Текст книги "По ту сторону черной дыры"

Автор книги: Дмитрий Беразинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Глава 24.

К Новому году выпало столько снега, что К-702 (так называемый «Громозека») трудился полдня на расчистке. Опять же, Новый год здесь отмечали в середине июня, когда поспевала клубника, и вовсю водили хороводы вокруг костра, традиционно сжигая «Чучело Пиночета» – фигуру, затянутую отнюдь не в первые сорта мешковины.

Вид елки на плацу, убранной молодежью городка, так понравился местным жителям, что отец Афанасий разрешил отмечать праздник синхронно со «всем прогрессивным человечеством». Господь не возражал, и празднование Нового года проходило с тем задором, который всегда отличал славян.

Из кабинета Норвегова в вечерних сумерках было хорошо видно, как вокруг мерцающего треугольника суетится детвора. Хозяин кабинета сидел за столом, пил чаек и беседовал с сидящим напротив старшим сыном.

– Завтра Булдаков пойдет на встречу с королем Франко Людовиком IX. Цифра вроде как правильная. Во всяком случае, в идентичный период на старушке-Земле царствовал Людовик с таким порядковым номером. Будем надеяться, что наш бравый подполковник не напорет там с три короба!

– А зачем, отец, ты послал туда такого горячего парня? – спросил Волков, прихлебывая чай. Чай, как куст, в умеренных широтах Великолитовского княжества не произрастал, но на сладах НЗ его было умопомрачительное количество: краснодарский, грузинский, азейбарджанский и индийский. Последний был отменного качества, но упакованный в полиэтиленовые пакетики столь бездарного дизайна, что уважающий себя европеец прошел бы мимо прилавка с таким товаром, да еще бы отвернул на девяносто градусов свой шнобель.

– А кого бы я еще мог послать? – хмыкнул полковник, – Семиверстов нужен тут, Рябинушкин стар, Рыженков – зампотех, Горошин – фашист, Локтев – узкий спец, Малинин – бабник, а Худавый в трансе, да еще с ребенком. Тем более, его бывшая – в Париже.

– Как они, интересно? – сделал Андрей мечтательную физиономию, – не могу представить себе средневековый Париж!

– Представь себе Троицкое без электрического освещения и в середину вопри Киево-Печерскую лавру. Вместо улиц прикинь Дальние пещеры – и получишь некое подобие средневекового города. И вообще. Увидишь сам, когда через пять лет поедешь на место Булдакова, – Андрей поперхнулся кипяточком и глянул на отца. Тот, прищурясь, смотрел на него.

– А почему именно я? – спросил парень.

– А кто? – фыркнул Норвегов, – к тому времени, если постараешься, получишь капитана. На дорогу тебе дадут майора, вернешься молодым перспективным подполковником и вскорости заменишь у штурвала дряхлого полковника Булдакова. Я так понимаю.

– Олег Палыч дряхлым никогда не будет, – возразил Андрей, – не тот тип человека. Он из тех, кто умирает в девяносто, надорвавшись на переноске булыжников.

– А как я умру, мосье Нострадамус? – заинтриговано спросил Константин Константинович.

– Соберешь своих правнуков в каре и накажешь им заботиться об их внуках. Затем взвалишь на плечо переносной биосортир и уйдешь на восток – к Нарайяме, – полковник захохотал. Затем вытащил записную книжку.

– Надо записать. Классный тост. Где вычитал?

– Экспромт. Не делай такие большие глаза – нас Булдаков учил не только кулаками махать, но и словесностью орудовать изящно. Ты тоже стратег. Долго рассчитывал?

– Мне только хотелось, чтобы наша база имела мудрого начальника. В тебе, сынок, есть задатки хорошего командира, а многое должно придти с возрастом. Опыт – штука возрастная.

– Но почему опять я!?! – не отставал Андрей.

– Да кто же, если не ты? – вспылил Норвегов, – ты думаешь, почему я командир? Почему не Горошин, Худавый или Малинин?

– Ты на своем месте, отец!

– Именно. Сочетания человеческих качеств позволили мне занять этот пост. Есть задатки демократа, в отличие от Горошина, в отличие от Худавого я лучше планирую, даже личную жизнь, например! И уж не бабы у меня на первом месте, как у дражайшего Анатолия Алексеевича! Мое место означает и то, что я должен заботиться о преемнике, и о преемнике преемника. Булдаков отличный парень: из житейских неурядиц вышел победителем, и сейчас куда на более высоком потенциале! А затем плывешь ты: в лодочке, с карандашом в одной руке и с ПСМ в другой. Этакий странствующий менестрель-воин, – Андрей покраснел.

– Ну ты загнул.

– На мой век хватит продуктов цивилизации, – продолжал свой спич полковник, – а дальше придется заботиться обо всем тебе. Заботиться и думать за себя, и за всех остальных: износ парка вооружения, транспортного парка, одежды, в конце концов! С продовольствием проблем не будет. А вот бытовые приборы: утюги, пылесосы, вентиляторы, холодильники, электроплиты – над этим всем столько предстоит поломать голову! Простейшие лампочки накаливания необходимы во как! Наши «кулибины» пытаются разработать собственную лампочку, но их потуги пока похожи на литровую банку с гомункулусом. Ты глянь на карту, Андрей! Там же почти все полезные ископаемые, что нам нужны!

– А это что? – спросил Волков, тыча в зеленый кружочек неподалеку от Бобровки.

– Не обращай внимания. Это – елизовский стеклозавод «Октябрь».

– Да! – хмыкнул парень, – выходов стекла на поверхность пока не обнаружено.

– И не обнаружите! Кстати, какие настроения в массах? Суицидом вновь не попахивает?

– Вроде бы нет. Ковалев из РЛМ (рота легковых машин) пытался смыться – полагал, что всех обманывают. Всем говорил, что командование вешает лапшу на уши – никуда часть не переместилась. Пришлось его прокатить на вертолете и объявить три наряда вне очереди.

– И что он? – живо спросил командир, – поверил.

– Поверил. Живо в наряды побежал. Особенно, когда я рассказал ему, что при военном положении с паникерами делают.

– Эт ты хватил, – крякнул отец, – ситуация у нас, конечно, напряженная, но военным положением назвать ее трудно.

– А пусть не паникует. Необходимо пресекать панику в зародыше.

– Необходимо развивать промышленность, – вернулся к прежним баранам Константин Константинович, – своих людей не хватает – обучать аборигенов. Увеличить рождаемость, поощряя многодетные семьи. Чем поощрять, еще надо думать. Нас на базу собирали и по IQ. Значит, потомство наше тоже умишком обделено не будет. Сейчас в нашей школе учится всего сто пятьдесят человек. Это количество необходимо удесятерить, и это как минимум.

– Да, этот вопрос необходимо решать, – согласился Андрей, – стране нужны образованные люди. Кстати, Настя говорила, что у них одних девок на выданье – около четырех десятков. Это не считая вдов, – Норвегов вздохнул.

– О чем ты говоришь! На всю слободу шесть мужиков! Многоженство ввести, что ли?

– А может монасей подключить? – как бы в раздумье сказал Андрей.

– Ты что! – икнул отец, – за такие штуки нас Константинополь мигом от церкви отлучит!

– Ну, от церкви мы и так отлучены, но ладно, оставим иноков в покое. Как не крути, а без наших парней не обойтись. Некоторые, я о себе, уже взяли в жены девушек из предместья, теперь очередь за остальными.

– Дело принудительное? – осведомился Норвегов-старший.

– Дело сугубо добровольное, – ответил младший надевая шапку и бараний полушубок, – я сам им займусь.

– А почему ты? – задал полковник избитый вопрос.

– Мы с Мурашевичем первые заимели жен оттуда, – сказал лейтенант, но я старше по званию. Пока, пап!

Полковник глянул в окно, где уже совсем стемнело, а затем покачал головой.

– Ну и засранец! – произнес он, – посмотрим, чем закончится это перекрестное опыление.

* * *

– Мужики! – обратился к бойцам стоящим в каре Волков.

– Товарищи! – поправил его стоящий рядом особист.

– Мне, товарищ майор, сегодня нужны мужики, – твердо сказал лейтенант, – в прямом смысле слова.

Худавый подумал, что это намек и побагровел.

– Все вы знаете, – продолжал Андрей, что в Бобровке сложилась тяжелая ситуация, которую мы можем разрешить. Точнее, не все мы, а некоторые из нас, которых, кстати, большинство. Это должен быть взаимовыгодный союз. Для успешного и привычного существования нам необходимо развивать все отрасли промышленности, как ни нереально это звучит. Кто мне скажет, что необходимо в первую очередь?

– Деньги, – ляпнул кто-то.

– Нет, – усмехнулся Андрей, – для этого нужна голова, а также носитель для этой «боеголовки».

– Нужны люди, – донеслось из строя.

– Умница! – похвалил лейтенант, – нужны люди, много людей.

– Мы пойдем их ловить? – восторженно спросил Горомыко.

– Нет, господин ефрейтор, делать. Мне нужны добровольцы. Человек шестьдесят, – каре в мгновение ока стало ближе, и Волков почуял жаркое дыхание, обжигающее лицо. Он покачал головой.

– Стать в строй. Мне этот ваш энтузиазм вполне понятен, но есть маленькая закавыка. В этом деле будут участвовать лишь те, кто готов связать себя узами брака.

По рядам прокатился вздох разочарования.

– Нужно, парни, нужно! – сделал строгое лицо Андрей, – во имя будущего нашей маленькой цивилизации.

Вперед шагнуло человек тридцать. Особист вздохнул:

– Мало! Нужно еще столько. Я понимаю, что у некоторых есть пассии среди наших девушек, но поверьте мне, на всех не хватит. Потом будете кусать локти. Черт побери! Ради светлого будущего даже я готов еще раз рискнуть! Ну, а вы! Слабо?

– Жен назначать будете? – поинтересовался Резник.

– Будет что-то вроде «Любви с первого взгляда»: смертельная лотерея «шестьдесят из шестидесяти», – засмеялся Худавый.

– Тогда ладно, – Горомыко вышел из строя и повернулся к особисту, – жените, папенька!

– Какой я тебе, нахрен, папенька! – задохнулся от возмущения майор.

– Вы ведь посаженым отцом будете, – обиделся солдат, а то я не играю…

– Хорошо, хорошо! Всем буду, бля буду! – торопливо согласился Худавый. Необходимое количество потенциальных отцов набралось в три минуты.

– Сбор во всей красе через два часа у штаба. Выдвигаетесь на двух «Икарусах» под предводительством худавого майора, – особист скорчил гримасу, – остальные по своим планам. Разойдись!

Сам Андрей оседлал верного «Уазика» и помчал в слободу. По дороге он связался с Ратибором.

– Дружище! – прокричал он в транк, – собирай народ – я скоро буду.

Вскоре он уже въезжал в Бобровку. Женская толпа молча переминалась с ноги на ногу. Сбоку стоял печальный староста, размышляющий о том, что плохо, когда зять нихрена «папой» не называет.

– Спокойно, девицы! – прикрикнул Андрей на толпу, загудевшую при его появлении, – сейчас все объясню.

Он глянул на Ратибора, который давился от смеха, затем на носки своих сапог.

– Сваты к вам едут, – громко сказал лейтенант, – у вас товар, у нас – купец!

– К кому? – тревожно охнула толпа. На лицах женщин читалось ошеломление, отчаяние и надежда.

– Ко всем незамужним. Хлопцам приперло жениться, да и вам зимой делать особенно неча… Выберут, какая кому понравится. Вы, надеюсь, не против? – толпа еще раз охнула и бросилась врассыпную.

– Что с ними? – не понял Волков, – я их только уговаривать собрался…

– Прихорашиваться поперли, – отозвался староста, – что их уговаривать! Бабы, они ведь завсегда готовы на это дело.

Андрей обалдело замотал головой.

– Во, блин! Наверняка, мой идиотский план удастся! Представляешь, старина, наш Худавый тоже жениться придет! Вот теперь я понимаю, что такое личный пример младших политруков! А где Ильинична?

– Сегодня ее смена. Готовит на караул. А что?

– Пожевать охота. Через час приедут женихи, а я с утра мотаюсь голодный.

– Заморим червячка, – широко улыбнулся Ратибор.

Червяка морили долго всякой всячиной: филе леща, «оливье», котлеты, картофель и оладьи. Ратибор слазил в подпол и достал маслят. Оттуда же появилась на свет запотевшая емкость той конфигурации, которая редко встречалась в этом мире. «Хрусталь с Большой Земли» в Бобровке ценилась на вес золота.

– Скоромимся? – обрадовался Андрей.

– Сегодня пошла седьмая зима, как не стало моей Варвары, – скорбно признался хозяин. Андрей сделал приличествующее случаю лицо, – помянем старушку! Надо отметить, что она меня так не кормила!

Андрей разливал «по-булькам», а Ратибор продолжал погружаться в воспоминания.

– Как дивно она грибочки солила, как хорошо пела! Пусть земля ей будет пухом!

– Аминь! – поддакнул зять, опрокидывая стопку в рот.

Так, невинно резвясь, они и не заметили, как прошли полтора часа. За окном все отчетливей стал слышен гул женских голосов. Андрей наконец глянул на часы и, поспешно сунув в рот котлету, встал из-за стола.

– Пойдем, батенька, а не то наши невесты бузить начинают, – Ратибор тупо посмотрел на него. Махнув рукой, лейтенант оделся и вышел на улицу.

Там было шумно и весело. В воздухе носились женские гормоны, жаждущие воссоединения с гормонами мужскими, и Андрею показалось, будто он попал в общую баню.

– Андрюша! – закричала издалека Мара, разодетая павлином, – иди сюда!

– Что ты тут делаешь? – недоуменно спросил он, подходя.

– Женихаюсь, – ответила жеманница.

– Тебе ведь всего пятнадцать!

– Ну и что? Много кому пятнадцать!

– Ты же моему Косте в жены годишься! – фыркнул Андрей.

– Обижаешь, братец!

– Ни в коем разе. Вместе бы в песочке играли, а не то он там свою тетку обрюхатит.

– Я не играю в песочке и знаю, что такое инцест, как вы однажды изволили выразиться, папочка, – перед ним стояло собственное чадо, напоминая о грехах отрочества. Рядом весело переминалась Анастасия.

– Салют, папаша! – улыбнулась жена, – я тут подумала, не составить ли тебе компанию.

– Кто вас привез?

– Константин Константинович. Он приехал посмотреть на твои успехи.

Действительно, недалеко от них стоял полковник и о чем-то оживленно беседовал с Алексием – братом Ратибора. Андрей повернулся к сыну.

– Костя, нравится тебе эта кукла? – он указал на Мару, – кровь с молоком, не правда ли?

– Ничего, – протянул Костик, беззастенчиво рассматривая девушку с ног до головы, – правда, великовата…

– Вы что, серьезно? – попятилась Мара.

– Вполне, – отозвался Костя, – будешь мне памперсы менять. А писаюсь я часто!

– Но ведь он еще совсем маленький! – протянула девчонка. На нее было жалко смотреть.

– А ты уже большая! – хмыкнула Настя, – ты его старше всего на шесть зим; настолько же тебя старше любой из этих женихов. Зато потом тебе все бабы завидовать будут: муж-то молоденький!

– Но Настя…

– Погуляешь еще немного, – безапелляционно заявила жестокая кузина, – мы тебя в девках не оставим, правда, Костя?

– А она такая же мягкая, как и Полина? – малыш задумался, – любопытно…

– Можешь потрогать, – разрешила мачеха, – думаю, она куда мягче!

Мара издала громкий вопль и скрылась среди домов. Андрею стоило громадных трудов не расхохотаться, но Анастасия грозно глянула на него.

– Пойдем, муж, пошепчемся! – сказала она, взяв его под локоть и отводя в сторонку.

– Вообще-то, твое дело, но лучшей подруги для малыша мы не найдем, – Волков остолбенело глянул на нее:

– Ты шутишь, родная! В его возрасте только о девках думать! Куда ему теперь жена, да еще подобная твоей двоюродной сестре! Она полгарнизона опробует с познавательной целью, пока Костя войдет в фазу полового созревания!

– Я за ней прослежу, – пообещала супруга, – твой сын будет великим человеком. А судьбу великого человека планируют заранее, даже еще до рождения. Так мой дедушка говорит.

У Андрея при воспоминании о старом волхве пробежал мороз по коже. Он машинально кивнул, а Настя продолжала:

– Лучшей жены ни у кого не будет – я свою сестру знаю.

– Кроме меня, – связал два слова Волков, – дай-кось, поцелую!

Завершить разговор не удалось по причине прибытия сватов. Все потонуло в восторженном гуле. План, предложенный Андреем смазался в самом начале, когда тридцатилетняя вдова Маришка с криком д`Артаньяна «А этот – мой!» повисла на шее у майора Худавого. Особист был смят в физическом и моральном смысле и отправился обговаривать условия сдачи к Маришке «на хату».

Вдовы вообще, первыми нашли себе мужей. С решительными лицами они быстро разобрали приглянувшихся парней, растащили их по домам, и этим самым заставили более молодую часть женского населения Бобровки проявить несвойственную им до сих пор поспешность.

Утром на стол Норвегова легло пятьдесят шесть заявлений о вступлении в брак. На них размашистым почерком отца Афанасия стояло «Благословляю».

– Ну и ловкач! – восхитился Константин Константинович, – тебе бы, сынок, свахой работать! Не лейтенант-силовик, а баба-Ханума! За один день пятьдесят шесть брачных контрактов!

– Почти пятьдесят семь, – скромно сказал Андрей.

– Что значит «почти», не въехал? – насторожился полковник. Стоящий рядом с отцом Костя провозгласил:

– Имею честь, дед, сообщить о нашей с Марой помолвке! – Норвегов, в этот момент потягивающий из бутылки компот, поперхнулся.

– Захотели устроить мне инфаркт? – спросил он откашлявшись.

– Все на полном серьезе, – произнес Андрей.

– Кто такая эта Мара? – раздраженно спросил полковник. Он не любил, когда что-то не укладывалось в рамки его мировоззрения.

– Двоюродная сестра Анастасии. Анастасия – моя жена.

– Спасибо за напоминание, – сардонистически скривился хозяин кабинета.

– Пожалуйста.

– Да вы, лейтенант, кажется, издеваетесь над отцом и командиром? – глаза сына озорно блеснули. Норвегова озарило:

– Ну-ка, что ты там еще отмочил? Признавайся, черт бы тебя побрал!

Андрей подошел к стопке заявлений и начал их перебирать. Найдя нужное, протянул его отцу. Тот быстро пробежал глазами текст на листе и положил обратно. Затем снова глянул на сына, потянул задумчиво из бутылки.

– Да это же компот! – недвусмысленно объявил он, встал и подошел к холодильнику.

В результате трехминутных манипуляций на столе возник потный пузырь водки и тарелочка с колбасой домашнего копчения. Полковник чуть замешкался, а затем выудил из стола другой стакан и молча протер его салфеткой. Затем налив в оба стакана грамм по сто прозрачной холодной жидкости, увлеченно тяпнул свою порцию. Андрей последовал его примеру. Положив в рот аппетитно пахнущий чесноком кружок, он глянул на Константина Константиновича.

Тот развел руками, собираясь что-то сказать, но передумал. Разлил по второй, оприходовав которую осведомился:

– Небось, доволен собой?

– А ты?

– У меня нет слов, – полковник снова развел руками, – как ты обработал Худавого? Как это получилось?

– В приказном порядке, – серьезно ответил Андрей. Норвегов хрюкнул и снова потянулся за бутылкой. Отойдя после третьей, он лукаво глянул на отпрыска.

– Только не надо заливать! – поднял он указательный палец правой руки. Вмешался Костя. Оторвавшись от созерцания секретной карты КБВО, внук произнес:

– Дед, правда! Папа Худавому сказал: «Женитесь, товарищ майор! Это – приказ». А тот ответил: «Слушаюсь, товарищ лейтенант! Спасибо!»

Полковник вновь потянулся к холодильнику.

Глава 25.

В огромной зале было многолюдно. На возвышении стоял небольшой стол, за которым восседали король, его приближенные и часть «головорезов» Булдакова. Немного пониже, за огромной столешницей, сработанной «под дуб», пировало человек сто. Это были тоже приглашенные, но рангом пониже и кошельком – победнее.

Людовик IX – мрачный небритый брюнет, недавно разменявший четвертый десяток, вконец задолбанный неудачной охотой, тем не менее, принял посла весьма лояльно. Перед церемонией король имел весьма обстоятельный разговор с шутом.

– Знаешь, Людовик, – сказал паяц, – вполне вероятно, что с приездом послов наше королевство получит долгожданную передышку. Не думаю, чтобы это мурло, герцог Руанский то есть, попытался нам угрожать. Придется ему сидеть в своей Нормандии и сопеть в две дырочки.

– Отчего же ты, мой глупый друг, так уверен в этом? – озадаченно спросил король, – неужели ты так хорошо успел изучить посла и его свиту? И не кроется ли за их славянским добродушием желание захватить корону Франко? Их, правда, слишком мало…

– Послушай, твое величество! Я знал, что ты идиот, но не подозревал, насколько! Им до задницы и наше государство, и его корона, и ты вместе с ней. У них совершенно иное мировоззрение, по-моему, я правильно выговорил это слово. Твой вонючий дворец их точно не привлекает. Прикинь, выбросило тебя бы на необитаемый остров, а с тобой сто мешков золота. Нужно было бы оно тебе?

– Так уж он и вонючий! – попытался защитить король свое жилище, – и у нас не необитаемый остров, а вполне цивилизованная страна.

– Зайдешь в посольство, так обратно выходить не хочется, – развивал шут свою мысль, – я утром заходил… Предложили бы мне садовником работать, остался бы, вот те крест!

– Вот те два! – фыркнул король, – садовник, это круто! По крайней мере, голова за державу не болит. Так чего же ты не напросился к ним в работники?

– Во-первых, я – патриот; во-вторых, тебя я одного оставить не могу, а в третьих, на кой я им!

– Спасибо, Жак! – скептично поджал губы Людовик, – интересно, какую гримасу скорчит кардинал! Какого они вероисповедания: католики, православные, иудаисты?

– Для короля ты неплохо подкован в теологии, – заметил Жак, – как мне кажется, они – еретики. Причем, убежденные, убежденней быть не может. Я спросил, почему их не было на утренней мессе. Их переводчик, Мухин, посмотрел на меня, как на идиота, и только глотнул из келебасы. Затем я спросил, каких богов они чтят. Мухин еще раз приложился и ответил: «Чугунных!»

Король Франко горестно вздохнул:

– Только еретиков в моем королевстве и не хватало. Может, их обратно отправить, на Русь?

– Здравствуйте, а кто их приглашал, я?

– Ну я! А как Торкемада унюхает?

– Получит этот Тотмес по своему жирному носу! Тут-то коса и найдет на камень! Расшибет он свой медный лоб наконец! А по поводу вероисповедования… Ты, Людовик, лучше скажи Его Высокопреосвященству, чтобы к ним не цеплялся. Так будет спокойнее.

Теперь Людовик сидел во главе стола, и сквозь призму хмеля наблюдал за гостями. Принцессы вовсю глазели на необычные наряды посла и его свиты. Булдаков лихо опрокинул в рот полкубка вина урожая непонятно какого года, и подмигнул королеве. Та зарделась и принялась шептаться с фрейлинами. Вскоре к подполковнику подплыла старшая фрейлина и проворковала:

– Господин посол, Её Высочество спрашивает, не изволите ли вы пригласить ее на тур интермедии? – Олег Палыч тупо икнул. Светлана улыбнулась.

– Вот видишь, дорогой, к чему приводит заигрывание с чужими бабами! Крутись!

Булдаков рассеяно почесал в затылке.

– Мухин, будь добер, переведи этой симпатяшке, что я не умею танцевать эту хренову «интерлюдию», а вот на ламбаду я бы ее пригласил. Попроси кого-нибудь, пусть слетают за аккордеонами, мы им покажем последнее слово науки и техники!

Фрейлина выслушала тираду старшего прапорщика и отошла. Починок, который все на свете успевал предусмотреть, сделал знак Латышу, и тот исчез в дверях. Через несколько минут он появился с двумя чемоданами.

Баян взял Мухин, аккордеон Починок, а вот Латыш ухватил бубен. Маракасы достались ударнику базовского ВИА – сержанту Кимарину.

– Слышь, супруг! – топнула ножкой Светлана, – прикажи, пусть твои молодцы вальс сыграют. Ламбаду я уже не осилю, а позволить тебе этот секс с кем-нибудь другим не хватит сил моих. Пусть вон Сметанин с Худавой ламбаду режут!

– Парни, что-нибудь из Штрауса! – попросил Олег Палыч, – помедленнее. Помните, что у страусов самые большие яйца! Эх, лопни мои глазки!

Заревели аккордеоны, заухал бубен и зашелестели маракасы, творя попурри из «Прощания славянки» и «Венского вальса». Подполковник подхватил Светлану, Сметанин – свою даму, сержант Томский тоже разгорячился, схватил свою супругу, отобрал у нее кость, которую она самозабвенно грызла, и три пары закружились по главному залу дворца.

Вскоре Булдаков вернул свою запыхавшуюся партнершу на место, и она принялась, к его удивлению, быстро тараторить с кардиналом Дюбуа. Пары, окончив танцевать вальс, затеяли-таки ламбаду. Опьяневший Людовик таращился на сие бесстыдство и не обращал внимания на потуги королевы, жаждущей его монаршего внимания. Кардинал, лысенький и толстенький человечек лет сорока, быстро кивал и не менее быстро потягивал вино. На его лице царила ярко выраженная беспечность.

Посол заговорил через переводчика с Его Величеством. Его величество скучали и изволили хандре овладеть собой.

– Командир! – обратился наконец к подполковнику Мухин, – надо им что-нибудь подарить.

– Ясен перец! – отозвался Булдаков, – Гончаров! Сделай одолжение, возьми Сметанина и притащите с ним сундук.

– Ваше величество! – обратился он к Людовику, – позвольте, в знак уважения, преподнести вам и членам вашей семьи скромные подарки.

Король церемонно склонил голову, а затем досадливо глянул на шута. Тот сделал успокаивающий жест. Тем временем бойцы внесли ящик из-под боеприпасов и поставили его у ног посла. Олег Палыч открыл его, достал оттуда бронежилет и развернул его.

– Кевларовый бронежилет, усиленный титановыми пластинами! – объявил он, – вашим оружием не пробивается. Катапультой разве… Да баллистой еще… Ваше Величество, вы позволите?

Король недоумевающе смотрел на подполковника.

– Встань, Людовик, – сказал шут, – не бойся – я рядом. Их Величество хмыкнуло, но поднялось. Мухин с Булдаковым закрепили на нем персональную броню и с помощью Жака втолковали монарху, для чего сия приспособа.

– Остается подарить вон тому юнцу гранатомет, – прошептал Мухин. Ишь, как глазеет!

Предмет их беседы, принц Генрих в ярости гонял свою голубую кровь по всему организму. Ненавистный братец, ненавистные гости и ненавистная жизнь не позволяли его неустойчивой нервной системе придти в состояние равновесия. Он скрипел зубами и щипал себя за бороду.

Ему подарили пузырек одеколона, экспроприированный у Булдакова, которым тот не пользовался, предпочитая военный – «Тройной». Принц нюхнул аромат и остался доволен, оставив эспаньолку в покое.

Принц Франсуа, прыщавый стиляга лет семнадцати, удовольствовался кубиком Рубика, который подарил ему хитро сделанный полковник под видом «Новейшего восточного средства от скуки, способствующего развитию логического мышления». Шут прокомментировал этот подарок с присущей ему осторожностью.

– Боюсь только, что развивать там нечего! – и залез под трон, восторженно поглядывая на обоих принцев.

Все три принцессы получили также в подарок всякие безделушки. Двадцатидевятилетняя перезревшая телка, принцесса Анна – набор объемных слайдов на нейтральную тему (никаких там звездных войн и видов Нью-Йорка), и окуляр для их просмотра.

Принцесса Луиза – очаровашка лет двадцати, существо, к сожалению, абсолютно безмозглое, – альбом «Чудеса света» – собрание цветных снимков: всяких там Ленских столбов, египетских пирамид и длинноухих болванчиков с острова Пасхи. Принцесса-микроцефал была в полном восторге, и принялась весело перелистывать страницы, которые Городов предосторожности ради обклеил нипофолем.

Оставалась еще одна принцесса – Диана, прелестная девица, лишенная надежды выйти замуж. Ей было около восемнадцати, она была очень хорошо сложена, но на правой брови ее красовалась огромная папиллома – жировичок, выросший до неожиданно крупных размеров. Принц Генрих злобно шутил, что Диану нужно выдавать по принципу «кота в мешке» – в надетом шлеме с закрытым забралом.

Она получила в подарок изящные наручные часы «Seiko», неведомых швейцарских производителей. Светлана пожалела беднягу и сама надела на августейшую ручку хронометр из двадцатого столетия. Принцесса смущенно поблагодарила за подарок на русском: будучи в дружбе с господином шутом, она выучила этот язык, произношение, естественно, было весьма далеким от совершенства. Раскатистое «р» в ее устах создавало впечатление, что сейчас из-за поворота выскочит «старшина Полещук на мотоцикле».

Король отдарился банальными золотыми безделушками с вкраплениями бриллиантов.

… – Ну, блин, в натуре, похож я на нормального пацана? – резвился после приема Булдаков, разглядывая себя в зеркале. На его шее красовалась золотая цепь, сработанная каким-то оригиналом из проволоки желтого металла в полпальца толщиной.

– А я похожа на принцессу из сказки? – смеялась супруга, примеряя роскошную диадему.

– Милая! – ответил муж, – ты похожа на прекрасную ведьму из суровой реальности, независимо от того, сидит у тебя во лбу этот брильянт или нет.

– Да ну тебя! – отмахнулась Светлана от его комментария, – что взять с десантника! А вот мы, женщины, любим красивые вещи.

– Что красивого в этом «ланцуге»? – недоумевал подполковник.

– Все красиво. Попрошу еще у Людовика золотой ошейник для тебя. Буду водить на поводке, дабы не пялился на парижанок! На этих наглых парижанок, однозначно, бля!

– Наглых? Ну ты хватила! Да еще и с несвойственным тебе окончанием!

– Ты что, не заметил, как с тобой кокетничала герцогиня Ангулемская? Только не надо делать такое честное лицо!

– Та, в сером костюме? Она так закатывала глаза, что я подумал: или ей плохо, или она обгадилась. А вот ты, дорогуша, о чем там шепталась с попом в красной рясе? Я его в Испанию на корриду отвезу, если он страдает комплексом Балтазара Кассы! И не говори, что ты с ним обсуждала организацию выставки-продажи зубочисток! – Светлана отлепилась от зеркала.

– Да ты что? Он же кардинал – святой человек!

– Я бы этих святош кастрировал в детстве, чтобы оградить от ненужных искушений! – сказал Олег Палыч, согнув в руке одно из звеньев цепи.

– Подполковник Булдаков в гневе страшен, – прокомментировала жена, – рвет золотые цепи, гнет алюминиевые ложки, грубит няне, кусает чужие задницы, ай!

– Ну, чертовка! – прохрипел Олег Палыч, заваливая ее на кровать, – я тебе сейчас устрою сеанс вибромассажа!

– Самэц! – констатировала Светлана переходя на грузинский акцент, – мамой клянусь, сейчас меня трахнут! Осторожней, хряк мартовский, не дави на живот – там впервой кто-то завелся.

Это происходило во втором часу ночи, после возвращения с приема у короля. Подполковник и его дражайшая супруга почивали весьма хорошо. Как почивал король, никому не ведомо, но утром он пожаловал сам в сопровождении верного шута.

Тем временем в посольстве полным ходом шел ПХД: выколачивались ковры, замазывались трещины в стене, наново белился потолок.

Булдаков во дворе руководил установкой прожекторов. Морфема «твою мать» носилась в воздухе в сочетании с различными неопределенными артиклями. Супруга посла, чтобы не слышать этих гнусностей, отправилась ревизовать подвалы.

– Добрый день, мосье полковник! – поздоровался шут. Поняв, что Мухин успел проинструктировать шута в построении «правильного» обращения, тот широко улыбнулся и протянул шуту руку. Паяц в ответ сунул свою заячью клешню в лапу посла.

– Мы вот с Людовиком к вам решили заглянуть… В гости… – услышав слово «гости», Олег Палыч подмигнул королю.

– Бонжур его королевскому высочеству!

– Здг`авствуйте! – выдавил Людовик; он целое утро репетировал эту фразу.