Текст книги "По ту сторону черной дыры"

Автор книги: Дмитрий Беразинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

– Спрашивала о принципе действия автомата Калашникова. Подозреваю ее в шпионаже в пользу Иссык-хана. Нужно немедленно доложить особисту.

– Идиот! Я же серьезно.

– А если серьезно, то откуда ты знаешь? Дуня сказала? – Мурашевич кивнул.

– Сказала, что сестра вернулась злющая, как кикимора, потому что ты поиздевался над ней. Так чего она, все-таки, хотела?

– Понимаешь, Володя, в таком возрасте девушки сами не знают, чего хотят. Я бы, конечно, мог ей объяснить, что ей нужно, но это не в моих правилах.

– Она тебе понравилась?

– Молода еще. Дитя, как ни крути!

– А ты что, старик?

– Мне все-таки, двадцать семь. А ей каких-нибудь, шестнадцать.

– Тебе – двадцать семь? Как же ты в армию попал?

– Женат я, батенька. Сначала институт, затем заболел, а потом выздоровел. Моему сыну уже девять лет!

– Ах, да! Я что-то слышал об этом. Где же он теперь?

– Под могучим крылом Ильиничны. Ума не приложу, как дальше с ним…

– Не дрейфь! Образуется. Но, все-таки, нужно было второго ребенка сделать, тогда бы «войско» обошлось без тебя. А у меня мать с братом младшим осталась. И батька-алкаш… Этот точно горевать не будет. Как получат повестку о том, что я пропал без вести, так нажрется, скотина. Раньше только меня и боялся, а теперь начнет руки распускать…

Володя отвернулся и шмыгнул носом.

– Ну, ничего. Малый скоро подрастет, будет ему на орехи! Ему тоже через три года в армию. А ты не жалеешь, что не откосил?

– Теперь жалею. Неизвестно, увижу ли я когда Анжелу или нет, – Волков махнул рукой.

– Нужно жить днем сегодняшним. Пойдем, может там Довгаля уже прирезали…

… Нет, Довгалев был жив. Правда, на ходу засыпал, глядя в окуляр «совы». Ткнувшись очередной раз лбом в окуляр, он смачно выругался.

– Хэй, Саня, жив ли ты, отвечай! – громко спросил Мурашевич, подходя к БТРу.

– Сплю на ходу, – ответил Довгалев.

– Ну, как «сова», работает?

– Куда она, нахрен, денется! Коптит потиху.

– Тогда заваливайся дрыхнуть, а мы, в случае чего, разбудим.

Пару часов парни просидели, по очереди глядя в окуляр прибора. Все было тихо. Накрапывал небольшой дождик, и под этот звук глаза бойцов слипались, будто намазанные канифолью.

– Как-то подозрительно это все, – начал было Андрей, но Мурашевич вдруг замотал головой.

– Или у меня, Андрюха, глюки, или к нам лезут гости. Слышь, собаки залаяли?

– Ты их видишь?

– Трое, – прошептал Володя, – не гиганты. Думаю, Довгаля будить не стоит, – сами справимся.

– Перестреляем?

– Нет смысла. Мы этих кривоногих и так сцапаем.

Здоровяк Мурашевич в подобных случаях признавал первенство приятеля, поэтому без возражений согласился с его предложением. Они тихонько выскользнули из БТРа и перебежками, неслышно, двинулись к ограде, которую кто-то форсировал тихой сапой. Одному Мурашевич двинул своим, похожим на гигантское пресс-папье, кулаком по темени, и тот послушно слег. Остальные, услышав подозрительный шум, насторожились. Сержанты, внезапно выступив из тени, атаковали непрошеных гостей. Один из противников, хрюкнув от испуга, махнул наобум саблей в сторону Володи. Сабля скользнула по бронежилету, не причинив вреда.

– Твою мать! – выругался Мурашевич и, с разворота ударил подъемом стопы агрессора по шее. Оставшийся попытался что-то крикнуть, но Андрей, не спускавший с него глаз, ткнул дулом автомата прямо в зубы. Раздался хруст и, не начавшись, крик перешел в глухой стон. Жертва Андрея начала оседать. Парень сделал шаг вперед, и схватил человека за шиворот. Затем приподнял его и осмотрел при лунном свете со всех сторон.

– Экий красавец, – подивился он.

– Пойдем! – произнес Мурашевич. Через плечо у него болталось тело.

– А где третий? – спросил Волков.

– Кажись. Я ему шею сломал, – буркнул Володя.

– Ты уверен?

– Да голова его болтается, как хрен в банке!

– Ну и изверг вы, осмелюсь заметить, товарищ сержант!

– Хватит болтать! Пойдем, в БТРе должны быть наручники.

Подойдя к бронетранспортеру, Володя постучал по откинутой крышке люка.

– Довгаль! Просыпайся! – спустя секунд десять из люка выглянула заспанная физиономия водителя.

– Чего? – недовольно протянул он, сладко позевывая.

– Чего-чего! Наручники давай! У нас гости! Андрюха, вызывай базу! – Волков вынул транк и набрал номер Булдакова.

– Пся крев! – донеслось из транка.

– По делу, товарищ майор, – безапелляционно заявил Андрей.

– Гусь свинье не «товарищ майор», – недовольно промычал Олег Палыч, – чего там у вас стряслось, надеюсь, не пожар и не наводнение?

– Незваные гости на чай заходили.

– Как здоровьечко дорогих самозванцев?

– Один улетел к предкам, другой в коме, третий – в наручниках.

– Нехорошо поступаете, товарищ сержант! К вам гости, а вы им – браслеты. Их нежные ручки более к колодкам привыкли! – Волков терпеливо ждал, пока у шефа прекратится словесный понос. Булдаков просыпался на ходу и острил без устали:

– Этим двоим в жопы по лимонке, и пусть сидят тихонько. Я скоро буду!

– Володя, – обратился Андрей к Мурашевичу, когда Булдаков наконец прервал свои словоизлияния и отключился, – ты шефа нормально понял? Что значит «в жопы по лимонке»?

– Это значит, что наш шеф недавно только слез со своей супруги, а ты прервал его на первой фазе сна.

– Я же не виноват, что приперлись эти половцы и порушили нашему майору весь ништяк! – в ответ на это приятель только фыркнул. Из БТРа вылез Довгалев и надел наручники пленным. Кислое выражение его физиономии обозначало, что он до чертиков хочет спать. Заметив это, Волков произнес язвительным тоном:

– Что, и тебя разбудили! Ну, извини, брат, не знали, что ты так сладко спишь! – видя, что Андрей начинает заводиться, Александр быстро поменял кислую мину на более подходящее выражение, и ловко сменил тему.

– Что это за дьяволы? – полюбопытствовал он.

– Разведка, по всей вероятности, – ответил Мурашевич.

– А! – зевнул Довгалев, – мужики, я еще покемарю?

– Смерть свою не проспи, – равнодушно кивнул Андрей.

Где– то через полчаса послышался шум вертолета.

– О, боже! – воскликнул Волков, – они поднимут на ноги всю деревню!

– И половину городка, – согласился приятель, хрустя галетами. Затем, хлебнув из фляжки, важно изрек:

– По всей видимости, это МИ-8.

– Ты что, в вертолетах разбираешься?

– Когда-то пластиковые модели собирал. В детстве… Золотое время было! Ни тебе подъема, ни тебе отбоя… Жри и спи…

– Мечта олигофрена! – хмыкнул Волков, – вон он! Вертолет, почти неразличимый в предрассветных сумерках, приземлился метрах в пятидесяти от ограды. Перед приземлением пилот включил прожектор и долго рассматривал место посадки. Наконец, решившись, он уверенно посадил машину на небольшую полянку… Вихревым потоком смело тонкую корочку набрякшего песка, и вертолет окутала стена густой пыли. Когда пыль улеглась, из него высыпало человек пятнадцать. Пятеро остались возле МИ-8, а остальные направились к воротам, которые Андрей с Володей предусмотрительно открыли. Привлеченные громким шумом, из дверей своих жилищ выглядывали перепуганные женщины. Немногие мужики городища продолжали храпеть на лавках, не в силах вырваться из объятий старины Морфея, по цепкости превосходившие удушающий захват самбо.

– Где они? – переведя дух, спросил Булдаков у Волкова. Тот кивнул в сторону бронетранспортера.

– Там! – сказал Андрей. Затем подумал и добавил:

– Хреново им, как мне кажется, – в ответ на эти слова к ним подошел капитан Львов.

– Где больные? – Андрей вновь указал на БТР. Львов поспешил туда. К Волкову подошел Шевенко.

– Ну, как вы тут, коммандос, – спросил он, пожимая руку.

– Нормально, Владимир Иванович! – бодро ответил Андрей, – а как вы там?

– Вчера вечером начали обживать подземные квартиры. Красота! Вы себе с Володей тоже выберете апартаменты.

– Хорошая новость. А мы вам тут «языков», килограммов на сто взяли, – похвастался парень, – правда, один до сих пор в себя не пришел. Вовка ему по черепу звезданул слегка, тот и слег.

– Вовке сваи кулаком забивать впору, а он над врагами издевается, – старший прапорщик покачал головой. Вернулся капитан Львов. Сокрушенно вздыхая, он сказал:

– У одного тяжелое сотрясение мозга. Парня можно смело отпускать за ворота. Пусть в лесу построит себе гнездо на ветках и лелеет свое Дежа-вю. Второй представляет больший интерес для следствия. Правда, у него выбиты два передних зуба и слегка распухла челюсть, но его вполне можно допросить. Беда заключается в том, что он не знает русского языка, – заключил Львов, – либо не хочет разговаривать. Есть еще третий, но у него вы точно ничего не узнаете. Бедняга отдал богу душу час тому.

– Олег Палыч! – обратился он к подошедшему майору, – а ваши солдаты не могли поступить гуманнее с этими бедолагами?

– Если вы, господин капитан, не угомонитесь, то мои орлы намажут вам рот вашей знаменитой зеленкой, – хитро прищурившись, заявил Булдаков.

– Меня трогать нельзя! Я – представитель Красного креста.

– Хватит! Давайте сюда этого кадра! – к майору подвели пленного. Тот исподлобья посматривал на солдат и звякал наручниками.

– Ишь, как, зыркает! Так бы и треснул ему по шее! – раскипятился Олег Палыч, – ну-ка, аварское отродье, скажи нам, какого лешего тебя сюда поперло?

– Товарищ майор, – вмешался Шевенко, – может он, и впрямь, не понимает.

– Как же! Пошлют сюда того, кто не понимает, – внезапно, резко приблизившись к пленному, майор схватил его за чресла и резко сжал. Выкатившиеся глаза татарина почернели, лицо побелело, а из горла вырвался дикий крик, который чуть не оглушил стоявших рядом.

– …а – а!…аю!!! – орал пленный, не ожидавший такого скотства.

– Чего-чего? – ласково спросил Булдаков, освобождая детородные органы бедняги.

– Понимаю, – проскулил татарин, кривясь от боли.

– Будешь говорить?

– Буду! – внутри у пленного заклекотало, и он добавил:

– Собаки! – затем тихо осел на землю.

– Каков командир, такова и рота! – ядовито прокомментировал Львов. Он достал из кармана пузырек с нашатыря и, открыв его, поднес к носу татарина. Бедняга затряс головой и громко выматерился. Булдаков осклабился.

– Ничего удивительного, – пояснил Шевенко, – все бранные слова пришли к нам от них. Булдаков зацыкал зубом.

– Ну-ка, мил человек, покалякаем о делах твоих прискорбных. Что вы потеряли на земле русской? Ужели, в поисках кизяка забрели?

– Не понимаю, – выдохнул пленный.

– Вот те раз! Опять не понимает, – укоризненно посмотрел на него майор, и его рука потянулась по известному адресу.

– Разрешите мне, – предложил свои услуги Шевенко. Он взял пленного за плечо и повел в один из домов.

– Куда вы его! – прокричал вслед Булдаков.

– Угощу водкой.

– Правильно! – скривился майор, – я работаю, а водкой поят, почему-то, всяких негодяев. Товарищ от медицины, а вы уверены, что второй не симулирует?

– А вам обязательно нужно кого-нибудь помучить? – с издевкой спросил Львов.

– Мне нужна информация!

– Настолько тяжелое, что ему раз плюнуть справить нужду в штаны и не поморщиться.

– Да, – почесал в затылке Булдаков, – и что же нам с ним делать? Расстрелять что ли? Тетерин! – подошел квадратный боец по кличке «Брат», – возьми-ка, братуха, этого ущербного, выведи его в лес и пни в зад. Пущай шатается с лешими!

Тетерин молча увел пленного. Через некоторое время вернулся Шевенко. Булдаков вытаращился на него:

– Иваныч, а где же мой узкоглазый приятель?

– Не выдержал схватки с великим и могучим Бахусом. Спит под столом.

– Он что-нибудь рассказал?

– А можно ли верить пьяному? – пожал плечами старший прапорщик.

– Иваныч, не томи!

– Ладно! В полудне пути от нас находятся две тьмы под предводительством Ахмат-хана. От этого войска и была послана сотня Саул-бея, ныне покойная. Увидев, что сотня не возвращается, старый Ахмат послал на разведку это трио. Между прочим, самых лучших. Вот и все.

– Ясно, – сказал Булдаков, – когда этот багатур проспится, поднести ему сто грамм и отправить к отцу родному, в смысле, не к праотцам, а к Ахмат-хану. Нужно устроить переговоры. У меня все.

Майор повернулся и пошел к вертолету. У МИ-8 уже столпилось половина слободы. Рядом с Мурашевичем стоял Ратибор и делал утренний плезир – время от времени прикладывался к бутылке водки, которую держал в руке. Майор улыбнулся, забрал у Ратибора бутылку и, отхлебнув из нее, произнес:

– Вы, товарищ, не злоупотребляйте этим. Неправильная опохмелка приводит к запою. Сколько водки не бери, а все равно придется бегать два раза. Пьянству – бой! – еще раз приложившись к сосуду, он вернул его старейшине, вытер губы и облизнулся. Затем достал из кармана четыре звездочки и укрепил на плечах Ратибора, по две с каждой стороны.

– Теперь ты, Ратибор, «кусок» – самая главная фигура в Вооруженных силах. Наш Норвегов нихрена не понял разницу между «старейшиной» и «старшиной». Приказом начальника базы от 16.05.1240 за номером 23898 ты, дружище, назначен комендантом Бобровки. Так что, товарищ прапорщик, вы теперь человек военный. А я сейчас должен поговорить с шефом, – Булдаков вынул транк и набрал номер Норвегова.

– Товарищ полковник, Булдаков беспокоит. Есть данные, что противник километрах в двадцати восточнее, количеством в двадцать тысяч всадников.

– Хорошо, Палыч, отсылайте обратно вертолет, а я пришлю вам что-нибудь посущественнее.

– Может, отправить им навстречу тройку МИ-24?

– Я догадывался, товарищ майор, что вы кровожадный, но не подозревал в какой степени! – произнес командир базы, вместо прощального «до связи».

– Я знал, что все хреново, но не думал, что настолько, – пропел Олег Палыч, засовывая транк в карман.

Глава 5.

Скучая, Андрей прогуливался вдоль частокола, окружавшего слободу, и любовался начальной стадией отупения, возникшей у автохтонов при взлете вертолета. Бойцы, видевшие стальных птиц неоднократно, откровенно зевали. Спокойствие их передалось и местным жителям. Несколько человек даже помахало вслед улетающему вертолету. Справедливости ради стоит отметить, что этих «человеков» матери принялись тут же трепать за уши.

Волков усмехнулся и вспомнил детство у бабушки, жившей в деревне неподалеку от Заславля. Однажды на колхозное поле опустился «кукурузник» типа Ан-2. На крылатую машину сбежалось посмотреть половина деревни. А эти ведут себя, как будто к ним каждую неделю митрополит на вертолете прилетает!

– Андрей, ты чего шатаешься? – раздался над ухом голос Шевенко. Подскочив от неожиданности, сержант резко обернулся. Владимир Иванович от души рассмеялся.

– Нервишки, солдат!

– В чем дело? – буркнул Андрей.

– Я что-то не наблюдаю Мурашевича. Ты его не видел? Он мне срочно нужен. Ты, кстати, тоже.

– Сейчас я его найду. Кажется, я знаю, где он может быть. Андрей решительным шагом вошел за ограду и направился к «дому» Ратибора. Согласно последним наблюдениям, Володю следовало искать именно там. Волков не ошибся. Как раз из этого района доносился звонкий смех Дуни и скрипение лицевых мышц Владимира, выполняющих до сих пор неизвестные функции.

– Сержант Мурашевич! – окликнул приятеля Андрей. За стенкой шум прекратился, а через мгновение на пороге появился сам Владимир в изрядно помятом состоянии. Увидев Волкова, он недовольно зарычал, но Андрей предостерегающе поднял руку.

– Потом. Нужно срочно к Шевенко.

– Что за хреновина! Как будто на всю часть только два солдата!

– Чует мое сердце, опять нужны наши задницы для очередной афёры Верховного командования! – Волков собрал всю свою горечь в одно и смачно плюнул. Володя крикнул:

– Дуня! – в дверях появилась девичья фигурка, – меня зовут, я приду потом. Надеюсь, что скоро. Мышцы на его лице опять заскрипели, натягивая на оное улыбку.

– Слышь, Вовка, – спросил Андрей, когда они отошли от дома, – а почему я здесь не наблюдаю молодых, здоровых мужиков, которые просто обязаны быть, ну, хотя бы, по всем законам природы?

– Дуня говорит, что какой-то местный князек собрал дружину, и отправился промышлять соседа. Но сосед оказался парнем крепким, забрал их в плен и продал в рабство.

– Весело! Теперь понятно, почему мы их должны охранять. А! Вон и начальство!

У врат стояли Булдаков и Шевенко, о чем-то тихонько переговариваясь.

– Вот и наши хлопцы, – сказал майор, увидев сержантов, – парни есть дело!

– Ясно, что не водку пить позвали! – буркнул Мурашевич.

– С бабы согнал, Володя? – осведомился невинным тоном Олег Палыч, – ты уж не серчай на дурака-командира! Суть в следующем: три человека, некто Булдаков, Волков и Мурашевич, вооруженные до зубов, идут парламентерами на встречу с нашими аварскими друзьями. Наша задача – выяснить, чего в них больше, монгольского или татарского. В случае достижения паритета откланиваемся и разъезжаемся. В противном случае разъезжаемся, не откланиваясь, а разговор продолжит техника. А! Вот и она, родимая!

Из– за перелеска послышался шум моторов. Вскоре с пригорка к воротам спустилась колонна, состоящая из восьми бронетранспортеров, десяти танков и пяти установок «Град». Глядя на эту кавалькаду, Волков нервно хихикнул:

– Мне кажется, лучше послать против них десять К-701 с лопатами спереди и плугами сзади. Заодно и похоронили бы…

– Так то оно так, сержант! – согласился майор, – но ведь наша первичная задача – это сам фейерверк, так сказать, эффектное уничтожение противника. Просто запахать татар в землю, конечно, можно. Но где момент истины? – Андрей пожал плечами. С тем же успехом он мог и покрутить пальцем у виска – майор загорелся какой-то идеей. Подкатил УАЗик, в котором на заднем сиденье расположился Ратибор, держа в руках наполовину опорожненный источник наслаждения.

– Забирайтесь! – предложил Булдаков, взгромождаясь на переднее сиденье, – уговорите Ратибора прервать процесс накачки на некоторое время. Поехали! УАЗик под эгидой белого флага тронулся в гору. Ехали минут пять, и остановились в небольшом логе, который местные жители прозвали «око зубра». Предприимчивый майор тут же перекрестил его в «очко дятла».

Мурашевич взял в руки древко флага, а Андрей повесил на грудь автомат с подствольным гранатометом и рассовал по карманам несколько гранат. Они подождали, пока Булдаков натянет на себя бронежилет, крякнет: «коротка кольчужка», и тронулись на вершину холма. Ратибора оставили в машине, так как он своим свинским видом мог смутить неприятеля. Внизу, в рощице, расположилась боевая техника, а на соседних холмах затаилась батарея «Градов». Все ждали неведомо чего, и оно не заставило себя ждать. Из отдаленной березовой рощицы показалась группа всадников, очевидно, передового отряда. Увидев белый флаг на холме, они остановились и принялись о чем-то совещаться. Затем отряд разделился на две части, одна из которых осталась на месте, а другая поскакала в направлении парламентеров, которые тотчас вышли из машины.

– Если станут натягивать луки, тотчас стреляем! – пробормотал Волков.

– По копытам, – подтвердил Володя.

– По чьим копытам? – спросил Булдаков.

– По свинячьим, чтоб на холодец осталось, – лукаво подмигнул Андрей. Приблизившись на расстояние двадцати шагов, процессия замерла.

В прибывшей группе находилось около десяти человек, не потрудившихся даже спешиться. Здесь же находился и знакомый нам экс-пленник. Щербато осклабясь, он предвкушал позор и унижение своих недавних мучителей.

– Сакалы! – начал было он, присвистывая, но главарь сделал предостерегающий жест.

– Гхы! – прочищая горло, заявил он, – я – багатур Ахмет-хан – двоюродный брат отца третьей жены великого Иссык-хана. Вы убили храбрую сотню войска светлейшего. За это вы должны стать рабами великого народа, отмеченного всевышним, или, принести ясак за свои никчемные жизни…

Ахмет– хан начал монотонно бубнить о том, сколько золота, мехов и быков должно внести за таких храбрых воинов. Булдаков рассмеялся. Главарь поперхнулся и замолчал. По тому, как он пытался собраться с мыслями было видно, что прерывали его нечасто.

– Послушай, дядя, – интимно щурясь, заговорил майор, – ты так ничего и не понял. Вас позвали затем, чтобы предложить не совать сюда своего аварского носа. Вся территория на расстоянии трех дней пути отныне для вас под запретом. Табу, дядя, если так доступней. Forever and one Neverland! Verstein? В любом другом случае, все войско, которое посмеет сюда заявиться, будет уничтожено. Мир – народам, земля – крестьянам, а тьме – по темени!

Ахмет– хан, опешив от неожиданной наглости противника, молчал почти с минуту. Из речи майора он понял не более половины, но уверенный тон, с которым это произносилось, произвел впечатление. Он беспокойно ощупал свой чекан (или что-то на него похожее) и погладил коня по холке.

– Никто не может победить Иссык-хана, – произнес он не совсем уверенно.

– Непобедимых противников не бывает, – возразил Булгаков, – это – первая заповедь Боевого устава сухопутных войск. А если хотите подраться, милости прошу! Только ты сам и твоя свита постой в сторонке, а то некому будет рассказать вашему драгоценному Иссык-хану, как вы удобрили поля Беларуси… Славно так удобрили!

– А где твое войско?

– А где твое? – Ахмет-хан что-то отрывисто приказал. Один из сопровождающих, пришпорив коня, резко понесся вниз. Булдаков поднес ко рту рацию:

– Иваныч, давай сюда взвод солдат, а танки пусть остаются замаскированными.

Из рощицы уже выступала монгольская конница. С визгом и гиканьем всадники летели наверх. А сзади послышалось урчание моторов, и неподалеку остановились два БТРа. Солдаты спешивались и выстраивались рядом.

– Это все твои воины? – удивленно спросил Ахмет-хан.

– На вас хватит! – буркнул Булдаков.

Татары расположились практически по одной линии в несколько эшелонов. Всадники недоуменно рассматривали пятнистых противников. Главарь сделал рожу человека, которому предстоит сообщить крайне неприятную новость:

– Перед основной битвой должны померяться силой багатуры. Таков закон. Сулейман! – крикнул он. Ряды аваров разомкнулись, и на здоровенном коне (видимо краденом), с копьем наперевес выехал огромный, по татарским меркам воин. С гордостью оглядев выдающегося представителя своей расы, Ахмет-хан обратился к Булдакову:

– Кто сможет сразиться с Сулейманом? Насмерть! Этот воин еще не знал поражений!

– Сейчас узнает, – усмехнулся Олег Палыч, закатывая рукава.

– Разрешите мне, товарищ майор! – попросил Мурашевич.

– Крепка ль кишка твоя, парень? – смерил взглядом майор подчиненного, – уверен, что справишься?

– На все сто! – сказал сержант.

– Учти, Володя, я твоей Дуняхе, в случае чего, объяснительную писать не буду!

– А где его конь? – изумился Ахмет-хан.

– А от вида его коня вы наложили бы в штаны, – отозвался Булдаков. Татарин молча покачал головой.

Мурашевич надел каску и вышел на середину. Ростом под метр девяносто, широкоплечий и с мощной шеей, на которой не застегивалась шинель пятьдесят шестого размера, теперь облаченный в бронежилет, он казался настоящим исполином. По рядам аваров пронесся одобрительный гул. Сволочи хорошо разбирались в воинах. Сулеймен отъехал шагов на пятьдесят и замер, изготовившись к схватке.

Ахмет– хан махнул рукой. Стремительно понесся всадник навстречу сержанту. Ловко уклонившись от нацеленного на него копья, Мурашевич перехватил древко, а затем резко дернул на себя. Не ожидавший такого подвоха Сулеймен, помянув родителей, вылетел из седла и едва не вторкнулся в сыру землю. Моментально вскочив, он помчался навстречу противнику, размахивая сабелькой.

– Хрен тебе, черномазый! – весело засмеялся сержант. Он дождался, пока Сулеймен подбежит поближе, а затем, резко шагнув вперед, перехватил занесенную для удара руку за кисть, и быстро повернул её по часовой стрелке, одновременно заехав локтем другой руки сопернику по челюсти. Чувствуя, что его органы жевания и хватания подвергаются неумолимой деформации, Сулеймен дико взвыл низким шакальим голосом, а затем от боли потерял сознание.

– У дурного соловья, и песни придурковатые! – резюмировал майор, прочищая сопло. Мурашевич подошел к своим под зловещее молчание орды. Булдаков пожал ему руку и повернулся к Ахмет-хану:

– Драться будем?

– Смерть вам! – прошипел вождь узкоглазых, давясь слюной.

– Что ж, сами напросились! – вздохнул Олег Палыч, – только помни наш уговор – ты должен остаться жив, чтобы рассказать Иссык-хану о нашем предупреждении. Ахмет-хан неохотно кинул головой, отъезжая со своей свитой в сторонку.

Завыли татарские трубы. Майор скомандовал:

– Приготовиться! – солдаты надели противогазы и достали из подсумок дымовые гранаты.

– Давай! – Пригорок заволокло газом, который начал медленно расползаться в разные стороны, вызывая у представителей монголоидной расы чахоточный кашель и крокодиловы сопли.

Когда, наконец, воздух очистился, перед изумленными завоевателями стоял, грозно ревя моторами, десяток танков. Со спокойной методичностью они принялись палить из своих скорострельных орудий, раз за разом проделывая в рядах противника огромные бреши. Обезумевшие от непривычно громких звуков лошади носились по полю сплошным беспорядочным табуном, сбрасывая своих всадников и топча копытами уже свалившихся. Стоявшие в укромном месте Ахмет-хан и его свита с ужасом наблюдали, как некогда грозное войско пустилось наутек, а вслед им потянулись огненные хвосты. Так майор Булдаков мстил за недоверие: пятерке «Градов» было приказано выпустить по боекомплекту вслед улепетывающему врагу.

Перед ошеломленным Ахмет-ханом остановился бронетранспортер. Из него вышел самодовольный росич и подмигнул наследнику хана Бату.

– Хорошая работа! На этом поле в следующем году мы посеем пшеницу. Хорошо, говорят, родит на останках человеческих… Каюк твоему «Легиону зари», человек хороший! Что папе будешь говорить?

– Ты обещал нас отпустить… – пролепетал Ахмет, глядя на майора, – шайтан! Я передам то, о чем ты просил Светлейшему.

Олег Палыч по-гусарски поклонился и скрылся в бронетранспортере. Тот взревел двигателем, отчего кони присели на задние ноги, развернулся и укатил. Ахмет-хан на всякий случай ущипнул себя за руку, затем тряхнул головой, сбрасывая с себя оцепение, и отдал команду трогаться.