Текст книги "Другая история Руси. От Европы до Монголии"

Автор книги: Дмитрий Калюжный

Соавторы: Сергей Валянский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 40 страниц)

Солнце и Луна соврать не дадут

В «Начальной летописи» за первые 200 лет не упомянуто ни одного затмения, ни солнечного, ни лунного, и ни одной кометы, и лишь в самом конце описаны в разных местах три-четыре астрономических явления, поддающиеся проверке путем вычисления, например:

«В то же лето (1102) было знамение в луне месяца февраля в 5 день».

В действительности, по точным вычислениям, «знамение» – затмение луны, произошло лишь через два ее оборота, то есть не 5 февраля, а 5 апреля 1102 года, около 8 часов утра по Киевскому времени при заходящей луне. Мог ли очевидец отметить не существовавшее февральское затмение и не заметить настоящего, бывшего через два месяца?

Можно было бы счесть, что это простая ошибка в имени месяца, если бы в XIV веке (к которому, скорее всего, можно отнести реальное начало составления, а точнее компилирования русских летописей) не произошло подряд три затмения, и все – 5 февраля:

5 февраля 1319 года лунное неполное с максимальной фазой 4 8 около 16 (4 часа дня) часов 37 минут от Гринвичской полуночи и около 6 (18) часов 40 минут Киевского вечера.

5 февраля 1338 в 14 (2 часа дня) часов 50 минут от Гринвичской полуночи и около 4 (16) часов 52 минут Киевского вечера, сверх полное (почти в закат солнца, как и должно быть).

5 февраля 1357, не полное (10 4) в 14 (2 часа дня) часов 18 минут от Гринвичской полуночи и около 4 (16) часов 20 минут Киевского вечера.

А солнце заходило в это время в Киеве около 5 часов 13 минут местного вечера, так что затмения хорошо были видны во всех славянских землях Восточной Европы после заката, во время или перед самым закатом солнца на только что взошедшей луне.

Эта триада затмений и могла дать повод автору исправить на 5 февраля вычитанное им где-то сведение о лунном затмении 5 апреля 1102 года, если летопись вел человек, наблюдавший лично эти три затмения в XIV веке и потому составивший себе представление о 5 февраля, как о каком-то специальном «дне затмений». И во всяком случае, лунное затмение 5 февраля 1102 года ложно показано автором сообщения. А ведь оно единственное упомянуто во всей Начальной летописи!

Рассмотрим теперь и солнечные затмения. За время, отмеченное в Начальной летописи, их реально было десять, шедших в полном или кольцеобразном виде по Днепровской Руси и видимых в девяти случаях в огромной фазе в Киеве. Вот они:

939, декабрь 19, сильное для Киева, перед полуднем (в летописи не описано).

945, сентябрь 9, значительное для Киева утром (не описано).

970, май 8, сильное для Киева утром (не описано).

986, июль 9, полное в Киеве перед закатом (не описано).

990, октябрь 21, почти полное в Киеве после полудня (не описано).

1021, август 11, почти полное в Киеве после полудня (не описано).

1033, июнь 29, значительное в Киеве после полудня (не описано).

1065, апрель 8, едва ли видимое в Киеве, а лишь в Египте и в малой фазе в Греции и Сицилии (описано).

1091, май 21, значительное в Киеве утром (описано).

1098, декабрь 25, сильное в Киеве к вечеру, в день Рождества (не описано).

Только наименее эффектное утреннее затмение 21 мая 1091 года, да еще предшествовавшее ему, но вряд ли видимое в Киеве 8 апреля 1065 года отмечены автором. И пропущены все остальные, которые должны были вызвать большое смятение и в столице, и во всей вообще приднепровской Руси! Крайне интересно, что не замеченным летописцем оказалось даже затмение 1033 года, кануна 1037 года, когда Ярослав как бы во второй раз «заложил город великый» Киев, о чем мы рассказали в главе «Начальная русская летопись».

Итак, в Начальной летописи отсутствуют события, которые не могли не быть отмечены современником. А теперь покажем события «замеченные», но такие, которых не стал бы записывать их современник – хотя бы потому, что они на самом деле не происходили.

Упомянутое солнечное затмение 21 мая 1091 года описано верно в Лаврентьевской рукописи. Но в 3-й Новгородской оно отнесено вдруг на 13 лет назад, к 6586 году (1078), когда не было никакого затмения. Как мог бы это написать очевидец?

Оно же отражено в Псковской 1-й и Воскресенской рукописях, причем в той же самой редакции, но отнесено в обеих к 6596 году (1088), то есть за 3 года до себя, когда было только затмение 20 июля, да и то у самого Северного полюса. А в так называемой «Никоновской летописи» то же самое затмение солнца «произошло» уже на 2 года позже, в 1093 вместо 1091.

От начала летописи в 852 году и до 1064, в продолжение 212 лет в ней не записано ни одного из этих небесных явлений, так ужасавших наших предков, не понимавших их причины и временности наступившей порчи солнца. А затем приводится затмение 1091 года, помещаемое в разных копиях на разные года около того же времени, что опять показывает: записывали не очевидцы, а отдаленные потомки по смутным воспоминаниям.

Но вот переходим к продолжателям этой Начальной летописи, записи которых прослежены до 1650 года, и картина совершенно другая! Почти половина солнечных затмений, видимых в России в значительной фазе, описана правильно, а отсутствие остальных может быть объяснено облачной погодой. Но ведь нельзя же сказать, что в предшествовавшие двести лет, от 852 до 1064 года, Киев закрывали сплошные облака? И в те годы должно было наблюдаться приблизительно такое же среднее число солнечных затмений, как и в годы продолжателей «Нестора».

Правда, только в том случае, если бы этот Нестор (или Сильвестр) руководствовался при составлении своей летописи действительными записями предшественников-монахов. Ведь они обязательно описали бы ужасавшие их больше всего затмения солнца.

А раз у него не было записей о затмениях, то не было и никаких других, а потому все, что пишет «Нестор», – наполовину фантазия сочинителей, творивших значительно позже.

Можно сделать вывод, что и солнечные затмения 1065, 1091 и 1106 года внесены в Начальную летопись много позже по иностранным – византийским или болгарским, чешским, польским, если не латинским первоисточникам, и это подтверждается и записями о кометах, заимствованными явно из греческих хроник.[9]9
  Таблица в приложении 3.


[Закрыть]

Из одиннадцати солнечных затмений восемь удовлетворяют мартовскому началу года по наложению А, два по наложению Б, одно оказалось совсем ошибочным. Выходит, что астрономические события летописцы наши тоже записывали по мартовскому началу года.

Чтобы точнее определить время составления текста, посмотрим еще и на описания лунных затмений, не столь эффектных, как солнечные и которые не было большого интереса вводить в отечественные летописи из иностранных источников.

Из лунных в летописи Нестора (Сильвестра) не упомянуто ни одного затмения, а у продолжателей его трудов они сразу появляются, притом не в суеверном, а в деловитом описании. Потом их стали реже записывать, вероятно потому, что естественная причина лунных затмений была уже выяснена, и даже научились их предсказывать.

В Новгородской летописи лунные и солнечные затмения упоминаются, начиная с 1115 года. Солнечных затмений там десять, из лунных же описаны только три. Вот и все затмения в Основной Новгородской летописи по синодальному списку! Их анализ показывает, что годы затмений взяты составителями Новгородской летописи из первоисточников, употреблявших мартовский счет лет, но его перевели на январский счет, а никак не на сентябрьский (то есть уже после Указа Петра I о переходе к январскому Новогодью, после начала XVIII века) в 11 случаях по наложению А и в двух по наложению Б.[10]10
  Таблица в приложении 4.


[Закрыть]

Значит, автор исследуемой нами летописи «брал» затмения из первоисточников, написанных по мартовскому началу года.

Если же начало года бегает в разных летописях между мартом и сентябрем, это явный признак того, что в стране нет единого мировоззрения, нет единоначалия в церкви, а религия – дело не народное, а княжеское. Как игумен сказал, так в его монастыре и пишут, а игумен прислушивается к князю, а слово князя зависит от того, где он в этом году побывал – в Царьграде или Риме.

Вопрос о том, когда начинался календарный год в стране, еще встанет перед нами, когда мы начнем разбираться с первоначальной религией Руси. Ежели Русь жила по мартовскому календарю, то и уния с Римом существовала с самого начала; немало шансов за то, что Владимир святой, умерший в 1015 году, крестил Русь по латинскому, а не греческому обряду.

«Бысть знамение на небеси…»

«Такие знаменья бывают не на добро. Мы это разумеем, потому что в древности при Антиохе в Иерусалиме внезапно 40 дней в воздухе появились полки с оружием, в златых одеждах, предвещая нападение Антиоха на Иерусалим. Потом при Нероне цезаре воссияла в том же Иерусалиме звезда, в виде копья, предвещая нападение римлян и еще при Устиниане цезаре звезда воссияла на западе, испускающа лучи. Ее же прозвали Блистаницею, и блестела дней двадцать, а потом было теченье звезд с вечера до утра, казалось, якобы падали звезды и опять солнце сияло без лучей. Потом при Маврикии цезаре жена родила детище без очей и без рук и от чресл его был рыбий хвост. И родился шестиног, а в Африкии (в других списках во Фракии) два детища родились: один о четырех ногах, а другой о двух головах. Затем при Константине Иконоборце, сыне Леонове, течение звездное было на небе, отторгались (звезды) на землю, так что видящие думали конец. Тогда же и воздух полился (хлынул) по велику. По Сурии (Сирии) был трус велик (землетрясение) земля расселась на три поприща и дивно вышла из земли личина (маска) говорящая человеческим голосом, проповедая нашествие язычника, как и было: напали сарацины на палестинскую землю».

Это всё из русской летописи! Мы видим, что автор не чуждается иностранных дел и говорит о небесных предвестниках нападения на Иерусалим и при «Антиохе», и при «Римлянах», и при «Сарацинах» – говорит отчасти словами Георгия Амартола, отчасти цитируя западноевропейские источники, вроде Ликосфеновой «Хроники Знамений и чудес». Летописец образован и наблюдателен! Так почему же не говорит он ничего о небесных предвестниках современных ему громких событий, каковыми были распадение его собственной христианской церкви на западную и восточную в 1054 году, всего за 11 лет до описываемого им так красноречиво 1065 года? Почему он проспал затем Крестовые походы?

…Комета Галлея примерно каждые семьдесят шесть лет пролетает так, что ее можно наблюдать с Земли. Правда, не всегда она выглядит достаточно эффектно, но уж когда является во всей своей красе, современники не могут не отметить этого события.

В 912 году звездная странница прошла через перигелий (12 июля). Ранее кометы вообще не упоминались в русских летописях, и вот в Лаврентьевском списке находим:

«В лето 6419 (911). Явися звезда велика на западе, купиным (копейным) образом».

Но если обратиться к хронике Георгия Амартола, то под 912 годом мы читаем в греческом тексте:

«При этом появилась звезда-комета на западе, которую, говорят, назвали копьем и она провозвещает кровопролитие в городе».

Легко видеть, что в это время еще не было собственных наблюдений, и данное сообщение взято из славянского перевода хроники Амартола о комете 912 года, и записано значительно позднее. Это тем более вероятно, что о следующем появлении кометы Галлея в 989 году нет ничего в русской летописи, хотя комета замечена и арабскими, и европейскими авторами. Это подтверждается и ошибкой на два года в записи о следующем эффектном ее появлении, в марте 1066 года (Лаврентьевская летопись):

«В лето 6572 (1064 год; на самом деле комета была в 1066 году) бысть знаменье, звезда превелика, луче имущи якы кровавы, всходящи с вечера по заходе солнечном, и пребысть 7 дний».

В Англии комета сияла с апреля до конца мая. В Константинополе и на Востоке ее заметили в начале мая; греки наблюдали ее 40 дней, итальянцы и немцы 20–30 дней, комета была утренней, а затем стала вечерней и следовала за солнцем. К началу мая она не заходила до зари и 40 дней двигалась к востоку. Она произвела такое огромное впечатление повсюду, что если бы в России XI века летописцы трудились по мере событий, то, несомненно, это небесное явление было бы расписано на целых страницах и притом без ошибки даже на один год; мы уж не вспоминаем про «семь дний».

После 1110 года, со времени Владимира Мономаха, мы уже находим вполне верные записи о «небесных странницах». Так, в Ипатьевской летописи сообщается о комете 1145 года. Скорее всего, это та же комета Галлея, прошедшая через перигелий 29 апреля 1145 года. Затем в Лаврентьевской летописи имеется запись под 1222 годом, очень правильное описание кометы Галлея, прошедшей через перигелий 15 сентября. И то же можно сказать о следующем ее появлении, когда она проходила через перигелий 22 октября 1301 года.

В Никоновской летописи находим описание в следующей редакции:

«Того же лета 6810 (1302) бысть знамение на небеси: явилася звезда на запади, испущая лучи вверх, яко хвост, к полудню ниц».

И вдруг! В 1378 году комета прошла через перигелий 8 ноября при хороших условиях видимости. По китайским хроникам Ше-Ке и Ма-Туан-Линь она наблюдалась 45 дней. Западноевропейские хроники связывали ее с опустошением турками Боснии, Кроации и Иллирии и с последовавшей сильной чумой. И вот мы не находим этой кометы НИ В ОДНОЙ из русских рукописей-хроник под этим годом, а сообщение о ней оказывается ошибочно вставленным через 4 года, притом в явно искаженном виде! Под 6890 годом (1382) в 4-ю Новгородскую летопись вписана целая повесть «О пленении и о происхождении Тахтамыша царя из Золотой орды» и о «московском взятьи», прямо начинающаяся с описания этой кометы.

Подобным же образом начинается эта повесть в Псковской 1-й и Воскресенской летописях, и в летописи Авраамки. В Тверской летописи отмечено и время года, когда появилась комета: «той же зимой знамение проявилося на востоке».

Подробности русского описания не позволяют усомниться, что оно относится к появлению кометы Галлея 1378 года, а между тем комета вместе со сказкой о Тохтамыше попала в летописную запись от 1382 года. Легко сделать вывод, что и легенда о Тохтамыше, царе Золотой Орды, отнявшем престол у Мамая и будто бы ограбившем Москву в 1382 году – позднейшая вставка летописца, а это вызывает недоверие и к другим его сообщениям, вроде последовавшей вскоре войны с Тамерланом (в 1406 году).

Не менее странно и отсутствие записей в русских летописях о комете Галлея, прошедшей через перигелий 8 июня 1456 года. Это ее явление вскоре после падения Константинополя (1453) навело ужас на всю Европу. Христиане видели в ней турецкую изогнутую саблю, а турки – крест. Особенно эффектна она была тогда потому, что во время перигелия проходила очень близко от Солнца и Земли. Хвост ее тянулся на 60 градусов, величина и вид менялись, хвост напоминал павлиний, в котором насчитывали до тридцати, а иногда даже до ста разветвлений.

И вот, при всем своем великолепии и грандиозности, это появление Галлеевой кометы совсем не попало в русские летописи. А в западноевропейских она фигурирует повсюду. Как же было бы возможно летописцу, наблюдавшему ее с ужасом много ночей, не посвятить ей целых страниц? И ведь это уже XV век! Значит, никаких самостоятельных летописей и не велось в это время на Руси. Предполагать, что она была невидима по причине «белых ночей» можно только для северной, а никак не для средней России.

Но вот, наконец, правильное и на этот раз, несомненно, самостоятельное наблюдение кометы Галлея, прошедшей через перигелий 26 августа 1531 года. Запись из Воскресенской летописи:

«7039 (1531). Того же лета, августа, явльшеся звезда велика над летним всходом солнечным по многиа зари утренниа, лучь сиаше от неа вверх велий, а идя (шла) не по обычному течению на полуночную страну; и последи, того же месяца, явльшеся та же звезда в вечернии зари по захождении солнечном червленым (красным) образом, и лучь от нея смаше червлен вверх же над летним западом».

Этим закончим упоминания о кометах в русских летописях до 1600 года. Мы видим, что не только отсутствуют записи о ней в Начальной летописи Нестора, но и у его «продолжателей» не замечены самые эффектные ее появления. Они не могли не быть отмечены настоящим летописцем! – а между тем отмечены или не были, или были «сдвинуты» со своих лет, что свидетельствует об очень позднем времени составления летописей.

ИТАК, и затмения Солнца и Луны, и кометные записи начались в русских летописях, пусть даже иногда с ошибками, только в так называемых «продолжениях Нестора», после 1110 года. Другими словами, то, что мы называли до сих пор «продолжениями», было на самом деле началами, а то, что историки называют Начальной Летописью, вплоть до Владимира Мономаха – миф, имеющий лишь внешность летописи. И составлен этот миф был уже значительно позднее того, как первые правильные записи, начавшиеся после 1110 года, послужили к созданию Русской истории, и ее понадобилось углублять, чтоб возвеличить свое государство «из любви к отечеству и народной гордости», как писывал наш основной историограф Карамзин.

Отсутствие каких-либо сведений о Крестовых походах и особенно об «освобождении гроба Господня из рук неверных» 15 июня 1099 года подтверждает этот наш астрономический вывод. Какой монах не возликовал бы по этому поводу и не посвятил бы этому дню не одной, а многих страниц как радостному событию для всего христианского мира?.. И вдруг о 1-м крестовом походе ничего неизвестно его современнику Нестору (или Сильвестру) даже и в 1110 году, до которого он доводит свое повествование!

Но если он не видел небесных затмений, происходивших на его глазах, и не знал о событиях, гремевших на весь мир ПРИ ЕГО ЖИЗНИ, то как же он мог знать что-нибудь о князе, призванном за 250 лет ДО НЕГО? Во всяком случае, так называемая «начальная летопись» переходит целиком на положение позднего апокрифа.[11]11
  Апокриф – сочинение, предполагаемое авторство которого не подтверждено или маловероятно.


[Закрыть]

Не только о 1-м, но и о всех последующих походах молчат наши летописцы. 4-й Крестовый поход против православия, апофеозом которого стало взятие Царьграда крестоносцами в 1204 году, происходил при Рюрике, известном как Рюрик Второй.[12]12
  Родословная Рюрика II: прадед Владимир Мономах, дед Мстислав, отец Ростислав, князь Смоленский и потом великий князь Киевский. Сам Рюрик был великим князем Киевским в 1195–1202, 1203–1205, 1206–1207 годах. Умер предположительно в 1212 году. В 1205 году в союзе с половцами (с которыми до этого воевал) напал на Киев и разграбил его. Интересно, что, не жалея купцов местных, у купцов иностранных он забирал только половину состояния.


[Закрыть] Но это теперь его называют Вторым, жившим будто бы через триста с лишком лет после первого мифического своего тезки, якобы основавшего русское государство, но сам-то второй Рюрик, наверное, и не подозревал, что он второй, а не первый, да и нет такого имени в христианских святцах.

Все это так странно, что исследование Крестовых походов по отражениям их в русских летописях того времени становится необходимым.

Освобождение Гроба Господня

«Начальная летопись», был ли ее автором Нестор, Сильвестр или кто другой, доводит свой рассказ до 1110 года, а это было время 1-го Крестового похода. Всего за 13 лет до окончания летописи, в июне 1097 года крестоносцы взяли соседку Царьграда Никею (где прошел, как считают, первый Вселенский христианский собор), а 15 июня 1099 года, взяв с бою Иерусалим, освободили от неверных гроб самого Христа, взволновав все христианские страны. Могло ли не дойти до Киева известие о столь великом событии, могло ли оно не взволновать и киевское духовенство, считавшее учителями своими византийских теологов? Ведь единоверцы же! Ведь отношения с Царьградом тесны и постоянны!

Но чудо, чудо! Автор «Несторовой летописи», не раз проявляющий близкое знакомство с византийскими писателями и, судя по его книге, самый образованный ученый монах своего времени, ничего этого не знает…

За два года до взятия у сарацинов Никеи он пишет:

«В лето 6603 (1095) Идоша половци на греки с Девгеничем, воеваша по гречьстей земле и цесарь ял (взял) Девгенича и повелел его ослепити».

Половцы напасть на греков (византийцев) могли только из Болгарии и с ее согласия. Однако здесь важно не это, а то, что летописец интересовался и чисто греческими делами, даже такими ничтожными, как стычка с каким-то Диогеничем.

А вот через два года, когда десятки, если не сотни тысяч крестоносцев переправлялись через Босфор, и в самый год взятия ими греческой Никеи (в немногих километрах от любимого автором Царьграда), он ничего об этом не знает, а пишет о местной усобице:

«В лето 6605 (1097). Придоша Святополк и Володимер, и Давид Игоревичь, и Василко Ростиславович, и Давыд Святославич, и брат его Олег, и няшася Любячи на устроение мира, и глаголаша к себе, ркуще: – Почто губим Руськую землю, ами на котору деюще? а Половцы рады суть, оже межю нами рати (ссоры); да имам отселе едино сердце, кождо а держит отчину свою. И на том целоваша крест. Да еще кто отселе на кого будеть, то на того будем вси и крест честный. Рекоша вси: – Да будет на нас крестъ честный и вся земля Руськая. И целовавшиеся поидоша восвояси…», и так далее.

Сообщается также, что аналогично ослеплению Царьградским кесарем торчина (турка?) Диогенича, происходит ослепление некоего русского Василька неким торчином. Вот видите, турок фигурирует в роли палача у русского князя, а о том, что в этот самый год весь турецкий и христианский мир был всколыхнут 1-м Крестовым походом на турков и была взята крестоносцами Никея – ни полслова. Выходит, что автору этой записи ничего такого не было известно. Да и для следующего 1098 года, когда крестоносцы отвоевали у турок Эдессу (столицу Хозройского царства), мы имеем лишь коротенькую запись не о турках, а о сущих пустяках:

«В лето 6606 (1098). Приде Володимер, и Давыд, и Олег на Святополка, и сташа у Городца, и сотвориша мир, якоже и в прежнее лето».

А для всего года, когда крестоносцы взяли Иерусалим и освободили гроб самого Несторова или Сильвестрова Господа, у автора нашлось только пять строчек:

«В лето 6607 (1099). Изиде Святополк на Давыда к Володимерю, и прогна Давыда в Ляхы. В се же лето побьени угри (венгры) у Перемышля. В се же лето убьен Мстислав, сын Святополчь, в Володимери, месяца июня в 12 день». О событии же, которое было всего важнее для христианина и тем более для монаха, пользовавшегося, как мы уже видели, византийскими источниками – ничего.

Нет сообщений о Крестовых походах в 1100 и 1101 годах, когда крестоносцы с графом Балдуином во главе завоевали Акку, а рассказываются только одни дрязги между князьями, да в 1102 году описываются знаменья на небе:

«В то же лето бысть знаменье на небеси, месяца генваря в 29 день, по 3 дни, акы пожарная заря от востока и уга и запада и севера, и бысть тако свет всю нощь, акы от луны полны светящься (северное сияние; удивимся вместе с летописцем). В то лето бысть знаменье в луне, месяца февраля в 5 день. (На самом деле в 1102 году затмение было не 5 февраля, а 5 апреля, причем не полное и в Киеве видимое уже на восходе солнца.) Того же месяца в 7 день бысть знаменье в солнци, огородилося бяше солнце в три дугы и быша другыя дугы хребты к собе (обычные солнечные галосы). И сия видяще знаменья, благовернии человеци со вздыханьем моляхуся к Богу и со слезами, дабы Бог обратил знаменья си на добро: Знаменья бо бывают ова на зло, ова ли на добро».

Само собой напрашивается сопоставление этих небесных знамений с поразительными успехами крестоносцев, но автор вместо того пишет:

«В се же лето приставися Ярослав Ярополчичь, месяца августа в 11 день. В се же лето выдана бысть дщи (дочь) Святополчи в Ляхы за Болеслава, месяца ноября в 16 день».

Если бы автору известны были происходившие в христианском мире события мирового значения, то, конечно, он приспособил бы к ним и небесные знаменья. Нет более убедительного доказательства, что автор сочинял эту летопись уже тогда, когда Крестовые походы ушли в область истории, перестали волновать христианские души и автор просто позабыл ввести их в свою хронику. Так как в его голове византийские и русские события попали в разные мозговые извилины, он и не догадался их одновременно вытащить и сопоставить между собою, хотя и упоминает под 1104-м годом даже Царьград за-ради семейных царских дел:

«В лето 6612 (1104). Ведена (выдана) дщи Володарева за царевичь за Олексеничь, Цесарю-городу, месяца иулия в 20. Том же лете ведена Передслава, дщи Святополча, в Угры, за королевичь августа в 21 день. Том же лете приде митрополит Никифор в Русь, месяца декабря в 6 день. Того же месяца преставися Вячеслав Ярополчичь в 6 день. Того же месяца в 17 Никифор митрополит на столе посажен. И родися у Святополка сын, и нарекоша име ему Брячеслав. В се же лето бысть знаменье: стояше солнце в крузе, а посреде круга крест, а посреде креста солнце, а вне круга обаполы два солнца, а над солнцем кроме круга дуга, рогом на север; такоже знаменье и в луне тем же образом, месяца февраля в 4 и 5 и 6 день, в дне по 3 дни, а в нощь в луне по 3 нощи (обычные галосы)».

Нет ничего о подвигах крестоносцев ни в 1106, ни в 1107, да и в 1108 году, когда уже повсюду гремели крестовые походы, находим только:

«В лето 6616 (1108). Заложена бысть церковь святого Михаила, Золотоверхая, Святополком князем, в 11 иулия месяца; и кончаша тряпезницю Печерьского монастыря при Феоктисте игумене, иже ю и заложи повеленьем Глебовым, иже ю и стяжа. В се же лето вода бысть велика в Днепре, и в Десню, и в Припете. В сем же лете вложи Бог в Сердце Феоктисту игумену Печерьскому, и нача взвещати князю Святополку, дабы вписал Феодосья в синодик, и рад быв (Святополк), обещася и створи, и повеле митрополиту вписати (Феодосия) в синодик, и повеле вписывати (его) по всем епископьям, и вси же епископи с радостью вписаша, поминати и на всех соборех».

А в 1110 году, которым кончается Лаврентьев список, рассказывается лишь о появлении уже упомянутого нами огненного столба над Печерским монастырем, который на самом деле был ангел того же рода, как и огненный столб, шедший перед Моисеем в пустыне…

Вот был бы прекрасный повод приспособить хоть этот столб к победному шествию крестоносцев, защитников веры Христовой, происходившему в то самое время в Палестине и Сирии, если б автор был современником событий, а не жил через столетия после них.

Такого ляпа не мог бы сделать современник, греческого образования летописец, упоминающий в этой самой хронике о мелких византийских событиях, а тем более монах-христианин, сердцу которого Крестовые походы были бы особенно близки. Но вполне мог так «проколоться» автор значительно более поздних веков, когда Крестовые походы с их победами и жестокими поражениями, с потерей стотысячных армий европейских рыцарей и простолюдинов, с потерей Иерусалима ушли уже в область преданий, когда даже упоминать о них стало не очень пристойно.