Текст книги "Пробуждение Хаоса. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Янтарный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Йохалле и Ангреаш отвели Сарефа на главную площадь. Там уже зажгли десятки факелов, и теперь на ней было светло, как днём. Первые стревлоги начали собираться уже через десять минут, и они шептались, что собираются казнить страшного опасного преступника. Ещё через 15 минут площадь была забита стревлогами до отказа. Местами мелькали даже несколько людей, явно из местных жителей – но на них никто не обращал внимания.

Мало того – на площадь принесли колодки. Внутренняя поверхность которых в местах, куда пленному помещали руки и голову, была обита особым металлом, явно блокировавшим Системные Способности. Наконец, все были в сборе – и Кагиараш, выйдя вперёд, начал говорить:

– Братья мои! Другу нашего племени, Сарефу Гайранос-Джеминид, удалось пленить самого страшного, самого опасного преступника. Несмываемое пятно позора нашей расы! И за свои бесконечные грехи, для описания которых не хватило бы и тысячи страниц, он ответит прямо сейчас! Предъявить обвиняемого!

С этими словами он властно указал на Сарефа. Которому, признаться, было немного не по себе от того, как быстро всё происходило. Тем не менее, он подошёл к колодкам с куклой в руках и, представив, чтобы пленный появился точно в ней, с закованными руками и головой, вызвал Системное Окно:

Кукла Ловчий След! Пленник Экиэраш из Юго-Западных земель будет освобождён! Подтвердить?

Сареф подтвердил – и кукла тотчас рассыпалась в его руках. А в колодках, стоя на коленях и с закованными руками и головой, спустя мгновение появился тёмно-зелёный стревлог, у которого на морде отсутствовала половина чешуи…

Глава 2.8

– Я просто не могу в это поверить, – Кагиараш смотрел на обездвиженного Хрипунца с маниакальной жадностью. И эта картинка полностью рушила тот образ, который Главный Старейшина стревлогов до того тщательно выстраивал. Бесконечно мудрый, бесконечно терпеливый, бесконечно понимающий… куда это всё подевалось? Сейчас его глаза горели жадным фанатичным огнём, на его морде застыло выражение какого-то безумного счастья, и после всего того, что о нём знал Сареф, он был похож на себя меньше, чем когда-либо в своей жизни.

– Столько времени… столько грехов… столько лжи… столько ударов в спину… и вот, наконец, ты здесь, – с ненавистью прошептал Кагиараш, – Система всё же привела положение вещей к справедливости.

– Этого всего лишь твоя точка зрения, Каги, – хмыкнул Хрипунец, голос которого после стольких дней заточения был немного хриплым, что, впрочем, только лишний раз оправдывало его имя, – для меня вот, главным лжецом в Системе всегда был ты.

– Да как ты смеешь! – проревел Кагиараш, – ты, проклятый кусок гнилья, не имеешь никакого права! Дай сюда, я закончу это здесь и сейчас!

С этими словами он подошёл к стревлогу в красной маске, который держал в руках топор с мерцающим чёрным лезвием, и, выхватив у него оружие из рук, подскочил к скованному в колодках Хрипунцу и занёс над ним топор.

– Нет, – остановил его Анейраш, – если мы устраиваем суд – он имеет право на то, чтобы попытаться оправдать себя. Иначе это уже будет самосуд. Как бы велики не были его грехи, он всё же одной с нами крови. И потому он имеет право на последние слова.

Сам Анейраш, в отличие от Кагиараша, смотрел на Хрипунца совершенно спокойно. В его взгляде смешались отвращение и разочарование. Словно он впервые в жизни увидел Хрипунца – и теперь недоумевал, как вот это могло столько времени отравлять им существование?

– Не верьте! – Кагиараш совершенно потерял голову от желания снести Хрипунцу голову, – не верьте ни единому его слову, он оболжёт всех и каждого, лишь бы спасти свою жалкую шкуру!

– Мне нет нужды вымаливать прощение, тем более, что и вымаливать его не за что, – равнодушно ответил Хрипунец, – я всего лишь хотел сказать, что в моих поступках не было лжи. В отличие от вас. Вы выращивали поколение стревлогов с исключительной мыслью о том, чтобы вернуть когда-то утерянные земли. Но некоторые могли не хотеть этого делать. Они могли просто желать спокойно жить свою жизнь. А какой выбор давали им вы? Либо всю жизнь жить, упахиваясь ради этой призрачной возможности – либо отказаться. Но при этом до конца жизни быть мучимым чувством вины за то, что ты отказался участвовать в этом деле вместе со всеми. Хотя отказаться нести непосильную ношу – это не грех и не слабость.

– То есть, ты хочешь сказать, что ты стревлогам на своём Острове этот выбор давал? – в бешенстве прорычал Кагиараш, – говорил молодым стревлогам: вот, мол, на материке наши братья борются за возвращение земель наших предков, и если вы хотите, то можете им помочь, так, что ли?

– Нет, не так, – невозмутимо ответил Хрипунец, – я не делал этого, потому что считал ваше дело заведомо провальным. Да, практика показала, что я ошибался. И то – я ошибся только потому, что одному из наших братьев, – он кивнул в сторону Эргенаша, который из всех присутствующих стревлогов смотрел на Хрипунца совершенно бесстрастно, – повезло познакомиться и подружиться с не самым конченным представителем самой конченой расы в Системе, – после этого Хрипунец насмешливо посмотрел на Сарефа, – так что не надо делать из меня великого грешника, а из себя строить святош. Каждый из нас делал то, что считал правильным. Это не делает меня хуже или лучше вас, и ты, Каги, отлично это понимаешь.

– Но ты тайком ловил наших братьев в моменты отчаяния, – с ненавистью прошипел Кагиараш, – ты специально ловил их тогда, когда они не могли здраво оценить твоё предложение. А потом они навсегда оставались несчастными пленниками на твоём острове!

– Несчастными, если уж использовать это слово, они были, максимум, первые пару месяцев, – равнодушно ответил Хрипунец, – когда им, в силу привычки, ещё нужно было куда-то бежать, суетиться, о чём-то переживать. Но когда они понимали, что больше не обязаны тащить этот груз, и сбрасывали его со своих плеч – то тогда и понимали, что всю жизнь жили не для себя.

– Мы тоже свою жизнь жили не для себя, – заметил Анейраш, – как видишь, оно того стоило!

– Насчёт того, насколько оно того стоило – уверен, можно поспорить, – любезно ответил ему Хрипунец, – ну а так… безусловно, каждый сам имеет право делать выбор: жить ему тихой, спокойной жизнью, либо попытаться надорваться – и достичь лучей славы, не дожив и до 30 лет. Ты своих лучей славы достиг. Мои поздравления, но ты ещё поймёшь, маленький брат, как много ты на самом деле заплатил за эту победу. А вот я видел множество примеров, когда мои братья надрывались – и не получали ничего. Полагаю, вам всем известно, каково это: смотреть на стревлога, которому даже сорока лет не исполнилось – а он уже целый день готов стоять на коленях и просить милостыню. Который терпит плевки и пинки от тех, кто потом ради потехи бросает ему медный грош. Которому нормально питаться с помойки. Это те мои братья, которые ради вашего проклятого дела горели так ярко, что к сорока годам внутри них осталась только выжженная пустыня. И просят они милостыню и едят с помойки не потому, что им это в радость. А потому что больше ни на что другое в этой жизни у них уже не осталось сил.

– Мы ходим по кругу, – сверкнув глазами, сказал Анейраш, которого слова Хрипунца явно задели сильнее, чем он это показывал, – даже если отбросить наши разногласия по поводу того, кто как должен жить – ты отмечен печатью Хаоса. Да такой силы, что из-за неё у тебя сгнила половина морды.

– Вот только не надо ставить мне это в укор, – прошипел Хрипунец, в голосе которого уже послышалась неприкрытая угроза, – как и вам, мне требовалось очень много для того, чтобы моим бесправным братьям хоть где-то в этой проклятой Системе жилось спокойно и безопасно. Но, в отличие от вас, которые бросали стревлогов с выжженной душой догнивать остатки своих дней, я платил за это своей душой, и своей плотью. Вы не можете за это меня винить.

– Не имеет значения, – Кагиараш, так и не выпустивший из рук топор с мерцающим чёрным лезвием, алчно смотрел на Хрипунца, явно желая полюбоваться на то, как его голова будет смотреться отдельно от туловища, – ты помечен Хаосом – и тебе нет места в этом мире. Твоя смерть – единственное, чего ты заслуживаешь.

– Вот так просто? – с разочарованием спросил Хрипунец, – двое стревлогов из-за личной неприязни сейчас казнят меня, просто потому, что один ненавидит лично меня, а другой выиграл свои Всесистемные Состязания – и теперь может позволить себе брезгливо поглядывать на тех, кто должен был искать иные способы выживать? Как-то даже скучновато вышло. Я разочарован.

– Пусть выскажется Сареф! – неожиданно приказал Эргенаш, – в одном Хрипунец прав. Без него мы бы не выиграли наши Всесистемные и не вернули бы свои земли. И без него же здесь сейчас не было бы этого пленника. Этот человек сыграл огромную роль в том, чтобы мы все получили свою заслуженную судьбу. Кроме того, он непредвзято смотрел на Хрипунца на его Острове – и потому может беспристрастнее всех судить. Пусть же он выскажется!

– Справедливо, – кивнул Анейраш, – итак, Сареф, есть ли тебе что сказать?

Сареф опустил голову, набираясь храбрости. Поначалу он был уверен, что поступает правильно, неся Хрипунца сюда, но теперь, когда он увидел, какие проклятия сыплются на головы стревлогов из соседних кланов, когда понял, как сложна для них эта ситуация…

И осёкся. Потому что в этот момент он посмотрел на Хрипунца… и увидел, как на его морде расползается довольная улыбка. И тогда Сареф с ошеломлением понял, что Хрипунец… всё это предвидел! Он предвидел реакцию Сарефа… да и как могло быть иначе, если он за всё это время имел возможность изучить его до последней косточки. И теперь он нагло ухмыляется, потому что всё случилось именно так, как он и рассчитал. И теперь вместо приговорённого он получает место почётного зрителя, который сейчас будет наслаждаться дивным зрелищем…

– Я не могу судить, насколько он виновен, – наконец, заговорил Сареф, – хотя его слова о том, что он платит за свою силу своей плотью и душой, несомненно, вызывают уважение. Потому что он имеет на это право.

– Тем не менее, я прошу вас выслушать меня, – продолжал говорить Сареф, – я был в других кланах, пока шёл к вам. Я был в клане своего деда, Гидеона Ондеро. И даже в его клане монахи занимаются тем, что абсолютно во всех бедах, а особенно – в нашествии бандитов – винят стревлогов. И, готов поспорить, это лишь верхушка айсберга. Вопреки Системе Валка и Гьядаол всё равно будут искать способ выжить вас отсюда – потому что, по их мнению, вы не должны были выигрывать Состязаний.

– Как с ним поступать – дело ваше. Однако я обязан вас предупредить: кланы не станут играть с вами честно. Особенно сейчас, когда ваше положение зыбко, неустойчиво. Для них – это знак слабости, и потому на вас будут давить даже не с двойной, а с тройной силой. Как человек, который сам, к сожалению, воспитывался в кланах, я имею представление о том, насколько грязно они начинают играть в такие моменты. Поэтому – я, на самом деле, искренне рад, что вы вернули свои земли. Но ситуация складывается так, что удержать эти земли будет ещё труднее, чем вернуть. Велика вероятность, что клановыми интригами ваши земли будут утрачены снова, и, уж можете быть уверенными, на этот раз – навсегда. Вам нужен тот, кто сможет противостоять Теневым Символом, которых могут нанять Валка и Гьядаол – а они обязательно это сделают. И потому, что ненавидят вас. И потому, что будут думать, что если натравят их сначала на вас – то получат возможность подготовиться самим.

– Поэтому я не могу сказать, насколько Хрипунец заслуживает смерти, – Сареф договаривал, чувствуя, как его пронизывают непонимающие и ненавидящие взгляды Старших стревлогов, – но я могу точно сказать, что без его помощи вы не сможете удержать свои земли…

– Да ты совсем рехнулся⁈ – Кагиараш до такой степени потерял над собой власть, что подскочил к Сарефу и толкнул его, отчего тот едва не потерял равновесие, – это наш враг, кровный враг! И ты предлагаешь сейчас доверить ему наши жизни, наши земли… всё, что мы так упорно возвращали, всё это… теперь так просто доверить ему? Зная, что он всегда был против этого?

– Я был против того, чтобы мои братья с промытыми мозгами клали свои жизни на дело, которое я считал бесполезным, – деликатно заметил Хрипунец, которому, судя по всему, реакция Старших стревлогов на слова Сарефа доставляла искреннее удовольствие, – коль скоро же дело выгорело… то земля – это всегда хорошо.

– Подождите, – к Сарефу, который потирал место удара, и Кагиарашу, рычащему от ярости, подошёл Брайсаш, – кажется, я знаю, в чём дело. Уверен, мы уладим это прямо сейчас. Сареф, пожалуйста, постой несколько секунд спокойно.

С этими словами стревлог положил ему ладонь на грудь… и в следующее мгновение Сареф почувствовал, как от места прикосновения по его телу повсюду тянутся странные сияющие нити. Всего за несколько секунд они охватили его тело… после чего так же быстро испарились.

– Что это было? – непонимающе спросил Сареф.

– Я проверил, не был ли ты зачарован или обворожён Хрипунцом, – пояснил Брайсаш, – существо такой силы могло и через Куклу тебя заколдовать. Но, к сожалению, нет. Жаль. Это бы многое упростило.

– Не имеет никакого значения! – отчеканил Анейраш, – это исключено! Мы не можем ему доверять, потому что… потому что… – молодой глава клана Агруменаш отчаянно искал, что можно сказать – и не находил слов, – потому что так просто не может быть! Мы всегда находились по разные стороны – и теперь, мы должны допустить, чтобы тот, кто всегда ставил нам палки в колёса, теперь свободно ступал по этим землям? Это опасно, в конце концов, где гарантии, что, получив свободу, он не перебьёт нас всех прямо сейчас⁈

– Не перегибай палку, Анейраш, – в голосе Хрипунца снова зазвучала угроза, – вы можете обвинять меня в чём угодно: ложь, подкуп, интриги, манипуляции, утаивание – но даже вы не можете говорить, чтобы я хоть когда-то поднимал руку на своих братьев. Даже вас я считаю всего лишь искренне заблуждающимися глупцами. Поверьте: если бы я считал вас своими кровными врагами – вас бы давно уже не было в живых.

– Ну да, если не считать тех несчастных, которых ты прикончил в ярости, когда с твоих земель свалила куча стревлогов после победы Анейраша, – едко заявил Ансильяш.

– Да, к сожалению, даже мне порой приходилось ошибаться, – печально кивнул Хрипунец, – но я бы не стал так уж сильно вменять мне это в вину. В конце концов, – он перевёл взгляд на Эргенаша, – я здесь не единственный, кому доводилось терять голову от гнева.

– Хватит! Довольно! Этот фарс пора заканчивать, – возмущённо заявил Анейраш, – мы не можем быть союзниками – и мы ими никогда не будем! Это просто невозможно!

– Но почему? – бесстрастно спросил Сареф, – когда ты сказал, что Эргенаш и Ансильяш должны помириться – все были вынуждены просто согласиться с твоим решением. А теперь, когда ситуация требует наличия… хм… необычных союзников, и этот союзник буквально упал вам на голову – ты не хочешь иметь с ним дела, потому что это, видите ли, личное! Что же ты тогда за глава?

Судя по тому, каким бешенством вспыхнули глаза Анейраша, он бы очень хотел зарядить за эти слова ему кулаком в нос. Но он себе этого, конечно же, не позволил. Отдышавшись несколько секунд, молодой глава заявил:

– Нам нужно посоветоваться! Эргенаш, Кагиараш, Брайсаш… – чуть запнувшись, он посмотрел на Ансильяша и кивнул, – и Ансильяш! Ступайте со мной!

Старшие стревлоги удалились в палатку, которую слуги предусмотрительно разбили по первому слову Анейраша. Оставалось только ждать. Сареф хмуро смотрел в землю. Ему упорно казалось, что он подвинулся умом, когда принялся выгораживать Хрипунца. Но стоило оставаться реалистом. Он побывал на землях клана Ондеро – и видел, как промывают мозги простому населению. Причём, по словам Гидеона – это самая лёгкая версия пропаганды. Если же представить, что сейчас творится в кланах Кайто и Ювенаро – наивно ожидать, что это не выльется в очередную гадость в самое ближайшее время.

Хрипунец при этом деловито вёл себя так, будто его уже оправдали. Он то и дело окликал своих знакомых в толпе и вежливо расспрашивал их, как они сюда добрались. Окликаемые стревлоги, несмотря на всю любезность Хрипунца, поспешно скрывались в толпе.

Наконец, спустя 15 минут Старшие стревлоги покинули палатку для переговоров и вернулись на своё место.

– Хрипунец… Брат Хрипунец, – Анейраш произнёс эти слова с таким видом, будто у него разом заныли все зубы, – по всем законам ты должен быть приговорён к смертной казни. Однако, принимая во внимание различные мнения и текущую ситуацию, я сообщаю, что у тебя есть выбор: вместо смерти – пожизненные общественные работы, включая консультации по обеспечению безопасности и личное реагирование в тех случаях, когда сложность дела будет требовать… хм… твоей личной квалификации.

– Ну, пожизненное – это вы, конечно, хватили, – заметил Хрипунец, – откуда вам знать, может, я ещё всех вас переживу. Давай так: я обязуюсь служить тебе, маленький брат, пока ты остаёшься на посту главы клана. А с твоим преемником мы уже будем договариваться отдельно. Ведь, как знать, возможно, к тому моменту в моих услугах уже не будет надобности.

– Да будет так, – кивнул Анейраш, – ты принимаешь предложение?

– Разумеется, – энергично закивал Хрипунец, – умирать очень скучно и очень неприятно, и, признаться, я предпочёл бы этого избежать. Потому что здесь явно предстоит немало интересной работы.

– Что ж. Принимаю твою службу. Клянусь Системой, – Анейраш не двигался, но перед ним вспыхнул белый огонёк.

– Обязуюсь тебе своей службой. Пар Пари Рефертур, – кивнул Хрипунец, напротив морды которого вспыхнул зелёный огонёк. Огоньки встретились и, вспыхнув яркой салатовой вспышкой, исчезли.

– Ну, вот. Готово, – довольно сказал Хрипунец, – теперь, может быть, вы меня освободите? Я, конечно, мог бы и сам сбросить эти оковы, и это было бы очень эффектно и символично – но, полагаю, мы сейчас не в том положении, чтобы ради понтов портить имущество, не так ли?

Эргенаш и Брайсаш подошли к Хрипунцу и отстегнули все замки, после чего тот, наконец, довольно выпрямился. Сареф, взглянув на него, признался себе в том, что он уже и позабыл, насколько Хрипунец высокий. Он был выше всякого присутствующего, минимум, на полголовы. Остальные стревлоги настороженно на него смотрели.

– Ну и, – осторожно спросил Анейраш, словно сам до конца не верил в то, что делает, – и что дальше?

– Меня несколько недель держали в этой вонючей кукле, – пожаловался Хрипунец, – я голоден, как стая волков. Надеюсь, что тех, кому назначены общественные работы, здесь положено кормить?

Кагиараш после этих слов прорычал нечто нечленораздельное и, рубанув кулаком воздух, направился прочь. Ансильяш, покачав головой, тоже удалился восвояси.

– Пойдём, – Брайсаш, сохранивший самообладание лучше прочих, положил Хрипунцу руку на плечо, – сейчас что-нибудь придумаем.

– Вот это другое дело, – довольно кивнул Хрипунец, после чего, глянув в толпу, сказал, – вот видите, Агреуш, Деянуш, Вейруш – теперь мы на одной стороне. И то, что про меня рассказывали, будто я собираюсь спустить с вас шкуры – вы этому не верьте. Ну, то есть, раньше собирался, но теперь точно не собираюсь…

Реакция на это была соответствующая: всех стревлогов-зевак, которые ещё околачивались рядом в надежде хоть на какое-то развлечение, как ветром сдуло. Но, судя по тому, как довольно захихикал Хрипунец, хлопая себя по животу, именно этого он и добивался. Сареф же, повернувшись, побрёл прочь. Он был уверен, что после такого сегодня ему ни один стревлог не откроет дверей.

– Пойдём со мной, – шепнул ему Йохалле, – я знаю одно отличное место, где можно посидеть в тишине и покое. А они… пусть свыкнутся с этим. Уверен, уже завтра они посмотрят на это иначе.

И Сареф с благодарностью зашагал за тёмным эльфом. Йохалле отлично чувствовал, что ему сейчас нужно. И он был за это невероятно ему благодарен…

* * *

Выбранное место оказалось обрывом, под которым текла река. Это было приятно, шум бегущей воды всегда успокаивал Сарефа. Рядом с обрывом был большой камень, о который можно опереться и сесть, глядя в тёмную пустоту, на дне которой с шумом и брызгами бежала вода.

– Мы тут, если что, неподалеку шалаш соорудили, – сказал Йохалле Сарефу, – в смысле, мы с Ангреашем. Стревлоги, конечно, парни что надо, но сейчас они все такие нервные… иногда хочется побыть в тишине и покое. Ну и да… я кое-что захватил нам с барского стола.

С барского стола Йохалле захватил бутылку вина и два блюда, одно с хлебом, другое – с вяленым мясом. Несколько минут они наслаждались этой нехитрой снедью, после чего Йохалле сказал:

– Сареф, слушай… а расскажи подробнее, как вы хату Красного Папочки штурмовали. А то ты как-то всё так быстро рассказал. А хотелось бы посмаковать подробности… особенно тот момент, где вы его по земле мордой возили.

Сареф, который совершенно никуда не спешил, охотно принялся рассказывать. И как они проникли в его поместье, и как прервали ритуал, и как Папочке за всё устроенное им безобразие пришлось расплачиваться. Не упустил и штурм подводной тюрьмы, из которой он вместо двух пленников вытащил аж сразу трёх. Ну а потом и морское сражение удостоилось отдельного разговора.

– То есть, правильно ли я понимаю, – хмыкнул Йохалле, который слушал этот рассказ, затаив дыхание, – что сначала вы прервали этот ритуал, для которого Папочка, наверное, раза три свою душу заложил. Потом твой Хим потоптал ему башку. Потом его этой же башкой в землю приложили. Потом связали и засунули в магическую клетку, как бешеную скотину. Вы ко всем чертям взломали его секретную тюрьму. А когда он всё-таки настиг вас на море – вы и там дали ему просраться, расхреначив его лучший корабль? Бедолага. Он себе, небось, после этого все волосы на жопе выдрал. Ну, ничего, ему этот урок будет полезен…

– Совершенно с вами согласен, – раздался позади них знакомый голос. Повернувшись, они увидели, что в нескольких шагах от них стоит Хрипунец. И неизвестно, сколько времени он тут стоит… и, можно было не сомневаться, они увидели и услышали его только потому, что он им это позволил.

– Что тебе здесь нужно? – спросил Йохалле с подчёркнуто отсутствующим дружелюбием в голосе.

– Сожалею, что без приглашения врываюсь в ваш укромный уголок, но мне нужно поговорить с Сарефом. Прямо сейчас. Пожалуйста.

Сарефа посетило лёгкое ощущение повторяемости происходящего. Пожалуйста, сказанное Хрипунцом, по силе было сопоставимо с Пожалуйста, сказанное Адральвезом. Вроде бы вежливая просьба… но лучше не знать, что с тобой будет, если тебе хватит глупости ответить на неё отказом.

– Полагаю, тебе не надо говорить, чтобы ты не делал глупостей, – мрачно сказал Йохалле, поднимаясь на ноги. Он отлично понимал, что расклад сил в данном случае был совсем не в его пользу.

– Мы вроде как разобрались с тем, что мы теперь на одной стороне, – так же любезно ответил ему Хрипунец. Сверкнув глазами, Йохалле скрылся в темноте. Несколько секунд спустя Хрипунец удовлетворённо кивнул, после чего, тяжело вздохнув, сел рядом с Сарефом…