Текст книги "Один в поле... (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Сысолов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– Сколько ни – есть все мои, – огрызаюсь я. Ишь ты, какой любопытный выискался. Тоже мне «Джеймс Бонд» нашелся. – И нет. Извини, Гвоздь, конечно, но от твоего предложения я вынужден отказаться.

– А что так? Не хочется кому-то подчиняться? С властью расставаться? «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме?» – насмешничает. А глаза хоть и смеются, а все равно колючие такие.

– Ну у тебя тоже пока не Рим, – автоматически отмахиваюсь я, слегка удивленный. Надо же, Цезаря цитирует. Не ожидал. По внешнему-то виду утюг-утюгом. Гопота деревенская. А подижь ты.

– Пока нет. Но может новым Римом станет? А? Сейчас старый мир рухнул, а новые Римы именно сейчас формируются, – с каким-то даже пафосом произносит он. Блин, да он, похоже, сам в это верит.

– Определенно, так оно и есть, – согласно киваю я, – но я становиться частью Рима под названием Откормсовхоз… Мало прельщает.

А вот это его, похоже, всерьез задело. Вон как глазки зло сузились. Моя правая рука сама дернулась к рукояти ножа торчащей из левого рукава. Пришлось осознанным усилием отводить ее в сторону. И Гвоздь это дерганье заметил, на мгновение напрягся, и тут же демонстративно расслабился, чуть улыбнувшись.

– Значит все-таки сам властвовать желаешь, – утвердительно произносит он, провоцируя. Опять ловушка. Ответь я честно, что на самом деле власти мне и даром не надо – и получится, что я оправдываюсь. А дальше слово за слово и он так и дожмет меня. Так что все объяснения лесом!

– Везде, где находил я живое, находил я и волю к власти, – цитирую я ему по памяти.

– Что? – как-то даже растерялся он. Мда. Эту цитату он определенно не слыхал.

– Стремиться к власти естественно для всего живого, – перевел я ему, – а тот кто говорит обратное – лжец.

– Умный! – С каким-то даже удовольствием констатировал Гвоздь, – а ты такой умный не боишься меня разозлить так, что я штурмом твою Малиновку брать буду?

– Нет, не боюсь, – очко в мою пользу. Голос не дрогнул, хотя внутри все в тугой комок сжалось. – Ты же новый Рим собрался строить. Значит не будешь.

– Почему это? – кажется всерьез заинтересовался парень.

– А невыгодно это тебе. А если ты собрался империю создавать, то рационализм у тебя на первом месте должен быть. Пойдет это действие на пользу твоей империи или нет… А эмоции этому только помешать могут. Так что они в самую последнюю очередь.

– Красиво говоришь… А почему это мне тебя штурмовать невыгодно? Я ж все что у тебя есть заберу.

– И что у меня есть-то? Содержимое пары дачных магазинчиков? Это тебе-то после супермаркетов в Заозерном и овощехранилища? Даже не смешно. Капля в море. Молодняк, который тебе в виде пленных достанется? Да у тебя, поди, у самого полный поселок балласта. Сами дачи? И что с ними будешь делать? С собой не забрать, а селить сюда кого… Так у тебя людей-то, поди, тоже не хватает. Это мелких много, а бойцов всегда не хватает. А надо и в Заозерном отряд держать, и в самом Откормочном, а теперь еще и на Стальмосте. И везде большие отряды нужны, чтоб не выбили. Ибо все три точки стратегические. А тут? Много не оставишь, они все там нужны. А мало – бессмысленно. Снесут. Не одни, так другие. Только людей потеряешь. Да еще плюсуй сюда тех кого во время штурма недосчитаешься.

– А если просто ограбить дочиста и сжечь тут все? И уйти. А? И мелких твоих не брать с собой, а тут оставить? Можно ведь так? Рационально? Так же я ничего не потеряю?

– Гм… – я всерьез задумался, обмозговывая такой расклад и был вынужден признать. – Да, так ты ничего не потеряешь. Но и не приобретешь тоже! Награбленное едва перекроет потери от штурма. Но в ноль твердо выйдешь.

– Зато, как ты говоришь: «эмоциям ничто не помешает развернуться». А? Что скажешь?

– Это да. Но на пользу оно тебе не пойдет. На длинной дистанции оно скажется.

– Как это?

– Репутация. После такой бессмысленной и жестокой расправы у тебя изменится репутация. И так охотно как раньше к тебе народ уже не пойдет.

– Так и хорошо. Итак уже селить некуда…

– Это сейчас. А пройдет год, понадобятся тебе новые рабочие руки, а к тебе никто идти не хочет. Репутация полного отморозка и самодура никуда не денется.

– Да забудут все об этом через год!

– Э, нет! Годы еще помнить будут. В самый неожиданный момент аукнуться может. Вон того же Герцога взять… Ведь он поначалу тебе не уступал ни в чём? И народу вровень и организация как бы даже не лучше. Но он на поводу своих эмоций идет и потому успеха не добьется. Он империю точно не создаст, какие бы громкие прозвища он себе не придумывал бы. Развалится у него все. И, чем больше воли чувствам давать будет – тем быстрее развалится.

– Рационализм, говоришь?

– Да. Только так. Выгодно – невыгодно.

– Умный, – вновь с непонятным удовлетворением констатировал Гвоздь. И обернувшись к своим "генералам" заявил уже им: – А вы еще спрашивали, нафига мне самому ехать? Да любого из вас он на раз два вокруг пальца обведет. Будете делать то что ему выгодно, а не то что нам надо.

Генералы лишь молча хмыкнули, рассматривая меня как какую «неведому зверушку». А я чувствовал, что сил (главным образом моральных) у меня уже почти не осталось. Еще чуть-чуть и начнется отходняк. И этот говнюк меня тут же сожрет. Так что стоит форсировать эти переговоры.

– Ну то, что уничтожать нас ты не собирался – это было очевидно. И не за что, и не нужно оно тебе. А вот припугнуть… Надавить, чтоб сговорчивее был – это да. Это вполне в духе, так сказать… Давай, я скажу тебе, что я уже напуган до усеру, стал мягок и податлив и готов выслушать твое предложение, от которого не смогу отказаться, и ты наконец перейдешь к сути дела?

– Нагле-е-ец…! – с каким-то даже восхищением протянул Гвоздь. – Ну каков наглец? А? Вы только посмотрите на него.

– Прямая – это кратчайшее расстояние между двумя точками. Чем раньше ты выложишь, чего на самом деле тебе от нас надо, тем быстрее мы сможем это обсудить. А то у меня на сегодня много дел запланировано. И я сомневаюсь, что у тебя их меньше. Скорее уж, наоборот.

– Вот тут ты прав как никогда, – резко мрачнея заявил лидер Колхозанов. Он словно постарел на несколько лет. На лбу проявились морщины, стали виднее темные круги под глазами. Да и сами глаза красноватые, словно их хозяин уже которую ночь не может выспаться толком. – Не знаю, сколько под тобой человек ходит, а у меня их уже больше пятисот! Пятисот, Карл! И за всеми нужен присмотр. Ты не представляешь, что это за каторга! Всех нужно накормить, напоить, разместить где-то… И постоянно что-то случается! Война с Герцогом – это еще ладно. Но и без нее… То три придурка начнут бить стекла в Заозерном. Спросишь – зачем? А просто так… «Прикольно, гы-гы-гы». Или собачья стая в городе порвет отбившегося от остальных бойца. Или детишки, устроившие пожар у меня в поселке. Дом горел всю ночь и сгорел полностью. Ладно соседние отстоять удалось. Или другие детишки, никогда не топившие печь, умудрились закрыть вьюшку и угореть за ночь. Шесть трупов разом…

– Сочувствую. – Равнодушно, даже не стараясь, чтоб он мне поверил, заявил я. – Но можно поближе к делу?

– К делу… – Гвоздь обжег меня своим колючим взглядом и не стал больше тянуть кота за хвост – Можно и к делу. У меня в поселке было 86 домов. Два нежилых, с проваленной крышей, без окон и с гнилыми стенами. Еще три, наоборот – новенькие, уютные… Но без печей. В них котлы газовые стояли. Еще один дом сгорел, как я уже сказал. Итого остается 80. Не самых больших дома на более чем пятьсот человек! В каждом по шесть, по семь, даже по восемь человек живет! А народ все прибывает и прибывает. В Заозерном до Беды, говорили, больше половины населения всего Кургана жило. Под двести тысяч! И пусть не пережившие эпидемию составляли 80–85 процентов, все равно это десятки тысяч выживших детей! И это только с Зазика. Ладно хоть они во все стороны расползаются. И в Северный, и в Харчевку, и в Торфяники, и в Левашово, и к нам, разумеется. Да и в самом Зазике многие остаются. Хотя там, конечно, никаких условий…

– Ближе к делу, – вновь пришлось возвращать его к диалогу.

– Да. Дело простое. Можешь приютить у себя десятка три человек?

– Сразу нет, – категорично отказался я. – Это даже не обсуждается.

– Эй! Ты ж говорил, что стал мягок и податлив! И готов к переговорам. Разве нет? – Насмешливо возмутился Гвоздь. – А теперь даже договорить не даешь, сразу в отказ.

– Не смешно, – отрезал я и каменно замолчал, отказываясь пререкаться.

– А почему нет – хоть можешь объяснить?

– Объяснить могу. От нормальных людей не отказываются. Их всегда мало, как бы много их не было. Такой вот каламбур. И ты наверняка пытаешься избавиться от балласта. Либо от малышни совсем сопливой, детсадовской, либо, если они постарше, то там такие никчёмы, что даже задницу себе толком подтереть не могут. В любом случае толку от них чуть, а забот потребуют ого-ого сколько. И ты хочешь скинуть мне их в количестве большем чем у меня всего людей есть сейчас. Да и селить их… Где я буду селить? Это только кажется, что тут вон домов до горизонта. Теплых домов где можно жить всего раз-два и обчелся.

– Короче! – жестко оборвал меня Гвоздь, – сколько сможешь принять? У меня реально ситуация аховая. Уже в банях селить начинаю.

– Ну-у-у… Пяток возьму.

– Десяток.

– Пяток, – набычился я. – Я не торгуюсь.

– Ну-у-у… Черт с тобой.

– Но с условием, – торопливо добавил я.

– Чего еще?

– Никчём своих присылать не надо. Пусть уж лучше детишки малые. Но при хотя бы одной старшей девочке!

– Это можно. Как раз вчера у Герцога несколько "мамаш" отбили. Места им нет. Отправлю одну из них к тебе с ребятишками.

– Ну вот и славно. Осталось только обговорить, что мы за это получим.

– То есть? – вновь насторожился Гвоздь.

– Ну ваш интерес понятен. Сбагрить хотя бы часть балласта. Не кормить, не поить, койко-места опять же освобождаются. Но нам-то какая выгода? Теперь нам нужно будет их кормить-поить и как-то размещать. Без всякой отдачи, заметь.

– И чего ты хочешь? Продуктов вам подкинуть? Ну с овощехранилищем у нас проблема питания более-менее решена, так что могу тебе подкинуть харчей.

– Нет. – Отрицательно качаю головой. – Прокормить их мы как-нибудь прокормим. Какой-никакой запасец имеется. А вот знаешь что… У вас же скотина есть? Вот и дай мне корову… Хотя нет, лучше козочку. Молочком детишек попоить. Самое оно будет. А то магазинное хоть и заморозили мы всё, но с такой погодой, боюсь, скоро всё попортится.

– Наглец. Ой, наглец! – Аж головой покрутил лидер колхозанов. – На лету подметки режет.

– Ну что-то же мы должны получить взамен? Это справедливо.

– Нет, козу мы тебе, конечно же, не дадим, – заметил Гвоздь о чем-то мысленно прикидывая. – Да не перебивай ты! Козы есть у нас конечно, но у тебя нет для них ни помещения, ни кормов. Да и жирно будет тебе козу за пятерых детишек. Давай вот что… Давай я тебе пяток кур-несушек подкину? По одной за ребенка? А? И зерна мешок. На год прокормить хватит.

– Как-то оно всё…

– Да не торгуйся ты! Больше все равно не дам. Ты-то в отличии от большинства моих остолопов ценность скотины в нынешней ситуации понимаешь… Но и я ее прекрасно понимаю. Так что больше не дам. Ну? Решайся давай. Итак непозволительно много времени потратили, ради столь убогого результата.

– Ладно, – сдался я, протягивая ему руку. – Договорились. А результат… Зато познакомились лично. Соседей знать нужно.

– Ну только что, – недовольно буркнул Гвоздь отвечая на рукопожатие. – В общем мы сейчас уедем, а часа через два сюда же доставим мелких с мамкой, и курей с зерном. Вон Пастух привезет их всех.

– Хорошо.

– Ну бывай, Шиша… Интересный ты пацан. Хитрый как… У тебя в роду евреев не было?

– Понятия не имею, – недоуменно пожал я плечами и коротко попрощался. – Пока.

Меня ещё хватило твердо отойти к машине и в последний раз приветственно вскинуть руку отъезжающим машинам начинающего строителя империи. И тут-то меня и накрыло. Ноги отказывались держать. Колени тряслись просто неприлично. Пришлось срочно сесть, чтоб ребята не заметили моего жалкого состояния. А они тут как тут. Обступили, теребят, спрашивают все…

– Кто это был?

– Чего они хотели?

– Что им надо?

– Попить дайте? – попросил я странно хриплым голосом. И когда мне сунули бутылку с водой в руки чуть не пролил ее. Блин, руки-то тоже трясутся. Блин, надо собраться! Нельзя. Нельзя, чтоб ребята видели меня таким. – А был это Гвоздь собственной персоной. С ответным визитом, так сказать, прибыл. Посмотреть на нас, пощупать на предмет сожрать, так сказать.

– В смысле?

– В смысле – поглотить нашу группу. Нам не тягаться в прямом столкновении с анклавом, в котором полтыщи людей.

– И что теперь?

– Ничего. Я сумел отбрехаться. Короче: сюда через пару часов один из его генералов привезет пяток ребятишек. Я согласился их принять. У него там проблемы с расселением. Надо будет домик подготовить.

– Какой?

– А тот где старушка с курами жила. Даня, помнишь? Я договорился что в плату за то, что мы детей примем, он нам пяток кур пришлет. Надо там все убрать. Почистить. Печку протопить… Принять, короче, по-человечески. Сейчас, короче – едем все домой. Малинка, ты тоже. Средства гигиены возьмешь, да и переоденешься заодно. И снова на пост. Эльба, ты ей всё объяснила?

– Да.

– Ну вот и славно. Короче: всем за работу. Поход в СМП отменяется. Будем новых жителей принимать…

***

А в это же самое время в машине Гвоздя, возвращающейся в Откормочный, имел место еще один разговор, которого главный герой не слышал.

– Игорь, – как-то неуверенно обратился к Гвоздю Макс. – А почему ты не рассказал ему, про то, что нам тот пленный Валет рассказал?

– О чём это? – с деланно непонимающим видом переспросил тот.

– Ну про то, что Герцог его убить хочет? И карательную операцию готовит.

– Да Герцогу сейчас не до операций. Под ним самим трон шатается.

– Ну, а все же? Предупредить-то можно было.

– Можно. Но не нужно. Борзый больно этот Шиша. Наглый. Надо проучить.

– Но он же нам помог?

– Себе он помогал в первую очередь! И только потом нам.

– Но он же нам не врал?

– Не врал. Это точно. Только недоговаривал. Но так и мы ему врать не будем! Но тоже – кое о чем умолчим. Как говорится: как он к нам, так и мы к нему.

– А если они и вправду его убьют?

– Ну значит убьют. Значит слабак, и договариваться с таким не о чем. Придем тогда и заберем эту Малиновку… Хотя, не хочется, конечно. Она действительно мне нахрен не нужна. А силы распылять не хочется.

– И что теперь?

– А теперь мы как и договаривались – отправим к нему мамашку с детьми и курей с зерном. Обманывать мы и в самом деле не будем. Не в мелочах, так точно. А то, о чем не сказали… Считай это проверкой для Шиши. Достоин он или нет. Отобьется – достоин. Нет – ну значит нет. И хватит об этом. Лучше думай, кого отошлем к нему сейчас…

Глава 39

Спасибо хлопотам по приведению домика умершей старушки в надлежащий вид. Они помогли мне собраться. Позорный тремор конечностей прошел, я успокоился и уже вполне уверенно раздавал указания. Домик ее был теплым, но, увы – слегка подпущенным. Так что вызвав Настену с Аней и мальками мы всей компанией драили и наводили в нем порядок. Один только Рыжик оставался на посту под мостом. Да переодевшаяся Малинка, хотя и стремилась остаться с нами – все же дисциплинированно ушла на пост.

Большинство мебели из домика вынесли. Ну совсем всё старое и разваливающееся было. Вот тут-то и пригодилась та тетрадка, где я записывал где что есть интересного в домиках. Пришлась к месту и та самая двухъярусная кровать (детей-то будет четверо, да в одном доме, а места не сказать, чтоб так уж много. Так что очень к месту она пришлась!) Нашелся почти новый шкаф и комод. И вообще: обустраивать дом – всегда интересно. Ребята старались. Все делалось с любовью.

Курятник тоже был вычищен. Дохлые курицы выкинуты, сено и какие-то тряпки тоже. Даже стены и насесты я приказал вымыть мыльным раствором. Мало ли какая зараза после дохлых то осталась? Тут уже особого энтузиазма не наблюдалось. Все-таки курятник всегда весьма обильно загажен куриным пометом. И, пока он подсохший, ещё не так воняет, но стоило начать мыть…О!! Пришлось подавать пример самому. Глядя на меня и остальные перестали ворчать и тоже молча елозили тряпками. Раз самому грозному Шише не в падлу отмывать курятник – то и им тоже. Благ, про важность живности мы уже говорили, а я и ещё напомнил в процессе.

– Не кривитесь. Да воняет, но да зато будут у нас курочки – значит будут и яйца, а с ними и испечь что-нибудь вкусненькое можно будет.

В общем все дружно работали, а я все поглядывал на часы, видя, что подходит время обговоренное для передачи, оставил ребят наводить лоск, а сам, захватив ружье. поехал на пост.

Я не опоздал. Более того! Я приехал ещё за десять минут до назначенного времени. Но стоило мне подъехать как из сторожки выскочила взволнованная Малинка.

– Наконец-то! Я уже хотела сама бежать.

– Что случилось?

– Они раньше приехали. Еще минут двадцать назад. Высадили детей, вытащили пару мешков. Один с курицами, второй с зерном и тут же уехали. И разговаривать не стали.

– Занятно… И… где все?

– У меня там в бане сидят. И куриц выпустили. Испугались, что в мешке задохнутся.

– Ну это вряд ли, конечно, но и вреда не будет. Ну, что? Пойдем знакомиться.

Все таки Гвоздь – сука редкостная! Нет, так-то все верно – четверо мелких детишек при девочке постарше. Вот только этой «Старшей» было от силы лет десять! А дети мал мала меньше. Самой маленькой от силы год! Ну удружил так удружил. От всей души.!!!!

Старшую девочку (отнюдь не модельной внешности. В 10–11 лет дети обычно худенькие. Ручки-ножки лучики-тростинки. Но не в данном случае. Не сказать, что пышка, но крепенькая… тумбочка эдакая) звали Таня. И детишек, как оказалось, ей не подкидывали хитрые колхозаны, а она сама собирала еще в Левашово. Подбирала неприкаянных малышей. Пятилетняя Соня была явно напугана и не отпускала рукав своей «мамаши», выглядывая у нее откуда-то из-за спины. Трехлетние братья-близнецы Костя и Кирилл тоже дичились и поглядывали исподлобья с испугом, но, все-таки, были более активны и пытались погладить куриц. А годовалую девочку звали Милана. Сама-то она, конечно, этого сообщить не могла, но Таня догадалась проверить документы в доме где нашла заходящегося плачем малыша. И в паспортах её мертвых родителей стояла отметка о рождении дочери Миланы.

В общем и целом дети были крайне запуганы. Таня, которую тоже «не обошли вниманием» беспредельщики с Левашово, смотрела крайне настороженно. И дети, для которых она одна была надеждой и опорой уже смогли оценить, что добрая «большая» девочка отнюдь не всесильна. И ее тоже легко могут обидеть. И, потому, когда вчера в Левашово появился отряд колхозанов, взявший в плен бесчинствующего Валета с прихлебателями, Таня не колебалась не минуты. Схватив детей она одной из первых откликнулась на призыв захватчиков переселяться в Откормочный. Вот только места в том самом Откормочном им не нашлось! Приехали… Почти сутки они прожили в бане. Тепло-то было тепло, но вот постели… Спали на голых досках полка. Только что куртки свои же подстелили. Покормили их всего один раз. И спецпитание для Милы пришлось выбивать чуть ли не боем. В общем, как-то не сложилось оно у них в Откормочном. И сейчас они тоже не знали чего ждать дальше от судьбы. Потому и смотрят так затравленно.

Глядя в их испуганные глаза я в очередной раз подумал, что всем выжившим детям до зарезу нужен психолог. У них не просто стресс. У них суперстресс! У них на глазах рушится весь их мир. Дети потеряли все на свете. Привычный образ жизни. Дом. Родных. Маму… И с какой пугающей доверчивостью теперь самые младшие смотрят на тех кто постарше. На тех, кто в этом новом жестоком мире смог уделить им хоть чуточку тепла и участия.

Как та же Ева, тут же бросающая любые свои игры, стоит только мне вернуться домой и буквально летящая, чтоб занять свое законное место у меня подмышкой. Или же Андрей, изо всех сил пытающийся изменить свой характер и заслужить мою похвалу. Вот и эти малявки точно с такой же доверчивостью и доверием смотрят на свою "мамашу". Им всё-таки попроще немного. Они нашли себе ориентир. А вот что делать самой девочке?

Но психолога у нас нет. По идее, нужно бы мне пытаться… Но вот не моё оно! Не моё, увы… Успокаивать, объяснять что-то… Блин, ну почему сюда не забросило хотя бы какого-нибудь веселого говоруна, а не такого мрачного меланхолика и интроверта как я? Меня ж общение, даже с самыми близкими людьми и то – утомляет. Мне хорошо одному. Ну, до известного предела, конечно. Иногда наоборот – хочется общения, смеха, праздника… Но нечасто.

У каждого свое представление о счастье. Кому-то хочется скорости и адреналина. Кто-то счастлив в походе, на охоте, рыбалке. Кто-то стремится «набить побольше фрагов» на любовном фронте. Совсем убогие счастливы только выпив. Для меня же счастье – это уютное кресло, ноги, накрытые теплым пледом, книга в руках (или на мониторе компьютера), кружка ароматного чая на столике под рукой. Каждому свое, как говорится. Да, получив новое тело и вторую молодость мои устремления сдвинулись. Меня волнует многое из того, что давно не трогало в ТОМ мире. Но все равно – в самом центре души, я так и остался прежним.

Вот и сейчас, я прекрасно понимаю, что новичков нужно как-то успокоить, поговорить с ними получше, а я не умею. Нет, я-то, конечно, пытаюсь… Но получается откровенно хреново. Настороженность и испуг никуда не деваются. И я сдаюсь. Черт с ним! Сами со временем успокоятся. Надо лишь не мешать. Отвезти в их новый дом, показать им ту заботу, с которой мои ребята готовили для них это жилье.

Объявляю им, что сейчас мы приедем в дом, который будет только для них и ни для кого больше и приглашаю их в авто. И тут новая засада. Нет, они не против самого авто или поездки, вот только все мелкие как один хотят сидеть рядом с Таней. И никто не хочет сидеть рядом со мной. Боятся. Обидно немного, но что поделаешь? Остается лишь философски пожать плечами. Поместятся они и вчетвером на заднем сидении, ничего страшного, мелкие же все. (пятая – самая младшая и вовсе не в счет, она все время у Тани на руках)

Мешок с зерном и с вновь пойманными курицами отправляется в багажник и мы выезжаем. Малинка остается нести службу на посту далее.

А на месте нас с нетерпением встречают все мои ребята. Коротко представляю новоприбывших и отдаю их в заботливые руки своих подопечных. Девочки сообразили протопить бабкину баньку и натаскать туда воды и теперь первым делом отправляют их всех мыться. Тут вылезает новая проблема. У новеньких все очень печально в плане шмотья. Практически у них только то, что на них сейчас одето. Всего их «приданого» – маленький рюкзачок у Тани за спиной. Ну, Гвоздь… попомню я тебе!

Уяснив проблему все разбегаются по домам, таща более или менее подходящие шмотки. Проблема, однако. У нас и у самих запасы одежды невелики, а тут и еще детишки добавились. Надо что-то думать. Или готовить вылазку в город за детской одежонкой, или учиться шить самим. Благо тут в поселке у меня отмечено аж четыре швейных машинки. Одна даже электрическая. Остальные три старые с, ножным приводом. Можно швейный цех устраивать. Вот только кто в нем работать будет? Не умеет же никто – спрашивал уже… Придется, видать, мне самому их осваивать и потом уже учить способных. Э-эх, грехи наши тяжкие… И за что мне это все?

В общем и целом все прошло хорошо. Новенькие постепенно успокоились, а потом отмытые и накормленные быстро осоловели и повырубались. Только сама Таня ещё держалась, но тоже клевала носом. Единственное, что ее слегка взбодрило это известие, что куры, оказывается, будут у нее на участке.

– Вы что? Я не умею за курями ухаживать!

– Да там ничего сложного. Зерна им сыпанул да яички собрал…

– Нет, нет, нет… Даже не говорите ничего. Я их боюсь даже.

– Ничего страшного… Просто пойми, Таня, нигде больше нет готового курятника. Вот построим новый и заберем их у тебя. Это временно.

– Я помогу если что с курами, – негромко предлагает Настена.

– Вот, Настя тебе поможет… – обрадованно подхватываю я. И вдруг осененный проскочившей идеей замираю на пару секунд и с воодушевлением продолжаю – а ты ей поможешь!

– Чем это? – смотрит подозрительно

– Да с детьми посидеть. У тебя вон как ловко все получается. А у нас своих маленьких трое. Настя с ними и сидит. А ведь на нее и без того обязанностей наложено, мама не горюй.

– Это что, мне со всеми сразу сидеть?

– Ну да. Сделаем, что-то типа детского сада. Возможно даже не в твоем доме. Этот-то дом ваш. Без всяких оговорок. А вот для детского сада – еще какой подберем.

– С печкой надо. Теплый чтоб был.

– Ну это – само собой. Подберем.

– Все равно… Со столькими детьми сидеть сложно. Там же не только одеть-накормить. Там же еще и печку топить, и стирать, и…

– Поможем! – решительно перебиваю я. – Введем дежурство. Дежурный на день будет в твое распоряжение поступать. До вечера.

– Ну, не знаю…

– Соглашайся, Танечка, – буквально взмолился я, – нам очень нужна твоя помощь. Ведь ты же прирожденный педагог! Я же видел, как тебя слушались ребятишки.

– Я подумаю… Еще и дом не выбрали.

– Можем хоть сейчас пройтись и выбрать. – с готовностью предлагаю я.

– А как же… – Таня оглядывается на спящих малышей.

– Так они же спят. А мы с ними вон Даню с Аней можем оставить на всякий случай.

– А если они проснутся? А меня нет. Они же напугаются. Нет, вы уж сами домик выберите для садика. А я потом посмотрю.

– Договорились! – торопливо соглашаюсь я.

И оставив с новенькой Аню в качестве помощницы мы всем табором вымелись из дома. Пошли искать подходящее жилье под садик. Хотя так-то сказать – выбор не особо велик. По большому счету всего два варианта и осталось годных для зимнего проживания. Домик родителей Евы и домик меломана-рокера. Ещё штук пять можно было отнести к «условно зимним». Тот же домик Насти, в котором выбиты все окна. Застеклить и дальше можно жить. Стекла можно взять с других домиков. С летних. Вот только опять возиться со стеклом… Бр… Это на самый крайний случай.

Или домик родных Андрея. Домик летний, но какую-никакую работу по его утеплению там провели. И печь поставили. Если все время топить – и не холодно. А дом хорош. Но лучше бы его использовать все-таки летом. Так же как здание магазина. Там – обратная ситуация. Дом добротный, теплый, но система отопления накрылась. Тоже поправимо, но ремонт нужен нешуточный, даже сложнее чем у Насти с окнами. Или тот особнячок где Мик с Дэном обитали. Но там камин. Не натопишься.

Грустно это все. Домов в СНТ несколько сотен, а начнешь выбирать и понимаешь, что выбирать-то особо и нечего. А для садика решили-таки взять домик рокера. На дом Евы у меня рука не поднялась. Хоть он и ближе, да и получше. Но вот предубеждение какое-то… А как Ева все это воспримет? Конечно, можно объяснить и уговорить… Но не хочется. Так что домик рокера. Решено! Всю мебель с него выносим. (Для садика нужна будет своя, особенная. Да и ремонт стоит провести)

Ну что сказать? Домик небольшой, но двухэтажный. На пером этаже кухня и комнатка, и на втором, на мансарде одна большая комната, разделенная на две зоны широченным дымоходом. Печь была какая-то странная. Кирпичная, но не классическая русская. Топится из кухни, но задняя стена является одной из стен комнатки на первом этаже. И широченный дымоход дает достаточно тепла на втором этаже.

А меня было не остановить. Случайная мысль о детском садике целиком захватила меня. Гениальная же идея! Я был преисполнен энтузиазма. Отправив своих мелких вместе с Настей еще на раз прошерстить все домики в поселке, на этот раз целенаправленно выискивая любые детские игрушки. Они частенько там встречались. Там мячик, а там совочек и маленькое пластмассовое ведерко, а там большой игрушечный грузовик, а вот тут целая коллекция мягких игрушек… Да, большинство всех игрушек были далеко не новыми (ну на дачах, как правило, оставляют что не жалко), но все равно… Для детей, у которых не осталось вообще никаких игрушек – и это за радость. Вместе с Настей и малышами отправил как охранника Даню, выдав ему свой травмат. А сам с Эльбой занялся ремонтом.

Посетившая меня мысль устроить на втором этаже что-то вроде игровой комнаты-лабиринта так меня захватила, что я тут же ринулся ее воплощать. Наконец-то! Наконец то я был в своей стихии! Ремонт. Причем ремонт плотницкий и столярный. Это было – моё! Работа привычная и легкая. (Ну, для меня – легкая.) Пилить, строгать, колотить… Я творил этот лабиринт, как художник рисует картину. Вот тут за стенкой, под скатом крыши – тайный коридорчик. И с другой стороны тоже. Вон там на самом верху устроить перемычку, на которой сделать лежанку под самой крышей. А вот тут… Меня несло. Разноуровневые площадки, переходы, балкончики, лесенки, тупички и отнорки… Вот с этой площадки горку вниз спустить… А тут к потолку качельки прикрепить… Это было вдохновение. Вдохновение, не хуже чем у какого-нибудь поэта. Я творил этот лабиринт как произведение искусства.

Уже и дети вернулись, обойдя СНТ и притащив с собой целую кучу всевозможных игрушек. Уже и Настя намекает, что пора бы и пообедать. И, даже, Эльба и Даня пытались меня оторвать. И даже Таня вместе со своим выспавшимся выводком прибыла в сопровождении Ани… Бесполезно. Я не мог остановится. Я горел идеей. И только подкравшаяся темнота заставила меня таки отложить доделку до завтра.

Впрочем, бОльшая часть уже была сделана. И мелкие, хотя я и отгонял их во время работы, говоря что еще ничего не готово, уже успели опробовать лабиринт и были в полном восторге. А я только остановившись понял, как я устал и голоден. Тут вернулись с постов Рыжик с Малинкой и мы всей дружной компанией отправились ко мне домой. Традиция, однако. Вечерние посиделки. Вот только наша компания, разом увеличившаяся в полтора раза, уже совсем не помещалась в одной комнатке. Это был сумасшедший дом на выезде. Телевизор работал, дети голосили, старшие тоже громко разговаривали… Ор в итоге стоял знатный.

И я трусливо убежал на кухню готовить ужин. Блин, вот ведь попадос! Именно таких вот шумных сборищ я всю жизнь и старался избегать. А тут хоть у всех настроение и праздничное, но это именно, что шумный массовый праздник, а не так любимые мной домашние посиделки. А утихомиривать тоже… Вон как радуются-то. Нет, разогнать всех у меня рука не поднимется…

Впрочем, это и не потребовалось. Когда я, приготовив ужин, стал накрывать стол в комнате, все уже утихли, разбившись по группкам. Настя с Аней и примкнувшая к ним Малинка засели в настином закутке за шкафом. Эльба сидела на диване с мальчишками и что-то негромко обсуждали, пялясь в мой ноутбук и свои смартфоны. Таня вместе со всеми мелкими – и своими, и нашими, сидела перед телевизором, глядя какие-то мультики. И, в принципе, в комнате установилась та самая уютная атмосфера, о которой я только что мечтал.