Текст книги "Заключенный на воле (СИ)"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Глава 19
▼▼▼

В первых своих передачах командование Помощников отказывалось признать, что одна из их баз подверглась нападению. Более поздние передачи настаивали на том, что, хотя нападение и имело место, оно потерпело поражение; обнаруженные на месте происшествия тела принадлежат не Помощникам, а нонкам. К тому моменту повстанцы уже получили на отступление четыре часа. Затем спор тянулся еще примерно около часа, прежде чем командование наконец-то признало свершившийся факт.

После чего ситуация изменилась.

Воздушные шпионы принялись прочесывать вероятные маршруты отхода. Патруль Помощников в сопровождении ищеек-палеленов получил приказ обследовать место последней стоянки повстанцев и попытаться проследить все пути, ведущие от базы.

Наличие палеленов на Хайре неприятно поразило Лэннета. Палелены были уроженцами Сирака, и их присутствие на Хайре нарушало один из основных законов империи, запрещавший перевозку местных видов с одной планеты на другую. Единственным исключением являлись животные из Дома – превосходный рогатый скот, собаки или лошади, которых разводили и держали у себя самые богатые и влиятельные семейства империи в качестве символа своего общественного положения.

Лэннет как раз слушал захваченный радиоприемник, когда командир патруля Помощников доложил, что напал на след отступающих повстанцев. Он также сообщил, что один из палеленов вывернулся из намордника и успел искусать своего вожатого, прежде чем был убит.

Лэннет злорадно хмыкнул и заработал вопросительный взгляд от женщины, несущей радиоприемник. Капитан пояснил:

– Палелены – отличные ищейки, но их отнюдь нельзя назвать ручными животными. Вы их когда-нибудь видели?

Женщина покачала головой, оторвала взгляд от тропы и снова взглянула на капитана.

Лэннет продолжил объяснение:

– Они большие. Весят от двадцати до пятидесяти фунтов, и они плотоядные, плотоядные от носа до кончика хвоста. Если вокруг никого больше нет или если кто-то из них вторгся на чужую территорию, они вполне способны убивать и поедать себе подобных. Они терпят друг друга лишь во время ежегодного брачного сезона, который длится две недели, да и то мне говорили, что особи поменьше при этом сильно рискуют. У палеленов четыре ноги, как и у большинства животных, но кроме этого у них имеются еще и две проторуки, растущие из грудной клетки. То есть они могут пробежать над чем-то, подхватить это и укусить – и даже не замедлить при этом шага. У них полная пасть длинных острых зубов. Они разрывают добычу крепкими когтями и заглатывают куски, хотя человеку бы показалось, что такими кусками можно подавиться. А сверху эта вечно голодная скотина покрыта тремя дюймами жира, кожей в дюйм толщиной и густой, сальной, вонючей шерстью.

Женщина шумно сглотнула.

– И вот такое идет по нашим следам? Вы прежде ничего о них не говорили!

– Им не положено находиться здесь.

В возгласе женщины прозвучало самое искреннее согласие с этим утверждением. Лэннет добавил:

– Слабость палеленов в том, что их легко обескуражить. Как только они поймут, что не приближаются к нам, их рвение тут же иссякнет и они сделаются раздраженными. Не беспокойтесь о них.

Судя по ее фырканью, женщина не испытывала особого желания последовать указанию командира.

Лэннет подумал: не сказать ли отряду, что до тех пор, пока командование Помощников продолжает болтать в открытую, им ничего не грозит? Потом он решил, что все-таки не стоит. Их налет прошел весьма удачно. Если повстанцы смогут успешно его завершить, моральный дух всего отряда станет весьма высоким. Если твердить, что в значительной степени они обязаны успехом ошибкам Помощников, ничего хорошего этим не добьешься. Уверенность в своих силах для них сейчас куда важнее полной правды.

Впрочем, Лэннет подозревал, что это правило срабатывает в большинстве случаев.

Из радиопереговоров стало известно, когда патруль Помощников с их палеленами остановился на ночь. Пару часов спустя повстанцы добрались до берега реки, где их поджидал захваченный электромобиль.

Самым неотложным вопросом была судьба пленных. Лэннет решил, что лучше их отпустить теперь. А то они и без того уже слишком хорошо знакомы с составом их группы и могут заподозрить, в каком направлении находится базовый лагерь. Капитан объяснил все это Джарке.

– Я собираюсь отдать им электромобиль, – сообщил Лэннет. – Все равно мы больше не сможем им воспользоваться. Как только он поднимется с земли, его тут же засекут, и вся Хайре будет точно знать, где именно мы находимся.

Джарка неохотно кивнул.

– Пожалуй, вы правы.

– Мы отпустим их до рассвета. И без фар. Пусть летят на автопилоте. Зададим такой курс, чтобы они вернулись на базу. А ручное управление просто обрежем. И выведем из строя все наружные огни, чтобы им нечем было подавать сигналы.

– Согласен. – И Джарка развернулся, чтобы уйти.

Лэннет остановил его легким прикосновением.

– Мы сегодня хорошо поработали. Все.

Джарка кивнул, слабо улыбнулся и ушел. Лэннет подумал – а заметил ли Джарка, что его командир тщательно избегает малейшего упоминания о ненужном убийстве, произошедшем уже после окончания боя?

Капитан пристроил рюкзак поверх щита и улегся. Подушка оказалась жестковата – рюкзак был набит трофейным оборудованием. Ну да неважно. Все равно ему не до сна – слишком многое нужно обдумать.

Чья-то рука, легшая на плечо, испугала Лэннета. Капитан резко дернулся. Едва различимый во тьме человек произнес:

– Пора вставать. Джарка уже приготовил электромобиль.

Застонав, Лэннет кое-как поднялся на ноги. Его сознание настойчиво требовало действий. А тело возражало – его шатало из стороны в сторону, словно мокрую соломинку. Разбудивший Лэннета незримый посланец подхватил капитана под локоть. Лэннет раздраженно дернулся и пробурчал:

– Все в порядке.

Посланец исчез, предоставив Лэннету добираться, как сам знает. Тот так и поступил и кое-как добрел через лес к песчаному берегу реки. Пленные стояли рядом с электромобилем; их уже развязали. Один из пленных уставился себе под ноги. Второй внимательно посмотрел на Лэннета и сказал:

– Я не хочу возвращаться.

Не совсем еще проснувшийся Лэннет недоуменно уставился на него.

– Почему?

Вопрос был вполне резонным, но, похоже, пленный его не ожидал.

– Мне н-не нравится то, что я делал, – запинаясь, пробормотал он.

– Мы все не в восторге от того, что нам приходится делать. С чего вы взяли, что мы вам поверим?

– Я думал об этом. Я буду очень стараться. Я могу вам пригодиться, – и он выразительно взглянул на своего товарища.

Лэннет переключил внимание на второго пленного.

– А вы что? Тоже хотите остаться?

– Нет, сэр. – Помощник энергично встряхнул головой. – У меня жена. И дети.

– Вспомните об этом в следующий раз, когда вас отправят арестовывать какого-нибудь бедолагу. Возможно, у него тоже есть семья. А когда вы будете смотреть, как ваши Помощники вколачивают в него свет, вспомните, как мы обращались с вами. Я думаю, вы человек порядочный. Надеюсь, вы найдете способ помочь нам, если обстоятельства будут позволять.

Пленный переступил с ноги на ногу, но ничего не ответил.

Лэннет продолжил:

– Я разрешу вашему товарищу остаться с нами. Эта машина настроена на автоматическое пилотирование. Она доставит вас обратно, на территорию базы. Если вы попытаетесь в полете изменить курс, электромобиль взорвется. Мне все равно, что вы расскажете о нас вашим спецслужбам, а друзьям скажите так: мы сражаемся за всех хайренцев, включая и их тоже. Счастливо.

И, не потрудившись пожать им руки, Лэннет развернулся прочь. Он заметил краем глаза какое-то движение – это Реталла двинулся в его сторону.

– А безопасно ли брать пленного с собой? За нами будут гнаться. Вы уверены, что мы можем позволить себе роскошь возиться еще и с ним?

– Он не будет помехой. Он говорит, что может нам помочь, – отозвался Лэннет.

– Помочь? – фыркнул Реталла. – Чем он нам поможет? Двигаться медленнее? Попасть в плен?

– У него куда больше причин для беспокойства, чем у нас. Как по-вашему, что с ним произойдет, если его схватят? Ведь его напарник расскажет о нем сразу же, как только доберется до базы. – Лэннет покачал головой. – Он себя скомпрометировал. Похоже, он – храбрый человек.

– Ну, посмотрим… – неохотно уступил Реталла. И все тем же недовольным тоном добавил: – Я вчера установил несколько ловушек. Хотите посмотреть?

Последовала долгая пауза, потом Лэннет все-таки ответил:

– Я не люблю ловушек.

И тут же добавил, повысив голос, чтобы перекрыть возмущенный ответ Реталлы:

– Возможно, это нелогично, но тут уж я ничего не могу поделать.

– Не то слово – нелогично! – скривился Реталла. – Вы же якобы обучаете нас. Я надеялся получить несколько советов.

Эти слова задели Лэннета за живое. Если он сейчас откажется, то получится, что он не просто увиливает от работы, но еще и подвергает свое подразделение опасности. Капитан пожал плечами.

– Ладно, показывайте.

Было уже достаточно светло, чтобы они могли довольно быстро двигаться сквозь лес. Первая ловушка Реталлы была установлена в полумиле от места стоянки. Лэннет поздравил повстанца с умением действовать в полевых условиях. Работая в одиночку и по большей части ночью, Реталла поднял на дерево камень не менее пятидесяти фунтов весом и обмотал его ремнем. Поперек тропы была натянута метлиновая бечева, практически невидимая, а второй ее конец был привязан к опоре, удерживающей камень на месте.

– Я помочился в нескольких ярдах отсюда, – сообщил Реталла. – Я подумал, что звери почуют такой сильный запах и потянут вперед, как грузовики. Камень установлен так, что просто сметет с тропы любого, кто зацепится за веревку. Я так рассчитал траекторию, чтобы он упал примерно на фут впереди бечевы. Если повезет, мы избавимся сразу и от какого-нибудь животного, и от его вожатого.

Лэннет взглянул на валун, замаскированный ветвями, и содрогнулся. Реталла хорошо продумал свою ловушку. Патрульных учат оглядываться по сторонам, но эта заповедь забывается одной из первых. Особенно в пылу погони.

– Вы установили несколько таких ловушек?

– Такую – только одну. Две другие устроены иначе. Первая – это яма с кольями на дне, а вторая – веревка, натянутая на уровне пояса. Она высвобождает молодое деревце с привязанным ножом. Думаю, эту они найдут. То есть я на это надеюсь. Я не верю, что нож причинит кому-нибудь особый вред, но это наверняка заставит их высматривать веревки на уровне пояса. Тогда бечевка над самой землей застанет их врасплох.

– Пожалуй.

Лэннет двинулся было обратно в сторону лагеря, потом остановился и взглянул на Реталлу.

– А вы хоть немного поспали?

– Вообще-то нет.

К удивлению Лэннета, в голосе долговязого повстанца прозвучало смущение. Реталла пробормотал:

– Мне не нужен долгий сон. Я потом наверстаю. Я просто решил, что это неплохая идея – немного задержать этих типов вместе с их зверями. Тогда нам самим будет полегче. Разве не так?

– Намного легче. Вы отлично поработали. Хоть я и не люблю ловушек.

– Я теперь буду об этом заботиться. Тогда вам не придется с ними связываться.

Мысленно улыбнувшись, Лэннет поблагодарил Реталлу. Бой выковывает своеобразные узы. Особенно выигранный бой. Интересно, а как поведет себя Реталла после того, как Свободные проиграют несколько стычек?

К тому моменту, как Лэннет вернулся к месту стоянки, все повстанцы уже проснулись, поели и были готовы продолжать путь. Капитан ухватил немного сухофруктов и успел несколько раз отхлебнуть из фляги, пока вместе с командирами троек проверял готовность отряда. Они уже заканчивали, когда раздалось завывание электромобиля. Все обернулись к взлетающей машине. Электромобиль на мгновение завис в воздухе, медленно разворачиваясь. Лэннет взглянул на своих бойцов. У всех до единого на лицах читалось одно и то же желание. Пленный возвращался домой. Обратно к своей семье. А у Свободных такой возможности не было.

Как, впрочем, и у самого Лэннета. У него не было семьи, которая могла бы его ждать. Его единственная родная душа была сейчас так же одинока. Кроме того, ей грозила большая опасность, и Нэн не в силах была с ней справиться.

Перед мысленным взором Лэннета появилось лицо любимой. Женщина улыбалась. Но внезапно выражение ее лица изменилось. Нэн уставилась куда-то ему за левое плечо и закричала. Когда Лэннет попытался обернуться, оказалось, что он не в силах даже шелохнуться. Он попытался позвать Нэн, спросить, что ее напугало.

Но тут раздался другой голос. «Астара». Лэннет понял это с первого же вздоха, еще до того, как прозвучало хоть одно слово. Теперь перед его мысленным взором предстала старая жрица. Она тяжело опиралась на свою изукрашенную трость. Взгляд затянутых бельмами глаз был устремлен на капитана. Лэннет почувствовал исходящие от Астары волны сочувствия. И жалости.

«Нас предали, мой юный капитан».

Астара покачала головой. Лэннет попытался заговорить, и снова у него ничего не вышло. Отчаянное стремление понять смысл этого таинственного предостережения доводило капитана до бешенства.

«Ты нужен ей, Лэннет. Я чувствую – ей грозит опасность. Спаси ее».

– Все готовы.

Голос Трей вырвал Лэннета из состояния, весьма напоминающего транс. Маленькая женщина внимательно смотрела на него снизу вверх.

– Не беспокойтесь об электромобиле. С ним все сделали в точности так, как вы сказали. Я ручаюсь.

Лэннета охватило леденящее ощущение – как будто он смотрит на себя со стороны. Он прикоснулся к плечу Трей.

– Я вполне полагаюсь на вашу работу. Вы маленький орешек, но зато крепкий. Я вам доверяю.

Лэннет отвел взгляд и повысил голос, так чтобы его могли слышать все повстанцы:

– Слушайте! Мы находимся в трех днях пути от лагеря, а вскорости в горы Марноффар сбегутся все Помощники, какие только есть на Голифаре. Они знают, что мы движемся на север, и потому будут высылать патрули с запада и с востока, чтобы перехватить нас. По нашим следам уже идет погоня с палеленами. Над головами у нас шныряет столько воздушных шпионов, что в их тенечке можно отдыхать. Мы несем значительный груз. Возможно, ситуация и способна быть хуже, но мне в это не верится. Из чего следует, что мы таки допекли этих ублюдков, Помощников. Джарка, твоя тройка идет первой. Вперед быстрым шагом марш!

Раздался приглушенный смешок – слегка нервозный, но в этом никто бы не признался. Кто-то крикнул «ура» – негромко, чтобы не поднимать шум, – и весь отряд подхватил клич. А потом повстанцы двинулись по тропе, забираясь все выше в дикие горы.

Лэннет двигался взад-вперед вдоль колонны, напоминая остальным, чтобы они не забывали время от времени пить воду, держались начеку и соблюдали правильный интервал. Но несмотря на всю эту бурную деятельность, в ушах у капитана неотступно звучал голос Астары: «Нас предали».

Предали? Само собой. Которое из предательств она имеет в виду?

Он принадлежал своему собственному миру. В жизни солдата есть свои сложности. Такова трагедия. Но есть в ней и своя подлинность. В этом мире есть свои хитрости и свои тонкости. Убийство в нем ведет к славе, а уклончивость встречается чаще, чем честность.

Молодое деревце, росшее на довольно крутом и скользком склоне, могло послужить удобной опорой. Во внезапном припадке ярости Лэннет сжал его так, словно пытался выжать сок из ствола. Хватит, сказал он себе. Он будет делать то, что обещал, но прежде всего он будет считаться с собственными нуждами. Если он не может рассчитывать ни на чью верность, то он должен быть особенно верен себе.

Теперь каждый его шаг сопровождался другими словами Астары:

«Спаси ее».

Глава 20
▼▼▼

Император Халиб барабанил по крышке массивного стола, не придерживаясь ни темпа, ни ритма. Управляющий Вед некоторое время всерьез обдумывал невыразимо непочтительную идею: не попросить ли императора перестать? Император наверняка взбеленится. Но злее, чем сейчас, он все равно вряд ли станет. Зато, возможно, этот дьявольский стук прекратится.

От необходимости принимать решение Веда спас сам император: Халиб принялся пощипывать поджатые губы. Жест был весьма характерным. Вед его терпеть не мог. Он был уродским, лишенным всяческого достоинства и вечно наводил управляющего на мысль о свирепом овоще. Но по сравнению со стуком это уже заметное улучшение. Вед вознес короткую благодарственную молитву. И в завершение молитвы намекнул, что старому верному шпиону совсем не помешала бы толика доброжелательного отношения.

Вед как раз пытался справиться с противоречием, заключенным в словосочетании «верный шпион», когда Халиб нарушил молчание.

– По крайней мере, ты пришел с этими новостями ко мне. Большинство людей пустили бы дело на самотек, в надежде что оно уладится само собой.

– В отличие от этого большинства, я рожден для того, чтобы служить императору, Возвышенный. Я обманул ваши надежды, и это приводит меня в замешательство, но я – ваш человек. И этого не изменить.

– Мы с тобой образуем неплохую команду. Так же, как наши отцы до нас. – Черты Халиба слегка смягчились, но лишь для того, чтобы тут же окаменеть снова. – Но что останется после нас, Вед? Что станет нашим наследством?

– Мы делаем все, что в наших силах, Возвышенный.

На мгновение – меньше, чем на мгновение – Халиб задумался над этими словами. Если кому-то и следовало до конца знать планы своего императора, так это именно Веду. Вед умер бы за него. Точно так же, как умер бы за империю. Но как объяснить человеку, что всеми его действиями искусно манипулировали, дабы разрушить эту самую империю и позаботиться, чтобы не осталось императора, способного эту империю восстановить?

Халиб решил для начала разобраться с ближайшим из дел.

– Расскажи-ка мне еще раз об этом человеке – как ты там сказал, его зовут Мард? – который заявил, что Солнцедарительница собирается уничтожить Этасалоу.

Вед подался вперед. Он явно испытал облегчение, почувствовав под ногами знакомую почву.

– Это один из тех людей, которые пытались убить Лэннета. Мы его отыскали исключительно благодаря слепому везению. Мой человек, сопровождавший Лэннета и выживший во время того нападения, мельком заметил Марда – тот вел электромобиль нападавших; а лицо у него запоминающееся. Недавно этот человек сидел на обычном дежурстве у камеры «Мир и Порядок» и снова увидел Марда в форме личного стражника Солнцедарительницы. Он уже капитан – не как-нибудь!

– И что твой человек сделал?

Суровое лицо Веда дрогнуло в улыбке.

– Он не стал докладывать по инстанциям, если вы об этом. Это один из моих людей, Возвышенный. Он служит в Изначальной гвардии, но присягал он мне и работает на мою личную тайную службу. Существуют определенные каналы связи. Он воспользовался одним из них. Помимо меня, о его сообщении знают всего два человека. Обоим я доверяю, как себе.

– А кто-то доверял Марду, – негромко пробормотал Халиб. – Объясни-ка, пожалуйста, откуда Мард и его группа узнали о заключении Лэннета в тюрьму и об его освобождении?

Вед гулко сглотнул. Но ответил он без малейших колебаний, и голос его не дрогнул.

– Они подкупили одного из моих гвардейцев. Операцией руководил офицер из тех, кто был с Этасалоу на Гекторе и потом бежал на Атик. Мы схватили его при попытке пробраться на Хайре. Он клянется, что проделал все это по личной инициативе. Кроме того, он утверждает, что не имел возможности связаться ни с Этасалоу, ни с кем-либо из старых товарищей с тех самых пор, как император вычистил это гадючье гнездо на Гекторе.

– И ты в это веришь? А насчет Лэннета? Тот гвардеец, которого подкупили, – это из-за него Лэннет пропал где-то на Хайре? Где сейчас этот предатель?

Голос императора, упавший почти до шепота, испугал Веда. Управляющий никогда в жизни не видал, чтобы Халиб держался так отстраненно и холодно. Но, невзирая на собственный страх, Вед беспокоился об императоре: столь сильные чувства могли просто выжечь Халиба изнутри. А империя находилась сейчас в слишком неустойчивом положении, чтобы позволить себе такую роскошь – руководителя, не полностью владеющего собою. Вед постарался сохранить при ответе хотя бы внешнюю сдержанность.

– Поскольку все межпланетные средства связи проходят через комм-биос, мы держим их под контролем. У всех поступлений проверяется содержимое, отправитель и получатель. Каждое послание, отправленное на Хайре или с нее, проверяется на предмет наличия кода и шифра. Я не могу поручиться за послания, отправляемые с курьерами, но я уверен, что между Этасалоу и теми, кто дезертировал с Гектора, курьеры не курсировали. Человек, соблазнившийся взяткой, мертв. Его допросили, по всей строгости. Он не был ничьим агентом. Просто дурак. Его казнили.

Молчание заволокло комнату – пелена несбывшихся надежд и несдержанных обещаний. Через некоторое время Халиб заговорил снова.

– Почему преданное доверие так часто приводит к потере хорошего человека? Кто придумал, что казнь предателя может уравновесить гибель того, кто остался верен?

– Такова суть предательства, – Вед развел руками, показывая, что сам этого не понимает. Но внезапно на лице управляющего появилась злорадная усмешка. – Некоторые просто не способны научиться отличать друзей от врагов.

Халиб нажал на кнопку, открывающую дверцу роскошного бара. Император откупорил охлажденное вино, выбрал бокалы и налил вина себе и гостю. Халиб поднял свой хрустальный бокал – усеивавшие низ бокала изумруды вспыхнули неистовой зеленью, соперничая с золотым мерцанием драгоценной жидкости, – и посмотрел на вино.

– Я собирался выпить его попозже, в одиночестве. Но мы выпьем его сейчас – за честность. И в знак траура по нашим потерям. Это вино с Сирака, с маленького виноградника, занимающего меньше трех акров. Эту лозу привезли из Дома, на корабле Прародителя. Каждый год виноторговцы делают для меня это вино, и я его пью. Сам. Но сегодня вечером мне нужен друг, чтобы разделить с ним тост. Точнее, два тоста: один прямо сейчас и один попозже. Первый тост за тебя, Вед. Пусть ты никогда не доверишься ненадежному человеку.

Вед выпил. Веки управляющего дрогнули, и он вздохнул. Помолчав немного, он успокоился и заставил себя вернуться к делам.

– Агент, сообщившая Солнцедарительнице о том, что она видела Этасалоу при Дворе советника Улласа, утверждает, что Лэннет так и не вступил в контакт с хайренским движением сопротивления. Команда, которая должна была помочь ему в уничтожении Этасалоу, распущена; им сказано, что миссия окончена.

– А откуда она все это узнала? И как ты добыл эти сведения из внутренней службы Солнцедарительницы?

Прежде чем ответить, Вед сделал еще глоток.

– Эта женщина служит при Дворе, и она – специалист по проведению допросов. Что же касается второго вопроса, Возвышенный, я бы предпочел на него не отвечать. В деле разведки есть неприглядные стороны, которые мне не хотелось бы выносить на ваше рассмотрение.

Ответ был тактичным. И в то же время коробящим. Всего несколько минут назад они говорили о казни так просто, словно казнить человека – все равно что смахнуть грязь с ботинка. И вот теперь Вед пытался избежать чего-то, что он назвал «неприглядным». В свете беседы вполне можно предположить, что под этим определением скрывается профессиональный палач. Это одновременно и позабавило, и испугало Халиба.

– Спасибо. Я понял.

– Это приводит нас обратно к Марду, – продолжил Вед. – Он посещает некую женщину. Она – агент Солнцедарительницы, но Мард об этом не знает. Равно как женщина не знает, что мы проникли в ее дом.

– Проникли в дом человека из контрразведки Солнцедарительницы? Как?

– Целиком и полностью, Возвышенный. Мы можем видеть и слышать все, что происходит в каждой из комнат. Это сито.

– Я имел в виду не это, и ты это знаешь, Вед. Я желаю знать, как ты проник туда и проделал все это, не потревожив десяток датчиков. Или теперь на тебя работают призраки?

Вед скривился. Он дважды начинал объяснения и сбивался, и лишь на третий подобрал нужные слова.

– У этой женщины есть муж. Чиновник из Транспортной службы. Женщина… скажем просто – настоящая специалистка по заведению новых дружков. Когда Солнцедарительница желает, чтобы ее сотрудница была свободна, дабы «развлечь» кого-то или – как в случае с Мардом – проверить чью-либо надежность, транспортники подстраивают какую-нибудь ситуацию, требующую присутствия мужа на работе. Недавно кое-кто помог мужу осознать, чем занимается его жена, пока его самого нет в городе. И он охотно помог нам установить в доме все нужное оборудование.

– Муж знает, что происходит?

– Он уверен, что люди, нашпиговавшие техникой его дом, следят за его женой в интересах Солнцедарительницы.

– Очаровательно.

Халиб налил себе еще вина.

– Ну, и что вам удалось подсмотреть в замочную скважину?

– Мард сказал Солнцедарительнице, что Лэннет ускользнул от засады, устроенной людьми Этасалоу. Еще она откуда-то узнала, что Лэннету не удалось связаться с хайренским Сопротивлением. Она очень проницательна, Возвышенный, и разведка у нее поставлена хорошо. Думаю, она поняла, что Лэннета послали убить Этасалоу. У нее были причины предположить, что покушение не удалось, и тогда, видимо, Солнцедарительница сама вознамерилась устранить Этасалоу. Даже если ее на этом застукают, она вполне может ожидать, что вы посмотрите на это сквозь пальцы. Солнцедарительница решила использовать для этой работы Марда. Он служил на Гекторе – и был, кстати, тайным агентом Солнцедарительницы. Он знает Этасалоу в лицо. Но дело в том, что Мард по натуре крич; он опасен, только если загнать его в угол. Поручить это задание ему – дурацкая идея, проистекшая из гнева. Она обречена на неудачу, даже если Мард попытается выполнить задание.

– Солнцедарительница отправляет убийцу, чтобы прикончить Этасалоу? Но почему? Она же стремится свергнуть меня. Она поддерживала Этасалоу.

– И их затея потерпела крах. Но Солнцедарительница сохранила свое положение, а Этасалоу все потерял. Солнцедарительница боится его и правильно делает.

– И каков же твой план?

– Арестовать Марда, когда он отправится к этой женщине. Перевербовать и заставить работать на нас.

– Элегантно и просто. А если он откажется?

– А если он исчезнет?

Сдержанная откровенность этой реплики делала ее еще более беспощадной. Халиб хмыкнул.

– Ты, как всегда, бьешь в самую точку. Или, можно сказать, в самого Марда. Ну что ж, ладно. Посмотрим, что мы можем сделать.

Вед ждал. Постепенно мимолетная вспышка веселья покинула императора. Когда Халиб заговорил снова, голос его был едва слышен. Император опять поднял бокал и сосредоточенно уставился в него, как будто насыщенный аромат вина мог отнести его послание в те места, куда самому императору было не дотянуться.

– Полагаю, сейчас самое время для второго тоста. За тебя, капитан Лэннет. За того, кого мы так и не успели узнать получше и кто ушел так скоро. Прости нас.

Брови Веда удивленно поползли вверх, но управляющий быстро опомнился и взял себя в руки. И все же он не сумел полностью скрыть недоверия. Император просит прощения? Вед пришел в себя лишь наполовину, когда Халиб вернул беседу в привычное русло.

– С каждым лишним днем, прожитым Этасалоу, угроза растет. Изыщи способ уничтожить его.

Вед поставил свой бокал и встал.

– Он нашел превосходное укрытие. Официально нам неизвестно, где он находится. Советник Уллас старательно делает вид, будто он поддерживает империю, и в то же время предоставляет убежище нашему злейшему врагу. Вам нужно достаточное количество верных людей в совете послов, чтобы они одобрили превентивный удар по Хайре.

– Об этом не может идти и речи, Вед. Изначальная гвардия сейчас рассеяна по галактике, на шести планетах беспорядки. Послы чуют кровь. Они будут ждать и приглядываться – а как я выйду из этой ситуации? Мне нужно, чтобы мои Стрелки постоянно были у меня под рукой. Я не могу зависеть от скорости переброски войск с планеты на планету.

– Если мне позволено будет выразить свое мнение, Возвышенный, вы – не просто хороший император. Вы – лучший изо всех, каких только когда-либо видела эта империя. И несправедливо, что все это произошло именно в ваше царствование. Так не должно быть. Должен существовать способ остановить Этасалоу. Мы знаем, что он может натворить. Если ему удалось вывезти с Гектора оборудование… – Вед не договорил.

Халиб кивнул. Лицо его осталось бесстрастным.

– Если я в чем-то и уверен, Вед, так это в твоей верности.

Внезапно нахмурившись, император резко взмахнул рукой.

– Ладно, пора браться за работу. Ты сейчас ноешь, словно старый дурень, который перед сном макает печенье в теплое молочко. И я с тобой разнылся. Хватит. Подкупи кого-нибудь. Придумай какой-нибудь план. Клянусь, иногда мне кажется, что ты превращаешься в старую бабу. А теперь оставь меня.

Вед очень обрадовался, когда Халиб повернулся к нему спиной, – это позволило управляющему подавить улыбку, в которой так и норовили расползтись его губы. Как это, однако, успокаивает – увидеть прежнего раздражительного, вспыльчивого императора! Вед посмеивался все то время, которое понадобилось ему, чтобы дойти до потайной двери – да и после, пока шел по коридору.

В отличие от Веда, настроение которого улучшилось, Халиб уселся в кресло и сгорбился под гнетом черной меланхолии.

В большинстве своих бед он обвинял Астару. Это она убедила его отца – интересно, сколько ей лет? – и отца его отца разрешить ей проповедовать и повествовать о своих видениях его сыну. Если позволить ее обольстительной логике воздействовать на ребенка, результат будет совершенно предсказуем. Точно так же можно не сомневаться в том, что произойдет с ледяным серебром, которое сунут в доменную печь.

И все-таки в учении Взыскующей много верного.

Самоуправление, например.

Халиб верил в это. Он также верил, что его должны получить люди, которые действительно этого хотят. Граждане империи знали лишь тиранию. Великодушную по мере возможности, но все же тиранию. Но дарованная свобода лишь заставит людей надеть маску благодарности. Свободу следует заслужить. Император – отец народа, соблаговоливший ее даровать, ничего тут не изменит. По крайней мере, так полагал Халиб. У него не было научных данных, способных подтвердить подобное мнение. Он просто чуял это нутром.

Капитан Лэннет. Астара и текущие цели вылетели из головы у Халиба. Мысли императора устремились к молодому капитану. Халиб помрачнел. Он припомнил, как весьма откровенно намекнул Веду, что видит в Лэннете сына – такого, какого у него никогда не было. Лэннет, исчезнувший больше года назад. Канувший в пучину интриг, сотрясающих империю. Возможно, погибший в одной из тюрем советника Улласа.

Вопреки себе Халиб подумал – уж не попал ли Лэннет в руки к Этасалоу? – и у него вырвался стон.