Текст книги "Москва. Чугунные ворота... Год Дракона (СИ)"

Автор книги: Дорис Этендю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Да!

– Тогда отпусти меня! Слезай!

– Не-а! Сам прогони!

– Не могу! Отпусти!

– Не-ет! Никогда! – Любаша смеясь, обняла его за шею.

– Ах, так! – Дубровский подхватил её на руки, встал и закружил по комнате. Потом осторожно опустил на пол.

– Ой! – Любаша обнаружила, что она босиком и поджала ноги. Борис опять поднял её и поставил на кровать. Она слезла и надела свои тапочки, в виде собачек. Смотрела, как он одевается, идет к двери. Остановился, вернулся, взял за руку:

– Не смотри на меня так! Я завтра приду! Обещаю!

– Да, – кивнула, – Завтра в пять.

Он не разрешил его провожать. Она стояла в коридоре, прижавшись спиной к двери, и слушала его шаги по лестнице. По коридору. Хлопнула входная дверь. Она вернулась в комнату. Переоделась. Повесила платье на плечики в шкаф. Платье ещё хранило его запах. Она прижалась к нему щекой. "Ты тоже сводишь меня с ума!"

Она бежала по чёрной перекопанной земле. За спиной слышался гул и рокот. Земля под ней содрогалась и при каждом толчке её ноги подгибались. Наконец, вспаханное поле кончилось, и она выскочила на твёрдую землю, покрытую влажной пожухлой травой. Оглянулась. Сзади до самого серого неба стеной поднимались чёрные клубы – не то дым, не то пыль. От увиденного стало страшно. Она полезла по крутому склону, заросшему той же жухлой травой и чёрным бурьяном. На вершине её внезапно подхватило ветром и сбросило вниз, в глубокое ущелье....

Она сидела на спине летящего дракона. Не очень огромный дракон, от морды до кончика хвоста – метров шесть, не больше. Мелкая чешуя отливала тусклым золотом. По центру острыми зубцами возвышался зеленовато-коричневый гребень. Дракон слегка прогибался при каждом взмахе крыльев. Один из зубцов при этом впивался ей в низ живота. Она хотела сдвинуться назад и вдруг обнаружила, что сидит совершенно голая. Её это совершенно не смутило. Она наклонилась, протянула руку и провела по драконьей шкуре. К её удивлению, шкура была тёплая и шелковистая. Дракон на лету повернул к ней голову. Она посмотрела вниз. Под ними было море, словно из застывшего тускло-серого металла. И далеко-далеко впереди начиналось гористое побережье. Она заметила изящный замок, прилепившийся к скале. Дракон резко пошёл вниз, у неё внутри всё сжалось...

Они стояли в огромном зале, далёкий потолок терялся во тьме. В высоченных оконных проёмах клубились грозовые тучи. На ней было какое-то невесомое бледно-жёлтое одеяние. Длинное, до пола. Дракон стоял напротив неё. Он опустил к ней голову и она погладила его лоб. Опять поразилась шелковистости и гладкости под пальцами. Притянула его голову к себе и прижалась щекой. Дракон был тёплый. Он высвободился, поднял голову и посмотрел ей в глаза. Её поразил этот взгляд – невероятно печальный, скорее даже жалобный...

Дракон возвышался над ней и был так близко, что она слышала стук его сердца. Она обеими руками провела по его шкуре. Шелковистая! Горячая! Вдруг он схватил её за левую руку, перевернул ладошкой вверх и его коготь впился ей в ладонь. Боль была не острой, а какой-то ноющей. Она увидела, как с вершины когтя в ладонь скользнула причудливо извитая и светящаяся, словно раскалённая добела, проволочка. Она равнодушно смотрела, как проволочка тонет в основании большого пальца. Мгновение и там остался только изогнутый, светящийся шрам. Ладошку жгло.

Любаша проснулась. В комнате горел свет. Она лежала на животе, одетая, на заправленной кровати. Подняла голову от книжки. Она так отчетливо помнила дракона из сна, словно он всё ещё тут, перед ней. Руки ощущали его шелковистую атласную шкуру. Ладошку жгло. По-настоящему! Она села и посмотрела на ладонь. О, Господи! Шрам!!! Белый, как будто давнишний. Изогнутый. Точь-в-точь такой же, как она видела во сне. Но она точно знала, что ещё вчера у неё не было никакого шрама!

Сердце вдруг забилось быстрее. Вот теперь ей стало страшно – что это было? Сон? Но откуда шрам? Не сон? А что? Но драконов не бывает! Она смотрела на свои руки, хранившие память о его шелковистой чешуе. Чушь! Не бывает чешуя шелковистой. Это скорее соответствует конской шкуре. Точно! Совсем недавно она была на конюшне и там гладила по шее Ахал-текинца! И масть у него была похожа: золотисто-буланая. Да, точно! Золотая шерсть этого коня, шелковистая, атласная на ощупь, трансформировалась во сне в золотистого дракона. Любаша немного успокоилась. Реальность, разбитая на кусочки сном-явью, собиралась обратно под неумолимым давлением фактов. И только ноющий шрам изогнутой трещинкой ставил под сомнение незыблемость её мира. Но она была почти уверена – если хорошо подумать, то и шраму найдется рациональное объяснение!

Радио над дверью издало серию стуков и хрипов. Любаша аж подпрыгнула от внезапного испуга. Чёрт! Вот же она! Причина её кошмара! Она заснула над книгой, не выключила на ночь свет и радио, и вот – результат!

Почти полностью успокоенная, она полезла в свою тумбочку. Там, в самом низу лежал "Сонник" Миллера. Купила ещё осенью, непонятно зачем. "Дракон" ага, есть! "Контролируйте себя, дабы избежать конфликтов в отношениях с людьми. Это сон – предостережение." "Бежать", так– так-так. "Если Вы убегаете от опасности, значит, Вам угрожают утраты..."

Подсознание что-то заметило и пытается достучаться до своей хозяйки. Сон – предостережение! Всё правильно. Нельзя терять голову и вешаться на шею едва знакомому парню! Будут утраты... Но, он познакомил её с родителями... Нет! Опять она занялась ерундой. До чего дошла! Верить соннику! Любаша закинула книгу обратно в тумбочку. Глянула на часы. Пол второго. Пожалуй, надо ещё поспать. Спать не хотелось. Может, почитать? Ну, уж, нет! Хватит с неё книжек на ночь! Внезапно, у неё заныл низ живота. Мгновенно, отчётливо вспомнился полёт на драконе. Невероятно реальный! Снова стало не по себе, сердце застучало, дыхание сбилось. Она прошлась по комнате, стараясь успокоиться. Вот трусиха! Чего она боится? Что дракон сейчас влетит в окно и похитит её? "Дура! Драконов не бывает! Не бывает! Не бывает..." Живот опять заныл, её начало слегка подташнивать. "Э-э! А какое сегодня число? То-то и оно! Помнить надо свои физиологические циклы! И не сваливать с бестолковой головы на... подсознание!"

Остаток ночи прошёл спокойно. Ей даже удалось ещё немного поспать. Но утром боль вернулась с удвоенной силой. Общага оживала. В комнату ворвалась Таня.

– Шо таке? Ты такая бледная, просто зелёная? Заболела?

– Красная Армия всех сильней! – страдальческим голосом произнесла Любаша

– Бедняжка! Таблеточку выпей.

При виде таблетки анальгина на неё накатила такая тошнота, что она сочла за лучшее перетерпеть.

– Не могу. Тошнит. Не обращай внимания, у меня такое иногда бывает.

– Отлежись, не ходи.

– Лучше пойду. Сегодня психология, может, отвлекусь.

Кое-как отсидев пары, Любаша вернулась в общагу. Свернулась калачиком на кровати. В комнате никого не было. Галя приходит не раньше семи – она всю неделю, как обычно, будет бегать по магазинам. Татьяна, заглянув на минутку и поохав над "бидной дивчинкой", тоже ушла. Любаша лежала и пыталась собраться силами и встать. Часы перед глазами отсчитывали секунды, минуты...

Она проснулась от прикосновения к виску. Подняла голову. Перед кроватью на корточках сидел Дубровский. В своей куртке и джинсах. Скосила глаза на часики – пять часов. Проспала! Виновато посмотрела на улыбающегося, довольного Бориса. Не поняла, чему он радуется?

– Поймал! Чем всю ночь занималась, соня?

– Прости, не хотела опаздывать, ждала, пока время выйдет. Сама не понимаю, как заснула!

– Ты всегда так спишь? Клубочком?

– Иногда. – Любаша села, живот опять заныл, правда, не сильно.

Борис вдруг понял, что ей плохо. Улыбка сползла с его лица. Он поднялся и сел рядом.

– Что с тобой! Ты вся белая! Может, никуда не поедешь?

– Ерунда. Не обращай внимания, – она встала, прислушалась к себе, вроде, терпимо. – Я через пять минут буду готова. Никуда не уходи!

И выскользнула за дверь.

Они шли по улице к лаборатории. Она взяла его под руку. От ходьбы ей стало намного легче, боль отпустила. К ней вернулось хорошее настроение. Борис тут же заметил перемены к лучшему.

– Ожила?

– Угу! А как ты узнал, что я проспала, ну, то есть, что я не приду?

– Заглянул в кафе – тебя нет. Пошёл к общаге – окно не горит. Решил зайти, Постучал – тишина, дёрнул дверь – открыта, ты свернулась на кровати, как котёнок, и спишь. Скажи, что с тобой? Это из-за вчерашнего?

Любаша засмеялась. Он волнуется? Это было приятно.

– Нет, скорее, вчерашнее было из-за сегодняшнего! У меня, это... ну... – она вздохнула, не решаясь сказать, потом вспомнила, что она, всё-таки, дипломированный биолог и животновод, и решилась, – Ежемесячные женские дела!

Он покивал и крепче прижал к себе её локоть. Накрыл другой рукой. Значит, в курсе. Слава Богу, объяснять не придётся!

Перед дверями фотолаборатории Любаша вдруг оробела. Чёрт! Если там сегодня эта злая тётка, как она объяснит, что у неё чужая плёнка? Ещё и Наташу подставит... Эх! Надо бы что-то придумать... О! Сказать, что плёнку сама оставила, пусть тётка поищет, а чужую незаметно подбросить... Да, но врать-то нехорошо. А правду скажешь, опять Наташку подставлять. Или, чёрт с ней, потерпеть и прийти, когда Наташка будет... Она повернулась к Борису и выпалила:

– У меня здесь знакомая работает! Я не хочу её подставлять. Если сегодня другая на выдаче сидит, давай завтра придём? Я могу и сама завтра? Это же я плёнки перепутала... А эта – докладную начальству напишет, у Наташки будут неприятности... Перед Наташей девчонку так и выгнали, по докладной!

– Ерунда! Скажи, что сама плёнку уронила, когда просматривала. И не заметила. А дома обнаружила. Кстати, как вас тут учитывают? Кто – что сдаёт, как это фиксируется?

– Там журнал заказов и выдачи, плюс, квитанцию выписывают.

– А, если, потерял квитанцию?

– Говоришь фамилию и дату сдачи, по журналу находят.

– О! Отлично! Дай-ка плёнку. Покажу удостоверение, попрошу узнать, чья, пока человек будет со мной отвлекаться, ты поищешь свою плёнку. Или расскажешь печальную историю по потерю.

– А, если, она не поверит? Я не умею врать, она меня сразу раскусит!

– Ей, вообще, всё равно! Я уверен, никто тебя не заподозрит! Давай! – он протянул руку за плёнкой, – Я – первый, потом – ты!

Она отдала плёнку и осталась ждать. Через несколько минут зашла внутрь. За стойкой никого не было. Дубровский махнул ей рукой. Она кинулась на пол и заглянула под стеллаж. Пусто! Отрицательно покачала головой. Он весело подмигнул и кивнул. Придётся врать в глаза. Упрашивать, льстить. Хотя, если не согласится поискать по-хорошему, лучше она придёт завтра. Любаша успокоилась и стала рядом с Дубровским. Тетка вышла из соседней комнаты и протянула Борису исписанную бумажку. Ласково улыбнулась.

– Огромное Вам спасибо, Эльвира Степановна. Ваша помощь – неоценима! На всякий случай – вот телефон. Рабочий.

Дубровский протянул ей белый прямоугольник, развернулся и вышел. Эльвира Степановна взглянула на Любашу. Спокойно выслушала её просьбу.

– Плёнка в обёртке была?

– В белой бумажке, – покивала Любаша, – а на ней номер...

– Фамилия? Когда сдавали?

Любаша ответила. Тётка опять ушла. Вернулась с номером на листке и стала рыться в большой коробке с плёнками, стоящей сбоку от стола. Любаша поразилась, сколько их там! То-то мадама так спокойно отнеслась к её истории. "Нас, таких, оказывается много!" – подумала с облегчением. Эльвира Степановна нашла рулончик и положила на стойку.

– Вот. Проверьте, чтобы Ваша.

– Да, да. Это моя! Спасибо! – она сразу узнала свой номер.

Она быстро её развернула и просмотрела слайды. Да, всё прекрасно получилось.

На улице никого не было. Она медленно пошла несколько шагов. Остановилась и огляделась. Куда он подевался? Живот опять противно заныл. Дубровский быстрым шагом вышел из-за здания лаборатории.

– Удачно?

Она кивнула и показала рулончик, зажатый в кулаке.

– А что было на той плёнке?

– Ничего интересного. Я просто хотел отвлечь внимание, чтобы ты поискала свою.

Он с тревогой посмотрел ей в лицо.

– Поехали-ка домой!

В метро ей стало получше. Она стояла рядом, прижатая к нему толпой народа, с наслаждением вдыхая его запах. Ставший таким родным. "Что же это с ней? Похоже, она влюбилась? Так сразу? За один день? Ну, наверное, не за один день. Они же тогда до полуночи просидели на вахте. Пока ему не позвонили с работы. Или, это не считается? Он сказал, что она ему нравится. А вчера они уже целовались. И с родителями познакомил. Что-то быстро дело пошло. А, вдруг, это не надолго? Добьётся своего и... Адью – привет! "Зачем вы, девушки, красивых любите! Не постоянная у них любовь!" Народное предупреждение для таких, как она. И сон предупреждал... О, нет! И так голова кругом. Только мистики ей не хватало! А, насчёт всяких предупреждений – всё равно, это никого не спасало. Пушкина, вон, тоже, гадалка предупреждала, а что толку?"

Они шли по улице к общаге. В кафе она заходить отказалась, даже при мысли об этом её мутило. Дубровский по её виду всё сразу понял. Она хотела отправить его домой, а самой походить в парке, рядом с общагой. Начала издалека:

– Ты же голодный? С работы?

– Нет. Слушай, пошли к моей бабушке. Она тебя полечит?

– Она врач?

– Не совсем. Но, зубную и головную боль снимать умеет. Она Алку лечила. Иру. Отец, правда, не верит, говорит, что аппендицит не поддаётся заговорам, только скальпелю. А бабушка ответила, что есть два пути лечения этой болезни – либо операция, либо вообще не заболеть. Папа согласился, мол, да, профилактика – лучшее лекарство.

– Я в заговоры тоже не верю. Твой папа прав.

– Наверное. Но факты – упрямая вещь. Мою головную боль она вылечила.

– Неудобно врываться без предупреждения!

– Я у неё сегодня был, она приглашала. Кстати, это она посоветовала мне, что лучше зайти за тобой в общагу.

– Как она узнала? А, понятно! Вахтёрши, поди, звонят друг другу, сплетни сводят. Заметили мой видок. Проболтались твоей бабушке.

– Пошли? Или, давай я тебя понесу? – он собрался подхватить её на руки.

– Э-эй! Не надо! Я в состоянии сама ходить.

Таисия Игоревна открыла им дверь со словами:

– Наконец-то. Где вы бродите? Я уже волноваться начала.

Они прошли в комнату и сели за стол, покрытый жёлто-коричневой бархатной скатертью. Таисия Игоревна принесла из кухни стакан воды. Поставила на стол. Села напротив. Попросила дать ей руку. Любаша протянула правую руку, с любопытством ожидая, что будет. Дубровский сидел с видом завсегдатая. Откинулся на спинку. Руки за голову, добродушно улыбается.

Таисия Игоревна минуту смотрела на её ладонь, потом протянула стакан.

– Возьми! И держи, не отпускай. Ничего не говори, – добавила она, заметив, что Любаша собралась что-то спросить.

Любаша взяла стакан. Таисия Игоревна обхватила её руку вместе со стаканом обеими руками и замерла, глядя перед собой. Любаше показалось, что стакан мгновенно нагрелся и стал жечь ей руку. Она пискнула, попыталась отдёрнуть руку, но ей не позволили. Она с испугом повернулась к Борису. С того мигом слетело всё добродушие, он напрягся и привстал с места. Любаша протянула вторую руку, чтобы оттолкнуть, но Таисия Игоревна властно сказала:

– Нет! Не двигайся! И ты не шевелись! – она глянула на Бориса и тот замер, схватившись за край стола.

Через несколько секунд жжение прекратилось, и стакан опять стал холодный. На Любашу навалилась такая усталость, что она чуть не свалилась головой на стол. Но, пересилила себя и выпрямилась. Таисия Игоревна отпустила её руку.

– Сильная девочка. Удержалась! Всё. Больше болеть не будешь!

Боль, действительно, прошла. А вместе с ней – тошнота и слабость. Любаша вскочила. Дубровский тоже. Она была, не то чтобы напугана, скорей, изумлена.

– Как Вы это сделали? – потом опомнилась, – Ой! Спасибо! Правда, всё прошло! Это навсегда?

Борис сразу успокоился. Сел обратно. Таисия Игоревна улыбнулась. Кивнула. Потом встала, взяла стакан и пошла на кухню. Вернулась, но садиться не стала.

– Боренька, вам пора. Проводи её и сразу сюда. Понял?

– К тебе прийти?

– Да. Здесь переночуешь. Всё. Жду.

По дороге Борис сообщил, что он переходит работать в другое место. Как только придёт приказ о переводе. Любаша кивала, слушая в пол уха. Вспоминала свои ощущения, когда в её руке будто вскипела вода. Возле общаги Любаша опять почувствовала сильную усталость, просто резкий упадок сил. Поняла, почему его бабушка их так торопила. Он попрощался у двери.

– Завтра, в кафе, в пять! Если не приду, не волнуйся.

– Ладно. Если что, передай через Таисию Игоревну!

– До встречи! – он на миг сжал её в своих объятьях и пошёл.

Она подождала, пока он не скроется из виду, потом потащилась к себе. С трудом переоделась и упала в кровать. Спала всю ночь, как убитая. А утром чувствовала себя прекрасно.

После пар она отправилась на почту. Там её ждал перевод. Пришла зарплата и командировочные. Домой звонить было ещё рано, надо было часок погулять. Лучший способ убить время – пройтись по всем ближайшим магазинам. Покупать она ничего не собиралась, поэтому, просто бродила и разглядывала. В отделе бижутерии она увидела браслет, жёлтый, под бронзу. Своим цветом он напомнил чешую дракона из сна. А по ободку вился геометрический узор, в точности повторяющий форму той проволочки, упавшей ей в ладонь.

Сначала Любаша была шокирована таким совпадением! Но, рациональное в ней взяло вверх. Драконов не б ы в а е т! Конечно, она видела этот браслет, только не обращала внимание! Она же не первый раз в этом магазине. Но браслет решила купить. Он притягивал взгляд, не разрешая просто уйти. Она подала деньги. Продавщица долго перебирала в коробке.

– Он, наверное, один такой! Вчера коробку прислали. Вот, смотрите, они все разные, – и она высыпала на прилавок груду сверкающих браслетов, – Их кооператив какой-то делает. Под серебро, под золото и бронзу. Выбирайте.

Она взяла тот, с витрины. Примерила. Подошел, как на неё сделан. Поблагодарила и пошла. Ходить по магазинам расхотелось. В некотором смятении чувств пошла в сторону общаги. Улица была заполнена студентами, закончившими учёбу. Вдруг впереди, у края тротуара она увидела знакомую фигуру Саши. Своего учителя по айкидо. Он стоял в полуоборот и разглядывал всех проходящих мимо людей. Скользнул взглядом по ней, отвернулся, продолжил выискивать кого-то. Любаша замедлила шаг. Её не удивило, что Саша её не заметил. Такое постоянно с ней случалось. Кого он ищет? Она говорила ему, что учится в МВА, но не говорила, ни на каком факультете, ни номер общаги. "А, может он не к ней? Ладно." Она решилась. Подошла.

– Привет! Какими судьбами?

Саша был удивлен. И обрадовался!

– Привет. Уже не надеялся тебя увидеть! Два часа брожу, собирался всё бросить!

– Так ты меня искал? Безнадёжное занятие! Пока я шла, ты три раза на меня посмотрел и не заметил.

– Да!? Но всё равно, здорово, что встретил! Мне надо сказать тебе кое-что важное! Пошли куда-нибудь, надо поговорить.

Любашу это заинтриговало. Что такое важное подвигло Сашу на её поиски? Что ж, попробуем совместить приятное с полезным. Вернее, полезное с полезным.

– Тебе всё равно, где разговаривать?

Он пожал плечами и кивнул.

– Тогда пошли на почту. Там можно сесть. И тепло.

Народу на почте чуть прибавилось. Но за столами почти никого не было. Они сели за самый дальний. Любаша для конспирации взяла бланк телеграммы и вытащила из сумки ручку. Они склонились над бланком и Саша стал говорить:

– Ты же не была в воскресенье. Приходил Аркадий Степанович, с какой-то новой дамочкой. Наши тоже понабежали. Перед уходом он подошёл ко мне и стал спрашивать о тебе. Мол, у него важная новость, надо бы передать. Может, я знаю, где тебя найти. Я, конечно, дурачком прикинулся – не знаю, где-то учится. Это же, мол, ваша знакомая! А он так таинственно, шёпотом: – "Ты не понимаешь, вопрос жизни и смерти! Найди и передай, что мне надо встретиться! У меня важные сведения!" Такого туману напустил! Голову мне заморочил. Ну, я, дурак, и ляпнул сдуру, что ты, наверное, должна в субботу зайти.

Он накрыл её руку своей. Ей это не понравилось. То, что он трогает её за руку. И какой-то червячок сомнения заворочался. А Саша продолжал:

– А потом, сел, подумал и понял, что сглупил. Если и правда, что вопрос жизни и смерти, то, ладно. А, если он врёт? Я же помню, что ты в воскресенье из-за него не приходишь. И, получается, я тебя подставил! Полночи думал, и решил тебя сам найти и предупредить.

– Вот дьявол! Интересно, что такое стало известно нашему тенору? Ты меня долго искал?

– Вчера я днём работал. Смена в музее была не моя, поэтому я поздно освободился. А сегодня до обеда. И решил на удачу заскочить. Пришёл и понял, что зря. Где тебя искать, в этой толпе. Ни факультета, ни курса не знаю. Но, потом подумал, что удаче надо дать шанс. Решил, похожу до пяти, и поеду. А теперь у меня душа спокойна.

– Тебе повезло! Ну, и мне тоже. Могли и не встретиться! Спасибо за предупреждение. Ты точно, не сказал ему, где я учусь?

– Не сказал. Я и сам не сразу вспомнил. Слушай, и что делать будешь? Придёшь в субботу?

– Нет. Не смогу. Если он сказал правду, и у него действительно важные новости для меня, то сделай так. Он придёт, скажи ему, что я приезжала к тебе сегодня вечером. Предупредила, что меня не будет эту неделю. Ты мне всё передал, я очень сокрушалась, просила написать и передать письмо через тебя.

Саша кивал, пока она говорила.

– А мне как с тобой связаться? Ты где живёшь?

Любаша хотела сказать адрес, но что-то внутри её не позволило. Словно сирена завыла!

– Лучше тебе всё же не знать.

Она встала и положила бланк на место, в коробочку на столе. Саша сидел задумчивый. Потом кивнул. И тоже поднялся со скамьи.

– Да, я понимаю. Ты мне не доверяешь. Прости, я не хотел... Но я же приехал, предупредил!

– Ты молодец! Я не обижаюсь. И доверяю! Как я могу не доверять своему учителю? Просто, ты слишком честный, тебя легко можно обмануть.

– Теперь – не легко. Я предупреждён. Послушай, ты сейчас свободна? Пошли, посидим где-нибудь?

– Саша! У меня же есть парень!

– Нет, нет. Просто, мне ещё до пяти надо как-то время убить!

– А-а! Нет, не могу. Мне ещё надо позвонить. О! Кстати! Дай-ка телефон своего дома-музея! Я тебе позвоню в воскресенье!

Саша выудил из заднего кармана чёрную записную книжку и нашёл там нужный телефон. Любаша записала его на автобусном билетике, для вида. У неё была прекрасная память на цифры.

– Извини, в другой раз посидим! Меня ждут! Пока. Спасибо ещё раз. До воскресенья.

– Это ты меня извини! Ладно, пойду, погуляю и на работу. Пока. Буду ждать звонка.

Любаша проводила его взглядом до дверей и вошла в переговорную кабину. Трубку сразу же взяла мама. Обрадовалась. Спросила о здоровье. И сказала, что дядя Женя со вчерашнего вечера в Москве. Он в гостинице Академии наук. И должен зайти к ней. Собирается на какой-то симпозиум в Финляндию. Звонил и оставил адрес.

Дядя Женя, мамин младший брат, был физик – ядерщик. В свои тридцать восемь он уже сделал несколько серьёзных открытий. Работал в Новосибирском Академгородке. Она решила сегодня же съездить, повидаться. Ничего не замечая, Любаша вышла с почты и помчалась в общагу. Было уже гораздо больше четырёх.

Издалека увидела, как из дверей общаги вышла знакомая фигура. Побежала, стараясь догнать. Окликнула. Дядя обернулся, и она с радостным визгом повисла у него на шее.

– Я оставил тебе записку в комнате! Думал, не увижу! – он наклонился, и она встала на ноги, отпустила шею, пошла рядом.

– А я с почты! Только что маме звонила. Она мне сказала, что ты приехал! И адрес дала. Я собиралась вечером зайти.

– Я так рад тебя видеть! Еду на неделю в Финляндию. Вернусь, зайду. По-моему, ты похудела?

– Ерунда! Здесь я вольная птица! Хочу – ем, хочу – не ем. Только маме не говори. Как вы там?

– Все было нормально. Ты же родителям всё время звонишь?

– Ну, да. А вдруг они мне не говорят всего. Пошли в кафешку, посидим?

– Уже не могу. Опаздываю. Долго тебя ждал. У меня ещё дела, а вечером самолёт.

– А мама сказала, ты завтра улетаешь.

– В пол первого ночи, получается, завтра.

– Как жалко! Всего минутку виделись! Я здесь так скучаю! Обратно поедешь, заходи. Обязательно!

– Ну, да. Кстати! Через месяц твой отец сюда в командировку собирался.

Любаша проводила своего дядю до остановки. Постояла, глядя вслед автобусу. Развернулась. Сзади стоял Дубровский.

– Привет!

– Привет.

– Давно стоишь?

Глянула на часы – без десяти пять. Не опоздала. А то, обо всём забыла.

– Не очень.

– А я своего дядю провожала, – она вздохнула, – Он приехал, а я на почте была. Чуть не разминулись.

– Это твой дядя был? Молодой! – он недоверчиво качнул головой.

– Да? Ему тридцать восемь! Звала его посидеть в кафе, но он опаздывал. Хотела вас познакомить.

– Он надолго в Москву?

– Уже улетает. В Финляндию, на конференцию. Крупный учёный! Физик – ядерщик! – она с гордостью произнесла это, – По всему миру раскатывает. Месяца не прошло, как из Японии вернулся, и вот, опять.

– Он у тебя, действительно, крупный учёный!

– Красавчик! Вот и пихают везде! Лицо фундаментальной науки должно быть красивым! Шучу! Конечно, крупный учёный. Ладно, в следующий раз познакомлю.

– Буду ждать, с нетерпением! Пошли? Или, тебе надо домой?

– На секунду заскочу. Сумку кину и назад. А, может, зайдёшь? Чаю попить...

– Приглашаешь?

– Ну, да!

Он приобнял её за талию и они пошли в общагу, практически, ничем не выделяясь среди обычных студенческих парочек. Дома была Таня. Она выпучила глаза, не скрывая своего удивления, когда они зашли в комнату. Конечно, она его тут же узнала. Любаша, всё равно, представила своего гостя. Усадив Дубровского за стол, она пошла на кухню, поставить чайник. Через минуту туда влетела Татьяна.

– От же гарний хлопець! Молодчина, Любашка! Наша милиция нас бережёт! Кстати, к тебе ещё один красавчик заходил. Я его чаем поила. Не дождался. Записку написал. Они друг о друге в курсе?

– Таня! Это мой дядя был! Я его встретила возле общаги.

– Да? Красивый у тебя дядя. Он женат?

– У него уже сын годовалый!

– Та я просто так, запитала! – она игриво пожала плечами, – Иди, я послежу за чайником! Как вскипит, пойду в учебку. Заходить не буду. Сама заберёшь, поняла?

– Поняла! Да мы – ненадолго.

– Неважно! Будете уходить, мне стукнешь! Иди!

Любаша вернулась в комнату. Борис сидел за столом, уронив голову на руки. Она так стремительно распахнула дверь, что успела это заметить. Улыбнулся. Любаша достала из тумбочки две чашки, сахар и вазочку с конфетами.

– А где твоя подруга? Она не будет с нами чай?

– На то они и подруги, чтобы вовремя уйти по своим делам! Чайник скоро вскипит. Сам понимаешь, кроме чая и конфет, у меня еды нет. Или, можем сходить поесть в кафе, если хочешь!

Мотнул головой отрицательно. Она села напротив. Положила руки на стол. Он сразу же взял их в свои. До этого, они почти не смотрели друг на друга в спокойной обстановке. Любаша вгляделась в его лицо. Надо же, она никогда не думала, что человек, в которого она влюбится, будет так красив. И блондин! Она никогда не ставила красоту на первое место. И ей всегда нравились темноволосые. Во всяком случае, её любимый актёр, Гойко Митич, был именно такой. И Джо Доссен, и Дин Рид, и многие другие. Можно долго перечислять её любимчиков, но среди них не было ни одного блондина!

Дубровский притянул её руки к губам, поцеловал. Она блаженно вздохнула и уронила голову на вытянутые руки. Борис увидел браслет. Внимательно вгляделся:

– Откуда?

– А! Пока ждала до четырёх, чтобы домой позвонить, прошлась по ближайшим магазинам. Увидела в витрине, не смогла удержаться! Как раз, зарплату получила...

– Не замечал у тебя тягу к украшениям. У тебя даже уши не проколоты!

– Уши – это другое! Обожаю всякие побрякушки на руки. Чем ярче, тем лучше. В институте носила сразу пять браслетов – два на одной, три на другой. Здесь оставила лишь два, часы тоже куда-то надо надеть. Недавно только выкинула – истёрлись до голого алюминия!

– Какой странный узор. Такое впечатление, что раньше видел что-то подобное.

У Любашки ёкнуло внутри. Но она не собиралась никому рассказывать свои сны. Просто согласно кивнула:

– Мне тоже так показалось. Поэтому и купила. Хотела на обе руки, но был только один такой, – помолчала, – А можно спросить?

Он сразу же насторожился, но кивнул, не отрывая от неё своего взгляда.

– Как называется твоё новое место работы? Ты вчера забыл сказать. Или это секрет?

– Для тебя – нет. КГБ, аналитический отдел. Я и раньше там работал, но, потом ушёл. А сейчас вернулся, – он довольно усмехнулся, видя её реакцию.

Она сидела, не в силах выговорить не слова. Воздух словно потемнел, свет стал тусклым. Внезапно, она словно очутилась в замке из своего сна. "Драконов не бывает!" – заклинанием пронеслось в голове. Миг – и все прошло. Дубровский насмешливо улыбался, глядя на неё. "Довольный! Точно! Ждал, когда спрошу!" Сразу стало смешно. "Попалась, кошка любопытная! Точно, раз молчал, значит, так и было задумано!" Улыбнулась недобро, с прищуром.

– Один – ноль, в твою пользу! Знала же, что-то не так! – села прямо, и вдруг, вспомнив, – Ой! Чайник! – вскочила и кинулась на кухню.

Татьяны на кухне уже не было. Любаша забрала горячий чайник, понесла к себе. "Аналитический отдел, надо же. Куда мне с ним тягаться! Игра в сухую, в одни ворота. Факт!"

Они, молча, пили чай. Любаша думала том, что, похоже, судьба втягивает её в какой-то водоворот интриг. "А, может, рассказать ему о сегодняшней встрече? Нет! Сама справится!" Она заметила его взгляд на остановке, когда проводила своего дядю. "Приревновал, точно. А тут молодой парень... Ну, почему сразу становиться так тоскливо, как подумается об этом?"

– О чём задумалась? Что-то случилось?

В его голосе прозвучало столько тревоги и участия, она чуть не выложила ему всё, как на духу! "Вот так и вызывают на откровенность! А потом используют в своих целях. А, может, рискнуть?" Подняла на него глаза:

– Мне показалось, что ты был не рад, когда увидел нас на остановке?

– Не то слово!

– Приревновал! – в голосе Любаши проскользнули уверенность и удовольствие.

– Меня можно понять! У тебя все родственники такие красивые?

– Да, особенно, по материнской линии. Я хочу сразу тебя предупредить. Родители у меня очень молодые. Когда я родилась, маме было на два года меньше, чем мне сейчас, а папе лишь на три года больше. И ещё, у нас в семье почти все выглядят моложе своих лет. Так что, прежде чем ревновать, выясни, кто это был со мной. Обещаешь? – Любаша уже просекла, что это слово имеет для него особое значение.