Текст книги "Бешеный прапорщик. Части 1-18 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зурков

Соавторы: Игорь Черепнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 104 страниц) [доступный отрывок для чтения: 37 страниц]

Отошел на пару десятков метров, чуть не поскользнулся на деревянных ногах, сел на травку, никак не могу прикурить. Руки колотятся, спички ломаются, пару раз даже мимо коробка промахнулся. Максим помогает прикурить, сочувственно улыбается и отходит на всякий случай в сторону.

Да… На базе вместе со всеми отрабатывал установку растяжек и подрывы. Но одно дело, когда «условный противник условно уничтожен», и совсем другое, когда вот так… Как сейчас. Все, хорош рефлексировать, дела не ждут…

Когда вернулись в лагерь, уже начало темнеть. Проверив, что здесь все в порядке, прогулялся к наблюдателям. На станции с их слов был большой шухер. Куча народу с каким-то очень энергичным герром официром оседлала паровоз с одной платформой и унеслась спасать имущество и камрадов. А вот к пакгаузу приставили дополнительную охрану, теперь там два ганса ходят. И никого оттуда не выпустили… Так!.. Весело, блин!.. Значит, надо срочно готовиться в гости к немцам, и истерику им устроить из-за того, что они не держат своего слова. С летальным для них исходом.

Ближе к полуночи вернулись остававшиеся в засаде. По рассказам командиров групп и Максима, немцы остановились в сотне шагов, выскочили на полотно и, подгоняемые каким-то майором, побежали к единственному целому вагону, остальные горели уже основательно. Как только дернули дверь, там рвануло. Осколками, а затем облаком накрыло с десяток самых резвых, включая голосистого офицера. Остальных положили за пару минут. Оставшиеся невредимыми водители второго паровоза и два ганса из охраны решили тем временем оттуда исчезнуть, но у них это не получилось. Пока разгонялись, к ним на ходу подсели попутчики, и, объяснив, что им все равно по пути, оказали посильную помощь. В смысле, подгоняли пинками бригаду, чтобы пепелац ехал быстрее. Попросили остановиться за версту до станции, привязали всех к деревьям неподалеку, бросили винтовки в догорающую топку, стравили пар из котла, и ушли. Кому-то в голову сначала пришла идея отправить неуправляемый локомотив на станцию в качестве брандера, но потом решили не рисковать. Так оно, наверное, правильно.

М-да, если на место диверсии выехал сам начальник, то здесь должен оставаться его зам. Который не рискнет ничего делать с заложниками без санкции сверху. Значит, до утра время у нас есть. Тем более учитывая, что Биг Босс уже не существует, как понятие. Тогда проверяем охранение, и – отбой до рассвета…

За час до того, как начнет светать, костровой разбудил командиров, а те, в свою очередь, своих подчиненных. Пока бойцы быстро, по-деловому собирались, еще раз обговорил наши действия…

– Заложники – наша главная задача. Пакгауз стоит на въезде, значит, входить будем оттуда. Первая группа убирает всех лишних от ворот и остается там дежурить на случай прибытия подмоги из городка. Остальные тихо и незаметно проходят внутрь. Вторая группа «на цыпочках» подходит к пакгаузу, берет часовых на прицел. По сигналу убирает гансов и выпускает гражданских. Третья – блокирует караулку и опять-таки по сигналу забрасывает ее гранатами. Так, чтобы никто не выжил. Четвертая вместе со мной, Федором и Семеном берет на себя здание управления, где сидит этот временный начальник станции. Убираем там всех и организованно отходим. Семен, ты сегодня – снайпер в свободном поиске, но особое внимание обрати на часовых у вагонов и патрули. Они тоже захотят пострелять. Держись вместе с пулеметчиком, долбите тех, кто будет сопротивляться. Минеры, вы как, очень устали кататься на паровозе? Нет? Вам тоже работка найдется. Всю оставшуюся взрывчатку берете с собой. Там будет, где порезвиться.

Так, сигнал к началу… Федор, радость моя, а ты очень громко сможешь котика изобразить?.. Ну, вот и ладушки! Этот «МЯВ» и будет сигналом к началу… И чего все ржут? Сигнал, как сигнал…

Сонную предрассветную тишину в клочья разрывает дикий крик озабоченного и очень разозленного кота. Часовые возле пакгауза, не успев удивиться, тут же получают по пуле и ложатся на землю бесформенными кучками. Темные тени появляются возле ворот, замку хватает пары ударов трофейным прикладом. Одновременно звенят разбитые стекла в помещении, приспособленном под караулку, внутрь залетает стайка гранат, почти в унисон бахают разрывы…

Мы в это время уже поднимаемся на второй этаж управы, несемся по коридору, не забывая проверять все двери. Пока что все они заперты. О, вот одна открывается. Кольцо с гранаты, хлопок капсюля, «двадцать два», и закидываем. Бамс!.. Бежим дальше. Вот и заветная дверь в торце этажа. Здесь, судя по свету в окошке, скорее всего и сидит нужный нам герр официр. Показываю рукой, чтобы встали справа и слева от двери, сам тоже суюсь в сторону, резко дергаю ручку наружу. В ответ из глубины комнаты начинают стрелять. Судя по звуку, это – не люгер, а что-то малокалиберное. И магазин у него не резиновый. Пять… Шесть… Наверное, все! А нет, еще два выстрела по брошенной в проем фуражке. И щелчок доставаемой обоймы. Пора! Разворот против часовой стрелки, одновременно сажусь на правое колено, руки с пистолетом чуть согнуты. Веером высаживаю в темноту всю обойму и слышу между выстрелами вскрик. Да, наверное, это больно, когда в тебя попадает пуля. Ну, а что делать?.. Кому легко?.. На пол что-то падает с металлическим стуком. Теперь меняем обойму, включаем фонарик, а то света из коридора недостаточно.

На полу лежит обер-лейтенант, и под ним расплывается лужа, кажущаяся в таком освещении абсолютно черной. А ганс-то уже и не дергается почти, затихает. Интересно, куда я попал? Переворачиваю труп, правое бедро сочится кровью. Вот и входное отверстие. Перебил я ему бедренную артерию. Это – стопроцентные похороны… А нефиг было к нам с войной лезть. Сидел бы где-нибудь в своем Гамбурге, или Дортмунде, глядишь, – и жив бы остался! А пистолетик заберу на память. Маузер 1910. Будет еще один «сувенир».

Так, теперь займемся любимым делом, – поджогами. Все, что горит, должно гореть! И, в первую очередь, – всякие бумаги. Бойцы по моему знаку уже сваливают все бухгалтерские книги, тетради, накладные в большую кучу на полу. Я тем временем осматриваю стол. Ага, вот и она! Та самая бумага, где фамилии заложников прописаны. Ее мы возьмем с собой, на память. Все остальные бумажки летят на пол в общую кучу, один из погранцов выливает на нее из лампы керосин. Чиркаем спичкой, – занялось! Даю команду, чтобы во всех остальных комнатах постарались сделать то же самое, и бегу на перрон, услышав пальбу со стороны въезда…

Подбегаю к воротам и вижу, что личного вмешательства в ход событий не понадобится. На помощь гансам из города бежало штук пятьдесят их камрадов. Первая «пятерка», отвечавшая за пропускной режим, положила их всех за полсотни метров с помощью трех пулеметов, которые им оставили в начале операции. Ну и ладно. Интересно, а еще гансы в городе остались? Сомнительно, иначе все уже были бы здесь… Все, пойдем дальше безобразничать.

В живых из колбасников осталось человек десять, в том числе две паровозные бригады. Одна каталась на маневровом, другая только-только загнала магистральный паровоз на поворотный круг. Благоразумно не успевшие дотянуться до оружия, они теперь сидели связанными возле одного из вагонов. Бойцы уже зачистили территорию и ходили любопытничали на предмет того, что где лежит интересного. Подзываю Максима с Савелием, ставлю задачу на подрыв всех, по возможности, стрелок на путях. Те в ответ жалуются, что шашек осталось мало. Мало?.. Значит, – надо поискать! Только получилось, что уже нашли без них. Ко мне подходит один из командиров и задает вопрос, типа, а зачем германцам столько мыла, да еще и хренового, – не мылится совсем, сколько на него не плюй… Оп-па, а пиротехники ушки моментально насторожили. Одновременно с диким криком «Где?». Идем разбираться на месте, но я уже догадываюсь что именно там увидим. Подходим к одному из вагонов, наполовину загруженному деревянными ящиками. На который трафаретом отбита надпись «Achtung!Gefarlich! Der Sprengstoff!». В смысле, – «Внимание! Опасно! Взрывчатка!». Студент тут же лезет внутрь, через пару минут слышен его торжествующий вопль «Есть!». Появляется в проеме, держа в руках какие-то блестяшки.

– Командир, тут в отдельных ящиках детонаторы и шнур! Давай рванем этот вагон к чертовой матери!

– Ага! Тебе в детстве не говорили никогда, что жадность – это плохое чувство? Во-первых, мы не успеем уйти отсюда, контузит взрывной волной. А во-вторых, пол-Ловича вместе со станцией на воздух взлетит. Или, как минимум, без окон останется. Так что, умерьте свой пыл, юноша. Теперь взрывчатки хватит на все стрелки и на поворотный круг. Кстати, на круге надо подорвать направляющую рельсу, по которой ролики катаются. Нужно найти люки, через которые можно проникнуть вниз… И чего стоим? Бегом! Нет! Отставить!

Быстренько идем к пленным. Задаем очень важный вопрос:

– Кто из вас может переключить стрелки в нужном направлении?

В ответ – тишина, хотя сидеть им очень неуютно. На глазах камрадов никто не хочет быть предателем. Внезапно выручает один из погранцов.

– Командир, я до службы стрелочником и кочегаром работал. Могу сам сделать.

– Ай, молодца! Слушай задачу! Надо прицепить вагон со взрывчаткой к маневровому паровозу и отправить его со станции в южную сторону. Справишься? Возьми себе помощника. Савелий поедет с вами. Отойдете от города версты три, он заминирует вагон, разгоняете паровоз, поджигаете шнур, – и мухой в кусты, чтобы не задело ненароком. Савелий, слышал? Шнур подлиннее, где-то минуты на две. Действуй! После того, как «подарочек» уедет, самостоятельно добираетесь до лагеря.

Максим, сгружайте четыре ящика и нужное количество детонаторов и шнура. Ну, ты лучше меня все знаешь! Два ящика – на поворотный круг, третьим минируете стрелки, а четвертый забираем с собой. Все понял?.. Тогда, – вперед!

Смотрю на часы, – оказывается уже сорок с лишним минут воюем. Неужели действительно гансов в городе нет? Хотя, городишко маленький, глубокий тыл, – что здесь боевым подразделениям делать? Но расслабляться не будем.

– Командиры групп, ко мне!.. Одна пятерка – в помощь нашим «взрывателям», остальные – за периметр станции и готовиться к бою. Не ровен час, гансы откуда-нибудь выползут. Все, разбежались!..

Поворотный круг рвануло просто замечательно. Его аж немного приподняло вместе со стоящим на нем паровозом, потом опустило набекрень, к тому же и локомотив завалился набок. Про эту конструкцию немцам можно надолго забыть. Все стрелки Максим с добровольными помощниками рванул еще раньше, да еще и умудрился в боевой обстановке провести собственный мастер-класс. То бишь, дать потренироваться остальным бойцам на конкретных объектах. Закончив разгром и веселье, и прихватив в качестве сувениров помимо тротила еще и пару ящиков консервов, отправились обратно в лагерь…

* * *

Интендатуррат Артур Штольц неприязненно смотрел на нового посетителя в своем кабинете. Полчаса назад ему позвонили из штаба 9-й армии и, сначала ехидно поинтересовавшись когда же бравые солдаты кайзера получат в полном объеме обещанные боеприпасы и продовольствие, посоветовали в ответ на оправдания не сваливать вину на обозные колонны, а почаще отрывать свои жирные задницы от мягких стульев и хоть что-то делать для того, чтобы в окопах ни в чем не нуждались. Абонент на том конце провода был баварцем, и обладал присущим всем им грубоватым чувством юмора, что, впрочем, не мешало ему быть также «своим парнем» и за определенную мзду помогать время от времени зарабатывать небольшие суммы своим подчиненным. В этот раз разговор пошел о другом. Штольцу было сообщено, что скоро его посетит офицер, приехавший из Берлина, и имевший аудиенцию у командующего. После чего неукоснительно было предписано выполнять все требования и пожелания данного господина, выполняющего какое-то очень важное поручение.

И вот в кабинете появляется худощавый гауптман с жестким и немного надменным выражением лица, который с порога заявляет, что ему и его егерям требуются грузовые автомобили для перевозки, а также неограниченное обеспечение топливом, боеприпасами и продовольствием любыми органами снабжения армии. В роте вместе с ним ни много, ни мало, – 4 офицера и 180 нижних чинов. И вся эта орава должна по первому требованию получить все желаемое на любом складе, находящемся в его, Артура Штольца, ведении! Никогда еще и никому не давались такие привилегии. Всегда все делалось веками установленным порядком, и тут – на тебе. Но бумаги, привезенные гауптманом, недвусмысленно указывают на обязательность исполнения.

– Вы не будете любезны просветить меня, герр гауптман, с чем вдруг связаны столь неординарные требования? Чтобы я смог наилучшим образом обеспечить Вас всем необходимым.

Гауптман, как показалось чиновнику, слегка презрительно улыбнулся одними уголками губ, помолчал несколько мгновений, видимо, решая что-то для себя, и ответил:

– Герр интендатуррат, Вы, вероятно в курсе того, что за последнюю неделю снабжение передовых частей значительно ухудшилось?..

– Да, но это – не по нашей вине! Наша служба все требуемое отпускает со складов вовремя!

Офицер недовольно поморщился в знак того, что ему не нравится, когда его перебивают, но, сдержавшись, продолжил:

– Я вас ни в чем не обвиняю, герр интендатуррат. Дело в том, что в тылу вашей армии действует подразделение русских. По аналогии с Наполеоновской войной их можно назвать партизанами. Вот они-то и являются причиной срыва поставок на переднюю линию.

– Но, герр гауптман, как такое возможно? Целый полк, или даже больше русских находится в нашем тылу, и наши доблестные войска до сих пор с ними не покончили?!

– Не полк, и даже не батальон. Я сомневаюсь, что их численность превышает сотню человек. Но, тем не менее, они – очень опасные противники. За несколько дней они сумели уничтожить два моста, три понтонных переправы, причем, одну из них – дважды, второй раз – уже после того, как саперы ее восстановили. Выведена из строя железнодорожная станция, между прочим, имевшая стратегическое значение, и пути от нее в обе стороны. Помимо этого подорваны две гаубичные батареи, уничтожена обозная колонна с боеприпасами, не говоря уже об обстрелах маршевых рот.

– Но как такое может быть?! Эти варвары не умеют воевать! Наши войска продвигаются на восток, и вряд ли русские генералы могут этому противостоять.

– И все же, это так. Эти дикие скифы еще в древности умудрялись громить армии персов. Из-за действий этих русских вы не в состоянии наладить снабжение восточней рек Равки и Бзуры. Все обозы останавливаются из-за отсутствия переправ. Я имею задачу уничтожить партизан и возобновить снабжение армии. Вот именно поэтому мне необходимо в любом месте пополнять припасы.

– Со своей стороны, герр гауптман, наша служба сделает все, что в наших силах, чтобы обеспечить вас всем необходимым. – Интендатуррат гордо выпрямился за столом, будто бы почувствовав себя причастным к такому важному и ответственному поручению. Тем более, подумал он про себя, что при такой постановке вопроса открываются новые возможности для увеличения его, Артура Штольца, личного благополучия. В конце концов, никто не будет проверять с точностью до пачки патронов, литра газолина и банки консервов, сколько и что именно получал со склада этот гауптман из Берлина…

Закончив с вопросами снабжения, Генрих фон Штайнберг отправился в Лович, где его уже ждала рота прусских егерей. Туда же должны были прибыть автомобили, с помощью которых он надеялся добиться высокой мобильности своего отряда.

Гауптман оставил автомобиль возле ворот, а сам решил пойти посмотреть последствия диверсии. Зрелище его не обрадовало. Торчащие в разные стороны изогнутые рельсы и исковерканное железо в местах стрелок, лежащий на боку паровоз, который бригада ремонтников тщетно пыталась поставить на колеса с помощью талей, обугленные, воняющие недавним пожаром, остатки здания, бывшего, по всей видимости, раньше вокзалом, – все это говорило о долгом ремонте и восстановлении. Егеря уже облюбовали для проживания один из пакгаузов, сохранившихся после налета русских, и обустраивали там казарму. Распоряжались всем унтер-офицеры под присмотром коренастого, крепко сбитого блондина с погонами обер-лейтенанта. Увидев идущего фон Штайнберга, он поспешил навстречу.

– Командир роты обер-лейтенант Майер.

– Гауптман фон Штайнберг.

– Нас предупредили, что мы поступаем в Ваше распоряжение, герр гауптман. Но мне хотелось бы ознакомиться с письменным приказом.

Получив листок с машинописным текстом, обер-лейтенант Майер внимательно прочел приказ, предписывающий поступить в подчинение офицеру из штаба, аккуратно его сложил и спрятал во внутренний карман кителя. Затем, щелкнув каблуками, стал ожидать дальнейших указаний, первым из которых, по его мнению, должно было быть построение роты.

– Обер-лейтенант, кстати, как Вас зовут?

– Иоганн Майер, герр гауптман! – Командир егерей еще не до конца определился, как вести себя с гостем из Берлина.

– Генрих фон Штайнберг. В офицерском кругу можете звать просто по имени. – Такой порядок был заведен им еще во время командования авиаотрядом… При мысли о том, что произошло с ним, фон Штайнберг скрипнул зубами. – Командуйте построение, а потом я расскажу о стоящей перед нами задаче.

Через пять минут рота замерла в строю. Пока Майер доводил приказ, фон Штайнберг осматривал своих новых подчиненных. Ровные, неподвижные ряды, спокойные, уверенные в себе взгляды, фуражки с темно-зеленой тульей, в цвет мундира, добротное снаряжение с подсумками на поясе. На правом плече висит маузер, слева на боку у каждого – длинный егерский тесак. Отличные, опытные солдаты, не раз понюхавшие пороха… После того, как рота вернулась к своим делам, гауптман с офицерами уединился в отдельной комнате, которой в будущем суждено было стать ротной канцелярией.

В этой сырой, неуютной комнатушке едва успели прибрать на скорую руку. На чудом сохранившихся после взрывов оконных стеклах красовались грязные разводы, а под подоконником пауки сплели свои сети с таким искусством, что брабантские мастера от зависти сжевали бы свои кружева.

У гауптмана заныла шея, простуженная в продуваемой всеми ветрами кабине аэроплана, и он с тоской подумал о чашечке горячего кофе (пусть и без коньяка), как о манне небесной. Раньше после возвращения из полета его всегда ждал термос, наполненный свежесваренным кофе. Но, прусский офицер – это истинный солдат, а посему Генрих позволил себе лишь слегка поморщиться и мысленно поднять планку претензий к русским партизанам еще на несколько пунктов.

Внезапно Штайнберг почувствовал, что старина Гегель был все-таки прав, твердя о материализации мыслей. В дверь аккуратно постучали и, после прозвучавшего разрешения, в канцелярию осторожно вошел низенький, полноватый солдат с хитроватым выражением лица. Осторожность объяснялась тем, что в одной руке он держал сразу четыре жестяных кружки, а в другой (о чудо!), – старый, закопченный и слегка помятый кофейник, носик которого источал божественный аромат кофе.

– Спасибо, Ганс, очень кстати, – одобрительно произнес Майер, – но как ты сумел?

– Ничего сложного, герр обер-лейтенант, в лесах, да еще после грозы бывало и посложнее.

Поставив нехитрый сервиз на стол, и получив разрешение уйти, Ганс вышел, чуть припадая на левую ногу.

– Это мой денщик Ганс Ланге. – Иоганн Майер выглядел донельзя довольным. – Непревзойденный специалист по умению устраиваться с максимальным комфортом в самых невероятных условиях. До войны служил лесником. Хромота осталась на память об осечке ружья и встрече с кабаном. Кстати, большую часть окороков из него, Ганс закоптил и съел лично. Правда, здесь в роте у него появился достойный конкурент – Фриц Кляйн, денщик лейтенанта Курта Зайгеля. Готов держать пари, что и он скоро объявится. У них идет бесконечный турнир, по умению угодить своему офицеру… Ну, вот, что я говорил?

В дверь еще раз постучали, и, чуть пригнувшись, дабы не задеть макушкой о притолоку, зашел громадный, мощный солдат, достойный служить в гренадерах самого Фридриха. На двух алюминиевых тарелках были аккуратно выложены галеты, щедро намазанные яблочным джемом. Штайнберг сразу понял, почему такой богатырь служит денщиком: на указательном и среднем пальцах правой руки не хватало по фаланге.

– А это последствия схватки с браконьерами, – объяснил лейтенант. – Но железная хватка Кляйна оказалось прочнее стали. Герр обер-лейтенант, счет ничейный – 1:1?

– Не спешите, Курт, мне кажется, что Ганс заготовил еще один сюрприз.

И через несколько минут за дверью негромко зазвучала губная гармошка, наигрывавшая тирольскую мелодию. Отхлебнув кофе, офицеры почувствовали себя почти на Родине. С сожалением подавив нахлынувшее наваждение, гауптман решил поменять тему разговора:

– Итак, майне хэррен, наша задача заключается в уничтожении русского отряда, который занимается диверсиями. Вы уже успели рассмотреть, что творится на этой станции. Русские, сделавшие это, отличились не только здесь. Район их действий – вся полоса фронта 9-й армии. На протяжении более, чем ста километров с севера на юг невредимыми остались только две переправы, которые сейчас усиленно охраняются. Остальные уничтожены таким же способом. Все, что может быть взорвано, – в руинах, то, что может быть сожжено, – уже сгорело. Помимо этого уничтожены две гаубичные батареи и обозная колонна, в которой были снаряды к ним.

– Там же должна была быть толпа орудийной прислуги и обозников! Неужели они не смогли оказать сопротивление?! – Удивился лейтенант Курт Зайгель.

– Они в это время спали. Нападение было совершено под утро. Часовые не успели подать сигнал тревоги. Орудия взорвались, наверное, почти одновременно с повозками. Солдатские палатки стояли как раз между ними. Итог – остались в живых не более десятка человек, и те – контуженные. Кстати, у нападений есть общих черты: во-первых, во всех случаях часовые не успевали даже пикнуть, во-вторых, нападающие атаковали все объекты одновременно, по сигналу, и в-третьих, они мастерски владеют холодным оружием.

– Они, должно быть, хорошо тренированные, опытные солдаты, раз могут такое. – задумчиво произносит обер-лейтенант.

– Ну, наши егеря им не уступят! – вскидывается второй лейтенант, Отто Венцель, похожий своей мощной фигурой на медведя.

– Иоганн, можете рассказать, что за люди в роте?

– Конечно! Рота состоит из уроженцев Пруссии. Подавляющее большинство солдат в прошлом – охотники, жители лесных хуторов, лесничие. Одним словом, знающие лес и умеющие в нем воевать. Выносливы, неприхотливы, метко стреляют. Успели побывать в боях под Калишем и Лодзью. Офицеры также являются заядлыми охотниками. У Отто в охотничьем домике висит с десяток оленьих голов, – кивок в сторону покрасневшего от похвалы Венцеля. – Курт также промахивается очень редко.

– Хорошо! Что же касается поставленной задачи, то я считаю необходимым оставить на всех трех узловых станциях по тридцать человек под командой офицера, или фельдфебеля. Они будут прочесывать окрестности, не удаляясь слишком далеко, и отбивать нападения партизан, если те на них осмелятся. Остальных разбиваем на две группы и, начиная с южного фланга, от реки Пилица, прочесываем все подозрительные лесные массивы по обоим сторонам Равки, постепенно поднимаясь на север. Особое внимание следует уделять правому берегу. Если мы отрежем им путь на восток, на соединение со своими, то тогда они будут вынуждены нападать на обозы, чтобы не подохнуть с голоду. И здесь мы сможем подготовить им ловушку. Да, учтите, что они могут разбиваться на группы по пять человек, причем каждая может действовать самостоятельно. Этим и объясняется их высокая мобильность.

– Откуда такие сведения, герр гауптман? – лейтенант Зайгель вопросительно поднимает брови.

– На этот вопрос я пока не могу вам ответить! – ответ прозвучал неожиданно резко. Неловкая тишина на секунду повисла в комнате. Потом лейтенант, блеснув белозубой улыбкой, постарался свести все к шутке:

– Ну, что ж, пять, – это даже удобно. Одна обойма – одна группа…

* * *

Штабс-капитан Волгин слушал прибывших в лагерь разведчиков очень внимательно. После расставания с отрядом Гурова они дошли до Сохачева, рванули мост через Бзуру вместе с проходившим поездом, и ушли немного восточнее города на дорогу, ведущую к Варшаве. Там, в пяти верстах, в густом лесу устроили лагерь, и вахмистр Митяев разослал своих станичников на разведку. Вернулись еще не все, но последняя пара принесла интересную информацию. На дороге, по которой постоянно снуют автомобили и повозки, они нашли развилку с парой германских солдат, расположившихся возле будки, сколоченной, как видно, из заранее подготовленных щитов. Казаки умудрились незаметно пройти пару верст вдоль свеженаезженной колеи, и оказалось, что там за небольшим ельником расположился какой-то странный склад. Описать, что там хранится, разведчики не смогли, сказали только, что сделаны навесы с опорами из свежеспиленных елок, хвоя которых использовалась для крыши, вокруг них насыпан земляной вал и стоят столбы с колючей проволокой. Охрана присутствует в большом количестве, казаки заметили даже два пулемета в оборудованных гнездах. Рядом со складом стоят несколько палаток, полевая кухня, а неподалеку – даже сортир на несколько посадочных мест.

Увидев, что Митяев задумался, Волгин подсел к нему поближе. Положение «свадебного генерала» его совсем не устраивало, хоть казаки и приняли его, как своего. Штабс-капитан прекрасно понимал, что этим он, в основном, обязан подпоручику и, в гораздо меньшей степени, – себе и общим воспоминаниям о прошлой операции, и поэтому хотел сам завоевать авторитет у разведчиков. Может быть, после этого его не будут мучить воспоминания о первой неудачной вылазке в тыл германцев. Тогда он представлял себе партизанскую войну немного иначе, в стиле лихих набегов Дениса Давыдова, за что вскоре и поплатился. Теперь же, посмотрев на действия Гуровских бойцов, он понял, насколько поверхностно он тогда судил о предстоящем рейде. И, самое главное, он вдруг страстно захотел стать таким же, как они. На первый взгляд, обычные казаки и солдаты, каковых штабс-капитан перевидал за свою долгую службу бесчисленное множество, тем не менее, все бойцы Гурова чем-то неуловимо отличались от общей безликой солдатской массы… А, может, в этом-то и заключается различие?! Они – не безликие Ваньки, Петьки, Кольки и Сашки. Каждый из разведчиков обладал своей индивидуальностью, но в группе они работали, как единый организм, дополняя друг друга. И, если у кого-то что-то не ладилось, другие, не задумываясь, приходили на помощь. Бойцы понимали друг друга буквально с полувзгляда. И Иван Георгиевич Волгин, штабс-капитан Российской Императорской армии, очень хотел стать таким же бойцом, как и те, кем он якобы командовал, и с которыми сейчас обсуждал дальнейшие действия…

– Судя по тому, братцы, что вы рассказали, там находится германский артиллерийский парк. – Видя непонимание в глазах слушавших, Волгин объясняет. – Это такой большой склад, где хранятся запасные стволы к орудиям, снаряды, в общем, все необходимое для снабжения, обслуживания и ремонта пушек.

– Это скока ж там добра лежит-то. Вот бы рвануть все к… нахрен. – Выпустив облачко махорочного дыма мечтательно произносит один из командиров «пятерок».

– Ага! Тама охраны тож немало будет. – Вступает в разговор один из разведчиков. – Мы с Тимофеем не меньше двух взводов колбасников насчитали. Тут с умом делать надо-ть…

Казаки, сидевшие вокруг костерка, обсуждали способы проведения диверсии, не находя пока оптимального варианта. Митяев, казалось бы, витал мыслями где-то далеко, неторопливо попыхивая самокруткой и не принимая участие в общем разговоре. Кто-то из казаков вполголоса затянул «Наши жены – пушки заряжены…». Услышав строчку из песни, вахмистр вдруг повернулся к штабс-капитану и задал неожиданный вопрос, громко прозвучавший среди внезапно наступившей тишины:

– Вашбродь, Вы, говорят, в конной артиллерии служили? Из германской пушки стрелять смогете?..

Замешкавшийся Волгин не смог сразу взять в толк к чему тот клонит. А когда догадка молнией мелькнула в мозгу, он поразился простоте решения, казалось бы, почти неразрешимой задачи. И с каким-то радостным воодушевлением ответил:

– Конечно, это не трудно! Только вам, казаки, придется за орудийный расчет поработать. Я потом скажу кому что делать… А для начала нужно эту пушку где-то найти.

– Ну, придется, – так придется. Не развалимся. – Вахмистр весело и азартно улыбнулся и тут же отправил две группы на поиски подходящей жертвы…

Едва краешек неба на востоке начал светлеть, отряд снялся с места и направился к биваку германской батареи, остановившейся на ночевку в трех верстах от лагеря. Через час с небольшим по сигналу, имитирующему крик какой-то птицы, началось «веселье». Штабс-капитан вместе с группой подрыва сразу очутился возле 77-миллиметровых пушек. Осмотрев одну из них и проверив стоявший рядом зарядный ящик на наличие в нем фугасов, он стал помогать специально выделенным бойцам запрягать коней, пасшихся неподалеку. Казаки, чуть ли не с детства умевшие обращаться с любыми лошадьми, справились очень быстро. Не прошло и десяти минут, как орудие в походном положении стояло на дороге. Неподалеку грохнуло шесть взрывов, – казаки рванули накатники и казенники остальных пушек, личный состав батареи уже, наверное, прибыл на конечную станцию своего последнего пути.

Еще три минуты, и весь отряд в сборе. Упряжка покатила по дороге, справа и слева по бокам неслышно бежали группы прикрытия, готовые в любой момент огрызнуться огнем. На безлюдной развилке отряд свернул направо, мимо пустой будки к обнаруженному артскладу. Штабс-капитан даже и не знал, то ли солдат выставляли только днем для указания дороги, то ли они, уже бездыханные, валяются в придорожных кустах. Да его, признаться, это не сильно заботило. Все мысли были о предстоящей стрельбе. Взрывы наверняка были слышны здесь, так что охрана будет начеку. А это значит, что стрелять придется с дистанции в полторы-две версты. В заряднике шестнадцать снарядов, хватит по любому, но Волгину почему-то хотелось попасть первым же снарядом, и тем самым подтвердить свое мастерство. Не просто же так в нагрудном кармане лежит портсигар с надписью «За отличные стрельбы в присутствии Его Величества».

Подходящее место нашлось быстро, на опушке ельника. Пушку привели в боевое положение, часть казаков залегла в охранении, с штабс-капитаном остались всего лишь несколько человек, назначенных в помощь. В рассветной дымке уже ясно просматривались контуры вала, окружавшего склад. Волгин приник к прицелу. Расстояние он определил на глазок, опытному артиллеристу это нетрудно. Дал команду «Заряжай!», проконтролировал все действия, затем еще раз проверил наводку. Вроде, все правильно… Мысленно произнеся «Господи, помоги!», штабс-капитан дернул шнур. Выстрел, несмотря на его ожидание, был оглушительно громким. Но он тут же заглушился звуком разрыва. Есть попадание! Дослать еще снаряд, проверить прицел, и – «Огонь!»… И снова… И снова… Германские пулеметы попытались достать их огнем на пределе дистанции, но двое снайперов-сибиряков, заранее подобравшихся к ним поближе, парой выстрелов заставили их замолчать. Кинувшихся было в атаку германцев остановили четыре мадсена.