Текст книги "Надломленные оковы (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Петюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Безымянный городок, в котором обитал Жореф, не зря считался приграничным. От фактической границы его отделял жалкий десяток миль, или в переводе на земные единицы – около двадцати километров. Но это если двигаться по дороге и напрямик, что для в случае Кениры являлось бы самоубийственной глупостью. Насколько я понял её планы, она намеревалась сделать крюк в дополнительный десяток километров и перейти границу где-нибудь в неохраняемом месте. Но цирковой аттракцион, устроенный Рахаром, не позволил преодолеть сколь значимое расстояние. Ну а дальше я-Нриз, получив свободу, решил изменить маршрут, и вместо западного направления двинуться на север, тем самым увеличивая путь в десятки раз. Северо-западная часть королевства Сориниз являлась практически необитаемой территорией, обжитые регионы располагались южнее или же были сосредоточены вдоль побережья на юго-востоке. Это значило, что за всё время пути негде ни пополнить припасы, ни разжиться экипировкой, ни нормально поесть. При этом необитаемость этих мест от погони не спасала – на мои жалкие потуги по запутыванию следов настоящим профессионалам было бы наплевать. К тому же добавлялась опасность дикого зверья – то, что мы встретили одного лишь солора, следовало списать на чудо и на внушительные размеры Рахара.

Я всё-таки надеялся кого-то встретить – случайного охотника или тапёра, может наткнуться на лесную хижину или охотничью заимку. Так бы я смог добыть хотя бы верёвку или разжиться солью и крупами, пусть даже сильно переплатив и отдав ценную шкуру или же свою неуклюжую плиту-артефакт. Возможно, удалось бы переодеть Кениру – как она ни старалась быть осторожной, но лес оставался лесом, так что на ткани блузы образовалось несколько прорех, а лёгкие сапожки, столкнувшись с камнями, корнями и ветками, готовились отправиться в последний путь. Но увы, места оставались абсолютно безлюдными, и эта безлюдность навевала серьёзные опасения.

Изначально Кенира действовала правильно – ей и следовало перебраться через границу наиболее коротким путём, ведь только территория страны, враждебно настроенной к Королевству, означала более-менее нормальную защиту. Таким образом, я-Нриз, потащившись в другую сторону, втянул её нешуточную опасность. После того, как мои ипостаси объединились, оставалась возможность свернуть на запад и где-то ко вчерашнему вечеру пересечь границу. Но обновлённый Ульрих частично оставался всё тем же Нризом и продолжал идти к своей цели, не считаясь ни с чем. Теперь поворачивать поздно – расстояние до западной границы чуть меньше, но незначительно, так что остаётся лишь продолжать идти вперёд и надеяться, что этим я не гублю нас обоих.

Я попытался отстраниться от мрачных мыслей и взглянуть на ситуацию позитивно. Мы живы и относительно здоровы, без потерь и увечий пережили схватку с опасной тварью и даже разжились ценной шкурой. Рахар то ли пришёл в себя, то ли принял нас частью стаи, то ли всё-таки уступил чарам подчинения и теперь, по крайней мере на время, пропала необходимость постоянно приводить его в чувство. Даже с лесом всё в порядке – опасные животные попадаются редко, всё что мы эпизодически встречаем – пугливых травоядных обитателей и птиц разного размера, из одной из которых я всё-таки надёргаю подходящих перьев. Даже отсутствие людей – плюс, ведь если нас никто не видит, то некому донести и навести на нас погоню. Тут даже нет комаров! Есть различные мухи, жуки и мошкара, но они лишь доставляют незначительное неудобство, а не становятся большой проблемой.

Попытка применить позитивное мышление бесславно провалилась. Тело и голова всё так же болели, задница, в которой мы находились, оставалась всё столь же глубокой. Я поёрзал на жёсткой лежанке и осторожно, чтобы не потревожить сопящую под боком Кениру, поднялся на ноги и обулся. Солнце уже поднялось, освещая алым верхушки деревьев, вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев, криками птиц и жужжанием насекомых. Рахар, которого я вчера вечером погрузил в сон, до сих пор дрых, даже не пытаясь позариться на сохранность наших вещей.

Я заглянул в котелок, намереваясь приготовить завтрак. Увы, природа взяла своё, суп, некоторые ингредиенты которого путешествовали по тёплой осенней погоде вот уже пятый день, испортился и начал вонять. Я растолкал недовольно зарычавшего Рахара, высыпал перед его мордой остатки пищи и направился к ручью, где хорошенько вымыл котелок с помощью гальки и песка. Затем поставил котелок на артефактный камень-плиту и один за другим бросил внутрь вырезанные накануне стейки из солора. Жарить мясо в котелке, переворачивая ножом и ложкой, оказалось чертовски неудобно, но другой кухонной утвари у меня не имелось. Увы, созданный в полевых условиях из подручных материалов артефакт не имел регулировки нагрева, так что за мясом и котелком приходилось пристально следить, время от времени снимая котелок и давая ему остывать.

Когда мой строгий кулинарный взгляд признал мясо готовым я поднял с земли камушек и бросил в Кениру, которая трогательно куталась в тонкое одеяло. Я не надеялся на чудо, но… Нет, наоборот, я надеялся, надеялся на божественное чудо! Но, увы, этого чуда не произошло – камень, вместо того чтобы отскочить, не долетев, легонько ударил её в плечо.

– Вставай! – улыбнулся я сонно трущей глаза девушке, пусть моя улыбка напоминала гримасу боли, каковой отчасти и являлась. – Завтрак готов!

Где-то неподалёку послышался птичий крик, и я хищно осклабился, снимая с пояса верную пращу и вкладывая в ложе камушек. Использовать обработанные снаряды было бы глупо и расточительно, поэтому я взял обычный голыш. Сделав несколько шагов в сторону чащобы, и до боли щуря глаза, я, наконец, разглядел в ветвях источник шума. Им оказалась относительно большая бело-серая птица с огромными янтарно-жёлтыми глазами, которая напоминала бы филина, не имей она прямой мощный орлиный клюв с чуть загнутым кончиком. Несмотря на пёструю окраску, она неплохо пряталась в кроне дерева и на фоне коры, переплетения ветвей и листьев оставалась практически невидимой. Эта птица явно была хищником, так что не стоило надеяться на какую-либо пищевую ценность. Но мне было абсолютно наплевать на вкус её мяса.

Я раскрутил пращу, морщась от боли в мышцах. Задействовать вычислительный режим мозга я пока что опасался, поэтому стрелял просто так, полагаясь на собственные силы и удачу. Результат оказался лучше, чем я опасался, но отнюдь не тем, на который я надеялся. Камень, сорвавшийся с пращи, с громким стуком ударил в ветку, на которой сидела птица. Та испуганно вскрикнула и резко вспорхнула с места, с перепугу выбрав неверное направление и продираясь сквозь древесную крону. Через мгновение о ней напоминала лишь пара медленно кружащихся в воздухе перьев. Я вздохнул, кляня себя за самонадеянность и поковылял к дереву. В конце концов именно перья мне и были нужны, а одно из них являлось достаточно крупным, чтобы попытаться использовать в качестве писчей принадлежности.

Подняв перо и покрутив его в руках, я выругался. На Земле для письма использовались маховые перья уток, лебедей или индюшек, иногда даже воронов или павлинов, с толстым стержнем и объёмным очином. У этого, несмотря на длину, стержень был тонким и гибким. В расстроенных чувствах я собрался отбросить перо, но меня остановило странное, почти неуловимое ощущение сродства. Словно, когда я держу его в руке, по телу разливается приятное тепло, а в голове играет неслышимая прекрасная мелодия. Божественная мелодия, во всех смыслах этого слова.

Я бросился наземь, судорожно разгребая растопыренными пальцами траву, влажную от утренней росы, пока не нашёл второе пёрышко – на этот раз совсем небольшое. И когда я взял его в руку, то вновь почувствовал то самое чувство родства и узнавания.

Я не имел понятия, как называется эта птица. Но мне этого и не требовалось. Ведь в мире божественных сил правят понятия и концепции, и концептуально эта птица являлась достаточно близкой, чтобы между ней и мною, паладином богини сновидений, возникла устойчивая связь. Я поднял вверх руку, сжимающую большее перо, и тихо сказал:

– Рад с тобою встретиться, ночной странник!

–

● «Übrigens, junge Frau, wie geht es Ihnen» – Ну что, юная госпожа, как ваши дела? – Ульрих использовал официальную форму обращения, хотя по разнице в возрасте и по близости их знакомства положено обращаться на «ты». Так что обращение несёт иронию, немного снисходительную, как воспитатель в детском садике мог бы обратиться к ребёнку на «вы», сказав что-то типа: «Ну что, господин Петренко, вы уже переодели штаны?».

● «толщиной с тросы на Райнбрюке Эммерих» – длиннейший в Германии висячий мост, длинной 803 метра, построен в 1965 году. Длина центрального безопорного пролёта составляет 500 метров.

Глава 12. Ночные странники

Несмотря на радость, которую я испытал, получив священный атрибут богини, текущая проблема никуда не делась. За неимением подходящих перьев можно было продолжать пользоваться кисточкой, либо же найти достаточно жёсткий тростник, чтобы вырезать каламос, но у обоих решений имелось слишком много недостатков. Кисточка давала слишком неровную линию, которую я мог использовать только в самых грубых схемах, а тростник или камыш, во-первых, требовался достаточно прочный, чтобы из него получилось вырезать нечто подходящее, во-вторых, встречался на берегах водоёмов со спокойной водой, ну а в-третьих, для комфортного использования был слишком жёстким. Дело осложнялось тем, что я, человек двадцатого века, о подобной архаике знал чисто теоретически и видел только в музеях.

Наскоро позавтракав жареным мясом, мы с Кенирой отправились в путь. И на этот раз я не только искал крупных птиц, но и присматривался к флоре. Встреча с ночным странником всколыхнула ещё одну надежду – найти аналог цветка каралии. Как священник и паладин я мог проводить силу госпожи и так, но с подходящими святыми атрибутами делать это стало бы намного легче.

Кенира пребывала в самом прекрасном расположении духа. Проведённая во сне неделя её ничуть не утомила. Заветная мечта – обретение магии – перетекла из статуса «абсолютно невозможно» сначала в «может быть когда-нибудь», а затем в «вот-вот скоро, рукой подать», так что она пылала энтузиазмом, а подаренное мною маленькое перо тут же подвязала бечевой и повесила себе на шею, время от времени касаясь его рукой и вознося беззвучные молитвы.

По моим расчётам для достижения пункта назначения требовалось ещё около трёх суток. И если не случится ничего непредвиденного, мы пересечём границу Федерации Дариид, где сможем основательно обосноваться и заняться подготовкой освобождения госпожи. Или, скорее, подготовкой к подготовке – сделать следовало столько, что кружилась голова, причём я пока что не имел понятия даже как к задаче подступиться.

В любом случае, как и требуется в любом важном деле, начать я собирался с себя. И первой такой задачей стояло обретение нормальной формы, позволяющей не чувствовать себя ходячим трупом даже после незначительных физических нагрузок.

Погрузив вещи на Рахара и пристроив у него на крупе рамку со злополучной шкурой, мы отправились в путь. И на этот раз, ради разнообразия, всё прошло без происшествий.

Останавливаясь возле речек и более-менее глубоких ручьёв, мы утоляли жажду и занимались личной гигиеной. Я не забыл слова Кениры о вони, поэтому пытался держать тело в чистоте, стараясь экономить мыло и обходиться песком и жёсткой похожей на хвощ травой. Пока я купался, Кенира стояла на страже, а когда приходил её черёд, за возможными опасностями следил я. Как и в случае отправления нужды, мы не могли позволить себе такой роскоши, как скромность и стыдливость, так что не выпускали друг друга из виду. Мой усовершенствованный мозг прекрасно обрабатывал данные периферийного зрения, так что я мог рассмотреть её обнажённую красоту во всех восхитительных деталях. Несмотря на юный возраст, тело Кениры полностью сформировалось и было очень женственным, так что мой организм выдавал соответствующие реакции. В такие моменты я чувствовал себя особо паршиво. Выходило, что я не только мразь, затащившая девочку в глубины леса ради своих корыстных целей, но и педофил, вожделеющий почти что ребёнка, младшего чем я в четыре, а то и во все пять раз. Гумберт Зиберт во всей своей омерзительной натуре.

То ли в качестве сублимации, то ли зациклившись на идее «идеального пера», но свою досаду я срывал на встречавшихся птицах. Я старался не нагружать разум, так что пользовался пращей, как позволяли собственные ограниченные силы. И даже в таком виде результат выходил гораздо выше ожидаемого. Я стал настоящей грозой птиц – даже не вылезая из седла умудрялся поражать пять из семи. Одной из этих птиц оказался хищник, вольготно кружащий где-то высоко в небе, то, что мой камень пролетел так высоко и проломил ему череп, оказалось сюрпризом даже для меня самого.

Увы, перья каждой из убитых мною птиц никуда не годились – так что тех, что поменьше и покостлявей мы скармливали Рахару, а двоих крупных и похожих на длиннохвостых куриц – съели сами. Что же, если моя одержимость позволяет обеспечить пропитание, она называется целеустремлённостью и переходит в разряд положительных качеств.

Я опасался, что кровь солора испортится и утратит свои магические качества, к тому же очень сильно не хватало фляги, а котелок являлся не слишком удобной заменой. Просто так выливать кровь не хотелось, поэтому на первом же вечернем привале я вновь принялся мастерить. Итогом моих вечерних упражнений стали два артефакта. Один, состоящий из двух плоских камней, лежащих друг на друге, нагревал воздух в радиусе чуть больше одного метра. Так как артефакт пришлось лепить из подручных средств, а значит, ни о какой тонкой работе речи не шло, регулировку интенсивности нагрева я сделал самой примитивной – она зависела от угла поворота верхнего камня относительно нижнего. Таким образом, артефакт позволял не только быстро сохнуть после купания в ледяной воде горных речек, но и комфортнее спать – ведь ночи с каждым днём становились всё прохладнее.

Второй артефакт, ещё один ничем не примечательный круглый камень, просто-напросто отталкивал мелкие предметы весом до пары граммов, попадающие в радиус его действия. Я создал его, чтобы отгонять многочисленных мух и насекомых, позарившихся на снятую мною шкуру. Эффект превзошёл все ожидания – артефакт справился не только с мошкарой и с дорожной пылью, но и даже защитил от небольшого дождика, который застал нас в дороге.

Любой приличный маг, увидав мои артефакты, пришёл бы в ужас. Они были самыми примитивными, по-варварски грубыми и кошмарно неэффективными. Количество элир, которое они использовали, могло питать приличный цех фабрики по производству омнимобилей, а используемые материалы гарантировали, что эта самая элир будет больше утекать в окружающее пространство, чем использоваться для совершения полезных действий. Но раз рядом со мной находилась Кенира, я мог это наплевать – бесконечное количество энергии делало приемлемым КПД даже в доли процента.

Ночами мы продолжали упражнения. Кенира уже давно перестала быть не только ребёнком, но и даже подростком, став почти такой же, как и в реальности. Но, видимо, именно в этом возрасте в её жизни что-то произошло, скачком увеличив объёмы элир и окончательно похоронив надежду на какой-либо контроль. Приходилось идти маленькими шажками, осторожно делая её старше и пытаясь поймать тот неуловимый момент, когда контроль уже нарушен, и защита отсутствует, но ситуация ещё не настолько запущена, чтобы все усилия пошли насмарку. Ситуацию осложнял тот факт, что яйца, которые я использовал, стали слишком привычными и перестали вызывать у Кениры какое-либо отвращение. Пришлось перейти к чему-то более существенному, а значит, более болезненному. Я опасался, что, причиняя боль во сне, вновь выйду за пределы Права богини, но, к счастью, Кенира пылала энтузиазмом и воспринимала даже самые болезненные тренировки как безусловное благо. Так что вскоре яйца сменились теннисными мячами и шариками от пейнтбола – игры, про которую я узнал из телепередачи незадолго перед вынужденным путешествием в Цитадель и последующим рабством.

Время от времени я вновь делал Кениру моложе и добавлял новые упражнения. К примеру, заставлял её, словно мачеха Золушку, разделять смесь различных круп. Смешивал чёрный и белый песок и требовал с помощью магии отделить и достать только белые или только чёрные песчинки. Наливал в ведро воды и пускал туда каплю чернил, заставляя Кениру удерживать эту каплю и не позволить раствориться в воде. Давал даже совсем затейливые задания в духе всё тех же фильмов про Шаолинь – стоя в нескольких метрах от целого ряда горящих свечей, гасить их резким выбросом ладони.

Энтузиазм Кениры, искренние молитвы и желание тренироваться подольше раздвигали границу сна, так что вскоре нам удалось превратить каждую ночь в целый месяц упражнений. Но всё равно существовал этот странный возрастной барьер, при пересечении которого контроль Кениры рушился, словно карточный домик.

Но ни я, ни она не унывали – прогресс, пусть и замедлился, но всё равно имелся, а значит, рано или поздно она, наконец-то, обретёт свою магию и наяву. К тому же мы тренировались всего ничего – и любой маг, услышавший об её успехах, удавился бы от зависти даже с учётом того, что она занималась чуть более двух месяцев субъективного времени, что являлось тремя ночами в реальности.

***

– Итак, ученица! – строго сказал я, оглаживая жестом, ставшим уже привычным, длинную седую бороду. – Сегодня у тебя особое испытание!

– Слушаю, великий кушуру! – ответила взрослая Кенира с явной насмешкой.

Я засмеялся в ответ. Не знаю, для чего до сих пор придерживался этого нелепого маскарада, но театральная постановка «старый сенсей обучает ученицу кунг-фу» стала настолько привычной, что я не стал ничего менять, даже когда эта ученица совсем уже выросла.

Я взмахнул широким рукавом, и бамбуковая роща вокруг нас пропала, сменившись ещё одним местом из гонконгских боевиков. Мы очутились в круглом зале, где на равном расстоянии друг от друга в нишах стояли статуи буддистских монахов, принявших стойки различных боевых стилей, а точнее – моего представления об этих стилях. На стенах, сделанных ступенчатыми террасами, ровными рядами располагались тысячи горящих свечей.

– Как считаешь, ученица, каким будет твоё следующее задание? – пытаясь напустить в голос загадочности, спросил я.

– Гасить свечи? – предположила Кенира. – Я таким занималась уже много раз.

– Верно, да не совсем. Ты должна гасить только красные свечи, не трогая белые.

– Но они же вперемешку! – недовольно сказала Кенира. – И дай угадаю, если я случайно погашу белую свечу, всё начнётся сначала?

Я довольно кивнул. Впрочем, чтобы догадаться, гением быть не требовалось – похожие упражнения мы проделывали и раньше.

Кенира вздохнула и направила вперёд палец. Я не стал ей говорить, что руки использовать не следует, это станет одним из следующих этапов. Две красные свечи, стоявшие одна под одной, мигнули и погасли.

– Неплохо, – сказал я и осёкся.

Накатившее внезапно тревожное чувство ледяной ладонью ухватило за сердце.

– Ульрих, всё в порядке? – насторожилась Кенира. – Мне что-то не по себе!

– Нет, что-то не так! – мотнул головой я. – Просыпаемся!

Сон подёрнулся туманом и пропал. Вновь почувствовав под собой жёсткие ветки лежанки и прижавшееся ко мне тёплое тело Кениры, я приоткрыл глаза. Казалось, ничего странного не происходило. Несмотря на глубокую ночь, было довольно светло – две луны, Криаз и Тагунар, стояли в зените и усеивали окружающее пространство раздвоенными тенями. Почти идеально ровную каменную площадку, на которой мы расположились, с трёх сторон прикрывали скалы, так что опасности следовало ждать лишь с одного направления. Встретившись взглядом с уже проснувшейся Кенирой, я указал на спящего Рахара. Она кивнула.

Быстро натянув ботинки, я тихо встал и начал собираться. Сунул за пояс оба ножа, проверил мешочек с «заряжёнными» камнями для пращи, поднял и намотал на руку болас. Затем наклонился и разъединил половинки обогревательного артефакта. Кенира подхватила топор, подошла к Рахару и несколько раз пнула его ногою в бок. Тот, проснувшись, недовольно всхрапнул.

Стояла полная тишина, где-то вдалеке раздавался истошный крик ночной птицы, порывы прохладного ветра отдавались свистом в окрестных скалах. Ничего, абсолютно ничего не свидетельствовало о неладном. Может, конечно, мне показалось, может я воспринял собственную накопившуюся нервозность за признак настоящей опасности. В этом случае наибольшее, чем мы рискуем – сокращением ночной тренировки. Так что я не стал поступать как герои многочисленных фильмов ужасов, которые, услышав странный звук или отдалённый вскрик, решали, что им послышалось, и продолжали заниматься своими делами. Я безгранично доверял Ирулин и её силе, к тому же подобное предупреждение однажды уже спасло нам жизнь, поэтому отнёсся к ситуации самым серьёзным образом.

– Собираем вещи, оставляем всё, без чего можно обойтись, – сказал я тихо. – Сейчас главное – скорость.

Кенира кивнула, подхватила котелок и начала пристраивать его на седле Рахара.

– Удивительное дело! – раздался новый незнакомый голос. – Мы-то надеялись застать тебя врасплох.

Кенира дёрнулась повернула голову. Я тоже вздрогнул от неожиданности. У входа в расщелину, где секунду назад никого не было, возвышались две тёмные фигуры. Незнакомцы с какой-то противоестественной синхронностью сделали шаг вперёд и вышли из тени. Теперь яркий свет двух лун позволил хорошо рассмотреть их обоих.

Оба были одеты в похожие кожаные одежды, количеством заклёпок напоминающие то ли костюмы металлистов, то ли прикиды байкеров. Усиленные кожаные вставки покрывали плечи, локти и колени, высокие ботинки поднимались до середины голени. К широким ремням на груди крепились ножны нескольких клинков, из-за плеч каждого виднелись рукояти какого-то оружия. Я бы решил, что это мечи – но на поясе у обоих среди подсумков и прочей экипировки висело по короткому мечу и кинжалу. Один из был высок и худощав, а второй – пониже ростом и покрепче телосложением.

Незнакомцы выглядели очень серьёзно и очень опасно. Тот факт, что они умудрились нас выследить на таком расстоянии и, если бы не сила богини, застать врасплох, многое говорил об их профессионализме. У ног одного из них низко пропало к земле животное, похожее на длинноногую крысу размером с сенбернара.

– Как вы меня нашли? – спросила Кенира.

Я готов был аплодировать вопросу. Во-первых, она отвлекала внимание разговором, а во-вторых, использовала слово «меня», а не «нас», тем самым дистанцируясь от моего участия.

– О, это было нелегко! – рассмеялся тонкий. – Все считали, что ты либо попытаешься где-то затаиться, либо направишься к границе. Остальные где-то до сих пор толкутся в приграничных городках и их окрестностях. Но не мы.

– Мы просто умнее, – криво усмехнулся коренастый. – Если бы ты поступила, как все ожидают, у нас не было бы ни шанса. Так что хочу высказать благодарность. Ты сделала неожиданный ход, отправившись на север, и это могло сбить с толку кого угодно. Но не нас.

Совершенно неожиданно я почувствовал раздражение от ощущения, что эту речь они репетировали заранее, согласовав даже окончания фраз.

– Как и сказал мой друг, – продолжил тонкий, – мы просто умнее. Так что хорошо подготовились. Его Высочество Одари Раэ одиннадцатый не отказал в маленькой просьбе снабдить нас вещью с твоим запахом, а с остальным справился вот этот красавец!

Тонкий чуть склонился и похлопал крысу по голове. Та в ответ радостно запищала и совершенно по-собачьи вильнула длинным хвостом.

– То есть шансов у меня не было? – спросила Кенира.

– Нет, почему? – осклабился Коренастый. – В первый день ты неплохо постаралась, сбивая следы. Да и позже… Несколько попыток вышли вполне удачными. Ты правильно сделала, что прибегла к помощи сообщника.

– Какого сообщника? – удивилась Кенира.

– Не притворяйся! Вот этого толстяка. Могла бы, кстати, подобрать кого-нибудь получше и помоложе. Мы расспросили торговца и всё узнали!

– Я не знаю никакого торговца, – поджала губы Кенира.

– Он тебя тоже. Зато знает жирдяя. Жирдяй проработал у него всё лето, на вырученные деньги купил тигилаша и направился куда-то на родину. Мы сначала не обратили на это внимания, но тигилаша – не та тварь, которую можно не заметить. И ни в городе, ни на пограничной заставе толстяка на шестиногой ящерице никто не видел. Нам пришлось хорошенько пошарить по округе, а потом Носач уловил твой запах.

Я стиснул зубы. Убедительная ложь, сочинённая Жорефом чтобы объяснить моё отсутствие, не помогла. Против чувствительного носа ищейки у нас не было ни шанса.

– Что со мной будет? – спросила Кенира, громко сглотнув.

– Ты поедешь к Его Высочеству, мы заберём свои деньги, может даже выйдет получить что-то сверху. Надеюсь, ни ты ни толстяк не наделаете глупостей. У вас ничего не получится, будет только больнее.

– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Кенира. – Вы не знаете, что со мной сделает принц!

Коренастый рассмеялся.

– Может и не знаем, но догадываемся. Мы всегда наводим справки о работодателе. Так что в курсе, какой Одари больной ублюдок. Извини, ничего личного. Хотя…

– Что, «хотя»? – насторожилась девушка.

– Мой друг хочет сказать, что мы можем перевести всё в личную плоскость, – рассмеялся Тонкий. – Ты очень красива, даже красивее, чем на люксографии. Будет очень печально, если такая красота пропадёт зря. В нашем контракте сказано, что тебя следует доставить живой и без увечий. Но, в отличие от стерженька Одари, наши жезлы становятся твёрдыми и без пыток с мучениями.

Поразительно, насколько свободно противники выбалтывали свои планы. Они действовали, как киношные злодеи, к их обещаниям «повеселиться» не хватало лишь зловещего хохота. Увы, смысл их действий я прекрасно понимал. Они пытались максимально запугать жертву, чтобы она впала в ступор и оказала как можно меньше сопротивления. Меня они словно не замечали, но впечатление было обманчивым – я несколько раз ловил косой взгляд Коренастого, который контролировал каждое моё движение.

– Я здесь ни при чём! – закричал я, привлекая внимание. – Эта сучка мне заплатила, но не сказала, что за ней охотятся!

Голова Кениры дёрнулась, словно от оплеухи и она уставилась на меня во все глаза.

– Пожалуйста, пожалуйста, – кланяясь так низко, как позволял живот, я незаметно приближался к противникам. – Пожалуйста! Я ни при чём! Мне не нужна никакая награда! Просто отпустите меня!

Тонкий глянул на меня с презрением.

– Прости, приятель, – скривился Коренастый, – но нет. Мы не особо скрытные парни, но и сюрпризов тоже не хотим. Так что отпустить тебя не можем. Вини во всём её.

Я повернулся лицом к Кенире и подмигнул. Не зная, поняла она знак или нет, усиленно заморгал глазами. Она опустила веки в знак подтверждения, что поняла мою пантомиму.

– Сучка! Ты мне ничего не сказала! Я не хочу умирать! – повернувшись к противникам лицом, я продолжил. – А что, если я вам помогу?

– Поможешь? Ты? – рассмеялся Тонкий. – Чем? Присунешь девчонке вместо нас?

– Погоди, дай ему сказать, – остановил его Коренастый.

– Она может сопротивляться! – пояснил я. – А я могу её связать. У меня даже есть верёвка.

Я поднял предплечье показывая обёрнутый вокруг него болас.

– Пусть попробует, – кивнул Коренастый. – Но не вздумай отколоть какую-то глупость.

– Даже дадим тебе побаловаться с девчонкой, – усмехнулся Тонкий. – Но только после нас. Если, конечно, в этом возрасте у тебя что-то получится.

– И вы оставите меня в живых?

– Оставим, – пообещал Коренастый. – Но зверя заберём. Твоё выживание будет зависеть только от твоих навыков и удачи. Ты же отдашь Поводок тигилаша своим новым лучшим друзьям?

Я усиленно закивал.

– Ну тогда давай, прекращай теребить свой стручок и приступай, – прикрикнул Тонкий.

Я развернулся и сделал несколько шагов в сторону Кениры, по пути раскручивая с руки болас и одновременно беззвучно артикулируя слово «зверь». Кенира меня поняла и кивнула, не забывая сохранять испуганное выражение лица.

Форсированный режим мозга расцветил мир россыпями векторов, формул и чисел. Я рассчитал траекторию движения, мгновенно развернулся и метнул болас. Одна моя рука нырнула в мешочек, выхватывая камушек, а вторая вытащила из-за пояса нож.

Противники были хороши – врасплох их застать не удалось. Они среагировали мгновенно, выхватывая мечи и бросаясь в атаку. Вот только в этом мире метательное оружие воспринимать всерьёз было не принято, так что увернуться Тонкий даже не попытался. Крепкая кожаная полоса опутала его плечи и притянула руки к телу всё быстрее и быстрее вращающимися камнями. Огромная крыса бросилась на меня в длинном прыжке, целясь в горло, но щёлкнули челюсти Рахара, перехватывая её за середину туловища.

Коренастый вытянул свободную руку и я, почуяв опасность, метнул камушек. Камень ударил ему в тело, и, как и положено всем метательным снарядам при столкновении с человеком, отскочил. Я изо всех сил зажмурил глаза. Простейшая структура, которую я внедрил в голыш с помощью самодельного артефакта, при столкновении с невидимым барьером разрушилась, высвобождая запасённую энергию в виде света. Предельная неэффективность плетения сослужила хорошую службу – мощный выброс элир дестабилизировал заклятие противника, что бы оно ни должно было сделать. Вспышка больно ударила по глазам даже через закрытые веки.

Коренастый закричал от неожиданности, по его руке со скрюченными в судороге пальцами пробежали яркие зелёный молнии. Напрягая до предела мышцы, я подбежал к нему, выхватывая следующий камень.

Противник оказался хорош, очень хорош. Будучи ослеплённым и частично парализованным, он не растерялся. Он взмахнул мечом так быстро и точно, что не будь я в вычислительном режиме, мог остаться без головы, даже не заметив взмаха. Мой мозг мгновенно учёл возможные сокращения мышц и строение его скелета, просчитал скорость и траекторию движения меча. И пусть физически я был гораздо медленней, но моей скорости все равно хватило, чтобы уклониться от удара. Левая рука метнула следующий камень, я сделал пируэт, рассчитывая, чтобы в момент попадания оказаться к противнику спиной. Ещё одна яркая вспышка осветила расщелину, превращая мир в застывший стоп-кадр.

Моё сознание отметило массивную тушу Рахара, лежащую на боку в тёмной луже, но я не имел права отвлекаться. В данный момент более важен был Тонкий, взвившийся в воздух в длинном прыжке, сделавшем честь бы любому земному атлету. Я едва уклонился от ноги, с размаху бьющей мне в челюсть, и с отстранённым удивлением отметил, что в притянутой к телу руке из ниоткуда возникает длинный клинок, которым Тонкий, до предела изогнув запястье, разрезает ремни моего болас.