Текст книги "МаглиЯ. Загадочные плоды Пунья (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Решетников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Начинается… – проворчал Мичил.

– Сергей Иванович спросил, почему именно завтра утром? Страж говорит, что завтра у него заканчивается смена, а нам нужно пока что восстановиться и отдохнуть перед спуском, – комментировала Гадрун.

В разговор вступил губернатор:

– Он говорит, что у нас невероятно крепкое здоровье, никто из местных жителей кроме стражей неспособен противостоять яду подоблачного мира. Эхлхаат сказал, что древние точки входа в этот мир охраняют не только извне, но и вся подоблачная часть представляет собой сплошную ловушку. Поэтому как бы он не хотел помочь нам, только мы и страж способны решить эту проблему. Он же, в свою очередь, предлагает нам кров и пищу на время ожидания инспектора династии.

Сергей Иванович, искоса глянув на Гадрун поделился замечанием:

– Любят они говорить о себе в третьем лице, сбивает с панталыку…

Коротко кивнув на комментарий профессора, девушка невозмутимо продолжила озвучивать слова начальника гарнизона:

– Нитлтан предлагает нам помощь местного целителя и приглашает нас на банкет или званый ужин, сегодня вечером.

– Поноса нам ещё не хватало! Серёг скажи им, что нам нужно подготовиться к спуску. Пусть они нас заселят, а от угощений и услуг местных знахарей мы, пожалуй, откажемся. Или даже так, пусть этот целитель подготовит всё, что нужно, чтобы оперативно нас реанимировать в случае чего, а мы пока что попробуем лечиться своими силами, – подытожил Мичил.

Когда профессор озвучил решение, Эхлхаат извлёк из кармана расписную погремушку, напоминающую маракасы, и тряся её над головой, наполнил округу звоном бубенцов, которые путешественники слышали по прибытию в «надоблачный мир».

Не успел Гриша придаться тревожным мыслям о том, что это условный знак для притаившихся стражников, как двери доходного дома распахнулись и к ним навстречу вышла та самая пожилая Нефертити.

Нитлтан что-то сказал, указывая жестом на встречавшую их хозяйку, но Гадрун так и не удосужилась перевести его комментарий, профессор же в этот момент помогал подняться заметно ослабевшему Габриэлу и, кроме уважительного кивка в сторону женщины, никак не отреагировал.

Пожилая дама в свою очередь тоже что-то ввернула, высоким блеющим голосом, и указала на вход в гостиницу, логику этого жеста можно было понять и без переводчика.

По дороге к доходному дому Гриша обнаружил в окнах здания любопытствующие фигуры постояльцев. На лицах некоторых из них юноша различил тревогу, словно бы им сообщили что рядом с ними собирались поселить всадников апокалипсиса. Однако долго задержаться на этих пасмурных мыслях юноша не смог, в голове всё это время неустанно работал гипотетический электровеник подвергающий информацию жёсткой цензуре.

Оказавшись в холле пансиона, юноша сначала решил, что их привели в старинный паб которые бывают на каком-нибудь горнолыжном курорте. Однако, присмотревшись внимательнее, он пришёл к выводу, что это помещение скорее напоминало хорошо прибранный хлев для домашнего скота. Первым намёком на это сходство оказалось соломенное покрытие, которое явно изготовили из ворсистой поверхности листьев-кувшинок. Вторым проводником колхозного стиля оказались стены, плетёные из бурых, почти что чёрных, просмолённых прутьев. Из цельного дерева здесь была только стойка администратора/бармена и круглые столешницы, вросшие в стены и пол плетёными ножками. Вся прочая меблировка, как и большая часть декоративных украшений на стенах была плетёной и под стать стенам такой же буро-чёрной. На фоне всей этой черноты в глаза сразу же бросались яркие золочёные кубки в корзинах за барной стойкой и цветастые бутылки с какими-то напитками, заботливо зафиксированные в специальных полочках, чтобы, видимо, не выпасть во время полёта. Одним словом, внутреннее содержание здания ярко контрастировало с внешней упаковкой.

Женщина, нервно заламывая руки что-то проблеяла, одновременно пятясь к стойке администратора.

– Госпожа Зибнира говорит, что мы находимся в рабочем посёлке, поэтому жилищные условия здесь скромные. В морозном городе, откуда она родом, дома намного ухоженнее и им не приходиться кочевать с места на место, правда там есть и свои минусы, – тут же перевела Гадрун, – По словам её мужа, вторым местом по качеству жизни и безопасности в надоблачном мире являются ремесленные форты, они многолюднее, построены основательнее, лучше вооружены и всегда кочуют ближе к северу.

Тут Зибнира опомнилась, всплеснув руками она быстро повернулась к стойке администратора, взяла оттуда два зелёных светящихся ромбика на цепочках и, коротко что-то сказав, женщина направилась в левое крыло здания.

Не пройдя и пяти метров по короткому коридорчику, она свернула в арочный проём ведущий к лестнице, зигзагами поднимающейся наверх. Ступени и балясины, изготовленные из цельного бруса, заметно выделялись из окружающей черноты и даже содержали элементы золотой отделки пансиона. Лестничные марши освещались тусклыми жёлтыми бусинками, мерцающими прямо из плетёных стен помещения. Межэтажные лестничные площадки были дополнительно снабжены овальными оконцами, свет из которых пробивался через мутные, подобные крыльям стрекозы, стёкла. Позже Гриша отметил для себя, что картин в здании нигде не было, редкие гобелены украшала замысловатая абстрактная вязь, а резные изделия и плетёные фигурки изображали каких-то птиц, ящериц и иных местных животных.

Хозяйка отвела компанию на третий этаж, который представлял собой два двадцатиметровых жилых крыла, разделённые обширным открытым балконом между ними. Через окна левого крыла Гриша разглядел на балконе резной, деревянный штурвал, лавочки и декоративные горшки с кактусами.

В коридоре третьего этажа находились две прорезиненных оливковых двери ведущих в комнаты, и одна покосившаяся маленькая плетёная дверца, скрывающая помещение, выделенное под уборную. Зибнира посоветовала новым постояльцам не забывать звонить в колокольчик после посещения клозета.

На этом этапе постояльцев разделили на две группы, молодёжь отдельно, старики отдельно. Приложив зелёный светящийся ромбик в соответствующую формочку на двери, хозяйка отперла обе комнаты и отдала местные аналоги электронного ключа гостям.

Гадрун и Габриэл проворно проскользнули внутрь, опередив Гришу и заняли странного вида кровати возле окон. Юноша тем временем удовлетворил своё эстетическое любопытство, оценив приятный кремовый оттенок воскового покрытия стен комнаты. Оставив без внимания встроенные в стены шкаф и полочки, юноша перешёл к исследованию койко-места, располагавшегося у входа, его форма почему-то напоминала птичье гнездо. Чем была обусловлена такая конструкция кровати, сказать трудно, возможно, это такая же особенность этого мира, как и узоры на лицах местных жителей.

Когда Гриша и Гадрун с интересом разглядывали заполненную зелёным холодцом ванную, скрывавшуюся в уютном закутке, попасть в который можно из их комнаты, в дверь постучали. Это был Сергей Иванович, он попросил девушку помочь ему с исследованием поразившей их болезни.

Оставшись наедине с Габриэлом, Гриша ощутил всю неловкость и тягость такой компании. Мальчишка был болезненно бледен, молчалив и в отличие от Гриши, который усердно соображал, чем бы себя занять, поминутно вспоминая оставленный дома телефон, Габриэл лежал тихо, расслабленно, и всем своим видом напоминал манекен. Набравшись решимости, юноша пообедал Люмб консервами со вкусом морской капусты, достал из рюкзака альбом, цветные мелки и с торжествующим видом отправился на балкон исполнять задуманное.

Уже на крыше Григорий со знанием дела оценил визуальную перспективу раскинувшегося перед ним посёлка, и пришёл, как ему показалось, к оригинальному решению для новой картины. На эту мысль его натолкнули канаты, скрепляющие площадку под гостиницей с дирижаблем над ней. Они словно бы разлиновали в произвольном порядке пейзаж низ лежащего населённого пункта. В воображении юноши эти канаты преображали полотно в своеобразную вертикальную мозаику. Подчеркнуть этот художественный приём он собирался смещением сегментов картины относительно друг друга. Вспоминая предыдущую работу, молодой человек иронично подумал, что этот его новый стиль можно было бы назвать «Поздний Кузнецов» или «Кузнецов Возрождение». Хотя, пожалуй, чтобы так говорить нужно быть по меньшей мере известным художником.

Занятый творческим процессом, он потерял счёт времени, и только когда стали сгущаться сумерки, и картина, которую он писал, стала отличаться цветовой палитрой от искажённой вечерними тенями натуры, Гриша приостановил работу. Ладонь, покрытая браней скарабея, затекла, держать мелки и ещё аккуратно выводить линии, в хитиновой перчатке, было, мягко говоря, неудобно. Разминая ноющую пятерню, Гриша встал и прошёлся к штурвалу. Сейчас руль романтично смотрелся на фоне пылающей розовым светом долины раскинувшейся под тёмно-синим вечерним небом.

Удивительный нежный карминово-красный оттенок плантации островов-кувшинок придавали детские особи, растущие по краям листьев. Их сердцевины, словно маленькие сердечки пульсировали и светились, отражаясь в капельках водяного пара млечной рекою, омывающего берега воздушных островков. В очередной раз Грише вспомнилась картина, которую он писал накануне его первого путешествия. Страшным и таинственным показалось ему сходство этих двух пейзажей. От этой мысли стало неуютно и как-то зябко. На фоне стремительно чернеющего неба алмазным шлейфом выделялся астероидный пояс, взглянув на него, Гриша припомнил ионизированное облако, возникшее недавно над африканским нагорьем.

Появившийся на балконе Сергей Иванович оказался для Гриши спасательным кругом призванным вырвать его из удушья неприятных мыслей. Конечно, юноша в тайне надеялся, что к нему сюда придёт Гадрун, но появление профессора тоже было вполне кстати.

Мужчина устало опустился на скамейку и, глядя в даль, сказал:

– Интересное, однако, тут местечко, ничего не скажешь.

– Да уж, мне вот оно даже кое-что напоминает, и от этого, честно говоря, жутковато.

– Не поверишь, но нам с Мичилом оно тоже кое о чём напомнило, – усмехнувшись поделился Сергей Иванович.

– Кстати, профессор, помните мастер говорил, что сделанное ранее возвращается к нам, ну, когда его страж ранил. Потом вы ещё про позицию рассуждали. Он что, кого-то убил? – задумчиво спросил Гриша.

– Хмм, – с отсутствующим видом произнёс Сергей Иванович.

Он не спешил с ответом, глядя в даль, старик задумчиво покусывал ус, норовивший залезть ему в рот.

Гриша нетерпеливо отыскал взглядом то, куда так сосредоточенно смотрит профессор, и обнаружил существо, похожее на огромного сома с шестью крыльями как у стрекозы. Оно свернулось калачиком на листе кувшинки, приготовившись ко сну.

Тишину нарушил звон бубенцов в правом крыле пансиона, видимо кто-то справил нужду и сообщал об этом важном событии. Сергей Иванович, криво усмехнувшись наконец вырвался из своих размышлений и сказал:

– Негоже, конечно, за спиной сплетни распускать… Но, я думаю, в данном случае ты должен услышать эту историю. Бывают такие неоднозначные ситуации, через которые нужно пройти, но понять и принять их больно и трудно. Событие, о котором пойдёт речь, предзнаменовало величайшее достижение твоего учителя.

К тому моменту Мичил завершал своё обучение, и практически равнялся по силе мастеру, ему не хватало понимания последнего урока. Хоть он и достиг абсолютного контроля над материей, собственной энергией и мог погружаться в глубокое самадхи, однако, состояния полного освобождения от двойственности разума он ещё не достиг. Об этом говорил и сам Мичил ранее, что звание мастера ему присудили в качестве аванса, сам же он признаёт, что он не достиг состояния архата. Мичил знает, чего ему не хватает и сколько жизней ему потребуется для постижения состояния не двойственности. На данный момент он очень близок к этому состоянию, можно сказать, что он стоит на первой ступени храма суперпозиции. Познанию этого состояния он обязан своему мастеру и наставнику. К тому моменту Мичилу исполнился сорок один год. Сколько ему сейчас лет, он не говорил, сослался на то, что это не особо важная информация.

Согласно истории, которую изложил мастер, между ним и его наставником состоялось тренировочное сражение. Условия этого экзаменационного боя были предельно жестоки, наставник поставил Мичилу цель и следующее требование «Постичь суть Суперпозиции, ты сможешь только если приложишь абсолютно все усилия для того, чтобы убить меня». Мичил знал, как и теперь знаю я, что убить своего наставника ему не под силу даже позаимствуй он энергию какого-нибудь из божеств, ибо мастер в состоянии не двойственности обладает абсолютной защитой и колоссальной силой. Поэтому изначально Мичил испытывал надежду на то, что в каком-то смысле это будет игра в поддавки. Однако, когда бой начался, его наставник, не щадя сил атаковал своего ученика, и Мичилу, чтобы просто выжить, пришлось применить абсолютно все навыки, о контратаке он даже мечтать не смел.

Жуткий напор наставника не на шутку испугал его. С первых же секунд сражения, жизнь нашего мастера буквально висела на волоске. Спустя полтора часа напряжённого сражения, исказив и перемолов землю под собой до состояния лунного грунта, наступил перелом в сражении. Мичил не только смог наловчиться вовремя защищаться от сложных и многоэтапных ловушек и атак наставника, но и начал контратаковать. Однако, молодой мастер помнил из былых сражений и тренировок, что наставник заманивает его в ловушку, искусственно сдерживая натиск. Совсем скоро должна последовать хитрая и коварная контратака. Это предположение заставило Мичила взвинтить до предела бдительность, и стать изворотливее. Он незаметно для наставника стал плести свою сложную сеть ловушек, которую тщательно маскировал, разбивая на этапы и под этапы. К концу второго часа юный мастер, предчувствуя скорый перелом в сражении, активировал источник дополнительной энергии, который запустил дистанционно, да так, чтобы его наставник, не смог обнаружить прямого влияния и изменения в силе оппонента.

Ожидания Мичила по поводу хитрой контратаки сбылись, наставнику удалось-таки заманить своего ученика в ловушку. Однако, обострившееся чутьё и активированный пакет дополнительной силы позволили мастеру в считанное мгновенье, освободиться из западни, и испытывая колоссальные перегрузки контратаковать. Этот рывок чуть не лишил его сознания, привычная реальность исказилась для него и на какое-то мгновение он потерял над собой контроль. В этом состоянии Мичил сделал то, чего сам от себя не ожидал, его тело повинуясь неведомой силе направилось прямиком в собственные ловушки, тем самым активировав их. Удивлению твоего мастера не было предела, все ловушки непостижимым образом сработали так, будто его наставник перенастроил их атаковать самого себя. Мичил был испуган, расстроен и растерян, наблюдая как на его глазах разворачивается ужасное зрелище, непобедимый мастер, был повержен. Когда Мичил подбежал к своему наставнику, стремясь хоть как-то помочь учителю, Вэйн спокойно сказал ему напоследок: «Ты усвоил последний урок, и постиг суть суперпозиции, прости за то, через что тебе пришлось пройти. Пойми, иначе ты бы не смог его воспринять и прочувствовать на собственной шкуре. Помни, цена и ценность не сопоставимы». С этими словами наставник испустил дух.

– Офигеть! – ошеломлённо воскликнул юноша, – Сергей Иваныч, вы уж простите, но я так и не уловил, в чём суть этой суперпозиции, о какой цене шла речь?

– Ох, Гриш, цена, это сложный фактор. Чтобы что-то стало действительно твоим, нужно заплатить определённую цену. Для Мичила цена этого знания была ужасающе суровой. Такие люди как наставник Гуна или Мичил были от рождения избраны недвойственным на специфическую роль, которая готовилась для них многими и многими людьми, и ситуациями. Вспомни слова мастера о тотальности процессов, реализуемых в состоянии не двойственности. Это значит, что в этом состоянии Мастер действует максимально однозначно, как самый точный инструмент системы. Если нас направляют различными морковками, то мастер в состоянии не двойственности – это скальпель в руках судьбы. Хотя признаюсь, мне трудно рассуждать о творце, боге и едином начале, ведь они плод человеческого восприятия. Как его там ощущает мастер, я понятия не имею. Врата сознания устроены так, что для каждого формируется своя картина реальности, транслировать которую, другому человеку фактически невозможно.

– Вы мне сейчас поговорку напомнили: обидеть художника может каждый, – комментировал юноша.

– Не потому ли, что каждый художник обидчив, – постукивая указательным пальцем по виску ответил Сергей Иванович.

Гриша перевёл взгляд на свой рисунок и с ноткой упрямства сказал:

– И все же, мне кажется, что наставник Гуна поступил неправильно. Настоящий учитель не должен так поступать.

Профессор хотел усмехнуться, но его тело подавило насмешку зевком. Удовлетворив накатившую сонливость, Сергей Иванович, улыбаясь сказал:

– Настоящий учитель, не тот, кто поступает правильно, а тот, кто поступает так как может. Ты же от дождя или ветра не ждёшь чего-то иного, чем то, что они из себя представляют? Другое дело, воспринимаешь ли ты этого человека как учителя, ведь в таком свете любая информация от него будет восприниматься как важная, либо как бред очередного самодура. Но так или иначе любой человек встреченный тобой, на тебя как-то влияет. А правильно или неправильно это лишь временные настроение твоего сознания, которому ты следуешь, согласно нынешней точке сборки.

Гриша сказанное Сергеем Ивановичем понял по-своему. В его глазах образу всемогущих и всезнающих магов был нанесён непоправимый ущерб. Разочарованный новыми подробностями молодой человек сказал:

– Не такая уж и крутая штука эта суперпозиция, если в любой момент из-под тебя могут выбить стул.

– Верно, для человека ситуация выглядит именно так, но не стоит забывать в то же время, что само существование любого индивида строится на костях его предков. Для художника, к примеру кто-то создаёт краски и холст, природа, люди и время подготавливают пейзаж, а готовая картина этого художника, в свою очередь, будет служить декорациями к новой сцене.

Гришу рассуждения профессора уже не интересовали, юноша углядел в словах собеседника какую-то неуверенность: «Такое ощущение, что в этом ШТАБЕ никто реально не знает с какой силой, с кем или с чем вообще они имеют дело. Даже Мичил управляет материей ровно настолько, насколько это ему позволяют. Наверное, поэтому они и придумывают кучу теорий для самоуспокоения».

Сергей Иванович, ощупывая бритую макушку, сказал:

– Ночь обещает быть прохладной. Ладно, пошли что ли уже на боковую, чего тут стоять, сопли морозить…

Окинув взглядом лежбище летающих рыб, подсвеченное карминовыми ночниками, Гриша собрал с полу смятые черновики и отправился к себе в комнату.

В их номере царил сумрак, редкие жёлтые бусинки, словно ёлочная гирлянда, тускло мерцали под потолком, плотно задёрнутые шторы багровели, будто за окном парковался автомобиль. Сослуживцы уже спали, и юноша поспешил последовать их примеру. Укладываясь на подстилку на дне своего «гнезда», он подумал, что местные жители видимо очень скучали по земным домашним животным, и скорее всего, в память о них соорудили себе лежанки а-ля человек-кот. Наверное, по этой же причине маленькая круглая подушка пахла смесью лаванды и пустырника. Хотя, судя по тому какой она была жёсткой и колючей, набили её местными кактусами.

Уже проваливаясь в сон, Гриша почувствовал, как капюшон-жабо незаметно для носителя пытается трансформироваться в шлем. Сначала эта новость его немного взбесила, но секунду спустя, он подумал, что, наверное, всё же будет безопаснее спать закованным в панцирь. Несмотря на невозможность положить руку под подушку из-за шипов на предплечье и объёмного наплечника панциря мешающего лечь на бок, Гриша всё-таки умудрился уснуть лёжа на спине.

Глава 12. Нападение

Возможно, из-за действия амулета, или из-за специфического запаха подушки, или ещё по какой другой причине, но снов юноша этой ночью не увидел совсем. Поэтому, когда кто-то нажал на его броне роговую пластинку у правой мочки уха, парень тут-же проснулся с мыслью о том, что костюм опять выкидывает свои фокусы, а он ведь только задремать успел.

– Бодрое утро, большая черепаха, – весело воскликнула Гадрун, сидевшая на ободе его «гнезда».

Шторы закрывавшие окна уже были собраны и комнату румянили лучи утреннего солнца, окрашивая стены в цвет свежей выпечки. Световые шарики, вмурованные в стены, искрились, отражая солнечных зайчиков во все стороны.

– Какое же оно бодрое, всё тело затекло, – проворчал юноша, выкарабкиваясь из кровати.

– Ничего страшного, сейчас мы тебя разомнём, – улыбаясь ответила соседка.

– Что-то я сомневаюсь, что в этом скафандре у нас получиться разминка, – сказал Гриша пытаясь аккуратно протереть глаза бронированной перчаткой.

– Не переживай, у нас всё продуманно, иди умывайся и начнём.

– А где умываться то, в ванной холодец, в раковине тоже, – скептически хмыкнул юноша.

– А, хи-хи! В общем у них тут с водой туго, поэтому местные используют в качестве моющего средства сок Стиофибов, он здорово очищает и увлажняет кожу.

– Это грибы, что-ли такие, или кактусы? – поморщившись спросил Григорий.

– Нет, Стиофибами называют деревья на которых мы сейчас находимся.

– О, а где Габриэл? – вспомнил про мальчишку молодой человек.

– Ему стало легче, и он ушёл тренироваться.

– Вы что, вчера нашли способ победить заразу? – спросил юноша, заходя в ванную комнату.

– И да, и нет, это очень странная болезнь, эти микроорганизмы чем-то напоминают мицелий, и частично обитают в тонком мире. Поэтому нашим больным пока придётся использовать семена Амареко. Профессор и мастер, кстати, уже ушли вместе со стражем в подоблачный мир, так что я сегодня буду за старшего… Давай умывайся, после тренировки у нас есть секретная миссия в посёлке, – сообщила девушка, заглянув в гигиенический закуток.

– В этих варежках я всё лицо себе исполосую, классные костюмы у нас, ничего не скажешь, – растерянно глядя в раковину сказал юноша.

– Господи, что тут сложного, возьми полотенце намочи один край и оботрись им, делов-то!

Сок Стиофиба на вкус напоминал сок алоэ, а запах сильно походил на полынь. Освежившись местным аналогом влажных салфеток, юноша обратился к Гадрун:

– Знаешь, Гадрун, всё-таки мне кажется, что покидать гостиницу во время отсутствия мастера и профессора не самая лучшая идея!

Девушка, насупившись воскликнула:

– Боже, Гриша, ты что струсил? Где твой инстинкт исследователя? Я, между прочим, тоже сильный маг и, если что, смогу постоять за нас обоих. Тем более, мы отправимся на разведку под маскировкой.

Гриша, чьё предчувствие редко подводило, неуверенно спросил:

– Ну ладно, а Габриэла ты, что одного оставишь?

– Ну да, у него пока-что постельный режим, вспомни, он только вчера раза три падал в конвульсиях, так что пусть отлёживается сегодня. Мы быстро прогуляемся, проверим одно место и вернёмся, – ответила девушка, хватая Гришу за руку и нетерпеливо выводя его из номера.

– Гадрун, я не об этом, я к тому, что его могут взять в плен или ещё чего, пока мы отлучимся!? – предпринял последнюю манифестацию юноша.

– А, вон оно что, ха-ха… Не переживай, в этом посёлке нет никого, кто мог бы захватить его или нас в плен, мастер же вчера провёл ментальную разведку. В общем тут нет достойных противников. Единственное самое стоящее, важное и неожиданное открытие, заслуживающее нашего внимания находиться в одном из зданий в центре этого посёлка. Прикинь, на этом доме, единственном из всех, не растёт мицелий, более того, когда мастер попробовал проникнуть внутрь, он обнаружил ментальный барьер. Поэтому нам нужно попробовать попасть туда своим ходом, и уже там попытаться определить причину этой аномалии, – вещала девушка, бешено сверкая глазами.

– Спалилась! – усмехнувшись воскликнул юноша, многозначительно указывая себе на нижнее веко пальцем.

– Так, я не поняла, это что за намёки, или ты забыл кто тут старший по званию? Это, между прочим, не соблюдение субординации! Но ничего-ничего, я выбью из тебя эту дурь, живо на плац студент, будем маршировать асанами! – насмешливо воскликнула Гадрун, потрясая Гришиной рукой.

Молодой человек давно нашёл свои плюсы в совместной тренировке с очаровательной волшебницей, но сейчас о приятных фантазиях пришлось забыть. Разминка в доспехе скарабея напоминала трамбование винограда или упаковку шпрот в консервную банку. Романтическая встреча на балконе, о которой мечтал вчера Гриша, превратилась в истязание на дыбе. Свидетелем мытарств юноши стала гордая и молчаливая спина Габриэла сидевшего на крыше правого крыла пансиона. Медитация в позе воина или ваджрасане закончилась буквально через пять минут невыносимой болью под коленками.

– Ну что поделать, тебе всё равно придётся привыкать. Кстати, у тебя панцирь ещё более-менее подвижный, Сергею Ивановичу в этом плане повезло меньше, – комментировала девушка.

– Наверное, вы вчера изматерились пока исследовали местных бикарасов, – предположил Гриша, разминая ноющие колени.

– Профессионалы не хнычут, а вообще позы не всегда обязательны, иногда можно обойтись и без них, – ответила Гадрун, поднимаясь с пола.

– Ладно, генерал чёрствый сухарик, пошли уже искать твои аномалии, – проворчал юноша вставая.

– Ах так значит, триста отжиманий живо! – надула губы девушка.

– Гадрун! – простонал Гриша, состроив кислую мину.

– Ничего не знаю, триста отжиманий!

Молодой человек, ворча что-то о самодурстве, принял упор лёжа.

– Ну хорошо, вставай уже! Но я не чёрствый сухарик, понял!? В наказание ты сегодня будешь служанкой Шатопаной… Пошли за мной! – сказала Гадрун, хватая Гришу за руку и, гневно топая, потащила его в сторону лестничной площадки.

Пока они спускались по лестнице, девушка превратилась в одну из местных служанок в средневековом платье, пончо и ушастом чепце, из-под которого выглядывал тугой веник чёрных кудрявых волос. Черноглазая цыганка улыбнулась юноше редкими гнилыми зубами. На щеках у девушки красовалось два завитка из тёмно-фиолетовых вен, Грише этот рисунок отдалённо напомнил маску из «Пилы». Увидев на себе платье и болтающиеся лямки от чепца, юноша поспешил активировать тонкое зрение. Сегодня это у него получилась на удивление легко, морок рассеялся, и перед ним вновь возникла Гадрун, украдкой выглядывающая из-за дверного проёма тамбура в холл первого этажа.

– Там только дед какой-то сидит, думаю ничего страшного, мимо него проскользнём спокойно. Иди рядом, не отставай, – сказала девушка выпрямившись.

Быстрым шагом они миновали коридор, обогнув пяток столиков, преграждавших парадный вход, «служанки» собирались было уже выйти на улицу, как старый усатый индеец, в модном серебристом жакете окликнул их. Гриша обернулся на зов постояльца, но Гадрун одёрнула его тычком под рёбра, и буквально вытолкала юношу наружу, пролепетав что-то на прощание старику.

– Ходу, ходу! – нервно прошептала Гадрун, выскочив на улицу.

Здесь они беспрепятственно проскочили сумрачный двор, затенённый корпусом дирижаблей, выбежали на залитую солнцем площадку Губернаторского особняка и там, замедлив шаг, чинно дефилировали мимо стражников. Спустившись к плетёному из корней мостику, парочка поспешила затеряться меж домами, разбросанными по листьям в произвольном порядке.

Улицы посёлка оказались на удивление безлюдны, жилых домов в этой части населённого пункта практически не было. В этом месте находились амбары и крытые навесы, где хранились рулоны, какие-то бочки, и изделия из чёрного метала. Меж ними гремел, тарахтел, и дымился двухэтажный домишко, вращая шестернями, закреплёнными на стене здания. От него несло кисловатым запахом резины. Нижняя часть оболочки воздушного шара над домом была вся в копоти, которая частично закрывала грязными разводьями геральдику. Рядом грохотал киянками длинный одноэтажный дом, стены этого здания покрывала крупная роса, крыша цеха поросла красным вьюном, норовившим заглянуть в окна здания, из которых на северо-западе валил густой белый пар. Рядом с этим сараем пахло смесью ванили и фейхоа.

Гадрун замедлила шаг и, взяв Гришу под ручку, с любопытством разглядывала местные достопримечательности. Завидев издалека, как у одного из покосившихся амбаров разгружается гондола, заваленная фруктами, девушка незамедлительно направилась туда. Там рабочие зачем-то высыпали разноцветные плоды в кадки, наполненные зелёной жижей, и уносили их на склад.

Рядом с этим зданием находилась огромная сетка, прикованная по периметру острыми шпильками к поверхности листа. Она была набита стратегическим запасом шаров для дирижаблей.

На этом островке промышленная зона заканчивалась и дальше начинались жилые дома, на затейливые формы и вывески которых, Гадрун взирала с большим воодушевлением. Гриша же хоть и плохо запомнил вчерашний маршрут, но всё же отметил, что дорога которой они сегодня идут явно отличается от вчерашней.

Грузчики, завидев прогуливающихся под ручку «шпионок», молодецки присвистнули, а один из них, самый смекалистый, подхватив из гондолы увесистый, продолговатый плод, похожий на дыню, отправился знакомиться с красотками. Гадрун вежливо поклонилась, и отрицательно качая головой что-то ответила долговязому пикаперу.

Темнокожий мужчина, игнорируя все увещевания девушки и прикрываясь «дыней» словно щитом приближался к объектам симпатии. Гриша, взяв инициативу на себя, повёл Гадрун дальше в город, краем глаза отслеживая назойливого ухажёра. Ситуацию спас краснокожий, пузатый руководитель склада, грозно окликнувший ловеласа.

Только компания разведчиков собиралась перейти по мостику на соседнюю локацию, чтобы насладиться экспонатами деревянного зодчества местной культуры, как всю округу наполнил тревожный звук варгана и скрипки, переходящий в вой десятков труб. От этого жуткого звука мурашки бежали по телу. Первая мысль, промелькнувшая в голове Гриши, когда он услышал этот звук, гласила о том, что их самовольная отлучка из пансиона раскрыта.

Однако быстро стало ясно, что случилось что-то более серьёзное, когда множество гондол и маленьких дирижабликов, сопровождаемые тревожными криками, наводнили округу.

Вдалеке за домами, прямо перед замершими от испуга исследователями, пророкотал взрыв, яркие огненные вспышки, шлейфы и всполохи стали приближаться к ним. В воздухе и на земле завязалось ожесточённое сражение местной стражи со стаей летающих, массивных, стремительно движущихся существ, которые хищным клином ворвались в посёлок.