Текст книги "Произведения (сборник) (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Туэло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 129 страниц)

Четыре раза в неделю генерал-губернатор проводил приемы населения по личным вопросам, независимо от положения человека в обществе. Он был доступен для всех. Он прекрасно понимал, что на прием к нему шли с последней надеждой на справедливое разрешение вопроса, был со всеми вежлив и ласков. Рассматривались вопросы, поданные как в письменном виде, так и в устной форме, зачастую меры принимались тотчас.

И.В. Ефимов: "Это был человек, доступный возражениям и умевший выслушивать независимые мнения, не терпевший канцелярского формализма и волокиты, простой и добрый в обращении и непритязательный к неудобствам.

При пылком характере и множестве противодействий и недоброжелательств были ошибки и недостатки, но все они с избытком вознаграждаются вышеупомянутыми свойствами, всем тем, что сделано им для отечества".

По инициативе Н.Н. Муравьева-Амурского решался вопрос о всеобщей грамотности населения, с его именем связан подъем науки, культуры и просвещения, в том числе и развития либеральной печати. Генерал-губернатор постановил начать преподавание русского языка в общинах представителей малых народностей. Запретил и преследовал колониальное к ним отношение со стороны русскоязычного населения.

В своих воспоминаниях казак К. Богданов писал, что все Забайкалье с приездом Муравьева-Амурского ожило, всем была служба и работа, изменилось все.

Он поставил Китай и Европу перед фактом свершившейся колонизации Приамурья.

Он заложил города Благовещенск, Хабаровск, Владивосток, Уссурийск, Николаевск-на-Амуре (непосредственно Г.И. Невельской).

Он утвердил российскую принадлежность острова Сахалин.

"…Небольшого роста, подвижный, ни усталого взгляда, ни вялого движения… Какая энергия! Какая широта горизонтов, быстрота соображений, неугасающий огонь во всей его организации, воля, боровшаяся с препятствиями…" (И.А. Гончаров).

Во время организации сплавов в операции по заселению колонистами левого берега Амура, Муравьев-Амурский всегда был начеку, спящим его не видели, зато часто слышали его любимую угрозу "зарыть в землю" за нерадивость.

В мае 1858 года в небольшом китайском городке Айгунь генерал-губернатором Муравьевым была одержана блестящая победа. Китай признал полное право русских на земли по рекам Амур и Уссури. Отторгнутые в 1689-м громадные пространства, сосредоточившие в себе богатейшие природные ресурсы и исключительно удобную береговую линию, стали неотъемлемой собственностью России. Самое же примечательное состояло в том, что подобное беспрецедентное «приобретение» свершилось без всякого применения вооруженной силы, без единого выстрела. Именно этот факт сделал дальневосточную эпопею Н.Н. Муравьева одной из самых замечательных страниц в российской истории.

Но позволю себе задать каверзный вопрос: а так ли хорошо – установить границу России с Китаем по реке Амур? И почему именно здесь? А не южнее где-нибудь, по Великой китайской стене, например? Как утверждает академик А.Т. Фоменко, китайцы во время переговоров думали, что генерал-губернатор будет требовать установить границы по китайской стене, поэтому очень охотно согласились с границей по Амуру (слава Богу, наконец-то среди ортодоксальных ученых появились настоящие экстрасенсы, считывающие полуторасотлетней давности мысли азиатов, никакой теперь азиатской хитростью нас не проведешь). И даже устроили салют в Пекине, празднуя дипломатическую победу! «Продешевил губернатор, продешевил, и нечего дифирамбы петь в его честь…» Получилось классно, две страны-недотепы, каждая думала по-разному не в свою пользу и весьма обрадовались обе, когда самые худшие ожидания не оправдались! Ой, а не юмор ли Всевышнего проявился в этом действии? Добрый, хороший для обеих сторон, а не то что пулей в затылок по пятницам!

Вот только непонятно, почему салютуя в столице, богдыхан велел заковать в колодки губернатора Айгуна Жераминго (в русском переводе) до тех пор, пока Муравьев не вернет обратно прихваченные земли. После заключения Айгунского договора, князя И-Шаня, своего уполномоченного, генерал-адьютанта Дайцинского государства, придворного вельможу лишили сначала чинов и прав; но впоследствии, как дальний родственник богдыхана, он был помилован

Кстати, как военный человек, граф Н.Н. Муравьев-Амурский считал, что в тот благоприятный момент возможна молниеносная с минимальными потерями военная операция по расширению границ России до Великой китайской стены, включив в состав государства Манчжурию и Монголию. Императором бы ему быть или, на худой конец, военным министром. Но он сильно не настаивал…

Почему бы не предположить, что не агрессивные цели давлели над Н.Н. Муравьевым-Амурским, а желание восстановить справедливость, утраченную Нерчинским договором? В середине семнадцатого века средний Амур был заселен казаками и существовал Албазинский уезд, основанный Ерофеем Хабаровым. Нерчинский трактат, согласно которому Россия должна уйти с берегов Амура, подписывался в присутствии 12-тысячного китайского войска. Руки у русских тогда оказались коротки. Справедливости ради надо сказать, что Нерчинский унизительный для Руси договор был спровоцирован самими же русскими поселенцами-казаками, совершавшими грабительские набеги на манчжурскую территорию. Разбойники были еще те. Достали…

Как никто другой, Муравьев знал, какой ценой оплачена эта победа. Он отдавал должное главным действующим лицам грандиозной эпопеи, развернувшейся на Амуре. Нехватка продовольствия, суровый климат, болезни, оторванность от Большой земли оборачивались тяжелейшими испытаниями, опороченным веком людей. И надо было верить в свое предназначение выполнить задачу, которую равно считали своей и генерал-губернатор, и перебравшийся на Амур воронежский пахарь, и шедшая вслед за мужем ставропольская казачка.

За шесть лет число поселений на берегах Амура и Уссури достигло свыше 80.

Все мечты Н.Н. Муравьева-Амурского сбылись.

У графа Н.Н. Муравьева-Амурского не было фамильных драгоценностей, капитала, поместья, своего дома, он всегда жил в съемных квартирах. Жил только на жалованье.

Размах преобразовательной деятельности графа был настолько широк, что трудно представить, как такое может сделать один человек. Она охватила абсолютно все сферы, как в области управления, так и в общественной жизни.

Оценка современников: честная работа не покладая рук. Работал много, вел аскетический образ жизни. Нередко выходил в город без охраны, в простой шинели, посещал присутственные места, рынки, магазины. Слух опережал в таких случаях его путешествие, торговцы тут же снижали цены на основные виды продукции.

Управляя Восточной Сибирью в 1847-1861 гг. Муравьев-Амурский, основательно изучив материалы по региону, выделил три главных направления государственной деятельности: Амурский вопрос, торговля и добыча золота. Прежде всего, были предприняты меры по направлению в государственную казну средств от добычи ценного металла. Муравьев-Амурский фактически разрушил систему невиданной спекуляции и коррупции в золотодобыче. Торговцы, державшие высокие цены на хлеб, а также спекулянты-перекупщики были посажены в тюрьму.

Новый генерал-губернатор попытался изменить и существовавший порядок торговли водкой. Он предложил создать единые стандарты продукта, упорядочить торговую сеть по реализации водочной продукции, продавать только на вынос и в запечатанной посуде. Эти новшества Муравьева-Амурского получили поддержку и были введены затем во всей России. До сих пор она пьет по его регламенту. Таким образом, восстанавливался порядок, но быстрее росло число врагов и недоброжелателей.

Н.Н. Муравьев-Амурский особое внимание уделял религиозным традициям и христианскому миссионерству, помогал строить церкви, поддерживал буддизм и снисходительно относился к шаманству (шаманизму). "За амурское дело готов молиться Будде, Христу, Магомету и шаманским духам" – говорил он.

Перед отставкой генерал-губернатор говорил: "Никто не должен быть на одном месте более 10 лет, иначе он обрастает жирком, и толку от него нет… Переслуживать – преступление".

Мнение: " Не будь в Восточной Сибири Муравьева-Амурского…, вряд ли сегодня Дальний Восток и Приморье принадлежали Сибири…".

После подписания Айгунского договора генерал-губернатора Восточной Сибири стали называть победителем без войны…

О нем говорили: «… В Сибири он более могуществен, чем Господь Бог…».

Многократно он упреждал волю монарха и лишь ставил его перед свершившимся фактом. Это мог себе позволить только выдающийся политик и правитель. 12 января 1860 года граф Муравьёв-Амурский сообщал директору Азиатского департамента министерства иностранных дел Е.П.Ковалевскому: «Я очень рад, что вПетербурге решили дать мне приказание занять правый берег реки Уссури, но, ксожалению, не могу этого теперь исполнить, ибо это сделано уже год тому назад».

Каждый его шаг был продиктован государственностью и любовью к России.

Возмутитель спокойствия М. Петрашевский, не склонный к дифирамбам слугам самодержавия, писал об Айгунском договоре: "Такой другой факт, такой другой трактат международный, подобный ему, взываю вас, господа дипломаты, найти хоть еще один во всей истории международных договоров". (Был подобный раньше, присоединивший к России Крым, но об это позднее, прим. автора)

Для своего времени Муравьев-Амурский был прогрессивным государственным деятелем, верноподданный царского престола был либералом. Он первым из всех русских губернаторов поднял вопрос об освобождении крепостных. Он же разрешил декабристам – разъезжать по Сибири, как им заблагорассудится, не испрашивая никаких позволений. И не только разрешил, пригрел, приветил "государственных преступников", мол, для дела нужно, не хватает в Сибири людей грамотных и умных, не пропадать же их способностям втуне? Познакомился c княгинями Волконской, Трубецкой, с братьями Бестужевыми, в гости к ним ездил. В походах генерал-губернатор никогда особо не чинился – ел всегда (так гласит летопись) за одним столом с прислугой.

Граф Н.Н. Муравьев-Амурский в ответ на обвинения в дружбе с государственными преступниками-декабристами высказывал свою точку зрения: «…так называемые декабристы, искупив заблуждения своей юности тяжелою карою, принадлежат к числу лучших подданных русского царя и что никакое наказание не должно быть пожизненным, так как цель наказания есть исправление, а это вполне достигнуто по отношению к декабристам, что они имеют права быть принятыми в обществе по своему образованию, своим нравственным качествам и теперешним политическим убеждениям». Император Николай I в ответ писал: «Благодарю… Нашелся человек, который понял меня, понял, что я не ищу личной мести этим людям, а исполняю только государственную необходимость и, удалив преступников отсюда, вовсе не хочу отравлять их участь там!».

Из докладной записки генерал-губернатора правительству, 1853 год: "…Соседний многолюдный Китай, бессильный ныне по своему невежеству, легко может сделаться опасным для нас под влиянием англичан, французов, и тогда Сибирь перестанет быть русскою. А в Сибири, кроме золота, важны нам пространства, достаточные для всего излишества земледельческого народонаселения европейской России на целый век. Потеря этих пространств не может вознаградиться никакими победами и завоеваниями в Европе. И чтоб сохранить Сибирь, необходимо ныне же сохранить и утвердить за нами Камчатку, Сахалин, устья и плавание по Амуру и приобрести прочное влияние на Китай". Таким образом, он уже в то время предвосхитил столыпинскую реформу в крестьянском вопросе.

Граф Н.Н. Муравьев-Амурский нашел в себе силы не брать и не давать взяток, за что и нажил себе множество врагов из числа дающих и берущих.

"...Он одолевал природу, оживлял, обрабатывал и населял бесконечные пустыни. Но его в свою очередь одолевали чиновники... Надо признать, Муравьеву везло и на врагов, и на сторонников. Если уж друг, то умен и предан бескорыстно, а если враг, то силен, неординарен и тоже не глуп. Вывод отсюда, мне кажется, один – сам Муравьев был незаурядной личностью, и под стать ему были его дела." (И.А. Гончаров).

В свое древнее время, Великий Могол Акбар нередко вызывал самого близкого друга-визиря посмотреть вместе с ним, кто его самый-самый недруг. И очень огорчался, если противник был "мелковат". Значит и дела "мелковаты"…

Против историков и исследователей событий тех лет, порочащих имя Н.Н. Муравьева-Амурского, якобы затмившего славу Г.И. Невельского, говорит сам граф в письме А.С. Меншикову: "Сделанные Невельским открытия неоценимы для России; множество предшествовавших экспедиций в эти страны могли достигнуть европейской славы, но ни одна из них не достигала отечественной пользы, по крайней мере в той степени, как исполнил это Невельской".

С приездом Муравьева-Амурского облегчилось положение политических ссыльных – декабристов, петрашевцев, польских революционеров.

Несмотря на угрозы чиновникам: "… Я не из тех Муравьевых, которых вешали. Я cам буду вешать…", он все же никого не повесил, многие достойные того отделались только каторгой.

В июне 1851 года по предложению Н.Н. Муравьева-Амурского Указом Императора Николая Первого были освобождены от горного рабства и переведены в разряд казаков приписные крестьяне Нерчинских рудников.

26 августа 1858 года Н.Н.Муравьев за отличие по службе произведен в генералы от инфантерии; в тот же день Высочайшим указом он возведен в графское Российской империи достоинство с присоединением к фамилии его названия «Амурский». «Вершины я достиг, – сказал Николай Николаевич в ответ на одно из поздравлений. – И путь мой отныне – только вниз». Он добился своей главной цели (для этого родился), хорошо знал жизнь, законы социума и власти.

В наведении порядка на вверенной ему территории Н.Н. Муравьев-Амурский видел и пытался достичь пресечения коррупции чиновничества, ослабления влияния местных "олигархов", защиты интересов казны и усиления роли государства. Сменил более половины неугодных и неспособных к службе лиц. Многие его ненавидели.

Все 14 лет Муравьев боролся с обкрадыванием государства. Забегая вперед, скажем: коррупцию и взяточничество ему искоренить не удалось, зато удалось заставить местную олигархическую верхушку вспомнить, что существуют и государственная власть, и законы, с которыми придется считаться.

Муравьев-Амурский каждому воздавал по заслугам.

Самым ожесточенным временем борьбы стали первые годы губернаторства Муравьева. По вверенному его заботам краю прокатилась целая череда судебных процессов, направленных на пресечение преступной финансовой деятельности местных золотопромышленников. Был поставлен заслон противозаконной переправке намытого золота в Китай. Муравьев вообще ратовал за создание единой государственной золотодобывающей компании (вот оно, проявление его социалистических наклонностей). Его усилия на этом поприще встретили ярое сопротивление не только местных, но и столичных чиновников, привыкших к «сибирской мзде».

Окунувшись в клоаку беззастенчивого воровства, не видел иного выхода из положения, как познакомить казнокрадов с политикой «крепкой руки». Предание военному суду, заключение в острог, запрещение вести торговлю, негласный полицейский надзор – подобные меры испытали на себе многие «короли» Восточной Сибири.

Граф сумел заручиться поддержкой императора, главы МВД, морского ведомства, поэтому, несмотря на противостояние министерства иностранных дел в лице Карла Нессельроде, нерусскоговорящего (!?) министра, сумел достичь поставленных целей.

В начале 1850-х гг. резко увеличилось число ближайших подчиненных генерал-губернатора, их поручения обычно были связаны с подготовкой амурских сплавов. Муравьев-Амурский оказывал преимущественное покровительство, во-первых, людям, связанным с ним отношениями личной дружбы, родства или прежней совместной службы, во-вторых, молодым выпускникам привилегированных учебных заведений и офицерам гвардейских полков, в-третьих, выходцам из народных низов, выделявшимся способностями, опытом, приобретенными на практике знаниями. Он был необыкновенно настойчив в ходатайствах о наградах и чинах для своих подчиненных, видя в возможности получать награды "вне правил" компенсации за самоотверженный труд.

Его сиятельство имел огромные знания, трезвый ум и способность принимать единственно верное решение в трудную минуту.

При всей своей жесткости, властности, вспыльчивости и т.п., он характеризовался, как-то по-детски, доверчивостью к людям. Но горе было тому, кто ею пользовался в корыстных целях.

В 1854 году генерал-губернатор получил полномочное высшее право от имени государства решать с Китаем все вопросы о границе, не согласовывая свои действия с министерствами и ведомствами!! Высшая степень доверия императора!

Муравьев-Амурский признавал необходимость освобождения крестьян с землей, отмены телесных наказаний, введения гласного судопроизводства с присяжными, свободы печати, протестовал против аристократических конституционных проектов и всесилия петербургской бюрократии. Он также осуждал телесные наказания.

В 1853 году генерал-губернатор для защиты границ Российской империи на востоке создал Забайкальское казачье войско, солдаты которого вместе с русскими моряками разгромили десант англичан и французов в Петропавловске-Камчатском в 1854 году и в бухте Де Кастри в 1855 году.

В 1862 году высшая сибирская администрация была гораздо более просвещенной и, в общем, гораздо лучше, чем администрация любой губернии в европейской России.

Генерал-губернатору Н.Н. Муравьеву-Амурскому удалось отделаться почти от всех старых чиновников, смотревших на Сибирь как на край, где можно грабить безнаказанно, и он окружил себя большею частью молодыми честными офицерами, из которых многие имели такие же благие намерения, как и сам он.

Все необъятное левое побережье Амура и берег Тихого океана, вплоть до залива Петра Великого, были присоединены графом Муравьевым-Амурским почти против воли петербургских властей – во всяком случае, без какой-либо значительной помощи с их стороны. Когда Муравьев задумал смелый план овладеть великой рекой, южное положение и плодоносные берега которой в течение двух столетий манили сибиряков, против генерал-губернатора ополчились почти все в Петербурге. У военного министра не было лишних солдат, у министра финансов – свободных денег. В особенности противилось министерство иностранных дел, всегда старающееся избегать "дипломатических осложнений". Муравьеву поэтому оставалось действовать на собственный страх и риск, и рассчитывать при выполнении грандиозного предприятия лишь на скудные средства Восточной Сибири.

Переговоры в Айгуне длились шесть дней. Аргументация Муравьева была убедительна и доброжелательна: обосновываясь в устье Амура, Россия закрывает вход в Амур европейским державам, стремящимся превратить Китай в колонию (в то время британские войска уже обосновались в Шанхае и Нанкине, захватили о. Гонконг).

Важным аргументом в политическом обосновании гегемонии в дальневосточном регионе было историческое право России, которая «по давности обладания северными берегами Восточного океана, – как писал в 1853 г. Н. Н. Муравьев-Амурский, – имеет более прав и более средств, чем всякая другая держава, господствовать, по крайней мере, на азиатской ее стороне».

Завоевание Кавказа обошлось казне в 2,5 млн. рублей, а присоединение Амурского края и Уссурийской области всего в 800 тысяч.

Для освоения восточных территорий важны были новые транспортные пути и генерал-губернатор первым поднял вопрос о необходимости строительства железнодорожной магистрали. Через сорок лет по Уссурийской казенной железной дороге от Хабаровска до Владивостока были пущены первые пассажирские поезда. По инициативе Николая Николаевича были учреждены Забайкальское (1851) и Амурское (1860) казачьи войска, Сибирская флотилия (1856)

Сложность управления огромной территорией привела Муравьева к мысли о необходимости изменения административно-территориального деления Восточной Сибири. Эта идея была реализована в 1884 г., когда указом императора образовалось Приамурское генерал-губернаторство в составе Амурской, Забайкальской, Приморской областей и о. Сахалин.

Генерал-губернатор стал легендарной фигурой. Недаром появилась станица Екатерино-Николаевская, соединившая в своем названии имена удивительной супружеской пары Муравьевых. Не только сам губернатор, но и его супруга была личностью необыкновенной, которой судьба и жизнь уготовила необыкновенную.

О супруге губернатора писали: «Жена Николая Николаевича, француженка, не меньше его отличалась гуманностью, добротой и простотой. Она избегала пользоваться его выдающимся положением в Сибири... Со всеми в городе Е.Н. Муравьева была очень внимательна и обходительна». Кстати, именно к ней как к последней инстанции бросались искать защиты, провинившись перед грозным губернатором. Он же просто не умел говорить Екатерине Николаевне «нет». По словам его сослуживца Б.В. Струве, «он был в нее влюблен безумно». А потому неизбежное, казалось, наказание всегда смягчалось, а порой и отменялось вовсе.

В1861 году граф Муравьев-Амурский, в очередной раз не поладив с петербургским начальством, вышел в отставку. Ему было 52 года.

О том, что предшествовало отставке, пишет один из его помощников Б.Г. Кукель.

"… От М. С. Корсакова я также узнал…, что граф, считая свою миссию выполненной и чувствуя себя утомленным физически и нравственно, имеет неизменное намерение отказаться от дальнейшего служения в Сибири. И действительно, граф Муравьев-Амурский был сильно утомлен постоянными препятствиями, борьбой и интригами, которые он встречал при осуществлении своих служебных планов и проектов. Только поддержка со стороны великого князя Константина Николаевича и милостивое доверие государя императора давали ему возможность, и то с большим трудом, добиваться необходимых разрешений от центральных столичных учреждений. Неоднократно приходилось мне видеть, как влияли на нервного и раздражительного Н. Н. Муравьева получаемые им из С.-Петербурга бумаги, как иногда тяжело было этому энтузиасту, все свои силы и всю душу вложившему в дело, чувствовать себя связанным на каждом шагу и встречать постоянные затруднения, вследствие недостатка средств. Все амурское дело велось, так сказать, на медные деньги; Муравьев не имел возможности завести для себя даже сносного речного парохода, не говоря уже о буксирных пароходах для отправки барж с хлебом и имуществом переселенцев. Он очень дорожил своим временем, а между тем, сколько дней терялось напрасно на плавание на неуклюжем и глубокосидящем пароходике, который вследствие того часто попадал на мель; нередко ему приходилось, как и нам, идти бечевой, если нельзя было снять пароход с мели. Он говорил, что сам, совершив такого рода плавание, поверил нашим рассказам об испытаниях, которые приходится переносить при движении бечевой. Только после заключения Айгунского договора, графу Муравьеву-Амурскому начали отпускать средства для целей развития края, но средства крайне скудные для осуществления тех широких задач, которые имел в виду граф.

Любимейшею мечтою и желанием Н. Н. Муравьева было положить прочное основание переселенческому делу посредством привлечения на Амур частных переселенцев из России, создать сильный флот в южных портах Приморской области, развить промышленность и торговлю с Китаем, пользуясь природными богатствами края – лесными, рыбными, – залежами каменного угля, которым, видимо, покрыты берега области и острова Сахалина. К сожалению, условия среды и местной жизни нередко ставили Муравьеву на пути препятствия,

Особенно тяжело было для Муравьева, когда его благородные и горячие стремления в интересах края встречали равнодушие и нередко враждебное отношение со стороны центральных учреждений столицы. Подобными результатами сопровождался поднятый Муравьевым вопрос о переселении на Амур менонитов, колонистов южных русских губерний, а также чехов, иммигрировавших в Америку. Помню, с какою радостью принял граф в 1858 году в Благовещенске уполномоченных менонитов, обратившихся к нему с просьбой о разрешении поселиться в этом крае; им было предоставлено выбрать место и обещано полное содействие при переселении. Уполномоченные заявили, что в материальном отношении менониты вполне обеспечены, но желают селиться в одном месте и просят только об отводе нужного количества земли и об оставлении за ними тех привилегий, которыми они до сих пор пользовались. Менонитские депутаты ознакомились с краем и выбрали для поселения площадь земли по реке Зее протяжением около 40 верст, с обязательством уплачивать казне известный налог. Что же касается переселения из Америки чехов, то в этих видах Муравьев командировал туда чиновника особых поручений А. И, Малиновского (ныне члена московской судебной палаты), который даже изучил чешский язык но, увы, Петербург затормозил это дело, значительное же число менонитов, которые дали бы краю трудолюбивых и старательных земледельцев и полезных работников, переселилось в Америку, увозя свои большие капиталы, а чехи остались в Америке.

В первые годы после Айгунского договора частные переселенцы из крестьян устремились в Приамурский и Приуссурийский край, благополучно достигали устья Уссури, но, по отсутствию пароходства, не могли добраться до верховьев этой реки, теряли летнее время в ожидании помощи, которая не могла быть оказана, за неимением средств, и нередко возвращались на родину нищими. Вообще надо заметить, что Муравьев со свойственною ему энергией и лихорадочной торопливостью вел переселенческое дело, стремясь, как можно скорее, укрепить русское владычество на Амуре. Неоднократно приходилось мне слышать из уст Муравьева, что это он считает своею миссией, что если не выполнит ее сегодня, то завтра ему могут не позволить. И действительно в своей деятельности Н. Н. Муравьев уподоблялся орлу со связанными крыльями; дух его стремился к широким замыслам и высоким идеалам; он мог бы смело, по своим летам, по силе здоровья, проработать еще 10 лег и блестящим образом завершить свое дело; но, выбившись из сил, он принужден был преждевременно оставить Амурский край, и это обстоятельство неблагоприятно отразилось на дальнейшей судьбе нашей прекрасной восточной окраины. Заместители графа Муравьева-Амурского не обладали его гением и энергией и не чувствовали к краю той любви, какою был преисполнен граф; после него дела пошли черепашьим шагом; можно считать потерянными не один десяток лет, в течение которых наши соседи успели свои дела на Амуре привести в порядок; только в последние годы обращено особое внимание на этот край, который, быть может, сыграет видную роль в политической жизни России.

12-го ноября граф Муравьев-Амурский приехал в С.-Петербург; на Николаевском вокзале от имени государя императора его приветствовал высланный для встречи дежурный генерал-адъютант, который передал Муравьеву о желании государя, чтобы граф прямо с вокзала в дорожном своем костюме явился во дворец. По воле графа, я переехал к нему на квартиру на Большой Морской в качестве дежурного чиновника и здесь был свидетелем многочисленных визитов высших сановников. Вскоре выяснилось, что граф окончательно отказался от управления Восточно-Сибирским краем, и что государь император согласился на его просьбу назначить генерал-губернатором М. С. Корсакова. Последний любезно предложил мне должность начальника казачьего отделения в главном управлении Восточной Сибирью, но служба в Сибири без Муравьева не манила меня, и я остался причисленным к военному министерству, а затем в начале 1862 года принял участие в акцизной реформе, получив назначение на должность управляющего акцизными сборами в Курской губернии.

Мой старший брат поступил на службу к графу Муравьеву-Амурскому прямо с академической скамьи, был ближайшим его сотрудником, проникся его идеями и, не смотря на свои почтиюные годы, занял высокий пост начальника штаба. Его способности и талантливость были оценены Николаем Николаевичем, который дарил моего брата теплым, дружеским чувством. Понятна горесть моего брата, когда он, исполняя желание Муравьева, должен был без него продолжать службу в Сибири. Но когда не стало этого согревающего дружеского чувства, когда пришлось переживать тяжелые передряги и остаться без поддержки тех, которые должны были его поддерживать, здоровье брата надорвалось, и он умер в молодом возрасте, на 40 году своей жизни.

С графом Муравьевым-Амурским я виделся в 1864 году в С.-Петербурге, затем в 1868 году навестил его в Париже, и наконец последняя наша встреча произошла в С.-Петербурге в начале 70-х годов.

До конца дней своих я сохраню память об этом прекрасном, добрейшем и сострадательном человеке, в редких душевных качествах которого я имел случай не раз убедиться. Граф Муравьев-Амурский был рыцарь в полном значении этого слова, человек идеи, к осуществлению которой он стремился с непоколебимой настойчивостью. Дай Бог России побольше таких слуг! Вечная ему память!"

Одиннадцатого (12) февраля 1861 года Н.Н. Муравьев-Амурский прибыл в Петербург и на следующий день подал лично царю прошение об увольнении от должности и на отпуск по состоянию здоровью. Отношение императора было исключительно благожелательным, все его просьбы были удовлетворены. Прошение об отставке было подписано. Знаменательно, что это произошло в день отмены крепостного права, чего добивался Н.Н. Муравьев, будучи еще Тульским губернатором. Указом императора Н.Н. Муравьев-Амурский освобождался от должности генерал-губернатора, командующего войсками Восточной Сибири. Этим же указом он был награжден орденом святого Владимира I степени с мечами и назначен членом Государственного Совета. За труды и заслуги Н.Н. Муравьеву-Амурскому было назначено пенсионное содержание в 15 тысяч рублей в год.

В императорском указе была дана исключительно высокая оценка деятельности Н.Н. Муравьева-Амурского на посту генерал-губернатора Восточной Сибири.

В нем было сказано: «Граф Николай Николаевич! Тринадцатилетними неусыпными трудами вашими положены прочные основания к утверждению гражданского благоустройства и развитии промышленного благосостояния Восточной Сибири. Необходимые меры к успешному заселению весьма обширного, вами приобретенного края, в особенности с изменением юго-восточных границ оного, и вызванный местными условиями расширение морских и преобразование военно-сухопутных учреждений – составляли непрестанно предметы неутомимой заботливости вашей. Важные для успехов торговли нашей благоприятные отношения к сопредельным Китаю и Японии – поддержаны и вновь скреплены, при непосредственном настойчивом участии вашем. В справедливом уважении к столь отличным заслугам вашим на пользу управляемого вами края, Я с душевным соболезнованием снизошел на просьбу вашу об увольнении вас, по расстроенному здоровью, от должностей генерал-губернатора Восточной Сибири и командующего войсками, в оной расположенными; но, желая сохранить в вас просвещенного деятеля в делах высшего государственного управления, Я призвал вас указом, сего числа данным, в члены Государственного Совета моего и, в воздаяние долговременной службы вашей Престолу и Отечеству, ознаменованной неоднократными подвигами личного мужества в военных действиях и многолетними примерно-полезными заслугами на поприще гражданского управления, жалую вас кавалером ордена Св. равноапостольного князя Владимира первой степени, с мечами над орденом, знаки коего при сем препровождая, пребываю к вам навсегда супруге, много неизменно благосклонный».