Текст книги "Великая русская революция: 1905-1922"
Автор книги: Дмитрий Лысков
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 38 страниц)
18. Некоторые размышления о Гражданской войне в России
В оценках событий Гражданской войны самая распространенная ошибка – утрата критериев и чувства меры. Редкая публикация обходится сегодня без ставших уже практически ритуальными строк: чудовищная катастрофа, бессмысленная война, братоубийство, унесшее миллионы жизней.
Несомненно, масштабы противостояния, охватившего 1/6 часть суши, его продолжительность, война «брат на брата, сын на отца», всплеск жестокости и взаимного террора, марши 5‑миллионной только Красной армии, от 8 до 13 миллионов жертв – впечатляют, невольно подталкивают к выводу о чудовищной гекатомбе, случившейся в нашей стране.
Но что могут означать слова о бессмысленности этого конфликта? В современных работах читаем: «Гражданская война, по сути братоубийственная, никогда не заканчивается победой, на такой войне не бывает ни победителей, ни побежденных». Ведь это, по сути, самое страшное обвинение, фактически, приговор всем участникам конфликта.
Возможно, с точки зрения общечеловеческих ценностей, этического максимализма, такой подход имеет право на жизнь. Бесспорно, любая война – зло, но один этический максималист довел эту логику до конца, объявив: «Вся история человечества – непрерывная череда кровавых войн и преступлений». Чем и поставил жирную точку, после которой в рамках этой логики анализировать больше нечего – приговор вынесен и подписан.
А анализировать приходится, ведь нам важно понять причинно-следственную связь событий, логику исторического процесса.
Конечно, Гражданская война была братоубийственной, в ней брат восставал на брата и сын на отца. Но разве в этом заключалась суть конфликта? Ведь были причины высшего порядка, заставляющие родных людей поднимать оружие друг против друга. Если забывать об этом, то, как справедливо замечают историки [1] , просто «братоубийственными» окажутся и борьба Степана Разина, и восстание Емельяна Пугачева, которые, получается, были движимы отнюдь не стремлением к по–своему понимаемым социальным идеалам.
Перед нами яркий пример утраты критериев оценки. Вряд ли сами участники Гражданской войны согласились бы с тем, что их борьба была бессмысленной. Сегодня мы, поднявшись над конфликтом, под знаменами объективности и беспристрастности патетически восклицаем: «не было победителей и побежденных, а проиграла Россия, понеся неисчислимые жертвы». Быть может тогда и советской сверхдержавы в XX веке не было?
На самом деле такая позиция никакого отношения ни к объективности, ни к беспристрастности не имеет, представляя собой все тот же тупик этического максимализма.
Не меньше проблем связано и с утратой критерия меры. Так, взятое навскидку учебное пособие для ВУЗов характеризует Гражданскую войну как «феноменальную драму XX века», а исторический интернет–ресурс рассуждает: «Мировая история не видела, и вряд ли еще когда увидит такие масштабные события, как Гражданская война в России». Феноменальность и мировую уникальность следовало бы подтвердить конкретными сравнениями, но дальше патетических восклицаний дело не идет.
Между тем, активная фронтальная фаза Гражданской войны, сопровождавшаяся полномасштабными боевыми действиями, как мы помним, продолжалась с весны–лета 1918 по 1920 гг., и закончилась поражением Врангеля в Крыму. Можно из этических или иных соображений расширять временные рамки – до октября 1917 и до конца 1922 года, окончательного подавления антисоветских мятежей. Но это уже будет определенная натяжка – историк Я. Бутаков напоминает: «Было несколько русских «Вандей» в казачьих областях. Войну революционной Франции против Вандеи никто не считает полномасштабной гражданской войной. Также было и у нас с осени 1917 по весну 1918 гг. и с осени 1920 по осень 1922 гг. – военные действия носили ограниченный характер или велись на далеких окраинах России» [2] .
Итак, полномасштабная война шла в нашей стране два с половиной года. Сравним с гражданской войной в Афганистане, идущей не затихая с 1978 года? Могут возразить, что обострению противостояния способствовало вмешательство Советского Союза и стран НАТО, но разве Гражданская война в России второй декады XX века была полностью внутренним конфликтом? Многочисленные экспертные оценки свидетельствуют, что без интервенции и широкомасштабной иностранной военной помощи белым силам противостояние в России завершилось бы максимум к зиме 1918 года.
Гражданская война в Ираке на сегодняшний день идет 9 лет – с «освобождения» страны американцами в 2003 году.
Но есть и более близкие к рассматриваемым нами событиям примеры, достаточно вспомнить испанскую гражданскую войну 1936‑1939 годов. И, наконец, завершавшую «спокойный» XIX век гражданскую войну в США 1861‑1865 годов с ее зверствами и концлагерями.
Противостояние в России внушает трепет масштабами территории и вовлеченных в него сил? Но воюют не квадратными километрами земли, а солдатами, винтовками и пулеметами. А их катастрофически не хватало.
Да, к 1920 году численность Красной армии была доведена до максимальной – 5 миллионов человек. Однако забывается, что в ходу был термин «боевой состав армии», то есть, собственно, вооруженный и участвующий в сражениях. А он… не превышал 600‑700 тысяч штыков и сабель [3] . Все остальные – это учебные, запасные, тыловые, штабные, строительные части, а также части Трудовой армии [4] . Причина банальна: «Производившегося <в Советской России> вооружения, обмундирования и снаряжения не хватало даже для возмещения обычных потерь [5] .
Существует широко распространенный стереотип об избытке в России оружия, накопленного еще в годы Первой мировой войны. Он попал даже в художественную литературу: «Эх, слишком много пуль запасено было в арсеналах на победный семнадцатый. Так много, что хватило и на девятнадцатый, и на двадцать первый».
Однако на практике белые широко снабжались вооружениями со стороны Антанты, а красные пытались выжать все, что возможно, из умирающей промышленности. В одном из документов Главкома в мае 1919 г. о катастрофической нехватке винтовок и патронов в действующей армии сказано: «Вопросы снабжения обстоят особенно остро с винтовками и патронами… Через два–три месяца при решительных действиях на фронтах в нашем распоряжении как в тылу, так и на фронтах может не оказаться ни одного патрона» [6] .
Боевые действия даже в самые суровые годы Гражданской войны велись относительно малочисленными отрядами. Соотношение боевых войск белых и красных в разные годы было различным, от 1:2,1 в 1918 году в пользу белых до 1,6:1 в 1920 в пользу красных [7] . В целом, как мы видим, разница была невелика.
Отсюда и относительно небольшой уровень боевых безвозвратных потерь Красной армии за 1918‑20 годы: убито и умерло от ран 146 488 человек; попало в плен или пропало без вести – 162 029 [8] . Итого боевых безвозвратных потерь за два с половиной года войны – 308 517 красноармейцев.
Учитывая соотношение противостоящих сил, можно предполагать, что порядок потерь у белых должен быть близким.
Для сравнения, во время гражданской войны в США северяне потеряли только убитыми и умершими от ран 275 тыс. человек, южане – 258 тыс. человек. Боевые потери в ходе гражданской войны в Испании, как считается, составили у республиканцев и их союзников – 320 тысяч погибшими, у националистов – 130 тысяч.
Даже абсолютные цифры если и отличаются в меньшую сторону, то никак не на порядки. Не говоря уже о пересчете «на территории» или в процентах от населения.
Перед нами критерий меры, оценки исключительности, уникальности в мировом масштабе событий Гражданской войны в России именно как боевых действий, вооруженного столкновения сторон.
Откуда же берутся чудовищные цифры в 8 и даже 13 миллионов общих потерь? Они не имеют практически никакого отношения к боевым действиям. В подавляющем большинстве случаев люди становились жертвами массовых эпидемий, охвативших Россию на фоне голода, разрухи и антисанитарии.
Общепринятой на сегодня считается цифра в 8 миллионов человек общих демографических потерь населения на фронтах и в тылу с 1918 по 1922 годы, включая потери воевавших сторон, жертв террора, голода и эпидемий [9] . Полных статистических данных об этом периоде нет, поэтому споры о точном числе жертв, видимо, закончатся еще не скоро.
Масштаб катастрофы позволяет оценить статистика по Красной армии:
Общее число людских потерь Красной Армии за 1918‑1922 гг.
Безвозвратных потерь (убито, пропало без вести, не вернулось из плена, погибло в результате происшествий, осуждено, покончило жизнь самоубийством, умерло от ран и болезней в лечебных учреждениях) – 980 741 человек (в том числе 180 тыс. погибших в войне с Польшей).
Санитарных потерь – 6 791 783;
Из них ранено, контужено, обожжено – 548 857;
Заболело – 6 242 926 [10] .
Цифры говорят сами за себя, особенно если учесть, что в боевых действиях число раненых, как правило, превышает число убитых. «Такие масштабы санитарных потерь объясняются широким распространением на фронте и в тыловых войсках эпидемических болезней (тифа 3‑4 видов, холеры, дизентерии, оспы и других)… эпидемии, особенно тифозные, являлись самым тяжелым бедствием для Красной Армии во время гражданской войны», – отмечают авторы статистического сборника [11] .
Не лучше обстояли дела и в Белой армии. Вот свидетельство Наркома здравоохранения Н. А. Семашко: «Когда наши войска вступили за Урал и в Туркестан, громадная лавина эпидемических болезней (тифов всех трех сортов) двинулась на нашу армию из колчаковских и дутовских войск. Достаточно упомянуть, что из 60‑тысячной армии противника, перешедшей на нашу сторону в первые же дни после разгрома Колчака и Дутова, 80% оказались зараженными тифом. Сыпной тиф на Восточном, возвратный, главным образом, на Юго–Восточном фронте, бурным потоком устремились на нас. И даже брюшной тиф, этот верный признак отсутствия элементарных санитарных мероприятий – хотя бы прививок, широкой волной разливался по дутовской армии и перекинулся к нам» [12] .
Если так обстояли дела на фронте, то ситуация в тылу была просто катастрофической. Причем прямой связи эпидемий инфекционных заболеваний именно с Гражданской войной нет. Боевые действия лишь усугубили ситуацию, маховик которой начал раскручиваться с началом Первой мировой войны.
В 1912 году в России состояло на учете 13 млн. инфекционных больных [13] . Война, мобилизация, развал хозяйства, перебои с продовольствием, революции, перестройки административного и хозяйственного аппарата – все это планомерно ухудшало ситуацию. По отнюдь не полным данным (полной информации просто не существует) в 1918‑1923 годах было зарегистрировано только заболеваний сыпным тифом свыше 7,5 млн. случаев [14] .
Но существует, и стандартно упускается из виду, фактор, вообще не имеющий отношения к внутренней ситуации в России – речь идет о глобальной пандемии «Испанки», которая с огромным числом жертв прокатитась по всему миру в 1918‑19 годах. Считается, что жертвами Испанского гриппа во всем мире стали от 20 до 100 миллионов человек, заражены были более 500 миллионов. Несмотря на то, что однозначных статистических данных о распространении «Испанки» в нашей стране нет, нет и никаких оснований полагать, что пандемия миновала Россию и не собрала свою обильную смертную жатву в воюющей стране. Куда больше верится в то, что в обстановке разрухи значительное число заболеваний не фиксировалось, или заболевания валили на «привычный» тиф. Оценить масштабы смертности от «Испанки» в РСФСР пытались в разных публикациях и, опираясь на доступные, но отнюдь не полные сведения, называли число умерших от 2 до 3 миллионов.
Примечания:
[1]История Отечества. Часть 2: Лекции для студентов / Под редакцией М. В. Зотовой. – 2‑е изд. М.: Изд–во МГУП, 2001. 208 с. URL: http://www.hi-edu.ru/e-books/xbook105/01/part-004.htm(дата обращения 13.03.12).
[2]Я. Бутаков «Миф о «красном колесе» // Информационно-аналитическое издание Фонда исторической перспективы «Столетие» 16.09.2010 URL: http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/mif_o_krasnorn_kolese_2010-09-16.htm(дата обращения 27.02.12).
[3]Гражданская война и военная интервенция 1918‑20 // Большая советская энциклопедия (БСЭ) [электронный источник] – 1 оптический носитель (CDROM).
[4]«Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование» / Под общей редакцией Г. Кривошеева М.: ОЛМА–ПРЕСС, 2001. URL: http://www.rus-sky.com/history/library/w/w03.htm(дата обращения 27.02.12).
[5]Гражданская война и военная интервенция 1918‑20 // Большая советская энциклопедия (БСЭ) [электронный источник] – 1 оптический носитель (CDROM).
[6]«Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование» / Под общей редакцией Г. Кривошеева М.: ОЛМА–ПРЕСС, 2001. URL: http://www.rus-sky.com/history/library/w/w03.htm(дата обращения 27.02.12).
[7]Там же.
[8]Там же.
[9]Там же.
[10]Там же.
[11]Там же.
[12]Там же.
[13]Там же.
[14]Там же.
Глава 9. Военный коммунизм: до основанья, а затем…
1. Финансы. Галопирующая инфляция и возрождение натурального обмена
В первые месяцы своего существования Советская власть по объективным причинам не могла озаботиться сбором налогов и формированием государственного бюджета. С началом немецкого наступления, интервенции Антанты и Гражданской войны этот вопрос и вовсе отошел в теоретическую плоскость. Текущие финансовые нужды новой власти решались при помощи печатного станка.
Такое решение проблемы подсказывал весь предыдущий государственный опыт в области финансов – эмиссию бумажных денег начало и активно проводило для покрытия расходов бюджета еще царское правительство.
Вплоть до начала Первой мировой войны масштабы эмиссии в России определялись законом 1897 года, согласно которому Госбанк мог иметь не более 300 млн. руб. бумажных денег, не обеспеченных золотом. Одним из первых законодательных актов военного времени стал закон от 27 июля 1914 года «О некоторых мерах финансового характера…», который, во‑первых, приостановил размен кредитных билетов на золото, а во‑вторых – отменил действующий эмиссионный закон [1] . Положение от 27 июля предоставляло Государственному банку право выпустить в обращение дополнительно 1,2 млрд. руб. кредитных билетов в дополнение к уже находящимся в обращении 300 млн.
В дальнейшем эмиссия стала важным фактором покрытия дефицита бюджета. Эмиссионное право банка было расширено положением Совета Министров от 17 марта 1915 года – до 2,5 млрд. руб., указом от 29 августа 1916 года – до 5,5 млрд. руб., положением Совета Министров от 27 декабря 1916 года – до 6,5 млрд. руб [2] .
Рост денежной массы характеризовался следующими цифрами: На 1 января 1914 года в обращении было 1633 млн. руб.; на 1 января 1915 г. – 2947 млн.; на 1 января 1916 г. – 5617 млн., на 1 января 1917 г. – 9103 млн. руб. Масса кредитных билетов за эти годы выросла более, чем 5 раз [3] .
Столь масштабные вливания бумажных денег в экономику породили двоякую ситуацию. С одной стороны из обращения практически исчезли золотые, серебряные, а затем и медные монеты. Они оседали на руках населения, предпочитавшего хранить накопления в металле. Возник так называемый «дефицит денег».
С другой стороны эмиссия прошлых лет, призванная покрыть дефицит бюджета, запустила процесс, при котором любое уменьшение эмиссии приводило к невозможности оплачивать государственные расходы. Требовалось все большее и большее использование печатного станка. Примерно к этому времени относят возникновение ситуации, которая в экономике называется «инфляционным мультипликатором». В российских условиях это означало, что на каждый 1 процент увеличения денежной массы приходилось более, чем 5 процентов повышения цен.
Стремясь компенсировать дефицит денег, а также покрыть собственные расходы, Временное правительство 4 марта 1917 года специальным указом расширило право Государственного банка на выпуск денежных знаков до 8,5 млрд. руб. Затем последовал ряд специальных постановлений (от 15 мая, И июля, 7 сентября, 6 октября), в соответствии с которыми объем эмиссии был доведен до 16,5 млрд. рублей [4] .
В августе 1917 года Временное правительство осуществило «реформу», выпустив так называемые «керенки». На купюрах было указано, что они являются казначейскими знаками, «обязательными к обращению наравне с кредитными билетами», что они «размениваются государственным банком на золотую монету без ограничения суммы и обеспечиваются всем достоянием государства». В реальности это была не более, чем дань традиции – ни о каком золотом стандарте речи не шло с 1914 года.
Основой для керенок стала русская марка консульской пошлины в 10 руб., выпускавшаяся до Февральской революции. Новые денежные знаки и эти марки имели почти одинаковые рисунки, единые размеры [5] . Главным достоинством новых казначейских знаков была простота и дешевизна их изготовления.
В марте 1917 года по отношению к февралю эмиссия Временного правительства составила 260,2%, в апреле 110,2%, в мае – 171%, в июне 202,6%, в июле 250,1%, в августе 298%, в сентябре – 452,6% и, наконец, в октябре – 463%. При Временном правительстве темпы увеличения денежной массы в обращении были в четыре с лишним раза выше аналогичных показателей до Февраля [6] .
Для Советов первых недель после Октября экономические вопросы тесно сплелись с проблемами политическими. Забастовка служащих Государственного банка породила кризис платежеспособности правительства. Национализация и восстановление контроля над банком решили проблему лишь отчасти – забастовка сотрудников Экспедиции по заготовлению государственных бумаг спровоцировала острый дефицит наличных денежных средств. Этой ситуации мы обязаны появлением в начале 1918 года ряда наполовину курьезных, наполовину трагических декретов ВЦИК, согласно которым к деньгам приравнивались краткосрочные обязательства государственного казначейства, облигации «Займа свободы», который проводило еще Временное правительство, купонные листы некоторых дореволюционных ценных бумаг [7] .
Уже в мае 1918 года был поставлен вопрос нормализации государственной экономики и необходимости проведения денежной реформы. На I Всероссийском съезде представителей финансовых отделов Советов Ленин констатировал, что «финансовое положение страны критическое» и обрисовал принципиальные меры, которые должны быть осуществлены в ближайшей перспективе. Среди них – «финансовая централизация страны», «правильная постановка прогрессивно–подоходного и поимущественного налога» для формирования государственного бюджета.
Практику взимания контрибуции с буржуазии – своеобразного классового «налогообложения», Ленин, не отвергая как явление, назвал «мерой переходного времени» и объявил: «теперь переходное время кончилось и обложение имущих классов должно уступить место единому центральному государственному налогу».
Ленин говорил: «Единственно правильным с социалистической точки зрения налогом является прогрессивно–подоходный и поимущественный… Подоходный налог должен быть взимаем со всех без исключения доходов и заработков». Ключевым здесь является «со всех без исключения», то есть как с заработков пролетария, так и с доходов буржуа. Речь шла о переходе от революционной вольницы, от экспроприации и насильственного «перераспределения» средств от богатых к неимущим, к нормальной, привычной нам сегодня налоговой политике государства.
Касаясь вопросов эмиссии и неизбежной инфляции лидер большевиков отмечал: «работа печатного станка, практиковавшаяся до настоящего времени, может быть оправдана, как временная мера, и должна уступить место прогрессивно–подоходному и поимущественному обложению» [8] .
Наконец, следующая задача – «это замена старых денежных знаков новыми». «Мы должны предпринять строжайший учет имеющихся бумажек для полной замены всех старых денег новыми… Предстоит тщательная подготовительная работа – подготовка нескольких миллиардов новых денег, создание в каждой волости, в каждом квартале крупного города сберегательных касс, но мы не остановимся перед этими трудностями. Мы назначим самый короткий срок, в течение которого каждый должен будет сделать декларацию о количестве имеющихся у него денег и получить взамен их новые; если сумма окажется небольшой, он получит рубль за рубль; если же она превысит норму, он получит лишь часть» [9] .
Однако начало Гражданской войны похоронило эти планы, поставив перед советским правительством совсем другие приоритеты. Опорой экономической политики, как и ранее, оставался печатный станок.
Продолжался выпуск дензнаков Временного правительства. В 1919 году к ним добавились первые «совзнаки», или «расчетные знаки РСФСР».
Но «реформа» вновь была чисто политической – в обращение просто, наравне с другими, были выпущены купюры с советской символикой.
Декретом СНК от 26 октября 1918 года было увеличено эмиссионное право Народного банка РСФСР на 33,5 млрд. рублей. А декретом от 15 мая 1919 года эмиссионный лимит был вообще ликвидирован. С этого момента банк, а с января 1920 года – Наркомат финансов, имел право выпускать в обращение деньги в пределах потребностей народного хозяйства. С начала 1918 года по первое полугодие 1921 года денежная масса в обращении возросла в 100 раз [10] .
Существуют разные оценки уровня инфляции в России того периода. Приведем одну из них; в 1917 г. уровень цен вырос в 7,55 раз по сравнению с 1913 г., в 1918 г. – в 102 раза, в 1919 г. – в 923 раза, в 1920 г. – в 9620 раз [11] .
Гиперинфляция вела к полному обесцениванию денег. В стране возродился натуральный обмен. Ряд особо ценных товаров, таких, как хлеб, соль, керосин, спички, ситец – заняли положение эквивалента при обмене.
С марта по декабрь 1920 года СНК издал ряд декретов, последовательно отменявших денежную оплату разных категорий товаров и услуг. Была предпринята попытка «отмены денег», полного перехода к государственной системе заготовки и распределения продуктов питания и потребительских товаров.
Примечания:
[1]«Бумажные денежные знаки России и СССР» / А. Малышев, В. Таранков, И. Смиренный М.: Финансы и статистика, 1991 [электронный источник] – 1 файл fb2.
[2]Там же.
[3]Там же.
[4]Там же.
[5]Там же.
[6]Там же.
[7]Там же.
[8]Доклад на I Всероссийском съезде представителей финансовых отделов советов // В. И. Ленин, ПСС Т.36 URL: http://leninism.su/index.php?option=com_content&view=article&id=1482:doklad‑na‑i–vserossijskom‑sezde-predstavitelej‑finansovyx‑otdelov‑sovetov&catid=75:tom-36&Itemid=53(дата обращения 13.03.12).
[9]Там же.
[10]«Бумажные денежные знаки России и СССР» / А. Малышев, В. Таранков, И. Смиренный М.: Финансы и статистика, 1991 [электронный источник] – 1 файл fb2.
[11]Л. Кацва «История России. Советский период (1917‑1991)» [электронный источник] – 1 файл fb2.
