Текст книги "О них не упоминалось в сводках"

Автор книги: Дмитрий Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Наши разведчики взяли под строгий контроль артиллерийские группировки противника. В разведотделе суммировались различные сведения: показания пленных, донесения партизан и разведгрупп, засылаемых в тыл врага, данные воздушной, наземной и инструментальной разведки. Над полем боя висели аэростаты 6-го воздухоплавательного отряда. Разведку и корректировку огня вели также самолеты 33-й и 44-й отдельных корректировочных авиаэскадрилий.

На основе итогов боевого дня производится анализ сложившейся обстановки, делаются выводы. Командующий войсками принимает решение на следующие сутки. Весь аппарат фронта и армий работает над претворением этого решения в жизнь. Перегруппировываются войска, маневрирует артиллерия, из тыла подвозят боеприпасы, горючее и все необходимое для боя.

В оперативном отделе в соответствии с принятым решением рождается план огневого удара по врагу. Детали плана уточняются в штабах артиллерии армий, корпусов, а конкретное огневое планирование проводится в дивизиях и артиллерийских группах.

Сводки, донесения, ведение карт, оформление решений, доведение их до исполнителей, вопросы взаимодействия и многое другое занимают почти круглые сутки. Отдыхать некогда. Возбужденный мозг, кажется, и не требует сна. Все офицеры на ногах. Дремлем в машинах по пути в войска и на обратной дороге.

На тринадцатый день операции враг был отброшен на восемьдесят – девяносто километров к югу от Ленинграда и на шестьдесят километров к западу от Новгорода. Войска Ленинградского фронта развивали наступление на Лугу, навстречу 59-й армии.

К этому времени управление 8-й армии, передав часть своих войск 54-й армии, а часть – Ленинградскому фронту, переехало на левый фланг фронта. Здесь в суточный срок 8-я армия возродилась снова, но уже в другом составе: в нее вошла половина войск 59-й армии, фронт наступления которой достиг ста километров, что затрудняло руководство дивизиями.

В конце января и начале февраля мне часто приходилось бывать в артиллерийских частях 8-й армии. Армия имела задачу наступать южнее города Луга, обойти его и тем самым содействовать 59-й армии в быстрейшем захвате этого важного узла коммуникаций противника. К исходу 1 февраля 256-я дивизия клином врезалась в оборону врага и оседлала шоссе Луга – Псков в районе Заплюсья (сорок километров южнее Луги). Авангардные части 59-й армии, преследуя противника, продвигались к Луге с востока.

Войска обеих армий длинными колоннами растянулись на дорогах. Из-за снежных заносов прекратилось планомерное снабжение частей боеприпасами, горючим и всем необходимым для боя. Как раз в этот момент, неблагоприятный для наших войск, вырвавшихся вперед, противник нанес сильный контрудар в двух встречных направлениях: его 12-я танковая дивизия начала наступать вместе с одной пехотной дивизией от Луги на юго-восток, на Великое Село и Турскую Горку; две пехотные дивизии гитлеровцев двинулись из района Уторгоша в направлении на Великое Село.

Этот контрудар, нанесенный под основание передовых частей 8-й армии, был неожиданным, никто не предполагал, что противник может проявить такую активность. Наши соединения оказались в затруднительном положении. Быстро сосредоточить войска для парирования удара было невозможно из-за бездорожья. Ценой больших потерь противнику удалось вклиниться в боевые порядки наших дивизий и несколько потеснить их.

Между передовыми частями, вышедшими на шоссе Луга – Псков, и главными силами армии остался только узкий «коридор» шириной до двух и длиной до десяти километров. Обстановка очень быстро менялась, связь нарушалась.

В полуокружении оказались 256-я дивизия, которой командовал полковник А. Г. Козиев, подразделения 372-й дивизии и 5-й партизанской бригады. Противник ежедневно атаковал эти части, но они отражали натиск гитлеровцев и удерживали свои позиции. Однако «коридор» все время суживался. Командование фронта приняло срочные меры для ликвидации неблагоприятной обстановки и улучшения снабжения войск всем необходимым для боя. Самолеты сбрасывали 256-й дивизии продовольствие, медикаменты и патроны.

Хуже обстояло дело с боеприпасами для пушек и минометов. О подвозе снарядов на машинах нечего было и думать. Через узкую горловину могли пройти только люди, да и то ночью. Снаряды несли на руках или перевозили на самодельных санках. Трудная это была работа. Полушубки, валенки и оружие стесняли движения. А снять полушубок – мороз сразу скует тело. Ноги по колено вязли в рыхлом снегу.

По «коридору», освещаемому ракетами, всю ночь тянулась длинная цепочка людей, которые несли снаряды и мины. Цепочка редела под перекрестным огнем противника, раненые отползали назад, их заменяли другие. Благодаря мужеству тех, кто подносил боеприпасы, наши части, оборонявшиеся в полуокружении, удерживали свои позиции.

Однажды, вернувшись на командно-наблюдательный пункт, я доложил генералу Дегтяреву о положении на участках 8-й армии, о трудностях сосредоточения артиллерии, о застрявших колоннах машин с боеприпасами, о необходимости увеличить число бульдозеров и тракторов с угольниками для расчистки дорог. Дегтярев тут же позвонил начальнику инженерных войск фронта генералу А. Ф. Хренову, попросил оказать помощь. Потом он подробно ознакомился с положением дел в «коридоре», ведущем к полуокруженным войскам, и приказал:

– Выделите одного офицера помоложе и поздоровее. Задание у меня есть. Кто поедет?

– Старший лейтенант Жимшидов.

Этот офицер получил распоряжение ехать в 256-ю дивизию. Он должен был передать командующему артиллерией устный приказ Дегтярева: из окружения не выходить, держаться во что бы то ни стало, до последнего снаряда и патрона. И предупредить, что скоро вражеское кольцо будет разорвано.

– Доберись обязательно, – сказал генерал.

– Живой буду, доберусь. А убьют – не взыщите, – ответил Жимшидов.

Через двое суток, 10 февраля, противник сбил наши подразделения, оборонявшиеся в «коридоре», и отрезал 256-ю стрелковую дивизию от основных сил 8-й армии. Остался единственный путь снабжения – по воздуху, но и этому мешала нелетная погода.

На третьи сутки вернулся Жимшидов. Едва успев доложить, что задание выполнено, он тут же свалился на пол и уснул.

После отдыха Жимшидов подробно рассказал о своей поездке. Километрах в пятидесяти за Новгородом машина, на которой он ехал, закапризничала. Видимо, от перенапряжения сдал мотор (все время приходилось объезжать по снегу колонны войск и грузовиков). В ближайшей деревне Жимшидов разыскал штаб гвардейской минометной бригады, где в это время находился генерал Воеводин. Офицер обратился к нему, попросил помочь. До окруженных частей оставалось еще километров тридцать – тридцать пять.

Воеводин принял Жимшидова по-гвардейски, усадил за стол. Потом генерал отправил офицера дальше на трофейном мотоцикле с коляской, который вел старшина-гвардеец. С трудом, часто подталкивая мотоцикл, проехали они километров пятнадцать. На дороге стояли разбитые немецкие машины, валялись неубранные трупы. В конце концов отказал и мотоцикл – Жимшидов пошел дальше пешком.

«Коридор» пришлось преодолевать то ползком, то перебежками. Только по лесу можно было идти во весь рост. Узкая длинная полоска земли простреливалась противником насквозь, с обеих сторон летели пули, а по центру били минометы. Длинной цепочкой шли солдаты, каждый из них нес по одному-два снаряда. Навстречу плелись раненые.

Штаб дивизии Жимшидов нашел возле деревни Пустошки. Его удивили царившие там спокойствие и деловитость. Командующий артиллерией, пожилой полковник, внимательно выслушал офицера и просил передать Дегтяреву, что приказ будет выполнен, артиллеристы сделают все как нужно. На его усталом, озабоченном лице появилась улыбка, когда Жимшидов передал ему горячий привет от генерала.

Здесь трудно было понять – где свои, где противник. Со всех сторон слышалась стрельба, взвивались ракеты. Только по карте, глядя на красный овал, можно было разобраться в обстановке. Полковник пожаловался на острую нехватку боеприпасов, продовольствия и махорки. Все захваченное у противника вооружение бойцы освоили и обратили против врага. Каждый снаряд был на учете.

Многое увидел Жимшидов, побывав в 256-й дивизии. Усталые, заросшие лица с воспаленными глазами, окровавленные повязки тяжело раненных бойцов, лежавших на морозе в палатках около полковых пунктов медпомощи, партизан с немецкими автоматами, пустые кухни, в которых кипела только вода…

Обратный путь был особенно труден. Гитлеровцы стреляли беспрерывно, мешая подносить боеприпасы и продовольствие.

– Вот тут-то я и поползал – за всю войну отчитался. Приподняться невозможно, – рассказывал Сергей Сергеевич. – С перепугу то на труп, то на разбитую машину наскочу… В некоторых местах «коридорчик» не шире четырехсот метров, а ночью казалось, что и ста не будет. Ползешь вроде бы прямо на немцев. Хорошо, что по ракетам видно, где они…

Жимшидов восхищался выносливостью и мужеством наших солдат, подолгу лежавших в снегу, под огнем врага, без горячей пищи, без курева. Наиболее тяжелое впечатление у него осталось от встреч с ранеными. Одному лейтенанту с перебитой ногой Жимшидов помог выбраться из страшной горловины. Лейтенант просил отрезать ему ногу, которая держалась только на сухожилии. Но Жимшидов привязал к ноге палку, вместо шины. В дороге лейтенанту снова не повезло: осколок мины попал ему в левую руку, выше локтя.

– Ну и намучился я с ним. Пришлось тащить на спине, да еще ползком. Хорошо, что до конца «коридора» оставалось метров пятьсот. Выполз мокрый, как из парной бани. Но ничего, врачи сказали, что крестник мой месяца через три поднимется, – закончил рассказ Жимшидов.

Теперь, когда «коридор» был перерезан противником, окруженные части находились в восьми километрах от главных сил армии. Нужно было как можно быстрее пробить брешь в кольце, вызволить окруженных и развивать наступление дальше. Но подготовка к этому удару шла медленно. Попытки выполнить такую задачу одной дивизией не увенчались успехом. А сосредоточение более крупных сил тормозилось бездорожьем. К тому же основная часть войск фронта была связана боями с противником, отражала его контратаки.

Для нас, артиллеристов, самым сложным делом была в эти дни разведка. С наземных наблюдательных пунктов ничего не видно. Аэрофотографирование тоже не помогало, так как положение войск противника менялось каждый день да и погода мешала съемке. Стрельбу приходилось вести по ограниченному числу наблюдаемых целей и по площади – по районам предполагаемого местонахождения немцев. Точность такой стрельбы оставляла желать много лучшего.

На правом фланге и в центре наступление развивалось более успешно. 8 февраля войсками 54-й армии, продвинувшимися на восемьдесят километров, был взят Оредеж, затем станция Батецкая, а 12 февраля передовые части 59-й армии во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта овладели Лугой.

Через три дня была освобождена группа полковника Козиева.

Большую поддержку войскам фронта оказывали партизаны. Мне довелось разговаривать с одним из них – молодым, лет двадцати пяти, офицером Семеном Соколюком. Во время боев 2-й ударной армии Соколюк был ранен под Любанью и оказался в тылу врага. Вместе с группой солдат он трое суток шел на юг, пока не встретил народных мстителей. У них он и остался.

Соколюк рассказал, что во время нашего наступления находился в партизанском соединении, которым командовал К. Д. Карицкий. Утром 27 января партизаны захватили станцию Передольская, намереваясь удерживать ее до подхода передовых частей 7-й танковой бригады. Во второй половине дня гитлеровцы предприняли контратаку и отбросили партизан. Но подоспевшие танкисты совместно с партизанами атаковали фашистов и овладели станцией.

На мой вопрос, где он думает дальше служить, Соколюк ответил:

– В армии, конечно. Опять роту просить буду. Как, дадут?

– Разумеется. Возможно, что и батальон доверят. А вы, пока суд да дело, письмо домой напишите. Вас ведь, наверное, пропавшим без вести там считают…

– Уже отправил. Мать у меня и двое маленьких братишек остались. Жена, когда, на фронт уходил, первенца ожидала. О себе-то я вроде и не думаю, за них волнуюсь…

Пожелав друг другу успехов, мы тепло распрощались.

После войны на одном из московских вокзалов я случайно встретил Семена Соколюка с женой и пятилетним сыном, тоже Семеном. Мать Соколюка вместе с братьями погибла, когда немцы при отступлении подожгли деревню и обстреляли жителей из автоматов. Жена в это время была на лесном хуторе, где скрывался партизанский врач, – понесла к нему заболевшего ребенка. Когда она вернулась, на месте деревни осталось одно пепелище…

В середине февраля войска нашего фронта действовали в сорока-пятидесяти километрах южнее Луги, упираясь своим левым флангом в озеро Ильмень около Шимска. Ленинградский фронт вел бои на подступах к Пскову и Струги Красные. Управление 54-й армии передало войска Ленинградскому фронту, а само сосредоточилось севернее Шимска для формирования армии нового состава.

Итак, после месячного сражения линия фронта отодвинулась от Ленинграда на сто пятьдесят – двести двадцать километров. Вражеская группа армий «Север» потерпела тяжелое поражение, остатки ее отходили в Прибалтику.

Мы вышли на широкую дорогу побед!

13 февраля по распоряжению Ставки Волховский фронт был упразднен, а его войска переданы в состав Ленинградского фронта. Возможность такого мероприятия мы предчувствовали еще в конце января. Отведенная нам полоса наступления суживалась, границы ее сходились в одной точке, в районе станции Дно. Для дальнейшего наступления нам не хватало оперативного простора. Гнать врага на запад продолжали Ленинградский и перешедший 16 февраля в наступление 2-й Прибалтийский фронты.

Мы строили различные предположения о своей дальнейшей судьбе. Мне хотелось попасть на белорусское направление, где был знаком каждый город, каждый водный рубеж. Я мечтал побывать в Слуцке. Может, мне еще удастся найти дочь?

Прогнозов было много, но не оправдался ни один из них. Наше управление погрузилось в вагоны и отправилось в далекий путь: через Вологду к Северному Полярному кругу. 27 февраля эшелон остановился на станции Сорокская, около Беломорска. Тут мы узнали, что генерал армии К. А. Мерецков назначен командующим войсками Карельского фронта.

Почти все работники управления остались на прежних должностях. Штаб артиллерии тоже не претерпел изменений.

Новый фронт, включавший в себя пять армий, отличался большим своеобразием. Он растянулся больше чем на тысячу километров – от берега Баренцева моря до Ладожского озера. Его протяженность составляла около одной трети длины всего советско-германского фронта. На машине тут в войска не проедешь. Чтобы попасть в правофланговую 14-ю армию надо было почти сутки ехать по электрифицированной железной дороге до Мурманска, а там еще сто километров по тундре. В левофланговую 7-ю армию, оборонявшуюся между Ладожским и Онежским озерами, добирались по железной дороге через Вологду до Тихвина, а потом на машине. Поездка занимала двое-трое суток. Участок этой армии был мне знаком. В тех местах я воевал с января по сентябрь 1942 года. Об остальных районах этого сурового, малонаселенного края почти не имел представления.

За полярным кругом, в полосе 14-й армии, расстилалась холмистая тундра, изрезанная озерами, короткими порожистыми реками, покрытая болотами и грядами огромных валунов. Гигантские сугробы и незамерзающее море. Длинная полярная ночь зимой и почти не заходящее солнце в середине лета. Суровая земля со строгой, дикой природой. На многие километры тянулась непроходимая тайга.

Наши войска за всю войну здесь почти не отошли назад, и линия фронта проходила близко от нашей государственной границы. Оборона обеих сторон не была сплошной. Опорные пункты гнездились на отдельных направлениях, прикрывая пути, идущие с запада на восток к Мурманской железной дороге. Фланги на этих направлениях были открытые, они охранялись только патрулями и пограничными заставами. Имелось лишь два участка сплошной обороны: более ста километров в 7-й армии и около шестидесяти километров – в 14-й.

На правом фланге, на Крайнем Севере, нам противостояла 20-я немецко-фашистская горная армия. От Ругозера (западнее Беломорска) до Ладожского озера оборонялись Массельская и Олонецкая оперативные группы вражеских войск. За два с половиной года враг создал долговременную, глубоко эшелонированную оборону. Тут имелись бетонированные и высеченные в каменном грунте траншеи, окопы, железобетонные и гранитные доты и дзоты, врезанные в скалистые обрывы огневые позиции артиллерии. Гитлеровские военные специалисты считали такую оборону неприступной.

Едва прибыв на новое место, мы сразу взялись за изучение обстановки и сил противника на всех направлениях: на мурманском, Кандалакшском, кестеньгском, ухтинском, ребольском, медвежьегорском и свирском. Однако главное внимание было уделено полосе 7-й армии. Туда вскоре переехала оперативная группа управления фронта, чтобы подготовить наступление на этом участке.

21 июня началась полуторамесячная Свирско-Петрозаводская операция 7-й и 32-й армий, закончившаяся разгромом вражеских войск и освобождением Карелии. Едва отгремели бои на этом направлении, как основная масса артиллерии и других средств усиления была погружена в эшелоны и отправлена на Крайний Север, в 14-ю армию.

Новая наступательная операция получила название Петсамо-Киркенесской. Началась она 7 октября. За 20 дней была разгромлена вся группировка фашистских войск в Заполярье, освобождена Печенгская область и значительная территория Северной Норвегии с городами Киркенес и Нейден. После этой операции линия фронта от Баренцева моря до Финского залива перестала существовать…

Завершая год великого наступления, советские войска освободили Румынию, Болгарию, часть территории Польши, Чехословакии, Венгрии и Югославии. Лопнул гитлеровский военный блок. Советская Армия вступила на территорию самой Германии. Фронтовые дороги вели к Берлину, к берегам Эльбы.

К сожалению, ни мне, ни моим товарищам не довелось участвовать в завершающих битвах. Долгожданный День Победы застал нас на Дальнем Востоке. Управление фронта в полном составе прибыло туда для того, чтобы подготовить и провести операцию по разгрому Квантунской армии японских милитаристов.

Я хорошо помню тот праздничный майский день. Солнце сияло особенно ярко. Трепетали кумачовые флаги, целовались на улицах люди, лились песни, прославлявшие подвиг советского народа.

 
Ликуй, народ, шумите, ветры Мая,
Сегодня радости предела нет!
Над всей страной – от края и до края —
Немеркнущий Победы нашей свет!
 

Это стихотворение красноармейца Николая Золотова, напечатанное во фронтовой газете, выражало наше общее чувство.

Но было и немного грустно. Сердце, переполненное радостью, не могло забыть тех, кто не дождался торжественного дня. Я вспоминал лейтенанта Сергея Утешева, лейтенанта Сашу Соловьева, матроса Ивана Диколенко, старшего сержанта Анисима Алехина и многих других однополчан, прокладывавших ту дорогу, по которой пришли к Берлину наши полки.

К войне с Японией мы готовились больше трех месяцев. С запада сотнями эшелонов перебрасывались войска. Прибыла 5-я армия, прибыли полтора десятка артиллерийских бригад. Граница ощетинилась тысячами орудий и минометов.

В ночь на 9 августа войска четырех армий 1-го Дальневосточного фронта прорвали японские укрепленные районы и устремились в просторы Маньчжурии. Не прошло и месяца, как под ударами трех фронтов была разгромлена миллионная армия самураев. Япония капитулировала.

Август 1945 года принес мне огромную радость. Я узнал, что моя дочь осталась жива.

И вот – долгожданная встреча!

Золотая осень. Под ногами шуршат желтые листья. Над головой, в лазоревом небе, стаи перелетных птиц… Навстречу мне бежит девочка одиннадцати лет. Худенькая, будто молодая березка. Как знакомы мне эти ямочки на бледных щеках! А в глазах недетская серьезность. Эти глаза вместо букваря и кукол видели слишком много такого, чего не приводилось видеть и взрослым.

Все те долгие месяцы и годы, которые я провел на фронте, Римма находилась в фашистских концлагерях за колючей проволокой. Ее перевозили из лагеря в лагерь. Она осталась живой лишь потому, что о ней заботились добрые, самоотверженные люди, которые, даже обреченные на страшные муки в гитлеровском плену, отдавали тепло своего сердца чужому ребенку.

Конец войны застал Римму в Германии, в лагере около Зальцбурга. Оттуда она вместе с освобожденными чехами отправилась на восток. В одном из чешских городов она увидела наконец солдата с красной звездочкой на пилотке.

Много лет прошло с той поры. Римма уже сама стала матерью, И самое большое мое желание: пусть молодое поколение никогда не услышит сигналов воздушной тревоги, никогда не увидит тех ужасов, которые выпали на нашу долю.

Мира и счастья вам, наши дети и внуки!

В разные концы огромной Советской страны разбросала жизнь моих товарищей фронтовиков. Но не забывается дружба, скрепленная кровью. Приезжая в Москву, я наведываюсь к бывшим однополчанам: офицеру запаса инженеру С. С. Жимшидову и к профессору, доктору филологических наук А. В. Западову, преподающему теперь в университете. Встречаюсь с героем разведчиком Н. В. Чекавинским, полковниками запаса М. Л. Оспищевым, В. Д. Мазуровым и К. А. Елшиным, которые тоже живут в столице.

Некоторые товарищи по фронту до сих пор продолжают служить в Вооруженных Силах. Среди них полковники Ю. П. Забегайлов, П. В. Муштаков, В. Э. Шомоди. Служит на флоте капитан 1 ранга В. М. Соколов.

Почтальон приносит мне письма из далеких городов, Боевые товарищи делятся воспоминаниями о прошлых днях, рассказывают о своей теперешней жизни. Бывший сержант Я. Г. Рыбак стал майором и работает в Минске в Министерстве охраны общественного порядка. Майор запаса А. В. Лубянов избран трудящимися города Енисейска (Красноярский край) на пост председателя горисполкома. В Алма-Ате живет генерал-майор запаса И. Н. Бураковский. Живет и работает в Свердловске наш богатырь, ныне капитан запаса, А. Д. Зайцев. Бывший командир орудия, ставший затем командиром взвода противотанкового дивизиона морской бригады, лейтенант запаса Н. Е. Серый трудится в тракторной бригаде в селе Михайловка, Запорожской области. Полковник запаса Д. И. Жук заведует в Бийске городским отделом торговли. Хорошо зарекомендовал себя на партийной работе в городе Сулюкта Ф. X. Кардолиев. На берегу Тихого океана, во Владивостоке, живет моряк-артиллерист Н. Д. Артеменко. Подполковник запаса С. А. Житник уехал в Новосибирскую область. Полковник запаса Ф. И. Деревенец присылает мне письма из Львова. Полковник запаса А. Я. Данин – из Калинина. В столице Украины живет генерал-полковник артиллерии в отставке Г. Е. Дегтярев.

Многие боевые друзья, оборонявшие Ленинград, а потом громившие фашистов возле его стен, живут теперь в городе, который они отстояли от вражеских полчищ. Там трудятся капитаны 2 ранга запаса И. С. Макуров и Н. А. Понятовский. Живут в прославленном городе и капитан 1 ранга запаса Н. М. Макаров, полковники запаса Н. В. Симонов, Герой Советского Союза В. К. Лаптев и другие товарищи.

Все мы свято чтим память наших братьев по оружию, погибших в огне минувшей войны. Им не удалось увидеть победные салюты, не удалось вернуться в родные дома. Их нет среди нас. Но их подвиги, их славные дела живы и всегда будут жить в наших сердцах.