Текст книги "Бешеный прапорщик. Части 1-18 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зурков

Соавторы: Игорь Черепнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 104 страниц) [доступный отрывок для чтения: 37 страниц]

– Нет, Денис Анатольевич, все понятно… Разрешите действовать?..

– Идите. И Бог Вам в помощь…

Жму руку своего зама, затем смотрю, как собирается его отряд… Вот и все, последний боец неслышно растворился в утренних сумерках. Хочется надеяться, что вернутся все… Ну, а мы поворачиваем на север и идем до речушки с очень интимным названием – Пися. Двигаемся днем потому, как достаточно углубились в глухой лес, и встретить тут немца будет очень проблематично. Ну не любят европейцы русские леса. Наверное, еще со времен Ивана Сусанина. Которого Глинка потом прославил в своей опере. Его все считали и поныне считают героем и патриотом. А в моем будущем кто-нибудь, наверное, додумается скоро этого крестьянина назвать палачом и организатором геноцида против благородных польско-литовских шляхтичей, несших свет свободы и демократии на Русь… Так, что-то я сам с собой разболтался не по делу. Не расслабляться!..Витать в облаках потом будем, когда дела сделаем…

Третий отряд ушел дальше по берегу до самого Сохачева, там по дороге должен быть интересный мостик, который надо проверить на взрывоустойчивость. А мы повернули на запад и крадемся в сторону уже известного нам Ловича. Скоро к дядьке Михасю в гости заглянем, узнаем, что на станции новенького, только по пути чего-нибудь испортим. Тот же мост, например, который через Равку у Болина перекинут. Мне лично он уже несимпатичен тем, что по нему гансы свободно ездят. Как по своему собственному.

Опасаться пока некого, вокруг пустынно, но – береженого Бог бережет, дозоры налегке разослал во все стороны. Остальные бойцы малость притомились со своей и чужой поклажей, как-никак, навьючились мы будто ослики. Один только Федор свое ружье тащит, не напрягаясь, за спиной помимо обязательного джентльменского набора диверсанта еще тренога в сложенном виде, патронов с полсотни, а каждый, между прочим, двести грамм весит, десятка два пироксилиновых шашек, детонаторы, шнур, да еще у кого-то вещмешок взял. Здоровый бугай, да и гормончики пошаливают, вот и прет как тяжелый боевой слон… Так, пора остановку сделать. Торможу колонну, по цепочке передаю волшебное слово «привал», народ тихонечко расползается по укромным местечкам.

Вечером разведка сбегала к Воле Шидловской. Возле которой должна была состояться немецкая газовая атака, которую мы, скорее всего, сорвали в прошлый раз. Во всяком случае, я про применение газов ничего не слышал, а когда пристал с расспросами к капитану Бойко, был вежливо послан… подумать над режимом секретности, да еще и с цитатами из классиков древнего мира. Типа: «Во многих знаниях – многия печали, и вообще, что Вам, Денис Анатольевич, так неймется по поводу оберст-лейтенанта и его необычного дыхательного аппарата?».

В деревне квартирует около роты гансов, так что мы обойдем их незаметно. Хоть и есть искушение зайти «в гости». Но и поднимать шум преждевременно тоже не хочется, их коллеги у моста могут насторожиться. Поэтому, еще немного стемнеет, и идем к мосту, до него верст восемь осталось. Вот там и повеселимся…

Дошли, лежим, смотрим. Наверное, когда наши отступали, либо взрывчатки не хватило, либо спички отсырели, либо срочно драпать надо было. Короче, мостик-то через реку цел и невредим. И гансы по нему много чего нужного везут своим передовым подразделениям. А рядом в силу своей немецкой основательности наладили понтонную переправу. Запчасти для второй такой же сложены на берегу. Я так понимаю, – для пехоты, чтобы не мешала тяжелые грузы переправлять на этот берег. Охраняется все это богатство тремя часовыми, – двумя на мосту, и одним – возле палаток. Их – две. Одна, поменьше, – наверняка для офицера, побольше – человек на двадцать. А хорошо, что гансы на этом берегу устроились. Всем кагалом, включая повозки и лошадей. Значит, ждем рассвета, а пока посмотрим как часовые службу бдят.

Гансы здесь непуганые. Вот что значит глубокий тыл. Боятся, наверное, только одного – своего унтера-разводящего. Как только начинает светать, собираю командиров «пятерок», ставлю им задачу. Одна остается в тыловом прикрытии, одна идет к мосту снимать часовых, остальные четыре бесшумно окружают лагерь, оставляя свободным только берег. Со стороны моста дважды ухнула сова, – значит, там часовых уже нет. Третий пережил своих товарищей на пару минут. Подбираюсь к командирской палатке, откуда слышен заливистый храп. Бойцы тем временем блокируют выход из второй…

Ну, начали! Откидываю занавеску на входе, пригнувшись, ныряю внутрь. Фонарик – в левой руке, «Оборотень» – в правой. Жму на кнопку, направляю луч света по звуку на храп, который тут же меняется на хриплый спросонья голос «Вас ист лос?». Да, собственно, ничего и не случилось, просто к вам в гости пришел толстый и пушистый полярный лис. Вы, майн хер, все равно этого не поймете, поскольку не знаете всех тонкостей великого и могучего русского языка. Но лучше вам от этого не будет.

Не давая его обладателю подняться, несильно бью углом фонаря в висок, разворачивая голову, лезвие ножа входит в шею сбоку между ключицей и трапециевидной мышцей, перерезая сонную артерию, яремную вену и трахею… Все, готов клиент. Вылезаю из палатки, мои показывают мне семь винтовок, составленных в козлы. Это что же, тут только караул? Тем лучше для нас и хуже для колбасников. Киваю бойцам на маузеры, в смысле, работаем штыками, подрезаю растяжки, палатка оседает вниз и тут же начинается шевеление с недовольными возгласами. Это даже и лучше, не промахнуться. Какой-то самый прыткий пытается вылезти из парусины, получает мой клинок в печень и валится под ноги. Палатку разрезают и проводят контроль. Или мизерикордию, это как посмотреть. Теперь идем и смотрим что тут у нас сложено на берегу. Так, Брикеты сена, какие-то доски, брусья… На воде качаются шесть жестяных понтонов. Подзываю подрывников, мол, работайте, ребята… Хотя, стоп! А зачем тратить взрывчатку попусту? «Взрывателей» посылаю минировать уже готовую переправу. По паре шашек между днищевыми досками и жестянкой, думаю, будет достаточно. Командирам групп выдается задача – натаскать сено на пиломатериалы, переправу и мост, благо, что он деревянный, вытащить из воды приготовленные полулодки и сделать из них решето трофейными топорами. После чего две штуки водрузить на будущий костер, остальные утащить на мост, и ждать сигнала. Идем дальше. Так, а что это тут так противно воняет?.. Скипидар в бочке. Замечательно! А рядом – еще бочечка, поменьше. Там какая-то липкая, тягучая, дурнопахнущая масса. Может быть, деготь? Хрен его знает! Зачем это все тут, хотел бы я знать?.. Пропитывать настил?.. Не знаю, да и не важно это.

Озадачиваю двух человек поиском ведер, затем начинаем обильно поливать сено, чтобы лучше горело. Через несколько минут весь берег благоухает специфическим запахом, аж лошадки заволновались. Кстати, надо бы их отвязать, жалко животинку. Еще двое бойцов побежали к коновязи…

Группа переправилась по пока еще целому мосту на ту сторону, остались только подрывники. Ко мне подбегает довольный и радостный Максим-химик, докладывает, что все готово. Ну, поехали!.. Даю сигнал, в предрассветной мгле видны огоньки горящих шнуров. Проходит секунд тридцать, слышны негромкие хлопки взрывов. Четыре… Пять… Шесть… Все! Теперь в каждом «корыте» по паре больших дыр в днище. Переправа оседает в воду, ее настил и доски на берегу разгораются, освещая неровным багровым светом прибрежные кусты. Пропускаю вперед себя студента с Савелием-бомбардиром, бегу через мост замыкающим. Кричу командирам, чтобы проверили людей. Вроде, все на месте. Возвращаюсь на мост к наваленным брикетам сена, воняющим скипидаром и накрытых очень дырявыми лодками, разжигаю приготовленную трофейную газетку, кидаю в кучу. Язычки пламени, набирая скорость, заплясали свой веселый танец огня, в небо поднимается качающийся дымный столб… И вот уже на мосту горит огромный костер. Все, дело сделано. Пока гансы прочухаются, мост, по любому, сгорит. Хорошо, если остатки свай останутся. Командую «Вперед», и отряд растворяется в лесу…

Там, где крутой правый берег Равки становился пологим, испокон веков пролегал шлях с переправой. Многие тысячи ног прошли за это время по утоптанной до каменной твердости земле. Шлях помнил топот копыт монгольских туменов и польских хоругвей, скрип селянских телег, мчащихся по своим делам почтальонов и фельдегерей, Великую армию Наполеона, сначала гордо шествующую на восток, а потом удирающую, подобно побитой собаке от русских войск. Кровь и золото, любовь и ненависть, радость и унылая безысходность, жизнь и смерть, – все это было ему знакомо.

Теперь хозяевами шляха считали себя глупые и самодовольные люди, одетые в серо-мышиную форму, которую они называли «фельдграу», сидящие по обе стороны реки возле недавно сооруженной ими переправы и делающие вид, что помогают одетым в такую же одежду перебираться на другой берег, перевозить на повозках какие-то важные для них вещи, очевидно, нужные им для войны с другими людьми, одетыми в форму незрелой пшеницы.

Несколько таких людей уже день, как незаметно следили за движением по дороге из прибрежных кустов. Один из них, наверное, самый главный, отправил десять человек выше по течению, где через несколько верст пролегал такой же шлях, похожий на первого, как родной брат. Остальные, сменяя друг друга через равные промежутки времени, смотрели за тем, что творится на переправе. Наверное, они тоже хотят воевать с теми, в серо-мышиной форме. Шлях в отличие от людей был очень стар, и поэтому мудр. За свою бесконечно долгую жизнь он понял порядок вещей в природе. За зимой обязательно придет весна, за ней – лето, которое сменится осенью, после которой придет новая зима. И так будет всегда. И войны всегда будут заканчиваться миром, который по прошествии времени нарушится новой войной. Люди глупы. У них жизнь гораздо короче, чем у шляха, к тому же они сами специально ее укорачивают, – обманывают, предают, убивают друг друга. Шлях уже давно потерял счет потокам крови, которые проливались на него время от времени. Вот и сейчас, как только стемнело, и на прибрежные заросли опустилась летняя прохлада, люди в форме цвета незрелой пшеницы очень осторожно и тихо стали подкрадываться к людям в серо-мышиной форме, большая часть которых уже спала…

Двое бойцов, натянув лохматушки на голое тело, бесшумно входят в прохладную июльскую воду. С собой из оружия – только ножи в зубах. Без всплеска переплывают водную преграду, исчезают в прибрежных кустах неподалеку от скучающего часового. Еще шестеро появляются возле палатки, где спят сменившиеся караульные во главе с разводящим унтер-офицером и нарезает круги вокруг костра второй часовой. В ночной тишине над рекой разносится уханье совы. Одновременно с этим на той стороне перед часовым из ниоткуда возникает фигура в лохматке, левая рука с ножом отбивает в сторону ствол винтовки, правая пробивает удар в печень. Часовой падает на землю бесформенным мешком, как будто из него выдернули все кости. Клинок входит в правую почку, проворачивается в ране и выдергивается. Поднимается второй боец, страховавший с другой стороны… В это время часовой возле палатки пытается сделать свой последний судорожный вздох перерезанным горлом. По знаку старшего все фигуры, кроме одной, прячутся за деревьями, оставшийся срывает кольцо с приготовленной гранаты, распахнув полог, кидает ее внутрь, изо всех сил несется к глубокой рытвине и падает в нее. Палатка одновременно подсвечивается красным светом разрыва и большим пузырем подлетает в воздух… Через пять минут мост, оседая в воду на пробитых лодках-понтонах и чадя горящими досками щитового покрытия, подобно погребальному дракару викингов, медленно уплывает по течению…

* * *

Вечером следующего дня, оставив отряд в лесу готовиться к ночным кошмарам, иду с двумя бойцами к дядьке Михасю «в гости». Подобраться к его дому в сумерках было несложно, хотя и видели пару раз немецкий патруль. Свет в окне еще горит, значит, спать не легли. Оставляю «свиту» маскироваться во дворе, сам тихонько стучу в дверь. С той стороны несколько секунд напряженной тишины, затем слышны крадущиеся шаги и испуганный женский голос:

– Хто там?

– Вам Ганна привет просила передать…

Опять молчание, затем, видимо, хозяйка собирается с духом, отодвигает засов и приоткрывает дверь, стараясь разглядеть незваного гостя в неярком свете керосиновой лампы.

– Доброго вечера, хозяйка. Мы как-то заходили к вам вместе с Ганной. Мне бы мужа вашего повидать. Поговорить с ним надо.

– Нету яго, – женщина тяжело вздыхает. – Увяли германы. Казали, што заложникам будзе. Тры дни как нямае… Да вы праходьте у хату.

Осторожно, стараясь не шуметь, прохожу в дом. Девчонки уже спят на кровати, прижавшись друг к другу, хозяйка, судя по всему собралась доставать угощение из печи. Ага, щас я буду тут объедать людей!

– Хозяюшка, не надо ничего, расскажите лучше про заложников, кого и зачем забрали?

– Так людзи гавораць, што якись-та эшалон важны на станцыи стаиць. Вось каб з ним ничога не здарылася, германы людзей и пахватали. Казали, што растраляюць, як што…

Вот так номер! Это что за эшелон такой, интересно? У кого бы узнать?.. Мои размышления были прерваны еле слышным стуком по оконному стеклу. Один, пауза, два. – «Чужой». К нам идут гости!.. По крыльцу протопали тяжелые шаги, затем в дверь забарабанили кулаком.

– Машка, адчыняй! – Голос мужской, грубый и сильно пьяный. – Слышь мяне?

Та аж побелела лицом, прижала к груди рушник. На мой вопросительный взгляд еле слышно отвечает:

– Гэта Казимеж, войтов спадручник…

– Холера ясна! Адчыняй, гавору! – за дверью, похоже начали злиться.

– Мария, откройте ему. Если что не так пойдет, успокоим очень быстро.

Женщина идет к двери, шагаю следом и встаю за дверью, чтобы меня не было видно. Дверь приоткрывается и ночной гость пытается войти, несмотря на нежелание хозяйки.

– Што табе трэба, Казимеж? Ноч на двары. Пашто шумишь? Дзяцей пабудишь…

– Ты у мяне яшчэ пагавары тут! Больна смелая стала! Аль бо таишь каго?

Мужик рвется в дверь, женка из последних сил его не пускает… Блин, а перегар слышен даже за пару метров.

– Та нету тут никога! Чаго прыдумау! Идзи да дому, праспись.

– Нету? Гэта здорава… Ци не прыгалубишь мяне, а, Машка?

Твою маму, да нехорошими словами! Я тебе, самка собаки, сейчас устрою сеанс любви! Надолго запомнишь! И оторванные запчасти в руках домой унесешь!..

– Пусти, ирад!.. – В голосе женщины возмущение пополам с отчаянием. – Не замай мяне!

Еще секунду, и вмешаюсь в процесс! И мало придурку не покажется!.. Кажется, алко-Ромео уловил угрожающие флюиды, потому, как сдал назад. Но ротик свой поганый не закрыл.

– Михася свайго ждешь? Ну-ну… Пока ешалон з гэтыми жалезками не уйдець, никога не адпусцяць. А как зоусим не вярнецца? Адкуль палево у лампе, а? Твой варюга са станцыи спер? Я ж шапну войту славечка на вушка, ён – бургамистру, вось и няма твайго Михася. На каленках, паскуда, да мяне прыползешь, каб девак сваих байстрючками не заставиць! Падумай, я заутра знова зайду. Штоб паласкавей была!..

Дверь захлопывается, хозяйка тяжело вздыхает. Дожидаюсь, пока хлопнет калитка, приоткрываю дверь и тихонько цокаю языком. Тут же появляется один из погранцов. На пальцах показываю, что гостя нужно немного проводить, потом притормозить, и всем вместе ждать меня. Он кивает головой и исчезает в темноте. Оборачиваюсь, Михасева жёнка смотрит на меня почти квадратными глазами, в которых читается немой вопрос.

– … Вы яго?..

– Хочешь, чтобы он снова пришел? – в ответ – энергичное мотание головой. – Значит, не придет. Ни завтра, ни в какой другой день.

Достаю из кармана заранее приготовленный сверточек с потертыми серебряными монетками, завернутыми в обрывок «Железнодорожника» за октябрь 1910 года. – Валерий Антонович выдал «боевые» на подкуп и оплату, протягиваю женщине.

– Паночак… Вы ж ничога ня будзеце з пояздам робиць?..

– Пока он на станции, и заложников не отпустили, – ничего. – Видно, что собеседница потихоньку успокаивается. – Спасибо, что пустили поговорить. Михась вернется, передайте ему привет от меня и от Ганны.

– Як яна? Где зараз? – запоздало прорывает хозяйку.

– С ней все в порядке. Кашеварит у нас в роте. Обижать ее никто не думает, – слишком уж это опасно. Жених у нее очень уж суровый.

– Гэта не той, што з маим пра благаславленне гаворыу? – женщина слабо улыбается. – Здаровы таки, як мядзведь? Ну, за ним не пропадзе…

– Он самый. Ну, нам пора. До свидания…

Бойцы вместе с жертвой алкоголя и гормонального токсикоза ждали меня неподалеку в кустах. Казимеж, правда, еще не был в курсе, что его судьба меняется самым кардинальным образом, поскольку находился в отключке. Петро, один из погранцов шепотом сообщил, что болезному хватило несильного «леща» по затылку. Это все, конечно же хорошо, только вот что теперь делать с этим придурком, и, главное, – где? То, что он сегодня помрет, – это однозначно. После того, как расскажет про интересные железки в поезде, ему прямая дорога в лучший из миров. Но смерть его должна быть как можно более естественной. Хотя… Кажется, придумал. Теперь надо найти укромный уголок, где сможем пообщаться без лишних ушей. А ближайший такой – недалеко, в овраге. Вот туда и пойдем…

Вся процедура была недолгой и успешной. Сначала оттащили тушку в овраг, один из бойцов устроился в охранении, а я с помощью второго привел зама старосты в чувство. Это нетрудно, надо только знать, куда нажать, а потом сильно потереть уши для экспресс-протрезвления. После чего объяснил здыхлику что от него нужно, пояснив, что узнаю это в любом случае, но будет больно и очень больно. Хватило двух легких уколов ножом в шею, чтобы пташечка запела.

На станции стоит германский эшелон из пяти вагонов, который охраняется усиленным караулом. Более того, из гражданского населения было взято два десятка заложников. Их закрыли в пустом пакгаузе, и комендант объявил, что если с этими вагонами что-то случится, пока поезд стоит в тупике, все они будут расстреляны. А в вагонах лежат на стеллажах какие-то большие железяки, около полутора аршин длиной и в две пяди шириной. Казимеж видел их издалека, когда с войтом был на станции, а германские офицеры открывали и проверяли вагоны. И в руках они держали что-то белое, – то ли тряпки, то ли повязки. А еще войт сказал, что завтра-послезавтра эшелон должен уйти, но куда – никто не знает.

От этих слов мне стало как-то неуютно… Так, так, так… Эти, бл… твари опять свою химию сюда привезли?.. Или это очень крупнокалиберные снаряды? Но тогда каждый должен быть в отдельном деревянном ящике. Значит, все-таки химия… Интересно, где конечная точка маршрута? Сейчас наши отступают по всему фронту, а газы, если это, конечно, они, необходимы при длительной осаде. В которой у нас сейчас две крепости – Новогеоргиевск и Осовец. Похоже, что не зря я рассказывал Валерию Антоновичу про «атаку мертвецов». Туда едут баллончики… Но, не доедут.

Ладно, пора заканчивать беседу и возвращаться. Очередным ударом отправляем источник информации в нирвану, выволакиваем тело на дорогу. Находим на обочине подходящий булыжник. Последний и самый сильный удар в многострадальный висок, теперь уже рукоятью люгера, укладываем придурка раной на камень. Щупаем пульс на шее, – нету. Для завершения картины выливаю на мордочку немного спирта из карманной фляжки, хоть и жаль тратить драгоценную жидкость на эту сволочь. Вот теперь готова агитка о вреде алкоголя. Типа, – шел пьяный, споткнулся, да об камень головой и приложился. Причем, – насмерть.

А мы быстрым ходом идем на базу, чтобы отменить ранее запланированные ночные кошмары. Нам до убытия поезда нужно сидеть тихо-тихо. Дабы не вызвать ненужных подозрений. Эшелон окупит все затраты…

В лесу все уже морально настроились немного повоевать, поэтому команда «Отставить» была воспринята с ворчливым недовольством. Собираю командиров групп и подрывников, ставлю новые задачи:

– Значит так, орлы! Планы меняются из-за эшелона, который стоит на станции. Что в нем, – не знаю, но предполагаю, что отравляющие газы. Если поблизости от станции нашумим, гансы могут всполошиться и даже расстрелять заложников. Поэтому до ухода поезда со станции – тишина. Пару часов отдыхаем, затем первая и вторая «пятерки» уходят на юг, к Скерневицам. Там производят детальнейшую разведку всего, через сутки возвращаются. Меня интересуют все дороги и мосты, кто по ним гуляет и ездит, стоят ли где-нибудь германские подразделения. Сколько их, чем вооружены. Задача ясна?.. Хорошо, сейчас закончим, – и готовьте людей.

Дальше, третья и четвертая группы идут вдоль железной дороги от Ловича к Сохачеву, ищут подходящие места для засад и диверсий. Ближайшее, судя по карте, верст десять от станции. Там как раз рядом с «железкой» холмик, или возвышенность, на ней можно оборудовать позицию. С собой берете подрывников. Максим, твои взрыватели готовы?.. Добро. Дополнительную взрывчатку берешь у первой и второй групп. Им она пока – без надобности. Минируешь полотно так, чтоб по времени от момента срабатывания до взрыва прошло секунд десять. Тогда рванет под вторым, или третьим вагоном. Савелий идет с тобой. Потом ставите растяжки перед огневыми позициями на случай, если гансы ломанутся в атаку. Места подберете с командирами групп. Основная засада нужна не ближе десяти-двенадцати верст отсюда. Как будете готовы, шлете сюда двух бойцов с весточкой. Если эшелон тронется раньше, мы с оставшимися рысью мчимся следом, но если не успеем, – действовать самостоятельно. Подрыв, уничтожение всех сопровождающих, – и ждать нас. В вагоны без лишней необходимости не лезть! Если при взрыве пойдет облако газов, быстро уходить под прямым углом к направлению ветра в сторону возвышенности. Вопросы есть?.. Нет?.. Замечательно!

Далее, пятая группа, – остаетесь здесь, в лагере. Задача: сохранить его в целости и вести наблюдение за станцией. Обязательно определите где содержатся заложники, сколько там охраны, ну и все остальные детали. Оставшиеся вместе с шестой «пятеркой»: смотрим только за поездом. Как только его вытянут из тупика, срываемся с места и идем вперед, стараясь дойти до засады раньше гансов. Как рассветет, наблюдатели парами выдвигаются к станции. Поочередно один смотрит, другой готов бежать с вестями.

Всем все понятно?.. Добро. Тогда охранение проверить, и всем свободным – отбой на пару часов…

Ранним утром, едва на востоке стало светлеть, в лагере началась бесшумное движение. Пользуясь тем, что из-за высоких деревьев дымок сейчас не виден, быстренько вскипятили воду на маленьком костерке, перекусили и четыре группы разбежались по своим направлениям. Надеюсь, у них все получится. Ну, а оставшиеся отправились подглядывать за немцами. Место для наблюдения нашли очень хорошее, спрятались в полукилометре от станции, как раз напротив того самого тупика, где стоят таинственные вагоны. Охраняют их, и правда, тщательно. Возле каждого вагона по два часовых ходит, да плюс патрули вдоль колючки шастают. Место полностью оцеплено, никого туда не пускают. На остальной территории начинается обычная толкотня. На повозки какие-то мешки грузят, рядышком автомобили ящиками забивают, скорее всего, патронными. Еще дальше паровоз заправляют, готовят в путь, наверное. Маневровая «кукушка» туда-сюда носится, состав формирует. В общем, суета сует и всяческая суета…

Только после обеда, когда солнце уже начало спускаться, началась странная беготня. Всех лишних с территории вывели, маневровый медленно вытащил нужные нам вагоны из тупика, подпихнул их к магистральному паровозу, уже стоявшему под парами. Ага, скоро двинется. Пора и нам собираться. Бегом возвращаемся в лагерь, хватаем свои пожитки и уносимся на север. Надеюсь, там уже нашли место для засады…

Отмахали за два часа верст восемь, наверное, и только тогда нас обогнал знакомый составчик, только в конце был прицеплен еще и вагон с охраной. А много вас едет, полсотни человек, не меньше. Пропустили гансов вперед, подождали немного, вылезли из кустиков, и – аллюр «три креста». Хочется успеть на праздник!..

Но «первая часть Марлезонского балета» началась без нас. Впереди, верстах в двух за лесом грохнул взрыв, над верхушками деревьев появилось облако дыма, затем раздалась винтовочная трескотня. Прибавляем скорости, вылетаем из-за поворота… Красиво-то как здесь! Состав сошел с рельсов, хорошо, что вагоны не опрокинулись. Впереди заканчивает дымить раскуроченный паровоз, – Максим, наверное, пожалел детонационного шнура, а охреневшие гансы, решив поиграть в горных козлов, лезут вверх по склону небольшого холмика, поросшему невысоким кустарником, лупя на ходу из винтовок. Действительно, – тупые и упрямые козлы. Кто же в горку, да по пересеченной местности, да под двумя пулеметами атакует? О, вот и первая растяжка сработала… Еще одна… Залегли, придурки импортные.

Вступившие в «разговор» с фланга пара мадсенов и снайперский маузер, прибывшие со мной, не оставили охране ни малейшего шанса. Через минуту все было закончено, народ спускается с холмика, по пути проводя контроль. Идем смотреть вагоны. Да, там – именно то, что я предполагал. Уже знакомые баллоны с вполне понятной надписью «Actung! Gefarlich! Chlor!». Так, ветер дует слева от дороги. Смотрим карту, на ней ближе двадцати пяти верст ни одного селения. Уже хорошо! И что мне с этой гадостью делать прикажете? Рвануть эшелон – взрывчатки не хватит. Баллоны хоть и под давлением, но какой-то запас прочности имеют. Не факт, что все повредятся… Думай, Гуров, думай!.. Основная задача – не дать немцам применить их на фронте. Подрыв гарантий не дает… Выпустить газ?.. Облако должно получиться немаленьким, насколько помню «Хим-дым», из одного литра жидкого хлора имеем четыреста пятьдесят литров газа… Да мы тут задохнемся в момент! Во, гансы обрадуются!.. Думай, думай, Денис!.. Достаю папиросу, чтобы стимулировать процесс, прикуриваю… И, задумавшись, смотрю на огонек спички до тех пор, пока он не обжигает пальцы… А почему бы и нет?!. Вагоны деревянные, внутри тоже дров хватает, – распорки там всякие, ложементы. Гореть будет хорошо! Баллоны если и не рванут, то перекалятся, наверняка поведет стеночки-то. А там и между вентилем и корпусом прорыв может случиться, все-таки из разного материала сделаны. Вот и получается, что прямо вот здесь придется германским химикам-саперам работать, тем более, что путь освободить надо… Мы их время от времени навещать будем!.. Да, последний вагон надо будет все-таки заминировать, пару растяжек поставить. Устроим гансам торжественную встречу! Работать буду сам… Не знаю почему, но чуйка говорит, что сделать надо именно так! Остальные пусть поджогами займутся…

– Всем слушать сюда!.. Максим, Савелий, сейчас идем ставить растяжки в последний вагон, будете мне помогать. Пятая группа! Ваша задача – после того, как мы с «взрывателями» закончим, из паровозной топки достать весь горящий уголь и, насколько его хватит, рассыпать ровным слоем по полу оставшихся вагонов. Там, на паровозе, должна быть масленка, ее – тоже в дело, ветошь – туда же. Лучше гореть будет! Работать осторожно, баллоны не ронять, на них ничего не крутить, двери не закрывать! Командиры, смотреть в оба!..

Третья и четвертая группы!.. Так, братцы, вы здесь, можно сказать, уже обжились, поэтому остаетесь встречать вторую порцию гостей. Мы когда к вам бежали, по той стороне, вроде, кто-то из гансов за помощью спешил. Пару часов ему – добежать, да еще пару, чтобы они сюда приехали. Так что, быстренько те трупики, которые настреляли, стаскиваем к рельсам и укладываем рядочком. Это – чтобы приехавшие не сразу догадались, где вы прячетесь. Без мародерства, ничего не брать, кроме жетонов и боеприпасов! Стоп! Штык-ножи тоже соберите, мне они скоро пригодятся. Винтовки отдайте пятой группе, пусть сожгут в вагонах. Затем сидите и ждете, когда подмога прискачет. Мы четыре вагона подожжем, пусть разгораются, пятый будет заминирован. Как только немчура в него полезет, рванут растяжки на баллонах, и пойдет облачко хлора, – не попадите под него. В три пулемета добиваете оставшихся, в первую очередь – всех командиров вплоть до ефрейтора. После чего быстро-быстро убегаете на место встречи. Да, поставьте заново растяжки перед холмиком. Ясно?.. Ну, вот и славно! Остальные возвращаются на базу, и ждут вас там…

Ну-с, а мы идем в последний вагон готовить сюрприз. Пока озадачивал бойцов, студент Макс уже достал из кармана несколько жилок от телефонного провода и скручивает их «тросиком» для прочности. Савелий, справедливо рассудив, что плох тот машинист, который не имеет заначек с самым необходимым для мелкого ремонта, нашел моток железной проволоки подходящей толщины. Беру пару англицких гранат, вставляю запалы, бомбардир отламывает два подходящих куска проволоки, и идем к вагону.

Максим со своим напарником осторожно сдвигают дверь теплушки, залезаю внутрь. И только сейчас как током шибануло ощущение опасности… Здесь, за тонкими стенками безобидных на вид баллонов, притаилась до поры Смерть. Которую готовили нам немцы, и которую теперь готовим им мы. Там, в моем прошлом будущем Она собрала щедрую жатву в наших рядах. Теперь будет по-другому… Так, прекращаем эти игры разума, и начинаем работать! Осторожно, одними пальцами сворачиваю защитный колпак с вентиля, теперь между мной и вышеупомянутой Седой Старухой всего-то несколько миллиметров латуни с каким-нибудь шариковым клапаном… Отче наш, иже еси… Какой умник там надумал мне на ухо молитву читать в такой момент?.. Да святится имя твое… Да, бл… хватит на нервы давить!.. Закончу, вылезу, прибью шутника!.. Да будет Воля твоя яко на небеси… Да е…!!! Надо вытереть внезапно вспотевшие ладони. Штаны как раз для этого подойдут… Хлеб наш насущный дашь нам днесь… Хватит!!!.. А кому это я, собственно, ору здесь? А, понятно! Денис Первый проснулся! И испугаться решил… Яко же мы оставляем должникам нашим… М-да, явный неадекват. Ничем не пронять… Хотя, сам-то я, вроде, немного успокоился… Вдох-выдох, работаем!.. Молитву – на задний план, сосредотачиваемся на действиях. Гранату вплотную к вентилю, приматываем тремя витками «трофейной» проволоки (хорошо, что не сталистая!). Проверяем плотно ли прикручена… БЛ…!!!.. Или мне показалось, что провернул немного вентиль?!. Шипения нет, запаха – тоже… Ф-фух-х… Вся спина мокрая, пот заливает глаза, и руки опять вытирать!.. Чуть не обосц… Короче, теперь я знаю, куда в организме выделяется адреналин. И в качестве чего… Крепим на соседний баллон вторую гранату, Вроде, легче пошло… На кольцах уже прикручены проволочки. Подрывники по моему знаку прикрывают дверь, оставляя щель – только-только протиснуться наружу. Догадливый Максим подсвечивает мне снизу фонариком. Так, вот здесь вверху двери есть какой-то торчащий болтик, проверяем, – не шатается, сидит прочно. Замечательно! Закрепляем проволочки другим концом за этот болт почти внатяг. Теперь – самое важное… А молитвы уже почти не слышно… Все, не отвлекаемся! Очень осторожно отгибаем усики чеки на дальней гранате, все внимание, все чувства сосредоточились в кончиках пальцев… Медленно вытягиваем чеку, пока не остается буквально пары-тройки миллиметров с той стороны. И с некоторым усилием заставляю себя отпустить предохранительную скобу… Вдох-выдох… Теперь повторяем эту же операцию со второй гранатой… Все!.. Можно вылезать!..