Текст книги "Жажда приключений"

Автор книги: Донна Стерлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Проверив задние карманы, он опустился на колени и провел руками по тугим ягодицам.

– Ничего нет?

– Пока ничего, – ответил он охрипшим голосом.

– Может быть, в молнии? – Ее шепот прозвучал так же хрипло.

Его руки дрожали, кровь мчалась по жилам. Он расстегнул ее «шорты» и провел пальцами вдоль обоих зубчатых рядов.

– Поторопитесь, Уокер, пока нас не нашли.

Он не смог даже выдавить «Да, мэм». На ней были полупрозрачные белые шелковые трусики, а между его пальцами и замочком открытой молнии мерцали светло-золотистые завитки, едва видимые под тонким кружевом.

Он резко выдохнул и заставил себя застегнуть молнию. Он был чертовски близок к тому, чтобы забыть о том, что они находятся в общественном месте, скрытые только машиной, несколькими деревьями и баком для мусора. Слишком близок к тому, чтобы забыть, кто она и почему они там оказались. Он хотел прижаться лицом к кружеву, сорвать его, целовать ее по всему пути туда, где хотел оказаться. Хотел заняться с ней любовью, не задумываясь о том, миллионерша она или нет.

Он заставил себя подняться на ноги. Желание разгорячило и ошеломило его. Неужели ему показалось, что между ними пробежала искра? Он взглянул ей в лицо. На ней все еще были солнечные очки.

– Ваши очки, – прошептал он. – Дайте их мне.

Ее губы раздвинулись, а кровь сильнее прилила к щекам.

– Вы… вы думаете, что «жучок» может быть в очках?

– Может быть. Лучше я проверю.

Она отступила на шаг.

– Вы не смогли бы проверить их на мне?

Конечно, он смог бы. Смог же он проверить лифчик и «шорты» на ней.

Мягко, но властно он произнес:

– С очками дело обстоит не так, как с одеждой. Многие электронные устройства могут быть легче обнаружены в ткани, чем в металле или стекле. – Конечно, не всегда, но ей не надо было об этом знать. – Если «жучок» в очках, то синий фургон выйдет на нас в любой момент.

Вскрикнув, она повернулась к Уокеру спиной, сорвала очки и протянула их ему.

– Я плохо переношу яркий свет, – объяснила она, прижимая свободную руку к верхней части лица. – Это от лекарств, которые я принимаю.

Тайс сжал губы, когда взял очки. Ему показалось, что она дразнила его, держа на расстоянии, показывая столько, сколько хотела, но не более. Она позволила ему запустить руку в брюки, но не разрешила увидеть глаза!

Тайс понимал – она боялась, что он узнает ее. И если бы он мог соображать, то был бы рад ее решимости оставаться неузнанной. Ее будет легче защищать, если никто ее не узнает. Проблема была в том, что он не мог трезво думать. Он хотел увидеть близко ее глаза… хотел, и все тут!

Нехотя он проверил дорогие солнечные очки.

Он почти надеялся, что на них будет «жучок», просто чтобы облегчить свою совесть. Мало было шансов, что на ней найдется хоть один «жучок», и он знал это еще до того, как начал проверку. Но почему он чувствует себя виноватым? Любой исполнил бы все ее желания. Может быть, именно это и беспокоило его. Она слишком наивна, чтобы быть одной. Слишком доверяет мужчине, которого едва знает.

Тайс поморщился и ухмыльнулся, удивляясь себе. О чем он думал? Она была роскошной женщиной, выросшей среди могущественных игроков в безнравственном мире богачей и политиков. Она никак не могла быть такой наивной, какой казалась. Уокер не мог точно знать, почему она убежала, хотя догадывался, что она разозлилась на неверного жениха и теперь была полна решимости «наверстывать упущенное», как она выразилась. Сладкая месть. Или, может быть, она была вовлечена в какую-то политическую интригу. Какова бы ни была причина се тайного побега, Принцесса Ароматов не была наивной, хоть и казалась такой доверчивой.

Она не хочет, чтобы он увидел ее лицо. А это значит, что она не верит ему ни на грош.

– Вот, – пробормотал он, положив очки в ее протянутую руку. – Чисто.

Когда она опять надела очки, он нагнулся в машину, вытащил из перчаточного ящичка маленькую коробочку и засунул в свой карман. И пока она, сидя в машине, упаковывала свои вещи, он открыл коробочку, вынул «жучок» из набора и прикрепил к ее сумочке. На тот случай, если она попытается от него ускользнуть.

– Если на мне не было «жучков», – размышляла она, удобно устроившись на пассажирском сиденье, – тогда как этот синий фургон нашел нас?

– Устройство могло быть в браслете или в босоножках, которые вы выбросили.

– Хмм. Очень плохо, что мы их не достали и не проверили.

– Да. Очень плохо.

Она нахмурила брови, вздрогнула и посмотрела в обе стороны пустой улицы.

– По крайней мере мы хоть на время оторвались от фургона. Лучше нам побыстрее убраться отсюда подальше. Я бы хотела провести время в Атланте, но, скорее всего, это слишком рискованно. – Подумав минуту, она решила: – Поедем на юг.

– На юг? А что вы думаете о домике на севере, о котором я говорил раньше?

– Нет-нет. Я предпочла бы Флориду. Панама-Сити подойдет.

– Панама-Сити! – Он предпочел бы острова Греции или юг Франции. – Там же столпотворение в это время года.

– Звучит замечательно. – Она улыбнулась и откинула голову на спинку сиденья. Ее рыжие завитушки падали каскадом, как водопад, ее стройная шея была соблазнительна.

Ему ужасно захотелось прижаться губами к ее шее, попробовать на вкус кожу…

Неловко ерзая на сиденье, он понял, что это будет довольно долгая поездка: чтобы добраться до Флориды, потребуется часов шесть, не меньше.

– Сейчас мне хочется быть в толпе, Уокер. – Ее голос стал мягким и мечтательным. – Среди веселых людей на пляжах… в барах… на дорожке чудес…

Тайс сердито глянул на нее и тверже сжал руль. Погоня не обеспокоила ее так, как он надеялся. Она все еще хотела быть в толпе, а заставить ее поселиться в домике в горах он не мог. Надежда побыть с ней наедине таяла с каждой секундой.

Может быть, это и к лучшему, неохотно признал он. В теперешнем состоянии ума и тела он представлял для нее большую опасность, чем толпа.

Они ехали в напряженной тишине. День клонился к вечеру. Скоростная трасса уступила место узкой сельской дороге. Темнота сгущалась. Туманный лунный свет сменил сияние городских огней.

Клер сидела закрыв глаза и откинув голову на спинку сиденья. Хотя они были едва знакомы, его прикосновения пробудили в ней неведомые раньше ощущения. Ей хотелось, чтобы он перегнулся через сиденье и своими сильными загорелыми руками ласкал ее, пробуждая в ней чувственность.

Эта мысль появилась внезапно. А был ли он возбужден? Если да, то он этого не показал. Его лицо было совершенно непроницаемым, когда он проводил досмотр, делая не более того, о чем она просила. Может быть, ему не нравились женщины ее типа? Когда у нее с Престоном дело доходило до секса, она подозревала, что такие, как она, не очень нравились ее жениху. Для удовлетворения своих сексуальных потребностей он искал других женщин.

В газетах ее называли красавицей – преувеличение, конечно, но люди, казалось, верили этому. На самом деле они слишком многому верили. Клер знала, что не соответствует чарующему образу великолепной Валентины Ричмонд, созданному прессой.

Когда дело дошло до реальности, она почувствовала себя простой, обычной Клер…

Интересно, все ли мужчины будут думать, что ей чего-то не хватает?

– Уокер, – спросила она, когда после полуночи они прибыли в Панама-Сити, – вы женаты? – Она надеялась, что это не только объяснит его сдержанность, но и даст ей возможность еще больше уважать его.

– Нет.

– У вас есть кто-нибудь, ну, я имею в виду…

– Когда-то был.

Может быть, его сердце разбилось совсем недавно.

– Давно?

– Много лет назад. – Он грустно улыбнулся. – Мне было восемнадцать. Ее отец был против.

– И вы перестали видеться с ней?

– Я не был столь послушен. Ему пришлось поколотить меня, чтобы мне все стало ясно. Он был богачом. Я был уличным парнем. – Он искоса взглянул на нее в лунном свете. – Как вы думаете, чем все кончилось?

Его цинизм удивил ее. Тут действительно были затронуты чувства, но совсем не такого рода, как она ожидала.

– А что сделала его дочь?

Он пожал плечами. Его энергия ушла так же быстро, как появилась.

– Отшила меня. Нашла себе более подходящего друга. – После некоторого раздумья он мягко добавил: – Я ведь не аристократ, Принцесса.

Ее тело напряглось.

– Как вы меня назвали?

Он вздрогнул, будто сожалея о вылетевшем слове.

– Вы назвали меня… Принцессой? – Она смотрела на него, и ее сердце забилось от тревоги. Всю жизнь папарацци и газеты называли ее Принцессой. Он ее узнал?

– Если я оскорбил вас, прошу прощения, – сказал он. – Я имею в виду только… способ говорить. Обычное ласковое обращение. Вы знаете… «милая моя» или… или… «мое солнышко». – Это прозвучало сбивчиво. – Я знаю, что такие выражения не говорят просто так, но у меня плохая привычка произносить их всегда и везде, когда я разговариваю… с такой женщиной, как вы.

– Как я? – Она не смогла сдержать ледяной тон, когда спросила: – Какая же я, по-вашему?

Он выдержал паузу, затем ответил:

– Гордая. Красивая. – Он долго смотрел на дорогу, затем сказал неожиданно хриплым шепотом: – Прекрасная.

Ее сердце подпрыгнуло. Глупо было с ее стороны принять комплимент так близко к сердцу. Она практически заставила его польстить ей.

В его взгляде была серьезная просьба о прощении.

– Я не хотел быть непочтительным. Мои извинения, мэм.

Напуганная своим влечением к этому совершенно незнакомому человеку, она могла только надеяться, что слово «Принцесса» у него вырвалось случайно.

– Пожалуйста, – прошептала она, – зовите меня Клер.

– Клер.

Мягкий голос, с благоговением произнесший ее имя, наполнил ее почти сладкой истомой.

– Мне бы хотелось, чтобы вы называли меня одним из ваших обычных ласковых слов, – сказала она тихим и сумрачным голосом, – если вы действительно только это и будете иметь в виду.

И опять между ними воцарилась удивительная тишина, заставлявшая ее чувствовать себя столь уязвимой.

* * *

Ему приснился кошмар, настолько яркий, что он проснулся весь в поту. Очнувшись, он не сразу сообразил, что находится в гостиной на диване, в номере, который они сняли. Он закрыл глаза и силой воли замедлил удары сердца.

Уже много лет не снилась ему эта драка.

Он редко говорил о тех событиях. Почему он ей рассказал? Правда, рассказал он не все. Может быть, поэтому недосказанная часть возникла во сне.

Тайс был не один в ту ночь четырнадцать лет назад, когда отец его подружки нанял головорезов отлупить его. Он был с другом – хорошим другом, с которым они вместе выросли на убогих окраинах Лос-Анджелеса. Они всегда были друг за друга, он и Джо. Тайс даже уговорил Хэтти взять Джо к себе и тоже выучить.

Они были молоды – он и Джо, – они вместе занимались тайной слежкой, зарабатывали приличные баксы, встречались с девушками.

Тайс думал, что влюблен. Его девушка обещала, что выйдет за него замуж. Они строили планы на будущее.

Однажды ночью два головореза, нанятые отцом девушки, подкараулили Джо и Тайса с кусками труб, бутылками и цепями. Мостовая была скользкой от крови. Джо и Тайс едва выжили после нападения.

Но не только они были ранены. Тайс и Джо выросли в драках. Им удалось отнять оружие у нападавших. Один из нападавших умер, не приходя в сознание.

Копы обвинили Джо. Отпечатки его пальцев были найдены на трубе, которая разбила череп напавшего подлеца. Джо был осужден за убийство. Старик использовал все свое политическое влияние, чтобы наказание было самым суровым. И с тех пор Джо сидел в тюрьме в Калифорнии.

Тогда же Тайс поклялся, что вытащит Джо оттуда.

Он потратил следующие четырнадцать лет своей жизни в попытках исполнить эту клятву. Он сколотил свое состояние, довольно большое, с одной только целью. Но деньги оказались бессильны в деле Джо: старик имел слишком большую власть в Калифорнии и он слишком далеко зашел, чтобы скрыть свою роль в убийстве. В конце концов, ведь именно старик нанял тех головорезов. Защищаясь, Джо и убил одного из них.

Во время поисков справедливости Тайс узнал и о других столь же вопиющих случаях. Уличные оборванцы, приемные дети, подростки, осужденные без адвоката и брошенные в тюрьмы без доказательства их виновности. Тайс считал этих детей своими. Он знал, с какими трудностями им пришлось столкнуться, в какие ситуации они попадали. Он делал, что мог, чтобы помочь им. Его расследования многих уже вызволили из тюрьмы.

Теперь наступила очередь Джо.

Задание следовать за Валентиной Ричмонд обещало стать ключом к свободе Джо. Тайс заключил сделку с ее дядей Эдгаром Ричмондом – влиятельным калифорнийским политиком. Тайс будет информировать Ричмонда о передвижении его племянницы, а тот похлопочет, чтобы дело Джо было пересмотрено.

Ничто не могло помешать этой сделке.

Прибой шумел за окном. Тайс в конце концов заснул. Проснулся он через несколько часов от яркого солнца Флориды и почувствовал острый приступ досады.

Он спал крепче, чем собирался. Встав с дивана, он пересек гостиную и постучался в закрытую дверь спальни. Возможно, Клер еще спала.

Вчера она была совсем измучена, когда они подъели к отелю на пляже, и смогла только символически протестовать, когда он зарегистрировал их в номере с одной спальней. Такое расположение комнат облегчало ему слежку, не позволяя ей выходить незамеченной.

Если, конечно, он не находился без сознания.

Его стук остался без ответа.

– Мисс Джонс?

Сопротивляясь странному чувству нежности, которое он испытывал, произнося ее собственное имя прошлой ночью, он позвал:

– Клер?

Она не ответила.

Он попробовал открыть дверь в спальню и, обнаружив, что она не заперта, распахнул ее. Кровать королевского размера была в беспорядке, помята и пуста. Ванная комната была открыта и тоже пуста.

Клер ушла.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ругая себя, Тайс бросился из спальни к раздвижным стеклянным дверям гостиной. Он отодвинул занавески и обнаружил стулья на балконе десятого этажа незанятыми, и никто не стоял у перил, нависавших над сахарно-белым пляжем и лазурными водами залива.

Гнев душил его, а душа наполнилась тревогой. Клер ушла без него. Все что угодно могло случиться с ней, пока она была одна. Все.

Еще одна мысль ударила его, как кулак в солнечное сплетение, – а что, если она не вернется? Может быть, глупая оговорка прошлым вечером, когда он назвал ее Принцессой, навела ее на догадку, что он знает ее настоящее имя. Может быть, она села в автобус или в поезд или взяла напрокат машину.

Клер оставила туалетные принадлежности и багаж, но она могла сделать это, чтобы уйти подальше до того, как он поймет, что она не вернется. У нее было достаточно наличных денег, чтобы купить все, что нужно, и путешествовать там, где захочется.

Тайс достал из кейса портативный компьютер, открыл его и сел за стеклянный обеденный стол. Несколько нажатий на клавиши – и на экране появилась карта близлежащих улиц, затем включился «жучок», который он прикрепил к ее сумочке. Он нашел ее, слава богу.

Мигающий красный кружочек на экране указывал местоположение «жучка». Тайс вздохнул с облегчением: Клер все еще была поблизости. Он изучал карту, чтобы точно установить, где она находится. Когда нашел, то нахмурился в смущении. Красный кружочек обозначал их номер! Электронное устройство должно было быть здесь. Неужели она оставила сумочку? Или она обнаружила «жучок» и удалила его? Если так, то ему понадобится чертовски много времени для ее розыска.

Когда он встал, чтобы начать поиски, открылась входная дверь. Вошла Клер с сумочкой в одной руке и пластиковым пакетом с едой – в другой. Облегчение, которое он испытал, увидев ее, сделало его только злее.

– Доброе утро! – весело пропела она. Ее лицо закрывали ненавистные очки, на голове была новая шляпа от солнца. Она выглядела как типичная молодая, жизнерадостная и беззаботная отдыхающая, до невозможности красивая в белых обтягивающих шортах, подчеркивающих стройность ее фигуры, и топе.

– Где, черт побери, вы были? – Тайс захлопнул компьютер, когда она весело закружилась в танце, проходя мимо него на кухоньку.

– О, Уокер, это было чудесно! Я ходила в магазин! – Она сняла шляпу и бросила ее на диван, освободив кудри. – Я попыталась заказать завтрак в номер, но здесь нет такой службы. Ближайший ресторан через несколько домов отсюда, но консьерж – я имею в виду, служащий – сказал мне, что продуктовый магазин расположен через улицу. А у нас есть кухня, Уокер. И все вышло прекрасно!

– Неужели вы не понимаете, что вам нельзя выходить одной? – Его сердитые слова отвлекли ее внимание от пакета с покупками, который она положила на кухонную стойку. Она открыла рот для ответа, но он прервал ее, не дав вставить слово: – Предполагается, что я защищаю вас от репортеров и маньяков. Как, черт побери, я могу это делать, если вы устраиваете такие фортели?

Она поджала губы.

– Я полагаю, у меня есть право уходить и приходить, когда мне захочется.

– Только если вы хотите, чтобы на вас напали папарацци или какой-нибудь псих с винтовкой застрелил вас.

Она побледнела, но ее поза осталась королевской, и голову она держала высоко.

– Ни одна из этих захватывающих возможностей не входит в мои планы на отдых. Тем не менее я не хочу, чтобы постоянная тень следовала за мной, куда бы я ни отправилась.

Тайсу пришло в голову, что эта поездка в Панама-Сити могла быть не такой уж и внезапной, как казалась. Может быть, Клэр для чего-то собиралась приехать сюда. Может быть, она планировала с кем-то встретиться.

Эдгар Ричмонд нанял его, чтобы он сообщал ему обо всем, что Клэр делает, но, возможно, Ричмонд сказал не все? Уж не вернулась ли она с утреннего свидания? С кем, почему? Политическая интрига? Секретная любовь?

Он отвел от нее взгляд, чтобы успокоиться. Ему не нравилась мысль о том, что она ускользнет на свидание… с каким-нибудь проклятым мужчиной. И хотя его работа состояла в том, чтобы задавать вопросы, следить и сообщать, он не хотел злоупотреблять ее доверчивостью. Он, лично раскрывший сотни темных дел и обманов – особенно среди знаменитых, богатых и красивых, – вдруг обнаружил у себя готовность поверить, что она просто вышла купить еды. Что с ним происходит?

– Вы чертовски сильно напугали меня, – пробормотал он.

В ее голосе еще осталось высокомерное пренебрежение:

– Простите. – Она вытащила из пакета коробку яиц и буханку хлеба. – Вы так крепко спали, что было жалко будить вас.

– Нечего меня жалеть.

Она не ответила, но он увидел предательскую ямочку на щеке, спрятавшуюся возле ее губ. Он сощурил глаза.

– Чему вы улыбаетесь?

Она отвернулась, чтобы поставить молоко в холодильник.

– Я не улыбаюсь.

– Хорошо, тогда чему вы не улыбаетесь?

Когда она наконец посмотрела на него, ямочка стала глубже.

– Вы и в самом деле кричали на меня, как это ни удивительно.

Тайс нахмурился, не зная, что ответить. Казалось, Клер не ждала извинений.

Она прислонилась к кухонной стойке.

– Знаете, сколько лет прошло с тех пор, как на меня кричали? Мне тогда было лет девять… родители были живы…

Она выглядела такой довольной, что остатки его гнева испарились. Как могла женщина радоваться тому, что на нее кричат? Не то чтобы она позволяла это. Выражение ее лица могло заставить замолчать любого мужчину.

А может быть, и в глазах ее появилась дерзкая искорка или вызывающее сияние? Он не знал. Клер все еще пряталась от него за этими солнечными очками. Даже вчера вечером она ускользнула в спальню, не сняв их. Тайс мечтал сорвать их с ее лица.

– Я собираюсь готовить, Уокер, – объявила она.

Он сел в кресло у стола, скрестил руки на груди и посмотрел на Клер. Эта женщина была настоящей загадкой. Она начала готовить завтрак с таким видом, будто ее ждали приключения на неизведанной планете.

– Я надеялась приготовить копченую грудинку и тосты с черной икрой и сливочным сыром, но не нашла в магазине ни копченой грудинки, ни черной икры.

Сначала он подумал, что она шутит. Когда он понял, что нет, ему пришлось бороться с собой, чтобы подавить улыбку. Принцесса. Кто еще будет искать черную икру в пляжном магазинчике, где продают пиво, дешевое вино, чипсы и крем от загара? Не удержавшись, чтобы не поддразнить ее, он воскликнул:

– Как, неужели нет икры?

– Я знаю, она была бы в самый раз. – Не воспринимая насмешку, она надула губы и пожала плечами. – Ну ладно. Думаю, мы обойдемся яичницей с беконом.

Оказалось, что в слове «обойдемся» был заключен особый смысл. Хотя он помогал советами во время приготовления завтрака, кофе получился слишком горьким, бекон обуглился, а яичница хрустела на зубах.

– Не могу понять, как эти скорлупки попали внутрь, – она хмуро глядела на яичницу-болтуныо, – я старалась быть осторожной.

– Так получается, когда готовят завтрак в темных очках. – Желание Тайса видеть ее глаза становилось чем-то вроде навязчивой идеи.

– Они предписаны врачом. Я должна их носить. – Проглотив еще кусочек сгоревшего бекона, Клер пробормотала: – Простите за бекон.

– Все прекрасно. – Он решительно съел все без остатка.

– Лгунишка.

Он на мгновение даже перестал жевать, испытывая искушение ответить. Но не сказал ничего. У каждого из них были свои причины придерживаться той лжи, которую они наговорили друг другу. Ей не нужны были темные очки. И без них было ясно, что никакая она не поэтесса. А он не был нанят ее двоюродным братом. Но, несмотря на всю их ложь, Тайс был уверен, что хорошо знает Клер – самое важное в ней. И он очень хотел поцеловать ее, здесь и сейчас, за завтраком из горелого бекона и хрустящей яичницы.

Опасное желание. Она была его заданием. Очень важным. Сейчас было не время отвлекаться от работы.

– Обещайте мне, – пробормотал он, – что вы больше не уйдете без меня.

Ее вилка застыла в воздухе.

– Извините меня, Уокер, – наконец ответила она тихим, сожалеющим голосом. – Я не могу этого сделать.

Они смотрели друг на друга. Он не чувствовал в ее отказе гнева, только очень большую неловкость.

Их первый завтрак был съеден, и Тайс помог Клер загрузить посудомоечную машину. С этого момента он будет неотступно следить за ней.

Он не позволит ей уйти от него. Он хотел знать, был ли у нее какой-нибудь секрет, из-за которого ей пришлось покинуть дом в одиночестве и под чужим именем. И еще: почему он не сообщает о ее местонахождении.

Потому что я хочу ее для себя одного.

Он оттолкнул в сторону эту смутившую его мысль. Он был не готов сделать свой первый отчет, потому что чувствовал: время для этого еще не настало.

– Скажите мне одну вещь, Клер.

Она перестала вытирать руки.

– Какую?

– Почему вы путешествуете одна?

Она нагнула голову, чтобы избежать его ищущего взгляда, закончила вытирать руки посудным полотенцем и аккуратно повесила его на вешалку.

– Я недавно порвала с моим женихом, – наконец объявила она, и голос ее звучал чуть громче шепота. Мы были вместе очень долго. Наши семьи были огорчены, что я отменила свадьбу. Я хотела уехать. Чтобы подумать. – Она медленно подняла лицо к его лицу. – Я ушла одна, потому что хочу, чтобы никто не знал, где я. Я не знала, кому можно доверять.

В этот момент он захотел быть тем, кому можно доверять.

Но он им не был.

Неуверенная улыбка появилась у нее на губах.

– Думаю, я приняла правильное решение. Я уже сейчас чувствую себя лучше, а еще и на пляже не была.

Она включила посудомоечную машину, наклонила голову набок и изучающе посмотрела на Тайса.

– Вы собираетесь только сопровождать меня или хотите вместе поплавать?

Хотел ли он поплавать с ней!

– Я выполняю свой долг. – Он знал, что это звучит слишком грубо, слишком коротко. – Я буду просто наблюдать.

Она отвернулась с явным разочарованием. Пробормотав что-то о переодевании, она скрылась в спальне. Тайс направился в ванную комнату, где быстро побрился, натянул шорты и зарядил новую кассету в микрокамеру, встроенную в оправу его солнечных очков. Он обещал Хэтти фотографии для ее газетки. Он пошлет ей несколько безобидных пляжных видов и покончит с этим.

И он свяжется со своим вторым клиентом, как только представится случай.

Привлеченный звуком открывающейся двери, он вернулся в гостиную одновременно с Клер. На ней была шляпа от солнца, солнечные очки и белое бикини, купленное вчера. Поверх него она надела белую, связанную крупными петлями накидку, и покрытая загаром кожа дразняще мелькала под ней. Эта накидка едва достигала верха ее гладких золотистых бедер.

Стройные ноги, даже длиннее, чем он думал. Мужчина мог потерять себя рядом с этими бесконечными ногами…

Он поймал пляжные полотенца, которые она бросила ему. «Просто наблюдать» будет пыткой.

Наслаждаясь острым запахом морского воздуха и теплом яркого флоридского солнца, Клер стояла на верху лестницы, которая вела на пляж, и любовалась прекрасным видом. Вода залива переливалась всеми оттенками синевы и бирюзы, покрывалась барашками, накатывалась, разбиваясь в пену на белом песке. Морские водоросли волновались, как пшеничные поля. Ветер с залива развевал ее волосы и охлаждал горящую кожу.

Нэнни рассказывала ей об этом пляже в Панама-Сити, где отдыхала с внуками. Из всех эффектных, красивых пляжей, которые Клер посещала как Валентина Ричмонд, ее любимыми были Таити, Санта-Лючия и Кауаи. Но она всегда очень хотела приехать сюда. Впрочем, ее дядя даже слышать об этом не хотел, а ее друзья просто смеялись. Место не было приличным для отдыха. Но у Нэнни получалось так, что название этого места звучало… дружелюбно.

Счастливые отдыхающие нежились в лучах солнца. Покрытые песком дети учились ходить. Стройные тела подростков, пахнущие кокосовым маслом, блестели на солнце. Женщины и мужчины всех возрастов плавали, сидели, слонялись, бездельничали, смеялись. Некоторые потягивали ром в баре с соломенной крышей возле бассейна.

Хорошо, подумала Клер, что она находится там, где ни единая душа не знает, кто она. Одетая только в малюсенькое бикини и солнечные очки, Клер чувствовала себя комфортно. Конечно, она замечала восхищенные взгляды мужчин. Каждый такой взгляд льстил и успокаивал, тешил ее женское самолюбие.

Думая об этом, она украдкой взглянула на Уокера, который прислонился к стене бара и наблюдал за ней через солнечные очки. В темных шортах, которые обтягивали его ноги, он выглядел отдыхающим римским богом – мощное тело было стройным, загорелым и хорошо сложенным. Широкие плечи и перекатывающиеся мускулы привлекали женские взгляды, которые скользили по мягким черным завиткам на груди, дорожкой сбегающим на плоский живот.

Одним словом, он был великолепен.

Женщины заметили его. Они прихорашивались, бросая призывные взгляды в его сторону. Клер заметила, как он улыбнулся нескольким из них.

Но он ни разу не улыбнулся ей. Все время, пока она принимала солнечную ванну в шезлонге рядом с бассейном, он ни разу не уделил ей внимания.

– Я на службе, – заявил он.

Клер не понимала, почему это мешало ему сесть рядом. Она отказалась от мысли поплавать, поскольку тогда ей пришлось бы снять очки. Вместо этого она немножко поплескалась в бассейне, когда почувствовала, что кожа начинает гореть.

Но теперь ей надоели бассейн, шезлонг, солярий и пренебрежение Уокера. Белые пляжи и голубое море манили ее.

Пытаясь не глядеть на Уокера, она заторопилась вниз по гладким деревянным ступеням от солярия к пляжу, гадая, пойдет ли он следом. Конечно, пойдет. Он же «при исполнении». Повернув лицо навстречу прохладному морскому бризу, Клер по горячему, мягкому, как пудра, песку направилась к кромке прибоя.

Она приехала сюда, чтобы развлекаться, наслаждаться, смаковать свободу, чтобы найти то, чего была лишена в своей башне из слоновой кости. Почему же она должна испытывать разочарование от невозможности повлиять на мысли Уокера? Надо уволить его немедленно. Чем дольше она остается с ним, тем больше шансов, что, услышав о побеге Валентины Ричмонд, он поймет, зачем Джонни нанял его. Ей надо было уволить Уокера… или, может быть, ускользнуть от него. Возможно, это будет проще. Она должна покинуть его сегодня же ночью.

Пробираясь среди копающихся в песке малышей, Клер подошла к краю воды и остановилась, глядя, как волны набегают, отступают и пенятся вокруг лодыжек. Детишки, лежа на животе на пластиковых досках, катались по волнам, скользили мимо нее и вылезали на песок. Матери плескались на мелководье вместе с детьми. Молодые пары, держась за руки и смеясь, прыгали через волны.

Она отвернулась от молодых пар и поглядела на безоблачное лазурное небо, где носились чайки, медленно летали вертолеты с туристами и крошечный самолетик тянул за собой длинный транспарант, объявлявший о специальных блюдах вечером в местном баре. Далеко над водой парил параплан с надувшейся над ним цветной тканью парашюта. Жизнь бурлила в ее лучших проявлениях. Солнце, смех и свобода… и одиночество.

– Берегись!

Мужской голос, раздавшийся сзади, заставил ее вздрогнуть. Сильные руки схватили ее за плечи и оттянули назад в тот самый миг, когда молодой парень на доске вылетел из воды на то место, где она только что стояла. Парнишка сбил бы ее, сообразила она, если бы сильные руки не утащили ее в сторону… и не прижали к твердой обнаженной груди…

– Не говорите, что я вас ни от чего не спас. – Бормотание согрело ее ухо. Уокер, конечно. Еще до того, как он заговорил, она узнала его прикосновение – и мужской запах его нагретой солнцем кожи.

– Вы спасли меня от перегревшегося на солнце мальчишки, – признала она, удерживаясь от смеха, который возник скорее от удовольствия быть в объятиях Уокера, чем от облегчения. – Вы спасли мою жизнь. Она повернулась, чтобы опять взглянуть на него. Ее щека почти касалась его голого плеча. – Или по крайней мере мои ноги.

Она уловила его ответную улыбку.

– Извините, леди, – пробормотал худощавый рыжеволосый юноша, шлепая мимо с доской под мышкой.

Уокер медленно отпустил ее, сделав шаг назад, и она почувствовала себя покинутой. Она очень хотела прикоснуться к нему опять. Но он стоял на расстоянии вытянутой руки, ноги его утопали в кружащемся, бурлящем прибое, глаза были спрятаны за зеркальными очками, отражавшими бирюзовую воду.

– Я полагал, вы собираетесь плавать.

– Я передумала. Решила прогуляться по пляжу. Присоединитесь ко мне?

– Я буду неподалеку.

Это было не то, что она хотела услышать. Конечно, она не думала, что он обнимет ее и они пойдут по пляжу как настоящие влюбленные. Он мог бы идти рядом с ней, хотя… ему за это не платили. Может быть, в этом-то все и дело, размышляла она, шагая впереди него. Ему платят не за то, чтобы он составлял ей компанию.

Она шла по пляжу, солнце светило ей в спину, справа лежали загорающие. Идущие навстречу мужчины кивали и улыбались, а некоторые проявляли больше интереса – долгие, оценивающие взгляды, присвистывания, иногда «ммм». Ей было все равно. Мужчина, чьего внимания она страстно желала, не обращал на нее внимания, следуя далеко позади, может быть разглядывая других женщин в бикини. Она прошла мимо огромных отелей, тропических растений, плавательных бассейнов, баров и деревянного причала, за которым увидела домик с вывеской «Прокат скутеров».