Текст книги "Ветер стихий 3 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ш.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Дальше по распорядку значился утренний чай с лёгким завтраком, который любил принимать в летней беседке. Где к моему приходу уже засела за богато накрытым столом мать Кифая. Железный чайничек на высокой подставке, инкрустированной огненными кристаллами, весело пофыркивал паром. Только-только вскипев. Какая неожиданная «случайная» встреча. Приняв её приглашение, отправил хмурую Дехи с подносом, на котором стоял скромненький закопчённый чайник с несколькими глиняными чашками обратно домой. Пока обменивались традиционным набором приветствий и пожеланий, за спиной незаметно нарисовалась кунан с опахалом из пышных перьев, насаженных на длинную палку, которым принялась усердно меня обмахивать.

– Простите, мать Кифая, а что она делает? – поинтересовался, чувствуя себя несколько странно.

Постоянно хотелось повернуться и посмотреть, какое у неё выражение лица. Может она мне обидные рожицы в затылок корчит. Или смотрит презрительно. Аюни хоть и стояла рядом, бдительно следя, чтобы этой палкой не заехала по голове, но нахождение за спиной незнакомой дари отвлекало. Чьих намерений, а не прямых действий, я пока не понимал.

– Тренируется, – флегматично пояснила глава Хаян, не видя в этом ничего необычного.

– Тренировки, это хорошо. Тренировки нам нужны. Они заставляют думать, что всё делается правильно. Без них в голове начинается разброд и шатания, – глубокомысленно произнёс с бесстрастным лицом. – Но браться за всё нужно с пониманием. Усердие без цели приносит лишь мозоли. Вот у тебя какая цель, юная дева? – обратился к опешившей девушке кунан, всё же не удержавшись, повернувшись в её сторону.

– Эээ, – растерялась она от неожиданности, заставив свою главу страдальчески поморщиться от такого красноречия. – Сделать вам приятно, господин.

– Мне будет очень приятно, если спокойно посидишь в уголке, не стоя так близко за спиной. С некоторых пор это вызывает у меня повышенное беспокойство. Лучше порадуй наши глаза своим красивым личиком, а если умеешь петь или играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, то и слух.

– Господин, я на дудочке умею играть. Принести, – сникшая было девушка кунан заметно обрадовалась.

– Принеси, – ободряюще улыбнулся.

После того как она убежала, глава Хаян поинтересовалась моими планами на сегодняшний день. Заставив серьёзно призадуматься. До вечера я совершенно свободен. Потом нужно зайти к Фальсин, позаниматься с Аброй, которая днём будет занята. В мастерской и у торговца пока делать нечего. Кроме Аллмара, других знакомых у меня нет, а к ним сейчас заходить не хотелось. Так что временно остался не у дел. Перебрав доступные варианты, сообщил о желании отправиться на прогулку. Посмотреть, как живут простые дари в верхнем Шаль-Сихья. Захотев поближе познакомиться с этим миром. Поесть уличной еды, прикупить каких-нибудь забавных безделушек, посетить достопримечательности, пройтись по рынку, узнать цены на товары. Подыскать поблизости какие-нибудь хорошие заведения, куда потом буду ходить отдыхать. Заодно расставлю новые метки для перемещения. Чувствую, с такой жизнью пригодятся.

Глава Хаян согласно покивала, тут же предложив организовать для меня экскурсию. Выдав сопровождение, чтобы не случилось разных неприятностей. Аргументируя тем, что я-то потом уйду, а вот им тут ещё жить Вспомнив свои первые слепые блуждания по этому району, с обилием подозрительных личностей, засевших в лабиринтообразных подворотнях, согласился. С проводником из местных прогулка и впрямь выйдет лучше. К тому же буду меньше привлекать к себе внимание. Тут большинство знатных дари ходило только в сопровождении многочисленных слуг и воинов, подчёркивающих их статус. Даже крупные торговцы и военные командиры, которые могли себе это позволить, брали с них пример. Так что на улицах подобные группы давно уже стали обыденностью. Местные жители даже говорили, а как ещё узнать, что перед тобой уважаемый дари, с которым нужно быть вежливым, если у него нет шёлковых одежд, слуг за спиной и собственной повозки. Красиво говорить может научиться любой мошенник, богатую одежду украсть, а вот убедить умереть вместе с тобой нескольких друзей намного сложнее. В случае раскрытия обмана.

Общаясь с главой Хаян, краем глаза заметил, как из соседнего дома вышла Амина, в сопровождении двух симпатичных кунан, в одежде цветов рода Ханай со сложными причёсками и татуировками, у одной на шее, у другой на щеке. Шедшими за госпожой на строго выверенном расстоянии, бок о бок, скромно потупив глазки. С одинаковыми выражениями лиц. Не прошло и пяти минут, как Амина уже сидела вместе с нами за одним столом. Получив приглашение от главы Хаян. Будто та могла поступить иначе. Надо бы проверить, что она за дари. Лучший для этого способ, немного вывести из равновесия, когда первой показывается естественная реакция, а не продуманная.

– Амина, как ты могла, – сокрушённо покачал головой, глядя на неё с разочарованием. – Провела ночь в доме чужого мужчины. После вчерашнего-то? Я глубоко опечален. Ты разбила мне сердце.

Кифая испуганно замерла, побледнев, только глазками перебегала взглядом с одного на другую. От служанок Ханай полыхнуло волной гнева. Разорвали бы на месте за такое оскорбление их обожаемой госпожи, дай она только знак. У заметившей это Аюни глаза засветились ярче, а из запястья предупредительно высунулся кончик клинка. Амина сперва недоумённо на меня посмотрела, слегка приподняв брови, демонстрируя своё недоумение, но быстро сообразила о чём я говорил. Продолжая почти идеально контролировать выражение своего лица. Недрогнувшей рукой спокойно взяла чашку с чаем, с едва заметным осуждением прокомментировав.

– Я смотрю на рассвете у вас хорошее настроение. Добрая примета. Вот отсутствие чувства юмора напротив, плохая черта. Позвольте вам посоветовать, жених мой, поразмыслить над этим. Ведь настроение переменчиво как погода, легко портится, а характер подобен камню. Пока не толкнёшь, не сдвинется. Но знайте, вы всегда можете на меня рассчитывать.

Вот и сиди гадай, что это было. То ли просьба, то ли совет, то ли угроза, то ли завуалированное оскорбление, то ли всё вместе. Знать бы, где их такому учат. Чтоб я там и близко знакомства не заводил. Мало мне Ирдис. Кажется, эта змеюка поопаснее паучихи. Очень хороший самоконтроль. Сразу поняла, что это была намеренная провокация, на которую не повелась. Врасплох её будет трудно застать.

– Это радует моё сердце, душа моя. Если не возражаешь, давай будем называть друг друга по-простому, по имени. К чему нам лишние церемонии. В случае необходимости, пока произнесёшь, уважаемая дорогая супруга, не изволите ли наклонить вашу нежную шейку, дабы не испортить великолепную причёску летящим в вашу сиятельную голову тяжёлым предметом, уже можешь незаслуженно пострадать, – добавив в голос побольше озабоченности её здоровьем.

Заработав в ответ ненадолго задержавшийся на мне нечитаемый взгляд леденящих голубых глаз.

– Предлога…ешь обойтись кратким, эй ты, башку вниз? – полюбопытствовала нейтральным тоном, слегка прищурившись.

Разряжая обстановку, добродушно рассмеялся.

– Нет, конечно. Иначе следующий предмет полетит уже в мою голову и боюсь никто об этом предупреждать не станет. Буду считать, заслуженно. Но правда, давай разговаривать чуть попроще. По крайней мере, наедине, – сделал вид, что позабыл о присутствии Кифаи, облегчённо выдохнувшей.

– Согласна, – кивнула Амина.

Не совсем понятно с чем. С предложением или предположением.

– Но всё же. Надеюсь, мой сосед ещё жив? – вернулся к обеспокоившем меня вопросу.

– Когда срочно уезжал с женой по каким-то своим делам, был не только жив, но и совершенно здоров. Чтобы дом не простаивал пустым, я предложила главе кунан Хаян снять его до конца сезона, – развеяла мои сомнения, чтобы не выставлять себя кровожадным, хладнокровным чудовищем.

Понимая, что общий язык всё равно как-то придётся находить, пригласил Амину на свидание. Не уверен, что она раньше гуляла по верхнему Шаль-Сихья без большой свиты, скрывая свою личность. Для выхода в город вновь хотел использовать универсальную повседневную одежду горожан с накидками и закрывающими лица головными платками. Прикрыв родовые браслеты. Объяснив это тем, что хочу увидеть, как здесь всё устроено на самом деле, а не преображается при появлении высокородных особ. Спектакль я и в театре посмотреть могу. Моё предложение горячо поддержала мать Кифая, из своих соображений. Немного подумав, Амина согласилась присоединиться к исследованию этого района. Найдя предложенное занятие достаточно занимательным и полезным. Намереваясь заодно присмотреться ко мне в естественной среде.

Обсуждая грядущий поход заметил, как по тропинке за третьим двором Каменной сливы, ведущей к задней калитке, прошла Сами, снова отправившись гулять с друзьями. Видимо, уборку дома уже закончила. Что-то зачастила к ним бегать. Надо будет на эту тему с ней серьёзно поговорить. Напомнив, чтобы соблюдала осторожность, далеко и надолго не уходила, не общалась с незнакомцами. Безопаснее всего запереть её дома, приставить охрану и не спускать глаз, контролируя каждый шаг, однако после долгих сомнений решил не лишать ребёнка нормального детства. Друзей, свободы, радости познания окружающего мира. Разбитых коленок, куда уж без них. От всего на свете не убережёшь. К тому же рано или поздно она попадёт в храм, где я уже не смогу за ней приглядывать. Там наверняка появятся и опасности, и соблазны, и лишения. Взрослеть дальше будет сама, без нянек. Так пусть уж приобретёт хоть какой-то жизненный опыт, научившись о себе заботиться, разбираться в окружающих её дари, а не как та принцесса, что никогда не покидала своей комнаты. Не приспособленная ни к чему. Готовая помереть от простой простуды. Откуда у неё иммунитету-то взяться. Да, немного рисковал своим посмертием, но считал это оправданным, а шансы на её внезапную случайную смерть не настолько уж высокими. К тому же вовсе не самоустранившись из жизни Сами.

Когда выдавалось свободное время, проводил воспитательные беседы. Приставил к ней Дайю. Отправлял Дехи разузнать, что за обормоты крутятся вокруг моей девочки, которой строго-настрого запретил совершать определённые поступки. Целый список составил. Установил на Сами отслеживающую метку. Осталось только подарить кирасу, а на шею повесить жетон с домашним адресом и обещанием вознаградить за возвращение. Приставил бы ещё и Аюни, да только простые сиротки кунан не ходят в сопровождении бессмертных слуг. Она бы скорее навлекла на Сами опасность, а не отвадила. Как шутили на моей прошлой работе, самый защищённый человек на свете Неуловимый Джо. Ни потому что его трудно поймать, а потому, что нафиг никому не нужен.

Подумав об этом, всё же дополнительно попросил мать Кифаю приглядеть за девочкой, чтобы не попала в беду. Приставить к ней смышлёную подружку того же возраста. Занять их чем-нибудь, чтобы не было времени на дурные затеи. Проследить, чтобы не покидала квартал кунан, в котором к ней все очень тепло относились. Пообещав щедро оплатить услуги Хаян. Скормив придуманную совместно с Дехи историю о дочери моего старого погибшего друга, которому остался должен долг жизни. Кифая пообещала устроить всё в лучшем виде. Заверив, что теперь могу быть спокоен. На их территории Сами ничего не грозит.

Переодевшись, замаскировав наше происхождение, через полчаса отправились на прогулку. Я с Аминой, одна из её личных служанок, присоединившаяся в последний момент Дехи, для солидности своего господина, и семеро здоровенных плечистых мужчин кунан в чёрных чалмах. Где только таких нашли, на одно лицо, бородатых, мордатых, в жилетках без рукавов, вооружённых палками. Сбитые костяшки на руках и характерные мозоли подсказывали, что эти слуги мытьём посуды точно никогда не занимались. В качестве гида нам выдали очень разговорчивого, жизнерадостного дари с короткими тонкими усиками. Достаточно интересно и подробно рассказывающего обо всём, что попадалось на пути. Сопровождая информацию своими замечаниями, сдобренными слухами и городским легендами. Кифая знала кого присылать.

Подозреваю, поблизости ещё держалась команда, а то и не одна, охраняющая мою невесту из тени. Скрываясь настолько хорошо, что заметить их не удавалось. Хотя что-то такое иногда мелькало на самом краю восприятия. Девушка могла думать о своей самостоятельности что угодно, но оставлять Амину без присмотра Ханай не собирались. До тех пор, пока не выйдет замуж, после чего её безопасность станет уже заботой мужа. На сегодняшний же день она всё ещё оставалась в их зоне ответственности. И если уж не о её репутации, то о своей Ханай должны были позаботиться должным образом.

Сначала мы прошлись по кварталу Чистых камней, понаблюдав за старательными кунан, с самого раннего утра дружно вышедшими на работу. В этом районе насчитывалось наибольшее количество носильщиков, разносчиков, курьеров, уборщиков улиц, толкателей тележек на квадратный километр, по сравнению с другими. Поэтому не удивительно, что между ними часто возникали споры за территорию или немногочисленных клиентов. В которых чаще всего выигрывали самые шустрые, а не голосистые. Уступили дорогу растянувшейся по улице веренице женщин в длиннополых, закрытых платьях с обёрнутыми через плечо длинными полосами ткани, несущих на стирку большие корзины с грязными вещами и связанное в тюки постельное бельё. Как сказал проводник, это были работницы из братства прачек. Уж лучше бы назвали его сестринством, поскольку в нём состояли одни женщины, но не полагалось. Существовали только бесчисленные братства. Братство швей, прачек, сиделок, ткачих и прочих профессиональных объединений, создающих внутри касты слуг множество цеховых подразделений. Довольно закрытых, самостоятельных, подчиняющихся помимо общих правил ещё и собственным. Так, ткачих не загнать на кухню, а толкателей тележек в поля. Если только не в крайнем случае. Когда больше некого. В этом мире роль крестьян исполняли те же кунан. Слуги не только следили за домом, но и выращивали пищу, ухаживали за скотиной, занимались перевозкой вещей, выполняли общественно полезную работу.

Нагуляв аппетит, решил по пути зайти в уютно выглядевший семейный ресторанчик, посмотреть, чем питаются простые дари и во сколько им это удовольствие обходится. Тем не менее войти в него не смогли. После того как отказались показывать браслеты, стоявший на входе дари показал нам на домовую табличку, где чёрным по дереву написано, заведение обслуживает только кунан. В качестве подтверждения на ней были подвешены оловянные ложки, которые вначале принял за своеобразные украшения, элемент наружной рекламы. Мне объяснили, что ложка считалась символом касты слуг, а олово его материалом. Именно из него делали оплётки или вставки для родовых браслетов кунан. Поэтому подобное изделие перед дверью означало, там либо живут слуги, либо проход разрешался только им. Также меня поразили новостью, если ложка свёрнута или завязана узлом, то её значение менялось на прямо противоположное. Правда в этом квартале я такого не увижу.

Пришлось уйти. Дехи приблизившись, тихонько на ушко объяснила, что подобные места у кунан были достаточно распространены и популярны. Внутри не бывает чужих. Все свои, равные. Пища хоть и не блещет разнообразием или изысками, зато порции большие, отношение к посетителям радушное, цены низкие. Обманывать хозяев с оплатой или им экономить на качестве еды в них не принято. Могло для провинившихся очень плохо кончиться. Причём скорое возмездие принесут вовсе не те, кто непосредственно пострадал от чьих-то умышленных действий, а те, кто окажется ближе. Придёт ночью толпа злых кунан и утопит таких идиотов в чане с помоями, чтобы другим неповадно было, а утром все соседи в один голос заявят страже, ничего не слышали, никого не видели. Ну а то, что кто-то помер, так самоубийца, этого и следовало ожидать. Вот такие тут «милые» нравы.

Прогуливаясь по кварталу слуг, обратил внимание на отсутствие магазинов. Хотя уличная торговля велась активно, радуя взор разнообразием хозяйственной мелочёвки, продуктов, продаваемых прямо с переносных лотков, тележек, корзинок, выставленных у дороги. Дехи подсказала, за более серьёзными покупками нужно было идти в торговый квартал, расположенный неподалёку. Где жили преимущественно хайдар. Там этих магазинчиков и лавочек на каждом углу, а в его центре даже небольшой рынок разместился. Почему слугам можно продавать продукты, верёвки, корзины, хозяйственный инвентарь, мыло, но нельзя одежду, посуду, книги, оружие, оно для них в любом виде находилось под строжайшим запретом, украшения, мебель, какие-нибудь поделки, не понимал. Им даже не позволялось ставить торговые палатки. Оказалось, пища и рабочие инструменты, обменивающиеся для личных нужд, как было записано в кодексе Первых дари, являлись исключениями. И то, про торговлю там речи не шло. Упоминался лишь натуральный обмен между самими кунан. Это уже слуги несколько вольно трактовали понятия личных нужд и обмена. За что их при желании власти могли призвать к ответу. Правда, без основательных поводов предпочитали «не замечать» подобные мелкие нарушения. Пока они не выходили за определённые рамки и за пределы их кварталов. Как только какой-нибудь осмелевший кунан принимался торговать предметами роскоши, искусства, ремесленных товаров, к нему тут же наведывались хмурые дяди и просили предъявить браслет касты хайдар. Не увидев который могли надолго отправить бедолагу бесплатно отрабатывать нанесённый им ущерб. Передав торговцам во временную собственность. Могли поступить ещё проще, на первый раз отрубить руку, которой кунан не умеет правильно пользоваться. Не замечая, что на ней надето. Во второй раз с плеч слетит голова, по той же причине.

Пока Амина отходила посмотреть красивые цветные бусы, продаваемые тоже с лотка, но одним из хайдар, бедным уличным торговцем, который ради заработка вынужденно колесил по окрестным кварталам, скрытно от неё переговорил с Дехи. Поинтересовавшись, как здесь обстоят дела с продажей наркотиков и уличной проституцией. Не то чтобы мне требовалось что-то из этого, просто стало интересно. Как оказалось, сильные наркотики у дари не пользовались спросом. Их причисляли к ядам, относясь соответственно. Зато лёгкие, такие как табак, крепкий алкоголь, дурманящие эфирные масла напротив, пользовались большой популярностью. В них дари топили свои горести, печали, тяжести быта. Ими же отмечали радостные события. Как говорится, был бы повод, а что употребить найдётся. Крылатому огненному древу радость простых смертных была угодна. Считалось, она позволяла очищать и усиливать свет их души, поэтому запретов на эти вещи храмы, настоящие законотворцы Пекла, не вводили.

На улицах, тем более в верхнем Шаль-Сихья, можно было найти только дешёвые подобия хорошего табака, специй, масел и алкоголя. Для непритязательного покупателя. Если же хотелось дорогих, качественных товаров, за ними нужно отправляться в янтарный Шаль-Сихья, местный торговый рай. Там можно было найти всё. И даже то, чего нельзя, но дороже.

Когда собиралась компания обеспеченных дари, желавшая отведать чего-нибудь элитного, хорошо отдохнуть, насладиться радостями жизни, они обычно шли в один из домов удовольствий. На Пекле такие места назывались чаранжи. Что-то вроде увеселительно-развлекательных павильонов, предлагающих услуги определённого толка. Существовали чаранжи вина, дыма, музыки, танцев, массажа, ароматов, чая, наслаждений, что в переводе означало, постельных утех. Всего, что можно предложить привередливой публике. Хоть приходилось дорого платить за эти удовольствия, но они того определённо стоили. В таких заведениях тщательно следили за чистотой, репутацией, безопасностью, качеством предоставляемых услуг. Не пуская внутрь кого попало. За более простыми и доступными земными радостями, повседневными, народу было проще ходить в таверны, питейные лавки или местные аналоги кабаков. Именно в один из чаранжи* (не склоняется) Ирдис вчера отправила отдыхать толпу Хаян.

Всего их насчитывалось три типа. Дома простых удовольствий, для простодарин. Дома возвышенных удовольствий, для знати. Дома небесных удовольствий, для повелителей. Правда, сильно подозреваю, там названия звучат куда громче, чем следовало. Что-то вроде наших, парикмахерская «Непревзойдённая Маруся», ларёк «Гигантские куры», магазин бытовой техники «Мир дверей» или чебуречная «Аристократ». Однако не будем лезть своими грязными лапами на чужой паркет. Могут отдавить. Небесных, так небесных, я не против. Что примечательно, для низших каст двери всех чаранжи были закрыты.

По поводу жриц любви тоже открывалась интересная картина. Уличная проституция цвела и пахла исключительно в районах проживания низших каст. Для них же. В остальных местах она была легализована в виде домов наслаждений. Открытых как для всех, в так называемых, общественных чаранжи, самых недорогих и неприглядных, так и ориентированных на членов определённых каст. Классом услуг повыше. Пользовавшихся наибольшим спросом. Причём их посещение, вроде как, по закону не считалось супружеской изменой. Пожалуй, не стану уточнять у Амины, так ли это. Работали в этих заведениях только представители определённого братства из касты низших чор. Неважно, обслуживали ли повелителей, знать или простодарин. У них там образовалась какая-то своя внутренняя градация кто повыше, кто пониже. Определяющая кому, где и с кем работать. Называлось оно, – Братство наслаждений чор’ай. Им запрещалось вступать в брак, переходить из касты в касту, заниматься чем-либо ещё, помимо основного призвания. Блокировался доступ к духам. Ограничений набиралось довольно много, включая запрет на прикосновение к оружию, владению недвижимостью, правом на самозащиту. Это было жутко закрытое, наследственное общество с суровыми наказаниями за малейшую провинность.

Имелась и ложка мёда в бочке с дёгтем. Причинять им вред считалось признаком постыдной слабости, а оскорблять, большой глупостью. Их практически никогда не грабили и не убивали, пока не нарушали законов. Поговаривали, что последний такой недоумок долго, мучительно умирал от очень нехорошей болезни, передающейся половым путём. Его отказались лечить все врачи того города. Так и сгнил заживо, разваливаясь на части.

Удивительно, но именно чор’ай стали тем фактором, который искоренил незаконную проституцию, особенно уличную. Если женщину из другой касты ловили за этим занятием, то ей назначали единственное наказание. Принудительное включение в члены чор’ай с заменой родового браслета. Мол, если уж выбрала эту дорогу, так иди по ней до конца. Никто мешать не станет.

Вернувшись, Амина поинтересовалась, о чём мы так увлечённо перешёптывались.

– О том, какой цвет платья тебя украсил бы ещё лучше. Моя кунан предложила сиреневый, а я розовый. Что скажешь?

– Хочешь купить мне платье? – приятно удивилась Амина, одобрительно улыбнувшись.

– Нет. Вообще-то, краску. Думал попросить Сами нарисовать твой портрет.

– Она хорошо рисует? – уточнила уже менее радостно.

– Ещё не знаю. Вот и выясним, – улыбнулся, желая провести проверку.

– Пусть сначала нарисует твою служанку, затем покажет мне. Тогда скажу своё мнение, – отложила этот разговор на когда-нибудь потом, потеряв к нему интерес.

Как и к тому, о чём беседовал с Дехи. Продолжив неспешную прогулку, вернулись к непринуждённому общению на самые распространённые темы, касающиеся того, что видели вокруг. Избегая политики, семейных тайн, проблем Ханай, а также нашего прошлого. Пытаясь получше узнать друг друга, не выдавая своих секретов и планов не будущее. При этом не прекращая осторожных попыток окольными путями выведать чужие. Получался разговор этаких двух отставных шпионов на пенсии, которым о нём ещё отчёт в центр сдавать. Одна делала вид, что верила каждому слову своего спутника, улыбаясь над его незамысловатыми шутками, благосклонно принимая комплименты, второй, что её капризы случайны, а увлечения ограничены поэзией, красотой, модой, флористикой и прочими дамскими штучками.

Проходя мимо одного из переулков, в не самом оживлённой месте, неожиданно услышал из него какие-то подозрительные звуки. Больше всего напоминающие шум драки. Подтверждением чему служили редкие отчаянные крики, призывающие на помощь. Из любопытства решил узнать, кого там обижают. Вдруг разбойники напали на красивую молодую леди, которая захочет позже меня отблагодарить. Впрочем, оправдания себя не оправдали. Пятеро бандитов с дубинами и ножами напали на троих безоружных слуг, с намереньем отнять у них непонятный товар, плотно упакованный в небольшие, туго перевязанные тюки, которые было удобно носить за спиной, придерживая за верёвки. Несмотря на раны и неравенство сил, кунан храбро сопротивлялись чёрно-браслетным преступникам хидан, отстаивая сохранность груза даже ценой своей жизни. Не забывая звать на помощь, надеясь привлечь внимание прохожих.

Мне с Аминой ничего не пришлось делать. Выскочившие сзади семеро дюжих бородатых молодцов с палками, кучно ворвались в драку, шустро отвешивая удары направо и налево, по всем, кто попадался под руку. Действуя по знакомым принципам, сначала всех мордой в пол и дубиной по почкам, а потом будем разбираться, не ошиблись ли этажом или квартирой. Противник позорно бежал, не дожидаясь этого момента. Преследовать их славные сыны Хаян не стали. Подняв и осмотрев раны пострадавших, пугая своими грозными ликами сильнее бандитов, заставили их предельно вежливо поблагодарить меня за помощь, называя просто господином, без имён. Сразу же после этого быстренько выперли из переулка, отправив подальше. Вместе с товаром, которым оказалась тонкая, хорошо выделанная льняная ткань. Как мне сказали, довольно дорогая. За потерю которой их бы сильно наказали. Заставив всю семью возмещать убыток. Вот и бились за чужое, как за своё.

Из-за поспешных действий Хаян у меня сложилось впечатление, будто они старались ограничить наше с Аминой общение с другими кунан. Отгоняя их от нас на всём пути следования. Даже когда мы покинули их квартал.

– И часто у вас так бандиты шалят? – поинтересовался у гида.

– Редко, господин, – заверил усатый кунан. – В верхнем Шаль-Сихья преступности почти нет. На наших улицах безопасно. Хидан в этот район попадают из нижнего города. Как крысы просачиваются по подземным туннелям, сбиваясь в стаи по тёмным закоулкам. Время от времени их отсюда вычищают, устраивая облавы, да со временем опять накапливаются. Неистребимая зараза. Жрать хотят, вот и тянутся сюда. Некоторые поступают хитрее, стараясь прикинуться полезными, чтобы не так бросаться в глаза и раздражать местных. Вроде братства красных повязок. Те же отбросы, но маскирующиеся под наёмных псов или честных общественных помощников, чтоб их глотки пересохли, – поморщился кунан, выражая своё к ним презрение.

Вспомнились вломившиеся к Амун головорезы в красных головных платках.

– Так-то отверженным хидан во внутреннем кольце кратера находиться запрещено. Могут посещать только на время, получив специальные разрешения, именные бирки с датой входа и выхода, если смогут объяснить, зачем им нужно в город. За покупками там, на лечение, оставить заказ в каком-нибудь братстве, проведать родственников. Может, совершают паломничество в храмы, отмаливать грехи. Всякое возможно. Они ведь все очень разные. Есть отверженные, на которых клейма ставить негде. Окончательно пропащие, неисправимые душегубы, отвергнувшие свет огненного древа, с руками по локоть в крови, а есть оступившиеся дари, единожды совершившие грех из-за глупости, жадности или большой нужды. Не все хидан такими рождены. Среди них много приговорённых за преступления, не карающиеся немедленной смертной казнью. Изгнанных из своих родов. Часть из них выполняя закон уходит обратно, часть остаётся. Поддавшись искушениям или слабостям. Этих, после поимки, стража наказывает и выкидывает обратно за кольцо. Если не успели натворить тут бед. Тех же, кто пробрался по тайным туннелям, казнят на месте. В назидание остальным.

Поблагодарив за объяснения, галантно подав руку, предложил Амине продолжить наш путь, выводя из переулка. По иронии судьбы, столкнувшись со следующими попавшими в беду кунан буквально через десять минут. Какой-то раздувшийся от собственной важности невысокий шочи в чрезмерно роскошных, безвкусно ярких одеждах, с обилием ювелирных украшений, сделавших бы честь любой самовлюблённой даме в возрасте, громко ругал, оскорблял и слегка колотил парочку несчастных кунан. Больше в воспитательных целях, нежели ради причинения серьёзного вреда здоровью. Которых его слуги поставили перед господином на колени. Прямо посреди улицы, не обращая внимание на прохожих. Помимо десятка слуг, шочи для солидности сопровождало два грозно выглядящих воина с закрытыми лицами, вооружённых длинными, здоровенными саблями. Я смотрю, с комплексами у данного товарища всё в полном порядке, в отличие от мудрости. Насколько понял из доносящихся до нас криков, данному господину не понравилось, что какие-то грязные кунан нехорошо посмотрели в его сторону, без должного почтения и что-то друг другу сказали, наверняка обидное. И вообще, они посмели не уступить ему дорогу. Окружающие смотрели на действия шочи хоть и без одобрения, но спокойно, как на привычное зло. Не спеша вмешиваться в чужие дела. Мы тоже прошли мимо.

Можно было спасти и их, от лишних синяков, но это бы ничего не изменило. Кто был прав, а кто виноват, я не знал. Зато понимал, помочь всем нуждающимся не хватит ни сил, ни времени. Только настрою против себя толпу народа, затратив потом в разы больше усилий на защиту дорогих мне дари от их ответных действий. Повезёт, если успею, а если нет. А вдруг обиженные на меня одновременно ударят по нескольким целям, что тогда. Спасти Сами, но пожертвовав Дехи. Эти неприятные рассуждения заставили серьёзно призадуматься, как избежать подобного развития событий. Оставить всё как есть не лучший выход. Своих кунан видеть на месте этих несчастных категорически не хотелось.

Стоящая на крыше в конце улицы невысокая девичья фигура в красно-оранжевом платье с широкими оторочками, внимательно следившая за парой Амины и Амира, дождалась, пока та не скроется за поворотом. После чего шагнув в тень, растворилась в воздухе. Чуть позже она же вышла из похожей тени в мужской спальне уже на другом конце города. Осмотревшись по сторонам, загадочно улыбнувшаяся девушка положила на прикроватную тумбочку перевязанный простым шерстяным шнурком свиток, после чего вновь вошла в тень, вытянувшуюся у неё под ногами. Когда в свою комнату вернулся уставший, взмокший после напряжённых тренировок Газиз из рода Кибас, находясь в отвратительном расположении духа, то его взгляд первым делом зацепился за этот свиток, лежавший на самом видном месте. Удивлённо оглянувшись и никого не заметив, он прошёл к тумбочке и с некоторой опаской развернув его, принялся читать. По мере ознакомления его настроение заметно улучшалось, а губы всё сильнее растягивались в довольную, хищную улыбку. Дочитав до конца, сжёг письмо в серебряном блюде. Аккуратно собрав пепел, растерев его в порошок, сдул в открытое окно. Избавившись от улики, некоторое время простояв на месте с задумчивым видом, Газиз решительно направился к письменному столу.