Текст книги "Нулевой контракт (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Казаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Защита работала, и нападение дрищей нам теперь не грозило.

– Ну и чудеса, братаны, – сказал Вася, пытаясь отчистить физиономию от песка. – Красота, да?

Я не мог с ним согласиться, зрелище наводило жуть, хотелось зарыться в песок, спрятаться, убежать в пустыню, к дрищам, которые тоже конечно не подарок, но в чем-то близки к нам… А это выглядело слишком масштабным, слишком чуждым, грандиозным, и я подумал, что для создателей полигона мы можем быть чем-то вроде мелких паразитов.

Интересно, как выглядит подсистема, отвечающая за уничтожение подобных созданий?

– Своих осмотрели! Раненые, убитые? – Цзянь говорил так спокойно, словно ничего странного не происходило, словно мы развлекались на стрельбище.

Но он был прав – какая бы чудовищная муйня ни творилась, командир должен делать вид, что все в порядке.

* * *

Через пятнадцать минут стало ясно, что мы ухитрились не потерять людей, но зато лишились двух из трех машин. Уцелел лишь тот пикап, который Ингвар загнал за дюну, другой сгорел от прямого попадания, третий близким взрывом перевернуло и покорежило.

– Мы все туда не поместимся, – констатировал Вася.

– Следующий патруль должен нас догнать, там места хватит, – Эрик повел плечами. – Скорее бы убраться отсюда, ух!

И на этот раз я был с ним согласен – чересчур неуютно было рядом с пылавшим периметром, рядом со светящимися громадами кубов. Свет восходящего солнца терялся в этом многоцветном фейерверке, оно казалось тусклым, и вроде бы вообще не светило, хотя грело ощутимо.

За нами на таких же трех пикапах следовало второе отделение, и оно должно было нас давно настигнуть, но пока никаких его следов мы не видели.

– И где они? – ворчал Цзянь, без толку крутивший верньеры радиостанции: эфир был забит хрипами и треском, включившаяся система безопасности фонила как несколько гроз. – Как сквозь песок провалились? Ладно, собирайтесь, двинемся так.

Нас в отделении уцелело пятнадцать человек, для одного пикапа – слишком много. Поэтому в кузов погрузились тех, кто втиснулся, ну а невезучим – по мнению командира – пришлось тащиться пешком.

Нечего рассказывать, что в их число попал и я.

Джип неспешно катил впереди, мы следовали за ним, и если бы не летевшая из-под колес пыль, было бы нормально. Даже спать не особенно хотелось, бой и то, что за ним последовало, встряхнуло нас так, что сонливость в испуге забилась куда-то в недра души.

Ветер после отступления дрищей затих, воздух очистился так, что я чуть не ли впервые разглядел на северном горизонте нечто вроде гряды скал, черных и бурых.

– Прямо курорт, – мечтательно заметил Эрик и почесал шею. – Эх, на море бы сейчас. Горячую девчонку под бок и коктейль холодный.

– Сейчас выбью тебе глаз, – пообещал Вася, финн с удивлением вытаращился на него, а я хмыкнул, вспомнил детский прикол про «размечтался одноглазый».

До северо-западного угла мы дошли без проблем, но дорогу на юг нам преградило нечто странное. Между периметром и громадой дредноута, по которому продолжали сновать молочно-белые и синеватые блики, обнаружилось облако из песка, в нем бродили вихри и сверкали молнии.

Ингвар остановил пикап безо всякого приказа.

– Пожалуй мы туда не поедем, – сказал Цзянь после небольшой паузы.

В эту штуку я бы не сунулся ни за какие коврижки.

– Что, если туда угодило второе отделение? – спросил Джозеф, шедший вместе с нами. – Что с ними стало?

– Лучше об этом не думать, – мечтательное выражение исчезло с физиономии Эрика. – Бррр…

Вихри были темнее самого облака, и время от времени у них появлялись отростки вроде рук и ног. Тогда они напоминали громадных людей без лиц, с головами в виде расширяющейся воронки.

– Разворачивайся, – велел Цзянь. – Попробуем пройти маршрут до конца.

Ну да, напрямую через полигон короче и быстрее, но сейчас, когда там все полыхает и светится, туда сунется только безумец. А наш комотделения, каким бы упоротым сектантом он ни был и как бы странно порой себя не вел, имеет в черепе думательную машину высшего класса.

Мы двинулись обратно, проехали место боя, где меж светящихся кубов выделялся тот, что с трещиной – мертвый и темный. Вскоре показалась башня, в которой прятались девчонки, и я с удовлетворением заметил, что снаружи по-прежнему никаких следов того, что в этом хранилище кто-то есть.

Может быть наши кавказские пленницы ничего не услышали и не заметили за толстыми стенами?

Башни не светились, в отличие от хранилищ прочих видов, зато они словно концентрировали ушедшую из мира ночную тьму, казались уже не темными, а иссиня-черными, как сердцевина грозовой тучи. Но все же они выглядели более-менее вменяемо на фоне прочего, особенно периметра, который то набирал яркость, то почти затухал, то начинал искрить. Длинные, в метр разряды вонзались в песок и шипели, точно масло на сковороде, и после них оставались черные оплавленные пятна.

Но при этом обычный забор не сгорал и не плавился, даже купаясь в пламени.

В одном месте мы прошли наоборот, участок длиной метров в пять, где никакого свечения не было, зато песок обесцветился и стал прозрачным, словно родниковая вода. Удалось разглядеть уходящие на глубину в пару метров столбы, бесформенные глыбы бетонных оснований.

Но мы быстро забыли про это чудо, когда стало ясно, что дороги вперед тоже нет.

Огненная стена лежала поперек маршрута, уходила на юг, отсекая нас от территории части. За ней виднелась диспетчерская башня, верхние этажи штабного корпуса, верхушки растущих вокруг него деревьев, до всего этого оставалось несколько сотен метров, но…

– Серов! – окликнул Цзянь с остановившейся машины. – Иди туда. Пройди насквозь.

Сердце мое екнуло.

– Чего замер? – комотделения смотрел на меня требовательно. – Это приказ. Вперед.

Я облизал пересохшие губы, поправил висевший на плече автомат, словно он мог помочь. Остался сбоку пикап, я поймал сочувственный взгляд Ингвара, ощутил на лице горячее дуновение, волосы на затылке встали дыбом так, что даже каска, мне показалось, колыхнулась.

Еще шаг, и меня словно ударили по лицу с размаха, не кулаком, а скорее ладонью. Колено уткнулось в нечто твердое, и я замер, будучи не в силах двигаться дальше.

– Серов? – позвал Цзянь. – Что с тобой?

– Преграда, – ответил я.

– Но там ничего нет! Метр вправо попробуй!

Я выполнил приказ, но и там налетел на стену, незримую, но совершенно непреодолимую. Метром левее произошло то же самое, на этот раз меня остановило давление в живот и отчего-то в левое плечо – судя по ощущениям, преграда была жутко неровной, в буграх и выступах.

– Выстрели в нее, – сказал Цзянь.

– Может не стоит, – удивительно, но произнес это Джавал.

– Ты хочешь сидеть здесь? Без еды и воды? Под светом этих… этих… – подходящего слова комотделения не нашел, но было ясно, о чем он говорит.

Я поднял автомат и прицелился так, чтобы пуля выбила ямку в песке на той стороне. Только этого не произошло – лязгнуло, блеснула искра, и кусочек свинца отрикошетил в сторону.

– Все из машины, я сам сяду за руль, – велел Цзянь.

Он что, собрался таранить стену?

Мотор взревел, и опустевший пикап сначала откатил назад, чтобы набрать разбег. Стартовал будто ракета, комотделения выскочил в последний момент перед столкновением, ловко перекатился. Машина же отскочила, задрала капот и опрокинулась набок с бессильным воем, движок чихнул и затих.

Стена устояла.

Мы застряли на полигоне, имея по одному сухому пайку и бутылке воды на брата, и ладно бы только мы – еще пятеро девчонок внутри одной из башен. Компанию хорошим парням в нашем лице составили куб с трещиной, из которой может выбраться что угодно, и очень недружелюбные поклонники «священной плоти» во главе с Цзянем.

Глава 18

Первым делом Цзянь распорядился, чтобы мы отошли в тень ближайшего куба и расположились там. Да, пусть тот светится, но не факт, что от этого свечения произойдет какой-то вред, а вот на солнце мы сначала поджаримся, затем высушимся и в финале закоптимся.

И после этого сам отправился изучать преграду, захватив с собой пару бойцов из старичков.

– Ох влипли мы, братцы, – пробормотал Вася, почесывая потную макушку.

Мы своей компанией уселись на песок чуть в стороне от остальных, чтобы никто не слышал наших разговоров.

– Ты уже так говорил, и когда это было? – на лице Эрика читалось все уныние мира. – Тогда казалось, что все плохо, но выяснилось, что это только почудилось. Обалдеть. Еды нет. Воды нет.

Если бы он смотрел советский мультик про Алису Селезневу, то добавил бы – «населена роботами, планета Шелезяка».

Трогать запасы Цзянь запретил, и правильно сделал – пока можно терпеть, зато неизвестно, когда мы сможем их пополнить. О голоде я, честно говоря, и не вспомнил, а вот жажда начала проникать в организм – сухой рот, опухший язык, и першение в глотке, которое хотелось смыть.

– А ведь это идеальная ситуация, чтобы с нами разобраться, – сказал Ингвар задумчиво. – И это… мы ему мешаем, поэтому он постарается неким образом нас спровоцировать.

– Кто? – Сыч заморгал, мы своими низменными разговорами явно вырвали его из мыслей о чем-то мудром, индейском.

А может он просто тупо задремал.

– Комотделения, – мрачно буркнул Хамид. – Обязательно постарается, и очень быстро. Это я вам как видный конфликтолог говорю.

– Поэтому не расходимся, оружие и вещи держим под рукой, – сделал вывод норвежец.

А я вздохнул – что мы за люди, люди, если не можем жить мирно внутри себя, и даже в такой ситуации, когда со всех сторон враги, и нужно выживать, и логично объединиться? Однако нет – и тут мы найдем повод рассориться, вцепиться в глотку ближнему, а потом и дальнему.

Может быть из-за этой нашей невероятной воинственности ЧВК «Земля» и имеет право на существование?

Цзянь вернулся минут через пятнадцать, по его физиономии прочитать ничего было нельзя, но вот сопровождающие выглядели мрачными – никакого прохода на территорию части они не нашли. Комотделения переговорил с Джавалом, и началось не очень понятное движение по лагерю, перешептывание и взгляды в нашу сторону.

– Вот и дело пошло, – вполголоса заметил Ингвар.

Он лежал, опершись головой о рюкзак, обманчиво расслабленный, с полуприкрытыми глазами.

– Боец Серов! Ко мне! – позвал комотделения.

Я стал и сделал несколько шагов, но автомат захватил с собой, и не просто на плече, а в руках.

– Ближе, – Цзянь буравил меня взглядом.

– Никак нет, – ответил я.

Глаза комотделения на миг вспыхнули, он сам двинулся ко мне навстречу, бормоча «Кто приказы будет выполнять, Конфуций?».

– Серов, – сказал Цзянь очень тихо, когда мы оказались нос к носу. – Отдайте нам их. Тогда я оставлю вас в покое.

Я поднял бровь, показывая, что думаю о таких обещаниях.

– Что вам до этих продажных шкур? – продолжил комотделения, изучая меня очень внимательно. – Они вам никто, и вы ради них идете на конфликт с командиром. Ладно один. Тогда бы я просто решил, что он влюбился. Всякое бывает, но чтобы всей толпой сразу. Невероятно.

– Они люди. Женщины, – произнес я. – Мы – люди, мужчины.

Хотелось добавить «А ты – не человек», но я сдержался.

– Принципы? Это я понимаю, – Цзянь одобрительно кивнул. – Я сам такой, поверь мне. Только мои принципы позволяют мне процветать, а ты из-за своих погибнешь… Джавал!

Они наверняка задумали это как внезапную атаку, но вышло достаточно жалко. Старички во главе с индусом бросились на наших сразу с двух сторон, я поймал движение краем глаза и справа, и слева… но затем раздались недоуменные возгласы и удивленные восклицания.

Еще бы, им в наглые морды оказались нацелены калаши.

Я все так же смотрел Цзяню в лицо, и он взгляда тоже не отводил, но наверняка замечал, что творится вокруг.

– Э, чего за дела? – гнусавый голос принадлежал Энрике. – Вы чо попутали, кексы?

– Видимо это бунт, – комотделения показал редкие желтые зубы в улыбке, в которой не было ни веселья, ни тепла. – Либо вы все, – тут он посмотрел мимо меня, – сложите оружие. Либо я объявлю вас мятежниками. И поверьте – офицеры прислушаются ко мне, а не к вам!

– Тебе их не найти! – крикнул Вася. – Они там, куда ты не зайдешь, рисоед проклятый! Штанишки намочишь!

Вот это было зря, Цзянь умен, и намек сможет расшифровать.

– Пусть твои люди положат оружие, – заговорил Ингвар. – И мы уйдем, просто уйдем. Ну а потом, когда вся эта свистопляска закончится, разберемся, кто тут мятежник.

Он вел себя удивительно спокойно даже для опытного наемника, солдата удачи, словно подобные ситуации для него были в порядке вещей, и я в очередной раз задумался, как эта белокурая бестия сюда попала… такого на Земле оторвут с руками, служба безопасности любой корпорации или даже спецслужба.

Лицо Цзяня свело судорогой.

– Автоматы на землю, – велел он. – Пусть идут. Проваливайте, твари, но я вас найду… Усекли? Я отыщу вас даже если вы убежите в пустыню и спрячетесь между дрищей. Каждого.

– И пожалеешь об этом. Если пойдешь за нами, то судьба твоя превратится в пыль, – неожиданно сказал Сыч, который сам наверняка не очень понимал, что имеет в виду, но пророка изображал очень убедительно.

– Иван, уходим. Они разоружены, – сообщил Ингвар.

Я кивнул и начал пятиться, не выпуская Цзяня из поля зрения – этот гаденыш был опасен даже без калаша в лапах, это я чувствовал всеми фибрами души. Через миг вышел из тени, лучи солнца упали на голову и плечи как потоки раскаленного свинца, справа оказалась мощная фигура Васи, слева Фейсал.

– Джозеф, а почему ты с ними? – комотделения перевел взгляд на тайца. – Оставайся. Заслужишь прощение.

– Н-нет… – ответил тот. – Я н-не хочу.

Кто-то сунул мне рюкзак, я набросил его на плечи, ухитрившись не опустить ствол. Цзянь буквально заскрипел зубами, глядя как мы удаляемся, я увидел Джавала, его лежащий на песке автомат, перекошенную от злости красивую физиономию.

Не сегодня, потомок кшатриев, не сегодня.

* * *

Они все же попытались нас обстрелять, но расстояние уже было приличное, да и мы бежали. Но пальба тут же прекратилась, когда одна из пуль зацепила куб, за которым мы укрылись, поскольку тот отозвался мелодичным звоном, и от него у меня закружилось голова, перед глазами все помутилось, и ноги подогнулись самым банальным, не связанным с заменой суставов образом.

Такое бывает, когда тебя сильно лупанут по затылку.

Когда очухался, то сообразил, что стою на коленях, а из моих соратников никто не удержался вертикально, а большинство вообще упали на четвереньки, и такая же напасть, судя по далеким ругательствам, настигла и старичков.

– Ну и засада, – Эрик даже не морщился, он мял лицо изнутри. – С похмелья так башка не трещала никогда… хотя вру, один раз поехал я в Санкт-Петербург и основательно загулял. Вот тогда…

– Слушайте, а чего мы от них убежали? – перебил его Вася. – Их семь, нас восемь. Наваляли бы по шеям, и все дела.

– Командиру? По шеям? – Ингвар усмехнулся. – Тогда тебя точно ждет трибунал. Неповиновение – ладно, отбрехаться можно, а вот за нападение на старшего по званию к стенке поставят.

В целом он был прав, и поднять руку на того, кто имеет право тебе приказывать – задумка так себе при любых обстоятельствах.

– Надо в башню. К девчонкам, – я с трудом поднялся на трясущиеся ноги. – Быстрее.

Куб, отправивший нас в нокдаун, больше не звенел, но полыхал нестерпимо, смотреть на него было больно. Другие не отставали, и вокруг нас колыхалось ярчайшее многоцветное марево, за которым терялось все остальное – границы полигона, хранилища других видов, пустыня, даже небо и два солнца.

– А чего? Зачем? – вскинулся Вася.

– Ты брякнул лишнего, – пояснил ему Ингвар. – Помнишь, чего ты там орал?

– А… – наш черный друг застыл с открытым ртом. – Да я же… Да я же…

– Да ты же, – передразнил его Эрик. – А куда идти?

Вроде бы я понимал, что выскочили мы из-за того вот куба, и значит нам чуточку на запад, чтобы избежать встречи с Цзянем и его кодлой, и затем рвануть прямо на север к ограде. Только вот с направлениями что-то было не так, проклятые кубы словно водили хоровод, но при этом стояли на месте.

Хамид затряс головой, Фейсал помянул Аллаха, у других лица были растерянные.

– Я вас выведу, – только Сыч выглядел спокойным и уверенным. – Зрение духа не застить дурному мороку страны мертвых, и дорогу сердца можно увидеть, закрыв глаза. Зажмурьтесь!

– Э, чего это… – начал Джозеф, но Ингвар цыкнул на него.

Если кто и вытащит нас из этой ловушки, то именно Сыч, которому не страшно поехать крышей, поскольку она от него давно улетела.

– Беритесь за руки, и я поведу вас! – провозгласил индеец.

Со стороны это выглядело полным бредом – крепкие мужики, в касках, брониках, с рюкзаками и автоматами, идут по пустыне, выстроившись цепочкой, точно школьники, и у всех крепко зажмурены глаза. Но смотреть на нас было к счастью некому, разве что каким-нибудь песчаным червям, а те твари неразумные, угорать над хомо сапиенсами им не по способностям.

– Можно смотреть, – позволил Сыч, и я поднял веки.

Слева был край Воронки, дальше ее противоположный склон, справа – пылавший оранжевым куб, а прямо перед нами стояла башня, та самая, к которой мы так стремились.

– Ваще башка, – восхищенно прошептал Вася. – Герой!

– Ага, заслужил три орлиных пера в задницу, – поддержал его Эрик. – Нет, четыре! Вампум, вигвам и парочку скво!

– Скво там внутри, – напомнил Ингвар, – только они сами решают, кто кого заслужил. Давай вперед.

И мы побежали, ведь в этот самый момент Цзянь со своими мог торопиться сюда же вдоль ограды, а там дорога и проще, и короче.

– Эй, барышни! – позвал норвежец, когда мы оказались у пролома, но никто не ответил.

– Жанна!! – крикнул Вася, зайдя в коридор, но отреагировало только эхо.

– Я пригляжу за окрестностями, – предложил Сыч, и я подумал, что надо бы превратить наш маленький отряд в подобие воинского соединения, то есть для начала выбрать командира, тот же Ингвар отлично подходит.

Норвежец кивнул:

– Давай. И Джозеф с тобой. А мы внутрь.

Вася не выдержал, снова позвал Жанну уже метров через десять, и опять никто не отозвался. Тут уж забеспокоился и я – или девчонки спят беспробудным сном, или с ними произошло что-то нехорошее.

Вестибюль, где мы их поселили, оказался пустым, нашлись только одеяла, аккуратной стопкой сложенные у стены.

– Жанна? – спросил Вася растерянно, а я посмотрел на лестницу.

Неужели они не выдержали, любопытные кошки, пошли туда?

– Надо обыскать всю башню! – предложил Фейсал.

Я хмыкнул и покрутил головой, а Ингвар уставился на египтянина как на сумасшедшего.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – пробормотал Сыч. – Один раз предки выпустили нас. Но второй…

И тут с верхнего этажа донесся хорошо различимый шорох.

У Васи хватило ума не позвать в очередной раз свою даму сердца, да и мы сработали на инстинктах. Метнулись в стороны, прижались к стенам, выставив оружие, кто на колене, кто лежа, чтобы друг другу не мешать.

Шорох повторился, и на лестнице обозначилось что-то темное, бесформенное, меняющее очертания.

– Хашссс, – произнесло оно.

Мать моя, это же дрищ!

– Огонь! – рявкнул Ингвар, который не стал ждать выборов и сам себя назначил командиром.

Я дернул курок, пули кучно легли в ту точку, где только что находился дрищ, но там его уже не было. Он то ли подпрыгнул, то ли перетек вверх, то ли телепортировался, по этому поводу мои глаза и мозг никак не могли договориться, но мы ничего не добились, разве что сделали несколько выбоин в ступеньках.

Правда и ответный выстрел оказался не лучше, пули лишь покоцали стену.

– Уходим! Наружу! – закричал норвежец.

– А девчонки? – возразил Вася, белки глаз которого яростно сверкали во мраке.

– Их тут нет! Уходим! – повторил Ингвар. – Серов, Аль-Фаранги, прикрывайте!

Дрищ отпрыгнул в сторону, их оказалось двое, и в лапах у каждого знакомые нам «палки». Мы с Хамидом пугнули их еще одной короткой очередью, и рванули за остальными, помчались по изогнутому коридору.

Солнечный свет после темноты башни показался болезненно ярким, и я поморщился.

– Туда! За мной! – фигуру Ингвара я с трудом, но различал, а вот куда именно мы бежим, не очень соображал.

Потом впереди оказалось нечто черное, затмевающее свет, и я понял, что это единственный не святящийся куб, тот самый, что был поврежден во время последней атаки дрищей, с трещиной в боку.

– Ты с ума сошел?! – закричал Эрик.

– Они со всех сторон, – отозвался норвежец. – Хочешь тут и остаться?

Палили по нам и правда отовсюду, пули буквально резали воздух над нами, летели серые осколки, пыль. Дрищи наступали от башни, откуда мы только что выскочили, а еще раскоряченные серые фигуры мелькали с другой стороны воронки, и у внешней ограды тоже.

Принимать бой в таких условиях – чистое самоубийство.

Поэтому я не стал колебаться, и следом за остальными полез в трещину.

* * *

Внутри царила темнота, пахло слежавшейся пылью, под ногами оказался ровный каменный пол.

– Залегли! Огонь! – не дал толком оглядеться Ингвар.

Стрелять через наклонное и неровное отверстие было не очень удобно, но вся задача состояла в том, чтобы удержать врага, не дать ему сунуться внутрь.

Дрищ возник перед самой трещиной, похожий на помесь огромной половой тряпки и летучей мыши. Но сгинул, не успели мы превратить его в решето, и тут же всякое движение затихло, перед нами остался кусок пустыни, слева полыхающая ограда, справа темнела Воронка, прямо торчала та башня, где мы прятали девчонок.

– Как они прошли на полигон? – спросил Джозеф.

Хороший вопрос, и я мог придумать только один ответ – сегодня атаковали сразу с нескольких направлений, и прежде чем периметр закрыла непроницаемая стена, на территорию сумела пробраться вражеская ДРГ. Очень хотелось знать, насколько она велика, и одна ли, но увы, Яндекс на этой планете не работал.

– Надеюсь, что не на танках, – Эрик и тут нашел способ пошутить. – Какой у нас план? Эй, Ингвар?

Похоже все смирились, что норвежец теперь за главного.

– Надо отсидеться тут, – отозвался тот. – С фронта мы прикрыты хорошо. А с тыла… Требуется изучить обстановку.

Только в этот момент я позволил себе оглядеться.

Мы сидели близко к углу, в две стороны уходили во мрак гладкие и черные стены, а за спинами у нас простирался огромный зал, весь заставленный раскоряченными, очень неприятными на вид силуэтами.

– Серов, бери Макунгу, Сыча, и двигайте, – велел Ингвар. – Изучите все, куда можно забраться без риска, но туда, где совсем опасно – не лезьте. Оттуда дрищи вряд ли нападут. Иван, ты за старшего.

Мне только и осталось, что «взять под козырек».

Он поступил совершенно логично – отправил на разведку внутри одного хранилища тех, кто выжил в другом, пусть там была башня, а тут куб.

– Ну что же, пойдем, – сказал Вася, и мы двинулись.

Пол мягко пружинил под ногами, материал напоминал резину или каучук, шаги на нем практически не отдавались. Силуэты приближались, высокие, со множеством деталей и отростков, и все меньше и меньше мне нравились. Они напоминали деревья, у которых на ветках ближе к земле имелись суставы и пальцы-лезвия, а в кроне болталось нечто вроде глаз и ушей.

– Они смотрят, – прошептал Сыч. – Они дремлют. Они готовы рвать и убивать.

– Умеешь ты ободрить, да уж, – пробормотал Вася.

Наверняка это и правда были военные машины, предназначенные для ближнего боя. Казались они мертвыми, неподвижными, но я бы ни за что на свете не прикоснулся ни к одной из них.

Мы прошли между двумя, я уловил мягкий чмок справа, а силуэт слева качнулся. Спина у меня по-настоящему взмокла, палец на спусковом крючке закаменел, показалось, что многочисленные конечности задвигались, лезвия длиной в ладонь кровожадно заблестели.

Но в следующий момент «деревья» остались позади, и я перевел дыхание – почудилось.

За ними прятались другие штуковины, не такие интересные – вроде как ящики метр на два и метр в высоту, да еще и спрятанные под чем-то вроде маскировочных сетей. Однако воняли они страшно – гнилым мясом, свежей кровью, протухшей рыбой, кошачьим дерьмом.

– Фуу, – Вася не выдержал, зажал нос, я сделал то же самое, и только Сыч остался невозмутимым.

Вонь обитала только рядом с ящиками, уже в двух метрах от них она совершенно не ощущалась.

Дальше мы уткнулись в пересекавшую куб стену, но почти тут же нашли в ней широкий проход без двери. За ним обнаружилась еще одна секция, точно такая же, как и предыдущая, тоже квадратная в сечении, и забитая аппаратами – колонна из множества стеклянных трубок, блестящий металлический шар, в котором, несмотря на сумрак, отразились наши помятые физиономии, ряд эфемерных, дрожащих конструкций из «колосков», непонятно чем скрепленных между собой.

Детские поделки, только слишком уж большие.

Тут не было «клеток», а значит скорее всего не держали действующие системы, нуждающиеся в изоляции, и самое главное – не встречалось никаких емкостей для хранения вирусного оружия, ведь вряд ли их прячут в вонючих ящиках. Хватит с нас того «бешенства», что вырвалось из другого куба и привело к огромному количеству жертв.

Первый уровень куба делился, судя по всему, на четыре секции, и мы как раз заглянули в третью, когда у меня резко и сильно закружилась голова. Я вынужден был опереться о стенку, и тут осознал, что не понимаю, где я, что тут делаю и зачем.

Нечто подобное уже сегодня происходило, но тогда я списал на воздействие полыхающих кубов.

– Иван? Что с тобой? – голос Васи привел меня в чувство.

– Нормально, – ответил я, облизывая пересохшие губы.

На самом деле я чувствовал себя отвратно, мало того, что хотелось пить, еще ломило все тело, как бывает при высокой температуре, и вдобавок начали неметь руки, в какие-то моменты я их вообще не чувствовал. Сказывались нехватка воды, усталость… но было тут и что-то другое, поскольку я и раньше проходил через подобные ситуации, но ощущал себя куда лучше.

Что мы увидели в четвертой секции, я не запомнил, осталось только впечатление чего-то невероятно уродливого. Еще мы там нашли выход – точно такие же ворота, как в башне, широкие и незаметные снаружи, и лестницу на второй ярус, закрытую толстой решеткой.

Открыться она не пожелала, а дергать прутья мы не рискнули.

– Ну что, возвращаемся? – Сыч вопросительно глянул на меня, и я вспомнил, что да, я же за старшего.

Кивнуть смог с немалым трудом.

Когда вернулись в «свою» секцию, ощутил себя чуточку получше, и даже мысли заструились быстрее.

– Нормально, – сказал Ингвар, выслушав мой доклад. – Снаружи тихо. Подождем чуть. Отдыхайте.

Я скорее не сел, а мешком упал на пол, и уставился на собственные руки, пытаясь сообразить, что с ними не так. Но тут башка оттаяла совсем, и я понял, что в дневном свете, проникающем через лестницу, ногти на руках отливают неестественным, медовым блеском.

Головокружение… температура… онемение конечностей… спутанность сознания… желтизна ногтей…

У меня имелись все до единого симптомы «бешенства», то есть жить мне оставалось максимум двенадцать часов, а дальше – переход в «активную фазу», потеря рассудка и смерть.