Текст книги "Честити"
Автор книги: Донна Белл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Ее не волнует, что с ним может случиться, убеждала она себя, смахнув слезинку, катившуюся по щеке. Этот день для него ровно ничего не значил. Возможно, он приехал в Хартфорд только по одной причине, и этой причиной была графиня. Или контрабандисты. Или шпионаж.
Она провела руками по своим длинным локонам – жест, производимый ею в минуты смущения и раздражения. На лице Честити сразу же появилась улыбка: она вспомнила Алекса, когда он изображал пьяного безумца в гостинице. Но улыбка быстро исчезла, и она решительно и сердито поджала губы.
Если Алекс вовлечен в контрабандную или шпионскую деятельность, ей нужно сообщить об этом кому-нибудь. Она подошла к гардеробу и достала черный костюм для верховой езды. Застегнув последнюю пуговицу, Честити застыла на месте.
А как же отец? Что, если и он замешан в эти дела? Тогда она может выдать и его; сначала необходимо выяснить, помогает ли отец Алексу. А для этого Честити нужно снова следить за ним.
А что, если он никуда не пойдет сегодня ночью? – спросила она себя. – Конечно пойдет; он это делает каждую ночь.
Ожесточение и горечь были написаны на ее лице, когда она спешила вниз по черной лестнице к конюшням. Она вновь оседлала кобылу сестры и направилась в лес, стараясь держаться подальше от обеих тропинок – той, что вела к побережью, и той, которая шла к дому графини.
Ей казалось, что она прождала уже целую вечность, наверное, больше часа. Луна вышла из-за горизонта и поднялась высоко над ее головой. Не в силах подавить зевоту, Честити уселась на поваленное дерево и не заметила, как заснула. Так же внезапно проснувшись, она обнаружила, что луна уже почти зашла.
Либо Алекс никуда не выходил сегодня, либо она его упустила. Продрогшая и уставшая, она отвела кобылу в стойло и отправилась спать.
На следующее утро Алекс проснулся свежим и бодрым. Сегодня планировалась еще одна увеселительная прогулка для гостей, на сей раз – под предводительством лорда Хартфорда. Алексу не терпелось увидеть Честити, хотя он и чувствовал себя неловко. Вчера вечером он делал все возможное, чтобы свести ее с ума.
Увидев ее вчера вечером в конюшне, он решил не подвергать Честити риску, а потому отправился в бухту контрабандистов пешком. Он наткнулся на нее снова, возвращаясь назад. Она спала в неудобном положении, но, по крайней мере, была в безопасности и недалеко от конюшен. Алекс бросил камешек в лошадь, напугав ее и разбудив таким образом Честити. Спрятавшись в тени деревьев, он видел, как она скрылась в доме, и только тогда отправился, наконец, в свою комнату.
Он не знал, как встретит его сегодня Честити – с презрением или с грустью. Он очень боялся, что жестоко обидел Честити своим бездушным поведением, но все же лучше, если будет так.
Они собирались отправиться в Дувр, а затем проехать вдоль береговой линии на яхте лорда Питершэма. Устроил все это лорд Хартфорд, сообщив конфиденциально Алексу, что ему таким образом представится возможность осмотреть убежище контрабандистов с моря.
Отъезд был назначен на десять утра. Острое чувство вины пронзило Алекса, когда он увидел Честити: ее глаза запали после почти бессонной ночи.
Желтое платье из шерстяного крепа очень шло ей. Такого же цвета шляпка украшена сатиновой лентой. Несмотря на измученный вид, Честити была как всегда красива.
Но Алекс старался отогнать от себя подобные мысли. Он постоянно твердил себе, что должен обращаться с ней холодно ради ее же безопасности.
– Доброе утро, – произнес он равнодушным голосом.
Ноздри Честити слегка подрагивали; она выглядела так, как будто напилась прокисшего молока. Она слегка кивнула в ответ на его приветствие и повернулась к отцу.
– Можно, я поеду в твоем экипаже, папа?
– Пожалуй, я должен спросить Алекса…
Алекс поспешно ответил:
– Не беспокойтесь, я найду себе место, милорд.
– Рядом со мной, мистер Фицсиммонс, – протараторила Транквилити. взяв его под руку. Рубин Оксуорт последовал за ними, как послушный щенок.
Оставшись наедине с отцом, Честити спросила:
– Ты помнишь, что через шесть месяцев мне уже исполнится двадцать пять лет?
Отец снисходительно улыбнулся:
– Кажется, я действительно что-то припоминаю.
– И тогда я получу наследство от тети Сильвии?
– Совершенно верно.
– И уже некоторое время я откладываю свои карманные деньги, папа.
– Я и не знал, что ты такая бережливая. Что же ты хочешь купить? Экипаж и пару лошадей, наверное? – пошутил он.
– Нет, дом. – Хотя его глаза неотрывно следили за дорогой, удивление отца было очевидным, и Честити пояснила: – Точнее, коттедж. Маленький и уютный. Возможно, у моря.
Он замедлил бег лошадей, взял вожжи в одну руку и внимательно посмотрел на свою дочь, впервые за многие годы. Затем дотронулся до ее нервно подергивающихся рук.
– Прости меня, Честити. Я не знал, что ты так несчастна.
Честити глубоко вздохнула, на ее глазах выступили слезы. Она оказалась не готова к такому полному и быстрому пониманию.
– Все не так уж плохо, папа. У меня всегда был ты.
– Да, но я всегда проводил слишком много времени в Лондоне. Может быть, на этот раз ты могла бы поехать со мной? – предложил отец, удивляясь про себя – неужели он и впрямь собирается веселиться с любовницей чуть ли не в присутствии дочери?
– Я не хочу ехать в Лондон, папа. Разве только для того, чтобы осмотреть те достопримечательности, которые мама посчитала не заслуживающими внимания, – ответила Честити с улыбкой.
– Я с удовольствием покажу тебе все, что хочешь, дорогая.
– Спасибо. Но я все же хочу купить дом. У меня будет свой сад, Бастер и, может быть, одна-две кошки.
– Знаешь. Честити, ты сможешь иметь гораздо больше.
– Нет, – быстро произнесла она, – не говори мне этого. Я готова подчиниться неким обстоятельствам. Я могу быть счастлива по-своему, и хочу быть хозяйкой своего положения Я не собираюсь жить расточительно, и я…
– Но ведь ты не нищая!
– Я знаю, но ведь и ежегодная рента не велика.
– Я говорю не о той ничтожной сумме, которую моя тетка оставила каждой из моих дочерей. Речь идет о деньгах, которые ты получаешь от меня. Ты не подумала, что я тоже могу для тебя что-то сделать?
Честити смотрела на него широко раскрытыми глазами. – Я не думала об этом. Ты имеешь в виду приданое, но я ведь не выхожу замуж.
Лорд Хартфорд рассмеялся.
– Итак, давай обсудим все сначала. Я отдаю тебе твое приданое, даже если ты никогда не выйдешь замуж, в чем ты почему-то уверена. – Он обнял Честити, чем привел ее в полнейшее замешательство.
– Очень хорошо, папа, – промолвила она.
– А что касается твоего коттеджа, покупай его, если хочешь, но рано или поздно тебе придется вернуться в Хартфорд.
Она отрицательно покачала головой:
– Вряд ли…
– Тогда кто же будет управлять поместьем, когда меня не станет, моя девочка? Ведь у меня нет сына, а ты – старшая. Хартфорд твой, Честити. И всегда был твоим. Правда, ты не получишь титула. Титул умрет вместе со мной. Но все остальное, за исключением приданого твоих сестер, твое.
Честити бросилась ему на шею, он попытался протестовать, но на его лице сияла широкая улыбка.
– Послушайте, лорд Хартфорд! У вас все в порядке? Леди Хартфорд прислала меня узнать, почему вы так отстаете, – закричал подъехавший к ним лорд Рэйвенвуд.
– Передайте леди, что у нас все в порядке. Мы вас догоним.
Остаток пути Честити крепко держала отца за руку.
Вереница экипажей остановилась у доков, и все гости поднялись на борт судна. Их приветствовали лорд и леди Питершэм, чета пожилых супругов, с лиц которых никогда не исчезала улыбка. Честити знала, что они оба очень добры и умны, но из-за чрезмерной импульсивности многие считали их простаками. Супруги встречали своих гостей с искренним радушием.
Алекс удивился той перемене, которая произошла в Честити за столь короткий промежуток времени. Она улыбалась и была оживлена, от ее усталости не осталось и следа. Гости завтракали на палубе под широким навесом. Шампанское лилось рекой.
Лорд Питершэм пригласил Алекса, Рубина и лорда Хартфорда осмотреть свою маленькую игрушку, как он называл яхту. Судно оказалось совершенно уникальным. Лорд Питершэм давно интересовался судами, работающими на паровой тяге, которые проходили испытания на реке Клайд в Шотландии. После тщательного изучения он решился заказать и установить на своей яхте паровой двигатель, хотя судно имело и традиционные паруса. Другим источником гордости лорда Питершэма являлась шестифунтовая пушка, установленная на носу, это орудие участвовало еще в знаменитом Трафальгарском сражении 1805 года, когда сам лорд Питершэм служил офицером флота Ее Величества.
Закончив осмотр яхты, мужчины присоединились к дамам, один только Алекс остался стоять в одиночестве – опершись о перила и осмаливая побережье. Он узнал этот пляж, усыпанный галькой, по которому гулял с Честити. Вдали, за деревьями, виднелся дом графини.
– Вы что-то чересчур спокойны, – удивленно заметила Честити, подойдя к нему.
– А вы чересчур оживлены. По какому поводу? – сухо поинтересовался Алекс.
Честити не обрадовал его почти равнодушный тон, но она все же ответила:
– Я рассказала отцу о своем желании стать самостоятельной. Он решил, что это хорошая мысль, и даже предложил свою помощь.
Она уже хотела поделиться с ним своей радостью, рассказать о том, кто является наследником имения Хартфордов, но внезапно ей пришло в голову, что подобную тему не следует обсуждать с холостяком. Он может принять это за намек, а Честити определенно не хотела, чтобы ее поняли превратно.
– Довольно странное желание для молодой леди, – проговорил Алекс. Почему она строит такие дикие планы? Разве она не догадывается, что он… Ну, конечно, он ведь порой так холодно обращается с нею. Возможно, если он откроет ей свои намерения, она изменит решение?
Но Честити в этот момент бросила на Алекса пылающий от гнева взгляд:
– Довольно говорить о том, как вы поняли мое желание быть свободной. Знаете, я думала, что вы изменились за последние десять лет. Я ошибалась!
В этот момент она поняла, что Алекс не обращает абсолютно никакого внимания на ее слова, а вместо этого зорко вглядывается в очертания берега. Честити погрузилась в ожесточенное молчание, она узнала этот дом вдалеке. Он был почти незаметен за деревьями, хорошо спрятан за утесами, но ошибки быть не могло. Ниже находилась та самая бухта, куда ходил ночью Алекс, и где он узнал, что Честити за ним следит.
Будь на ее месте одна из ее сестер, она бы топнула ногой и дала бы волю своему гневу. Честити же гордо подняла голову и ушла прочь. Она решила спуститься вниз; ей хотелось скрыться подальше от всех и особенно от Алекса Фицсиммонса.
В нижней части яхты Честити обнаружила каюту для отдыха. Она представляла собой богато украшенное всевозможными морскими пейзажами помещение, отделанное полированным деревом и кожей. Она принялась внимательно рассматривать каждую картину и, наконец, остановилась перед одной, на которой изображена крошечная лодка с одиноким мальчиком на борту.
– Это моя первая лодка. В то время я и полюбил мореплаванье, – раздался позади нее голос лорда Питершэма, его грудь вздымалась от волнующих воспоминаний. – Как давно это было! Когда пришло время отправляться в школу, я хотел взять лодку с собой, но отец объяснил мне, что в Итоне негде плавать, и тогда я объявил голодовку и отказался ехать! – Он хлопнул себя по огромному животу, и Честити рассмеялась. – Да, теперь в это трудно поверить, – добавил он, тоже засмеявшись.
– Надеюсь, я вам здесь не мешаю, – спросила Честити.
– Конечно, нет, моя дорогая. Я спустился вниз только затем, чтобы взять носовой платок леди Питершэм. Чувствуйте себя как дома. Я могу показать вам всю яхту, если хотите.
– Благодарю вас, но мне хотелось бы побыть здесь немного. Здесь так красиво.
– Моя любимая каюта, – пояснил он, а затем, извинившись, удалился. Честити осталась стоять на том же месте, с интересом разглядывая картину. Пейзаж казался удивительно знакомым. И вдруг она узнала его, этот одинокий дом на утесах. Это был дом графини, тот самый дом, который настолько захватил внимание Алекса, что он даже забыл о ее существовании.
И тогда Честити приняла решение. Не важно, что Алекс делал у графини, имел любовную связь или следил за француженкой – она должна любым путем узнать правду!
Глава 6
Измученные гости вернулись в Хартфорд Хауз поздно ночью и сразу же разбрелись по своим покоям. С циничной усмешкой на лице Честити проследила, как Алекс поднялся вверх по лестнице.
Прошлой ночью она не достигла цели, поэтому на сей раз решила опередить Алекса, пробраться на утес первой и понаблюдать за побережьем. Впервые за все время своих ночных вылазок Честити чувствовала неясную тревогу, садясь на лошадь и направляясь одна в темноту леса.
Всю дорогу девушка беспрестанно оборачивалась назад, не в силах унять нервную дрожь. Она пыталась успокоиться, убедить себя, что все ее страхи навеяны бесконечными разговорами о шпионах, но в следующую минуту она вновь останавливалась, оглядывалась и прислушивалась к тишине леса.
Подъехав к краю лесной полосы, Честити спустилась и привязала лошадь на достаточном расстоянии от утесов, с которых можно было наблюдать за бухтой контрабандистов. Остаток пути она прошла пешком; ее воображение рисовало страшные фигуры, которые таились за каждым деревом.
Честити опустилась на землю и задумалась. Если Алекс появится здесь, это будет означать, что он просто кого-то выслеживает, а вовсе не развлекается с графиней. Если же он не придет – значит, он либо крепко спит в своей мягкой постели, либо находится в доме графини и, возможно, тоже спит, но только в ее объятиях.
А почему, собственно, ее так волнуют любовные связи Алекса, честно спросила себя Честити. Она прикрыла утомленные глаза, дрожа от холода. Зачем он вообще вернулся в родные края? Если бы он вновь не появился здесь, она могла бы чувствовать себя сейчас счастливой, гораздо счастливее, чем когда-либо. В самом деле, она – наследница состояния, и скоро освободится из-под опеки властной матери. Да она должна быть безумно счастлива!
«И я была бы счастлива, – призналась себе Честити, – если бы не влюбилась по уши в Алекса Фицсиммонса!»
– Тебе, как видно, надоело жить, – сказал себе Алекс, снова проникнув в дом графини. В который уже раз он искушал свою судьбу!
И все же он был уверен – где-то в доме должен существовать потайной ход, ведущий прямо в бухту контрабандистов. Он хорошо помнил, как однажды обнаружил ход, который привел его в подвал здания. Наверняка этот путь и вел в бухту. Но это было так давно и там было так темно и страшно, даже для смелого тринадцатилетнего мальчика, что он тогда не рискнул идти туда. Теперь, спустя много лет, Алекс уже не мог вспомнить, где же начинался этот ход.
Он уже в третий раз посещал старый дом, и давно обнаружил, что его обитатели занимают лишь несколько комнат. Две из них – туалетная графини и гостиная – были связаны между собой запутанным переходом, спрятанным в стенах. По словам крестного, этот дом, весь опутанный скрытыми ходами, когда-то служил прибежищем для католических священников, тайно бежавших во Францию еще во времена Елизаветы.
Алекс быстро проверил кабинет, а затем перешел в гостиную в надежде отыскать хоть какие-то документы. Ничего. Он уже собрался вернуться в кабинет, как вдруг услышал голоса, раздающиеся откуда-то из кухни. Он быстро развернулся и проскользнул внутрь потайного коридора рядом с камином.
– Говорю тебе, я что-то слышала, – сказала графиня, подходя к кабинету.
– Вам всегда что-то мерещится, мадам, – проворчал недовольно Жан-Жак.
– Заткнись, дурак!
Продолжая бормотать что-то себе под нос, Жан-Жак открыл дверь, поднял повыше канделябр и осмотрел кабинет.
– Я же говорил вам, здесь никого не может быть, – произнес слуга торжествующе.
Графиня вошла в комнату и принюхалась.
– Он был здесь, говорю тебе. Разве ты не чувствуешь запах только что потушенной свечи?
Жан-Жак покорно засопел и отрицательно покачал головой. – Это от наших свечей, – возразил он.
– Дурак! – отрезала графиня.
После тщательной проверки комнаты, во время которой Алекс стоял, затаив дыхание, графиня повернулась к слуге и сказала: – Готовься к тому, что мы скоро уедем. Скажи Реми, чтобы собирал вещи. Мне здесь больше не нравится. Думаю, мой маскарад скоро раскроется. Как только товар будет выгружен, мы вернемся во Францию на этом же судне.
– Ему это не понравится, – сказал Жан-Жак.
– Мне все равно. Я не собираюсь просить его благословения!
Расстроенная после очередной безуспешной вылазки, Честити спустилась к завтраку раньше обычного. Ее отец уже расположился за столом, и она тепло приветствовала его. Коротко поздоровавшись, отец вернулся к своей газете.
– Папа, – задумчиво произнесла Честити, жуя ломтик поджаренного хлеба.
– Да?
– Разве наши винные запасы еще не иссякли?
Лорд Хартфорд нахмурился, затем медленно отложил газету – С какой стати ты об этом спрашиваешь?
– Просто интересуюсь. Мама подает так много шампанского и других вин… – ответила Честити, чувствуя себя неловко оттого, что ей приходится изворачиваться.
Хартфорд поднялся, оставив на тарелке недоеденный бифштекс.
– Уверяю тебя, милая, мы не останемся без вина. Я заказал большую партию, – добавил он, отчего у Честити сильно забилось сердце. – Я и не знал, что ты придаешь такое значение спиртному, – пошутил отец.
– Ты же знаешь, что нет. Между прочим, мистер Фицсиммонс уже спустился? Мы собирались продолжить поиски сувениров для нашей игры, – промолвила Честити. чувствуя, как ложь слетает с языка все легче и легче.
– Сегодня утром? Странно, он даже не упоминал об этом. Он говорил мне что-то насчет поездки в Фолкстоун.
– Он, наверное, забыл. Ну ничего, по крайней мере, у меня будет возможность закончить ридикюль, который я вяжу для Синсирити. Это мой рождественский подарок ей.
Честити прекрасно знала, что не сможет спокойно сидеть в своей комнате, в то время как Алекс отправился на секретное рандеву.
– Ну, приятного тебе дня, моя дорогая.
– Спасибо, папа.
Как только он вышел из комнаты. Честити отодвинула от себя чашку с чаем и отправилась к себе. Быстро переодевшись в голубое дорожное платье с пеной кружев вокруг шеи, она мельком взглянула на себя в зеркало и поспешила в конюшню. По крайней мере, думала Честити, наблюдая, как Джеймс седлает Бэби, она сможет наконец воспользоваться собственной лошадью. Конюх помог ей сесть. Но стоило ей ухватиться за переднюю луку седла, как она неожиданно съехала на бок.
– Джеймс! Разве ты не подтянул подпруги?
– Простите, мисс Хартфорд. Сейчас я подтяну их.
Честити наблюдала за отрывистыми движениями конюха, пока он выполнял эту нехитрую работу.
– Что-нибудь случилось, Джеймс? – участливо спросила она, догадываясь наверняка о том, что беспокоит его.
– Ничего, мисс, – он помог ей сесть в седло, на этот раз удачно.
– Благодарю, – сказала Честити. – Между прочим, как Джейн?
– Все хорошо, мисс. Мы хотим поблагодарить вас за корзину. – Его неуверенный голос подсказал Честити, как трудно ему было принять этот маленький подарок.
– Вы же знаете. Джеймс, ваша теща очень любит печь, – сказала она, надеясь успокоить его гордость. – А мы все очень любим есть ее пирожные и печенья.
– Это так, мисс, – улыбнулся он.
– Джеймс, – начала она, наклонившись так, чтобы никто не мог услышать их разговор, – ты должен послать за мной, когда начнутся роды. Я хочу помочь.
– Я дам вам знать, – пробормотал он, явно смутившись, – спасибо, мисс.
Выехав за ворота, Честити почувствовала, как ее сердце заполняется горечью. Зачем Алекс появился в Фолкстоуне! Не то чтобы она была убеждена в его связи со шпионами. Ей не давало покоя другое: Алекс имеет какие-то дела с графиней, а она несомненно является французской шпионкой. И в результате всего этого хороший человек и его семья могут пострадать, ведь если что-нибудь случится с Джеймсом. Джейн и кухарка, несомненно, будут несчастливы. Она должна что-то предпринять, сделать все, чтобы задержать этот «груз», пока кто-нибудь не попал в беду.
Расстояние до Фолкстоуна было не слишком большим, и Честити быстро обнаружила Алекса. Совершенно сбитая с толку, она видела, как он вышел из здания, в котором служил лейтенант Хэмфрис, в сопровождении самого лейтенанта. Господи, неужели и ополченцы занимаются контрабандой?
Оставив лошадь на постоялом дворе, Честити отправилась вслед за Алексом пешком. Его путь вел к взморью. Алекс остановился рядом со старым рыбаком, который вырезал из дерева маленькую лодочку. Честити наблюдала издалека, не отваживаясь подойти поближе. Как бы ей хотелось узнать, о чем они говорили!
Спустя несколько минут Алекс вместе со стариком направились к лодкам. Обратно Алекс шел, весело насвистывая, неся в руках большой пакет. Озадаченная, Честити последовала за ним. Алекс направился в единственную ювелирную лавку Фолкстоуна, в которой также продавалось навигационное оборудование. Подкравшись поближе и заглянув в окно. Честити увидела, что он прошел мимо морской секции. Владелец лавки кланялся и расшаркивался, показывая ему бархатные подушечки с драгоценностями. Честити тихо кипела от злости.
Наконец Алекс покинул Фолкстоун и направился в сторону Хартфорд Хауза. Честити следовала за ним на безопасном расстоянии. Проехав дом графини, Алекс свернул с дороги и въехал в лес. Честити осторожно подъехала поближе. Алекс остановил лошадь и долго глядел на отдаленный особняк. Совсем помешан на своей графине, думала Честити. С каким отчаяньем Алекс взирал на этот дом! Честити больше не могла выносить подобного зрелища, это было выше ее сил. Она повернула Бэби и поехала прочь.
Но не успела она отъехать подальше, как вдруг услышала выстрел. Именно оттуда, где стоял Алекс. Честити развернула лошадь и поскакала назад. Алекс исчез. Приподнявшись в седле, она осмотрела местность. Алекса не было видно нигде. В полном недоумении Честити отправилась домой…
Алекс выбрался из своего укрытия. Он также внимательно оглядел все вокруг. Но его враг исчез, видимо, напуганный приближением Честити. Стрелял, без сомнения, привратник. И ты определенно заслужил это, подъехав к дому так близко, да еще днем, сказал себе Алекс.
Но почему? Ведь он не сделал ничего такого, за что его стоило бы убить.
Ему пора прекратить думать о Честити. Алекс знал, что она ехала за ним, и хотел подразнить ее, вызвать в ней ревность, разыгрывая любовные страдания по отношению к графине.
Но вместо этого он подверг опасности и себя, и Честити. С сегодняшнего дня он должен быть более осмотрительным.
На конюшенном дворе Честити встретил Хэйл, старший конюх.
– А где Джеймс? Неужели Джейн… – взволнованно начала Честити.
– Нет. Он сказал, что чувствует себя плохо, и я отослал его домой.
– Он болен? Надеюсь, ничего серьезного?
– Похоже, что нет, мисс, это просто нервы. Он последнее время очень дерганый.
Честити кивнула. Лицо ее помрачнело. Дела обстояли хуже, чем она предполагала. Она чувствовала, что здесь, возможно, были замешаны контрабандисты, но что она могла предпринять? Ничего. Рассказать обо всем лейтенанту Хэмфрису? Но ведь он сам пожимал руку Алексу. Даже с отцом она не могла посоветоваться, ведь он был главным заказчиком контрабандного товара.
Встревоженная и беспомощная, Честити отправилась в свою комнату и провела остаток дня, сидя у окна и наблюдая за конюшней.
За ужином, как обычно. Честити не произнесла ни слова. Как всегда, она играла на фортепьяно, пока джентльмены не присоединились к дамам. Затем Честити удалилась, нисколько не волнуясь о том, что может подумать или сказать ее мать.
Алекс перехватил ее в коридоре.
– Честити, можно вас на пару слов, пожалуйста, попросил он, одарив ее самой обезоруживающей улыбкой.
Честити провела его в маленькую гостиную.
– Мне нужно что-то показать вам, – сказал Алекс, подойдя к дивану и доставая пакет.
– Уверяю вас, у меня нет никакого желания это видеть. – Однако, узнав сверток, который Алекс получил от старого рыбака, Честити оказалась не в силах побороть своего любопытства.
– Это сеть, – произнес он гордо. – Боюсь, я тоже нарушил правила. Я дал старику денег и сказал, что он купит новую сеть в одной из лавок города. Он был так рад удачной сделке.
Глаза Честити наполнились слезами. Что же он делает с ней! Минуту назад она подозревала его в связях со шпионами, и вдруг он развлекается охотой за безделушками!
– Честити! Что-нибудь не так? – удивленно воскликнул Алекс.
Честити фыркнула, вытерла глаза и ответила грубым тоном:
– Конечно, нет! Просто мне что-то попало в глаз. – Она огляделась вокруг. – У меня всегда текут слезы, когда рядом висят ветки омелы, – солгала Честити. Алекс взял ее за руку, она резко выдернула ее, воскликнув:
– Нет! Не надо!
Алекс отвернулся, его глаза потемнели от возмущения.
– Вам не нужно так волноваться. Я только хотел отвести вас подальше от веток омелы. У меня и в мыслях не было целовать вас.
– Боже! – вырвалось у Честити. Она чувствовала себя совершеннейшей дурочкой, и во всем был виноват Алекс!
Он направился к дверям, затем обернулся и холодно бросил ей: – Может быть, нам следует показать гостям все, что мы нашли? Таким образом, мы сможем положить конец этому нелепому партнерству.
– Прекрасно! – Честити вызывающе подняла голову. – Я пойду и принесу все остальное.
Едва сдерживая гнев. Честити бросилась в свою комнату. Открыв сундук, она достала хлыст, куклу, табакерку, морскую раковину и перышко попугая, найденное ею на чердаке. Не в силах больше сдерживать слезы, Честити разрыдалась. Ничего, это только слезы гнева, успокаивала она себя.
Спустившись вниз, Честити буквально ворвалась в зал, вызвав справедливое негодование матери.
– Извини, мама, у меня заняты руки, – отрезала она.
Мать уставилась на нее, пораженная столь дерзким поведением дочери. Честити встретила ее взгляд с самым невозмутимым видом, что привело ее в совершенную ярость.
– Честити… – начала было леди Хартфорд.
– Ну, давайте посмотрим, что же им удалось отыскать, – сказал лорд Хартфорд, впервые в жизни шагнув между своей женой и дочерью. Он брал по очереди каждый предмет, комментировал его и поглядывал то на Алекса, который стоял неподвижно, словно каменная статуя, то на Честити, чьи глаза горели бешенством. Затем он повернулся к гостям и произнес:
– Неплохо. Они нашли целых пять предметов. Кому-нибудь удалось добыть столько же?
– Нет, – капризно воскликнула Синсирити.
– Но мы найдем! – хвастливо молвил лорд Рэйвенвуд.
– Я, конечно, не смогу победить их, – пожаловалась леди Костейн, – так как мой партнер счел необходимым покинуть нас столь внезапно.
– Вы все – просто сборище ленивцев, – заворчала старая леди Рэйвенвуд, вызывая волнение среди собравшихся. – В мое время мы бы достали все предметы еще неделю назад!
– Но, бабушка, – начал ее внук, его красивое лицо покрылось румянцем, – ты не должна…
– Не говори мне, чего я не должна! Мне почти восемьдесят лет; я делаю и говорю все, что пожелаю! – Она поднялась и схватила под локоть Честити. – Нечего тебе стоять здесь. Помоги мне подняться в мою комнату, девочка!
Честити с живостью поспешила исполнить ее приказание. Какая прекрасная возможность покинуть это сборище! Ее мать не сможет возразить старой мегере!
Однако, оставшись наедине с пожилой леди, Честити почувствовала себя гораздо менее счастливой.
– Ну как, удалось ли тебе зацепить его? Я заметила, вы двое ушли вместе. Маленький поцелуй под омелами? – жадно расспрашивала старуха.
Эта догадка была так далека от правды, что Честити громко рассмеялась. Даже ей самой показался неприятным собственный резкий смех.
– Нет, миледи. Боюсь, что на это нет никакой надежды. Мистер Фицсиммонс и я не подходим друг другу.
– Вздор и ерунда! Если когда-либо кто-нибудь и подходил друг другу, так это именно вы. Я видела, как ты смотришь на свою мать. Ты дерзкая крошка, а Фицсиммонсу это нравится. И он постоянно смотрит на тебя за обедом. Я наблюдаю за ним: он смотрит на тебя при каждом удобном случае!
Честити отрицательно покачала головой, едва сдерживая слезы.
– Нет, миледи, я думаю, вы ошибаетесь. Мистер Фицсиммонс и я даже не нравимся друг другу. – И хотя это было неправдой, по крайней мере с ее стороны, но Честити не чувствовала угрызений совести.
Леди Рэйвенвуд выслушала ее с недоверием, но, в конце концов, кивнула. Тыча в Честити своим костлявым пальцем, она прокудахтала:
– Я найду тебе кавалера! Весной ты приедешь в Лондон со своими жеманными сестрицами, и я подберу тебе настоящего мужчину! – С этими словами леди вошла в свои покои и приказала служанке закрыть за Честити дверь.
Честити отправилась в свою комнату, но и там она не нашла для себя покоя. В комнате ее ожидала мать.
– Честити, я не позволю тебе разговаривать со мной перед гостями в таком неуважительном тоне! Ты никогда не была прежде столь наглой. Что с тобой?
– Я давно заметила, мама – что бы я ни сделала, ты всегда придираешься ко мне. Поэтому с годами я усвоила, что наилучший выход для меня – это либо избегать твоего общества, либо подчиняться беспрекословно. Но сегодня у меня кончилось терпение!
– Да как ты смеешь! Я запру тебя в твоей комнате и посажу на хлеб и воду!
– Нет, мама, ты этого не сделаешь. Те дни прошли, и я сама скоро покину вас! – Честити смело посмотрела на мать, и та резко опустилась на кровать. – Скажи, мама, почему мне никогда не говорили, что я наследую Хартфорд Хауз?
– Но я… то есть, твой отец и я не хотели оказывать тебе предпочтения перед твоими сестрами.
Честити недоверчиво фыркнула.
– О, ты прекрасно справилась с этой задачей. Когда папа сообщил мне об этом на днях, я была просто поражена. Он думал, что я знаю.
– Но подобная осведомленность могла испортить тебя, сделать тебя самодовольной гордячкой.
– Вздор! – Воскликнула Честити. – Впрочем, я не виню только тебя. Папа мог бы сказать мне раньше, ему нужно было сказать! Но он тоже этого не сделал.
– Честити, – тихо молвила ее мать. – Очень трудно иметь дочь, так непохожую на меня, такую непредсказуемую.
Честити заметила, что в глазах матери не заметно слез, но голос ее звучал так, будто она просила извинения. Честити слушала.
– Я очень хотела, чтобы родился мальчик, и твой отец имел бы наследника. Но ты родилась девочкой. Физически – девочкой. Но ты никогда не была ангелочком, маленькой куколкой, которую я могла бы наряжать и любоваться ею. Даже когда я просила няню привести тебя, чтобы показать гостям, ты обычно появлялась в рваном фартуке и принималась бегать по комнатам босиком. – Даже спустя годы в голосе леди Хартфорд звучала обида на невинное дитя. – Ты никогда не соглашалась со мной. Когда я говорила тебе, что надеть, ты смотрела на меня упрямыми зелеными глазами и отвечала «нет».
