Текст книги "Нулевой контракт (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Что? – спросил я.

– Ту, кого ты носишь с собой, – проговорил он. – Отпусти, или она уничтожит тебя. Сожрет, да и все.

Этот парень временами казался безумнее мартовского кота, но взгляд у него был острый, и читать в чужих душах он умел.

– Постараюсь, – я кивнул, и Сыч ободряюще похлопал меня по плечу.

Тут явился Эрик, и серьезный разговор пришлось закончить.

– Ну чего? Как? – понеслось с разных сторон.

Финн шмыгнул носом, выдержал драматическую паузу и витиевато выругался, помянув Господа и различные его интимные органы, с которыми надлежало поступить очень затейливым образом.

– Садишься, шлем на голову, – пояснил он, облегчив душу. – Ну и начинает глючить. Прямо полностью, то есть и грудь тискаешь, и за жопу хватаешь, и она тебя лижет везде, где надо… и видишь ее, и лицо симпотное, вот только не пахнет ничем, и это так страшно, что когда кончаешь, то орешь больше от страха, чем от удовольствия. «Дрочильня» она и есть. Нахрен, лучше чего другое придумать… а вы тут чего?

Беседа о пользе знаний возобновилась, и в конце концов Ингвар гордо заявил, что будет выведывать сам, в одиночку, и попросил остальных делиться информацией, если кто вдруг что узнает. На это все согласились, и очень вовремя, поскольку снаружи донесся вой сирены, обозначавшей отбой.

Спал я ночью плохо, мне являлась Мила в разных обликах и ситуациях, и боль в сердце кусала точно ядовитая змея.

Прошло шесть лет, как она выкинула меня из своей жизни, но ничего не забылось, не сгладилось.

* * *

– Эх, надо было черные очки купить, – пробормотал Вася, когда мы начали грузить рюкзаки в наш пикап, тот, на котором мы уже катались. – От ветра, песка и пыли, и вообще.

Ну что же, будет повод еще раз заглянуть в магазин.

Эрик устроился за рулем, Цзянь отдал команду, и наша колонна выбралась из гаража. Первое солнце уже поднялось, но жарило еще не очень сильно, и пустыня разлеглась во всем утреннем великолепии – дюны, похожие на горные хребты в миниатюре, резкие тени, дрожь на горизонте.

На этот раз я сидел к ограде лицом, и полигон оставался у меня за спиной.

А еще на каждую из машин, на турель установили по ПКМ, и к нашему предсказуемо назначили Васю. Простым стрелкам выдали патронов в два раза больше нормы, разве что гранатометов пожалели.

На первом круге я сидел на иголках, да и остальные вздрагивали при каждом шорохе. Все помнили, что происходило в прошлый раз… но песок оставался спокойным, кубы, башни и дредноуты величаво поднимались к белесому небу, и только проносились мимо столбы с камерами. С вышек, где стояли часовые, нам махали, и мы в ответ поднимали руки. Знали, что завтра наша очередь торчать на периметре, таращиться вдаль, ожидая, когда из-за горизонта, а может быть из-под земли явятся загадочные дрищи.

Но мы объехали полигон и вернулись к части, затратив на это примерно сорок минут. Все расслабились, Эрик принялся насвистывать, Сыч запел – без слов, но красиво и переливчато.

Не знаю, какой голос у птицы, давшей ему имя.

После второго круга, когда снова ничего не случилось, меня потянуло спать. Главнейший враг солдата – скука, и она убила не меньше людей, чем бомбы со снарядами, ведь от нее тупится внимание, умирает осторожность и уходят подремать верные инстинкты.

Так что грохот в небесах прозвучал очень вовремя, чтобы все мы встрепенулись.

– Что там? – с опаской поинтересовался Фейсал, прикладывая ладонь ко лбу.

Солнце мешало видеть, но искорки в зените мы все же рассмотрели – разбросанные по небу блестки, они померцали чуть, и погасли, а затем купол пересекли параллельные инверсионные следы, будто кто-то махнул сразу несколькими кистями. Что-то творилось там, то ли в стратосфере, то ли дальше, в космических окрестностях планеты, которой мы даже не звали названия… и командиры не спешили объяснять, кто там развлекается звездными войнами.

В бронике, каске и разгрузке было очень жарко, пить хотелось постоянно, но воду мы экономили. Знали, что возможность полнить запасы будет только через три часа, посредине дежурства, во время краткой остановки.

На третьем круге горизонт на севере неожиданно потемнел, небо из блекло-голубого стало желтоватым.

– В наших краях это означает пыльную бурю, – пробормотал Фейсал.

Ветер усилился, он сек лица мелкими песчинками, ровная поверхность зыбучих песков словно дымилась.

– Накидки приготовить! – донесся с командирской машины крик Цзяня.

Я успел расстегнуть рюкзак, и тут шквал прыгнул на нас из-за горизонта как оголодавший тигр. Пикап качнуло, я неудачно вдохнул и глотнул полный рот песку, услышал приглушенные ругательства Васи, но их тут же унесло ветром, порвало в клочья.

Заранее проинструктированный Эрик заглушил мотор, и мы посыпались с пикапа, чтобы укрыться за корпусом.

Тяжелая накидка легла на плечи, каска спряталась в высокий капюшон, так что осталась лишь узкая щель напротив лица. Если прижать к себе руки с автоматом, то полы сойдутся сами, и ты окажешься внутри небольшого шатра из плотного войлока, а буря останется снаружи.

А если это нападение? Как тогда ночью?

Мысль мне не понравилась, и я отогнал ее, успокоил себя тем, что комотделения в состоянии отличить атаку от обычного шквала. Поэтому я сплюнул, освобождая рот от песка, и привалился спиной к ребристому колесу, позволил накидке сойтись совсем, превратиться в полноценный кокон.

Разбудила меня тишина.

– Вставай! За лопаты! – разорвал ее голос Цзяня, и я не сразу понял, о чем это он.

Но когда попробовал двинуться, сообразил, что полы накидки буквально занесло песком. Чтобы встать, пришлось напрячься, и желто-бурые ручейки потекли с меня, заструились по берцам.

И это мы еще сидели с подветренной стороны!

Сбросив накидку, обнаружил рядок одинаковых шевелящихся холмиков с острыми верхушками. Ближайший лопнул, точно причудливое яйцо, из него явилась лоснящаяся, потная физиономия Васи.

– Эх, так хорошо задремал, – пробормотал он. – А тут «за лопаты»! Никакого отдыха.

Вслед за ним начали выбираться остальные, захрустели под ногами свежие наносы. Лопаты обнаружились на заднем борту пикапа, колеса которого с севера засыпало практически целиком.

Да, при таких свирепых бурях никаких дронов не напасешься, их будет уносить и драть в клочья.

На то, чтобы откопаться, нашему отделению понадобилось чуть меньше часа: рыли по очереди, и те, кому лопат не хватало, приглядывали за окрестностями на тот случай, если местные захотят нанести визит. Пока упражнялись, я как следует разглядывал ближайший куб, тот самый, что пострадал во время нападения – он был ребристый, а не совсем гладкий, как другие, и на месте пролома красовалась свежая заплатка, чуть более светлая.

Что там может быть внутри? Чего такого мы надышались той ночью?

Интересно, что пролом в расположенной неподалеку башне ремонтники не заделали – не успели или не смогли, поскольку он слишком большой?

Цзянь все время был на связи с другими отделениями, и поскольку мы освободились из песка первыми, нам пришлось покуковать еще минут тридцать, чтобы выдержать интервал. Этого времени хватило водителям, чтобы хорошенько проверить пикапы – не надуло ли куда песку.

Но все обошлось, и патрульную смену мы сдали точно вовремя.

Хороший рабочий день наемника – в меру физически напряжно, в меру скучно, зато никто не ранен, никто не убит, никто не заболел.

– Эх, теперь бы по бабам, – завел свою шарманку Эрик, когда мы сдали оружие. – «Дрочильня» – это конечно хорошо, но…

Я-то ждал, что нас запрягут делать еще что-то, новички все же, но неожиданно нас оставили в покое. Куда-то исчезли Цзянь с Полем, и мы оказались в казарме предоставленные сами себе, и это посреди дня, еще до ужина.

– В магазин! – тут же провозгласил Вася. – Очки! И еще кое-что.

Меня тоже звали с собой, но я отказался, решил для начала сходить в душ и как следует отмыться от песка и пыли. В раздевалке я окунулся в неожиданную тишину, приятную прохладу, одежда заняла место на крючке, я взял полотенце и шагнул собственно в помывочную, где слух мне пощекотало мягкое «кап-кап-кап».

Всегда и всюду, во всех мирах трубы имеют обыкновение подтекать.

– Привет, дружище, – буркнул Джавал, выступая из второй справа душевой кабины. – Мы тебя ждали.

Я оглянулся – по сторонам от двери подпирали стену двое его приятелей, лохматый Энрике и седоватый, откликавшийся на Джона, и лица их цвели одинаково мерзкими ухмылками.

– Ну что, борзый, ты должен извиниться, – сказал индус, наступая на меня. – А иначе… На колени!

Глава 6

Я сделал вид, что испугался, выпучил глаза и чуть присел.

Губы Джавала тронула презрительная, торжествующая насмешка, и тут же я швырнул в него полотенце. Он вскинул руки на рефлексе, а я уже оказался рядом, ударил, целясь в подбородок снизу, чтобы послать индуса в нокаут.

Но мое же полотенце мне и помешало, я лишь зацепил его челюсть, а не попал как следует.

– Сука! – пропыхтел Джавал, уклоняясь от второго удара.

На третий времени не нашлось, я помнил, что за спиной у меня двое, и метнулся влево. Вжался спиной в стену душевой кабины и выставил перед собой кулаки – ну что, подходи, кто смелый.

Их было трое против меня одного, они красовались в камуфляже и ботинках, я щеголял в костюме Адама.

– Ведь хуже будет, – прогундосил Энрике, оглаживая шевелюру. – Лучше извинись.

Я только хмыкнул.

– Ну ты сам нарвался, – Джон улыбнулся, и в следующий момент они бросились на меня всей маленькой толпой, и естественно помешали друг другу; душевая кабина оказалась слишком тесной, чтобы в нее эффектно ворваться даже вдвоем.

И внутри я мог продержаться какое-то время, дождаться, пока кто-нибудь сюда не заглянет.

– Я ему покажу, кто тут настоящий кшатрий! – Джавал гордо выступил вперед. – Постыдное дело сражаться с инвалидом, конечно…

Услышав слово «инвалид», я вздрогнул.

Оно являлось мне в кошмарных снах после того взрыва, оно мучило сильнее всякой боли, когда мне удаляли осколки костей и ставили имплантат, в те недели, когда я учился им пользоваться. Ведь кто я теперь, еще вчера сильный, здоровый мужчина, как не огрызок человека, не обладатель проклятых корочек, дающих право на разные льготы, но таких унизительных, когда видишь в них свое имя?

– Инвалииид, – протянул Джон. – Слушай, ведь ногу-то ему залатали, он нормальный. Можно его бить!

– Это да, – согласился Джавал. – Но он все равно калека. Ты что, не видишь? Посмотри. На лбу написано крупными буквами.

Мое лицо словно обварило кипятком, сердце ударило, пытаясь вырваться из грудной клетки. Я бы ответил им, если бы умел играть словами, и если бы справился с эмоциями, которые тащили меня словно веревка.

Я захрипел и качнулся вперед – достать этого глазастого урода, размазать по полу, разбить харю в кровь, только бы доказать, что я нормальный, что я вовсе не инвалид! Практически тут же я осознал, что делаю, и попытался остановиться, но оказалось поздно.

Я уже сделал шаг вперед, и даже два.

Двигался индус на самом деле быстро, очень быстро, и ударил он меня профессионально. Мышцы пресса и небольшое уклонение частично смягчили тычок кулаком, но печень все равно болезненно екнула, меня подбросило и приложило спиной о стену.

Я отмахнулся, но медленно, слишком медленно, и Джавал без труда уклонился. Попытался достать меня еще раз, уже в лицо, но на этот раз я заблокировал выпад, мне прилетело по предплечью, и мы замерли друг напротив друга, часто дыша.

Донеслись шаги, звук открывшейся двери, и Джон заорал:

– Пошел вон отсюда!

Ну да, если кто из простых бойцов и появится в душе, то чем он сумеет мне помочь? Разве что явится Вася с корешами, но они-то как раз ушли в магазин, и на них нельзя рассчитывать.

– Последний шанс, – сказал Джавал. – Извинись, и мы отпустим тебя. На колени. Инвалид. Одноногое ничтожество.

В этот раз меня тоже накрыло, уже не так сильно, я только заскрежетал зубами. Подумал, не плюнуть ли ему на ногу, но решил, что это слишком уж театрально, и только покачал головой.

– Как знаешь, – индус сделал обманный замах, потом открылся, и я не удержался.

Вложился в удар как следует, и когда тот провалился в пустоту, меня вынесло слишком далеко. Чужая рука вцепилась в запястье, пол скользнул под босыми ногами, и я вылетел в проход. Угловатый кулак прилетел по ребрам, тяжелый удар пришелся по спине, другой в плечо.

Я шатался и кое-как прикрывал лицо, а они лупили меня втроем, хотя ноги в ход не пускали.

– Пошел вон от… – снова завопивший Джон неожиданно осекся.

– Так? Что тут творится? – произнес шипящий, очень неприятный голос.

Его то ли не опознали сразу, то ли один из моих противников не успел сдержать удар, но по мне попало еще, да так, что меня бросило на четвереньки. Перед глазами все закружилось, холодное и скользкое коснулось спины, я распростерся на полу, глаза закрылись сами, хотя сознания я не потерял.

– Избиваете соратника по отделению? – Цзянь говорил равнодушно, словно эти трое лупили тапками, норовя прихлопнуть таракана.

– Никак нет! – с насмешкой ответил Джавал. – Воспитываем обнаглевшее мясо! Укрепляем священную плоть!

Мне казалось, что голоса доносятся с большой высоты, чуть ли не со второго этажа, через перекрытие. Первое слово во фразе могло звучать приглушенно, почти шепотом, зато последнее грохотать словно рев самолетного движка… и бились в голове злые, ядовитые слова «инвалид, калека, ничтожество».

– Что вы можете знать о священной плоти? – спросил Цзянь после паузы.

– Истина лишь в ее пожирании! – воскликнули Джавал, Энрике и Джон одновременно. – Пожирание и извержение создает этот мир! Вкус открыт нам!

Я решил, что все же отключился, и разговор этот мне мерещится… что за бредятина?

– Вкус священен, только он и существует, – проговорил комотделения. – Познаем его!

– Мы познаем его.

Все вместе это походило на некую священную церемонию, но вместо храма был душ, а вместо проповеди – избиение.

Нет, я ощущал прохладу кафеля под спиной, слышал все то же «кап-кап-кап» текущей трубы, ощущал, как пульсируют и набухают синяки там, куда мне досталось… это не видение! Но тогда о чем эти типы говорят, что за бессмысленными фразами обмениваются?

– Так мы добьем его? – спросил Джавал с надеждой. – Он слишком слаб, даже не мясо. Одноногое ничто.

– Нет, – отрезал Цзянь. – Он без сознания, он ничего не слышал. Пусть служит.

В голосе его звучала властность, мало подходящая обычному сержанту, он разговаривал гладко и уверенно, без обычного шипения, упоминаний Конфуция, дурацких цитат из устава и вопросиков. Казалось, что его устами вещает совсем другой человек… кто?

– Но… – начал Джон недовольно.

– Нет, я сказал! Это приказ! Или вы хотите, чтобы ваша плоть обратилась против вас?

Опять странный вопрос, похоже, что я столкнулся с сектантами… или вся ЧВК «Земля» – тоталитарная религиозная контора, маскирующаяся под частную военную компанию?

– Нет, – пробормотал Джавал, дружки его промолчали.

– Тогда идите, – велел Цзянь. – И оставьте Серова в покое, пока я не прикажу иного.

Зазвучали шаги, открылась и захлопнулась дверь, и от облегчения я видимо все же выпал из реальности на несколько секунд. Вернувшись, я осознал, что меня поднимают за плечи и аккуратно похлопывают по щекам.

– Давай, приходи в себя, – прошипел комотделения. – Не так уж они тебя измолотили. Придурки слабоумные.

Я открыл глаза.

Цзянь смотрел на меня бесстрастно, хотя на переносице у него залегла складка, а ноздри нетерпеливо подрагивали.

– Боец Серов? – спросил он.

– Так точно, – ответил я, стараясь приглушить внутренний голос, оравший «Инвалид!».

– Ты получил телесные повреждения, но не очень тяжелые, – сообщил комотделения. – Надеюсь, ты понимаешь, что не стоит идти с ними в санчасть? Усек? Ты соображаешь?

Я кивнул.

Очень хотелось спросить, что за ахинею они несли насчет священной плоти и ее пожирания, но я знал, что лучше этот вопрос не поднимать – не буди лихо, пока оно тихо.

– Недоразумения между бойцами случаются, особенно в первые месяцы службы, – продолжил Цзянь, буквально вздергивая меня на ноги; сил в его тщедушном теле оказалось на удивление много. – Но не стоит придавать им слишком большого значения. А кроме того… – он моргнул, – ты ничего не докажешь, даже если расскажешь правду о том, что тут было.

Я встал, ухватился за стенку между душевыми кабинами, но колено подвело меня, согнулось, и комотделения пришлось ухватить меня под мышки, чтобы я не брякнулся обратно на пол.

– Стоять! – приказал он. – Кровь смоешь… а синяки, ну дело житейское, рассосутся.

– Так… точно, – повторил я.

Колено держало нормально, не болело, я твердо стоял на ногах, но ощущал себя не лучше, чем в тот день, когда вышел из клиники, хромая и опираясь на палку, ожидая презрительных и жалостливых взглядов со всех сторон, шепотков за спиной, инстинктивного отвращения со стороны здоровых.

– Тогда мы друг друга поняли, – Цзянь кивнул, и через миг за ним закрылась дверь.

Я остался один, голый, дрожащий, избитый не столько телесно, сколько душевно, а еще очень, очень удивленный тем, что услышал… под артобстрелом атеистов нет, это правда, но откровенных сектантов среди вояк я до сегодняшнего дня не встречал ни разу.

* * *

На комвзвода я наткнулся, едва выйдя из душа.

– Боец, ты в порядке? – спросил Поль, внимательно осматривая меня.

– Так точно, – ответил я, стараясь не слишком морщиться от боли в отшибленных ребрах.

Пока отмывался, посетила меня мысль со всем покончить – отправиться в штаб и потребовать расторжения контракта. Пусть ничего не заплатят, но зато я вернусь домой, наверняка с промытой памятью, вырвусь из этого места, обманчиво стандартного по военным меркам, но кишащего странными тайнами.

Но подумав, я эту идею отверг.

Во-первых, не по-мужски вскидывать лапки при первых сложностях, бежать от опасности. Во-вторых, деньги мне нужны, и «Земля» их мне платит, и не факт, что кто-то еще возьмет меня на подобную работу с диагнозом, который прописан в моем личном деле.

Не помню точно, как он звучит, но у потенциальных нанимателей точно вызывает приступы острого нежелания иметь со мной дело.

– А синяки откуда? – Поль хмурился, глядя на меня, но я не отводил взгляд, смотрел прямо в темные глаза на обожженном лице.

– Упал, – сказал я.

В горячке боя я не заметил, когда мне врезали по роже, да и задели в общем-то вскользь, но следы остались.

– Восемь раз подряд? – на лице комвзвода поднялась бровь, он выдержал паузу, давая мне возможность подать голос, но я молчал: сдавать тех, кто пытался меня воспитывать, я не буду, лучше потом сам разберусь. – Как знаешь. Помни – нет жалоб, нет разбирательств.

И он зашагал прочь, спокойный, подтянутый, уверенный в себе.

А я поднялся в спальню, где и улегся мордой в подушку, надеясь, что до отбоя никто не увидит моего лица, и не полезет с вопросами… ну а к утру, глядишь, часть опухоли сойдет. Завтра наступит наш черед стоять по периметру, так что до вечера меня с парой соратников закинут в какой-нибудь дальний угол полигона.

Джавала с подельниками внутри не было, и где они шлялись, меня не интересовало.

Вася с приятелями явились минут через пятнадцать, и уселись играть в только что купленные карты. Меня позвали с собой, но я отговорился, что покер не люблю, и душой не покривил – несколько раз меня пытались приучить к этой забаве, но я так и не понял, в чем прикол.

За окнами стемнело, белый свет сменился багровым.

– Пацаны! – голос Эрика донесся уже из коридора, в нем звучали торжество и гордость. – Обалдеть, я такое узнал! Эй, Молчун, проснись, тебе это тоже будет интересно.

Я хрюкнул в подушку, демонстрируя, что вовсе не сплю, а внимательно слушаю.

– Чего у тебя? – недовольно заворчал Вася.

– Тут есть жизнь! – заявил финн тоном первооткрывателя Марса, обнаружившего за ближайшей скалой готовую к сексу Аэлиту: чего еще ждать от этого озабоченного. – Настоящая! Первая рота, они тут самые старички, наладили контрабанду через транспортную зону. Втихую, чтобы внимания не привлекать, но чтобы нам тут всем было очень хорошо.

Ну да, чего и следовало ожидать – спрос рождает предложение, торговля возникает там, где чего-то не хватает.

– Сигареты настоящие, а не местная шляпа, – распинался Эрик. – И бухло, ух, бухло!

– Помилуй Аллах! – воскликнул Фейсал.

– Гашиш кстати тоже, – финн хихикнул. – Цены нечеловеческие, но зато есть все.

– А платить как? – поинтересовался Вася. – Денег-то тю-тю, нету.

Тут из-за окна, под которым я лежал, донесся негромкий вскрик боли и страха, и я невольно вскинул голову.

Было? Показалось?

– Так расписки. Пишешь, сколько из своего контракта должен такому-то, и отдаешь. Завсклада, Левон, их у себя хранит и все дела решает… потом, когда договор превращается в деньги. Он на той стороне часто бывает, у него там все схвачено, в конторе-то нашей.

Я из той конторы помнил только кабинет вербовщика, обычный, очень скромный, в старом доме. Но не сомневался, что наше ЧВК ворочает огромными деньжищами, ведь война – не только «дело молодых, лекарство против морщин», как пел Цой, но и выгодный бизнес, если правильно к ней подойти.

– О чем разговор, молодняк? – а вот и Джавал, и наверняка в сопровождении свиты.

От высокомерных ноток в его голосе внутри шевельнулась злость, но я придушил ее, не дал воли.

– В первую роту девчонок привезли, – выпалил Эрик. – С повышенной сексуальной ответственностью… которую они легко меняют на деньги. Стоит страшно, аж закачаешься. Только где тут еще баб взять?

В спальне наступила мертвая тишина, и тут за окном послышался новый вскрик.

– Да ты врешь все, – заявил Ингвар.

– На что поспорим? – предложил финн. – Там уже очередь к каждой выстроилась. Только они тут несколько дней проведут, всем достанется, кто пошустрит.

Речи его выглядели бредом только на первый взгляд.

Солдатской хитрости и умения договариваться хватит, чтобы протащить на территорию части проституток так, чтобы отцы-командиры ничего не заметили… или просто закрыли на это глаза за соответствующую мзду, и спрятать так, чтобы не поднять шуму. Какая разница, что часть при этом находится не на Земле?

Накачали девок той же дрянью, что и нас, приспособили под бордель кусочек одного из складов, куда без Левона-Харона никто не доберется.

– Это ничего себе, – тут Вася смачно причмокнул. – Ты откуда узнал?

– Места знать надо, пацаны, – Эрик явно наслаждался всеобщим вниманием. – «Дрочильня» на крайний случай, но если есть живая баба, то это завсегда лучше, пусть и дорого.

Я попытался вспомнить, когда у меня была женщина, и вышло, что очень давно. Командировка, где я наступил на мину, случилась в Африку, а там я воздерживался, знал, что и три презерватива могут не спасти от ЗПП-шной дряни, которой доктора в наших местах даже названия не присвоили… вроде бы случилась перед отъездом какая-то интрижка, когда мы с парнями в Москве пошли в ночной клуб, и все закончилось на съемной квартире.

Как же ее звали? Настя? Ксюша? Лена?

И вроде бы я даже сумел тогда накачаться коньяком, не вспомнить Милу, и все получилось… Но удовольствие оказалось таким пресным, что а памяти не осталось почти ничего, разве что ее ритмичные хриплые стоны, которые меня не возбуждали, а скорее раздражали…

Так что мысль отправиться к проституткам меня не воодушевила, в отличие от остальных.

– Воистину это добрая весть! – провозгласил Фейсал. – Тяжело жить без женщины!

Одобрительные возгласы понеслись с разных сторон, я различил гнусавый тенорок Энрике и бас Франсуа.

– Ну чего, я тогда список составлю, – предложил Эрик, – и с Левоном договорюсь. Обеспечим работой наши концы…

И тут за окном заорали, да так, что я поднял рожу от подушки.

– Что это там? – задал Вася явно риторический вопрос.

За первым воплем последовал второй, его сменило кровожадное рычание, исторгнутое явно не человеческой глоткой. Мурашки побежали у меня по спине, боль от ушибов пригасла, намекая, что в кровь пошла новая порция адреналина.

– Это казарма третьей роты, – сказал Ингвар, проходя мимо моей кровати к окошку.

Я вскочил, и встал рядом с ним.

Между зданиями было метров десять, не больше, и мы могли бы заглянуть к соседям, если бы не занавески. Свет на втором этаже горел практически везде, и было видно, как в спальнях вроде нашей стремительно двигаются, мечутся туда-сюда раскоряченные тени.

– Нападение?! – воскликнул Фейсал.

– Без стрельбы? На казарму? – скептически отозвался Джавал.

Рычание прозвучало снова, на этот раз не такое пронзительное, но раскатистое. Невероятно, но мне захотелось влезть на дерево, должно быть проснулся инстинкт, дошедший от предков, бродивших по африканской саванне сотни тысяч лет назад, и хорошо знавших, что делать, когда слышишь такое.

Прямо напротив нас кто-то с воплем ударился о стекло изнутри, на миг показалось обтянутое занавеской, искаженное страхом лицо, и рядом с ним – две ладони. Но тут же отдернулось, исчезло из виду, только колыхнулась плотная ткань и мелькнула за ней размытая фигура.

– Вот это дела… – протянул кто-то от соседнего окна.

– Пошли, разберемся, – сказал я.

– Да это не наше дело! – возразил Хамид. – Тревога была? Команда «в ружье» была? Нет! А если нет приказа, то сиди и пускай газы!

Точно, от начальства подальше, к кухне поближе – универсальная солдатская философия. Вот только годится она в той ситуации, где все более-менее понятно, изучено, и пакостей стоит ждать разве что от противника.

– Надо разобраться, – повторил я, и уселся, чтобы натянуть ботинки.

В соседней казарме творится неведомая чепушня, а от непоняток я основательно утомился. Поэтому я больше не стану прятаться, я пойду и загляну им в лицо, и может быть узнаю хоть что-то.

Очень бы хотелось иметь в руках автомат, но без приказа оружейку никто не откроет.

– И это, я с тобой! – тут же вызвался Ингвар, в котором я и не сомневался.

– И я братву не брошу, – добавил Вася.

Что удивительно, с нами потащились буквально все, даже осторожный Хамид, даже Джавал с приятелями. Дневальный вытаращил удивленные глаза, он-то со своего поста ничего не слышал. На улице нас встретила глухая тьма – красное солнце зашло, луна пока не вылезла, и пришлось несколько секунд поморгать, чтобы привыкли глаза.

Когда добежали до казармы третьей роты, из-за двери донесся очередной вопль, и оборвался на самой высокой роте.

– Злые духи явились за нами из черного подземного мира! – сообщил Пестрый Сыч. – Чую запах смерти и крови! Чую…

– Тихо ты, и без тебя тошно! – цыкнул на него кто-то, и я взялся за ручку двери.

Первый этаж выглядел точно так же, как у нас – пост дневального рядом с металлической дверью в оружейку, в другую сторону коридор к душевым, столовой и всему прочему. Вот только на заляпанном красным полу лицом вниз валялся голый по пояс боец.

И тут действительно воняло кровью.

– Вашуу мааать, – раскатисто произнес Вася за моей спиной.

Я шагнул вперед, присел на корточки и потянулся к руке лежавшего, чтобы проверить пульс.

– Не трогай, – вмешался Ингвар. – Ему шею сломали.

Я хотел спросить, как он это понял, но тут с лестницы на второй этаж донеслось злобное рычание. Послышались даже не шаги, а шлепки, тяжелое дыхание, и медленно, опустив голову и принюхиваясь, в вестибюль спустился наш приятель Гомес.

Хотя если быть точным – существо, очень на него похожее.