Текст книги "Москва. Чугунные ворота... Год Дракона (СИ)"

Автор книги: Дорис Этендю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Мне нужна та плёнка, которую ты нашла. Я хочу её посмотреть. Поехали к тебе!

– Ладно. А, скажи... – Любаша замялась и заметила, как вдруг напрягся Дубровский, – Твоего брата как зовут?

– Володя. Владимир.

– Угу. Он тоже старший?

– Почему – тоже? Просто старший.

– А сестра? Младшая?

– Нет, мы близнецы. Тридцать минут разницы. Она родилась первой, вот и корчит из себя старшую...

– У неё хорошо получается. Ты выглядишь гораздо моложе. Здорово, что у вас такая большая семья. А я у родителей одна – одинёшенька! – Любаша печально вздохнула.

Дубровский вдруг улыбнулся, а потом захохотал. Подхватил её на руки и закружил:

– Любашка! Ты лучшая на свете! Удивительная! С тобой так легко!

Она успела вовремя заметить этот порыв и быстренько обхватила его за шею. Он поставил её на землю, и удивлённо спросил – Ты сколько весишь?

– Точно не знаю, килограмм сорок пять, примерно. А что?

– Думаю, даже меньше. Опять меня провела! Глядя на тебя, я был уверен, что ты тяжелее! Ты специально так одеваешься?

– Ну, да! Это фактор неожиданности! Возможный противник не должен знать твой настоящий вес.

– Да-да! Очередное секретное оружие. Ладно. Пошли! Сколько тебе надо времени, чтобы собраться?

– Смотря куда.

– В гости. Ко мне домой.

– Куда нас твоя сестрица приглашала? Ты же не хотел?

– Нет, я как раз хотел. Собирался пригласить тебя после музея, по всем правилам. Но Алка всё испортила. Я специально отказался, пусть помучается.

– Хм... Не уверена, что это прокатило. Когда мы уходили, вид у неё был очень довольный.

– Она как раз надеется, что мы не придём. Но, мы же не доставим ей эту радость?

– Это из-за её подруги Инги? У вас с ней что-то есть?

– Ничего у нас нет! Инге пора перестать маяться дурью. Такая эффектная девка в два счёта может найти себе мужика! Заморочила себе голову. Не обращай внимания! Поехали.

Возле общаги Борис подождал, пока она вынесет ему плёнку. Он обещал вернуться через три часа. Сказал, что уверен, что этого времени вполне достаточно, чтобы собраться не только в гости к обычному менту, но и на приём к королю. Любаша была категорически несогласна, они даже поспорили. Но, Дубровский был непреклонен. Так же, как и в отношении визита в гости в принципе. Она пойдёт и точка! Или она хочет бросить его? Ей совсем его не жалко? Он так жалобно смотрел на неё, что она, вздохнув, согласилась. Совсем не уверенная, что поступает правильно. Состояние у неё было, как перед экзаменом.

Первым делом, она решила поесть. Разогрев готовый обед из магазина, она села обедать прямо на кухне. Что ей нравилось в Москве, так это полки магазинов, забитые самыми разнообразными готовыми блюдами. Это освобождало массу времени, и было дешевле, чем ходить в столовку. В общаге было по-прежнему пусто. Народ начнёт собираться только к вечеру, а основной – утром, перед занятиями. Задумалась, что бы ей надеть. Одно утешало – она, действительно, собирается не к королю. А любой её наряд будет для родственников новым. Хотелось бы понравиться, но... С сестрицей Дубровского ей всё равно, не сравнится. "Ладно, – решила Любашка, – если что, сделаю непроницаемое лицо, скажу, что опаздываю, и свалю!"

У неё было зелёное шерстяное платье, с широким чёрным замшевым поясом на шнуровке, к нему она надела подаренную родителями на двадцатилетие золотую цепочку с кулоном в виде лошадки. Волосы она переплела, уложила сзади в узел и заколола. Краситься решила по минимуму. В "полной боевой раскраске" она выглядела почти на свой возраст, а так – максимум, недавно достигшей совершеннолетия. Глянула на часы. Успевает. Надела чёрные замшевые сапожки. На улице было не холодно, около нуля. В осеннем плаще, пожалуй, не замерзнет. Он у неё кожаный, чёрный. Да, решено.

Она оделась и выглянула в окно. Пусто. Ладно, подождём. А вдруг он передумал? Боже, как её трясёт. Это даже похуже экзамена. В дверь тихонько постучали. Кто бы это мог быть? Любаша рванула к двери и открыла. На пороге стоял Дубровский. В длинном чёрном пальто. Руки в карманах. В этой одежде он выглядел, как английский герцог. Или, по меньшей мере, граф. Она попятилась назад. Борис вошёл, не дожидаясь приглашения. Огляделся:

– Вот где ты живёшь! Давно хотел зайти, посмотреть!

– Обычная общага. Как ты узнал, где моё окно? Я ещё утром хотела спросить!

– Бабушка сказала. А на вахте висит план вашей общаги. Ещё в прошлый раз посмотрел.

– Бабушка?! Это кто? Таисия Игоревна?

Дубровский прошёл к окну, выглянул. Покивал и прошел обратно. Потрясённая Любаша шла за ним хвостиком. Вытащил из кармана плёнку и протянул ей. Остановился перед её кроватью, где на стене были развешаны календари с лошадьми. Констатировал:

– Твоя.

Любаша осталась возле стола. Рассматривала этого самоуверенного красавчика. Даже не верится, что он пришёл сегодня к ней. Ей стало не так страшно. Может, она понравится и всё будет нормально. Она грустно улыбнулась своим мыслям. "Да, надежда умирает последней". Дубровский развернулся к ней.

– Я побывал у тебя первый, теперь твоя очередь. Пошли! – и протянул ей руку.

Любаша шла под руку с Дубровским, глядя под ноги, и не сразу обнаружила, что они идут вовсе не к метро. Она крепче ухватилась за его руку и обогнала на шаг. Заглянула в лицо.

– А мы куда?

– Я живу не очень далеко, время ещё есть. Прогуляемся?

– Я думала, нам придётся ехать.

– Мне из дома сюда идти минут двадцать, а от бабушки ещё ближе. Она отдельно живёт.

– Она чья мама?

– Она двоюродная бабушка. Сестра матери отца.

– Да? Расскажи мне про своих родственников!

– Папа военврач, уже в отставке, преподаёт. Хирургию. Брат тоже хирург. Мама археолог, тоже преподаёт. Я уверен, они тебе понравятся.

– Главное, чтобы я им понравилась.

Любаше опять стало страшно, даже внизу живота заныло. И дыхание перехватило. Дубровский, похоже, заметил, что с ней творится.

– Главное, что ты мне нравишься! Я буду всё время рядом. Не волнуйся.

Они зашли в подъезд одной из высоток. Дубровский нажал кнопку самого верхнего этажа. Лифт шёл не до последнего этажа, а на один ниже. Они стали подниматься вверх по лестнице. На площадке между этажами Дубровский остановился. Любаша недоуменно посмотрела на него. Он притянул её к себе и заглянул в глаза. Прошептал:

– Надеюсь, здесь нам никто не помешает!

И поцеловал.

Не как в тот раз, а сильнее и дольше! У Любаши опять вспыхнула вся кровь в жилах. Она прильнула к нему, обхватила руками, требуя, чтобы он крепче обнял её. Он понял это движение и ответил, сжав в своих объятьях. Она забыла обо всех своих страхах, забыла, вообще, обо всём, отдавшись незнакомым дотоле ощущениям! Она закрыла глаза и чуть слышно застонала от наслаждения. Он немного отстранился, не отпуская. Его сердце часто-часто стучало, Любаша чувствовала это биение всем телом. Он вновь поцеловал, и она ответила ему! В голове не было ни одной мысли. Время замерло.

Лифт звонко клацнул, зажужжал и поехал вниз. Здесь, наверху, его звук был громким и отчетливым. Любаша вздрогнула и отпрянула от Бориса. Оба тяжело дышали. У Любаши сердце стучало, как сумасшедшее, словно она пробежала стометровку на время! Ей стало весело, все страхи отступили и казались смешными.

Лифт поднялся и остановился, не доехав до них, где-то, пару этажей. Послышались голоса, хлопнула дверь. Дубровский с сожалением вздохнул и сказал вполголоса:

– Пошли, не будем опаздывать, – и повел её вниз.

– Так ты не здесь живёшь?

– Здесь, только чуть ниже. Седьмой этаж.

Они спустились и подошли к одной из дверей. Дубровский поднял руку, собираясь позвонить.

– Стой! – шёпотом вскрикнула она и отпрыгнула от двери.

Борис замер с поднятой рукой, вопросительно глядя на неё. Она чуть-чуть оттащила его от двери.

– Ой! Извини! Я забыла спросить. А по какому поводу торжество? Это, случаем, не чей-то День Рождения?

– Нет! – он ухмыльнулся и покачал головой, – Мы будем обмывать моё новое звание!

– Тебя перевели в...э-э... так, капитан, а следующее... Майор! Ты теперь – майор? Ого! Здорово! А когда тебе его дали?

– Приказ был подписан в пятницу, – и он нажал на звонок.

Пока, проворачиваясь, щёлкал замок, Любаша спряталась за спину спутника. Дверь открыл высокий и широкоплечий мужчина лет сорока, темноволосый, с прозительно-голубыми глазами. Настоящий донской казак, но семейное сходство сразу выдавало брата.

– О, Борька! Здорово! Главный виновник торжества!

Дубровский отступил в сторону, открывая ему свою спутницу. Владимир сделал удивлённые глаза:

– Здравствуйте! Заходите, прошу Вас! – он шире распахнул дверь, отступая назад.

– Познакомься – это Любаша! Любаша – это мой брат Володя! – Дубровский втолкнул её первой и зашёл следом, захлопнув дверь.

"Всё! Пути отступления отрезаны. Мосты сожжены" – мелькнула мысль. Любаша собралась духом. "Хватит дрожать! Ну, не съедят же меня!" Она улыбнулась и произнесла:

– Здравствуйте! Очень рада с вами познакомиться!

– Я тоже... рад... очень! То есть, очень рад познакомиться!

Дубровский быстренько забрал у неё плащ и разделся сам, сгрузив всё в шкаф, пока Володя стоял столбом и её разглядывал. Любашка хотела разуться, но Дубровский отрицательно мотнул головой.

– Кто у нас ещё, кроме тебя? – деловито осведомился Борис, – Алка пришла?

– Нет, только мы с Ирой. Мама с папой. Слушай! Алка только что звонила и сказала, что ты не придёшь! Что у тебя какие-то другие планы! Мама расстроилась! Что у вас, опять поссорились?

– Не знаю, что ей в голову взбрело! – голос Бориса звучал слегка раздраженно, – Пусть сама с мамой объясняется! Я её не просил никому звонить!

Из глубины квартиры послышался мужской бас:

– Кто там, Володя?

– Это я, пап! – откликнулся Дубровский.

–А, Борис! Главный виновник торжества! – это прозвучало с абсолютно такой же, как у Володи, интонацией, – Давай сюда! Что это ты мать расстраиваешь?

– Сейчас, пап! Мы только руки помоем!

– Пошли! – Борис взял Любашу за руку и повёл в ванную. Она посмотрелась в зеркало. Да, уж! Помада на губах почти стёрлась! Что ж, придётся без неё. Дубровский улыбнулся ободряюще, и они пошли в зал.

За накрытым столом сидело четверо. Ближе к входу белокурая миниатюрная женщина, через место – уже знакомая Любаше Ирина. Во главе стола восседал настоящий былинный богатырь Илья Муромец! С усами, как у Будённого! С тёмными волосами, чуть тронутыми сединой. С яркими синими глазами. Любаша поняла, что это и есть глава семьи.

Дубровский отличался от него только цветом волос, серыми, а не синими глазами, и был похудее. Володя сидел между отцом и Ириной. Все смотрели на Любашу. Она поздоровалась первой. Родители ответили почти вместе.

– Позвольте представить Любовь Сергеевну Понькину! – с долей торжественности сказал Дубровский, – Прошу любить и жаловать! Знакомьтесь, моя мама – Людмила Семёновна, мой папа – Борис Владимирович. С братом уже познакомил, с Ириной тоже!

– Боренька! Проходите, садитесь! Садитесь сюда! – засуетилась Людмила Семёновна, – Аллочка только что позвонила, я уж было расстроилась!

Дубровский повёл Любашу и усадил на средний стул, напротив Ирины. Сам сел рядом, между ней и отцом. Одно место с их стороны тоже оставалось свободным. Дождавшись, пока они усядутся, Дубровский-старший стал разливать по фужерам красное вино:

– Позвольте ваш бокал, Любовь Сергеевна?

– Можете называть меня Любаша! Мне чуть-чуть. Спасибо!

Любаша чувствовала себя, как на сцене, но это было ей знакомо. В институте она пару раз выступала, да и защита курсовых и диплома – тоже практика. Страх пропал. На смену ему пришёл какой-то бесшабашный азарт. "Пожалуй, пить не стоит. Я в таком состоянии, словно уже выпила!" Борис положил ей салат, несколько пластиков сервелата.

– Хочу произнести тост! – Борис Владимирович поднялся с бокалом в руке, – Сегодня мы собрались, чтобы поздравить нашего Бориса с получением очередного звания! По правилам, надо бы обмыть его новые звёзды в стакане с водкой! Но, зная его отношение к этому напитку, ограничимся вином. Поздравляю тебя, сын!

Все хором поддержали и чокнулись. Любаша лишь пригубила бокал и поставила обратно. Борис сделал то же самое. Она попробовала салат, он был очень вкусный, съела пластик колбасы. Остальные ели, не стесняясь. Борис Владимирович опять поднялся налить всем вина. Брат поднял бокал:

– Борька! Поздравляю тебя и желаю дослужиться до генерала!

– Это правильно! – прогудел Дубровский-старший.

– И я рад, что ты теперь не один! – продолжил Володя, – Любаша! Берегите его! Вы не представляете, какой это замечательный человек!

Бокалы опять зазвенели соприкоснувшись. Любаша взглянула на Бориса. Он сидел красный, но вид у него был довольный. Она улыбнулась ему. Он ответил ей хитрой улыбкой. Любаша почувствовала на себе взгляд Бориса Владимировича. Взглянула на него. Он ей подмигнул и улыбнулся в свои усы. Борис положил ей другого салата:

– Ешь, не стесняйся. Моя мама великолепно готовит!

– Да! Замечательно готовит! – она повернулась к Людмиле Семёновне, – Очень вкусно! Мне очень нравится!

– Спасибо. Вот ещё, попробуйте "Гранатовый браслет" – она указала ей на салат в центре стола, посыпанный сверху гранатовыми зёрнышками, – Боренька, поухаживай за Любашей!

Борис с готовностью вскочил и положил ей и этого салата. Салат был тоже изумительный, но Любаша от волнения не могла есть. Плюс, пришла сытая. Её же не предупредили, что это будет застолье. Она рассчитывала, максимум, на чай. Дубровский покосился на неё, но продолжил есть. Он уже привык к её аппетиту, вернее, к отсутствию такового. А, вот, мама его забеспокоилась.

– Что же Вы ничего не едите?

– Спасибо огромное. Всё очень вкусно, но я уже наелась. – Любаша извинительно улыбнулась.

– Мам! Не переживай. Она, правда, очень мало ест. – Дубровский поддержал её.

– Мало ем, много работаю! – пошутила Любашка, села прямо и сложила руки на коленях.

– Ого! Вот это повезло Борису! – понял юмор Дубровский-старший.

– А как же горячее? – Людмила Семёновна шутку не оценила.

– Я буду горячее! – воскликнул Борис, – Я много ем! За двоих! Не уверен насчёт работы, наверное, мало. Но я компенсирую это едой.

Все засмеялись и обстановка за столом стала свободней. Дубровский-старший подвёл итог, хлопнув ладонью по столу:

– Давай, Люда, неси горячее. Не мори нас голодом!

Людмила Семёновна шустро умчалась на кухню, захватив две тарелки с остатками салатов. Ирина тоже поднялась и забрала оставшиеся пустые тарелки. Любаша осталась одна в мужской компании. Сидела, опустив глаза.

– Что-то наша Любаша загрустила! – пробасил глава семьи, – Может, поведаете нам о себе?

– Конечно! – встрепенулась она, – Расскажу всё, что Вам будет интересно!

Отец Дубровского удивлённо приподнял брови. Видимо, не ожидал от неё такой покладистости. Борис тоже заинтересованно взглянул.

– Тогда скажите нам, откуда вы родом?

– Из Новосибирска, – Любаша замолкла, ожидая вопросов о местоположении города.

– Люда! – прогремел Борис Владимирович, – А она – твоя землячка!

В дверях появилась Людмила Семёновна с огромным блюдом исходящих паром котлет. Володя вскочил ей навстречу и забрал его. Следом вошла Ирина с таким же блюдом отварной картошечки.

– Из Новосибирска? – Людмила Семёновна разрывалась между желанием расспросить Любашу и долгом хозяйки принести ещё что-то из кухни.

– Мам! Сядь, посиди. Я помогу! – Володя поставил тарелку на стол, – Что ещё принести?

– Там тарелки чистые и вилки!

Владимир направился на кухню. Его мама присела на своё место, заинтересовано глядя на Любашку:

– Как там наш город? Растёт?

– Да! Растет просто стремительно!

– Я давно там не была. Лет десять. У меня же вся родня там осталась. Всё в гости зовут, да собраться никак не могу.

– Десять лет!? Я бы столько не выдержала! Я четыре месяца не была, а уже тоска по нему... – она грустно вздохнула.

– Ну, развели тут печаль! – бодрый бас Бориса Владимировича отвлек их от мрачных мыслей.

Володя вернулся, неся стопку чистых тарелок и вилки. Уселся за стол. Борис Владимирович опять наполнил бокалы. Долил вина и им с Борисом. Встал с бокалом в руке:

– Предлагаю выпить за нашу замечательную маму и мою жену, Людмилу Семёновну! Чтобы она не грустила, а была всегда весёлой и счастливой! За тебя, Людочка! Мы тебя очень любим!

Тост был горячо поддержан всей семьёй и Любашей. Людмила Семёновна повеселела и заулыбалась.

– Любовь Сергеевна! – спросила вдруг Ирина, – А какая у вас будет специальность? Вы же учитесь?

Любаша чуть прищурила глаза, не понимая, на чьей стороне Володина жена. Шпион отсутствующей Аллы Борисовны, или это, просто, совпадение, и человеку самому интересно. Глядя в глаза Ирине, она четко и разборчиво произнесла:

– На данный момент моя специальность называется зооинженер. А когда выучусь, буду, дополнительно, преподаватель биологии и зоотехнических дисциплин в техникумах и вузах. Где есть биологические факультеты.

Реакция родственников была разнообразной. Глава семьи захохотал, словно она удачно пошутила. Ира выглядела потрясённой, Людмила Семёновна всплеснула руками:

– А, как же Аллочка говорила, что Вы учитесь в музыкальной Академии?

– Академия имени Скрябина! Да? – пробасил Дубровский-старший сквозь смех.

Дубровский схватил её за руку и уткнулся ей в плечо, сотрясаясь от смеха. Любаша стала кусать губы, чтобы тоже не рассмеяться. Папа, видать, сразу просёк, наверное, когда они обсуждали её в семейном кругу. Ещё бы, он-то должен был знать, что Академия ветеринарная, но попридержал свои знания до лучших времён.

– Так точно, Борис Владимирович! Факультет повышения квалификации.

Кроме отца и младшего сына, никто из остальной родни не понимал, что здесь смешного. Володя переводил удивлённый взгляд с одного на другого. Вероятно, до их прихода, он, вообще, не подозревал об её существовании. И кости ей перемывали без него. То-то он так удивился, когда они пришли.

Отсмеявшись, Дубровский взял на себя труд объяснить. Уже все вместе посмеялись понятной теперь шутке.

– Мам! А где, кстати, Аллочка? Как она пропустила такое мероприятие?

– Она же работает сегодня до четырёх! Предупредила, что опоздает! Должна вот-вот подойти.

– Мда... Зачем спросил? Мог бы сам догадаться! – буркнул он и громко продолжил весёлым голосом, – С вами очень хорошо, но нам пора.

Они встали из-за стола. Дубровский-старший нахмурил брови. Людмила Семёновна тоже вскочила.

– Как это? Вот, Любаша еще ничего не поела! Куда ты её гонишь, голодную. Посидите, ещё совсем рано!

– Мам! Извини! Но мы, правда, торопимся. Я ещё вернусь! Не волнуйся! – Борис наклонился и поцеловал её в висок, – Обещаю!

Глава семейства молчал и всё хмурил брови. Любаше родители Бориса очень понравились. И брат. И жена. Она поклонилась им своим театральным полуреверансом:

– Огромная благодарность вам всем за тёплый приём! Я очень рада, что познакомилась с вами! – и вышла в коридор вслед за Борисом.

Он помог ей надеть плащ и уже одевался сам, когда к ним вышел Дубровский-старший. В коридоре сразу стало тесно.

– Вот, вышел проводить нашу Любашу! Мы тоже рады, что познакомились с ней. И будем рады продолжить знакомство. Надеюсь, она ещё не раз к нам заглянет? – он протянул ей свою богатырскую ладонь.

Любаша с улыбкой кивнула, и смело вложила в неё свою руку. Он накрыл её второй ладонью и легонько потряс. Сзади подошёл Владимир, для него места в коридоре уже не было, ему пришлось выглядывать из-за плеча. Он, дурачась, попытался отодвинуть отца, но глава семьи стоял стеной.

– Мал ещё, с отцом тягаться! – пробасил тот, не пропуская старшего сына.

– Э-э-эй! Раздухарились, медведи! Человека задавите и не заметите! – Борис схватил Любашу за талию и практически вынес из квартиры, – Всё, мы пошли!

– До свидания, Любаша! – хором сказали Дубровские, стоя в проёме двери.

Самый младший Дубровский взял Любашу за руку и потащил вниз по лестнице. Закрывшаяся дверь щёлкнула замком. Спустившись до третьего этажа, Борис остановился и прислушался. Любаша замерла рядом. Она уже догадалась, что вся эта спешка связана с сестрой Аллой. Внизу хлопнула дверь подъезда, и послышались женские голоса. Один из голосов Любаша узнала – Алла!

Зажужжал лифт, сначала спустившись, затем поднимаясь на седьмой этаж. Они стали спускаться вниз. "Вот это точность!" – поразилась она расчётам Дубровского. Вышли на улицу. Борис придержал входную дверь, не давая ей хлопнуть.

Дубровский повёл Любашу в другую сторону, не в общагу. Она взяла его под руку, и они неспешно, прогулочным шагом шли вдоль Волгоградского проспекта. У Любаши сегодня выдался такой насыщенный день, она была рада спокойно, не торопясь прогуляться по улице. Они дошли до остановки и сели на "Вэ чёрный".

Они вышли через две остановки. Предвосхищая её вопрос, Борис сказал:

– Зайдём к бабушке. Я обещал ей.

– А к какой? Я же знакома с одной. А это вторая?

– Вторая живёт в твоём любимом Новосибирске. Я гостил у неё в детстве. Да и она к нам постоянно приезжает.

Они прошли через двор и вошли в подъезд. Поднялись на третий этаж. Дверь открыла Таисия Игоревна.

– А, Боря, Люба! Заходите. Давно жду!

– Мы у родителей были, – сообщил Дубровский, вновь по-джентльменски помогая раздеться Любаше.

Её опять оставили в сапогах. Для неё это было непривычным. У них, в Сибири, приходя в гости, всегда разувались.

– Тогда, что-то быстро сбежали. С Аллой опять перегрызлись?

– Нет, я не стал её дожидаться. Мне и утренней встречи хватило. Тем более что с ней, поди, Инга потащилась.

– Бедная девочка, пригрела гадюку на шее. Теперь никак не отвяжется! Проходите в комнату. Раз вы от родителей, значит, сытые.

– Я – да. А она, – Борис кивнул на Любашку, – вряд ли. За весь вечер съела ложку салата, даже без хлеба.

– У меня голубцы есть. Будешь? – она смотрела на Любашу.

– Нет, спасибо! Я тоже сытая! Правда!

– Но, чаю-то выпьете? С конфетами.

– Выпьем! – объявил за обоих Дубровский.

Они прошли в комнату, и Таисия Игоревна принесла чай и вазочку с шоколадными конфетами. Любаше нравился только "Мишка на севере", а его в вазочке не было. Она ограничилась глотком чая. Поставила локти на стол, оперлась виском на сцепленные руки. Молчала и слушала разговор, казавшийся ей жутко интересным.

– Я решил вернуться в отдел. Пузырька в отставку выкинули. Мне ребята на той неделе звонили.

– Молодец! Правильно! Я тебе сразу говорила, что здесь тебе не место. Не для тебя это – за всякой шушерой гоняться!

– Всё равно, не жалею! Это – наработка, опыт!

– Считаю, прекрасно бы без такого опыта обошёлся!

– Не мог я там оставаться! Сама понимаешь!

– А я и не предлагала! Надо было к Маковецкому идти – он тебя звал...

– Разведка – не моё! Ладно, это уже в прошлом. В общем, Вадька сказал, что Петрович в том месяце ушёл на пенсию.

– А-а, наконец-то! Он ещё в прошлом году собирался.

– Сам собрался, или его "собрали", не знаю, а на его место пришёл молодой, говорят, с Ленинграда. И через две недели Пузырька попросили! Утром – зашёл, как обычно, а в обед выбежал, заявление в канцелярию занёс и больше его никто не видел! А после Вадькиного звонка, где-то, через неделю, в четверг, меня пригласили туда на беседу. К новому. Пошёл. Нормальный мужик, обаятельный. Но жёсткий. Думаю, всех в кулак зажмёт. Хотя, наверное, так и надо. Давно уже следовало порядок навести...

– И, что?

– Спросил, что я думаю насчёт своего возвращения на прежнюю работу. Я не стал сразу ему на шею кидаться. Сказал – в принципе, препятствий нет, но можно, до понедельника подумаю? А он встал, руку мне пожал, говорит, мол, рад знакомству. И ещё сказал: "Когда человек говорит: "Подумаю!" и он, в принципе, согласен, значит, кое-какие условия надо поменять! Верно?" И я сразу согласился, что абсолютно верно. А в пятницу был подписан приказ! Совпадение? Может, он об этом уже знал или, наоборот, подтолкнул подписать... Короче, всё равно, я решил согласиться.

– Вот и умница! Я очень рада! А то, ты скоро совсем веру потеряешь... А звание ты честно заслужил, не думай.

– Да, знаю я... Так что, я домой вернусь, к родителям. Не обидишься?

– С чего? Наоборот, всё правильно. Мать, наверное, на седьмом небе от счастья.

– Она ещё не знает. Пока сказал, что ещё зайду.

– Ой, хитёр! А ты, что пригорюнилась?

Любаша встрепенулась, сообразив, что на неё обратили внимание:

– Нет-нет! Вы разговаривайте! Я слушаю, мне очень интересно! Борис, ты хочешь уйти из милиции?

– Ишь ты! Прямо в корень зрит!

– Она у меня очень наблюдательная! Я даже боюсь! Вот кого в следователи надо. Я с ней всё время начеку! За сегодня уже два раза обвела меня вокруг пальца!

– Ложь! Не слушайте его, Таисия Игоревна! На самом деле, это он сегодня, сплошь и рядом, использовал меня в своих целях. Просто ему не удалось сыграть со мной втёмную! – Любаша со смехом повернулась к Борису, – Или, всё-таки, удалось?

Таисия Игоревна добродушно улыбалась, глядя на их шутливую перепалку.

Вскоре, Дубровский опять засобирался. Любаша здесь чувствовала себя гораздо уверенней, поэтому начала собирать чашки, чтобы унести на кухню. Но, Таисия Игоревна махнула на неё рукой:

– Брось! Не надо! Я сама справлюсь. Ладно, Боренька, надеюсь, всё наладится! Ты меня очень порадовал. Про ленинградца я поузнаю, если что, сообщу.

Дубровский обнял свою бабушку за плечи и потёрся щекой о её щёку.

– Спасибо тебе! – прошептал ей на ухо, но Любашка, стоявшая рядом, расслышала.

У Таисии Игоревны вдруг заблестели глаза. Она похлопала его по спине. Этот жест опять напомнил Любашке о лошадях. "Словно коня любимого похвалила!" – подумалось ей.

Они шли по тёмной улице. К вечеру подморозило и ледок на тротуаре звонко похрустывал под ногами. Время приближалось к семи. Впереди показался торец Любашиной общаги. Светились только окна коридоров. На фасаде почти все окна тоже были тёмные. Жилая часть общаги начиналась со второго этажа, где жил их первый курс. Выше жили второкурсники и студенты с других факультетов.

Они дошли до входной двери. Любашка вздохнула. Расставаться очень не хотелось. Но навязываться она не собиралась. Дубровский рассудил по-своему. Вошёл в фойе, ничего не спрашивая. Кивнул вахтёрше, Наталье Степановне и пошёл по коридору. Она шла за ним, надеясь и боясь одновременно. У двери комнаты остановился.

– Я тебя отсюда забрал, сюда и возвращаю.

У Любаши заныло сердце. Он просто исполнил долг вежливости! Все её сомнения опять взметнулись в голове и юркими зверьками забегали по кругу. Она отомкнула замок и стояла с ключом в руке, ожидая неизвестно чего. К её тайной радости, Дубровский медлил с уходом. Она решилась:

– На самом деле, ты забрал меня не отсюда! – увидела, как он в удивлении поднял брови, и кивнула на дверь в комнату, – А оттуда!

Его глаза прищурились от улыбки. Он распахнул дверь и приглашающе повёл рукой. Зашёл следом и закрыл дверь. Щёлкнул замком. Притянул её к себе за талию. У неё забилось сердце. Сжал в своих объятьях. Шепнул:

– Как хитро ты заманила меня сюда!

Он ловко расстегнул на ней плащ и снял его. Бросил на ближайшую кровать. Она только вздохнула. Он скинул своё пальто, продолжая держать Любашу одной рукой. Пальто полетело туда же. Она провела руками по его груди и ощутила, какие у него твёрдые мышцы. Он наклонился и поцеловал. Всю её вновь пронзил огонь, и она застонала от наслаждения. Он провёл рукой ей по спине и прижал к себе так, что она задохнулась! Но тут же отпустил. Она отпрянула, тяжело дыша. Он ласково взял её руку и легонько провёл губами по внутренней стороне запястья. Любаша почувствовала, что от этой непереносимой ласки она теряет сознание, и хотела вырвать руку! В голове у неё зашумело, а ноги стали ватными. Успела сказать:

– Нет! Не надо...

Поняла, что падает, и мир исчез...

Сквозь закрытые веки давил свет. Она открыла глаза и сразу зажмурилась. Приоткрыла левый глаз и попыталась отвернуться от света. Его тут же заслонила тень. Глазам стало легче, и она увидела склонившегося над ней Дубровского. Она лежала на кровати, а он стоял перед ней на коленях. Одна его рука была у неё под головой, а второй он держал её за руку. Пальцы на пульсе. Понял, что она смотрит на него вполне осмыслено, встал и поднял её на руки.

– Ты меня до смерти напугала! – он сел на кровать, и она очутилась у него на коленях.

– Я хотела тебе сказать, что я сейчас отключусь, но не успела.

– Предупреждать надо!

– Когда!? Я сама поняла, только когда ты меня там стал целовать!

– А раньше с тобой такое было? С другими?

– У меня не было никаких других!

– Что, даже ни с кем не целовалась!? – он был просто изумлён.

– Целовалась несколько раз, но мне не понравилось.

Борис тут же спросил, заглядывая в глаза:

– А со мной – понравилось?

– Да...

– Правда? – он прижался щекой к её волосам.

Любашка хмыкнула, улыбнулась – ну, прямо ребёнок! Обняла его рукой за шею и сильнее прижалась к груди.

– Если мне что-то не нравиться, я никогда больше этого не повторяю. В лучшем случае просто сбежала бы.

– О-о! Есть ещё и худший?

– Да! Это, когда я говорю: – "Мне очень жаль, но...".

– И, как? Слушаются?

– Могу и пощёчину влепить, если: – "Отвали, придурок!" – не достаточно. Есть и другие места для ударов...

– Сурово! И часто приходится говорить?

– Угу. Слава Богу, здесь почти все женатые. И то, Олег Ревенко, ну, который... Пары месяцев не прошло, как приехали. По шее, конечно, не схлопотал, слов хватило. Но этот гад потом слухи поддерживал, что у нас с ним, якобы, роман. Правда, девчонки быстро догадались, что врёт, а парни верили... С другой стороны, хорошо – никто не лез! А в институте, почти всем из группы пришлось, и кое-кому из соседних...

– Я их понимаю...

– Хотя, по-моему, они просто из спортивного интереса приставали. Или на спор.

Он наклонился к ней, но замер. Спросил:

– Можно, я тебя поцелую?

– До этого ты не спрашивал!

– Теперь я понял, что был не прав... Можно?

– Ну, попробуй, – и она подняла голову и закрыла глаза.

Он легко прикоснулся к ней губами, как тогда, в первый раз, в Оружейной палате. И опять Любашу, словно огнём охватило. Она вздрогнула и застонала. Борис сразу же отпрянул. Она открыла глаза, улыбнулась и притянула его за шею. Он поймал её руку, и сжал в ладонях и помотал головой:

– Нет! Я за себя не ручаюсь! Ты сводишь меня с ума.

– Ты шутишь?

– На полном серьёзе!

– Так не бывает!

– Тоже так думал. Понял, что ошибался.

– Ты первый начал.

– Да, каюсь. Сколько времени?

Она мягко высвободила руку и посмотрела на часы:

– Почти восемь.

– Мне надо идти... Ты завтра, после занятий, что делаешь?

– Ммм... ещё не знаю. – Любашка пожала плечами и вдруг вспомнила, – А! Чуть не забыла! Мне в лабораторию надо, плёнку забрать! А эту отдать!

– Лаборатория до скольки?

– Завтра – до семи.

– Отлично! Можем встретиться в пять, в кафе у остановки. И вместе сходим! Согласна?