Текст книги "Вернуться или вернуть?-2 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Соловей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Если наши прогнозы сбудутся, то мелкие предприятия начнут разоряться уже в конце весны. Меня в первую очередь интересовали маслобойни и само подсолнечное масло. Для удешевления выпуска лапши быстрого приготовления нужно исключить лишнее звено – тех, кто мне отжимает масло. Стану сам владельцем и себестоимость конечного продукта значительно понизится. Пономарев в роли управляющего неплохо с этим справится.

А еще срочно требовалось составить программу для тех детей, которых приведут дворяне и остальные господа. Прежде всего нужен тест по основным предметам. Если мальчишка по какой-то причине не поступил в гимназию, то уже стоит задуматься. Откровенные идиоты мне не нужны. Клим только-только успел отпечатать тесты, когда появились первые желающие поступить в школу.

Впечатлений у меня снова было выше крыши. Пришлось даже Софью Ильиничну привлечь в так называемую приемную комиссию. Мы с Василием не успевали со всеми побеседовать. Не только с учениками, но и с родителями приходилось «воевать». Василий недоумевал, зачем я это все устроил. Почти честно рассказал ему о причинах. Мой верный помощник проникся и согласился с таким решением, сожалея, что учеников, осиливших хотя бы шестьдесят процентов тестов, в результате не так много.

Полицмейстеру я в очередной раз отказал. Неудобно получилось. Я же был не в курсе, что его младший сын отстаёт в развитии. К четырнадцати годам мальчишка даже читать не научился.

По итогам тестов удалось отобрать всего шестнадцать учеников в школу управленцев, как я назвал этот класс. Завершать прием я не стал. Пусть будущие ученики прибывают постепенно. Основную программу начнем давать с сентября. Пока же есть время новым ученикам притереться, познакомиться, принять правила школы. Попутно, может, кто-то отсеется сам. До конца весны ручеек из новых учеников понемногу пополнял школу. Приходили не только местные. Каким-то образом купцы из Новороссийска прознали, привезли своих отпрысков. Сразу шестерых смышленых мальчишек взял.

В конце мая одного ученика аж из Тверской губернии привезли. Софья Ильинична протестировала и сообщила, что у мальчика есть склонность к математике, но не более того. Тесты по русскому языку и истории он не то чтобы завалил, то набрал менее пятидесяти процентов. По всем признакам стоит отказать, но настырный родитель потребовал встречи со мной. Я из уважения к тому, что семья приехала издалека, согласился на беседу.

– Ваше Благородие, поспрашивайте еще сынка, – стал упрашивать меня отец. – Андрейка у нас механику очень уважает. Сам-то я по нотариальным делам, а ему механизмы интересны. Узнал, что в Торжке гонка была, и очень расстроился. Супружница моя оттуда родом. Там родня живет. Прислали письмо о машинах иностранных. Андрейка опечалился, что посмотреть не довелось.

– Хорошо. Проверю мальчика на понимание чертежей, – не стал я сразу принимать решение. – Позовите его.

Вошедший парнишка робел и сильно смущался.

– Представься, пожалуйста, – потребовал я. Это у меня обязательным пунктом в виде испытания шло.

– Андрей Николаевич Туполев, – бодро отрапортовал подросток, а я дара речи лишился.

Да неужели?! Это «тот самый» или другой Туполев? Биографию авиаконструктора я не помнил. В памяти каким-то образом остались сведения, что умер Туполев в начале семидесятых годов двадцатого века в возрасте восьмидесяти четырех лет.

– Сколько тебе лет, Андрей Николаевич? – поинтересовался я, хотя и без того видел, что по возрасту должен быть «тот самый».

– Двенадцать, Ваше Благородие, – ответил пацан.

– Ну, раз уже двенадцать, то принят в школу, – улыбнулся я и отправил Туполевых оформляться.

Напишу потом Артему письмо, пусть порадуется. Мальчишке особую программу занятий подготовлю. Как-то мы закопались в своих делах. А ведь в Москве где-то Жуковский работает. Может, ему какая помощь требуется или деньгами подсобить? В общем, есть о чем подумать.

Глава 25

Поскольку всю весну и половину лета я посвятил школе, то никуда из города не уезжал. Не то чтобы у меня появилось много свободного времени, но выкроить по вечерам пару часов для написания новой книги получалось. Раньше, когда у нас не было выхода на первых лиц государства, смысла в такой работе не было. Ни один цензор этот сюжет не пропустил бы. Называлась книга, написанная в жанре альтернативной истории, «Выстрел Авроры». В общем, понятно, что был за сюжет.

Охватив период с восемьдесят пятого года девятнадцатого века, я описал события в России другой реальности. Той реальности, где правил Николай II, где случилась революция семнадцатого года и не было Георгия I. Совсем убирать из сюжета правящего сейчас государя я не рискнул. Но в книге он у меня не умирает от чахотки, а просто задвинут на вторые роли.

Еще отклонением от фактов можно считать то, что я старался не использовать фамилии генералов, проявивших себя, мягко говоря, не совсем достойно. Зато Витте тоже был министром финансов. Получил он эту должность после событий с крушением царского поезда, а не как в этой действительности, когда просто написал документ о проблемах южной железной дороги, чем и привлек внимание царя.

Великому князю Сергею Александровичу я тоже «сохранил жизнь». Не стал писать о его смерти от рук террористов, которая случится через одиннадцать лет. В книге московский губернатор упоминался только в связи с событиями на Ходынском поле. Опять же в этой истории таких событий не было. Георгий I не то решил сэкономить, не то не посчитал нужным угощать москвичей, но кроме проезда царского экипажа по улицам, других развлечений для народа не устраивали. Потому и не случилось трагедии.

Тему голода, который случится в девятьсот первом году, я также обошел стороной. Иначе рисковал быть сожженным на костре. Народ сейчас очень верующий. Вдруг посчитают меня каким-нибудь пособником дьявола, а не пророком?

Другим событиям, описанным в книге, всегда можно найти разумное объяснение. К примеру, на тему Дальнего Востока разговоры среди «просвещенной» части населения ведутся и версии выдвигаются самые разнообразные. Я вполне впишусь в компанию этих болтунов с очередным мнением. Честно говоря, большинство наших знакомых сильно недоумевают, зачем России сдалось побережье Тихого океана. Слишком уж он далеко, этот Дальний Восток.

Рискнул я затронуть и тему Русско-Японской войны. Расписал в цветах и красках причины и поражение. Основными факторами будет недостроенная система защиты, практически пустые военные склады и отсутствие запасов продовольствия. Поскольку война начнется еще только через пять лет, у меня была возможность варьировать события. Высказал лишь предположение о том, что этой войны могло не случиться, если бы Россия согласилась на договор с Англией в 1898 году. Вставляя этот факт, я ничем не рисковал. По условию у меня в книге своего рода фантастика.

Но революционные события 1905 года я описал достоверно, попутно высказав мнение, что не стоит допускать на военные суда революционно настроенных моряков, чтобы не случилось, как на броненосце «Потемкин».

Отдельной темой у меня шел Столыпин со своими реформами и преобразованиями. Именно благодаря ему революцию девятьсот пятого-девятьсот седьмого годов успешно подавили. Народной любви Петр Аркадьевич от этого не получил. И буквально на следующий год Столыпину удается предотвратить войну с Османской империей. Еще через год он направляет свои усилия на разруливание Боснийского кризиса. Война с Австро-Венгрией минует Россию. Жаль, что до начала Первой мировой войны Столыпин не дожил. Кто знает, возможно, он бы и эту войну отодвинул.

У меня же в книге описывались революция семнадцатого года, расстрел царя с семьей и далее построение социализма. Заканчивалась история не так, как случилось на самом деле. По сюжету ослабленное государство рабочих и крестьян в сороковом году захватила Германия. Границы отодвинулись к Уралу. По идее, неплохая задумка с построением социалистического общества не прошла проверку временем.

Пока я писал о Первой мировой войне, внимательно изучал документы. Многое пропустил и не вставил в книгу. Не стоит давать шпионам пищу для размышлений. Но для себя я отметил один не самый приятный факт. Как-то я не задумался о том, что мельхиоровое покрытие пуль в России делалось из канадского или французского никеля Новой Каледонии. Своего никеля перед Первой мировой войной в России не было. А когда приспичило и закрылись каналы поставок, воевать оказалось нечем.

Пусть я и далек от горного дела, но все равно помнил, что Россия по запасам никеля является третьей страной в мире. Никель вообще один из самых распространенных химических элементов. И уж в нашей стране с ее огромными территориями никеля в том или ином виде действительно много.

Озадачившись этой темой, я написал письмо Вере Степановне. Она все равно собиралась приехать, чтобы показать варианты герметичных упаковок. Вот ее и спросил о никеле. Типа нельзя ли нам самим его добывать, а потом продавать военному ведомству.

– Про никель и я забыла, – ответила на мой вопрос Вера Степановна. – Согласись, что нам все сферы деятельности не охватить. Много теряется на фоне ежедневных событий. Тут только патент на целлофановые пакеты и пластик оформили, как что-то новое нужно делать. А у меня здоровье уже не то. Давление скачет. Никель действительно нужен. Я подумаю, где лучше приобрести участок.

Если наш химик пообещала заняться никелем, то можно успокоиться. Хотелось бы, конечно, месторождение где-то поближе, а не в Красноярском крае. Еще Вера Степановна прочитала мою книгу. Посоветовала подготовить свидетельства очевидцев тех событий, что сейчас проходят в Европе.

– Добавь больше сцен того, как арестовывали и глумились над царской семьей. Больше опиши низкий уровень рабочих, что и стало основной причиной революционных выступлений. У тебя же барон приехал со всей семьей, попроси его записать собственные впечатления о волнениях в Германии, – предложила Вера Степановна.

Барон действительно приехал. Я когда его встречал на вокзале, то вспомнил стишок Маршака, где:

 
«Дама сдавала в багаж,
диван,
чемодан,
саквояж,
картину,
корзину,
картонку
и маленькую собачонку».
 

Собачек, вернее, щенков ротвейлера немец привез пять штук. Но и багажа было много. Барон сетовал, как дорого ему обошлось все это доставить в Екатеринодар, как неудобно было на границе пересаживаться на другой поезд и так далее.

Причиной, побудившей барона отправиться в путь, была нестабильная ситуация в стране. В России же барон рассчитывал, что под моим покровительством получит спокойную и сытую жизнь. Насчет сытой я ничуть не сомневался. Щенков немец продал Заряну по сто рублей за каждого. Зарян поворчал, но заплатил. Старый казак не бедствовал и мог позволить себе такие траты. Даже начал меня подговаривать устроить в Екатеринодаре выставку собак.

– В этом году не успеем, да и в городском бюджете все деньги ушли на запуск трамвая, – не одобрил я его предложение.

Сам я тратиться на такую ерунду не собирался. У меня наступил режим экономии. Куприян Аркадьевич, поверенный Искандера, сильно удивился, когда я предложил несколько другую систему оплаты за галоши. Так-то цена была недорогая. Если покупаешь несколько пар по пятьдесят копеек, то это ерунда. Но я планировал приобрести тысячу. Половину для учеников школы. Еще сотни две пар в магазин. Да и хуторянам обменять галоши на продовольствие будет разумно. С нашей погодой такая обувь очень удобная.

Княжескому поверенному я выдал лист с расценками. Если зафиксировать цены на ту же пшеницу, то можно сделать бартер, минуя денежное обращение.

– Чего так сложно-то? – покрутил прайс Куприян Аркадьевич.

Мне пришлось пояснять. Скрывать информацию о международном кризисе я не стал. Напротив, очень подробно расписал, что такая напасть случается каждые пять-шесть лет. Чем ниже уровень развития страны, тем менее заметны для них эти кризисы.

– Вон оно что, – протер лысину платком Куприян Аркадьевич и пообещал, что донесет до князя полученную информацию.

Я попутно снабдил поверенного папкой с эскизами и лекалами кед. Кеды мне нужны для учеников. Футбол это не только спорт, но командная работа. Бегать в кедах будет и легче и дешевле, чем в кожаных бутсах.

Кризис заставил меня считать буквально каждую копейку. И совсем не по причине того, что я начал испытывать трудности в деньгах. Просто планов образовалось много. Три маслобойни Пономарев уже купил. В конце весны мелкие предприниматели разорились из-за отсутствия сырья и заказчиков. В Лабинской и Афипском, где налажено поташное производство, проблем с доставкой подсолнечника не было. Соответственно, их цена на услуги чуть дешевле. Те, кто старался немного заработать, остались без клиентуры и до нового урожая успели разориться.

Кроме маслобоен, я намеревался выкупить несколько мелких кирпичных заводов. Сам в этих сделках фигурировать не буду. Не нужно лишних разговоров среди купцов. Постараюсь сохранить с ними хорошие отношения. Строю я много, и собственный кирпичный завод будет в тему. Раньше я даже не пытался влезть в эту область, купцы могли меня не понять. Но если сейчас кто-то сам продаст, то приобрету. Заодно и лесопилку, которую выставили на продажу в Крымской.

Мы начали сворачивать свой завод в Крымской. Нового ничего не строили, все, кто кормился на подсобных работах, оказались не у дел. Капитализм, чтоб его! И я тут как яркий представитель монополии. С другой стороны, рабочих лесопилки я на улицу не выгоняю. Просто малое предприятие поменяет владельца. Предполагаю, что рабочие только выиграют от этого. И уж точно не станут устраивать стачки и волнения с битьем стекол и оборудования.

Моя репутация среди рабочих хорошая. На хуторах меня тоже уважают. Я же никогда не строю из себя эдакого «барина». Запросто могу сам полезть на дерево яблоки обрывать. То, что имею дворянский титул, и сам порой забываю. Не так давно узнал о том, что меня, оказывается, в Екатеринодаре не принимают в приличном обществе. Сильно удивился. Вернее, не заметил таких изменений в своей жизни. Еще год назад дворяне активно зазывали к себе домой на обеды. Обычно я отказывался. Но несколько визитов нанёс, когда приезжал Великий князь Николай Константинович. По правилам этикета я должен был пригласить к себе на обед тех, у кого побывал в гостях. Каюсь, что упустил этот момент. ОбЧество меня осудило и демонстративно перестало приглашать. Даже городской голова принимал теперь только «на работе», а я по простоте душевной решил, что ему так проще обсуждать дела.

Думаю, что я бы еще долго пребывал в неведении, но Варенька указала мне на то, что я стал нежелательной персоной в высших кругах Екатеринодара. Девушка расстроилась, а я не очень. Нет у меня времени на такие переживания. Как раз книгу альтернативной истории закончил писать. Мы с Климом все внимательно вычитали и напечатали в нашей типографии пять экземпляров. Отправлять черновик местному цензору смысла не было. Не решит цензор данный вопрос.

За книгами приехал Артем. Он решил взять на себя всю ответственность и выступить в роли автора.

– Ежели кого и сошлют в Сибирь, то меня, а ты непричесанным будешь, – заверил Артем.

Один экземпляр он оставил у московского губернатора с просьбой написать рецензию. Еще одну книгу передал Витте, третью – Великому князю Михаилу. Оставшиеся две с выписками, статьями и прочими документами подал Георгию I, напросившись на аудиенцию.

Ждать решения пришлось долго. Не думаю, что государь за такое «вольномыслие» решит отправить кого-то в Сибирь, но все равно я волновался. Что не мешало мне заниматься текучкой. Барон оказался прав, когда жаловался на железнодорожные тарифы грузовых перевозок. Одно дело, когда это чемоданы, загруженные в багажный вагон, и совсем другое – грузовые перевозки. Отчего-то чиновники стали считать все по высшей тарифной сетке. Никак и здесь кризис повлиял.

Я же, прикинув и так и эдак, решил организовывать караван из техники в столицу. Три вездехода и четыре трактора. Все с прицепами. Доставят продовольствие в Петербург в лучшем виде. Мальчишки, которых я добавил в экипажи, так вообще были в полном восторге. Пятеро охранников сопровождения тоже были всем довольны. Им такая поездка только в радость. Все лучше, чем за учениками в школе следить.

Была вероятность, что не вся техника доедет без потерь, да после профилактику придется устраивать. Но это уже заботы Артема.

Формально у нас не было завода по выпуску тракторов. Продавали очень мало. Не больше десятка в год. Для нормального выпуска этих машин много чего требовалось. Прежде всего покупатели. Российские покупатели. Отправлять за рубеж трактора мы не хотели. А на внутреннем рынке спрос был невелик. Потому и получилось, что наряду с вездеходами трактора были техникой для личного пользования концерна «Русь».

Какие-то усовершенствования там постоянно проводились. Артем с инженерами осматривали каждый трактор, выясняя, что стало причиной той или иной поломки. Их, кстати, становилось все меньше. Двигатели на тракторах заменяли, не дожидаясь, когда начнутся проблемы. По этой причине обоз в столицу я отправил со спокойной душой, заказал привезти оттуда продукции завода: инструменты, керосинки, малые колеса для тачек. У меня здесь кирпичные заводики выкупаются, а труд на них не только ручной, но и очень примитивный.

Решение по моей книге государь принял в середине сентября. Артем в очередной раз изображал курьера. Предполагаю, его достала работа на заводе, вот он таким образом и устраивал себе отпуск.

– Высочайшим соизволением тебе велено напечатать пятьсот экземпляров, – сообщил Артем. – Пятьдесят три вручить депутатам Первого Всероссийского съезда промышленников, между прочим, ты один из докладчиков. Текст доклада утвердить до первого октября.

– Как до первого?! – возмутился я. – Съезд двадцатого начинает работу. Я же не успею! И почему только пятьдесят три депутата?

– Видимо, остальные слишком мелкие бизнесмены, чтобы вести с ними дела и прислушиваться к их мнению, – предположил друг.

– Хорошо, полсотни передаем промышленникам, а остальные куда?

– Остальные экземпляры в царскую канцелярию.

– Подожди… – начал соображать я. – Продавать книгу никто не планирует?

– Как и платить тебе за работу, – хмыкнул Артем. – Радуйся, что ни строчки, ни буквы государь не вычеркнул. Содержание книги осталось без изменений.

– Ее точно не пустят на туалетную бумагу? – усомнился я.

– Не думаю. В кулуарах слухи о книге уже пошли. Михаил Александрович постарался. Это же не то, что посмотреть про себя любимого в кино. А практически «исторический документ». Светской тусовке такое развлечение очень понравилось.

– Развлечение? – вздохнул я.

– Будем надеяться, что хоть кто-то запомнит и использует. Пусть даже промышленники. С них и начнем работу, внушая мысль о повышении уровня жизни рабочих.

Глава 26

Первый Всероссийский съезд промышленников открылся помпезно. Оркестр, чиновники в парадных костюмах, сами промышленники, сияющие улыбками и бриллиантами. Безусловно, в России предпринимателей было гораздо больше, чем пятьдесят три человека. Кто отбирал народ для съезда, мне не было известно, но видимо, посчитали, что этого количества достаточно. Председательствовал на съезде один из Юсуповых. Честно говоря, я ожидал, что главным будет Великий князь Михаил Александрович. Он же у нас как-никак промышленник.

Так-то у дворян не приветствуется заниматься торговлей. Но автомобильный завод – святое дело. Да еще единственный в своем роде не только в России, но и в мире. Великий князь заводом гордился. То, что выпускался десяток автомобилей в месяц – дело десятое. Это я в курсе, насколько мал выход продукции, а для этого времени очень приличный объем. С другой стороны, потребителей тоже немного. Когда удовлетворим всех желающих, развиваться дальше завод сможет только за счет удешевления автомобилей или выпуска новых моделей. Но Великому князю о таких нюансах сейчас говорить не стоило.

На съезде Михаил Александрович был почетным гостем. Знатных лиц присутствовало так много, что я ощущал себя неловко и предпочел руководить съемочной группой. То, что не знаю лиц и фамилий всех этих «членов» съезда, меня не волновало. Секретари, как обычно, предоставят списки позже.

Из всех промышленников я смог узнать только Рябушинского, Мамонтова и еще случайно услышал чье-то обращение к господину Порохову. Его поздравили с успехом на Парижской выставке. Наш концерн на Парижскую выставку тоже зазывали, только мы сами не поехали. Все свои достижения можно и в России показать, к чему нам тащить технику в логово шпионов? Мировое признание тоже вторичный фактор. Кроме затрат нам эта выставка ничего не давала.

А господин Порохов какой-то мануфактурой порадовал французов. Очень гордился этим фактом. И подошел ко мне и оператору, чтобы попенять, почему мы не снимали Парижскую выставку и его личный успех.

– Право, сударь, там было на что посмотреть. Очень достойная демонстрация. Французы вообще умеют подать новшества, – убеждал меня Порохов.

Съемочная группа не поехала в Париж все по той же причине, по которой мы сами не выставлялись. Безусловно, если бы нашлись спонсоры и все оплатили, я бы отправил парней. А так напрашиваться самим смысла не было. Потому и не освещалось это событие. Не знаю, может, кто другой и снимал выставку.

Зато открытие съезда и начало его работы мы запечатлели для потомков. Звуковое кино я не стал делать. У нас этим пока сложности. Звук пускаем только на художественные ленты. Документальные еще все немые. Да и ни к чему это. Юсупов толкал речь почти сорок минут. В документальном фильме нарежем кадров минуты на две, вставим текст о том, что князь поприветствовал участников съезда. Тех, кто «приветствовал», а по сути, болтал ни о чем, набралось с десяток. В первый день, собственно, съезд и не начал работу. Выслушали поздравления, попили в фойе шампанского и разъехались по домам.

Мой доклад был третьим по счету во второй день открытия. Подошел я к этому делу творчески. Свет в зале притушили, шторы задвинули. Пока я зачитывал доклад, за мной на стене транслировались кадры из фильма, снятого специально для съезда. Не знаю, где Пашка с Мишкой нашли то, что успели подготовить, но продемонстрировали наглядно, как не должно быть. И следом кадры, показывающие условия для рабочих концерна «Русь»: общежития, многоквартирные дома, клуб, библиотека и свой кинотеатр.

Я толком доклад не успел закончить, как начались выкрики с мест. Господа промышленники идею не одобрили. В зале снова зажгли свет, но мои последние слова по докладу утонули в гуле голосов.

– Дай им волю, они начнут лучше нас жить! – прервал меня в очередной раз мужчина с шикарными «буденовскими» усами. – Это всё блажь и глупость!

– Такие условия работы по миру пустят заводчика! – крикнул кто-то еще.

В зале поднялся такой шум, что председателю несколько раз пришлось призывать всех к порядку. Мои слова о революционном движении в Европе не нашли отклика. Кто-то с места пытался доказать, что это только в Европе рабочие осмеливаются выступать, а наши, мол, не такие.

– Господин Фосс, вы согласны, что нашим рабочим нужна только крепкая рука? – обратился с трибуны к хозяину Сормовского завода.

Прения по моему докладу длились несколько часов. Успокоил всех Великий Князь. Он взял слово и подвел итог, предложив голосование за тот перечень, что я озвучил в докладе. И сам же первым поднял руку «за». Операторы, с двух сторон снимавшие сцену, дружно развернулись камерами на зал. Хм… Неплохой ход. Кричать промышленники кричали, но когда дошло дело до голосования, да еще перед камерой, да под пристальным взглядом брата императора… Я даже не удивился, когда в итоге проголосовали единогласно.

Таким образом промышленники приняли решение о десятичасовом рабочем дне, об ограничении штрафов, о бесплатном медицинском обслуживании на заводах и так далее. Веры в то, что все разом кинутся выполнять и улучшать условия жизни людей, у меня не было. Вот только голосовали господа за пакет предложений. А я там выдвигал свою кандидатуру в качестве главы проверяющей комиссии.

Следующие два дня на съезде мы решали вопросы взаимопомощи и кредитования. Не самих промышленников, а потребителей. И я не был удивлен, когда главой акционерного банка «Промпомощь» стал Великий князь Михаил Александрович. Сам банк будет предоставлять кредиты лицам, желающим приобрести промышленные товары стоимостью свыше одной тысячи рублей. Понятное дело, что автомобили сразу попадали в эту категорию. Станки и наши трактора также проходили по списку. По поводу тракторов могло получиться очень даже неплохо, если банк начнет кредитовать помещиков, а те, в свою очередь, вместо «крестьянской лошадки» начнут обрабатывать землю тракторами, то… То огромная масса крестьян останется не у дел. Прогнозировать, чем это все обернется, я не мог.

Кстати о прогнозах, книгу Ивана Иванова «Выстрел Авроры» подарили всем участникам съезда (мне в том числе) в день завершения его работы. Председатель высказал пожелание получить отзывы в письменном виде. И охота ему все это читать? Как-то я слабо верил, что эти господа оценят идеи, представленные в тексте. Меня больше интересовало, когда можно будет начинать мою деятельность.

Комиссия по проверке промышленных предприятий и раньше имелась в России. Только толку с нее не было никакого. Проверяющим давали взятки, чтобы те закрывали глаза на недостатки, и условия работы на заводах и фабриках оставались по-прежнему тяжелыми.

Состав новой комиссии, главой которой я стал, был уже подготовлен. Несколько групп имели оператора с камерой. Кроме того, они должны были заручиться поддержкой местных властей и посещать предприятия только в сопровождении полиции. Участники съезда еще прохлаждались в Петербурге, а на их заводы уже помчались проверяльщики.

Застрял я в столице на месяц. Зато документальный фильм о результатах проверки заводов и фабрик был готов в рекордные сроки. Охватили пока только восемнадцать предприятий, но и этого уже было достаточно. Помним, что до сих пор никто не ввел цензуру на фильмы? Мы что хотели, то и демонстрировали. Пропесочить господ предпринимателей на экране оказалось славной идеей. Одно дело, когда кому-то из чиновников отправляют документ о результатах проверки. Тот документ может вообще попасть «под сукно». В общем так, мелкая неприятность для заводчика, от которой можно отмахнуться и забыть. И совсем другое дело, когда про твое владение рассказывают всем и каждому в кинотеатре. Да еще сравнивают с более успешными промышленниками, высмеивая и порицая.

Не могу сказать, что сразу что-то резко изменилось в ситуации по стране. Кризис по-прежнему давал о себе знать. Шло сокращение рабочих и закрывались мелкие предприятия. Но мы формировали общественное мнение. В Петербурге снизили цены на дневные сеансы в кинотеатрах и теперь больше простых людей могли посмотреть фильмы и увидеть, что власти заботятся о простом народе. А то, что жизнь сложная и работы нет, так это временно. Вон концерн «Русь», напротив, набирает людей. Правда, два месяца учебы обязательны и не всех берут. Пьяниц сразу заворачивают, но всё равно есть большой шанс устроиться.

Серега же больше всего радовался тому, что организован новый банк. Выпуск станков в последнее время приостановили, поскольку спрос снизился. Конечно, цеха не простаивали. Работы хватало. Профессору Жуковскому сооружали аэродинамическую трубу. Продолжали клепать трактора, проводили испытания с новыми двигателями и так далее.

Потусовавшись до конца осени в столице, я вынужден был вернуться домой. Работу своей комиссии организовал, а сам теперь могу и «в стороне постоять». Не сильно я надеялся, что предпринятые меры дадут результат в ближайший год-два. А там, глядишь, и кризис пойдет на спад.

На моих фермерских угодьях мировые потрясения никак не сказались. Что ни говорите, но война или потоп, а народ все равно кушает. Цены на зерно резко упали, так я его и не продавал. Элеватор у меня для чего стоит? Я еще и второй построю. Пока же часть зерна перемалывали и пускали на макаронные изделия. Ушлый Искандер мою лапшу быстрого приготовления в пластиковых контейнерах куда-то в Османскую империю начал продавать. Да так удачно, что никакой бартер не нужен, князь мне живыми деньгами продукцию оплачивал.

На обратном пути я заехал в Москву. Фармакологов кризис тоже не коснулся.

– Николай Иванович, стрептомицина продали на миллион, а еще год не закончился, – отчитывался мне Румянцев. – Вы бы мне Митьку с Екатеринодара прислали. Чего он у вас там ерундой занимается?

По сравнению с тем, что развернули Деевы в Москве, цех при школе действительно смотрелся мелочовкой. Близнецы, кстати, сообщили, что они теперь настолько уважаемые люди, что от невест отбоя нет. Братья кого-то себе приглядели. Две сестры-погодки. Свадьбу весной наметили. Это правильно. У Василия, к примеру, снова пополнение в семье намечается, а Деевы все холостяцкую жизнь ведут. Про себя я промолчу. У меня другая судьба.

Уговаривать Дмитрия Румянцева на переезд в Москву долго не пришлось. Мы с ним еще прикинули, что сократить в нашем цеху. Выпуск аспирина решили оставить в таком объеме, чтобы обеспечивать нужды школы и аптеку. Йод, бинты и настойки лекарственных трав тоже оставляли, но сокращали выпуск. Старшей по цеху я поставил Людмилу Ивановну. Она и раньше за фасовщицами наблюдала, а теперь весь цех возьмет на себя.

В общем, в Екатеринодаре я окунулся в обычную текучку и занялся набором детей в школу. Снова пришла весна с посевной, за ней лето… И неурожай в центральной России и в Поволжье. Вернее, итоги будут видны осенью, но я уже знал, чем обернется это для миллионов крестьян. Какую-то часть народа я мог принять у себя на землях. Безусловно, столько работников на хуторах не требовалось. Трактора справлялись. Но у меня были в собственности уже пять мелких кирпичных заводов.

Я уже провел некоторую реконструкцию печей. Работников на каждый из заводов мог взять примерно сотню. Но если у работника будет семья: жена и дети, то это уже набегало порядка пятисот человек на каждое предприятие. И всех нужно расселить и устроить. Сашка Румянцев возмущался, мотался на тракторе, пытался обеспечить кирпичные заводы минимумом того, что полагалось иметь. И все равно раньше, чем возведем бараки, нанимать людей не стоило.

– В этом году был недород, – объяснил я Сашке. – Предположим, что-то крестьяне со своих полей что-то соберут, все собранное съедят зимой. Будем весной ждать наплыв переселенцев.