Текст книги "Великая русская революция: 1905-1922"
Автор книги: Дмитрий Лысков
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)
8. Шествие Советов по стране. На чем все-таки держалась «безбожная большевистская власть»?
В современной литературе период относительно мирного существования Советской власти конца 1917 – начала 1918 годов, как правило, обходится фигурой умолчания. Вслед за Октябрьской революцией «сразу» начинается Гражданская война, в ходе которой большевики устанавливают свою власть «огнем и мечом», «на штыках ВЧК», террором и т. д. и т. п.
Между тем за пять месяцев, прошедших с Октябрьского восстания в Петрограде, вплоть до марта 1918 года, Советская власть установилась по всей Центральной России. Более сложные процессы развивались на периферии империи, но к ним мы вернемся позже. В советской историографии этот период было принято именовать «Триумфальным шествием Советской власти», в постсоветский период вспоминать о нем не принято – слишком трудно объяснить читателю, как без штыков, ВЧК и террора удалось столь стремительно получить, пусть и на непродолжительный срок, власть практически над всей страной.
В рассуждениях, на чем же все‑таки держалась «безбожная большевистская власть», стандартно упускается из виду самый очевидный ответ – это была власть Советов и держалась она на Советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, повсеместно существовавших к октябрю 1917 года в России.
Конечно, советское представление о «триумфальном шествии» являлось сильно романтизированным и преувеличенным. История, которую писали победители, сглаживала острые углы. Тем не менее, в ней гораздо больше правды, нежели в попытках просто замалчивать этот период как несуществующий.
Декларация II Всероссийского съезда Советов от 25 октября (7 ноября) породила в стране волну, в ходе которой местные Советы брали власть в свои руки. Во многих случаях этот «переворот» являлся чистой формальностью. Многие Советы Центральной России обладали властью на местах если не де‑юре, то де‑факто. Таковы были органы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Иваново–Вознесенска, Орехово–Зуево, Шуи, Кинешмы, Костромы, Твери, Брянска, Ярославля, Рязани, Владимира, Коврова, Коломны, Серпухова, Подольска и других городов [1] . Здесь передача власти Советам произошла автоматически, Октябрьская революция лишь узаконила существующее положение вещей.
В течение октября–ноября практически без инцидентов была установлена Советская власть в большинстве городов и заводских поселков Урала – крупного промышленного района страны. Позиции большевиков здесь были традиционно сильны. Лишь в Перми буржуазные и «соглашательские» партии, имевшие большинство в местном Совете, сопротивлялись установлению новой власти до 23 ноября (6 декабря) [2] .
В ряде регионов сложилась странная ситуация. Так, Нижегородский Совет, в котором преобладали эсеры и меньшевики, отказался взять власть. Лишь 28 октября (10 ноября) большевикам удалось добиться переизбрания Совета, который и принял 2(15) ноября власть в городе. Аналогично сложилась ситуация в Туле, где местный Совет, возглавляемый меньшевиками и эсерами, выступил против власти Советов, за создание «однородного демократического правительства». В конце ноября большевикам все же удалось добиться перевыборов, и 7(20) декабря в городе была установлена Советская власть [3] .
Примечания:
[1]«Триумфальное шествие Советской власти» // Большая советская энциклопедия (БСЭ) [электронный источник] – 1 оптический носитель (CDROM).
[2]Там же.
[3]Там же.
9. Критические ошибки установления советской власти в Москве
Главной проблемой «триумфального шествия» оставались «соглашатели», не принявшие Октябрьский переворот и по–прежнему имевшие влияние в региональных Советах, или занимавшие на местах должности в органах Временного правительства. Второй серьезный проблемой являлись колебания в самой большевистской партии.
Во многих городах не обошлось без вооруженных столкновений. Наиболее показательны для Центральной России события в Москве 25 октября – 3 ноября 1917 года. В них отразились все ошибки и проблемы установления Советской власти.
Московский Совет, в отличие от столичного, несмотря на главенство большевиков в нем, был полон противоречий. Это в Петрограде Ленин резко критиковал практику включения меньшевиков и эсеров «по привычке» в руководящие органы Совета. Во второй столице эти дебаты воспринимались достаточно отстраненно. В результате деятельность Моссовета проходила в постоянном соперничестве большевистской фракции и фракций эсеров и меньшевиков, которые имели достаточное представительство в Исполкоме. Дополнительный разлад вносил тот факт, что значительная часть большевистской фракции Исполкома Совета придерживалась «коалиционных» взглядов, выступала за союз социалистических партий, против вооруженного восстания. То есть стояла на зиновьевско–каменевских позициях.
Член МК РСДРП(б) Ян Яковлевич Пече вспоминал: «В МК большевиков еще с марта были разногласия по вопросу об отношении к Временному правительству и подготовка к вооруженному захвату власти встречала препятствия со стороны колеблющихся большевиков… Накануне Октябрьского восстания это меньшинство, представляющее также значительную часть членов нашей фракции Исполкома Моссовета по–прежнему настаивало на коалиции с соцпартиями. Это создавало ряд затруднений…» [1]
Деятельность руководящих советских органов была хаотичной, противоречивой, характеризовалась соперничеством социалистов. Подготовка к вооруженному восстанию во второй столице тонула в говорильне, многочисленных совещаниях, выплеснулась далеко за пределы Моссовета. Вот лишь несколько характерных примеров: в городе существовало два штаба Красной гвардии – «соглашательский», с участием, однако, ряда «коалиционных» большевиков, и чисто большевистский. На заседании Московского комитета большевиков даже 25 октября (7 ноября) колеблющаяся часть партии выступила с предложением перенести (!) в городе восстание до перевыборов Совета солдатских депутатов. По вопросу о восстании постоянно шли совещания с представителями разных партий, причем не только в Совете, но и в Думах. Пече вспоминает: «С середины октября проводятся бестолковые собрания гласных районных дум, где у большевиков было большинство. Даже в момент начала боев, когда каждый активист-большевик был на счету, на Сухаревской площади в Народном доме происходило собрание всех 17 районных дум Москвы, где присутствуют более 200 большевиков – гласных, так необходимых на местах, но втянутых в бесцельные споры с кадетами, меньшевиками и эсерами» [2] .
«Итак, – продолжает Пече, – массы и партия – за восстание, а часть членов МК, фракции Моссовета и Городской думы – доверяют меньшевикам и эсерам и стараются проголосовать вопрос в районных думах, добиваясь «санкции» на восстание».
Получив 25 октября из северной столицы сообщение о переходе власти к Советам, Московский совет рабочих депутатов совместно с Советом солдатских депутатов сформировали собственный Военно–революционный комитет для «организации поддержки» Петрограду. «За» голосовало 394 депутата, «против» – 116 (меньшевики и беспартийные), воздержались – 25 (объединенцы). Тем не менее меньшевики и объединенцы были включены в состав комитета. Эсеры не выступили против, но и участвовать в голосовании отказались [3] .
Руководителем столичного ВРК был назначен член президиума Московского Совета солдатских депутатов большевик Н. Муралов. Однако затем вошедшие в ВРК представители соглашателей–большевиков, вместе с меньшевиками решили вступить в переговоры с начальником гарнизона Рябцевым с целью «договориться мирным путем» [4] .
«Все это привело к тому, – пишет Ян Пече, – что вначале восстания на верхах Московской организации не было никакого централизованного руководства восстанием <…> ВРК устраивал много заседаний и обсуждений, а районы первые 2-3 дня не получали никаких директив. Это ставило Красную Гвардию в тяжелое положение. Красногвардейцы видели, как вооружаются студенты, как юнкерские роты занимают позиции в центре города и их возмущение бездеятельностью ВРК нарастало» [5] .
Куда активнее действовали московские сторонники Временного правительства. Получив из Петрограда известия о перевороте, они создали при Городской думе «Комитет общественной безопасности» (КОБ). Его возглавил эсер В. В. Руднев. Комитетчики достаточно быстро разобрались в происходящем, и пришли к выводу о возможности восстановления власти Временного правительства в Москве, взамен мятежного Петрограда. Тем более, что в течение последующих дней большевики выпустили арестованных министров, некоторые из них направились в Москву, а с фронта поступали сведения о движении к городу верных войск.
В своей деятельности КОБ, активно используя патриотическую риторику, опирался на юнкеров. И в дальнейшем сторонники Временного правительства без зазрения совести использовали в своих целях учащихся юнкерских училищ, воспитанных в духе офицерской чести. Эти 16‑18 летние будущие офицеры были готовы с оружием в руках защищать законную власть, не слишком разбираясь (а вернее не разбираясь вовсе) в политических перипетиях момента.
В «белогвардейской» литературе немало гордых слов сказано о юнкерском подвиге – замалчивается лишь, что их кодекс чести был выработан в царской России, законная власть для этих ребят кончилась в феврале 1917 года, новая законная власть не успела утвердиться. Далее юнкерами просто бессовестно манипулировали, объявляя «законными» то одних, то других, эксплуатируя вбитые в их головы военным обучением стереотипы. В русской революции очень часто даже и зрелые офицеры – отличные военные, но никакие политики, совершали свой выбор совершенно случайно. Что же говорить о 16‑18‑летних парнях.
Являлся ли для московских юнкеров «законной властью» социалист-революционер, член ЦК партии эсеров В. В. Руднев? А другие члены КОБ – кадет Бурышкин, эсеры Коварский, Студенецкий? А ведь за их спиной стоял командующий Московским военным округом полковник К. И. Рябцев, также член эсеровской партии, – с одной стороны своим офицерским авторитетом призывающий юнкеров на бойню, а с другой – сам играющий в происходящем роль весьма неоднозначную. Пробольшевистские участники обороны осажденного юнкерами Кремля с возмущением вспоминали, как в разгар противостояния Рябцев трижды появлялся в нем в компании Муралова и председателя Моссовета Ногина, фактически, призывая солдат и красногвардейцев к сдаче [6] . Одновременно сторонники КОБ вспоминали: «Ночью объезжал посты в коляске, запряженной парой серых, подполковник Рябцев и громко здоровался с укрытыми и спрятанными людьми на постах; как мы говорили, это была явная провокация, ибо немедленно эти места начинали обстреливаться со стен Кремля» [7] .
Столкновение двух полюсов власти, обе стороны которых возглавляли социалистические партии, привело в Москве к кровопролитию и многочисленным жертвам.
Примечания:
[1]Я. Пече «Красная гвардия в Москве в боях за Октябрь» M. – Л.: Госиздат, 1929 (Библиотека революционера. Вып. 3) URL: http://scepsis.ru/library/id_2031.html(дата обращения 12.01.12).
[2]Там же.
[3]Там же.
[4]Там же.
[5]Там же.
[6]Там же.
[7]В. Арсеньев «Октябрьские дни 1917» // Московский журнал 1993 N9 Стр.40-43.
10. Белый террор. Расстрел гарнизона Кремля
Не слишком торопясь, 27 октября через «Известия» ВРК объявил о начале восстания против Временного правительства и обратился с призывом к московскому гарнизону о поддержке [1] . Но ранее, в условиях фактического бездействия главной руководящей структуры, большевистский штаб Красной гвардии начал действовать самостоятельно [2] – вооружая красногвардейцев и размещая их на ключевых позициях (только в центр города было послано около 15 тысяч рабочих, однако по большей части без оружия). На тот момент Красная гвардия имела в своем распоряжении 900 винтовок (в т. ч. около 400 берданок), около 9000 револьверов и около 200 маузеров, плюс около 5 тысяч винтовок у революционных частей гарнизона. В то время, как силы КОБ оценивались в 40 тыс. хорошо вооруженных юнкеров и офицеров [3] .
Кремль представлял для Советов огромную ценность – здесь, в Арсенале, находилось оружие, острую нехватку которого ощущали отряды Красной гвардии и большевистски настроенные войска.
В Кремле размещались 56‑й запасной полк, рота 193‑го полка и Украинский полк. Настроения этих частей были разными – солдаты 193‑го полка стояли на стороне большевиков, в 56‑м полку единодушия не наблюдалось, Украинский же полк, хоть и не проявлял явного антибольшевизма, но от участия в начавшихся вскоре боевых действиях предпочел уклониться. С первыми выстрелами его солдаты по приказу офицеров ушли в казармы [4] .
Еще 25‑26 октября в Военно–революционном комитете разгорелись жаркие дебаты по поводу кандидатуры коменданта Кремля. Пече вспоминал: «ЦШ (Центральный штаб – Д. Л.) Красной гвардии и ленинская часть МК предложили назначить комиссаром и комендантом Кремля опытного революционера и видного участника боев 1905 г. П. К. Штернберга. Однако ВРК назначил комендантом арсенала Кремля молодого и малоопытного большевика – прапорщика О. Берзина…» [5] .
26 октября на совещании в Моссовете большевики предложили дополнительно направить в Кремль отряд Красной гвардии – для агитации солдат, еще не определившихся со своей позицией, а также для вывоза из Арсенала оружия. Красногвардеец Страхов вспоминал: «Отряд для занятия Кремля был готов. Дважды посылали за указанием к т. Ногину в Политехнический музей, но там шли только споры. Тем временем от наших разведчиков – калужских самокатчиков в 3 часа ночи получаем данные о движении юнкеров по Воздвиженке к Кремлю и Манежу. Только в 9 ч. утра двинулись к Манежу…» [6]
На нескольких грузовиках отряд Красной гвардии прибыл в Кремль, комендантом Берзиным им было отпущено оружие, однако покинуть крепость они уже не смогли – она была блокирована подошедшими отрядами КОБ и оказалась в осаде.
К 27 октября, когда ВРК только решился вовсеуслышанье объявить о восстании, расстановка сил противоборствующих сторон в общих чертах уже определилась. Верные ВРК войска и отряды Красной гвардии располагались за Садовым кольцом, блокируя часть сил КОБ – 6‑ю школу прапорщиков в Крутицких казармах, Алексеевское военное училище и кадетские корпуса в Лефортове. В свою очередь КОБ удерживал центр города и блокировал большевистский гарнизон в Кремле и кремлевские арсеналы [7] . Нужно отметить, что не все юнкерские училища выступили на стороне КОБ – 1‑я юнкерская школа отказала Рудневу и Рябцеву в своей поддержке [8] .
К вечеру 27 октября КОБ, ранее ведший переговоры с представителями Совета «о мирном разрешении конфликта», решив, что сам факт переговоров является проявлением слабости, предъявил ультиматум, требуя упразднения ВРК и вывода из Кремля всех революционных частей.
Произошло первое с начала восстания в Москве крупное боестолкновение. Идущая через центр города к Московскому совету пробольшевистская рота солдат 5‑й армии Северного фронта (так называемые «двинцы», еще в июне 1917 года участвовавшие в восстании на фронте и заключенные вначале в двинскую тюрьму, затем в Бутырку, а в сентябре 1917 года освобожденные решением Временного правительства) в пути наткнулась за заставы юнкеров. У Москворецого моста их в первый раз остановил патруль, однако разрешил продолжить движение. Следующий раз «двинцам» преградили путь у Лобного места. Выяснив из короткого разговора, что солдаты следуют к Московскому Совету, их, на удивление, пропустили вновь. Однако у Исторического музея ситуация переменилась.
«Это те самые бандиты с двинского фронта, которые сидели в Бутырской тюрьме! – заявил офицер очередного патруля. – Сложить оружие! Сдаться!». «Двинцы» решили прорываться. Последовал залп юнкеров, открыли огонь установленные у Кремля пулеметы. В бою погиб командир роты Е. Н. Сапунов, часть солдат сумела пробиться к Совету, погибшие и раненые были с обеих сторон [9] .
В ночь на 28 октября отряды юнкеров совершили налет на Дорогомиловский ВРК. Другой юнкерский отряд захватил Дорогомиловский мост, рассчитывая удержать его до прибытия на Брянский (Киевский) вокзал войск с фронта. Революционные силы были оттеснены от почтамта, телеграфа, телефонной станции.
Блокированный в Кремле гарнизон остался без связи с руководством восстания. Этим немедленно воспользовался КОБ, объявив коменданту Берзину, что город находится под полным контролем сторонников Временного правительства. От коменданта потребовали сложить оружие и сдаться на волю победителя.
К этому времени в кремлевском гарнизоне обострились противоречия. Солдаты Украинского полка, как уже упоминалось, с первыми выстрелами юнкеров (по Кремлю вели огонь пулеметы, установленные в окнах Верхних торговых рядов, а также трехдюймовые орудия [10] ) ушли в казармы, оборону на стенах держали роты 56‑го полка, 193‑го полка и отряды Красной гвардии. Далее «украинцы» начали митинговать, призывая к сдаче силам КОБ. После получения Берзиным ультиматума, солдаты этого полка солидарно выступили за поднятие белого флага [11] . Мнения в 56‑м и 193‑м полку разделились. Принципиальное решение принял комендант Берзин, решив подчиниться «победителям» и открыть ворота.
Берзиным был отдан приказ прекратить стрельбу по юнкерам. Однако некоторые солдаты и красногвардейцы не подчинились коменданту, категорически отказались сдаваться, приняв решение продолжать борьбу. Они укрылась у стены, и когда юнкера через ворота начали входить в Кремль, открыли по ним огонь.
«Юнкера в панике бросились бежать к стенам, а некоторые обратно за ворота с криком: «Измена, измена! Где Рябцев?», – вспоминает красногвардеец Страхов. – В это время около стены проходили броневики… <Они> остановились и открыли огонь по стрелявшим» [12] .
«Когда броневики, а также задние ряды юнкеров открыли огонь по стене, – рассказывает Страхов, – я был ранен в голову. Помню, что при ранении я еще в последний раз спустил курок, после чего у меня сейчас же стало темно в глазах, и я упал.
<Через какое‑то время> я пришел в себя и встал. Но у меня уже не было ни винтовки, ни револьвера… Недалеко от меня стоит мой товарищ И. С. Сидоров… Не успел я крикнуть Сидорову, как ко мне подбежало человек семь юнкеров и… один матрос. Меня сразу ударили несколькими прикладами. Я падаю и только слышу, будто сквозь какой‑то сон, что они кричали: «Коли его», «Руби его!» и т. д. Все‑таки я собрался с силами и открыл глаза: против моих глаз стояла толпа юнкеров, и двое из них направляли на меня штыки, а третий замахнулся шашкой» [13] .
Случившееся далее в советской историографии получило название «кремлевского расстрела». Подавив сопротивление и выстроив сдавшихся и обезоруженных солдат на площади (среди них были раненые), юнкера открыли по ним огонь из пулеметов. Данные о жертвах этого побоища разнятся – от нескольких десятков погибших и значительного числа раненых до 300 убитых [14] .
Расстрел безоружных солдат в Кремле разные источники рисуют по разному. Так, участник событий со стороны юнкеров В. С. Арсеньев в своих воспоминаниях утверждает, что никакого расстрела не было: «…я был послан с 5‑ю товарищами проверить в казармах 56‑го полка, все ли оружие солдатами выдано. Тем временем на Сенатской площади был выстроен без оружия весь полк, перед которым было набросано кучами сдаваемое им оружие. В казармах я нашел во всех помещениях кучки солдат, и, к моему удивлению, массу несданного оружия… Вдруг <я> услыхал выстрелы; взглянув в окно, я увидал, что солдаты, как подкошенные, падают, и на площади идет какая‑то сумятица; ввиду этого я бросил свое занятие и с своими людьми быстро побежал на площадь, но на лестнице нам навстречу бежало много солдат. Оказывается, план 56‑го полка будто был таков: впустив небольшое количество юнкеров в Кремль и, видимо, им подчинившись, по сигналу броситься и уничтожить их; бежавшие навстречу нам солдаты должны были наверху в казармах забрать оружие и напасть на юнкеров. Благодаря отваге и решимости моих товарищей, которым я приказал никого по лестнице не пропускать и немедленно стрелять в случае сопротивления, удалось оттеснить вниз в сени бежавшую наверх массу и забаррикадировать боковую из сеней во двор дверь. В сенях представлялась ужасная картина: лежали и стонали раненые…
Когда все более или менее успокоилось, мы вышли на площадь; там лежали раненые и убитые солдаты и юнкера… Выяснилось, что, когда 56-й полк был выстроен и юнкера были заняты счетом солдат, то из казарм или Арсенала раздались выстрелы в юнкеров – это и было сигналом для оставшихся в казармах начать стрельбу из удержанных винтовок из верхних помещений в находящихся на площади юнкеров, за этим‑то оружием и побежали встреченные нами на лестнице солдаты. В ответ на это юнкера открыли стрельбу …» [15]
С другой стороны вспоминает красногвардеец Страхов: «…Я очнулся в построенных рядах, как и все солдаты, и чувствовал, что выбиваюсь из сил. Но меня ободрила трескотня пулемета. Рядом с собой слышу крики ужаса. Это юнкера стали стрелять по нас из пулемета, около меня, как снопы, повалились солдаты» [16] .
Солдат 56‑го полка Базякин свидетельствует: «Утром 28‑ого в 7 час. т. Берзин собирает нас и говорит: «Товарищи, мною получен ультиматум и дано на размышление 20 минут. Весь город перешел на сторону командующего войсками». Оставшись одни, будучи изолированными от города, и не зная, что делается за стенами Кремля, мы решили с т. Бережным сдаться. Стащили пулеметы к арсеналу, открыли ворота и пошли в казармы. Не прошло и 30 минут, как поступило приказание выходить во двор Кремля и выстраиваться поротно. Ничего не зная, выходим и видим, что к нам пришли «гости» – роты юнкеров… Броневики… и одно орудие – трехдюймовка. Все перед ними выстраиваются. Нам приказано расположиться фронтом к окружному суду. Юнкера нас окружили с ружьями наготове. Часть из них заняла казармы в дверях, в окнах тоже стоят. От Троицких ворот затрещал пулемет по нас. Мы в панике. Бросились кто куда. Кто хотел в казармы, тех штыками порют. Часть бросилась в школу прапорщиков, а оттуда бросили бомбу. Мы очутились кругом в мешке. Стон, крики раненых наших товарищей… Через 8 минут бойня прекратилась. Выходят офицеры и махают руками: «Стой, стой, это ошибочно»… Но рабочие арсенала видели все, как нас расстреливали, и поняли, что с ними может быть то же. Они поставили в окнах арсенала пулеметы и открыли по цепи юнкеров стрельбу. Юнкера выкатывают пулемет, ставят около Царь‑пушки и открывают стрельбу по окнам арсенала» [17] .
Наконец, в рапорте начальника московского артиллерийского склада генерал‑майора Кайгородова о происшествии читаем: «В 8 час. утра 28 октября Троицкие ворота были отперты прапорщиком Берзиным и впущены в Кремль юнкера. Прапорщик Берзин был избит и арестован. Тотчас же юнкера заняли Кремль, поставили у Троицких ворот 2 пулемета и броневой автомобиль и стали выгонять из казарм склада и 56‑го пех. запасного полка солдат, понуждая прикладами и угрозами. Солдаты склада в числе 500 чел. были построены без оружия перед воротами арсенала. Несколько юнкеров делали расчет. В это время раздалось откуда‑то несколько выстрелов, затем юнкера открыли огонь из пулеметов и орудия от Троицких ворот. Выстроенные без оружия солдаты склада падали, как подкошенные, раздались крики и вопли, все бросились обратно в ворота арсенала, но открыта была только узкая калитка, перед которой образовалась гора мертвых тел, раненых, потоптанных и здоровых, старающихся перелезть через калитку; минут через пять огонь прекратился.
Оставшиеся раненые стонали; лежали обезображенные трупы.
Отведя несколько раненых в помещенный во дворе лазарет, я вызвал медицинский персонал. Приемный покой был наполнен ранеными. Двое из них тут же скончались. Я отвел в лазарет Потешного дворца всех, кто мог сам двигаться…» [18] .
Отметим, что в 2007 году на Международной научной конференции «Документальное наследие двух революций 1917 года в России: его сохранение и использование» доктор исторических наук, заведующий сектором научно–исследовательской работы Центра научного использования и публикации архивного фонда Главархива г. Москвы А. Н. Пономарев в докладе заявил: «Генерал Кайгородов в своем донесении скрыл один существенный факт: именно он спас солдат от дальнейшего расстрела, потребовав от юнкерского полковника «прекратить это безобразие». Тот ответил: «Не ваше дело». Тогда генерал, больше тридцати лет отдавший службе в российской армии, принял решение погибнуть вместе со своими солдатами и встал в их шеренгу» [19] .
* * *
В советской популярной истории (в отличие от академической), упуская значительную часть подробностей, кратко, но емко рассказывали о кровавом расстреле. В перестроечные и постсоветские годы, опираясь на публикацию воспоминаний В. С. Арсеньева, ударились в другую крайность, отрицая расстрел как «большевистскую пропаганду, призванную очернить Белые силы». Истина, как всегда, посередине. Из анализа различных источников вырисовывается картина, в которой вошедшие в Кремль юнкера попали под винтовочный обстрел и восприняли это как ловушку и вероломство. А далее, разоружив гарнизон, учинили над безоружными пленными расправу.
Рассуждая о Красном терроре, важно помнить и эти кровавые моменты истории. Расстрел в Кремле произошел 28 октября. 29 октября в Петрограде военной организацией эсеров и Комитетом спасения Родины и революции Городской думы был поднят юнкерский мятеж, призванный помочь наступающим войскам Керенского и генерала Краснова. 30 октября мятеж, а следом и наступление Краснова были подавлены. Все рядовые участники мятежа, задержанные и обезоруженные революционными солдатами и Красной гвардией, были распущены по домам. Спустя некоторое время был освобожден и Краснов – под честное слово больше никогда не выступать против народной власти.
Примечания:
[1]Я. Пече «Красная гвардия в Москве в боях за Октябрь».
[2]Там же.
[3]Там же.
[4]Там же.
[5]Там же.
[6]Там же.
[7]«Октябрьское вооружённое восстание 1917 года» // Энциклопедия «Москва» [электронный источник] – 1 оптический носитель (CDROM).
[8]Я. Пече «Красная гвардия в Москве в боях за Октябрь».
[9]«Из истории Москвы и Московской области» / А. И. Казанский, А. К. Казанская, Н. А. Сундуков. М.: Просвещение, 1964. URL: http://www.biografia.ru/cgi-bin/quotes.pl?oaction=show&name=material51(дата обращения 09.08.10).
[10]Я. Пече «Красная гвардия в Москве в боях за Октябрь».
[11]Там же.
[12]Там же.
[13]Там же.
[14]Ю. Семёнов «Белое дело против красного дела» URL: http://scepsis.ru/library/id_423.html(дата обращения 15.11.11).
[15]В. Арсеньев «Октябрьские дни 1917» // Московский журнал 1993 N9 Стр.40‑43.
[16]Я. Пече «Красная гвардия в Москве в боях за Октябрь».
[17]Там же.
[18]Рапорт Начальника Московского артиллер. склада от 8 ноября 1917 г. №79390 О чрезвычайных происшествиях. URL: http://www.proshkolu.ru/user/Treder/blog/52577(дата обращения 12.01.12) со ссылкой на «Борьба классов. 1931. №6-7. С.99-100».
[19]А. Сабов «Революции в мифах и наяву» // «Российская газета» 03.11.2007 URL: http://www.rg.ru/2007/11/03/revolucii.html(дата обращения 13.01.12).
