Текст книги "Опытный кролик"

Автор книги: Дмитрий Полковников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)

Елизаров похлопал по плечу железнодорожника.

– Давай эшелон к вокзалу, грузите людей.

– Если что не так, Михаил, тебе отвечать. Подумай!

– Я отвечу! – пограничник вздохнул – Охрану вагона мы усилим. Фильтрацию пассажиров беру на себя. Жены и дети командиров, советских и партийных работников… и мои тоже там поедут. Надеюсь, не будешь возражать?

Как он завидовал Ненашеву, до последнего оттягивая отъезд своей семьи! Не хотел поддаться слабости, а теперь сидят они в «эмке» рядом с вокзалом, как и все, ожидая возможности уехать на восток.

Майор не только отправил на восток жену и тещу, но и посадил в купе своего человека. Немолодой мужик, но опасен, как и приглядывающий за комбатом Сотов.

Через час паровоз на несколько секунд окутался паром, дал короткий гудок и, ускоряя вращение колес, не спеша, тронулся с места.

Последний поезд из Бреста уходил восток.

А в здании вокзала, среди раскрытых чемоданов и разбросанных вещей, метались возмущенные и растерянные люди. Их бросили! Наплевали! Что же теперь делать!

То, что один поезд не мог увезти всех, никто не думал, больше возмущаясь поведением оцепления из милиции, военных и рабочего отряда, пускавшим к товарным вагонам лишь тех, кто имел на руках документы или кого они знали в лицо [564]564
  [563] = см. http://iremember.ru тег «Белорусия 1941»


[Закрыть].

Чувство растерянности испытывал и Левин. Машина, загруженная ценными ящиками следственных дел и оперативных материалов по контрреволюционерам, опоздала на вокзал [565]565
  [564] = у В.Сарычева есть свидетельство, что часть документов НКГБ и НКВД найдено на вокзале. Следственные дела и «сигналы» населения.


[Закрыть].

Глава двадцать девятая или «нет без людей прока от мечей» (22 июня 1941 года, воскресенье. Около двух часов ночи)

Время шло к половине второго, но комбата все не было. Вряд ли загулял. Как тревожно, со стороны города прозвучали взрывы и постоянно доносились выстрелы.

Со стороны дороги раздался гул. Машина двигалась осторожно, подсвечивая путь фарами, горящими тусклым синим цветом. Напоследок, взревев мотором, она остановилась и кто-то, чертыхаясь, вылез из «Эмки» и пошел ко входу в лагерь, скупо светя под ноги фонариком.

Вместе с пограничником прибыл весь взъерошенный Ненашев.

Видя вопросительные взгляды Иволгина и Суворова, майор сухо пояснил:

– Не немец, чтобы вовремя являться! Так, быстро собрать командиров. Огня не зажигать. Комбата саперов сюда и бегом связного на заставу.

Через двадцать минут большая палатка с затемненными окнами вместила всех. Неяркий свет керосиновой лампы освещал встревоженные лица. Кто-то, позабыв запрет, курил, успокаивая нервы. Сейчас они узнают все. Странная какая-то «учебная тревога».

– Товарищи командиры, по гарнизону Бреста объявлена тревога. На улицах орудуют шайки диверсантов. Взорван спиртовой завод, пытались поджечь здание обкома партии, среди командиров и бойцов имеются жертвы. Наше население бежит на вокзал. Но то цветочки!

Ненашев перевел дух.

– Теперь ягодки: немцы вплотную подтянули части к реке. Пограничники сообщают, в четыре пятнадцать вермахт перейдет границу. Потому весь хаос в Бресте затеян, чтобы парализовать управление войсками. Эй! Старший лейтенант Суворов, что такое?

– Она не уехала, – убитым голосом произнес начальник штаба.

– Жена? – уточнил Максим.

– Да.

– Сочувствую, но сделать ничего не могу! Вы командир, так исполняйте обязанности.

«Ага, сочувствует он мне! Как же! Свою-то вывез, и не одну, а с вещами и какой-то бабкой», Владимир не смог уговорить жену и теперь потихоньку делал козлом отпущения майора.

– Твой Ненашев – трус и паникер! – она, захлебываясь словами, все сильнее сжимала кулаки, – и ты, дурак, купился! На твоем горбу ездит, звание, вон, получил! А ты у меня такой доверчивый, выслужиться у него думаешь!

– Ну, давай, неделю погости у мамы!

– Я с тобой всю жизнь по углам мыкаюсь! Хватит! Не буду! Ехать, черт знает куда, и бросить здесь все! Только жить начали! Сам говорил: ни пяди родной земли! Да я сама напишу на твоего капитана в третий отдел! И вообще, с такой фамилией как его только командовать поставили!

Она орала на него визгливым голосом, покраснев, с прилипшими прядками на лбу и все сильнее сжимая кулаки. Дыхания хватало на одни короткие фразы. Нет, какой рохля, ее муж, а все на ней, и вообще…

Жена ждала, что он вновь примется ее уговаривать, запал поскандалить еще не прошел, а он просто махнул рукой. Сказали же на пленуме – не суетится. Вон, в городе, из партии за паникерство начали исключать. Да, Красная Армия обязательно отобьет немца. Фашисты сами побегут в сторону Варшавы! – Товарищ майор, война? – раздался возглас.

– Да! – Максим вздохнул, – Суворов, давайте пакет!

Тот, гремя ключом, открыл железный ящик и достал увесистый сверток, весь в сургуче, пару дней назад привезенный самим Ненашевым из штаба, зло шутившим об очередной бредовой инструкции для батальона.

– Товарищи командиры! Связи со штабом укрепрайона нет. В сложившихся обстоятельствах я, лично, принимаю решение вскрыть пакет! Убедитесь и смотрите все, – он показал окружающим конверт: ничего не порвано, печати на месте, а потом сломал сургуч, тут же написав время, поставив подпись и переписав фамилии присутствующих вокруг.

– Внимание! Согласно приказу коменданта укрепрайона, я лично отвечаю за оборону подходов к городу с юга, до подхода частей шестой стрелковой дивизии. Мне дано право подчинить себе все части на этом участке. Товарищ начальник заставы и капитан Манин, вам все понятно?

Максим положил на стол письменный приказ с подписями Пазырева, Реуты и оттиском печати.

Все верно. Полномочия майору даны.

Такая бумага Панову была крайне необходима. За час, четверть часа и даже за минуту до начала войны.

У остальных такая же, как и у него инструкция. Решительно противостоять нападению немцев, но не стрелять. Приказ открыть огонь давал лишь старший начальник. Теперь, с некоторым натягом, Ненашев эту роль брал на себя.

– Все! Боевая тревога! Сейчас вы тихо разбудите бойцов и, не поднимая шума, займете позиции. Сектора обстрела расчистить, маскирующие строительство заборы с огневых точек снять. Склад НЗ вскрыть! Набить все пулеметные ленты. Догрузить доты боеприпасами. Воды запасти больше. Батальону саперов Манина выдать оружие и боеприпасы с нашего склада. Залить раствором отверстия для кабелей связи и гильзоотводов. Забить люки, где нет перископов. Весь оставшийся бетон туда! Бригаду оружейников снабдить пайком и выдать маршрут движения, все машины строителей подчиняю себе…

Панов хорошо помнил, куда будут лить бензин, кидать гранаты и пускать слезоточивый газ. Замок стальной трубы для приборов наблюдения саперы вермахта сперва срывали взрывом гранаты, а потом и вовсе, обходились прикладом карабина.

Суворов окаменел. Что задумал Ненашев, портить строящиеся доты! Неужели, настолько серьезно? Два часа отводилось майором Ненашевым на никчемную жизнь батальона, куда он так опрометчиво согласился на должность. Да они же не готовы! Пехота не подошла!

– Может, провокация?

Майор, не отрываясь от бумаг, метнул злой взгляд в сторону начальника штаба. Тот ошалело смотрел на него. Ну что же, такое может быть. Рассказывали, что после речи Молотова, военные без сознания падали от переизбытка чувств.

– Как вы отличите ее от войны?

Слов комбата старший лейтенант не услышал. Его прошиб холодный пот. Он, как утопающий за брошенный круг, вцепился в слово «провокация».

«Блин, впал в прострацию! Надо придержать, натворит еще дел», Ненашев заметил очумелый взгляд старшего лейтенанта и прошептал пару слов высокому пограничнику. Сотов немедленно встал за спиной Владимира.

В это время сапер что-то записывал в блокнот.

– Капитан, как договаривались, высылайте одну группу заграждения на шоссе, другую к роще. Взрывчатки нет, так после начала артподготовки палите все на пути, все к черту! Запруду снести немедленно.

– Все, вперед! Суворов, Иван и вы, Акимов, задержитесь, – обратился Максим к начальнику заставы.

– Владимир, я вижу ваше состояние. Чтобы не было беды, сдайте оружие! Сдайте оружие, – еще тверже произнес Ненашев, видя, как начальник штаба схватился за кобуру, – Так надо! Часа через два вам его вернут. Не дай бог, так засомневаетесь, что застрелиться решите.

Сотов за руку утащил неожиданно обмякшего Суворова. «А что, лучше отпустить парня в город? Чтобы дел натворил или башку ему снесли? Дура у него жена, ой, какая дура», думал Максим.

Настоящая жена в любую минуту должна быть готова по команде мужа-офицера к перемещению багажа в любую точку земного шара. Но на самом деле, лучше бы он его отпустил.

– Сурово тут у вас! – усмехнулся Акимов, впервые оказавшись не только в лагере, но и в командирской палатке, куда Елизарова в свое время не пускали. Как наглядно все на макете, спорить и возражать бесполезно.

– Хреново! Значит, так. Приказываю, заставу оставить, наряды предупредить, отходить ко мне. Семьи отправить в тыл. Собирайтесь быстро, машина с оружейной бригадой будет ждать ровно тридцать минут. Иначе, пешком потопают.

– Но… – кривя губы, пытался возразить старший лейтенант.

– Кончай в камушки играть! Слушайте оба, отдельную и главную боевую задачу, – Ненашев достал карту, – Ты, Иван, бери бойцов, две рации и дуй в полк к Цареву. Мы с ним однокашники, примут хорошо. Передашь, корректировать огонь буду лично. А вы, – он обратился к пограничнику, – обеспечите охрану младшему лейтенанту. Головой за него отвечаешь. Здесь не удержаться, если артиллерия не поможет. Теперь понятно?

Его начальник строевой части ушел, а комбат вновь дернул лейтенанта с зелеными петлицами.

– Пока не дам команды на отход, пушки должны стрелять, по-любому! По-любому!

Панов не мальчик-одуванчик, и в отличие от прочих попаданцев, договорил все нужные слова:

– Командиры у Царева обстреляны, но бойцы – зеленая молодежь. Могут дрогнуть. Еще рядом полигон, если отходить начнут, то через тебя. Черт его знает, как люди себя поведут, а паника заразна. Так что ты, Акимов, теперь не только охрана, но и заградотряд. Не морщись, действуй по обстановке.

Такой вариант обязательно следовало предусмотреть. Паника была, есть и будет во все времена, во всех армиях, как о героизме не пиши. Ему нельзя позволить немцам пустить в дело главную «пятую колонну» Второй мировой войны.

Бывало всякое, люди, первый раз попав под артобстрел или воздушный налет, бросали оружие, матчасть и разбегались. Удача, если командирам хватало воли, мужества и сил остановить солдат, не прибегая к крайнему средству [566]566
  [565] = см. воспоминания Журенко Бориса Карповича (http://iremember.ru)


[Закрыть].

Кто-то там, «набивая обручи на бочки», долго и пространно рассуждает про «преступный» сталинский режим. Тогда каждый режим «преступный».

Четырнадцатый год. Расцвет Российской империи, начало Великой Отечественной войны 1914 года. Саша ничего не путает. «Торжественно заявляю, что не заключу мира до тех пор, пока последний неприятельский воин не уйдёт с земли нашей», сказал государь Николай Второй подданным.

Кто-то под ожесточенным ружейным и артиллерийским огнем идет в убийственную лобовую атаку на германские позиции, выставив штыки и нервно докуривая папироску, а кто-то словно предваряет сорок первый.

В ноябре 1914 года солдаты 13-й Сибирской дивизии, внезапно попав под огонь немецких пулеметов, стали паникующей толпой. «Что же, братцы, нас на убой сюда привели? Так сдадимся в плен!» крикнула какая-то сволочь, заразив страхом людей. Почти целый батальон насадил на штыки белые платки [567]567
  [566] = см. Лемке М. К. 250 дней в царской ставке 1914–1915. – Мн.: Харвест, 2003


[Закрыть].

И что? Неужели, вечный героический позор или борьба с режимом?

А спустя какое-то время появились в окопах лихие сибирские стрелки. Крепкие, как таежные кедры. Бороды на лицах, иконы поверх шинелей. Тяжелые на подъем люди, но безудержные и упрямые. Обязательно до штыка доходило в атаках.

Серые папахи клином врезались в густые ряды обезумевшего от страха врага. И в обороне сибиряки держались крепко, стреляя редко, с убийственным для солдат кайзера результатом. [568]568
  [567] = см. П.А. Новиков «Сибирские стрелки в Первой мировой войне»


[Закрыть]

Кто они? Неужели другой, «правильный», российский народ?

«Так это турки, мы их всегда били!», орали в Селенгинском полку. Так привычно для русских солдат, оборонявших Севастополь от англичан и французов, выглядели наступающие ряды колониальных войск зуавов в красных шапках. Бесстрашные воины марокканских пустынь, не выдержав натиска, бежали от русских штыков до самой французской линии.

Товарищ Сталин долго страдал рефлексией, аж до лета сорок второго года. Надо было сразу учиться у врага! Нет, сразу по брусиловски: «сзади иметь особо надежных людей и пулемёты, если что, заставить идти вперед даже слабодушных. Не останавливаться и перед поголовным расстрелом целых частей за попытку повернуть назад, или, что того хуже, удумать сдаться в плен» [569]569
  [568] = см. приказ генерала Брусилова от 15 июня 1915 года


[Закрыть]

****

– Товарищ майор, а вы туда? – прервал его мысли Манин. Назначенный вместо Суворова начальником штаба сапер не робел, но не решался при людях называть комбата по имени.

– Да, вот командный пункт узла обороны выношу в пятый форт. Выгоню оттуда пехоту, и, как мы и планировали, пристреляем во время немецкой артподготовки пушки и пулеметы.

Вот почему Ненашев не протестовал против командиров с малиновыми петлицами. Пусть вспомнят высшее стрелковое образование.

Саша вышел из палатки и глубоко вздохнул, наблюдая суету вокруг. Минут пятнадцать безделья есть. Ожидаемая пауза.

– Кончай ночевать, мужики! Подъем! А ну, шевелитесь, славяне! Быстрее, на войну опаздываете.

– Какую, к черту, войну, – послышались сонные голоса.

– Настоящую, – без насмешки в голосе пояснил лейтенант, будивший красноармейцев, – боевая тревога. Досыпать будете в дотах, одевайтесь и бегом за мной.

Ненашев несколько раз поднимал бойцов с мертвого часа или ночью. Но команду «В ружье!» не орали. Взводный дергал сержантов, те бойцов, а потом все вместе с максимальной быстротой, нахлобучив, а то и просто схватив в охапку штаны и гимнастерку, дернув из пирамиды карабин и противогаз, неслись в доты.

Там окончательно одевались, застегивались и мотали портянки. По пути огня не зажигали, хватало синего света фонарика и крашеных известью досок, ребрами вкопанных в землю, указывающих маршрут.

*****

Красноармеец с винтовкой в руках переминался с ноги на ногу. Тревожно как-то, все чаще звучат приглушенные расстоянием выстрелы со стороны города.

Теплый ветерок доносил запах свежескошенного сена и аромат цветов. Боец провел рукой по траве. Обилие росы предвещало, как и неимоверно ясный день, так и невыносимое пекло.

Во тьме за полем чуть заметно проступали очертания рощи, а еще горела пара огней в фольварке Пельчицы, где находилась застава пограничников.

Внезапно там взлетели ракеты и угас свет. Спустя минуту тревожный сигнал в точности повторила застава в Митках. Он побежал стучать в окно караулки.

– Будите старшину! – сигнал относился и к ним.

Антон Ильич, услышав доклад, встревожился. Через пять минут примчались галопом, на успевших покрыться испариной конях, лейтенант-пограничник и пара бойцов сопровождения.

Выслушав их, старшина горестно вздохнул, вспоминая слова, небрежно брошенные УРовцем после организованной шикарной бани. Жаль, не внял им комбат. Командиры, как услышали про выходной день, ушли ночевать и веселиться в город.

– Боевая тревога! Хлопцы, быстро хватайте «Максимы», винтовки, получайте патроны, здесь занимаем оборону.

Выступать на север, на позиции, отстоящие отсюда более чем на десять километров, показалось ему неразумным. Пусть придут настоящие командиры. А если что, отсидятся в форте. Подвалы здесь глубокие, стены толстые…

– Отставить оборону! – вмешался знакомый голос, – Остальное исполнять!

Тьфу ты! Легок на помине веселый, до неприличия, капитан. Ого, теперь майор.

– Все понятно? – Ненашев показал приказ. Старшина зашевелил губами, скрупулезно вчитываясь в текст, после кивнул:

– Да, товарищ майор.

Кроме них других войск на этом участке границ нет. Пусть долго крутится в личном гробу человек, определивший их место.

– Что с патронами?

– Есть по паре лент на пулемет и по нескольку обойм на винтовку.

«Минут пятнадцать-двадцать интенсивного боя», – прикинул Максим. Эх, сюда бы волшебника, пусть ящики с боеприпасами сразу возникают на позициях.

– Не густо. Пришлю машину. Пока не прибыли ваши командиры, прикрепляю своих. Старшина, ты бы, как комбат, их своим бойцам отрекомендовал.

Антон Ильич изумленно захлопал глазами. Как, отвечать за батальон? И командиры с кубиками, его, старшины, бойцы?

Панов чуть скривил нос. Не зря, не зря жили повязки на рукавах батальона. Тот, кто постоянно живет заботами людей – настоящий вождь, князь, командир, председатель колхоза, черт возьми!

Максим, парил в бане все руководство старшины, они чуть ли не песни пели вместе. А после к нему приехал целый грузовик домработниц с узлами грязного белья, искренне посланный, так, что сразу испортило отношения.

– Скажу коротко и прошу передать каждому бойцу лично. Это не маневры: красные против синих, все серьезно. Ваша задача прикрыть выход дивизии из крепости. Помочь своим товарищам, госпиталю, командирским женам и детям. Мои ребята знают, что делать.

– А что, товарищ майор, неужели такая сила попрет? Не отобьемся?

– Тебе по правде, или привычный лозунг задвинуть?

– По правде!

– Держитесь, пока есть патроны, – Панов не стал патетически восклицать «до последнего». Пуля теперь молодец, а штык дурацкий. Но каждый боец должен знать свой маневр. За что именно, конкретно, надо стоять до конца.

– Понятно.

– Если понятно, то держись. Хорошо окопайтесь, по манеру финнов. Время вам дам, но минометы и зенитные пулеметы подчиняю себе. А вам разрешаю вскрывать любые склады, вне зависимости, чьи они.

Ненашев достал заготовленное распоряжение, составленное не только по всем правилам, но и ссылающееся на неминуемый приказ командующего округом, опоздавший на несколько часов. Ни один интендант не подкопается, особенно после того, как Максим приложил печать к листку и расписался.

– А вы, товарищ майор?

– Останусь с ротой здесь. Должен же кто-то объяснить вашему комбату, куда делся батальон. Глядите в оба. Слушать лишь тех, кого знаете в лицо. В городе орудуют диверсанты. Будет кто-то возникать, сразу под замок! До выяснения, отвечаю лично, как комендант обороны участка.

Песец ему, если немцы не начнут войны, как в истории.

Но… лучше бы так, еще год-два… и встретили бы мы вас по всем правилам.

****

Свою позицию Панов выбрал давно.

«План без „шверпункта“, словно человек без характера», или неправильно выразился господин Гинденбург?

Фортификация Первой мировой войны и сейчас обеспечивала круговую оборону форта, окруженного рвом, наполовину заполненным водой.

Участок до Буга заболочен. Если штурмовать, без тяжелой артиллерии не обойтись. Данный факт доказали поляки еще в тридцать девятом году.

На верхнем ярусе пять бетонированных траверсов, встав на которые, хорошо видно поле на юге и местность за рекой, что на северо-западе перед Пограничным островом. А если накроют артиллерией, то в центе и по краям в бетон врезаны три бронированных колпака НП.

Пока живы рации и есть снаряды у Царева, можно корректировать огонь. В бинокль отлично просматривались ориентиры, рядом с которыми находятся позиции немецкой артиллерии, наблюдательные пункты и два узла связи. В этом он убедился, когда поднимался сюда прошлый раз.

Как всегда существовало «но». У всего великолепия один вход, он же черный выход. Тут и обороняться тогда не стали, чуя ловушку, словно в крепости.

Да, именно так расценивал ситуацию Ненашев. Иначе не объяснить. Пулевые выбоины на стенах историки дружно отнесли к тридцать девятому году, хотя имелся один подозрительный пролом, будто от тяжелого снаряда. Опустевший после ухода красноармейцев пустой форт захвачен 80-м пехотным полком 34-й дивизии противника почти без потерь около шести утра.

Пусть теперь укрепление, наконец, выполнит свое назначение, на какое-то время, прикрывая с юга крепость. Панов малочисленности гарнизона не боялся. Недолго им тут куковать. Не море пушек и горы снарядов за спиной. Где меньше войска, там больше храбрых [570]570
  [569]=А.В.Суворов


[Закрыть].

И весь расчет на внезапность. Шум отбывающих пехотинцев обязательно услышат на вражеском берегу, решив, что русские окончательно покинули укрепление.

Антон Ильич заметно повеселел. Приказ и подход ему нравился. Главное, кто-то взял на себя ответственность.

– Выходи строиться!

Третий батальон с батареей пушек шел усиливать пограничников. Пусть доблестные солдаты вермахта из сто тридцатого полка наткнутся на злую от всего происходящего вокруг тактическую единицу Красной Армии.

Никто теперь не разбежится, ребята в зеленых фуражках сцементируют красноармейцев, а, если надо, то и в чувство приведут. Ничто не действует лучше уверенного, обстрелянного бойца рядом.

Только времени у них мало, надо успеть окопаться за час. Ну, что. Придется верить в чудо, сотворенное за год маршалом Тимошенко. Вновь что-то шевельнулось в памяти Панова.

– Старшина, ко мне.

– Что такое, товарищ майор?

– Оставьте тут человек десять. Пусть снимут наволочки с подушек и чехлы с матрасов.

– Зачем? – на Максима уставились непонимающие глаза, и он вздохнул, поясняя нехитрый саперный трюк. Тем же самым, сейчас, занимались и у него, оставляя на виду палатки и нары внутри. Дымить и гореть все должно правдоподобно.

– Бойцы догонят. Когда начнете копать окопы, тут же набивайте их землей. Запачкать не забудьте, чтоб не выделялась. Обложите ими брустверы и позиции пулеметчиков.

То же делают и саперы Манина, доводя до ума места, бывшие ранее только учебными позиции.

Ненашев надеялся, что огневики Царева сейчас последний раз осматривают орудия, протирают ветошью снаряды, готовясь к стрельбе. Но палить не начнут, пока не поймут, что война.

– Товарищ майор, связь с дотами есть!

Максим благодарно посмотрел на связиста. Только что залитые водой элементы питания аппарата не подвели. Да и кабель самый надежный из тех, что есть сейчас в связи Красной Армии.

«Гупер» – многожильный медный провод в резиновой оболочке, покрытой матерчатой рубашкой и пропитанной смолой. Одна мелочь, катушка весит, как пудовая гиря. Немецкого кабеля в хлорвиниле поместилось бы в два-три раза больше, но до вожделенного трофея наших связистов еще далеко [571]571
  [570] = см. Орлов В. А. «Судьба артиллерийского разведчика. Дивизия прорыва: от Белоруссии до Эльбы» Яуза: Эксмо, 2010


[Закрыть]. Не удалось наладить дело перед войной, хоть и дала промышленность первые метры в апреле сорок первого [572]572
  [571] = см. «Техника молодежи» апрель 1941 г. стр. 8


[Закрыть].

На наблюдательном пункте развернута телефонная связь, радио надежно укрыто в нижнем ярусе форта, где бойницы на восточную сторону, лишь выведена антенна наружу. Все надежды теперь связаны с двумя станциями 6-ПК, она же – «малая политотдельская» или совсем цинично «вижу-слышу». Мощность передатчика один ватт, на свежих батареях дальность связи микрофоном километров восемь. Все удовольствие помещалось в двух ящиках общим весом в двадцать пять килограмм. В одном – радиостанция, в другом – ЗИП и батареи питания.

Сдвинув фуражку козырьком назад, чтобы без помех орудовать с биноклем, Ненашев полез в бетонное гнездо, выстроенное русскими инженерами еще задолго до Первой мировой войны. В том гнезде, за сорок пять минут до начала немецкой артподготовки, его и нашел разъяренный майор Казанцев. Комполка, поднятый по сигналу «сбор», поспешил именно сюда, поскольку телефон молчал. Двигаясь по дороге, он с изумлением увидел лежащие поперек свежеспиленные столбы с оборванными проводами.

Кто-то лишил его связи.

– Я тебе тестикулы до мандибулы дотяну! – заорал комполка, – Ты кто такой? Что себе позволяешь?

Еще бы не злиться, всех прибывших в форт командиров батальона майор Ненашев сажал под замок. До полного просветления текущей обстановки в новой реальности.

Хороший ты мужик, Михаил Петрович, но не орел! – специально перегнул палку Максим. Он сейчас искренне благодарил Пазырева и Коборкова за «бонусную» шпалу в петлицах.

Ибо два толковых майора способны каждому генералу переставить диван, так гласит военная мудрость. А по сути, характер у Казанцева был далеко не сахар. Заведется, не остановить.

В запале врежет правду-матку начальству в глаза. Но умный и, по-хорошему, упертый мужик. Тянул он полк, готовясь к войне, как мог, не давая спуску ни себе, ни другим.

Вот только как к нему подход найти? Или тоже выдержать его в каземате минут тридцать?

Он посмотрел на часы. Через пятнадцать минут командарм Коборков начнет нервно искать Азаренко, требуя поднять дивизию и «пачками» бесшумно двинуть ее в район сбора.

Еще несильный, но уверенный гул моторов возник в небе. Подняв головы, Ненашев и Казанцев увидели в небе силуэты десятков самолетов, летевших в безупречном строю на значительной высоте, в несколько эшелонов, с зажженными бортовыми огнями.

– Смотри, как у Шпанова! Только не август сейчас месяц, и не звезды на крыльях!

– Куда они? – осевшим голосом спросил Казанцев, понимая настоящую причину тревоги. И то, как последнее время вел себя его генерал.

Война! Нападение! Как горько и обидно.

Еще два дня назад секретарь дивизионной парткомиссии язвительно выговаривал командиру полка: «Так откуда у вас, Михаил Петрович, паникерские настроения и „немцебоязнь“! Зачем рядом с границей вызывать тревожное настроение у бойцов. Вдруг, кто-то запаникует и еще дел натворит! Спокойнее надо быть, выдержаннее! Война с империализмом неизбежна, но ее время пока не пришло».

Он хмуро молчал, не понимая, что надо сказать в ответ.

Гневаясь на неожиданное упрямство, политработник продолжал сыпать, как ему казалось, убийственными аргументами: неужели считаете себя умнее товарища Сталина? Хвастливые и самодовольные зазнайки ничего не смогут противопоставить Красной армии, вооруженной новейшим оружием! Военная мысль Германии не идет вперед, тактики и техника – прошлый день.

– А белофинны?

– Что – белофинны?

– Тогда их тоже зазнайками называли…

«Ишь ты, бойкий какой. Ничего, разберемся», жаль не действуют на пехотного майора цитаты, по слухам, сказанные Самим. Он почтительно поднял глаза на портрет.

Бросив на Казанцева сожалеющий взгляд, политработник огласил решение: партком заслушает его персональное дело в следующую пятницу.

Нет, нельзя на границе держать командиров, не осознающих тонкостей текущего момента. Гибкость и выдержка, вот что неизменно нужно в политических суждениях.

– На мирно спящие аэродромы! – съязвил Максим.

«Ну, где та пара дежурная „И-16“?!» яростно подумал он.

Летчики, будто его услышали. В небе раздались пулеметные очереди. Там что-то вспыхнуло и с надсадным воем принялось падать. Спустя минуту раздался взрыв.

Панов знал, что произошло. Стрелок из люфтваффе открыл огонь по истребителю. В ответ старший лейтенант Мочалов открыл боевой счет полка [573]573
  [572] = фамилия подлинная. Воспоминания Героя СССР, генерал-майора авиации Лавейкина И.П.


[Закрыть].

Он посмотрел на часы. Двадцать девять минут четвертого. Сорок минут до начала вторжения. Пунктуально-то как, все идет согласно истории. Теперь почти до полудня в небе Бреста будут идти воздушные бои, пока не выбомбят немцы аэродромы, методично повторяя налет за налетом.

– Умыли фашиста! Наконец, умыли! – обрадовался комполка и затряс Максима за плечи.

– Рано радоваться. Смотрите внимательно, – комбат, подсвечивая фонариком, развернул карту, – Такая у нас обстановка. Никак не успеваем!

Казанцев окончил Военную академию имени Фрунзе в Москве, успел повоевать и с финнами. Но своей реакцией он, напомнил Панову, что если живешь в родной стране, то можно бросить пить и курить, но не материться. Вряд ли позволит обстановка.

– Откуда все это?

– Гонец из Пизы за полночь принес! Значит так. Забирай своих командиров и дуй на машине в крепость. Ваш батальон здесь, оценил? Еще одним надо помочь пограничникам с севера. Вашу роту ПВО, Михаил Петрович, я отправил прикрывать артиллерийский полк. Цитадель германцы бомбить не будут, пока не разделаются с аэродромами. Все по польскому сценарию, первым делом самолеты. Минометы я оставил здесь, долбить по переправе.

Карандаш в руке УРовца спокойно переходил от точки к точке.

Казанцев оценил, что задумал сделать майор. Обеспечить выход войск из крепости.

– А если поставят огневую завесу здесь, – комполка сначала показал на одни, потом на другие ворота.

– Так и сделают. Потому, вдоль берега Мухавца до семи ноль-ноль гарантирую безопасный выход. Как понимаешь, без материальной части, лишь с тем, что можно нести на себе. Спасайте людей.

Про ликвидацию группы немецких корректировщиков Максим ничего майору не сказал. Ну да, огонь немцев будет менее точным и более непрерывным, но от плана-то они не откажутся.

Что здесь развернут артиллерийский пост, Казанцев понял сразу. Еще на финской насмотрелся.

Значит, не все еще потеряно, если готовы поддержать огнем их гаубицы. Но какое короткое время назвал артиллерист! Его не хватит, чтобы вывести всех. А еще техника!

– Поясни!

– В полку двадцать четыре орудия! – взорвался Ненашев, – Чуда не будет, не хватит боеприпасов. Мы, конечно, сделаем все, что сможем, но там против нас шесть артполков, три дивизиона большой мощности и тяжелые минометы, калибром двадцать восемь сантиметров. Пропорции оценил?

– Сколько? – комполка быстро прикинул суммарный вес залпа. Военных тому учат. Переводить штатную численность батальона, полка, дивизии страны-противника в выдаваемую ими огневую мощь. В академии структуру немецкой армии преподавали, и писал он про вермахт секретной ручкой в секретном конспекте, – ты не преувеличиваешь?

– На испуг не беру и не паникую. На нашем направлении вермахт наносит главный удар. Еще у Гродно.

– Ты бы не выделывался, как штабной полковник. Или хочешь сказать, что мы заранее все просрали? – заиграл желваками пехотный майор.

– Да, дело дрянь! И что теперь? Помашем ручкой, у нас фальстарт? – Максим мотнул головой в сторону германского берега, где гул моторов нарастал с каждой минутой. Вдоль берега расставляли орудия прямой наводки, готовые прикрыть наступающих от атак танков. Дивизии Губанова вермахт всерьез опасался.

– Время! Эй, Казанцев не молчи ртом! Не веришь, смотри!

Бинокль не нужен. На другой стороне Буга неторопливо поднимали аэростат. Полноценная такая надувная пятидесятиметровая хреновина, каплевидного вида с тремя килями-стабилизаторами. В рассветных сумерках намалеванный белый опознавательный крест четко выделялся на надувном корпусе сбоку.

Прямо под ним проводной узел связи и дублирующие радиостанции. Немцам, до особого приказа, было запрещено выходить с эфир. Внезапность нападения означало и радиомолчание. Использовался телефон, гарантирующий скрытное и надежное управление.

– Шайтан! – сомнения Казанцева отпали.

– Да! Придется отступать. Но первый час действовать с их стороны будет пехота. Для всего остального нужны переправы! Может, умоем тех сук кровью?

Комполка внимательно посмотрел в глаза человека, моложе его на десяток лет. Эх, такого бы грамотного к нему начштабом в полк. Нет… пожалуй, даже не так, далеко пойдет этот майор, если не убьют и если есть на небе Аллах, пусть будет этому воину в помощь.