Текст книги "Бешеный прапорщик. Части 1-18 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зурков

Соавторы: Игорь Черепнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 104 страниц) [доступный отрывок для чтения: 37 страниц]

* * *

К рассвету мы уже были на берегу. Правда, вымотанные почти до предела. Бежать ночью, освещаемыми только тусклым лунным светом, делающим обманчивыми силуэты деревьев и кустов, спотыкаясь о невидимые коряги и рискуя вывихнуть ноги, попав в рытвины, – удовольствие еще то. Учитывая оружие и вещмешок на спине, а также дополнительную тяжесть в виде «сидора» раненого товарища и трофейных пулеметов, передаваемых из рук в руки. Даже Котяра, навьюченный своим карамультуком, двумя «сидорами» и коробками с пулеметными лентами, под конец еле волочил ноги.

Но добежали, не потеряв ни одного человека, уже в густых рассветных сумерках нашли возле реки густые заросли ивняка, и, невзирая на гостеприимную песню радости комаров, повалились спать. Предварительно выставив сторожевое охранение и отпугнув кровососущих большим количеством обсыхающих на ветерке портянок. Причем, к моему удивлению, на посты напросились раненые бойцы, которые могли держать в руках оружие. Мотивируя тем, что народ за них тащил поклажу, а они налегке, как баре, путешествовали. Так что, мол, отдыхайте, братцы, а мы покараулим…

Проснулся, когда стало совсем светло, от каких-то непонятных звуков. Спросонья принял их за перезвон колоколов, но потом сообразил, – во-первых, тональность только одна, а во-вторых, церкви здесь просто неоткуда появиться… Кузница? Она откуда здесь?.. Проснувшийся Котяра тоже хлопает глазами в непонятках.

Окончательно придя в себя, умылся и даже побрился «оборотнем» и сполоснул мордочку остатками спирта за неимением лосьона, после чего имел полное моральное право командира опускать подчиненных ниже плинтуса за неопрятный внешний вид. Затем выслушал доклад дозорных, что стучать стали совсем недавно, судя по звуку, где-то в версте выше по реке, и решил сам туда прогуляться с парой человек, которым эта музыка тоже помешала. Действительно, пройдя около километра по берегу, густо заросшему кустами, наткнулись на заброшенный съезд к воде, заканчивавшийся почерневшими от времени мостками. К нему, абсолютно не вписываясь в местный пейзаж, приткнулся пароходик. Небольшой такой, метров на сорок. По моему, еще год назад этот «пенитель морей» занимался мелкими грузоперевозками. Светло-серые борта, более темные надстройки, две невысокие мачты с грузовыми стрелами, длинная и тонкая дымовая труба, слегка дымящая. Но на мачте лениво трепыхается от легкого утреннего ветерка флаг Кайзермарине! Помимо этого на принадлежность к военному флоту указывают аж целых две пушечки почти игрушечного калибра миллиметров так в тридцать семь. И еще одна деталь, резавшая взгляд, но только сейчас дошедшая до сознания!.. В своем теперь уже очень далеком детстве одно время увлекался судомоделизмом. И корабли этого времени для меня представлялись стремительным силуэтом эсминца «Новик», хищными контурами крейсеров «Россия» и «Громобой», грозным величием броненосцев типа «Севастополь»… Так вот, у этого представителя водоплавающих гансов движителем служили… гребные колеса! Скрытые почти до воды в кожухах, но явственно ностальгирующие по временам более чем полувековой давности… Охренеть! Только парусов для полноты ощущений не хватает! Или рабов, прикованных к веслам!..

Одно из них сейчас и ремонтировалось. Нижняя плица была снята, и обод колеса рихтовался с помощью кувалды и двух матросов, стоявших по пояс в воде. Остальные члены команды занимались обычными делами – драили палубу, проверяли крепление ящиков с грузом, в общем, делали все, чтобы не вызвать недовольства боцмана, который наблюдал за течением корабельной жизни, прохаживаясь по палубе, и изредка выдавая язвительные замечания, как и положено старому речному волку. С его слов я понял, что они вчера вечером попали правым колесом на корч или топляк, лопасть наполовину рассыпалась, да и обод колеса тоже пострадал. И все это произошло потому, что рулевой Блюм и вахтенный матрос Гройц вместо того, чтобы смотреть куда надо и выполнять свои обязанности, предавались в своих абсолютно никчемных головах сексуальным фантазиям в отношении своих будущих невест и всех их родственниц по женской линии. Почему вся команда и считает справедливым очень активное участие данных матросов в ремонте корабля. И если они через час его не закончат, то он, как старший по должности, обещает этим двум ослам, по ошибке надевшим форму германских моряков, длительное приятное времяпрепровождение на палубе со швабрами в руках.

Ага, кажется, я знаю, как мы будем дальше путешествовать! Команды на корабле – вряд ли больше двух десятков, оружия я ни у кого не заметил, никого не боятся. А зря!.. У нас в запасе час-полтора. Самое время отсюда сваливать, а то, неровен час, наши старые друзья-преследователи пожалуют по горячим следам. И, главное, нас никто не будет искать на реке! Посылаю одного из бойцов в лагерь с командой двум «пятеркам» прибыть сюда во всеоружии, а остальным собираться в круиз по Висле.

За те двадцать минут, пока группа захвата скрытно пробиралась на место, проштрафившиеся уже успели наполовину присобачить запасную лопасть к ободу. Кочегары на судне тем временем начали разводить пары, труба задымила гуще. Еще немного, и можно будет «идти в гости»… Осталась четыре незакрученных гайки… Три… Две… Одна!.. Проштрафившиеся, мокрые с ног до головы, вылезают из воды, видно, как капитан в рубке что-то кричит в переговорную трубу, колеса медленно проворачиваются пару раз. Судя по лицам немцев, эксперимент удался. Значит, пора и нам. Неразличимый неопытному уху «чвирк-чирик», – и фигуры в лохматках появляются на берегу, и через несколько секунд взлетают на борт. Атака происходит настолько неожиданно, что только один боцман успевает оказать сопротивление, пытаясь ударить ломом подбежавшего к нему абордажника. А дальше происходит то, что и должно произойти. Железяка по дуге летит к голове бойца, тот моментально приседает, разворачиваясь навстречу опасности, подныривает под руку немца, которого инерция разворачивает дальше. Разворот в обратную сторону, толчок в спину, и неудачливый фехтовальщик на ломах переваливается через борт. Всплеск воды подтвердил, что закон всемирного притяжения еще никто не отменял. Равно, как и закон Архимеда, согласно которому голова немца в венке из водорослей появляется на поверхности. Он сначала собирается отправиться вплавь на другой берег, но ласковое обращение «Комм, дойч, комм! Шнелль, дойч, шнелль!» вкупе с приглашающим жестом рукой и двумя нацеленными карабинами заставляет его поменять направление движения. Ты подумай, мои бойцы уже немецкий почти выучили!.. Я наблюдаю это все мимоходом, по пути в рубку, где германский капитан хочет, наверное, задать мне ряд очень важных для него вопросов. Так же, как и я ему. И тут же приходит в голову шальная мысль!.. Сейчас мы проверим чувство юмора и уровень логического мышления немецких моряков, в смысле, речников. А если все пройдет удачно, такую дезу запустим!..

Захожу в рубку, охреневший шкипер сидит за крошечным столом, держа руки на виду. Стороживший его боец передает мне очередной трофей – громадный рейхсревольвер М 1879, из которого последний раз стреляли, наверное, еще в прошлом веке. Не без некоторого напряжения извилин вспоминаю выученный в школе английский и выдаю в эфир фразу:

– Good morning, skipper! As a real sailor, I think, you must know English in little, isn*t it?. (Доброе утро, шхипер! Как настоящий моряк, вы должны немного знать английский, не правда ли?).

– … Yes… Sir… (…Да… Сэр…)

– Ship is captured by Russian unit. You must answer my questions. (Судно захвачено русским подразделением. Вы должны отвечать на мои вопросы.)

– … But… Who are you… sir? (Но… Кто вы такой… сэр?)

– I am lieutenant Bond, James Bond. Royal Navy. (Я – лейтенант Бонд, Джеймс Бонд. Королевский Военно-Морской Флот Великобритании.)

Вот это точно – немая сцена! С открытым ртом и выпученными до предела глазами! Похоже, ганс в ступоре. И никаких вопросов о том, что делает английский морской офицер на сухопутном Восточном фронте?.. Нет, ошибся!

– Но… Сэр! Что вы можете здесь делать?..

– Не знаю, насколько приняты правила вежливости среди германских моряков, но британский джентльмен всегда представится собеседнику, прежде, чем начать разговор.

– Простите, сэр! – немец пытается встать, но дернувшийся ствол карабина заставляет его замереть. А потом плюхнуться обратно. – Клаус Кёллер… Капитан этого парохода.

– Что же касается вашего вопроса, – то я выполняю особое поручение адмирала Фишера. По данным нашей разведки ваш пароход перевозит очень важный и секретный груз. Поэтому мое командование обратилось к российским союзникам с просьбой о помощи в захвате судна. Мы долго поджидали вас здесь, на реке. Кстати, я имею указание при необходимости не придерживаться обычных правил ведения военных действий. Вы меня понимаете, шкип?.. Что вы перевозите на корабле?! Отвечайте!.. Плохо понимаете английский?.. Хорошо, перейдем на ваш немецкий, но заранее прошу простить за ошибки.

– У нас только обычный груз!.. Продовольствие, фураж для лошадей, и… немного патронов и… снарядов для пушек!

– Вы лжете, Кёллер! Не может быть, чтобы капитан корабля не был в курсе того, какой груз он перевозит! Очень жаль, но мне, наверное, придется применить особые меры убеждения в отношении вас.

– Лейтенант! Сэр! Выслушайте меня!.. Я действительно не знаю, о чем вы говорите!.. Вы можете обыскать весь пароход от киля до клотика! Груз – только тот, который я вам назвал!..

– Мы именно так и поступим. Сейчас заберем с берега остальных наших людей, и можете отчаливать. Пока будем обыскивать пароход, вы должны идти вверх по реке. Через несколько миль нас будет встречать мини-субмарина. Она заберет груз и отправится домой, в Англию.

Мне было дано указание не принимать во внимание судьбу команды захваченного судна, однако я, как благочестивый христианин, не чужд сострадания и милосердия. Но если вы попытаетесь выкинуть какой-нибудь фортель!.. Пеняйте на себя! Сейчас сюда придет русский офицер, который будет следить за вашими действиями. Не советую его сердить. В этом случае даже я не смогу спасти вас. – И обращаясь уже к бойцу, несколько минут с интересом слушающим, по его мнению, сплошную тарабарщину. – Позови сюда прапорщика Оладьина.

Сергей Дмитриевич появляется через несколько минут с докладом, что все лишние гансы связаны и заперты в кубрике, кочегары в машинном – под контролем двоих бойцов, отряд готов грузиться. Вкратце вдаваясь в подробности, прошу своего зама в присутствии немца обращаться ко мне «Сэр» и объясняю, что он должен побыть «нянькой» шкиперу, пока мы осматриваем посудину. После чего выхожу на палубу и даю отмашку подниматься на борт…

Погрузка отряда произвела на шкипера неизгладимое впечатление. Семьдесят с лишним человек появляются на берегу, который до этого был абсолютно пустынным, и в хорошем темпе начинают забираться на палубу, – зрелище еще то! Пароход погружается по самую верхнюю риску грузовой марки на носу и корме, но тонуть, или переворачиваться, вроде, не собирается. Вот и ладушки, несколько километров в таком положении, думаю, пройдем, а там и надобность в этом железном корыте исчезнет. Но для конспирации загоняю почти всех в трюм, оставляя наверху только пулеметчиков с их машинками, и даю команду командирам групп поискать там что-нибудь съестное и накормить своих людей. Бойцы быстро находят ящики с консервами и галеты, и устраивают импровизированные Лукулловы пиры по отсекам, предварительно озадачив развязанного кока на предмет утренней чашки кофею, или чаю. Естественно, под присмотром.

Вроде бы пока все отлично. Пароход пыхтит, колеса неторопливо шлепают по воде, напоминая виденный когда-то фильм «Волга-Волга», где Америка России подарила пароход. Только вот топать по нему, и иными способами проверять на прочность пока не будем, и, надеюсь, наш шкипер знает мели лучше своего киношного коллеги. Насчет тонуть, – всему свое время. А к этому времени команда знатоков из моих «взрывателей» и штабс-капитана Волгина, сумевшего найти общий язык с этими пироманьяками, должна придумать способ гарантированно пустить на дно этот антиквариат. В минуту, конечно, они не уложились, но способ придумали неплохой. В трюме отыскали снаряды для крупнокалиберных гаубиц, и предложили затащить пять ящиков в машинное отделение, облить чем-нибудь горючим и поджечь. Пороховые заряды должны сработать от огня, а двадцать фугасов калибра 210 миллиметров сделают немаленькую дырку в днище, тем более, что взрыватели к ним были в комплекте. Получив «Добро», студенты понеслись осуществлять свой коварный замысел, а Волгин, задержавшись, сообщил, что по личной инициативе поставил импровизированные орудийные расчеты по два человека на пушку. Благодарю его, и возвращаюсь в рубку продолжать спектакль.

– Видите, кэптен, как вы не старались, мы нашли то, что нам нужно. Новые секретные газовые снаряды к вашим пушкам… – Умолкаю сначала многозначительно, потом тяну паузу, глядя, как Михалыч спешит к мостику, держа в руках какой-то белый сверток. Сергей Дмитриевич, въехав в ситуацию, выскакивает наружу, тормозит вахмистра, они коротко о чем-то говорят, и потом уже оба влетают в рубку. С горящими глазами и жаждой крови на лице. Шашка Митяева шипящей змеей вылетает из ножен и упирается в горло ганса. Люгер Оладьина смотрит в переносицу шкипера.

– Мать твою, паскуда германская!!! Это что?! – Михалыч встряхивает рукой и сверток превращается в белое полотнище с двумя диагональными голубыми полосами – Андреевский флаг. Чем-то запачканный, прожженный в нескольких местах. – Это у них заместо скатерки на обеденном столе лежало!.. Убью, тварюга!!!

Русского языка, конечно, колбасник не знал, но тут и перевода не требуется. Стоит белый, как мел, губы трясутся мелкой дрожью, по лбу текут крупные капли пота. Так, пора вмешиваться, а то ведь действительно умрет немчура. Не от шашки, так от испуга. И кто тогда поведет пароход?

– Stop it! (Остановитесь!) – делаю шаг вперед, кладу одну руку поверх Митяевской ладони на рукояти гурды, другой опускаю руку Оладьина с пистолетом. А дальше выпадаю в осадок. Михалыч кидает шашку в ножны, потом берет под козырек и рявкает:

– Так точно!.. Сер!

Затем поворачивается и выходит из рубки, кинув на прощанье на ганса испепеляющий взгляд, от которого тот съеживается чуть ли не вдвое.

– Вот видите, кэп, какие у русских солдаты. Впрочем, я могу понять этого казака. Раньше этот пароход был русским?.. Не удивлюсь, если после этого ваш флаг они пустят на… носовые платки. Если бы это был Юнион Джек, я бы тут же прострелил вам коленные чашечки и выбросил за борт, очень сожалея, что поблизости нет акул. Цивилизованное поведение по отношению к дикарям необязательно, так? Что молчите, Кёллер?.. – Пора идти на воздух, а то могу не сдержаться и сам прибью эту трусливую сволочь с идиотскими идеями пангерманизма в тупой башке. Но сначала выясним еще один вопрос. – Кстати, вы не сказали мне конечный пункт вашего рейса. Покажите на карте, куда вы шли, и где мы сейчас… И не делайте удивленное лицо! Я – морской офицер, и разбираюсь в картах. Но те каракули шизофреника, что лежат на столе, не имеют с ними ничего общего.

Двигаясь со скоростью пешехода, прогуливающегося перед обедом, мы за несколько часов прошли более одинадцати километров, и плыли бы дальше, если бы не услышали вдалеке на берегу раскатистое «Бу-бум!». Которое повторилось через пару минут. Ага, значит, крепость близко, и гансы по ней лупят из пушек. Пора нам и на бережок сходить, неуютно как-то вдали от твердой земли. Но сначала разыграем эпилог истории про Джеймса Бонда.

– Кёллер, правьте к левому берегу! Вон там есть удобное местечко. – Поворачиваюсь к Сергею Дмитриевичу, который уже все понял и готов подыгрывать, естественно, на русском языке на случай, если ганс понимает его. – Мистер Оладайн! Наше путешествие подошло к концу! Сейчас судно пристанет, ваш отряд сойдет на берег. Здесь со мной останутся мистер Волгин, его помощник и два солдата, охраняющих команду. Они помогут мне загрузить ящик с секретными снарядами на субмарину, и на приготовленном плотике доберутся до берега.

– Сэр, что будем делать с германцами?

– Я предлагаю их отпустить. Пусть берут шлюпку и плывут на противоположный берег.

– Но…

– Мистер Оладайн, мне не хотелось бы нарушать международные договоры, в частности, протоколы Гаагской конвенции.

– Теперь снова переходим не немецкий и обращаемся уже к шкиперу. – Кёллер, после того, как высадите русских, выходите на середину реки, бросаете оба якоря, спускаете на воду шлюпку и со своей командой плывете на правый берег, после чего быстро исчезаете из поля зрения. Если вздумаете что-то высматривать, русские пулеметы отобьют у вас охоту к таким вольностям.

– Но, сэр! Вся команда в шлюпке не поместится! Надо будет сделать как минимум два рейса…

– Кэп! Мне кажется, вы сейчас не в том положении, чтобы диктовать условия! Можно плыть, держась руками за борт лодки. В прочем, если кого-то не устраивают условия, может остаться на корабле… И вместе с ним пойти на корм рыбам!

Вот, теперь видно, что немца всё устраивает. Чуть ли не прыжком подскакивает к штурвалу и поворачивает к берегу. Замечательно! Оладьин уже внизу, готовит личный состав к высадке. На корме бойцы заканчивают связывать из подручных материалов плот, способный выдержать пять человек…

Ну, в принципе, спектакль заканчивается. Пароход стоит на якорях посередине фарватера, если верить немецкому шкиперу и его карте, штабс-капитан Волгин с Максимом спустились в машинное отделение на предмет создания пожара с последующим подрывом, двое бойцов наблюдают, как немчура после недолгих споров занимает места в спасательном плавсредстве и в воде около оного. Гансы оказались смекалистые. Поняв, что плывущие будут мешать веслам, шкипер наделал петель на длинной веревке и привязал ее к корме. Вот уже минуту шлюпка буксирует за собой излишки команды. Да и хрен с ними, нам сейчас нужно быстро поджечь тюки с фуражом, лежавшие на палубе и перемещенные вниз, на площадки перед гребными колесами. Они должны сыграть роль дымзавесы и скрыть виртуальную встречу с виртуальной подлодкой. Сено быстро разгорается, но после пары ведер воды пламя сменяется белым удушливо-горьковатым дымом, который окутывает полпарохода. Дожидаемся «взрывателей» из машинного, спрыгиваем на плотик, где лежат немногочисленные трофеи – бухта тоненького тросика на всякий случай, пара фляг со шнапсом, ящик тушенки, аптечка и бинокль, завернутые в снятый германский флаг, даем отмашку на берег, натягивается бечева, привязанная к плоту. Гребем к берегу, используя доски вместо весел, помогая «бурлакам», благо, тут недалеко. Едва успеваем вылезти на сушу и пройти пару десятков шагов, как в спину нам прилетает ощутимый толчок и грохот взрыва. Оборачиваюсь, и не вижу на воде ничего, кроме каких-то обломков и мусора. Эх, хороший пароход… Был…

Часть 6

Отряд опять растворился в прибрежных кустиках на случай, если кто-нибудь любопытный припрется на звук взрыва, и в течение пяти минут, которые ушли у нас на осмотр местности и принятие решения, напрасно прождал непрошенных гостей, что, впрочем, не вызвало особого разочарования. После этого бойцы построились в походный порядок, и мы двинулись по заросшей редколесьем низинке на север. Идти пришлось недолго, уже через полкилометра лощинка закончилась, выводя нас на огромный луг, за которым виднелась какая-то деревенька. Если верить карте, называлась она Божево, и в данный момент служила местом дислокации германских артиллеристов, судя по чему-то ритмично бахающему за околицей и висящему вверху Винни-Пуху на воздушном шарике, в смысле, корректировщику на аэростате. Ну, что ж, наведаемся в гости. Во-первых, чтобы не нарезать круги, обходя центры цивилизации, а во-вторых, с недавних пор появилась какая-то странная привычка – ни дня, чтобы не уничтожить что-нибудь германское. Правда, сегодня пароход уже рванули. Но не проходить же мимо такого подарка Судьбы!

Вот поэтому лежим и смотрим в трофейный бинокль. Между прочим, настоящий морской! На одном латунном ободке выбито: «6x30 Marinetrieder D.R.P.C.P. Goepz Berlin», на другом – шестизначный номер. Видно все! Коротенькая «колбаса» аэростата, трос, тянущийся к лебедке, установленной в кузове автомобиля, стоящий рядом тентованный грузовик, обычный деревянный стол с двумя телефонными аппаратами, «человек-коммутатор» в форме гефрайтера, передающий поправки наблюдателя пушкарям. Рядом в горделивой позе покорителя Вселенной застыл гауптман-артиллерист и несколько рядовых гансов, скорее всего, вестовых. Все смотрят только вперед, туда, где немецкие снаряды ровняют с землей то, что осталось от наших орудий. Почему-то стоящих без укрытия, прямо в поле. Батарея, наверное, пыталась фланговым огнем сорвать атаку германской пехоты на форт, но сейчас явно проигрывала поединок с немецкими пушками.

Волгин, лежавший рядом и смотревший в свой бинокль, вполголоса выругался, когда султаны разрывов легли почти рядом с двумя оставшимися орудиями:

– Мать их за ногу, да поперек зарядного ящика! Почему молчит форт?! Надо же что-то делать!

– Надо, Иван Георгиевич, и вот что… Я с «пятеркой» Митяя иду в гости в деревню. Вы же берите подрывников, человек двадцать для прикрытия и полным ходом к немчуре на батарею. Убираете прислугу и ждете нас…

М-да, не выставить тыловое охранение со стороны немцев большая ошибка и большая наглость. Эх, давно не брал я в руки шашку! Все как-то больше ножом работал. Единственное, что для своей «Аннушки» сделал, – приспособил к ремешку портупеи небольшую петельку, и шашка теперь благодаря ей висит за спиной, не мешая ни бегу, ни ходьбе. Казаки, посмотрев на это изобретение, сделали себе такие же и ходят очень довольные… Подбираемся к немцам, прячась за стеной ближайшего дома… И вылетаем на оперативный простор крошечной деревенской площади. На бегу ловлю ладонью над плечом рукоять шашки, выдергиваю из ножен, и клинок, продолжая движение, врубается по диагонали в основание шеи ганса, стоящего позади герра официра. Солдат кулем валится влево, гауптман начинает поворачиваться, чтобы посмотреть кто же посмел помешать его триумфу. Мое движение вперед завершается прямым ударом ноги в… В поясничный отдел позвоночника, ну, может быть, чуть пониже. Немчура через пару метров приземляется, все же успев немного самортизировать руками, поворачивается мордочкой к нам, правая рука тянется к кобуре, потом судорожно взлетает к хлещущей кровью ране на шее, герр официр хрипит и стекленеющими глазами смотрит на меня… Ну, извини, не до вежливости. Как в том анекдоте: «Некогда нам, Колобок! Торопимся мы!». Трое вестовых и водитель тоже лежат на земле с травмами, несовместимыми с жизнью. Все, враги пока кончились, осматриваемся вокруг. Красота! Казаки обтирают клинки от крови. Крик одного из бойцов «Берегись!», хлопок заранее приготовленной тротиловой шашки, обрубившей канат аэростата, и германский Винни-Пух отправляется в свободный полет. Заглядываю под тент второго автомобиля, на долю секунды замираю, потом до меня доходит, что баллоны не такие, и на каждом написано: «Achtung! Gefährlich! Wasserstoff!». В смысле – «Внимание! Опасно! Водород!». Это я так понимаю, запас для аэростата. Замечательно!

За деревней раздаются выстрелы, различаю даже пару раз грохот Котяриной «базуки», потом все стихает. Оп-па, а аэростатик-то снижается. Низко пошел, – это или к дождю, или в нем что-то чужеродное дырок понаделало. И несет бедолагу-наблюдателя прямо на форт. Ну, будем надеяться, что мучиться он будет недолго.

Заводим авто и едем на батарею. Сзади автомобиль с лебедкой превращается в огненный шар из-за взорвавшегося бензобака. На позиции германской батареи уже вовсю хозяйничают мои бойцы. Двое помогают Котяре снимать замки с орудий. Любо-дорого смотреть, как работает увлеченный своим делом человек! Стопорную чеку долой, кольцо-шайба падает на землю, несколько ударов найденным тут же молотком по штифту, освободившийся замок вываливается из крепления на землю. Его подхватывают четыре руки, оттаскивают к снарядным ящикам, где уже колдуют «взрыватели». Задаю оживленному Максиму жизненно важный вопрос:

– Вам снарядов хватит, чтобы наиграться? А то мы тут бесхозный грузовик с водородными баллонами нашли. Пойдет в довесок? Много не будет?

– Никак нет, взрывчатки много не бывает!

Глядя на улыбающуюся физиономию, думаю, что даже если дать этому Герострату эшелон тротила, он все равно будет недоволен количеством. Ма-аньяк-с!.. От грустных размышлений отвлекает штабс-капитан Волгин, подошедший с трофейными прицелами.

– Еще одна батарея, Денис Анатольевич. Тяжелые гаубицы, калибром 150 миллиметров. Четыре штуки-с!

– Замечательно, Иван Георгиевич. Давайте поскорее рванем все это богатство, и – в путь! Очень хочется сегодня ночевать среди своих, в форте!

– Думаете, прорвемся? Хотя, шесть максимов и десяток ружей-пулеметов… Это – весомый аргумент в нашу пользу.

– Тогда еще пять минут на сбор патронов, – они нам сегодня понадобятся, и можно все взрывать.

– Патроны мы уже нашли. Какой-то запасливый фельдфебель возил в обозе несколько ящиков.

– Ну, тогда забираю всех свободных в отряд, и ждем вас. И фейерверк…

Фейерверк подарил краткие, но незабываемые впечатления. Хорошо, что все находились с другой стороны деревни. Я не знаю, кто водил руками моих «взрывателей», но, похоже, они случайно подобрали рецепт вакуумной бомбы. То бишь, объемно-детонирующего боеприпаса. Сначала рванули баллоны с водородом, создав в воздухе ослепительный огненный шар размером, наверное, с полдеревни, потом, спустя какое-то мгновение сдетонировали снаряды. Впечатление было такое, будто за околицей в одночасье возник вулкан. Или миниатюрный ядерный взрыв, виденный когда-то в учебном фильме по ЗОМП. Еле удержался, чтобы не заорать «Вспышка спереди!». Хорошо, что предупредил всех, чтобы закрыли уши руками. Взрыв был такой силы, что под ногами вздрогнула земля. Через несколько минут появился Максим. Весь всклокоченный, обсыпанный землей и каким-то мусором. Но больше всего меня поразило выражение его лица – восхищение Прекрасным и гордость за свой шедевр. Нет, подрывник – это диагноз, и это не лечится!

Собрав полуоглохших командиров групп, объясняю порядок дальнейших действий. По идее, он прост, как мычание. Создаем ударную группировку, выдвигая вперед почти все пулеметы, оставляем для охраны тыла МГ-шник и пару мадсенов, и ускоренным темпом чешем к форту, который сейчас штурмует немчура. Уходим вправо, чтобы не попасть под дружественный огонь, и из всех стволов лупим гансам во фланг, ставя перед выбором: или очень быстро бежать отсюда, или очень долго ждать похоронную команду. Вопросов нет, всем все ясно, даю команду «Вперед!».

Весь отряд, наверное, понимал, что сегодня наш рейд имеет все шансы закончиться ночевкой среди своих, в форте, без назначения костровых и сторожевого охранения. Эта мысль, скорее всего, и заставляла бежать из последних сил, изредка матерясь, чтобы не сбить дыхание. Как и было условлено, приняли вправо, огибая германский батальон, штурмующий укрепления. Гансы были настолько увлечены своим делом, что никто ничего заметил, даже когда пулеметчики вышли на дистанцию в сто шагов. Бежавшие первыми расчеты мадсенов заняли позиции, сошки воткнулись в землю, вторые номера, разложив запасные магазины, прикипели к своим карабинам. Теперь они прикрывали «тяжелые» пулеметы, которые спустя полминуты заняли свои места на флангах. Открыть ствольную коробку, вставить и протянуть ленту, проверить установку прицела, – на все это ушло несколько секунд. Оборачиваюсь назад, тыловое охранение тоже готово к бою, у Оладьина все под контролем. Ну, тогда… ОГОНЬ!!!

Десяток стволов выплевывает огненную смерть, безошибочно находя свои жертвы. Очереди выкашивают немецкие ряды, как сорную траву. Фигурки в сером фельдграу отхлынули от рва, который пытались преодолеть, многие из них падают на землю и остаются неподвижно лежать. Воздух буквально напичкан свистящим свинцом. Кто-то из гансовских офицеров пытается навести порядок. А нам этого и не надо. Ору, стараясь перекрыть грохот выстрелов:

– Снайперы! Выбейте всех командиров вплоть до самого последнего ефрейтора!

Семен с Гордеем, постоянно находящиеся рядом, разбегаются метров на двадцать, залегают и начинают работать. Проходит еще пару минут, и батальон германских солдат, славящихся своим порядком, превращается в человеческое стадо, охваченное паникой, без малейшего намека на дисциплину. Затаптывая своих же раненых, гансы ломятся обратно, подальше от страшного места. Стрельба стихает, целей больше не видно. Теперь пора идти знакомиться с защитниками форта.

Беру у одного из бойцов винтовку, цепляю к стволу отбитый на пароходе андреевский флаг, встаю. Блин, а стремно, все-таки. Сейчас прилетит от какого-нибудь русского Ваньки, разгоряченного боем, «подарок», – и все! Или немец-недобиток решит пальнуть сдуру… Но идти все равно надо. С первым десятком шагов страх куда-то исчезает, остается только настороженность, звенящая во всем теле мелкой-мелкой дрожью. Форт смотрит на меня множеством черных бойниц, и в каждой из них, наверняка кто-то целится в непонятно откуда взявшуюся фигуру с флагом. Наверное, больше для того, чтобы приободриться, чем в качестве опознавательного сигнала, начинаю громко петь, если эти вопли можно назвать песней:

Как ныне сбирается вещий Олег,

Отмстить неразумным хазарам,

Их села и нивы за буйный набег

Обрек он мечам и пожарам…

Ф-ух! Вроде, совсем успокоился… Так, а кто это мне там подпевать надумал?.. Ага, Михалыч с Гриней меня с боков конвоируют. Ну, теперь и в три глотки поорать можно…

Так громче, музыка, играй победу!

Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит!

Так за Царя, за Родину, за Веру

Мы грянем громкое ура, ура, ура!

Из темного леса навстречу ему

Идет вдохновенный кудесник,

Покорный Перуну старик одному,

Заветов грядущего вестник.

Уже почти добрались до рва… Осталось каких-то пятьдесят метров. Поднимаю импровизированный флаг повыше и начинаю им размахивать. Так, на всякий случай. А то не увидят в начинающихся сумерках. Зрелище, конечно, странное, напоминает анекдот про чукчу, норд-вест и заблудившихся подводников…

Скажи мне, кудесник, любимец богов,

Что сбудется в жизни со мною?..

– Эй, стой! Кто такие?

– Свои, российские! Позови кого-нибудь из офицеров! – Сейчас будем проситься попить, а то так есть хочется, что аж переночевать негде…