Текст книги "Под мириадами угасающих звёзд (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Сайфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19 Недолгий полёт

"Я мало что помню о той ночи. Она осталась в моей памяти как размытая тень, полная ужаса и боли. Помню, как одна из десантных капсул врезалась в жилую башню, словно комета, пробив её насквозь. Удар был такой силы, что время словно остановилось. Башня содрогнулась, и я почувствовал, как земля уходит из-под ног.

Потом была вспышка. Или мне так показалось. Вспышка света, такая яркая, что ослепила меня на мгновение, оставив только яркие пятна перед глазами. Возможно, это был взрыв. Возможно, это было что-то другое. Всё слилось в один невыносимый миг…

Крики из-под завалов оставались со мной. Я слышал их даже когда стояла тишина. Эти звуки врезались в мою память, оставаясь там, как ожог. Помню, как искал выживших, пытаясь найти хоть кого-то среди обломков. Но каждый раз наталкивался на тишину, нарушаемую лишь стоном ветра."

Из воспоминаний Хансалла

Звездолет минойской конструкции рассекал ночное небо на низкой высоте, избегая систем защиты Гамеша. Его элегантные крылья плавно вспарывали темноту, а мерцающие огни оставляли за собой яркий след. Обшивка корабля, переливающаяся серебристо-синим светом, сверкала в лучах далеких звёзд, создавая иллюзию плавного скольжения по небу.

Атта сидел за пультом управления, его руки уверенно скользили по сенсорным панелям, управляя старой машиной. Мягкий свет от панелей освещал его сосредоточенное лицо, спрятанное под защитной маской. Чувство ностальгии смешивалось с тревогой, воспоминания о былых временах терзали его душу.

За эти дни Атта порядком устал от защитного костюма, который плотно облегал его тело. Вентиляционные системы уже не справлялись, и он чувствовал, как пот стекает по спине, а каждый вдох, фильтруемый через защитные системы, был похож на глоток воздуха из стальной банки. Дышать и питаться через фильтры было невыносимо, тем более питательными батончиками. Но сейчас, приближаясь к ферме, он почти ощущал вкус нормальной еды и выпивки, предвкушая, как ляжет на кровать и наконец-то хорошо выспится. Мысленно он уже представлял себе, как снимает шлем, как вдыхает свежий воздух, как расслабляется в тишине и покое.

Вдруг, увидев яркое пламя там, где должна была быть ферма, сердце Атты замерло. Он резко добавил мощности двигателям, и звездолет устремился вперед, оставляя за собой сверкающий след. Пульсирующий свет приборов отражался в его глазах, когда он, не отрывая взгляда, всматривался в горящий горизонт.

Пламя поднималось высоко в небо, ярко освещая окрестности, и Атта почувствовал, как холодный страх сжимает его сердце.

– Черт побери! – вырвалось у Атты, когда он осознал, что ферма пала жертвой нападения. Голос дрогнул, и он почувствовал, как адреналин затопляет его вены. Его пальцы ещё сильнее сжали штурвал.

Звездолет замедлил ход, зависнув над тем, что осталось от дома Лугбанда. Оранжевые и красные языки огня поднимались высоко в небо, отбрасывая зловещие тени на окружающую местность. Атта быстро активировал защитные системы корабля и направил его вниз. Ему казалось, что время замедлило свой бег, каждое мгновение растягивалось в вечность, когда он приземлялся среди горящих руин.

Атта соскочил с трапа звездолета, винтовка надежно покоилась на плече, готовый к любому развитию событий. Он двинулся вперёд, чувствуя, как жара от пламени обжигает его кожу даже через защитный костюм. Перед его глазами открылась ужасная картина. Тела империаллуров лежали разбросанными по территории фермы, их массивные тела превратились в обугленные и исковерканные трупы. За годы, проведённые на Дианмуре, он привык видеть целые бездыханные стада этих существ, но сейчас, глядя на тела животных, его сердце обливалось кровью от печали. Эти мирные создания не заслуживали такой участи.

Дальше, среди руин, он наткнулся на тела валькирий. Некоторые из них всё ещё сжимали в руках лазерные копья. Лица воительниц были искажены в смертельных гримасах, а их глаза, застывшие в вечной ярости, смотрели в пустоту. Атта ощутил холодок по спине, понимая, кто напал на ферму. Он прибыл слишком поздно, чтобы предотвратить трагедию, и это осознание было невыносимо.

Внезапно Атта что-то почувствовал. Он поднял голову и увидел, как один за другим гасли огни Гамеша. Город, некогда сверкавший огнями и жизнью, погружался в мрак. Система защиты города отключалась, и это могло означать только одно – враг пробрался внутрь.

– Лугбанд, ты здесь? – громко крикнул он, безнадёжно надеясь услышать ответ своего друга.

Его крик утонул в реве пламени и треске разрушающихся конструкций. Атта пробирался через обломки, прислушиваясь к любому звуку, который мог бы указать на присутствие выживших. Он обыскал всё вокруг, заглядывая в каждый уголок, но ферма была пуста. Надежда почти угасла.

Вернувшись к звездолету, Атта запустил двигатели, и корабль взмыл в небо, направляясь к Гамешу. Его сердце билось учащённо, а мысли метались, как молнии в грозу. Он быстро ввёл координаты в навигационную систему и попытался связаться с Лугбандом.

– Лугбанд, это Атта. Где ты? – выдохнул он в коммуникатор, его голос дрожал от волнения и надежды.

Сперва ответом ему была тишина, но потом на его зов раздался долгожданный голос друга, и напряжение Атты немного ослабло.

– Атта! Наконец-то! – его прервали помехи. – Мы в Гамеше! – пастух сказал что-то ещё, но снова начались помехи. – Нам нужна помощь! Площадь Игулда… туда! – прозвучал встревоженный голос Лугбанда, прежде чем связь полностью оборвалась.

– Держитесь, я уже в пути! – крикнул Атта, в то время как его руки быстро вводили команды на пульте управления. Глаза его были прикованы к приборам, но мысль была только одна – успеть прийти на помощь.

Звездолет стремительно приближался к городу. Системы ПВО Гамеша начали обстреливать врага, но и корабль Атты приняли за вражеский. Маневрируя между вспышками взрывов и трассирующими снарядами, Атта использовал всё своё мастерство, чтобы удержаться в небе и не стать легкой мишенью для защитных турелей.

Заметив десантные капсулы, Атта незамедлительно активировал боевые системы корабля. Одно за другим, лазерные лучи вырывались из турелей звездолета, поражая металлические капсулы, которые взрывались в ярких вспышках света. Он целился точно, стараясь уничтожить как можно больше врагов до их высадки на поверхность.

Расчистив себе путь, Атта направился к западной части пригорода, где находилась площадь Игулда. Гамеш тем временем превратился в поле битвы. Множество капсул преодолели системы обороны и упали на город. Земля под ними содрогалась от ударов, а здания рушились, превращаясь в руины.

По мере приближения к площади, Атта увидел разрушенные здания, разбросанные обломки и охваченные огнём улицы. Люди в панике разбегались, а воины отчаянно пытались сдержать напор врага.

– Держитесь, Лугбанд, – прошептал Атта. Он знал, что каждая секунда на счету, и он должен успеть до того, как станет слишком поздно. – Я уже близко.

Внезапно корабль содрогнулся от мощного удара. Приборы заискрили, и оглушительный грохот разнесся по кабине, заставляя Атту инстинктивно сжаться. Он бросил взгляд на экран радаров и увидел, что одна из зенитных турелей города поразила его звездолет.

– Черт возьми! – воскликнул он, стараясь удержать корабль под контролем.

Огни на приборной панели мигали, предупреждая о критических повреждениях. Звуковая сигнализация беспощадно давила на уши. Атта понял, что предстоит экстренная посадка. Он быстро ввел команды на пульте, стараясь стабилизировать курс и избежать неминуемой катастрофы. Сердце билось как бешеное, каждый вздох становился усилием.

Звездолет начал терять высоту, а орудия ПВО продолжали вести огонь по десантным капсулам драугров, но их точность оставляла желать лучшего. Системы предупреждали о падении давления и утечках топлива, но Атта игнорировал все, кроме главной задачи – посадить корабль.

– Держись, старина, – пробормотал он, сжимая рычаги управления. Он направил звездолет к одной из менее населенных зон города, надеясь совершить аварийную посадку. Глаза его блуждали по приборам, он лихорадочно искал место для посадки/

Корабль пронесся над улицами Гамеша, едва не задев крыши зданий. Жители внизу в панике разбегались, не понимая, что происходит. Двигатели ревели, отчаянно борясь с повреждениями. Атта стиснул зубы, стараясь сосредоточиться на управлении, его взгляд метался между мониторами и приборами.

Вдруг звездолет снова содрогнулся от удара, но на этот раз не от снаряда. Он зацепил одну из башен, и крыло корабля разлетелось на куски. Металлические обломки посыпались вниз, разрушая все на своем пути. Атта боролся с управлением, пытаясь удержать звездолет в воздухе, но корабль стремительно терял высоту. И всё же, ему удалось направить корабль к широкой площади, где он мог попытаться приземлиться.

Звездолет тяжело опустился на землю, скользя по каменной поверхности площади и оставляя за собой длинный шлейф искр. Корабль ревел и дрожал, скользя по площади. Металл скрежетал, и воздух наполнился запахом горелого топлива и перегретых систем. Корабль замедлился и, наконец, остановился, лишь чудом избежав полного разрушения.

Атта с трудом вытащил себя из кресла и направился к выходу. Выйдя из звездолета, он огляделся вокруг. Площадь была пуста, но звуки битвы доносились отовсюду – выстрелы, взрывы, крики.

– Лугбанд, я на земле! – сказал Атта в коммуникатор, стараясь перекричать шум битвы. – Я иду к вам!

Его голос эхом разнесся по площади, теряясь среди руин и разрухи. Атта глубоко вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Он проверил винтовку, убедился, что она готова к бою, и направился на запад, к площади Игулда.

Глава 20 Многие печали

"Воистину, из Истока мы пришли и к Истоку вернёмся. Ведь что есть Исток, как не сама субстанция Бытия, из которой проистекает всякое сущее? Исток – это начало всех начал, альфа всех альф, то, что породило нас и к чему стремится каждая частица нашего существа.

Взглянем на природу и человека: всякое растение тянется к свету, ибо свет есть его жизнь и сущность; каждая река стремится к морю, ибо море – её исток и завершение. Так и человек, как существо, наделённое разумом и душой, интуитивно чувствует притяжение к своему Истоку, к источнику своей сущности и бытия.

Исток – это не просто место или точка во времени; это метафизическая идея, архетип. В нём заключена вся полнота и целостность. Он – причина и следствие, путь и цель. Вся наша жизнь – это путешествие, великое паломничество к этому Истоку, к истине, к абсолюту, к тому, что превосходит нас и в то же время заключено в самой нашей природе.

Каждое движение нашего ума, каждый порыв нашей души направлены к познанию и постижению этого Истока. Наука и искусство, религия и философия – все они являются разными путями к этому великому началу. Каждый из нас, в глубине своей души, знает, что этот путь неизбежен, и что возвращение к Истоку – это высшее предназначение и цель нашего бытия.

Ибо как может быть иначе? Всё в мире имеет свой цикл, своё возвращение к началу. Солнце восходит и заходит, времена года сменяются, жизнь рождается, растёт и умирает, чтобы снова возродиться. Так и мы, как частицы этого великого космоса, не можем избежать этого цикла. Мы пришли из Истока, живём, чтобы познать его, и вернёмся к нему, чтобы обрести истинную и вечную жизнь в единении с ним.

Стремимся к этому Истоку, познаём его в себе и вокруг себя, чтобы, в конце концов, вернуться к нему с миром и мудростью, обретёнными на пути."

Из учения Пифагора

Гилл двигался вместе с толпой, словно плывя по мощному потоку реки. Люди, спрессованные друг к другу, сливались в единое живое существо, которое несло его все дальше и дальше. Он пытался звать отца, но его голос утопал в гуле сотен других голосов и оглушительном шуме вокруг. Толпа напоминала неуправляемую стихию. Люди, ведомые страхом, стремительно двигались вперед, и Гилл, несмотря на все свои усилия, не мог противостоять этому потоку. Он пытался пробиться через людской поток, но каждый раз его отбрасывали назад, погружая еще глубже в эту массу. В этом хаосе он ощущал себя потерянным, словно капля в океане. Руки и локти толкали его с разных сторон, а ноги постоянно натыкались на чужие стопы. Вокруг мелькали незнакомые, напуганные лица. Гилл видел слёзы на щеках женщин и детей, слышал крики отчаяния и тревожные призывы. И вдруг, как по волшебству, поток начал ослабевать. Люди перед ним начали размыкаться, и он увидел узкий переулок, словно внезапно открывшуюся тропинку в густом лесу.

Собрав последние силы, Гилл рванул туда. Он пробирался сквозь людей, пытаясь удержать равновесие, когда кто-то сильно толкнул его в бок. Потеряв опору, Гилл вывалился из толпы и упал на асфальт, словно выброшенная на берег рыба. Он лежал, тяжело дыша, и смотрел в ночное небо, рассекаемое лучами лазеров и снарядами. Казалось, что этот момент длится целую вечность. Гул толпы все еще звучал в его ушах, но теперь он был чем-то далеким, словно шум прибоя на горизонте.

Гилл поднялся на ноги и огляделся. Переулок был узким и темным, но в нем было тихо и спокойно по сравнению с тем хаосом, из которого он только что выбрался. Стены переулка были покрыты граффити и трещинами, а мусор и разбитые бутылки хрустели под ногами. Он ощутил легкий ветерок, прохладный и освежающий после давящей жары толпы. В этом мрачном месте он почувствовал, как напряжение постепенно уходит, давая ему передышку и возможность осмыслить происходящее.

Его тело ныло от усталости, ноги дрожали. Гилл глубоко вдохнул и медленно выдохнул, чувствуя, как возвращается контроль над собственным телом и мыслями. Теперь, когда он был в относительной безопасности, нужно было решить, что делать дальше.

Он подумал об отце. Где он? Смог ли он выбраться из толпы? Эти мысли вновь вызвали волну беспокойства. Гилл понял, что должен найти его. Нельзя оставлять отца одного в этом хаосе. Стараясь не поддаваться панике, он начал двигаться вдоль переулка, прислушиваясь к каждому звуку.

Внезапно перед ним села черная птица, такая же, как та, что садилась на уиип. Гилл остановился, удивленно смотря на необычную птицу. Она посмотрела на него, слегка наклонив голову, каркнула и взмыла ввысь. Его сердце забилось быстрее. Птица казалась зловещим предзнаменованием, и Гилл почувствовал, как дрожь скользнула по его спине.

Потом он услышал шум позади себя. Медленно обернувшись, он увидел стоящую чуть дальше валькирию, сложившую черные крылья за спиной. Она оперлась на копье и сняла шлем, выпуская длинные пряди черных волос, которые каскадом упали на плечи. Её разогретые битвой глаза уставились на Гилла как на дичь на охоте. Её лицо было раскрашено боевой краской, придавая ей еще более устрашающий вид.

– Беги! – с жуткой ухмылкой на лице сказала она.

Гилл почувствовал, как адреналин взрывается в его жилах. Не успев осознать, он уже мчался вперед, ноги сами несли его прочь от валькирии. Он слышал, как она рассмеялась позади него, и этот смех эхом разносился в его ушах, подстегивая его бежать еще быстрее. Он мчался по узкому переулку, петляя между мусорными баками и кучами хлама, стараясь не оглядываться назад. Но каждый раз, когда он украдкой бросал взгляд через плечо, он видел валькирию, неумолимо приближающуюся к нему. Ее черные крылья, сложенные за спиной, внушали ужас. Она двигалась с грацией хищной кошки, с легкостью преодолевая препятствия. Ее копье светилось зловещим светом, будто поглощая остатки света вокруг.

Переулок становился все уже, и, наконец, привел его к разветвлению. Гилл на мгновение замешкался, не зная, куда свернуть. В этот момент он услышал свист крыльев и обернулся, увидев валькирию, которая уже была совсем близко. Она взмыла в воздух, используя крылья, чтобы сократить расстояние между ними, и снова опустилась на землю, не теряя скорости.

Гилл свернул налево, надеясь, что узкий проход замедлит её. Он несся вперед, перепрыгивая через препятствия и огибая углы. Валькирия, казалось, чувствовала его страх и наслаждалась погоней. Она легко перемещалась за ним, словно она сама была частью темноты.

Он выскочил на небольшую площадку, окруженную высокими зданиями. Он почувствовал, как его силы иссякают, и знал, что не сможет бежать вечно. Он остановился на миг, оглядываясь в поисках пути к спасению. Вдруг его взгляд упал на пожарную лестницу, ведущую вверх по стене одного из зданий. Не теряя времени, он рванул к ней, карабкаясь вверх с последними остатками сил.

Он слышал, как валькирия приблизилась к подножию лестницы. Она не стала следовать за ним по ступеням, вместо этого взмахнула крыльями и поднялась в воздух. Достигнув крыши, он оглянулся и увидел, как она парит в небе, готовая нанести удар сверху.

Гилл метнулся к краю крыши и, не раздумывая, спрыгнул на соседнее здание. Ему удалось приземлиться на ноги, но удар от падения отозвался острой болью в лодыжке. Он заскрипел зубами, но продолжил бежать, перепрыгивая с крыши на крышу. Валькирия следовала за ним, легко маневрируя в воздухе, её тень скользила по стенам и крышам.

Внезапно перед ним развернулась пустая площадка, слишком широкая, чтобы перепрыгнуть. Гилл остановился на краю, в отчаянии оглядываясь. Валькирия, не упуская момент, сделала резкий рывок вниз, направляя свое копье прямо на него. В отчаянной попытке спастись, Гилл резко повернулся, но не смог полностью избежать удара. Копье вскользь задело его бок, оставляя неглубокий порез. Боль обожгла его, но он не позволил себе остановиться.

Сквозь пелену боли и усталости, он заметил узкий проход между двумя зданиями. Собрав последние силы, Гилл нырнул в проход, надеясь, что валькирия не сможет маневрировать в таком ограниченном пространстве. Он слышал, как её крылья с треском ударились о стены, и это давало ему небольшое преимущество.

Проход вывел его к выходу на узкую улочку. Он бежал изо всех сил, пытаясь найти спасение среди лабиринта узких улиц и переулков. Пробегая мимо какого-то поворота, он внезапно наткнулся на группу местных, стоящей в полутени. Эти люди выглядели грозно, их лица были скрыты под капюшонами, а в руках поблескивали холодные клинки, металлические прутья и пистолеты с винтовками. На мгновение Гилл испугался еще больше, думая, что сейчас его ждет новая опасность.

Но, к его удивлению, они не тронули его. Вместо этого, с холодной решимостью, они расступились, давая ему возможность пробежать мимо них. Гилл, не веря своему счастью, устремился дальше, но не смог не оглянуться через плечо. Группа, как один, обратила свои взгляды на валькирию. Воительница замедлила свой ход, настороженно оглядывая незнакомцев. Гилл, пробежав немного вперед, остановился за углом, прячась в тени и наблюдая за происходящим. Сердце билось в груди, он тяжело дышал, но любопытство заставило его остаться.

– Кто осмелился встать на моем пути? – холодно произнесла валькирия, её голос был как ледяной ветер, пробирающий до костей. – Это не ваш бой, – резко бросила она, сжимая копье. – Уйдите, пока я не решила иначе.

Мужчина усмехнулся, обнажив желтые зубы, и сделал шаг вперед, подняв пистолет. Вслед за ним двинулись и остальные члены шайки, окружая валькирию. Они были полны решимости сразиться, даже если их шансы казались ничтожными.

– Это наш город! – храбро воскликнули они.

Гилл, притаившись за углом, видел, как один за другим люди бросились на валькирию. В какой-то момент он понял, что это его шанс. Пока крылатая занята боем, у него есть возможность убежать и найти безопасное место. Сжав кулаки, он заставил себя продолжить бег. Пот катился по его лбу, сердце бешено колотилось в груди, но он не мог остановиться. Он мчался по пустым улицам, надеясь найти укрытие. Вскоре он заметил заброшенное здание с разбитыми окнами и обветшалыми стенами..

Зайдя внутрь через покосившуюся дверь, Гилл ощутил запах плесени и сырости. Пол был покрыт обломками кирпичей и битого стекла. Он нашел темный угол, укрылся там и, прислонившись к холодной стене, попытался успокоить дыхание. Темнота окутывала его, но каждый звук заставлял его вздрагивать.

Внезапно он услышал тяжелые шаги. Сердце замерло в груди, когда он понял, что валькирия идет к нему. Она победила тех людей и теперь снова преследует его. Гилл начал двигаться дальше в глубь здания, стараясь не создавать шума. Его глаза быстро привыкли к темноте, но страх и рана мешали идти.

Поднимаясь по разбитым лестницам, перепрыгивая через обломки и прячась в темных углах, он старался быть как можно тише. Валькирия была где-то близко, она не спешила, зная, что он здесь и что он не сможет убежать далеко.

Гилл нашел дверь, ведущую на крышу здания. Руки дрожали, когда он открыл её и вышел наружу. Город раскинулся перед ним, освещенный заревом развернувшейся битвы. Отсюда он мог перебраться на соседние здания.

Перепрыгивая с крыши на крышу, Гилл старался двигаться быстро и бесшумно. Каждый прыжок был испытанием для его усталого тела, но он не мог остановиться. Дочь Вальгаллы следовала за ним, её тень скользила по стенам и крышам, как зловещий призрак.

Вскоре он заметил здание с открытой дверью на крыше. Гилл рванулся туда, чувствуя, как последнее усилие вытягивает из него последние силы. Войдя внутрь, он обнаружил узкую лестницу, ведущую вниз в полумрак. Спустившись на несколько этажей, он оказался в тёмной, пыльной комнате с единственным окном, выходящим на опустевшую площадь Игулда. Тусклый свет, пробиваясь через грязное стекло, освещал унылую картину: в центре площади лежала десантная капсула, а вокруг неё были разбросаны сотни тел, многие в обгоревшей броне. Над площадью кружили черные птицы, каркающие в такт выстрелам из зенитных орудий. В голове Гилла всплыла картина из воспоминаний Геродота, и ему казалось, что вот-вот появится Ламия и начнёт свой кровавый пир.

Валькирии нигде не было видно, и он, воспользовавшись этой передышкой, начал лихорадочно рыться в карманах в поисках коммуникатора. Наконец, найдя его, он попытался связаться с отцом. Сквозь шум и помехи ему удалось услышать знакомый голос. С чувством облегчения он успел сообщить где он находится, но потом связь оборвалась.

Некоторое время он сидел в темноте, притаившись в углу, стараясь не издавать ни звука. Сердце стучало как сумасшедшее, каждый шорох заставлял вздрагивать. Вдруг тишину нарушил гул двигателей. Гилл замер, наблюдая, как над площадью пронёсся шаттл, сделал резкий разворот и начал плавно приземляться. Лучи прожекторов прорезали мрак, и площадь вновь ожила, хотя и жутким, призрачным светом.

Он наблюдал, как по рампе спустился десяток драугров. За ними появился воин в черной броне, его доспехи были украшены устрашающими шипами и символами. В своих доспехах он походил на демона из кошмарных снов.

"Пора уходить!" – тут же подумал Гилл, ощущая, как рана от копья раскрылась сильнее. Внезапное карканье заставило его вздрогнуть. Черная птица села на подоконник и, злобно взглянув на него, вновь каркнула. Гилл почувствовал, как на него устремился чужой, ледяной взгляд. Он медленно обернулся и увидел валькирию, стоящую в дверном проёме. Её губы кривились в издевательской улыбке, глаза горели зловещим огнем.

– Ну вот и всё, – хихикнула она, её голос был холоден и пронизан ядом. В мгновение ока, она резко приблизилась к нему. Гилл не успел даже осознать, что произошло, как её стальные пальцы обхватили его. С невероятной силой валькирия выпрыгнула с ним в окно. Холодный ночной воздух резанул лицо Гилла, и он едва успел ощутить сопротивление ветра, как валькирия с жестокой усмешкой бросила его на землю.

Он ударился о твердую поверхность с глухим стуком, воздух вырвался из его лёгких, и на мгновение мир погрузился в тишину. Сквозь боль и шум в ушах, Гилл слышал, как валькирия рассмеялась, её смех эхом разносился по ночному воздуху. Она взмыла в небо, присоединившись к своим сестрам парящим над площадью, оставляя Гилла на земле, дрожащего от страха и боли.

Он медленно поднялся на ноги, ощутив ноющую боль в боку. Воин в черной броне приближался к нему, и Гилл лихорадочно замотал головой, пытаясь придумать, куда спрятаться. Паника накрывала его с головой, и казалось, что спасения нет. Но внезапно с северной стороны площади появились местные жители, вооруженные до зубов и решившие прогнать захватчиков. Этот неожиданный поворот отвлек воина на мгновение, что дало Гиллу шанс на спасение.

Гилл побежал со всех ног, не разбирая дороги, его дыхание стало тяжелым, а сердце бешено колотилось. Он устремился на восток, где заметил бегущих ему навстречу отца и Клио. Сердце его разорвалось от радости, и даже боль от раны вдруг почти исчезла. Прилив сил окрылил его, и он бросился к отцу, который, увидев сына, тоже поспешил навстречу.

Отец крепко обнял сына, его руки дрожали от облегчения и радости. Клио подбежала ближе, её глаза светились заботой и восхищением.

– Ты цела! – воскликнул Гилл.

Кидемона похлопала его по плечу и с улыбкой сказала:

– Меня не так просто убить! – она улыбнулась, но заметив помрачнела. – Ты был невероятно храбр, Гилл. Но теперь ты должен отдать мне мемолибру. Вы с отцом должны уходить.

Гилл взглянул на Клио с благодарностью и уважением. Он знал, что она права, и достал мемолибру – серая сфера покоилась в его ладони, слегка поблескивая. Он был готов передать её Младшей, но внезапно кидемона изменилась в лице. Её глаза расширились, и она резко оттолкнула Гилла за миг до того, как в место, где он стоял, ударил ослепительный луч энергии, оставив после себя обугленный след на земле.

– Опять ты! – прошипела Клио, встретившись взглядом с Тейхрир. Валькирия ответила ей боевым кличем, её крылья расправились и она бросилась вперёд.

– Лугбанд, уходите! – крикнула Клио, ловко уклоняясь от первого удара Тейхрир и парируя следующий.

Лугбанд повёл сына за собой, держа винтовку наготове. Гилл бежал рядом, постоянно оглядываясь. Тем временем на площади разгоралось настоящее сражение. Появилось ещё больше драугров и местных жителей, решивших прогнать захватчиков. В воздухе стоял гул битвы, крики, выстрелы и грохот взрывов. С неба падали капсулы, из которых с потом вырывались новые драугры. Валькирии, наслаждаясь битвой, с боевыми кличами бросались на защитников Гамеша.

Однако не успели отец с сыном уйти далеко, как перед ними внезапно возник воин в черной броне. Лугбанд незамедлительно вскинул винтовку и начал стрелять, но это было бесполезно – барьер Истока поглощал все выстрелы, словно невидимая стена. Пастух на мгновение остановился, взгляд его затуманился. Он понял, что перед ним Наследник Крови, тот, кого невозможно одолеть обычным оружием. Но несмотря на это, он снова нажал на спусковой крючок.

Хумвава с некоторым удивлением посмотрел на Лугбанда. Он видел в глазах напуганного мужчины понимание бесполезности сопротивления и всё же оценил стремление мужчины продолжать борьбу. Младший, словно тень, оказался рядом с Лугбандом. Одним быстрым движением он выбил винтовку из его рук, и, схватив за шею, поднял над землей. Лугбанд почувствовал, как воздух покидает его легкие, а пальцы врага сжимают его горло, словно стальные клещи. Гилл, замерев от ужаса, смотрел на происходящее, не в силах двинуться или издать звук.

Клио быстро справилась с валькирией, лишив её одного крыла. С громким треском и криком, валькирия рухнула на землю. Клио могла добить её, но другая валькирия вмешалась, подхватив свою раненую боевую сестру и увела её в безопасное место.

Клио обернулась и увидела, с кем столкнулись Гилл с отцом. Сердце её сжалось от страха за их жизни, и она поспешила к ним на помощь. Внезапно яркая алая молния преградила ей путь, расколов воздух треском. Удар был силен, но её барьер, сверкая и вибрируя, поглотил его.

На мгновение она остановилась, её дыхание сбилось, и перед ней возник ехидно улыбающийся Ибито. Его глаза блестели зловещим огнём, искажённым отражением былой дружбы. Не сказав ни слова, он достал кинжал и бросился в атаку. Кидемона почувствовала, как Исток вновь наполняет её энергией, даря ей уверенность и силу. Но вместе с этим она ощутила мерзость, исходящую от её бывшего товарища. Идаксами называли таких, как он – худородных Младших, чья связь с Истоком была слаба. Они часто прибегали к жутким ритуалам, заканчивающимся умертвлением невинных, чтобы увеличить свою мощь. Эти практики оставляли на идаксах след, словно гниющую рану, которую они старались тщательно скрывать.

В её памяти всплыли моменты, когда они сражались бок о бок. Она корила себя за то, что не смогла распознать такого выродка рядом с собой. Каждый его удар, каждая попытка ранить её, казались ей теперь ещё более отвратительными. Ибито выкрикнул какое-то оскорбление, его голос был пропитан ядом и злостью. Но она пропустила его слова мимо ушей.

Решив ответить на его оскорбления действием, а не словами, Клио стремительно нанесла удар мечом. Её движения были точными и уверенными. Ибито парировал её удары, но чувствовал, что он недооценил её решимость и силу. Её меч стал продолжением её воли, и каждый удар был наполнен яростью и решимостью положить конец предательству Ибито.

Хумвава обратил свой взор на застывшего Гилла и чётко произнёс одно слово:

– Мемолибра!

Юноша боялся даже пошевелиться, его сердце стучало в груди, как барабан, предвещая беду. Хумвава не отводил от него взгляд, ледяной и неумолимый.

– Мемолибра, иначе он умрёт, – сказал Хумвава, крепче сжимая горло Лугбанда, его пальцы впивались в плоть, как стальные тиски.

Гилл, видя страдания отца, ощущал, как его мир рушится на части. Слёзы текли по его щекам, но он знал, что другого выбора нет. Дрожащими руками он достал мемолибру и, не раздумывая, бросил её под ноги Хумваве.

– Низшие везде одинаковы, – усмехнулся Хумвава с презрением, глядя на отчаяние Гилла.

С этими словами он одним движением свернул Лугбанду шею. Звук был ужасен, словно раскололся камень, и обмякшее тело пастуха безжизненно упало на землю. Гилл ощущал, как всё внутри него разрывается от боли и бессилия, как тьма заволакивает его разум.

Хумвава, удовлетворённый своей жестокостью, подобрал сферу. Под жутким шлемом, на его лице играла тень победной улыбки. Он направился к своему шаттлу, не оборачиваясь на разрушенную жизнь, оставленную позади.

Клио почувствовала, как угасла жизнь Лугбанда, и на мгновение замерла. Её взгляд скользнул по безжизненному телу пастуха и остановился на остолбеневшем от шока Гилле. Ибито, заметив её замешательство, ударил молнией, но она разбилась о барьер. Он проследил за её взглядом и, усмехнувшись, сказал:

– Ты всегда была неравнодушна к низшим!