку, – несъедобно!

– Хочешь шашлыка? – из трёх коротких шампуров с нанизанными кусочками мяса, один ещё оставался нетронутым.

– Если ты дашь мне еды со своей тарелки, я узнаю твои мысли! – Аллу надо было чем-то отвлечь от её невесёлых дум.

Дубровский замер на секунду, потом протянул ей тарелку. Она осторожно вилкой сняла с деревянной палочки крайний кусочек. Съела, смотря ему в глаза. Позабавилась в душе, глядя на сидящих рядышком брата и сестру. Оба с одинаковым выражением ожидания смотрели на неё. "Теперь, помирятся. Точно!" Почему-то вспомнился кадр из мультика по сказке Пушкина. Приняла задумчивый вид и, подражая интонации Золотой Рыбки, процитировала: