Текст книги "Нулевой контракт (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19

То есть фактически можно считать, что я – живой труп.

Вспомнилась бабушка, тот момент, когда мы прощались перед этой «командировкой», сильный запах лекарств, намертво прилипший к ней много лет назад, высохшее тело под одеялом, но взгляд все тот же, родной, ласковый, морщинистая рука, взявшая меня за запястье…

Эх, бабушка, подвел я тебя, не вернусь домой, и денег от меня теперь не будет. Выплатят компенсацию, как в договоре прописано, но насколько той компенсации хватит, на полгода?

Вспомнилась Мила, к которой я почему-то мечтал вернуться, хотя осознавал, что возвращаться не к кому, что девочка, которую я любил и люблю, изменилась безвозвратно. Откровенно говоря, она продалась Жабеню – один раз, но зато основательно, на всю жизнь.

Мария и ее подруги за деньги позволяют использовать свое тело, за что их презирают.

Мила и такие как она за те же деньги, воплощенные в квартире, машине, даче, позволяют использовать себя целиком, свое время, душу, разум, матку, и это считается вполне нормальным.

Наверняка она обо мне и не вспоминает.

А вот Мария должна вспоминать, если жива – ведь как же так, пообещал безопасность и в результате пропал.

– Воды? – меня толкнули в плечо, и я сообразил, что Эрик протягивает бутылку. – Разрешили по глотку.

Я кивнул.

Теплая вода с мерзким привкусом пластика показалась слаще кваса, так что удержаться на одном глотке было сложно.

– Спасибо, – я передалбутылку дальше, Сычу.

Мария – единственная, кому я могу помочь за те немногие часы жизни, что у меня остались. Значит надо ее отыскать, вытащить из лап дрищей, Цзяня, да хоть черта лысого с бакенбардами, если понадобится, и доставить поближе к транспортной зоне… а там уж хоть трава не расти.

И еще – очень не хотелось бы, чтобы пострадали другие, когда со мной это случится. Надеюсь, у меня будет несколько секунд, отбежать в сторону, чтобы соратники, когда разум мой испарится, имели возможность без помех расстрелять меня.

Или рассказать им сейчас?

Но при одной мысли о том, чтобы признаться, меня охватил сильнейший страх, зубы застучали, мышцы скрючило холодной судорогой. Нет, в этом случае все перепугаются, меня свяжут, и я превращусь из полезного бойца в обузу, препятствие, мертвый груз.

– Глянем, что снаружи, – Ингвар поднялся. – Может быть, отродья троллей убрались? Сыч, проверь.

Индеец кивнул, выскользнул в трещину, и через мгновение он лежал на песке, вращал головой.

– Чисто, – произнес Сыч.

– Эрик – за ним, за углы выглянуть, – приказал норвежец, и финн выскочил наружу, они разбежались в разные стороны.

– Чисто! – донеслось справа, и тут же эхом повторили слева: – Чисто!

Либо дрищи на самом деле ушли, либо засели в песке, укрывшись черными пятнами. Последние мы обнаружим конечно, но только те, что окажутся прямо на нашем пути, на прочесывание окрестностей у нас возможностей нет.

В общем вся надежда на то, что вражеским диверсантам мы не очень интересны, не ради нас они сюда пришли.

Небо дышало жаром, два солнца казались глазами исполинского чудовища, смотревшего на нас с высоты. Кубы продолжали соревноваться, кто засветится ярче и мерзотнее, периметр полигона горел янтарной стеной, знойный ветер шуршал песчинками и трогал нас за физиономии.

– Чего делать будем? – спросил Эрик. – До части?

– Нет, – возразил я. – Девчонки.

– Ух, да их сожрали давно, – финн махнул рукой. – Только сначала воспользовались. Длинными и чешуйчатыми дрищевыми хе…

– Я тебе воспользуюсь! – прорычал Вася.

– Надо узнать, что с ними, – сказал Ингвар. – Сыч, там же должны остаться следы. Можешь посмотреть?

– Если не затоптали, – индеец вытер пот с круглого лица. – Надо попробовать.

И мы двинулись к башне, из которой нас не так давно выгнали.

Меня и Фейсала Ингвар загнал внутрь, приглядывать за коридором на случай, если дрищи там еще остались. Мы улеглись на пол, выставив автоматы, и тут голова у меня закружилась опять, так сильно, что задрожали пальцы… нет, нет, только не сейчас, у меня еще есть дело!

Вот найдем девчонок, и тогда можно и с ума сойти.

Болезнь словно услышала мои мысли и отступила, оставив меня слабым и трясущимся, но в здравом рассудке.

– Ходит и ходит, – комментировал снаружи Эрик, давая нам понять, что происходит. – Песок нюхает. Еще можно на вкус попробовать. Да, прямо языком по раскаленной дюне. Объедение.

От последнего слова в животе у меня забурчало, я вспомнил, что ел неведомо когда. Интересно, если не кормить тело, то может быть получившийся из меня безумец окажется не таким сильным?

– Вот след, – донесся голос Сыча. – Женская обувь, не только берцы.

Сердце у меня затрепетало – ну слава богу, уж лучше Цзянь и его банда, чем дрищи. Последних не одолеть, даже не угнаться за ними по пескам, если они наложат лапы на Марию и ее подруг, ну а с сектантами мы повоюем.

– Вперед, братаны, чего мы ждем? – тут же вылез Вася.

– Как тебе сказать… – протянул Ингвар. – Фейсал, Иван – вылезайте!

Мы выбрались наружу, и я понял, что вызвало сомнения не только у нашего командира, ну а практически у всех: найденная Сычом цепочка следов вела прямиком на юг, в полыхающий разноцветный ад.

– И чего? Какие варианты? – сдаваться Вася не собирался. – Я один пойду, если надо!

– Вдвоем, – я встал рядом с ним.

– Совсем с ума сошли? – Эрик покачал головой. – Давай уже к нашим! Там вода и еда! Там безопасность!

– Видит Аллах, рисковать собой ради женщин, существ глупых и бесполезных… – протянул Хамид, а потом неожиданно улыбнулся, и улыбка эта изменила его мрачное лицо. – Но я все же с вами. Не спрашивайте – почему.

– Без меня вы не дойдете, – сообщил Сыч. – Поэтому вы со мной, а не наоборот.

– Безумцы, полные безумцы! – Фейсал вскинул руки. – Но я не могу оставить братьев. Раз уж вместе, то до конца вместе.

– Тогда пошли, – Ингвар кивнул. – Кто не хочет, может сидеть тут или пойти в часть. Прямиком вдоль забора, ну а там как повезет.

Желающих не нашлось, даже Эрик ничего не сказал, хоть и скривил бледную финскую морду.

* * *

Мы окунулись в свечение, как в стоячую волну, один куб оказался справа, другой слева, но оба тут же потерялись из виду. Остался слепящий огонь со всех сторон, жара, темные фигуры соратников и полоска серого, обесцвеченного песка под ногами, по которому и тянулись следы.

Если Сыч хотел мира мертвых предков, то вот он, во всей красе.

Невозможно было сказать, быстро мы идем или медленно, звуков тут тоже не было, я не слышал даже своего дыхания. Но зато я понимал, что если безумие накроет меня тут, то достаточно рвануть в сторону, побежать вслепую, и никто меня никогда не отыщет.

И от этого на душе немного легчало – хотя бы за соратников беспокоиться не нужно.

– Цзянь явно сошел с ума, – голос Эрика прозвучал искаженно, гулко и глухо, словно он говорил в ведро.

Вряд ли, скорее наш китаец очень торопился, но вот куда и зачем?

И еще интересный вопрос – как комотделения выбирал направление, у него-то путеводной нити в виде отпечатков на песке не было? Конечно у него мог заваляться компас. Рядовым бойцам при такой службе такой прибор без особой надобности, да и офицерам тоже, но мало ли.

Хотя работал ли компас в таких условиях? Или Цзянь пользовался чем-то другим?

– Стоп, – сказал Сыч, и мы остановились.

Свечение вокруг нас двигалось как туман, в нем проглядывало нечто похожее на столбы или стволы толщиной с автомобиль, по ним скользили блики, вниз летели полыхающие листья или чешуйки, и в голову лез образ стоящего на множестве ног монстра, под брюхом у которого мы шагаем…

– Смотреть вниз! – скомандовал Ингвар, и мы послушно уставились в песок.

К большому удивлению, я обнаружил там собственную тень – так что, источник свечения чуть сзади и сверху? Тень задвигалась, поползла вправо как стрелка часов, и я невольно подобрался, мышцы шеи свело от напряжения – что-то перемещалось совсем рядом, я ощущал затылком слабое горячее дуновение, и зверски хотелось оглянуться.

Потом все исчезло, и движение воздуха, и тень, и колыхание вокруг.

– Дальше, – произнес Сыч, и мы пошли.

В какой-то момент буквально уперлись в очередной куб, свечение окрасилось малиновым, затем перед нами встала черная стена. Следы повернули, и мы вместе с ними, и хранилище осталось слева, затем позади, растворилось в заново побелевшем сиянии.

– Стоп, – вновь произнес Сыч, и тут что-то случилось у меня с головой.

Нет, я не перестал соображать под воздействием бешенства, как было не так давно. Скорее наоборот, мои мысли стали кристально ясными, но слишком огромными, чтобы их можно было ухватить, каждая обрела такую многомерность, что я мог крутить ее туда-сюда, будто снежинку размером с кулак, любуясь узором, переливом цвета и света.

В этот момент я понимал четко, где мы находимся, где расположены остальные кубы, для чего именно предназначено свечение, отчего нам в нем так тяжело, но я не смог бы выразить это знание в словах. Не я управлял своим разумом, и не он управлял мной, а мы словно наблюдали друг за другом, две системы, почему-то на короткое время ставшие единым целым.

Коснувшийся ушей звук я не опознал, но разложил его на частоты и гармоники. Двинулся с места вместе с остальными, и отметил, что свечение понемногу теряет интенсивность.

Это наблюдение породило радость, облегчение, и простые, обычные чувства вернули меня в норму.

– Дошли! – воскликнул Эрик с восторгом первооткрывателя, узревшего полюс.

Перед нами высились башни, второе их скопление, расположенное в южной части полигона. Дальше виднелся забор, окутанный свечением точно так же, как и на севере, и уходящие за горизонт извивы дюн.

Каких-то два километра по прямой, может чуть больше, а ощущения, что пересекли Сахару с запада на восток.

– Дошли, – подтвердил Вася.

Следы тянулись вперед, и поскольку тут их никто не затаптывал, были хорошо различимы. Настоящая дорожка – ну еще бы, больше десяти человек прошло – огибала ближайшую башню, до которой оставалось метров сто, и пропадала из виду.

Куда стремился Цзянь?

Скорее всего, к руинам хранилища, что находятся у самого забора и отсюда не видны, прячутся за башней.

– Смотреть в оба! – бросил Ингвар. – Мы теперь все видим, но и нас видно! Пошли!

Однако сделать мы успели всего с десяток шагов.

Рядом с той башней, за которую уходили следы, обозначилось движение, и я упал еще до того, как началась стрельба. Пули засвистели над нами, следом прикатился грохот очереди, Хамид громогласно помянул причинные места шайтана.

Естественно Цзянь выставил дозор – на тот случай, если мы пойдем следом.

– Иван! Бери Эрика, обходите справа! Сыч с Васей слева! Остальным прикрывать, – принялся командовать Ингвар.

Пластунская ползьба – само по себе экстремальное развлечение, а уж по песку – только для мазохистов, добровольно на него идут любители жесткого БДСМ, ну и вояки типа нас. Я двигался по широкому кругу, обходя засевшего у башни врага, и время от времени поднимал голову, чтобы оглядеться.

Но в какой-то момент не смог этого сделать, поскольку у меня занемела шея, и не только она, а вообще все тело, я перестал его чувствовать.

– Эй, ты чего?! – донесся сзади шепот Эрика.

– Ничего, сейчас, – ответил я, пытаясь собрать мысль из разбегающихся обрывков. – Сейчас, сейчас…

Финн видимо не поверил мне, поскольку раздалось шуршание, и он очутился рядом, заглянул мне в лицо.

– Эй, водкопивец, что с тобой? – спросил он, и мне захотелось спрятать руки за спину, ведь на них предательски желтые ногти.

– Ноэрмыаль, – ухитрился выдавить я, с ужасом ожидая, что вот-вот, и начнет выдвигаться челюсть, проступят вены и артерии на лице, вырастут зубы, и я перестану быть человеком.

– Нет, ни разу, – Эрик прищурился.

– Огонь! – донесся издалека возглас Ингвара, и тело мое отреагировало как сотни раз до этого, отреагировало так, как учили.

Калаш сам прыгнул в руки, я оперся на локоть, поймал на мушку основание башни. Мы с финном грянули в два ствола, как слаженная команда, и чуть позже с другого направления нас поддержали Вася с Сычом.

Дозорный пропал из виду, прижался к земле, хотя я сомневался, что мы его ранили или тем более убили. Ингвар и оставшиеся с ним бойцы подхватились на ноги и помчались вперед, чтобы через двадцать метров снова упасть.

– И все же что-то с тобой не так, – пробормотал Эрик, отбрасывая пустой магазин.

И я отвел глаза, поскольку ничего не мог на это возразить.

* * *

По нам больше не стреляли, и вскоре стало ясно, что огневая позиция брошена. Дозорный выполнил задачу, засек наше приближение, слегка пугнул и благополучно отошел к остальным старичкам.

Ингвар со своими первым добрался до башни, и махнул нам – подходите мол.

Я поднялся на онемевшие ноги с некоторым трудом, ощущая на себе внимательный взгляд Эрика.

От целой башни видна была разрушенная – огрызок хранилища, в котором что-то взорвалось; кольцо из стен высотой метров в пять-семь, сверху зубцы и трещины, несколько отлетевших в сторону блоков, в целом идеальная позиция для обороны, все вокруг простреливается и незаметно не подойти. И те, кто на ней обосновался, не особенно и прятались, там и сям высовывались головы, потом исчезали.

Цзянь знал, что у нас нет снайперских винтовок, нет гранатометов, и не боялся.

– Ну что, придется атаковать, – задумчиво протянул Ингвар.

– Может поговорить с ними? – предложил Фейсал. – Может они отдадут женщин? Зачем они им?

– Не нас надо спрашивать, – буркнул Вася. – И вообще, чего мы ждем?

– И это для начала надо подумать, – норвежец усмехнулся. – А чтобы голова работала… Доставай еду! По одному сухому пайку на двоих. И пока жуем, можно высказываться.

Большая часть нашей порции досталась Васе, поскольку я есть совершенно не хотел. Воды проглотил совсем немного, после чего живот начало крутить – было ощущение, что вирус добрался до желудка и принялся там хозяйничать.

От мысли об этом руки у меня похолодели.

Идей для атаки никто толком не предложил, чему я совершенно не удивился. Придумать что-то неожиданное в такой ситуации трудно, нам только и остается, что полезть с разных сторон одновременно в надежде, что где-то есть слепая зона – в первую очередь у откатившихся в сторону блоков, то есть с юга и юго-запада.

Полезть по голому песку, ползком, прикрывая друг друга.

– Ну что, тогда вперед, – сказал Ингвар, когда мы обговорили все детали.

Я оказался в паре с Васей, и нам досталось восточное направление, со стороны еще одной целой башни. Мы засели за ней и принялись ждать, когда на позиции выйдут другие пары, которым предстоял гораздо более длинный маршрут.

– Как ты в Россию попал? – голова вновь закружилась, и яподумал, что надо срочно отвлечься, для чего подойдет «светский» разговор.

– Да, как? Учиться приехал, – он махнул черной ручищей. – Да и застрял у вас. Понравилось. Водка, пельмени, девчонки… И даже холода меня не испугали. Так бы и жил…

Тут Вася отвернулся, и я не стал давить, спрашивать дальше – у каждого из нас своя история, и мало у кого она веселая, люди с веселыми историями дома сидят, детей воспитывают и деньги зарабатывают мирным трудом, а не рискуют шеей черт знает где.

Выстрел отвлек нас от мрачных мыслей – одиночный, как мы и договаривались.

Снова на брюхо, иопять вперед – один ползет, другой прикрывает.

Песок нагрелся до такой степени, что обжигал даже через одежду, так что я ощутил себя ужом на сковородке. Пули зажужжали над головой уже через пару минут, несколько штук обстучали башню, выбив осколки, другиеразлохматили гребень дюны чуть правее.

Как дела у других пар, мы видеть не могли, никаких средств связи у нас не было. Слышали короткие очереди и одиночные, сами время от времени стреляли в ту сторону, где прятался враг, но больше для острастки.

А затем впереди оказалась настоящая канава в полметра глубиной, и мы с облегчением скатились на ее дно.

– Куда они делись? – долетел до нас голос Джавала, прозвучавший так отчетливо, словно его обладательпарил в воздухе у нас над головой.

– Вылезут, никуда не денутся, – отозвался другой, который я не узнал.

И тут меня накрыло – тело перестало быть моим, превратилось в колоду заледенелого мяса, смерзлись мысли, дрожь прошла от пяток до макушки.

– Вася! – выдавил я. – В сторону… быстро…

Успел заметить, как округлились карие глаза на темном лице, и провалился в багровую пульсирующую бездну. Показалось, что провел там как минимум несколько часов, но когда вылетел обратно, словно пробка из бутылки шампанского, то обнаружил, что ничего вокруг не изменилось.

Вася лежал на боку, и глядел на меня с удивлением.

– Все… все… – язык более-менее слушался, а под одеждой и броником я был буквально мокрым от пота – и откуда взялась жидкость, все давно должно испариться. – Отпустило.

– Что это было? – спросил он. – Рожа красная, глаза закатились, я едва не обделался. Эпилепсия?

Выстрелы загрохотали с новой силой, и я вспомнил, что мы вообще-то воюем, пытаемся штурмовать укрепленную позицию.

– Давай вперед, потом расскажу, – дышал я как загнанная лошадь, в груди хрипело, каждый вдох будто царапал сердце.

Я полез вверх, едва поднял голову, как по каске словно долбанули молотком и меж ушей зазвенело. Тут же Вася матюкнулся вполне по-сибирски, ухватился за плечо, и через мгновение мы оба очутились на дне канавы.

– Броня? – спросил я.

– Выдержала, – ответил он. – Но рукой пока шевелить не особо. А ты?

Я только хмыкнул – мне по башке за последние дни прилетело столько раз, что там наверняка не осталось живых нейронов, а кость покрылась трещинами.

– Есть один!! – заорал кто-то, явно из старичков, и словно эхо издалека донесся стон.

Завалили кого-то из наших.

Злость накатила такой силы, что мне захотелось укусить себя за губу, броситься в самоубийственную атаку в полный рост, что угодно, только бы не ощущать себя бессильным и бесполезным! Но она же и помогла немного прийти в себя, очистила сознание от болезненного дурмана, что остался после приступа.

Вариантов нет – либо мы прорвемся во внутренности разрушенной башни, либо доверившиеся нам девчонки погибнут, и похоже очень дурной смертью.

– Кое-что придумал, – сказал я, посмотрев на Васю. – Выглядит странно.

– Ну? – он нахмурился.

– И если что – я не сошел с ума, – за минуту я израсходовал дневной лимит слов, и если так пойдет, то выдам сегодня недельный. – Пока. Но обязательно сойду. Потому что… Потому что…

Признаться оказалось неожиданно сложно, язык прилип к нёбу.

– Я заражен, – произнес я наконец. – Жить мне осталось часов восемь, не больше.

Вася перекатился в сторону, а потом шарахнулся от меня, буквально пополз на локтях спиной назад, волоча за собой автомат, и в другой момент это выглядело бы смешно и нелепо, но только не сейчас.

Глава 20

Будь у Васи такая возможность, он бы выскочил из нашего убежища и рванул прочь, сверкая пятками.

Но я спокойно лежал на месте, зубьями не скрежетал, кровожадный вой не издавал, и даже слюну не пускал, так что Макунга успокоился. Подозрительно осмотрел меня с головы до ног и подполз ближе, чтобы можно было разговаривать шепотом.

– Может ты ошибся? – первый вопрос был предсказуем как удар грома после молнии.

Я покачал головой и продемонстрировал руки, ногти на которых были ярко-желтого цвета.

– Остальные симптомы тоже, – сообщил я.

– То-то я думаю, что ты, братан, сегодня не совсем в порядке, – пробормотал Вася. – Печаль какая, эх, горе-кручина…

– Придумал кое-что, – напомнил я, поскольку времени на то, чтобы предаваться горю, а тем более кручине у нас не было.

Вася выслушал меня, качая головой, пуча и так большие глаза и шепча матерные словосочетания и их комбинации.

– Да ты свихнулся, – сказал он наконец. – Не сработает. На любом этапе провалится. Глупость это, забудь.

– А ты что предлагаешь, сдаться? – спросил я. – Чтобы этот урод девчонок перебил? Жанна твоя наверняка до заката не доживет.

Перестрелка тем временем почти стихла, атака наша захлебнулась, все пары добрались до хорошо прошиваемых очередями рубежей и там застряли, и один из наших то ли убит, то ли тяжело ранен.

– Нет, – Вася нахмурился, подвигал желваками. – Ладно, давай. Чего делать, мать ети? Где резать? – в руке у него появился штык-нож.

Нам требовалось много крови, чтобы создать видимость настоящей лужи, натекшей из моего тела. Тактической медицине нас конечно учили, но там подобной информации не давали, и ничего удивительного. Я помнил, что вроде бы обильно кровоточат раны на голове, поскольку там много мелких сосудах, но этот вариант не очень годился.

– Давай руку, – сказал я, закатывая рукав.

Рану на внутренней поверхности плеча спрятать легко, а если жидкости вытечет недостаточно, то сделаем вторую. Беспокоиться о заражении мне смысла нет, я уже заражен, да так, что обычные вирусы с бактериями должны сдохнуть от зависти.

Штык-нож коснулся моей плоти почти нежно, боль явилась немного позже, я стиснул зубы. Но кровь потекла как надо, тоненькой струйкой, и я выставил конечность так, чтобы капли падали на песок.

– Давай еще одну, – велел я.

Голова закружилась, то ли от кровопотери, то ли от терзавшего меня бешенства, то ли от жары и обезвоживания. В ушах появился гул, похожий на рокот прибоя, все вокруг почернело, но я как-то удержался на грани сознания, не упал в обморок.

– Эй, хватит, – пробился мне в мозг голос Васи.

– Да, – я встряхнул башкой. – Теперь в атаку.

Из канавы мы высунулись немного в стороне от того места, где пытались сделать это раньше. Враг отреагировал так, как нужно – грянула очередь, заплясали выбитые пулями фонтанчики песка.

– Ааааа! – заорал я как можно громче. – Ешь меня кони! Ногаа!

Мне нужно было, чтобы Цзянь и остальные услышали мой голос, опознали бойца Ивана Серова, который причинил им столько неприятностей.

– Братан! Тебя ранили?! Братан! – вполне натурально подыграл Вася, и сдернул меня обратно на дно канавы, где продолжил уже шепотом. – Целый? Не попали в тебя?

– Все хорошо, – подтвердил я.

О том, что порезы адски болят, я говорить не собирался – не до того сейчас, да и не мешает особо.

Вася обхватил меня, как положено раненого, и поволок дальше, прочь от вражеской позиции. Сейчас он изобразит попытку эвакуировать меня в тыл, но попытка эта провалится, старички не дадут ему сделать ничего.

И пули засвистели вокруг как по заказу, одна едва не щелкнула меня по кончику носа, другая по касательной зацепила бронежилет, ребра под ним хрустнули, но выдержали.

– Достаточно, – прошептал я. – Уходи.

Вася столкнул меня все в ту же канаву, и пополз дальше без груза, стремительно и ловко. Если в ближайшую пару минут в него не попадут, то он окажется в безопасности меж песчаных кочек.

Я же собственным штук-ножом проткнул штанину на бедре и сделал в нем дырку. Надо изобразить, что мне прострелили ногу, и я истек кровью из бедренной артерии, и для этого улечься мордой вниз так, чтобы пах оказался как раз на кровавой лужице… эх, невелика она для такой раны, но можно списать на то, что песок впитывает.

Руки безвольно разбросать и прикинуться даже не ветошью, а дохлым воробушком.

Конечно есть вероятность, что за мной никто не полезет, но учитывая темперамент Джавала – не очень большая, этот тип на месте не усидит, зуб даю.

– Один ушел! – донесся полный досады голос Энрике, и я порадовался за Васю.

– Второй был Серов, клянусь подмышками Вишну, – откликнулся потомок кшатриев. – Комотделения, разрешите… – и он забормотал в сторону, так что я перестал различать слова, уловил только «священная плоть».

– Только быстро. Усекли? – сказал наконец Цзянь, и сердце мое замерло.

Шорох послышался не с той стороны, откуда доносились голоса, а сильно правее, с севера. На меня посыпался песок и чужой ствол болезненно ткнулся в шею, на что я никак не отреагировал.

– Дохлый? – спросил Энрике.

– Проверим, – сказал Джавал, и чья-то рука взяла меня за запястье. – Нет, живой. Великолепно. Переворачивай его.

Меня перекатили на спину, сдернули автомат и принялись обыскивать.

Когда меня резали, я подумал, не спрятать ли хорошенько штык-нож, чтобы потом им воспользоваться. Но потом вспомнил, что имею дело с профессионалами, что найдут, и тогда подозрений не избежать.

И точно, эти двое заглянули во все места, где я мог скрыть что-то опасное, разве что задний проход не стали проверять.

– Священная плоть – это живая плоть, и жизнь ее теперь наша, – бормотал Энрике, и в голосе его звучала алчность.

А затем меня пнули в пах, не сказать, что со всей дури, но ощутимо, и если бы я не был готов, то выдал бы себя вскриком. А так лишь пережил краткое ощущение падения, по внутренностям пробежал холодок, да наверняка дрогнули пальцы, но на них вряд ли кто смотрел.

– Забираем его, – велел Джавал. – Режущий будет доволен.

Это еще кто?

Меня схватили под мышки и потащили сначала вверх, затем по горизонтальной поверхности. Я свесил голову до боли в шее, чтобы она болталась, как у тяжелораненого, и позволил ногам волочиться по песку, хотя инстинкт буквально выл, что нужно подтащить нижние конечности, опереться на них.

Я видел уходящую вдаль пустыню, черную громаду башни, полыхающие за ней кубы – все перевернутым.

Потом справа и слева оказались каменные стены, мы очутились в изогнутом проходе – точно такой же был и в том хранилище, где мы обшаривали этажи в поисках Франсуа. Носки ботинок со скрежетом поехали по полу, и тут волочившие меня старички позволили себе отдохнуть, бросили меня.

От удара головой перед глазами вспыхнули звезды, шея треснула, как сломанная ветка, но я вновь удержался, остался лежать мертвым грузом.

– Вроде мелкий, а тяжелый, – сказал Энрике, шумно отдуваясь. – Жрал видать много. Дерьма в нем много.

– Это ты просто хилый, – отозвался Джавал. – Берем, потащили.

Эх, если бы «активная фаза» пришла сейчас, то я бы растерзал этих двоих быстрее, чем они успели бы наложить в штаны. А затем выскочил бы на остальных, засевших ярусом выше и не готовых к атаке снизу… да, меня бы завалили, но не сразу, пару человек я бы покоцал.

Но увы, когда зовешь болезнь, она не приходит, зато является, если совсем не нужна.

Меня выволокли в зал с воротами, началась лестница, омываемая сверху дневным светом, поползли вниз выщербленные ступени, все в пятнах и царапинах.

– Где вы там? – донесся недовольный голос Цзяня.

– Здесь, – отозвался Джавал.

Дышал он тяжело, и понятное дело – старички точно так же сидели без воды и еды, как и мы. Если бы не идеальная огневая позиция в башне, то у них не имелось бы особых шансов против нас.

Если бы не странные идеи в их башках, то эта ситуация вообще не возникла.

На этот раз меня швырнули так же неаккуратно, но я сумел подобраться и почти не ударился. Сквозь полуприкрытые веки увидел засыпанную обломками камня и песком круглую площадку, окружавшие ее неровные зубцы, сидевших под одним из них девчонок – руки связаны за спиной, лица испуганные, на щеках слезы.

Но все пятеро живы, и это хорошо.

– Вот и боец Серов, – Цзянь, судя по голосу, находился прямо за мной, очень близко. – Неси ремни. До ритуала…

Я несколько раз глубоко вздохнул, стараясь делать это незаметно – ну что же, на бешенство рассчитывать я не могу, его по заказу не вызовешь, и значит сейчас лучший момент, чтобы напасть.

Меня потянули за плечи, и я вскочил с разворота, ударил ребром ладони по шее нагнувшегося надо мной человека. Попал очень удачно, ощутил, как треснул хрящ, но в следующий момент понял, что это не Цзянь, что я вырубил не комотделения!

Используя инерцию, я левой врезал по морде Джавалу, но тот ухитрился дернуться, и я лишь зацепил его ухо.

– Ублюдок! – заорал кто-то.

Тяжелый пинок прилетел мне в бок и отбросил прямо на потомка кшатриев, плечом я заехал ему в центр груди, сбил с ног. Но вот развернуться для атаки уже не успел, на меня наскочили двое, чужой кулак заехал в висок, другой в ребра, но через бронежилет этот удар я почти не почувствовал.

Увидел лежащего бойца, изо рта которого шла кровь, оскаленную физиономию Цзяна… и тут меня отключили, я не понял кто и каким образом это сделал, просто вдруг стало темно.

* * *

– Иван… – позвал кто-то из мрака. – Ивааан!

Невероятная тяжесть давила на меня, душила и обхватывала горло, так что я не мог двигаться.

– Иван, – позвали снова, и на этот раз я определил, что голос женский.

Бабушка? Нет, моложе… Мила?

Но тут тяжесть не исчезла, она ушла внутрь, я ощутил себя мешком из кожи, в который напихали костей, мяса, жил и прочей требухи, предварительно хорошенько изрубив их и перемешав. Зато тьма рассеялась, ее место занял беспощадный свет, льющийся сверху, невыносимо яркий.

Чтобы привыкнуть к нему, пришлось моргнуть несколько раз.

– Иван, – прозвучало в третий раз.

Я лежал на твердом и бугристом, порезы под мышками ныли, трещала голова, рук ниже локтя я не чувствовал, то ли их безжалостно связали, то ли за меня снова взялось бешенство. Бронежилета на мне не было, как и каски, даже ремня в штанах я не ощущал, его могли и пустить в ход, чтобы меня обездвижить.

Зато надо мной склонялась очень красивая девушка – темные глаза, прямой нос.

– Мария, – имя я отыскал не сразу, но когда озвучил, то на лице ее мелькнула радость.

– Ты жив! – воскликнула девушка.

«Как сказать» – мог бы произнести я в ответ, но смолчал, ведь вряд ли девчонкам полегчает, если они узнают, что я вот-вот превращусь в кровожадного зомби.

– А они нас украли, нашли и погнали по пустыне, точно овец, в это жуткое сияние, – сказала Мария. – Мы такого там насмотрелись, о Святая Маргарита! Что это вообще такое? Что с нами будет?

Отвечать на эти вопросы я не хотел, и вообще ощущал себя достаточно мерзко – провалился мой план, и пусть даже я вывел из строя одного из старичков, но их осталось шестеро, вполне достаточно, чтобы отбиться от наших. Прямо над головой Марии, чуть дальше зенита, висело тусклое красное солнце, и это значило, что белое клонится к закату.

– Очнулся? – донесся голос Джавала. – А ну отойди от него!

Мария посмотрела в сторону, а я поднял голову, и увидел еще одного пленника. Опознал я его не сразу, поскольку кожа была сплошь покрыта красно-белыми язвами, а волосы на голове выпали, оставив голый череп; он содрогался в путах, и с искусанных губ стекали капли слюны.

И только по изгвазданной и рваной форме я понял, что передо мной Франсуа, вернее то, что от него осталось после нескольких дней в «активной фазе» бешенства.

– Погляди на него, погляди, – индус неспешно шагал ко мне, он улыбался, и злобы на его физиономии хватило бы на роту демонов. – Жаль, что ты не сдохнешь так мучительно, но обещаю, что я сделаю все, чтобы ты не расстался с этой жизнью быстро и просто… инвалид.

Кровь мощно ударила в виски, я сглотнул пересохшим горлом.

Единственное слово, да еще лживое, бессмысленное, хлестнуло меня посильнее кнута.