Текст книги "Опытный кролик"

Автор книги: Дмитрий Полковников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 40 страниц)

Полковников Дмитрий
Опытный кролик

Вступление

Кролики бывают опытные, неопытные и подопытные. Если неопытные не хотят усваивать уроки, то они рано или поздно становятся подопытными. В этом случае помочь сможет только опытный кролик.

Вот и Саша Панов, по воле автора, стал таким кроликом. Начитавшись романов современных авторов о «попаданцах», он неожиданно получил имя Максима Ненашева и попал «рояльным» способом в сорок первый год.

У каждого персонажа с вымышленной фамилией, существует реальный прототип. Описывая поступки и мысли, введенных в книгу людей, автор старается использовать воспоминания современников и общедоступные исторические документы, может, не всегда и приятные. Если в чем-то сомневается, то прямо пишет об этом. И, наверно, действительно злоупотребляет комментариями, стараясь предупредить различные вопросы – почему именно так, а не иначе.

Прошу прощения у всех, кто занимается историей 62-го Брест-Литовского укрепрайона, за появление еще одного отдельного пулеметно-артиллерийского батальона. Это прямой авторский рояль, но все же имеющий исторические корни.

Для описания повседневной жизни довоенного Бреста автор использует материалы Василия Сарычева. В сети есть его авторский проект «В поисках утраченного времени».

Глава первая, в которой автор посылает героя на войну (1 июня 1941 года, воскресенье)

– Подъем! Да подымайся же!

Кто-то его настойчиво будил, но сразу проснуться не удалось, а во рту ощущался мерзкий привкус. «Не может быть виски паленым», – мысленно пропел Панов на мотив «напрасно старушка ждет сына домой…». Не в том возрасте, чтобы забывать вчерашний вечер.

Саша пришел поздно. Завис часа на три на историческом форуме. Скормил себе грамм триста неплохого «вискаря», читая на экране монитора очередную книгу «про разгром сорок первого» и сверяя на электронной карте показания и положения сторон. Со словами «полный бред» решительно вырубил компьютер. Как разведчик прокрался в спальню и нырнул к жене под одеяло.

Панова опять бесцеремонно, но не сильно потрясли за плечо.

– Вставай Максим, прощаться будем, – прогремел над ухом мужской бас.

«Какого хрена, нет у меня таких друзей», – подумал Панов, насмешливо перебирая в памяти знакомые пошлые анекдоты. Нет, ну какой настырный! Просто вынуждает занять вертикальную позицию.

С первого раза попытка едва удалась. Мир ощутимо качнулся, а голова, казалось, способна пробить стену. Глаза еле удалось разлепить. До отравленного алкоголем мозга еще не дошло, что Панова назвали чужим именем.

– Ох, перебрал ты вчера, Ненашев. Ну, пока, бывай – незнакомый парень, в форме капитана РККА, протянул руку, и Саша машинально ее пожал. Попутчик с чемоданом сразу выскочил за дверь, а Панов, цепляясь непослушными руками за стол, уселся на нижней полке двухместного купе.

Полковник долго воспитывал свой характер, взяв в детстве два правила – никогда не умываться, ничему не удивляться.

Первое позволяло избегать лишних движений утром, второе – философски принимать выверты судьбы. Плохое исчезнет само, предварительно нанеся положенный ущерб, а хорошее, навсегда останется в памяти или будет жить рядом.

Внешне, абсолютный флегматик, скупой на проявление эмоций, Саша полностью соответствовал гороскопу астрологов, представляя из себя гремучую смесь «стрельца» и, вероятнее всего, «обезьяны», почему-то не дотянув до того года пары лет.

Вот почему Панов спокойно принялся осознавать факт странного пробуждения. Опасности рядом нет, значит, надо осмотреться.

«Что-то здесь не то!», вытаращив глаза, пробормотал Панов, искренне желая себе паниковать.

– Ситро, шоколад, леденцы, – успокаивающе заорал голос за дверью.

«Ситро? Какого хрена?», Саша затряс головой, желая сразу прибить наваждение и дальше не идти логическим путем.

Поезд, между тем, понемногу замедлял ход.

Странно знакомое старое купе. Прямоугольное окно в мощной раме. Стены, дверь отделаны линкрустом. Материал предвестник пластмассы, приятно гладкий на ощупь. Швы под штапиками, черными от лака. На стене небольшое зеркало овальной формы. Немедленно запущенная под матрац рука Панова ощутила полировку и дерматиновую вставку.

«Кино и немцы», – междометием подумал Панов, вспоминая экскурсию в железнодорожный музей рядом с Рижским вокзалом.

Далее, Саша пальцами побарабанил по стене и удовлетворенно усмехнулся: «наш флот непотопляем, потому что офицеры деревянные».

Ехидная цитата звучала очень к месту, ибо нет рядом ни пластика, ни массы металла. Хочешь не сглазить, стучи куда угодно.

К скатерти, укрывшей стол, отвратительными жирными пятнами прилипла газета, не дававшая упасть едва полной бутылке.

«А-а-а! Вот она, причина плохого самочувствия», скривился Саша, и, с отвращением, взял посудину в руки.

По усвоенному в лихих девяностых правилу следовало запомнить марку и никогда больше не покупать паленую гадость.

Но водка индифферентно назвалась «Водкой», этикеткой доказывая полное соответствие забытому общесоюзному стандарту ГОСТ 239-38 [1]1
  [1] = Бутылки с водкой имели на этикетке простую надпись «Водка» и указанный ГОСТ. Про «фирменную» или «марочную» водку того времени отписано ниже


[Закрыть]. Никакой защиты от подделки, и на горлышке остатки сургуча, а под столом звякнуло стекло, как бы деликатно намекая – одной здесь не обошлись.

«Черт, пора завязывать», – прошептал Панов незнакомым голосом.

Но если можешь двигаешься, а голова не болит, то похмельный синдром во второй стадии. После – беда, гарантированно расшатанный на день-два организм. А рядом нет ни рассола, ни кефира и за дверью – черти что!

Придется рискнуть, медлить нельзя.

«Эх, сгорел сарай, гори и хата!», – сморщившись, Саша быстро раскрутил в поллитровке остатки жидкости и влил ее прямо в горло. Слезы-звезды брызнули из глаз.

«Эндорфины, все, что надо человеку для счастья».

Ожидаемо в животе забурчало. Через пару минут голова Панова прояснилась, а передаваемая в мозг картинка, обрела резкость.

Под фуражкой на стене криво висела портупея. Гимнастерку c черными петлицами и одинокой капитанской «шпалой» кто-то небрежно забросил на сетчатую полку.

Панов машинально почесал грудь под нательной рубахой, и навел мутноватый взгляд на свободный от одежды крюк.

По сценарию фильма Германа «Двадцать дней без войны» ему полагалось висеть на одном гвозде и покачиваться в такт стуку колес поезда.

Он мотнул головой. Бред какой-то! Мысль о грубой шутке Панов немедленно отбросил, прикинув, сколько стоит такая реконструкция. Невероятно, что друзья или жена так легко бросили деньги на ветер.

*****

Жизненный путь Саши Панова никто не считал тернистым и слишком заковыристым. Многие получали погоны в армии, а заканчивали карьеру в органах. Взять хотя бы министров обороны. Обратных фактов Панов не знал, не видел, не слышал, и знать не хотел.

К черту, наболело!

Полковник вышел в отставку в неполные сорок, прослужив чуть больше двадцати лет, что совсем не мешало получать пенсию за четвертак. К прослуженным годам Родина щедро добавила «льготные» – время, когда день считают за полтора, два, а, иногда, и за целых три.

Вот только день за три сулит нетренированному организму военную психотравму. Попутно, неминуемую дезадаптацию в обществе людей, ставших электоратом равных возможностей.

После девяти лет службы на Каспии и во Владивостоке Саша попал в нирвану. Вернее, испытал другое состояние души, переведясь на непыльную должность в Главном штабе. Два выходных в неделю! А Козловский переулок отставным морякам на заметку! Жил там сувенирный ларек, доступный каждому, открывшему заветную дверь.

Заманчиво кипела столичная жизнь. Потихоньку забывался древний артиллерийский катер, сданный новым суверенным государством на металлолом. Кораблем-призраком казался и ржавеющий у стенки громадный «каютоносец», бывший в девичестве разведывательным кораблем «Урал» 1941-го проекта c пугающей супостата ядерной установкой.

Не снились и сослуживцы, давно озабоченные не службой, а проблемой «как накормить семью». Море все больше любили с берега, непокорным океаном грезились на картинах маринистов, обильно развешанных в коридорах огромной плавучей офицерской гостиницы.

Но в Москве привычная жизнь гораздо быстрее летела в тартарары. Страна яростно боролась с темным прошлым, стремясь в светлое будущее.

Рушились идеалы. Становились негодяями старые кумиры. Люди, которым мама всегда давала деньги только на мороженое, теперь покупали на них алюминиевые заводы.

Политики, выбирая путь, куда вести Россию, поочередно надувая то щеки, то ягодицы. Красота принялась спасать мир, а перестрелки делать его чище.

Жалованье офицера с «пособия по безработице» сползло до милостыни, щедро выдаваемой в финчасти раз в два-три месяца. Наступила долгожданная пора односторонней разрядки и выгодной дружбы. Одни пилили ракеты, другие за это им давали сникерсы. Ребята с Запада следовали совету Бисмарка: никогда не воевать с Россией, а дожидаться ее внутреннего распада [2]2
  [2] = «При нападении на сегодняшнюю Россию, мы только усилим ее стремление к единству. Ожидание того, что Россия нападет на нас, позволит дождаться ее внутреннего распада. Чем меньше внешних угроз, тем быстрее она скатится в тупик» Отто фон Бисмарк. Вольный перевод автора из> «Die Grosse Politik der Europaischen Kabinette 1871–1914». Том 6, документ от 3 мая 1888. Спасибо craber.livejournal.com за наводку.


[Закрыть].

Потом начался исход. Люди дождались квартир и бежали со службы. Устроившись, звали к себе друзей. Предлагали место и Панову, умел человек многое по механике и с электроникой дружил. По крайней мере, никто из знакомых музыкантов его поделки не ругал.

Увольняться Саша не хотел. Все надеялся – может, все наладится, или хотя бы вернется, как было.

В девять лет полковник сам прочитал «Книгу будущих командиров» и с тех пор мечтал о карьере офицера, готовясь поступать в Рязанскую академию джедаев, но подвело здоровье. Как неправильно укачивался его вестибулярный аппарат.

После года срочной службы в мотострелковом полку, Панов решил перейти на темную сторону силы и откровенно забить на голубую мечту.

Черный цвет его выбор. Если нельзя летать в небе, начнем ходить в море, и после пяти лет учебы Саша получил кортик и красный диплом.

Короче, явная патология сознания.

Доктора и методики нашлись. После пары взрывов троллейбусов в Москве офицерам Главного штаба поручили охранять метро, в штатском и под командой милиции.

После полковник всегда смеялся, видя в телевизоре западных военных с оружием и в полном снаряжении патрулирующих улицы. Наши орлы пугали до усрачки террористов, одеваясь по бюджету. А сержанты в серой форме шалели, командуя лейтенантами, целыми и полными капитанами.

Сверху деликатно намекнули, кто теперь должен присматривать за Великой страной.

Однажды, после подобного дежурства, морской офицер решил купить пивка, не зная, что последующий случай круто изменит его судьбу. Знаково нарисовалась пара отморозков, решившая лишить выручки магазин и заодно забрать у клиента сдачу. Они мило улыбнулись, делая зубы такими беззащитными. Ничто не омрачило и чело Саши, ребят милиции он сдал живыми, бодрыми и встречающими наряд аплодисментами, бурно переходящими в овацию.

Подполковник из военной прокуратуры, разбиравший дело, неожиданно предложил капитану третьего ранга сменить место службы. Для штурма одного федерального «олимпа» постепенно собиралась команда. Вот так, шутил потом полковник, «убедившись в окончательном проигрыше супостату, начал бороться против внутреннего врага».

Звание у Саши осталось, но стартовал он с нуля. Новичка, принятого в «команду», пристроили на время учебы, внимательно следя за его адаптацией. Самостоятельно Панов оплату второго высшего не тянул и пока «рихтовал» себя под гуманитария, жил «на подхвате».

Заочно учась на юриста, Панов несколько раз катался в две маленькие, но очень горячие и злые друг на друга, южные республики. Как «силовик» он прикрывал работу следственной группы.

Потом последовательно меняя должности, дослужился до следователя. Но счастье переменчиво, генерала почетно уволили. Команда распалась. Последние три года Панов добивал, попутно являясь консультантом российского Бюро Интерпола.

Работу на «гражданке» полковник нашел быстро. Приличное знание немецкого и английского, техническое и юридическое образование позволили без проблем занять неплохую должность в местном филиале крупной немецкой компании. Та, помимо другой продукции, толкала на просторы необъятной Родины оборудование для охранных агентств. Обязанности прежние, а доход в пять раз превышал служебный оклад.

Посмеиваясь, Саша потихоньку вкушал прелести нового гражданского общества, демократических свобод, и прочих благ. Бывший офицер постепенно превращался в законченного циника, никому и ни во что не веря.

От прежней жизни, осталось увлечение военной историей. В двенадцать лет Панов буквально заболел Отечественной войной, проглотив за вечер повесть Андреева «Очень хочется жить» [3]3
  [3] = Андреев А.Д. Дилогия «Очень хочется жить» и «Берегите солнце»


[Закрыть]. Книга его поразила, разительно отличаясь от всего, что тогда издавали про войну. С годами перешел на мемуары, и сразу возникло еще больше вопросов, заставляя его с головой уйти в документы.

*****

Саша посмотрел в окно. Проплывавший там пейзаж, вызвал чувство тревоги, а гудок паровоза больно резанул по ушам мутной головы. Панов по пояс высунулся в окно, посмотреть, куда несется поезд. Очень вовремя, в этот момент водка, как раз выполнила недопустимую операцию, очищая буфера и регистры.

Здоровье – вот, что главное. Теперь нужен харч хороший, специально нынешнее под состояние.

– Станция Борисов. Стоянка десять минут, – взрывая мозг, прокричал проводник.

Поезд окончательно замедлил ход и, лязгнув буферами вагонов остановился.

Панов с трудом надел гимнастерку. С третьего раза попал босыми ногами в голенища валявшихся на полу сапог. Наклоняться и мотать портянки не стал – чревато. Нашарил в кармане галифе пачку денег, подмигнул, собравшимся около Ленина, бойцам, летчикам и шахтерам на купюрах разного номинала и вывалился из купе.

– Товарищ капитан, вы бы хоть подпоясались. Попадетесь патрулю, снимут с поезда, – умело уклоняясь от огненной струи перегара, посоветовал проводник.

Саша отмахнулся, не на станцию же собрался. От патрулей Панов когда-то бегал мастерски, а милицию игнорировал. Органы «своих» узнают сразу и, почти не ошибаясь, определяют звание.

Странно, но никто здесь не гонял жителей, пришедших к поезду торговать. Предлагали не только неизменные жареные семечки из подсолнуха и тыквы. Торговали яйцами, соленьями, аппетитно пахнущей толченой картошкой с подсолнечным маслом ручной выжимки и золотисто поджаренным луком, домашним квасом, колбасой, пирожками со щавелем.

А посмотрели бы, кто торговал!

Босоногие ребятишки в штанах и рубахах на вырост, девушки и женщины в мешковатых платьях из дешевой ткани штурмовали поезд, зазывая и нахваливая немудреный товар.

– Зажигалки одноразовые деревянные! – орал какой-то пацан в кепке, держа в кулаке коробок со спичками. Панов несильно дал ему подзатыльник и сунул рубль. Креатив в рекламе надо поощрять.

Потом, не думая, купил соленых огурцов и капусты, горячей картошки, вареных яиц и несколько ломтей домашнего свежевыпеченного ржаного хлеба, поражаясь качеству местных продуктов и цене в несколько рублей и копеек.

Вдоволь напился простокваши, запасся огромной «четвертью» ледяного кваса. Его продали задорого, поскольку брал он напиток вместе с «тарой», массивной трехлитровой бутылкой. Пока здесь упаковка гораздо ценнее качественного продукта внутри.

Когда нагруженный Панов возвращался в купе, проводник одобрительно хмыкнул. Гудевший всю дорогу пассажир взялся за ум. Поезд дернулся, лязгнув буферами. Вагон качнуло. Неведомый Борисов образца сорок первого года остался позади.

Здоровая еда и домашний квас творят чудеса.

Он решился посмотреть в зеркало и увидел там смурого и опухшего с перепою мужика. Рост чуть ниже среднего. Плотного телосложения. Возраст между тридцатью и сорока лет. Волосы русые, коротко стриженные. Лишь с цветом глаз не ясно – взгляд пылал горящей кучей мусора.

Панов выдвинул челюсть глубоко вперед и мысленно натянул на фигуру спортивный китайский костюм, кроссовки, цепь, кепку и знакомым прощальным телевизионным жестом задумчиво поскреб небритый подбородок.

Однако! Мужик получился конкретный, серьезный, но все же застенчивый для подворотни. Военная форма Ненашеву явно к лицу, но нет знакомого кадрового форса. Но чуть наметившийся живот ни к месту.

Впрочем, до финальной стадии «зеркальной болезни», когда хозяйственная часть мужику доступна лишь на ощупь и в отражении, далеко. Все же Максим не офисный планктон и дальше пухнуть ему не дадут.

Какой сегодня день, месяц и год Панову уже ясно по заляпанной жиром газете.

Глава вторая, в которой Саша Панов становится Максимом Ненашевым (1 июня 1941 года, воскресенье)

Саша закрыл дверь на защелку. Стараясь не торопиться, внимательно осмотрел чемодан и одежду. Потом, еще раз.

«Что, думал, в сказку попал?», Панов сокрушенно покачал головой, оценивая результат. Такими делами должны заниматься подготовленные люди. Те даже спят в форме НКВД, прижав к груди заветный ноутбук.

Начнем с оружия, поскольку оно должно придать уверенности, сделать его обладателя крупнее и страшнее. Саша вновь приценился к чужому и опухшему лицу. Ему и так ужасно страшно.

После щелчка по кобуре «ТТ», та легкомысленно мотнулась вбок.

Фи! Панов презрительно наморщил нос, расти и расти еще Максиму. Должен быть, пусть хоть огурец, но для приличия. И такой вариант – суровая реальность. В предвоенном июне на границу командиры ехали и без личного оружия, кому как повезло.

Вот снять шкуру он с кого-то сможет, нож с добротным, по металлу, лезвием длинной в полторы ладони и плотно посаженной берестяной рукоятью это гарантировал. Саша покидал клинок из руки в руку и чуть не порезался. Плохой баланс, держать неудобно и Ненашев окостенел. Сила есть, но с его жизненной гибкостью, можно лишь прогибать спину перед начальством.

Панов тяжело вздохнул и занялся документами.

Согласно новенькому «Удостоверению личности начальствующего состава РККА» Максим Дмитриевич Ненашев девятьсот девятого года рождения, призван в армию из запаса в феврале. Окончил курсы переподготовки при Московском Краснознаменном артиллерийском училище имени товарища Красина.

Интересно, чему его там три месяца учили? Лучше бы в часть отравили, как решили в сороковом году. Один месяц теории и два практики в войсках [4]4
  [4] = см. «Военные кадры накануне войны» доктор исторических наук, профессор Ф.Б. Комал


[Закрыть]. Все равно мало, на факультете вооружения надводных кораблей Панова драли по специальности пять лет, далее первый год на службе.

Опаньки! В оружейную страничку, как личное оружие, вписан «Тульский Токарев». Блатной у него товарищ! Он еще раз обыскал купе, потея от волнения.

Пустота! Утрата боевого оружия почти статья. Потому, как явно плевал Ненашев на все приказы. «ТТ» в личной собственности, через три месяца курсов, это нормально? Конечно, нормально, если проведено через магарыч.

Штатный пистолет или револьвер, при назначении в другую часть, полагалось сдать, но в приказе жил нюанс. Можно забрать с собой, если ухитриться записать «пушку», как собственную [5]5
  [5] = нюанс см. в Приказе НКО N240 от 29.07.1940 г.


[Закрыть].

«Ты ее промотал, сученок!», ехидно подумал Панов. Именно «промотал», а не потерял, украли, продал, пропил и так далее. Есть такое особое умение у военных, непостижимым для простых граждан, способом расставаться с имуществом.

Это уж потом он догадался поднять подушку. Пистолет нашелся, но Панов ехидно похрюкал, над боевыми кондициями капитана. Дилетант хренов!

Саша не знал о розыгрыше попутчика. Тот, возвращаясь из командировки, всю дорогу наблюдал, как сосед носится с новеньким «ТТ», и тихо завидовал. Танкисту выдали не пистолет, а револьвер. Лишь ствол нагана пролезет сквозь заглушку в башне, если придется отстреливаться из подбитого танка.

До призыва, судя по разным справкам, Ненашев работал бухгалтером какого-то рыбоконсервно-холодильного комбината в Астрахани. Самая воинственная профессия. Как говорил товарищ Вершигора: «развивать эту тему можно бесконечно долго». Начальник разведки Ковпака, в прошлом кинорежиссер, считал людей со счетами очень серьезно подходящими к делу партизанскими командирами.

В документах нашелся желтый листок на комнату в коммуналке. Некто имярек принял ее на сбережение. Если заселят, то обязуются освободить сразу по возвращению Ненашева или по прибытии его семейства [6]6
  [6] = см. Постановление СНК от 21.10.1938 г? 1124 «О закреплении за гарнизонами жилой площади в домах местных советов, занимаемой лицами командного и начальствующего состав РККА и РККФ»


[Закрыть].

Панов ухмыльнулся, не удивительно, что капитан холост.

За работу, проделанную Ненашевым на гражданке ему не должно быть стыдно. Пачка червонцев в чемодане на палец толще вместе взятых капитанских окладов за три месяца и командировочных. Денежный и продовольственный аттестат путешествовал вместе с ним, а в цифрах довоенного денежного довольствия отставной полковник что-то смыслил.

Для полноты счастья Панову отвесили нелепый, но именной, значок «Ударнику госкредита».

Ох, «зажрался» на советской службе бухгалтер, проживая один в тридцатиметровой комнате, держа дома патефон. В чемодане до Брест ехали еще и пластинки. Типичный советский плейбой. Вряд ли какая дама могла устоять перед обаянием мужчины, имеющего помимо зарплаты доступ к продуктам, еще до завоза в магазин. Панов поцокал бы языком еще больше, узнав, что Ненашев вовсю гонял по улицам на служебном мотоцикле, заставляя девушек млеть от одного запаха бензина.

Итак, все готово для его легализации. Осталось лишь стать капитаном своей судьбы!

Но где, черт возьми, партбилет! Только с ним отважно стучит молодое сердце, а пулеметам не нужны патроны. Самолеты врага, с натужным воем падают вниз, сбитые половинками разломанного об колено кирпича.

Ну, нет, так нет – все еще впереди. Если умудришься выжить на границе, то обязательно начнешь неуклонно расти над собой, выговаривая правильные слова. Главное – ничего не ляпнуть про закат диалектического материализма.

Ерничал Саша от бессилия.

Ну, так какого хрена его сюда занесло? Ломать ситуацию? Тогда флаг кому-то руки, барабан на шею и электрички владимирской ветки навстречу. Поздно, очень поздно начинать что-то одному в день первого июня сорок первого года.

«А может, так?», Саша иронично крутанул незаряженный «ТТ» на пальце и примерил ствол к виску. Был вроде у кого-то, в подобной ситуации такой выход, но и тот персонаж не рискнул, решив для начала помучиться.

Эх, как бы сообщить жене, что не сгинул в небытие ее любимый муж. Даже письмо не написать.

«Ну, почему нельзя провести жизнь в мире и покое. Где-нибудь у синего моря, рядом с лесом мачт, белых от парусов, сидя в плетеном кресле и слушая, как дятел считает года жизни», – попытался возмутиться Панов.

На кукушек он давно не надеялся. Редко, когда они кукуют больше чем до десять раз.

Что-то мягкое сразу тюкнуло его по макушке. Как всегда, чуть замечтаешься, сразу получи немотивированное насилие! Саша обреченно вздохнул и повесил фуражку на крючок.

Наберемся мужества и сделаем выводы.

Компетентные органы, включая местных патологоанатомов, единогласно установят в теле личность Максима Ненашева. Раздвоения сознания, как и чужих голосов не наблюдалось. Это хорошо. Симптомы шизоаффективного психоза Панову ни к чему. Пусть радуются его прогрессивные тараканы, еще одного лидера у них не будет.

Вот так! Как любой нормальный человек, Саша делил свои поступки на две категории – рациональные и интуитивные.

В первом случае можно спокойно вести внутренний диалог самим с собой, обсасывая развитие ситуации с разных сторон. Во втором мгновенно срабатывают врожденные или долго внушаемые рефлексы. Сожалеть о последствиях придется потом.

Основы психологии Панов был обязан знать по службе. Голоса разума, совести и так далее. Но что-то свое подсказывало «не паникуй!» и «опохмелись».

Ура! Окончательно включился рассудок.

Будем считать, махнулись мы разумами с Ненашевым. Так сказать, временной перенос для обмена опытом. Интересно, как он там? Госпиталь МВД без вопросов на время примет неадекватного пациента, а жена немедленно начнет хлопотать о душевном здоровье ее мужа.

Но справочка в медицинской карте есть. После ряда командировок Саше мудро прописали там небольшую контузию. Мало ли что может случиться на оперативной или следственной работе. Справка о частичной невменяемости и гуманный российский суд, вынесет не менее гуманное решение.

Пусть посмотрит Ненашев в палате «ящик», там озвучат реалии. После скушает «нежный сталинский» пельмешек (в магазинах продуктов море и с любым названием [7]7
  [7] = продукция объединения «Айсберг». Нижегородская область, поселок Ужовка


[Закрыть]), чтобы сразу ощутить, как жить стало «лучше и веселее».

Подлечится, обретет душевное спокойствие и вновь начнет служить бухгалтером. Те люди спокойные, невозмутимые в любой эпохе.

Ладно! Так, что у него есть еще?

«Какая странная инструкция для засланца», Саша скептически взвесил в руке дисциплинарный устав. Пусть положат его на рельсы, если жучара Ненашев не спер его из училища, даже не думая вытравливать хлоркой казенный штамп и номер. Угу, суровое время и железный порядок.

Нечестный поступок капитана легко объясним. Шел он служить не в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию, а просто – в Красную Армию. Первые два слова магически исчезли со штампов, бланков и печатей летом сорокового года. Далее, взвешенный им на руке, октябрьский томик заставил бойцов и командиров содрогнуться в ужасе [8]8
  [8] = «Дисциплинарный устав РККА» введен приказом НКО СССР N356 от 12.10.1940 г.


[Закрыть]. А Саша служил в Советской армии, похожий текст он помнил почти наизусть, как и все доминанты военного коитуса.

Да, была у него пара «друзей», именно так сделавших карьеру.

Рецепт прост: к технике близко не подходить, руководить по книге и видеть одни нарушения Устава. Противопоказаний нет. Осложнения: следует часто менять места службы и избегать участков, где случайно падают кирпичи. Категорически нельзя ездить с коллективом на любую, даже очень маленькую войну. Не страховой случай.

И дальше что будете делать, молодой человек? В Москву ехать, «паровоз» себе выбирать? Панов имел ввиду не агрегат с дымом из трубы, просто настоящий попаданец обязательно должен к кому-то прибиться.

«Тук-тук! Мы к вам, товарищ Сталин, и вот по какому делу!»

Истинные герои всегда быстро всплывают вверх, к власти, орденам, премиям, признанию заслуг.

Сдался в НКВД, и везут тебя в столицу к наркому.

Пара цитат из школьного учебника истории и Лаврентий Палыч нальет рюмку чая. В ответ «пионер», встав на табуретку, начнет декламировать стихи про секрет ядерной бомбы или споет Высоцкого.

Чу! Еле слышное поскребывание в приемной возвещает о явлении перед засланцем самого товарища Сталина, желающего непременно услышать совет, какой дорогой мы пойдем в будущее.

Панов поморщился. Какая-то подозрительная, странная, очень навязчивая привычка героев сдаваться милиции.

Нет за заветной дверью ни щита, ни меча. Унесли в другое место. За НКВД в июне сорок первого числится милиция, пограничники, оперативные войска, пожарные команды, лесная охрана, обслуга лагерей и тюрем, ЗАГС и вытрезвители. Мелочь в виде Управления картографии и Управления мер и весов не в счет.

В феврале сорок первого года всесильный НКВД распилили.

Шпионами, диверсантами и прочей куда-то ползущей контрреволюцией занялся новый Комиссариат Государственной Безопасности во главе с товарищем Меркуловым. Особые отделы стали 3-м Управлением Наркомата обороны, и чекистов не спеша переаттестовывали на комиссарские звания.

Госбезопасность встретила войну, как и армия, в момент перестройки. Весной сорок первого года шел дележ совместно нажитого имущества: кадров, осведомителей, агентов, дел и подследственных. Вон, в Питере следственную часть создали лишь в апреле 41-го.

Нужную по сути реформу начали в неудачное время, и не думая о скорой войне. Уж больно разрослась контора, становясь неуправляемой.

Двадцатого июля все вернули обратно [9]9
  [9] = 20 июля 1941 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР НКВД и НКГБ объединены в единый НКВД СССР. Особые отделы на флоте подчинялись НКО до 1942 года.


[Закрыть], но не остановились. В сорок третьем, когда на фронте окончательно устаканилось, сделали, как задумали, поделив контору-монстра на несколько эффективных (соперничающих друг с другом) спецслужб.

Не надо, даже неутомимому оптимисту лезть в органы в период бардака.

Расторопностью тут страдают, предпочитая идти проверенным следственным путем. В свежесозданной конторе товарища Меркулова, перед первым допросом можно отсидеть две-три недели, а то и несколько месяцев, ничего не ведая о происходящем в стране.

Но, что есть, то есть – никакой бюрократии!

В военной прокуратуре Панов читал дела тех лет. Тонкая папка: справка-ордер на арест, анкета арестованного, один-два протокола допроса, чаще всего составленные задним числом, решение «тройки» и справка о заочном (в особом порядке) осуждении или исполненном приговоре. Жаль, прошли мимо его глаз альбомы, с компактным изложением дела на одном форматном листе.

Про статистику пусть воюют в браузерах, строя и разрушая мемориалы.

Все, что произошло перед войной органам на пользу не пошло. Упрощенный порядок ведения следствия так снизил квалификацию людей, что фантазии в протоколах удивляли даже суровых советских прокуроров, в ужасе браковавших до половины дел, направленных из НКВД в суд.

ЦК партии тоже внезапно констатировало на секретном фронте «головокружение от успехов» и принялось думать, как, особо ничего не меняя, выправить ситуацию [10]10
  [10] = см. «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия: Постановление Совета Народных Комиссаров СССРи Центрального Комитета ВКПБ от 17 ноября 1938 года» И.В. Сталин «Сочинения». Т. 14. М.: Издательство «Писатель», 1997.


[Закрыть].

Панов не злобствовал и не перегибал. Он принципиально перестал читать постперестроечные фантазии, как справа, так и слева.

Гораздо лучше чистосердечные признания фальсификаторов уголовных дел, данные военному трибуналу на многочисленных закрытых процессах предвоенных лет. Если кого-то случайно застрелят или просто придушат, плакать не станут.

Его же сценария, после сдачи в органы, хватит на полсерии.

Охмурев от «фантазий» о скорой и непобедоносной войне, Ненашевым займутся «всерьез». Он провокатор, его слова идут в разрез с генеральной линией, а значит пойдет Максим «паровозиком», как очередной разоблаченный иностранный агент.

А что? Даже в исторический процесс Панов впишется. В июне 41-го, в Главном артиллерийском управлении, по ведомству которого ранее служил Ненашев, накроют очередную группу заговорщиков. Ничто не мешало органам перевыполнять закон.

Даже беседовать с учениками доктора Сербского долго не придется. Диагноз поставят быстро: вменяем, значит враг, шпион, лазутчик.

А, собственно, чему верить?

В результате любых командно-штабных учений Красная Армия образца сорок первого размажет вермахт максимум в двухмесячный срок. К слову, такое КШУ в Западном особом военном округе провели осенью сорокового. Ведя упорные оборонительные бои советские войска, отходили от рубежа к рубежу, пока не уперлись, истощив силы врага. С подходом резервов «противник» гордым ежиком вылетел с советской территории.

И плевать, что игра проходила без учета стадии приграничного сражения. В условиях задачи значилось: мы и немцы действовали заранее отмобилизованными силами. По-русски, вся страна, нерушимой стеной, встала на отпор фашистам.

Ну, и что, сидеть и ничего не делать?

Перед глазами проплыли бережно разложенные по мешкам куски тел в вагоне-холодильнике. Разгромленная на горной дороге колонна и как-то затейливо добитые раненые. Проведенный отпуск в гиблых волховских болотах, как попытка хотя бы так отдать долг погибшему на войне деду.