Текст книги "Честити"

Автор книги: Донна Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Я справляюсь, спасибо. Только держитесь крепче, если боитесь!

Честити сложила руки на груди и смотрела прямо перед собой. Алекс взглянул на нее и. слегка стегнув лошадей, направил их по дорожке крупной рысью. Честити плотнее вжалась в сиденье. Усмехнувшись. Алекс натянул вожжи.

Они остановились у полуразрушенной сторожки. Из нее вышел неряшливый привратник и проворчал с сильным французским акцентом.

– Что вам нужно?

– Нам нужно видеть вашу госпожу, – ответил Алекс. Что-то невнятно прохрюкав, тот махнул рукой в сторону дома.

Алекс грустно покачал головой. Дорога, ведущая к дому, представляла собой полнейшее запустение. Глубокие колеи совершенно заросли травой. Изгороди, идущие по обеим сторонам, почти развалились, и там, где когда-то паслись овцы, росла сорная трава.

– Я не могу поверить своим глазам. Насколько все здесь пришло в упадок! Прошло не так много лет с тех пор, как я был тут в последний раз.

– Верно, но дом оставался необитаемым в течение пяти лет. Графиня говорила, что попытается привести дом в порядок.

Экипаж подъехал к крыльцу. Ни лакей, ни грум, принимающий лошадей, так и не появились. Дом выглядел нежилым, за исключением одного открытого окна. Алекс спрыгнул на землю и помог спуститься Честити.

– Интересно, сможем ли мы войти? – произнес он, задумчиво разглядывая остатки ступеней. Дверь, которой следовало бы распахнуться, оставалась плотно запертой. Поместье, казалось, совсем не изменилось с тех пор, как сюда прибыла новая хозяйка. Не было видно ни одного слуги или работника, приводящего дом в порядок.

Привязав лошадей к столбу. Алекс поднялся по ступеням и, взявшись за тяжелое дверное кольцо, постучал.

Спустя несколько минут дверь распахнулась, и маленький седой человечек спросил по-французски:

– Что вам угодно?

– Дома ли ваша госпожа?

– О, она дома. Пожалуйте за мной, прошу вас.

Карлик повернулся и повел их вдоль длинного коридора. Здесь было очень темно, поскольку стекла в высоких передних дверях были грязными и пыльными.

Но комната, в которую они попали, поражала светом и чистотой. Алекс догадался, что это та единственная комната, в которой открыто окно. Навстречу им поднялась худая темноволосая женщина.

– Здравствуйте, мисс Хартфорд. Как мило, что вы заехали ко мне, – проговорила женщина с французским акцентом.

Честити сделала легкий реверанс.

– Очень приятно вас видеть, графиня. Позвольте мне представить мистера Александра Фицсиммонса.

– Добрый день, графиня, – произнес Алекс с галантным поклоном.

– Александр, – мягко протянула графиня, – прелестное имя для красивого мужчины. Присаживайтесь, пожалуйста. – Она повернулась и щелкнула пальцами. Появился дворецкий, которому она дала какие-то указания.

– Как вы здесь устроились? Нравится ли вам Фолкстоун? – Продолжала Честити.

– О, я понемногу привыкаю – он уже не такой чужой для меня. Но понадобится очень много времени, чтобы привести дом в порядок. Я пыталась нанять девушек из деревни, но для них мой дорогой Жан-Жак тоже чужестранец, они боятся его. Поэтому мне приходится довольствоваться лишь одним поваром, Жан-Жаком, и привратником Рэми.

– Должно быть, вам очень трудно и одиноко жить в чужой стране, – сказал Алекс на совершенном французском.

– О, да, но это гораздо предпочтительнее гильотины, – плавно проговорила графиня.

– Это верно. Вы потеряли семью?

Графиня приложила к глазам кружевной платочек. «Зачем. – подумал Алекс, – ведь на ее глазах не появилось ни одной слезинки.»

– Мой дорогой супруг, граф. Он заставил меня уехать без него. Я скрывалась почти целый год, прежде чем смогла бежать в Англию. Мне так больно вспоминать об этом.

– О, простите нас, графиня, мы не хотели причинить вам боль, – сказала Честити. бросая укоризненный взгляд на Алекса.

– Ничего. А вот и поднос с чаем. Как видите, я уже переняла некоторые из ваших привычек, хотя сама я предпочитаю вино.

– Я тоже, – сказал Алекс, и графиня протянула ему бокал.

– Боюсь, мой повар так и не постиг искусства приготовления ваших бисквитов, но он может предложить нам пирожные. Мадмуазель?

– Благодарю вас, – ответила Честити, принимая чашку чая и яблочное пирожное.

Она уже подумывала о том, как бы незаметно перевести разговор в нужное русло, но неожиданно графиня заговорила сама.

– Как я полагаю, вы прибыли сюда, чтобы попросить меня о чем-то, не так ли? – Честити и Алекс переглянулись. – Иначе вы бы могли подождать до завтрашнего вечера, потому что я приглашена вашей очаровательной матушкой на бал.

– В самом деле, не окажете ли вы нам одну любезность? Мистер Фицсиммонс – крестник прежних владельцев этого дома, – начала Честити.

– Неужели? Тогда, вероятно, вы желаете осмотреть дом, чтобы оживить воспоминания о прошлом!

– Да, графиня, конечно, но как-нибудь в другой раз. Мы прибыли не за этим. Мисс Хартфорд и я принимаем участие в игре – в охоте за безделушками.

– В охоте за безделушками? – переспросила графиня.

– Это игра, в которой вам выдается список предметов и определенный отрезок времени, и вы должны постараться найти все предметы из этого списка.

– О, понимаю. И чем же я могу вам помочь?

– У моего крестного была коллекция морских раковин, и нам нужна одна из них для игры. Он хранил их в небольшой комнатке за кабинетом.

– О, я знаю, где это, – сказала графиня и добавила, пожимая плечами – Но она пуста. Однако у меня есть морская раковина, и я могу вам ее одолжить. Я нашла ее во время моей поездки в Кот-д'Азур, что на юге Франции. Вам не приходилось бывать там, мсье?

Алекс отрицательно покачал головой.

– Я видел Средиземное море, но только с берегов Испании.

– Когда были ребенком?

– Нет, не так давно.

Было ли это игрой его воображения, или в лице графини действительно появилось что-то жестокое? Услышав ее следующие слова, Алекс решил, что ошибся.

– Вы сражались против этого ужасного Наполеона! – воскликнула она.

– Да, пока не был ранен. Теперь я дома, поправляю здоровье, – сказал он, слегка ударив тростью о стул.

– Я очень рада. Я, конечно, не хочу, чтобы Наполеон выиграл войну, но приятно, что такой красивый молодой человек не будет убит из французского мушкета.

Честити совсем не понравился тот злобный взгляд, с которым была произнесена эта речь, и она поспешно сказала:

– Раковина, графиня… Можем ли мы посмотреть на нее?

– Конечно, дорогая. Я пойду и принесу ее немедленно. Бросив томный взгляд на Алекса, француженка удалилась.

– Несомненно, это было очень неприятно, – сказала Честити.

– Что? – спросил Алекс, делая невинное лицо.

– То, как она извивалась перед вами.

– Я ничего подобного не заметил, – ответил он простодушно. – Она довольно привлекательна, настоящая цыганочка. Очень экзотична, – добавил он.

Честити презрительно фыркнула.

– И, должно быть, ей уже все сорок.

– Верно, но чем женщина старше…

Честити сверкнула глазами, а затем принялась допивать свой чай, слишком крепкий, но уже чуть теплый. Как видно, искусства приготовления чая французский повар также не смог постичь.

– И не надо быть такой надутой.

Она пристально посмотрела в его глаза, осторожно поставила чашку и повернулась к нему спиной.

Алекс усмехнулся, поднимаясь с места. Шагая по комнате, он принялся переставлять различные безделушки, сделав вид, что очень заинтересован ими. Затем подошел к окну и выглянул наружу. Его экипаж исчез, вероятно, слуга позаботился о нем.

– Что вы о ней думаете. Честити? – спросил он тихо.

– Думаю о ней? Вы хотите сказать, думаю ли я, что она захочет стать вашей любовницей? – резко ответила Честити, отбрасывая хорошие манеры и всякую осторожность.

Алекс засмеялся и обошел диван, на котором сидела Честити, так что ей пришлось вертеться на месте, чтобы уследить за его беспокойными движениями.

– Нет, мне интересно, какое чувство она в вас вызывает.

Честити не могла понять, зачем он задал ей этот вопрос, но все же решила ответить.

– Мне с ней как-то неуютно, неловко. Не могу сказать, почему.

– Возможно, потому что она иностранка?

– Не думаю. У меня была очень хорошая подруга в школе, француженка.

– Хм-м.

– А вы что о ней думаете? – поинтересовалась Честити.

В коридоре послышались шаги, и Алекс откинулся на спинку дивана и прошептал ей на ухо:

– Я думаю, она возвращается.

По возвращении в Хартфорд Хауз Алекс расстался с Честити у входной двери. В ее сумочке благополучно покоилась морская раковина. Алекс отвел упряжку на конюшенный двор и передал лошадей своему груму.

С тростью в руке Алекс прохаживался вдоль длинного ряда денников, внимательно рассматривая лошадей. Заметив, что он остановился около загона, в котором пасся крупный серый жеребец, старший конюх оставил свою работу и подошел к нему.

– Мы держим его отдельно от других. У него собственный денник и собственный загон. Это самая быстрая лошадь из всей конюшни.

– Да? Это лошадь лорда Хартфорда? – спросил Алекс, открывая дверцу. Огромный жеребец подошел поближе и взял морковь, которую тот достал из кармана.

– Да нет. Он принадлежит мисс Честити. – ответил Хэйл, подойдя к Алексу.

– Хм-м… Она видимо знает толк в верховой езде!

– Так оно и есть, сэр. К тому же, он смирен, как ягненок. Необычно для жеребца, но уж таков он есть. Мисс Честити его воспитала. Она кличет его Бэби.

– Позволяет ли она кому-нибудь еще ездить на нем?

– Никому. Только тогда он и становится злобным, когда кто-то другой садится на него.

– Я все же попытаюсь как-нибудь, – Алекс протянул жеребцу еще одну морковь и вышел.

– Дайте-ка я осмотрю вас, – сказала леди Хартфорд, и ее дочери покорно выстроились в ряд.

– Я знала, что розовый цвет очень освежит тебя, – обратилась она к Синсирити. – Транквилити, ты просто очаровательна в зеленом.

– Спасибо, мама.

– Честити… – мать обошла ее кругом, в недоумении разглядывая ее желтое платье. – Я не помню этого платья.

– Оно довольно старое, – ответила Честити, надеясь, что матушка не вспомнит также и их последний разговор об этом платье. Мать заказала его для Честити во время ее единственного сезона в Лондоне. Теперь оно уже вышло из моды, не имело завышенной талии, но Честити упрямо считала, что оно ей очень идет. В то время, когда платье было только что сшито, она отказалась его надевать из-за слишком открытого лифа, чем сильно рассердила мать. Но сегодня вечером Честити почувствовала необходимость надеть что-то особенное, необычное для себя, и платье с глубоким декольте как раз подходило для этой цели.

– Было бы гораздо лучше, если бы талия была выше. Это платье старомодное, – недовольно произнесла леди Хартфорд, не обращая внимания на то, что платье выгодно подчеркивало узкую талию Честити и ее хорошо развитую грудь.

– А мне кажется, оно замечательное, – сказала Транквилити. – И Честити прекрасно смотрится именно в желтом. Мне, например, с моим цветом волос, его носить нельзя.

– Верно, – поддержала ее Синсирити, – а к каштановым волосам оно очень идет.

– Да, да. Полагаю, вы правы Хорошо, девочки, идемте вниз. И запомните – ведите себя хорошо.

– Да, мама.

– Вы, девочки, идите. Честити, я хочу с тобой немного поговорить.

Честити ждала. Ее лицо сделалось непроницаемым. Что плохого она сделала на сей раз?

– Ты говорила с Фицсиммонсом о Транквилити? Я знаю, ты провела с ним целый день. Надеюсь, ты не пыталась кокетничать с ним?

– Нет, мама.

– О, как бы я хотела, чтобы Фицсиммонсу досталась Транквилити! Тебе бы гораздо больше подошел Оксуорт.

– Мне очень жаль, мама, – произнесла Честити автоматически.

– Ну хоть сейчас мы должны сделать все, что в наших силах, – сказала леди Хартфорд с воодушевлением. – Я знаю, ты сможешь сделать все, что в твоих силах для Транквилити. За обедом он будет сидеть рядом с ней – хотя бы некоторое время они проведут вместе.

– Конечно, мама, – вторила ей Честити едва слышно.

Этот обед был уже менее официальным и носил более домашний характер по сравнению с предыдущим вечером. Гости ближе познакомились друг с другом и привыкли к окружающей обстановке. Честити пришлось признать, что мать поступила очень мудро, затеяв охоту за безделушками. Постоянная тема для бесед была обеспечена. Леди Костейн, сидевшая рядом с сэром Чарльзом, трещала без умолку, не позволяя ему отвлекаться ни на кого другого. Синсирити и лорд Рэйвенвуд без конца таинственно перешептывались и хихикали.

На этот раз Честити сидела между мистером Пичесом и все тем же кузеном Вирджилом, и потому оказалась предоставленной самой себе, так как оба джентльмена больше уделяли внимания другим соседкам по столу. Но это нисколько не обижало Честити: ей гораздо больше нравилось находиться наедине со своими мыслями.

После обеда гости разбрелись по гостиной. Мужчины сели играть в карты, несколько пар танцевали, и Честити попросили поиграть на фортепьяно.

Легкие мелодии, которые заказывали танцующие, были хорошо знакомы Честити, поэтому она играла без малейшего напряжения, позволив своим мыслям блуждать совсем в иной области. Сегодня 18 декабря – ровно через шесть месяцев ей исполнится двадцать пять. И это значит, что она сможет получить свою долю наследства – жалкие гроши по меркам высшего света, но вполне достаточно, чтобы поддержать тот скромный образ жизни, о котором она мечтала. Уже на следующее Рождество, в это же время, она станет самостоятельной.

– Сыграй еще раз, Честити.

Обращение Синсирити вернуло ее к реальности. Покачиваясь в такт мелодии, Транквилити насмешливо произнесла:

– Честити так рассеяна, наверное, мечтает о кавалере!

Честити мгновенно стала пунцовой. Взглянув на игроков в карты, она заметила, что те прекратили игру и уставились на нее. Она понимала, что краска стыда еще сильнее выдает ее вину; ей хотелось протестовать, отругать сестру за бестактность, но она не могла вымолвить ни слова.

– Мне думается, – произнес Алекс, вставая из-за карточного столика, – мисс Честити всего лишь желает, чтобы кто-нибудь сменил ее за инструментом, а она могла бы потанцевать. Он пристально посмотрел на Транквилити. Та лишь упрямо сжала губы.

Немного помедлив, Синсирити весело рассмеялась и сказала:

– Вы совершенно правы. Я поиграю, Честити. Я так люблю играть на фортепьяно!

Синсирити просто ненавидела играть на фортепьяно, но Честити, вовремя спохватившись, решила не напоминать ей об этом. Облегченно вздохнув, она уступила свое место и направилась в дальний угол комнаты, надеясь перехитрить Алекса и просто посидеть на диване, но не тут-то было.

– Вы позволите вас пригласить?

– Но ведь вы оставите стол без игрока, – попыталась протестовать Честити.

– Сэр Чарльз с удовольствием займет мое место, – ответил Алекс, кивая своему приятелю. – Не так ли, старина? – Это прозвучало скорее как приказ, чем как просьба.

– Охотно, однако я тоже с нетерпением жду своей очереди, мисс Честити. – При этом он бросил на нее настолько вожделенный взгляд, что Честити даже попятилась. Алекс сердито нахмурился, а затем предложил Честити руку.

– Но как же ваша нога? – произнесла она с отчаянием.

Но Алекс лишь отмахнулся, заявив, что постарается как-нибудь прохромать один танец.

Заиграли быстрый шотландский контрданс; они легко скользили по залу, расходились, затем ненадолго сходились, поэтому интимный разговор был совершенно невозможен. Честити немного оживилась и нашла танец приятным. Она старалась не смотреть на мать и избегала ее взгляда.

В следующем туре ее партнером стал надутый лорд Рэйвенвуд. Но протяжении всего танца он сверлил глазами спину Синсирити и шумно вздыхал. Взглянув на мать, Честити увидела, что ее брови грозно нахмурились.

– Я поиграю еще, Синсирити, – обратилась она к сестре. Та мгновенно вспорхнула с места и протянула руку Рэйвенвуду, слегка задев при этом сэра Чарльза. Честити опять села за инструмент.

– Мы еще потанцуем, мисс Честити, – наклонившись над ней, прошептал сэр Чарльз. Затем он бесцеремонно похлопал ее по плечу и присоединился к танцующим.

Что это с ним, подумала Честити. Почему он так ведет себя? Внезапная догадка осенила ее, она едва смогла продолжать игру. Сэр Чарльз откуда-то узнал о ее прошлом. Он слышал старые сплетни, и поэтому ведет себя соответствующим образом. Она посмотрела на мать. Нет, мать не могла быть столь неосмотрительной. Затем она бросила испуганный взгляд на леди Костейн: та злобно улыбалась и шептала что-то на ухо сэру Чарльзу.

Румянец сошел с лица Честити. она побледнела от гнева. Неужели можно быть такой жестокой!

Призвав на помощь все свое самообладание, Честити продолжала играть без единой ошибки, один танец за другим. К тому времени, когда гости начали уставать, она уже вновь обрела спокойствие. Пожелав всем спокойной ночи, Честити покинула зал и ушла в свою комнату.

«Когда я навсегда покину это общество, – думала Честити, – я должна первым делом сменить свое имя. И уж конечно, никогда и ни за что я не захочу видеть вновь этих людей! А теперь я могу спокойно спать».

Но заснуть Честити так и не удалось. Злобный взгляд леди Костейн очень расстроил ее. Тяжело вздохнув, она вновь зажгла свечи и принялась читать любовный роман, присланный из Лондона – ее единственное сумасбродство.

* * *

– Как насчет партии в бильярд. Алекс? Рэйвенвуд – слишком слабый партнер, мне нужен более достойный противник, – предложил сэр Чарльз.

Алекс засмеялся:

– Прекрасно, я сыграю.

Он уже собирался уходить, но пробило лишь полночь, значит, оставалось два-три часа до того, как в доме все затихнет. Они находились одни в просторной игровой комнате, вдоль стен которой располагались полки с различными принадлежностями для всевозможных игр. В центре стоял тяжелый бильярдный стол.

– А ты, оказывается, проныра, Алекс, – усмехнулся Чарли, опытной рукой разбивая треугольник.

– Это почему же? – спросил Алекс, наклоняясь над столом. Неужели он допусти промах, и Чарльз догадался об истинной причине пребывания Алекса в Хартфорд Хаузе? Да нет, конечно он имеет в виду что-то другое.

Хихиканье Чарльза становилось все более неприятным.

– Мисс Честити. Какая удача, что она досталась именно тебе!

Алекс нахмурился, совершенно сбитый с толку, затем осторожно согласился и добавил:

– Она очень умна. У тебя никаких шансов, Чарли.

Чарли устремил на него хитрый взгляд:

– Это вызов, старина?

– Я твердо решил, – ответил Алекс, сделав вид, что не уловил двойного смысла в словах приятеля.

– Как всегда. Но я думаю, женщина тоже имеет право выбора в таких делах. Хотя она и не из разборчивых. Судя по тому, что первым был Винчестер, этакое ничтожество!

Алекс отложил кий и с удивлением уставился на Чарли.

– О чем ты говоришь?

Насмешливая ухмылка исчезла с лица Чарльза, он склонился над столом.

– Ты действительно ничего не знаешь?

– Прекрати, Чарли. О чем ты?

Не обращая внимания на растущий гнев Алекса, сэр Чарльз задумчиво прицелился в один из шаров.

– Есть несколько интересных вариантов. Я имею в виду, что я и сам не прочь поразвлечься.

– Что ты несешь! – Алекс схватил приятеля за лацканы сюртука и сильно тряхнул.

– Нет, в самом деле, не стоит держать это в секрете. – Отстранив руки Алекса, сэр Чарльз обвел взглядом пустую комнату и указал на два стула. – Мне рассказала об этом леди Костейн. Ты не находишь странным, что такая красивая молодая леди, как Честити Хартфорд, до сих пор не замужем и живет в этом Богом забытом углу? – Он помолчал, затем продолжил: – Дело в том, что она обесчещена во время ее первого выхода в свет Лордом Винчестером. Ему тогда было не более двадцати. Случился большой скандал. Ему пришлось просить ее руки, но она отказала. Мать пришла в ярость, как ты сам понимаешь. После этого ее и держат здесь, вдали от мужского общества и без всяких надежд на еще один шанс.

Алекс опустился на стул, пораженный. Возможно ли это? В самом деле, почему она не замужем? Она красива, умна и…

– Забавно, не правда ли, носить такое имя – Честити, Целомудрие! Ха-ха Прекрасная тема для пересудов старых кумушек.

Честити обесчещена? Алекс вспомнил короткий поцелуй под деревьями и нахмурился снова. Она вела себя не как дама света. Она была потрясена.

– Вздор! – воскликнул он твердо. – Каждому видно, что она скромна и ведет себя порядочно.

– В тихом омуте…

– Вздор! – повторил Алекс. – И если ты будешь продолжать бросать на нее такие взгляды и распускать слухи, я найду способ заткнуть тебе рот.

– Если сумеешь, – вызывающе бросил Чарли.

– Ты же знаешь, что сумею, – ответил Алекс тихо.

– Ладно! Продолжим игру.

У Алекса не возникло никаких затруднений с жеребцом, он всегда умел обращаться с лошадьми.

Привязав Бэби к кусту на краю леса, он поднес к глазам бинокль и внимательно осмотрел побережье. Нужно было бы подойти поближе, но небо было ясным и месяц слишком ярко освещал тропинки, ведущие через болота к берегу.

После двух часов безуспешного наблюдения Алекс решил вернуться в дом. Он отвел лошадь в конюшню и закрыл ворота. Если кто-то и должен появиться на берегу, то это произойдет сегодня.

Из окна своей комнаты Честити с удивлением наблюдала, как таинственная мужская фигура прошла через сад, пересекла открытую лужайку перед домом и скрылась в темноте. Не почудилось ли ей? Она взглянула на свой роман, полный мрачных замков и привидений, и улыбнулась. Похоже, пришло время закрыть книгу и ложиться спать.

На следующий день Честити проснулась довольно поздно. Солнце уже ярко светило, когда она подошла к окну. Она вспомнила о мужчине, которого видела во дворе дома ночью, и пожала плечами. Скорее всего, у нее действительно разыгралось воображение под влиянием прочитанного. Вспомнив о книге, она забралась обратно в постель и собралась почитать. Но через минуту она захлопнула книгу и коротко вздохнула. Книга уже не казалась ей такой интересной.

Честити оделась и спустилась вниз, решив прогуляться в лучах полуденного солнца. Она зашла в кухню, приветливо улыбнулась кухарке и взяла из вазы яблоко.

– Это для моего пирога! – запротестовала кухарка.

– Но ведь только одно, – взмолилась Честити.

– Ну Бог с вами, берите!

Честити села и начала грызть яблоко.

– Как поживает твоя дочь?

– Прекрасно. Только устала ждать ребенка.

– А Джеймс?

– Парень старается, но он не очень-то терпеливый. И все старается принести ей на серебряном подносе. Обращается с ней как с принцессой.

– А он не…

– Нет, он клянется, что бросил это занятие.

– Надеюсь, что так. Ведь это очень опасно. Как ты думаешь, они будут рады, если подарить им рождественскую корзину? Мы соберем ее вместе. Ты положишь несколько своих чудесных пирожков.

– Конечно, они будут страшно рады, мисс Честити. Джеймс очень гордый, но если она будет от нас обеих, я думаю, он ее примет. Это ведь не милостыня, верно?

– Конечно, нет! Всего лишь подарок от друзей. Мы соберем ее, и я сама отнесу завтра же утром.

– Честити! Что ты тут делаешь? Я только что отправила твоих сестер в постель, – закричала мать, отбирая у нее яблоко и кладя его обратно в вазу.

– Но я не хочу спать… Я лишь недавно встала.

– Сегодня вечером будет большой бал, и ты должна выспаться! Марш в постель!

– Но мама, – попыталась возразить Честити.

Мать устремила на нее тяжелый пристальный взгляд.

– Да, мама.

Поднимаясь по лестнице, Честити столкнулась с Алексом. На нем был охотничий костюм.

– Куда вы собрались? – спросила она грустно. Окинув взглядом свою твидовую куртку, брюки из оленьей кожи, он усмехнулся:

– Видимо, на охоту. Не хотите ли присоединиться?

Честити оглянулась, ощущая на себе пристальный взгляд матери.

– Благодарю вас, мистер Фицсиммонс Я должна отдохнуть перед сегодняшним балом.

Алекс заметил любопытный взгляд хозяйки и кивнул.

– Тогда – спокойного дня, – произнес он и с поклоном удалился.

Честити неохотно вернулась в свою комнату, недовольно ворча. Если бы она родилась мальчиком, она бы тоже могла сейчас гулять по лесу, а вместо этого должна вновь ложиться и отдыхать. А что, если она сбежит?..

Она подошла к окну и увидела Алекса в сопровождении лесника. Они пересекли лужайку и скрылись в лесу.

Стиснув зубы, Честити повернулась и подошла к кровати. Она никогда не спала с опущенным пологом, но на этот раз опустила его с одной стороны: можно было подумать, что она закрылась от солнца. Затем собрала подушки и выложила их в ряд, накрыв одеялом и подоткнув его со всех сторон. Отойдя на несколько шагов, она критически осмотрела свою работу. Наконец, поставив возле кровати туфли, Честити достала сапожки.

Приоткрыв дверь, Честити посмотрела по сторонам и побежала по коридору к черной лестнице, осторожно спустилась в кухню.

Увидев ее, кухарка приложила палец к губам и направилась в кладовую. Она вынесла небольшой узелок с едой и передала его Честити. Послав ей воздушный поцелуй, Честити выскользнула из кухни через заднюю дверь. Пробегая через огород, она тихонько свистнула. В ту же минуту откуда-то выскочил Бастер, и вскоре их уже нельзя было увидеть из дома.

В тени деревьев было довольно прохладно, и Честити скоро пожалела, что не взяла с собой плащ или шаль. Усевшись на поваленное дерево, она развернула узелок, чтобы разделить его содержимое с собакой. Бастер захрустел предложенными ему куриными костями Свежая лепешка, яблоко и мармелад завершили ее завтрак.

Треск оружейных выстрелов напоминал о близости охотников, и она решила направиться к берегу. Но у Бастера были другие планы. Он тоже услышал выстрелы и побежал в этом направлении, уткнувшись носом в землю и не обращая внимания на свист Честити.

– Негодная собака, – пробормотала она и пустилась в погоню.

Когда она выбежала из-за кустов, то обнаружила Бастера сидящим у ног Алекса и с обожанием поглядывающим то на хозяйку, то на своего нового хозяина.

– Бастер, негодный пес! Ведь тебя могли ранить!

Алекс засмеялся и протянул лесничему подстреленную птицу.

– На сегодня хватит, я думаю.

– Хорошо, мистер Фицсиммонс, – он кивком головы поздоровался с Честити, нахлобучил шапку и направился к дому.

– Вам не следовало было прекращать охоту из-за меня, мистер Фицсиммонс, – произнесла Честити робко.

– Не из-за вас, или не только из-за вас. – Он нагнулся и погладил глянцевую голову собаки. – Бастер не совсем понимает, что значит быть охотничьей собакой. Он думает, что бег туда-сюда – это как раз то, что надо.

Честити рассмеялась.

– Боюсь, я никогда не учила его по-настоящему охотиться!

– Ничего страшного. Он хороший пес, послушный.

– Для вас – может быть. – Она наклонилась и принялась трепать кобеля по голове.

– Я обычно умею ладить с животными, – тихо ответил Алекс.

Честити выпрямилась и посмотрела в его глаза, дрожа от холода.

– Вы замерзли. Наденьте мою куртку. – Алекс снял куртку, и Честити с восхищением увидела, как сквозь белоснежные рукава рубашки проступили его упругие мышцы. Алекс накинул куртку ей на плечи, и она снова задрожала, но уже по другой причине.

Он взял ее руки в свои и принялся растирать и дышать на них. Это согрело Честити, и она слегка отступила назад.

– Может быть, нам лучше пойти домой? Вы можете простудиться, – прошептал он.

– Я согрелась, – возразила она. Ей совсем не хотелось вновь оказаться в четырех стенах. – Давайте лучше погуляем по берегу.

– Вы уверены? Я не хочу, чтобы мой партнер по игре слег с приступом простуды.

– Все в порядке. – Честити повернулась и, уверенно прокладывая себе дорогу сквозь заросли, направилась в сторону побережья. Алекс пожал плечами и двинулся за ней, кивнув собаке:

– Пошли следом, приятель.

В полном молчании они добрались до побережья. Солнце стояло высоко и пригревало. Честити сняла куртку и вернула ее Алексу. Наклонившись, она подняла с земли какую-то палку и, размахнувшись, бросила ее вперед. Бастер помчался за палкой.

– Я вижу, сегодня вы не пользуетесь тростью, – произнесла она.

– Да, моя нога сегодня не болит. Вероятно, это действие целебного морского воздуха.

Набросив куртку на плечо, Алекс приблизился к Честити.

– Интересно, что сделает ваша мать, обнаружив, что вы сбежали?

– Прочтет мне длинную-предлинную нотацию.

– Она, надеюсь, не запретит вам присутствовать на балу? – В его голосе послышались тревожные нотки.

– Конечно, нет. Наверняка последуют со стороны расспросы гостей, а мать не любит лгать. Ей придется объяснять всем, какая я непокорная.

Алекс покачал головой, соглашаясь.

– Вы помните, о чем мы говорили на днях? – Честити нахмурилась, вопросительно глядя на него. – Свобода, помните? – Она кивнула. – Так вот, я переменил свое мнение. Я думаю, что управлять имением и даже сражаться на войне – все же предпочтительнее, чем постоянно находиться под чьим-либо надзором и давлением.

Честити остановилась и посмотрела на него. В этот момент, глядя в эти темные глаза, обрамленные длинными черными ресницами, она поняла, почему так безрассудно влюбилась в него еще в нежном четырнадцатилетнем возрасте. Он был не просто красив. Он мог сочувствовать, он умел слушать!

Алекс приподнял брови, смущенный ее молчанием.

– Спасибо, – тихо сказала Честити.

Алекс расстелил на песке свою куртку и взял Честити за руку.

Неожиданно они увидели Бастера, несущегося к ним с палкой в зубах. Не добежав до них нескольких шагов, он остановился и выронил палку, размахивая хвостом.

Честити высвободила руку и направилась к собаке. Бастер тотчас же подхватил палку и отбежал на безопасное расстояние. Здесь он снова выпустил палку и завилял хвостом, приглашая Честити поиграть.

– Бастер! Отдай палку, – сердито крикнула девушка и помчалась за ним.

Алекс рассмеялся и, опустившись на расстеленную куртку, приготовился наблюдать за представлением.

Честити вернулась через несколько минут, без палки и без собаки. Ее щеки горели, а глаза блестели. Отдышавшись, она присела рядом с Алексом. Некоторое время они молча смотрели на море. Затем Честити почувствовала себя немного неловко, вероятно, оттого, что Алекс сидел так близко.

– Расскажите мне об Испании, – попросила она тихо.

– Что же вы хотите узнать? Ландшафт? Города? То, какими они были до войны, или что осталось от них после? – Его голос звучал отрывисто и глухо.

– Простите, Алекс. Я понимаю, вам больно вспоминать о войне.

Она взяла его за руку. Он повернулся и посмотрел на нее. Невинный вопрос внезапно вызвал в нем бурю воспоминаний. Крики еще живых людей, мучающихся от боли, безмолвие мертвых – все это с новой силой вспыхнуло в его памяти. Ему захотелось грубо притянуть девушку к себе, чтобы закрыться от этих воспоминаний, утопить их в порыве страсти.

Но глядя в эти зеленые глаза, наполненные сочувствием, он понял, что не посмеет так поступить с ней. Она так доверчива, так наивна. Алекс глубоко вздохнул и, наклонившись, коснулся ее губ своими губами. Сочувствие тотчас же исчезло из этих прекрасных глаз, сменившись… страхом?

Честити отпрянула и вскочила на ноги. Она чуть не упала, наступив ногой на подол платья. Алекс тоже поднялся и поддержал ее. Она вырвалась и очень быстро пошла, почти побежала, прочь от берега.