Текст книги "Вернуться или вернуть?-2 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Соловей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 17

Первой «ласточкой» и намеком на то, что резинотехнический завод запущен на полную мощность, стала внушительная посылка от друзей с галошами, резиновыми сапогами и всевозможные прокладками для сантехники. То, что галоши в январе были немного не в сезон, меня несильно смутило. Пока разрекламируем, пока народ сообразит что это, там и весна подоспеет. Прежде всего нужно обеспечить мальцов в школе и обслугу. Зарян, получив обновку, покрутил один сапог, потыкал в него острием ножа и скептически скривился.

– Понимаю, что твои лучше, но что ты скажешь об этой модели? – выудил я заброды.

– Справная вещь, – оценил казак высокие сапоги.

Я же продолжил расписывать возможности использования резиновой обуви. Художников тоже озадачил, чтобы они подготовили к весне плакаты для магазина. Попутно Вареньке текст написал. Удобно быть владельцем единственного в городе радиовещания. Сам себе рекламу пишу, сам оглашаю. Причем действует эта реклама на всех без исключения. Что слышат, тому и верят. Народ тут же ломанулся если не покупать, то смотреть в магазине новинку.

Естественно, что я на этом не остановился. Хоть и мало времени свободного, но статью в журнал написал о том, что наши российские умники придумали замену природному материалу. Пока в Америке продолжается «каучуковая лихорадка» и зарубежные предприниматели покупают дорогущую гуттаперчу, мы изобрели дешевую (ну почти) обувь из искусственного материала. Имен и фамилий я не называл. Хвалил достижения российской науки в целом. Самой передовой, самой-самой и прочие бла-бла.

Журналом я занимался параллельно с подготовкой печатной продукции для рекламы гонок. С готовыми буклетами в конце января я отправился в Москву. К этому времени Артем уже успел пригнать трактор для меня и второго водителя. Отрядом сопровождения обеспечивал московский губернатор.

Что такое московская область зимой, думаю, не нужно рассказывать. Морозы, снег. А я в кабине трактора, где по умолчанию никакого отопления не предусматривалось. На ногах унты, сам в тулупе, на голове меховая ушанка. Отряд сопровождения ехал на санях. И был также утеплен. Чиновник из городского департамента Москвы заверил меня, что сопровождение полностью мне подчиняется и будет выполнять любые приказы.

Парни из отряда действительно ловили мое каждое слово как откровения гуру. Трактор они видели впервые в жизни и очень впечатлились. На самом деле я всех возможностей этой техники показать не смог. Зимний тракт в сторону Петербурга был хорошо накатан. Сейчас даже ответвления в сторону деревень выглядели вполне прилично.

До Клина нам пришлось остановиться на ночлег в двух таких деревнях. Если бы не сани, запряженные лошадьми, то я бы весь путь до Клина проделал бы в течение светового дня. Там каких-то сто километров. Но для гужевого транспорта такой зимний переход был невозможен.

Впрочем, я не сильно расстроился. Старост деревень по-любому требовалось уведомить о том, что десятого июля начнутся международные гонки. Кто его знает, что стучится. Но не стоит исключать вероятность того, что на этом участке придется кому-то из гонщиков оказывать помощь. В общем, крестьяне должны быть в курсе и не чинить препятствий господам иностранцам. А иначе царь-батюшка осерчает и «ух!»

На третий день наш караван въехал в Клин. Здесь мне предстояло проделать много работы. Именно в этом городишке будет первая отметка гонщиков. По утвержденному плану стартуют все автомобили в полдень в Москве. Самые тихоходные доберутся до Клина примерно через пять часов. Дальше продолжать путь машины не будут. Особая комиссия зафиксирует время прибытия и вычислит разницу для старта на следующий день. Это означает, что для всех участников гонок нужно найти место для ночлега и техобслуживания машин. Об этом я и повел разговор с городским головой.

– Неужели сам Михаил Александрович изволят прибыть? – засуетился глава города, выслушав мой краткий доклад.

– Мне говорили, что планирует, – не стал я стопроцентно подтверждать.

– Не беспокойтесь, встретим Его Высочество как подобает.

С большим трудом мне удалось донести до этого чинуши, что, кроме Великого князя, будут еще человек тридцать иностранцев. Плюс моей бригаде технического обслуживания нужно заранее где-то остановиться.

– Семену Ильичу кого-то из господ предложим принять, Серафима Ивановна, думаю, не откажется от постояльца, – начали составлять список имеющихся в городе более-менее уважаемых людей городской голова с женой после моих пояснений.

– Ваше благородие, вы не думайте. У нас даже проездом принц персидский останавливался, – успокаивала меня супруга чиновника.

– Лизонька, это в двадцать девятом году было, – поправил жену голова. – Но ты права, встретим Михаила Александровича, как полагается, с молебном и хлебом-солью. А какие у нас торговые ряды! Право слово, не хуже, чем в столице!

Я чуть не застонал. Какой хлеб-соль?! Какие торговые ряды?! Это же гонки! Два дня потратил в Клину на согласование всех действий и доведение до городского головы сути соревнований. Одно хорошо, с размещением гостей проблем не возникнет. Это было самое простое из всех организационных вопросов. Мою бригаду обещались устроить в почтовом дворе. Там же спешно будут сооружены ремонтные мастерские для участников гонок.

Поскольку средства на гонку выделялись солидные, то я потребовал от городского головы всего по высшему разряду. Питание, ночлег, обеспечение комиссии всем необходимым и согласование действий с полицией.

Примерно в таком ключе прошли остальные переговоры с чиновниками по пути до Великого Новгорода. Единственное отличие заключалось в том, что останавливаться в населенных пунктах, кроме как на заправку, автомобилисты не будут, а продолжат движение дальше.

Этот момент у организаторов гонок был самым спорным. От Клина до Новгорода по всем буеракам получалось около пятисот километров. При скорости пятьдесят километров в час преодолеть этот участок вполне возможно часов за десять. Конечно, водители устанут, но в правилах не запрещалось иметь второго члена экипажа. Другой вопрос, что наша команда сильно сомневалась в том, что зарубежные представители автопробега осилят такой большой отрезок пути за день. С другой стороны, белые ночи должны помочь гонщикам.

Последний этап гонок проходил от Новгорода до Петербурга и завершался на Дворцовой площади в присутствии сиятельных особ и самого государя императора. Я этот отрезок преодолевал с большим трудом. Устал как собака. Три недели в пути, беседы с туповатыми «аборигенами», мороз, ветер и паршивые гостиницы сделали меня раздражительным и злым. Отряд сопровождения я отпустил обратно в Москву, а сам отправился к друзьям.

– А ведь еще в мае придется повторить маршрут, – пожаловался я Сереге. – Все еще раз проконтролировать и проверить.

– Зато трассу будешь знать назубок, – усмехнулся друг. – Кстати, мы решили напечатать карту-схему движения для участников гонок. Указатели указателями, но господа иностранцы могут реально заблудиться.

– Сколько подтверждений пришло? – поинтересовался я составом участников.

– Три от англичан, один француз, четыре машины обещали немцы, один гонщик из Австро-Венгрии, один из Черногории, два итальянца и все.

– И наших пять машин, – добавил я.

– Шесть, – поправил меня Сергей. – Решено еще один колесный трактор выставить. Не возражаешь, если твоего Саньку Румянцева пошлем на гонки?

– Я-то не возражаю. Только это не будет против правил? – уточнил я.

– По правилам могут принимать участие любые машины, имеющие больше двух колес, – сообщил Сергей. – В любом случае для разнообразия сойдет. Получается всего шестнадцать команд. А нам хотелось бы устроить шум на всю Европу. Чернов операторов готовит. Будем снимать фильм, освещать в газетах и по радио.

Долго задерживаться в Петербурге я не мог, пора было возвращаться. Даже заводы не посетил. Концерн «Русь» разросся так, что дня три нужно, чтобы везде побывать. А у меня еще визит к Витте запланирован.

С Сергеем Юльевичем мы обсудили тему расширения фармацевтических цехов. Я принял все его предложения. В Москве есть кому этим заняться. А наличие в соучредителях генерал-губернатора позволяет нам не только выкупить дополнительные участки земли, но и наладить серьезную охрану. Чистой прибыли от продажи изонида я получал двадцать тысяч в год, но был полностью согласен с Витте, что двести тысяч будут смотреться на моем банковском счете гораздо лучше.

Фармакологическое направление приносило мне немало дохода. Частично я вкладывал деньги в развитие, но большую часть отдавал концерну «Русь» на постройку заводов в Петербурге. Денежные средства перераспределяла Вера Степановна, но она никогда не трогала доходы с Крымской и моего магазина. Хотя им всегда не хватало денег на развитие. Потому меня сильно удивило, когда Вера Степановна предложила перекинуть часть каких-то средств на мой счет.

– Николай, мы тут решили, что тебе нужно стать крупнейшим землевладельцем на юге страны. Пока сейчас идет распродажа целины, приобрети побольше, – просветила Вера Степановна.

– Предполагается, что я стану не только крупнейшим землевладельцем, но и поставщиком зерна, – сразу оценил я перспективы.

– Конечно, – поддакнул Серега. – Мы не в состоянии перекрыть тот канал, по которому купцы продают пшеницу на Запад. Зато можем создать свой запас. Призраки революций еще маячат впереди. И вполне реально накормить бунтарей.

– С крестьянами как решите? – поинтересовался я. – Накормить рабочих и обеспечить их местами на заводах Москвы и Петербурга мы осилим. Но миллионы крестьян в европейской части России ничего с этого не получал.

– Не дави на больную мозоль, – вздохнул Серега. – Ну не знаем мы, как и что сделать для деревни. Ведем пропаганду, предлагаем переселяться. Более смышленые, возможно, не одна тысяча, потянутся на юг, но всех охватить и накормить нашей группе не под силу.

– А не получится так, что я буду выращивать хлеб, а ушлые купцы станут его перепродавать за границу? – вернулся к изначальной теме беседы.

– А министр финансов тебе в друзьях зачем? – напомнил Серега. – Будем ему на мозги капать об ограничении поставок за рубеж. Кино какое-нибудь состряпаем о продаже пшеницы иностранцам. Может, статьи в газеты тиснем.

– Думаешь, Витте нас поддержит? Он ведь и сам не прочь заработать.

– Но «свою шерсть» с «государственной» не путает, – парировал Серега, а я не понял.

– Сергей подразумевает, что супруга Витте Мария Ивановна очень заинтересовалась продвижением кинематографа в Европе, – просветила меня Вера Степановна.

Мария Ивановна, урожденная Матильда Исааковна Нурок, имела еврейские корни и огромную родню. Наконец я разобрался, по какой причине супругу Витте не принимают во дворце государя. Разведенная еврейка, хоть и принявшая православие, не пришлась ко двору. Зато коммерческую жилку Мария Ивановна имела под стать своей национальности. Она уже открыла в Париже восемь кинотеатров, еще шесть в Берлине, и это только начало.

Мы к этой деятельности особого отношения не имели. В Петербургской студии только переделывали субтитры к лентам на иностранные языки да печатали копии фильмов. Вот их и продавали. Все остальное обширная еврейская родня Марии Ивановны обеспечивала сама. Бдительно следили за теми, кто выпускал фильмы без лицензий, обходя наши патенты, и на таких дельцов сразу натравливали свору еврейских адвокатов. Примерно я представлял, какие колоссальные прибыли начали получать родственники Марии Ивановны. Так что Витте сотрудничество с концерном «Русь» только на руку, как и нам выгодно расположение министра финансов.

– Николай, думаю, что фильм о гонках Москва-Петербург будет звуковым, – неожиданно ошарашила меня Вера Степановна. – Сделаем, конечно, два варианта. Немой тоже будет. Оборудования для звука пока на все кинотеатры не хватит.

– Ого, – опешил я. – Не слишком ли много проблем?

– Проблем много, – устало потерла виски Вера Степановна. – Но и конкуренты «на пятки наступают». Нельзя нам притормаживать, иначе воспользуются нашими наработками и обгонят.

Возражать я не стал. Отметил только, что Вера постарела. Седина в волосах, уставший взгляд. Нездоровый цвет кожи. И ведь не хочет даже слушать об отдыхе. Спешит, торопится. Передает свои знания ученикам, пишет учебники, поднимает российскую промышленность.

Перед отъездом я все же посетил один из цехов, где шла сборка автомобилей для гонок. Самого автомобильного завода еще не было. Подняли стены и подвели под крышу. Но собрать пять машин силами восьми бригад на наших площадях было вполне реально.

– Все вручную делаем, все вручную, – жаловался Серега, демонстрируя кузова. – выгибаем по лекалам, потом сварка, затирка, шлифовка.

Внешне первые автомобили серии «Георгий» напоминали жигули восьмой модели. Этакая большая мыльница. Для этого времени очень необычная и эргономичная форма.

– Сорок пять патентов оформили, – продолжал рассказывать Сергей.

– Это на чем же? – удивился я.

– По ходу дела пришлось Вере изобретать нитроцеллюлозную краску и покрасочный пистолет. Тот метод, которым здесь красят кареты в двадцать два слоя нам совершенно не подходит. Изначально и цвет был только черный. Ещё по мелочам патентов набежало. Хорошо, что Россия уже вошла в Европейский патентный союз. Хотя бы не нужно теперь оформлять привилегии в европейских странах. Зато на лицензиях той же краски сможем неплохо заработать.

То, что палитра цветов стала разнообразной, я и сам понял, посмотрев на кузов ярко-красного цвета.

– Для Михаила Александровича готовим автомобиль, – кинул Серега на привлекший мое внимание кузов. – Насчет участия самого Михаила Романова в гонках большие сомнения. Скорее всего, служба безопасности и жандармерия не допустят.

– Очень жаль, – искренне огорчился я.

– В любом случае личный автомобиль Великого князя на гонках будет.

– Успеете в срок? – обеспокоился я.

– Успеем. Сейчас почти сто человек участвуют в сборке. Не будет хватать, еще народ пригоним. На самом деле устройство очень примитивное, не особо надежное. Зато запчасти у нас уже поставлены на поток. Колеса выпускаем массово. Их хорошо покупают для колясок.

– Завода автомобилей еще нет, а вы уже вовсю торгуете колесами, – усмехнулся я.

В целом, домой я возвращался в хорошем настроении. Только еще раз придется проконтролировать маршрут гонок. Но большая часть подготовки легла на местных чиновников. Меня вообще до конца июня дергать не будут. Вот и хорошо. Нам тут еще пахать и пахать целину.

Глава 18

Как только сошел снег, я направил артель строителей на закладку элеватора. Вырастить хлеб дело несложное. Убрать при наличии косилок тоже не проблема. А вот сохранить… В общем, элеватор был нужен не только мне, но многим арендаторам в округе.

Владений вокруг хутора Сыто у меня было почти сто десятин. Набежало как-то само собой. Выкупил у купцов, когда те не стали справляться, плюс сам приобретал до государева указа. Василий занимался еще тремя новыми хуторами. В этом году должен привезти несколько крестьянских семей. На свой страх и риск мы все земли засеяли. Если не будет крестьян, то погоню на уборку урожая всю школу.

Элеватор под будущее зерно я ставил почти рядом с хутором Сыто. И уже серьезно размышлял на тему того, что неплохо бы протянуть сюда железнодорожную ветку. Интересно, во сколько мне это обойдется? Нужно посчитать и прикинуть. А потом подсунуть этот проект Витте. Типа развитие транспорта в южном регионе. И завязать с темой быстрой поставки продовольствия для южной армии. Подумаю на эту тему еще. Пока трактора мне в помощь!

В мае проехал еще раз по маршруту гонок с проверкой. Только в этот раз я двигался в обратную сторону. На поезде добрался до столицы, взял трактор с прицепом и запасом солярки, второго водителя и выехал в сторону Москвы. Впечатлений получил море. В районе Бологого мы со вторым водителем застряли серьезно. Послал на поезде своего помощника обратно в Петербург за новым движком и техниками. Времени потерял неделю. Зато местным чинушам устроил разгон. Думаю, что этот пункт заправки и обслуживания гонщиков будет самым образцово-показательным.

В Москве пришлось лично отчитываться Сергею Александровичу о проверке. Рассказал ему все анекдоты, которые припомнил о дорогах и дураках. Особой симпатии мы с генерал-губернатором никогда друг к другу не испытывали, но тут я был одарен легкой улыбкой. Он меня ввел в курс дела, сколько вообще народу задействовано в гонках. Одних членов комиссии из числа уважаемых людей почти полсотни. Две роты для обеспечения правопорядка, фотографы, российские и иностранные корреспонденты и так далее. Оставалось надеяться, что все сложится удачно.

Команды автогонщиков начали прибывать в Москву где-то с середины июня. Я тихо радовался, что меня этот головняк не касается. Своим ходом никто из автолюбителей не рискнул добираться. Машины были погружены на платформы и вместе с запасом горючего доставлены в Москву железнодорожным путем. Всю эту технику нужно было встречать, перегонять, размещать в гаражах и обеспечивать охраной.

Насчет бензина тоже возникло много вопросов. Концерн «Русь» взял на себя обязательства по обеспечению горючим по пути гонок. Я подозревал, что большинство иностранных гонщиков даже не в курсе, что такое октановое число, характеризующее детонационную стойкость топлива. Скорее всего заливали в бак то, что попадается по руку. Им наше разнообразие выбора бензина ни о чем не говорило.

Саму стартовую площадку, гаражи и мастерские технического обеспечения расположили на северо-востоке города. Я с трудом ориентировался в Москве конца девятнадцатого века. Кажется, генерал-губернатор выбрал район Марьиной рощи для проведения гонок. За год здесь успели много чего построить и даже протянули водопровод. Гостиничный комплекс для обслуживающего персонала больше напоминал бараки. Предполагалось, что сами участники гонок поселятся в центре Москвы. Гостиничные номера были заранее забронированы с запасом.

Меня это не сильно волновало. Нашу многочисленную команду устраивали на постой Деевы. Они вообще много приложили усилий, чтобы помочь организаторам. Артём еще подкинул идею обеспечить все автомобили аптечками, и братья не только ее поддержали, но и сделали. Лишняя реклама нам не помешает. Кроме аспирина, активированного угля, йода и бинтов, в каждой аптечке имелся пузырек со стрептомицином. Вкладыши-инструкции на четырех языках описывали, для чего данный препарат предназначен.

– Прикинь, как будут кусать себе локти те, кто не поехал на гонки, – делился со мной Артем, рассматривая содержимое походной аптечки.

– Согласен. Только ради одного этого пузырька стоило приехать.

Стрептомицин уже выпускался в промышленных объемах. Нам нужны были оптовые покупатели. Потому в каждой аптечке лежала визитка с ценой и адресом, где можно приобрести лекарство.

Вообще рекламу собственной продукции на этих гонках мы устраивали по максимуму. Опять же в качестве подарка каждому экипажу планировали выдать резиновые сапоги. Вещь в условиях российских дорог совершенно необходимая. Следующим подарком был своего рода «сухой паек». Совместно с Екатериной Михайловной я стал выпускать печенье «Екатеринодарское». Сырокопченую колбасу своего консервного завода также добавили в паёк. Кормить всех участников гонок будут по пути, но на случай, если кто отстанет или заблудится, небольшой запас продуктов не помешает.

Правда, Артем пообещал, что заблудившихся не будет. Три гусеничных вездехода будут медленно двигаться позади участников. Тех, кто сломается или застрянет на дороге, вытащат на буксире и доставят в ближайший пункт обеспечения техпомощи. На предварительной встрече с участниками гонок Артем подробно описал, как будет проходить эвакуация. Господа иностранцы выслушали, но похоже, не особо поняли.

Я же просто наблюдал со стороны за теми, кто прибыл в Москву. Из заявленных немецких экипажей приехали не четыре, а три. Зато невероятным образом в гонках принял участие американец. Английских команд было три. Одна из них оказалась женской.

– Феминистки, – просветил меня Артем, когда я первый раз увидел этих дамочек в ярких фиолетовых платьях.

Реакция друга мне была понятна. Я тоже недолюбливал этих «свободолюбивых женщин». Мне хватило общения с племянницей Климова. Василий Семенович как-то пригласил меня на прием и познакомил со своим братом. Сергей Семенович занимал высокую должность в Рязани. Юрист по образованию, он был окружным присяжным поверенным.

Еще до того, как закрылся проход в двадцать первый век, мы собрали файлы с биографиями тех людей, с которыми предположительно придется общаться, или оказавших влияние на развитие страны. Семью екатеринодарского головы не обошли стороной. По этой причине я был в курсе, что супруга Сергея Семеновича Климова являлась первой женщиной-врачом в России. Наверное, именно влияние и воспитание матери сказалось на личности дочери Натальи.

Наталья Климова в той реальности примкнула к революционерам после событий девятьсот пятого года. Она же была причастна к взрыву дачи Столыпина и гибели нескольких десятков ни в чем не повинных людей, оказавшихся рядом. Вольнодумные мысли уже бродили в головке юной Натальи. Брат городского головы привез семью, чтобы посетить новомодный кинотеатр и проведать родню. Поскольку присяжный поверенный довольно уважаемый человек, то я лично сопровождал семейство Климовых в кино. Там же послушал высказывания тринадцатилетней племянницы городского головы.

– А вы лично, Наталья Сергеевна, что сделали для облегчения жизни народа? – не удержался и задал девице вопрос.

Она как-то сразу смутилась, проблеяла, что еще учится в гимназии и у нее все впереди. Читать лекцию этой малолетке о том, что нужно не словами, а делами помогать людям, я не стал. Но выпускать из виду в будущем девицу не стоит.

Прибывшие на гонки две англичанки сразу напомнили мне Наталью. После короткой ознакомительной беседы с Луизой Клейтон я был просвещен, что на самом деле англичанки суфражистки. В чем разница, я так и не понял. Кажется, суфражистки добивались предоставления избирательных прав женщинам и могли применить радикальные меры для предотвращения дискриминации.

«Нафиг, нафиг такие знакомства», – подумал я, когда подруга Луизы Виктория продемонстрировала мне маленький пистолет, который она носила в сумочке. Примерно так же решили остальные экипажи и разговоры с англичанками свели к минимуму. Если быть объективным, то на общении экипажей между собой сказывался языковой фактор. Француз никого языка, кроме своего родного, не знал и считал само собой разумеющимся, что даже в этой «варварской стране» с ним должны разговаривать исключительно по-французски.

Самый большой затык у нас возник с итальянцами. Переводчик был один, а экипажей два. Никто из обслуживающего персонала итальянский язык не знал. Гонщики немного понимали английский язык, но предпочитали демонстрировать свои пожелания жестами. Прибыли итальянцы на автомобилях немецкого производства. Вообще ситуация оказалась странной. Гонка международная, но автомобили в большинстве своем были производства Франции и Германии. Только англичане привезли что-то свое родное.

Мое впечатление от представленных автомобилей было двоякое. Я сильно сомневался, что «это» вообще ездит, а если и ездит, то не сумеет преодолеть российские дороги.

– Пройдет каких-то лет пять, и многое изменится, – правильно оценил мое скептическое выражение лица Артем.

– Это какие-то самобеглые коляски, – поделился я впечатлениями.

– Луи Рено предоставил очень неплохую модель, – не согласился со мной Артем.

– Сам Луи Рено здесь?! – не удержался от восклицания.

– А ты не был в курсе, что за француз прибыл?

– Честно говоря, не смотрел на список имен. Кто-то еще есть знаменитый?

– Знаменитых нет больше. Есть знатные. Фрайгерр фон Тюрн прибыл на автомобиле Benz Velo. Пойдем, покажу самого барона и его напарника.

^{Benz-Velo Comfortable – 1897}

Как оказалось, с бароном и его племянником первым познакомился Санька Румянцев. С немецким языком у парня проблем не было. Оттого он и предпочитал общаться с немецкими экипажами.

Хотя насчет пообщаться вопрос был спорный. Санька у нас вымахал ростом где-то под два метра. Возмужал, окреп. Всю весну и половину лета он провел на полях Кубани. Волосы на голове выгорели, лицо, напротив, потемнело. Племянник фон Тюрна имел схожую комплекцию и рост. Такая же блондинистая шевелюра, голубые глаза, россыпь веснушек на носу. Первое впечатление от этой парочки, что они родственники. Правда, стояли парни набычившись и выглядели не слишком дружелюбно.

– Мой дядя барон, – горделиво заявил младший отпрыск фон Тюрнов.

– А мой опекун – дворянин и награжден царем, – парировал Санька.

– У нас замок и земли в Саксонии… – продолжил немец и был прерван Румянцевым, который начал перечислять мои владения.

– Хорошо, что еще писюнами не меряются, – усмехнулся Артем и повел меня в противоположную сторону, чтобы не мешать «знакомству». – Сейчас покажу автомобиль барона. Он, между прочим, заявлен как четырехместный.

Сохранять серьезное выражение лица, рассматривая эту технику, мне удавалось с трудом. Все же первые автомобили в большей степени напоминали обычные коляски, которые используют в качестве тягловой силы лошадей. Сама форма, деревянные конструкции, какие-то резные украшения, легкие колеса и система управления никак не ассоциировались у меня с понятием «автомобиль». Фар не было, зато имелись фонари по бокам от сиденья. Кстати, пассажиры размещались за спиной у водителя, развернувшись к нему на сто восемьдесят градусов.

Понятное дело, что чудо немецкого автопрома не имело крыши и никаких удобств для тех, кто воспользуется этим транспортом.

– Benz Velo серийный автомобиль, – просветил меня Артём. – Господа немцы сообщили, что их выпущено аж шестьдесят две штуки. Думаю, неслучайно все три экипажа прибыли на одинаковых машинах. Наверняка хотели продать в России.

– Это они ещё наши не видели, – согласно кивнул я.

Российскую технику организаторы гонок планировали подогнать на стартовую площадку за сутки. Пока же предусмотрительно не мешали участникам и их командам знакомиться с тем, что доставили в Москву. Самих немцев мы встретили возле автомобиля Форда. Мысленно я согласился, что машинка для этого времени довольно неплохая.

^{Луи Форд}

– Мой экипаж имеет несколько режимов скоростей и карданный привод, – повторил для нас с Артемом француз. – В ночное время освещение дороги ведется посредством двух электрических фонарей, размещенных на передней части кузова.

Если сравнить автомобиль Луи Рено и французский автомобиль фирмы Peugeot, на котором прибыл один из экипажей итальянцев, то это небо и земля. Peugeot был обильно украшен рисунками, не имел руля, управлялся поворотным рычагом. Откидная крыша, как у колясок, наглядно демонстрировала то, что изобретатели самобеглых колясок никак не могут отойти от дизайна используемого сейчас транспорта.

^{Peugeot (1898 года)}

Второй итальянский экипаж выбрал немецкую машину на трех колесах!

– До первой ямы, – «поставил диагноз» Артем.

– По условиям гонок – больше двух колес – проходит, – хмыкнул я, разглядывая этого уродца. – У него что, третье колесо съемное?

– Возможно убирается, когда нужно тянуть конструкцию лошадьми, – предположил Артем. – Зато спицы колес как блестят!

– Ага, до первой ямы, – повторил я слова друга.

А вот по поводу автомобиля австрийцев однозначного мнения у нас не сложилось. Выглядела машинка страшненько и тяжеловато. Никой росписи и вензелечков. Чем-то напоминала машину Форда. Кто его знает, может, ездит неплохо.

– Первый американский экипаж Чарльза Дюреа, – начал расхваливать свою технику американец, как только мы с другом оказались рядом.

^{Первый американский экипаж Чарльза Дюреа}

Джеймс Уильямс приехал без экипажа сопровождения, что не помешало ему быстро сориентироваться на месте и организовать техническое обслуживание своего средства передвижения. Он с чисто американской нахрапистостью попытался продать нам свой автомобиль (после завершения гонок, конечно). Уверял, что система управления чрезвычайно удобная и продуманная.

Я в этом сильно сомневался. Рычаги управления располагались горизонтально. Как эта техника осуществляет повороты, вообще непонятно. Система освещения дороги вообще отсутствовала. В целом, обычная таратайка, в которой случайно разместили под сидушкой двигатель.

– Три года назад в пробеге Чикаго-Эванстон этот агрегат первым пришел на финиш и выиграл пять тысяч долларов, – продолжал нахваливать американец свой товар.

– И не развалился по дороге? – заглянул Артем под брюхо экипажа. – Хлипкая конструкция. Кажется, братья Дюреа велосипеды выпускают?

– Что вы! – возмутился американец. – «Дюреа Мотор Вэгон Компани» сделали уже тринадцать машин!

– Все с тобой понятно, торговый агент, – пробормотал я и поспешил увести Артема.

Очередной сюрприз ждал нас возле гаража команды из Черногории. Это был типичный уродец на основе коляски. Но как оказалось, его рекламировали как первый русский автомобиль!

– По-моему, это машина Яковлева, – сориентировался первым Артем. – Помнишь, на Нижегородской выставке видели его.

^{Машина Яковлева}

– Похоже, Яковлев продал или дал напрокат свой автомобиль, – предположил я и обошел конструкцию по кругу. – Выглядит, несмотря на тонкие колеса, крепенько. Явно прошел испытания на наших дорогах.

Английские экипажи, включая женский, представляли автомобили Уильяма Ланчестера. Машины сильно напоминали французский Peugeot. Разве что отсутствовали лишние украшения. Один из джентльменов соизволил сообщить нам, что все английские автомобили имеют двухцилиндровые моторы фирмы Daimler, выпускаются серийно и имеют большой спрос у знатоков.

^{Автомобиль Уильяма Ланчестера (Англия)}

– Мы к таким знатокам явно не относимся, – усмехнулся Артем.

– И о технике безопасности эти господа явно не слышали, – поддержал я.

– Ты еще спроси, где здесь ремни безопасности, – подколол меня Артем.

– Серьезно, вылететь на повороте из этих сидений проще простого. Здесь даже никаких ограничителей нет.

– У него скорость чуть больше велосипедной, – предположил Артем. – Ну вылетишь, заработаешь синяк и поедешь дальше.

Пока бродили и разглядывали западную технику, выяснили, по какой причине так мало гонщиков приехало в Москву. Оказалось, что во Франции сейчас бум на электромобили. По словам австрийца французские электромобили просто «звери»! Разгоняются до ста километров в час. Единственная проблема, что подзаряжать электромобили не в пример сложнее, чем те, что используют двигатели внутреннего сгорания. На эту тему мы с австрийцем немного поспорили. Я-то был в курсе, что городской транспорт в будущем вполне может использовать электричество, только не батареи, как сейчас. И отметать совсем развитие электромобилей не стоит.