Текст книги "Император вынимает меч"

Автор книги: Дмитрий Колосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

8.4

Талла затеяла эту игру, Аландр расписал ее правила… День все больше вступал в свои права. Солнце близилось к своей высшей отметке, когда две огромные армии сошлись под Лояном. Здесь на пологих холмах древнего царства Лу суждено было разыграться величайшей из битв в истории Поднебесной.

Сколько всего здесь собралось воинов, подсчитать невозможно.

Более или менее точно численность своей армии знал Аландр, по выступлению в поход после сезона дождей устроивший всеобщую перекличку. Войско варваров состояло из восьмидесяти дружин от шестисот до восьмисот человек каждая.

Мэн Тянь исчислял свою рать в сто пятьдесят полков, в каждом из которых, согласно уставу, должно было быть от двух до трех тысяч человек, на деле состав их был меньшим. Часть шицзу погибла, часть дезертировала во время затянувшихся дождей, немалое число воинов разбежалось, испуганное зловещими предзнаменованиями на небе. Но в любом случае, под началом дацзяна была армия, вдвое превосходившая силы кочевников. И эта армия была прекрасно вооружена, снабжена провиантом и всякими припасами. Поднебесная еще никогда не располагала столь большой и отменно снабженной армией.

Злобные дикари не имели бы ни малейшего шанса на победу, если б не бунтовщики, подсчитывать число которых не брался никто, но, скорей всего их было больше, чем кочевников, но меньше, чем воинов Цинь. Если бы эти непомерно занесшиеся негодяи согласились смирить гордыню и молить о снисхождении солнцеликого Тянь-цзы, тогда черноголовые безо всяких усилий раздавили бы степную саранчу. Но мерзавцы отказались перейти под знамена императора, как Мэн Тянь не уговаривал их, посылая одного за другим тайных парламентеров, предпочтя милости солнцеликого дружбу с дикарями. Нестройными колоннами они подступали с юга, намереваясь присоединиться к кочевникам.

Тогда Мэн Тянь попытался помешать бунтовщикам, выслав против них корпус всадников, сражающихся, как варвары.[75]75
  В китайских царствах уже с IV века до н. э. существовали воинские части, снаряженные и сражающиеся по образцу хуннов и других кочевых народов.


[Закрыть] Пять полков воинов скрытно, лощинами ушли на юг, чтобы бесследно исчезнуть. Дацзяну так и не суждено будет узнать их судьбу. Никто так и не расскажет ему, как ближе к ночи истомившиеся шицзу были окружены втрое превосходящей ордою хуннов под предводительством левого сян-вана из рода Сюйбу и поголовно истреблены страшно свистящими стрелами. И никто не узнал об этом, потому что кочевники, чтобы сохранить тайну, перерезали население окрестных деревень. Лишь годы спустя странники обнаружит лощину, доверху забитую полуистлевшими трупами воинов и лошадей. Люди прозовут это место проклятым и будут долго обходить его стороной.

Но покуда Мэн Тянь ничего не знал о трагедии, приключившейся с его всадниками. Он был почти уверен в успехе, не позволяя при том этой уверенности перерастать в самоуверенность. Дацзян разработал превосходный план. Его войско должно было опереться на реку, прижавшись к воде спиной, чтобы кочевники, быстрые в передвижении, не смогли нанести удар с тыла и чтобы собственные воины стояли до последнего, ведь ни мостов, ни лодок заготовлено не было. Центр позиции занимали полки пехотинцев, вооруженных луками, дахуанами, копьями и мечами. Чуть позади стояли секироносцы, припасенные для внезапного удара. Фланги заняли конники: латники, что в полных доспехах, и легкие всадники, вооруженные одними лишь луками. Лучникам предстояло тревожить врагов с крыльев, а латники должны были нанести таранный удар, когда станет ясно, что степняки выдохлись. За основным строем разместились три полка ланчжунов, личный резерв полководца.

– Пусть теперь только сунутся! – потирал руки Мэн Тянь.

Мэн Тянь был воином искушенным, поучаствовавшим не в одном десятке сражений и стычек, генералом властным и суровым, мужчиной из себя видным. Он был высок, крепок, дороден. Глубоко посаженные глаза цепко впивались в собеседника, появлявшаяся временами холодная усмешка пряталась в редкой, аккуратно подстриженной бороде. Дацзян Мэн Тянь не сомневался в победе. Он имел полное право рассчитывать на успех в битве с кочевниками, не обученными правильной тактике боя. Имел полное право…

– Что ж, он все делает правильно! – Так оценил замысел неприятеля Аландр. Вместе с Таллой он расположился на невысоком, покрытом ярким ковром травы холме, осматривая поле будущего сражения. Сколько было таких холмов и сколько еще будет! Чуть позади стояли ровными рядами гетайры, готовые отразить любое внезапное нападение. – Я поступил бы также, предполагая, что буду иметь дело с тупыми дикарями. Принять первый удар, обескровить, ударить с флангов, погнать и добить. Идеальный план боя! Нам противостоит опытный неприятель.

– Что же ты намерен предпринять? – полюбопытствовала Талла.

Аландр усмехнулся.

– Ты говоришь таким тоном, словно в моем мозгу должен родиться гениальный замысел! В нашей ситуации не так-то многое можно противопоставить. Вопреки твоим ожиданиям, они не разбежались ни в тоске по своим полям, ни под воздействием дождя, ни даже, убоявшись, дурных предзнаменований. Их по-прежнему много, и они готовы дать бой.

– Но их было больше! – вставила Талла.

Аландр не обратил внимания на эти слова.

– А все потому, что они чувствуют превосходство перед нами. Они не раз били хуннов и считают их слабее себя. А хунны не раз били ди, и потому черноголовые полагают, что ди – совсем никудышные воины. Потребуется немало сил, чтобы разуверить их. А тут еще ты желаешь, чтобы я пролил как можно меньше крови.

– Да, – подтвердила Талла. – Это хорошие воины, очень скоро они нам понадобятся.

– Значит, мы должны не просто разбить их, а доказать свое превосходство, как в отваге, так и в ратном умении. Более того, мы должны не только доказать свое превосходство, но и дать им путь к отступлению, в каком они сами себе отказали. И даже еще более того! Ведь ты не слишком заинтересована в сохранении жизней наших союзников?!

– С чего ты взял? – подозрительно быстро откликнулась Талла.

– Я учусь рассуждать так, как рассуждаешь ты. Смею предположить, что ты не намерена уступать власть над этой страной предводителю солнцепоклонников, как то ему обещана. Также смею предположить, что твои аппетиты не ограничатся этой страной, и мы пойдем куда-то еще. Но Поднебесная должна остаться под нашей властью. И чем меньше здесь будет людей беспокойных, готовых на бунт ради бунта, тем крепче будет эта самая власть. Я не прав?

Талла звонко засмеялась и потрепала по холке заволновавшуюся лошадь.

– В целом, да, прав. Но мне не хотелось бы умышленно подставлять этих людей под удар.

– Трудно заподозрить тебя в сентиментальности, в чем ты и сама себе неизменно отказываешь! Но я и сам не хочу проливать лишнюю кровь. Сделаем так, что черноголовые просто оттеснят наших союзников и уйдут по руслу реки. Мы сохраним жизни основной массе неприятельских воинов, а заодно прижмем к берегу их полководца с его гвардией. Думаю, он станет там. – Аландр вытянул руку в направлении виднеющегося в речной дымке холма, немного возвышавшегося над прочими. Мы ударим наискось правым флангом и прорвем их центр чуть левее холма, так, чтоб оттеснить большую часть воинов туда, где будут стоять солнцеповязочники. Шицзу прорвут их строй и уйдут, а бунтовщики будут обескровлены. Все, как ты хочешь. – Аландр пристально посмотрел на Таллу и со значением прибавил: – Все будет так, как ты хочешь!

Та ничего не сказал, лишь кивнув: гак и должно быть.

Несколько дней подряд Мэн Тянь пытался навязать битву кочевникам. Конные лучники атаковали отгородившийся валом лагерь неприятеля, но осыпаемые стрелами, ретировались. Идти на приступ вала Мэн Тян не хотел, дацзян рассчитывал использовать те механизмы, что изготовили для войны умелые мастера и которые должны были ужаснуть северных дикарей. Аландр, в свою очередь, также не форсировал события, дожидаясь возвращения полков левого сян-вана из рода Сюйбу и прихода солнцеповязочников.

Наконец союзники подошли к месту сражения. Тем же вечером Аландр созвал военный совет, на каком изложил свой план. Князь Солнца безоговорочно одобрил его, каждый генерал получил четкое наставление, что должен делать.

Поутру хунны и солнцеповязочники стали выстраиваться на битву. Мэн Тянь, хоть и несколько обескураженный числом врагов и отсутствием известий от пропавшего корпуса, также не стал уклоняться от боя. С наступлением лета армия Цинь таяла, словно ком снега под полуденными лучами.

Приподнявшееся над горизонтом солнце осветило две гигантские массы людей, расположившиеся друг против друга. На западе, лицом к солнечному диску, прижавшись спиной к реке, стояли воины Поднебесной, на востоке – полки кочевников и солнцеповязочников.

Аландр и Талла вновь были на вершине холма, несколькими днями раньше послужившего им для рекогносцировки. Аландр был облачен в черный доспех, поверх которого был накинут черный же плащ. Конь под Аландром был вороной, и могучий всадник производил грозное впечатление на тех, кто могли рассмотреть его. Громадная, словно высеченная из базальта фигура вселяла радостную отвагу в сердца друзей, зловещий в круге солнца, усевшегося точно посередине холма, силуэт наполнял робостью души врагов. Талла рассчитала верно: облаченный в цвет ночи предводитель варваров представлялся неприятелям Цинь Хэй-ди – тем самым Черным Императором, какому они поклонялись. Неожиданное покровительство, какое оказывал Черный Император злым дикарям, повергало черноголовых в уныние. Да, Талла все рассчитала верно…

Сама она стояла подле Аландра, но была едва различима, сливаясь с расплавленным солнцем, ибо в противоположность Аландру лучилась светом: на ней был белый бурнус, голову венчал серебряный шлем с длинными перьями. Тут же расположились еще несколько человек, среди них верный Куруш, Рамху, китайский генерал Ли и предводитель союзников князь Сян Лян, именовавший себя Князем Солнца, со своим племянником.

Полки уже стояли на отведенных местах, готовые к битве, но ни одна из сторон начинать не спешила. Аландр ждал, когда подсохнет земля, еще влажная от росы, Мэн Тянь медлил, смущенный числом неприятеля. Наконец от темных рядов войска Цинь донесся глухой рокот барабанов.

– Они собираются напасть, – негромко выговорил Аландр, обращаясь лишь к Талле.

Талла покачала головой, задорно тряся павлиньими перьями на шлеме.

– Нет. Это уловка. Они дважды подают сигнал к атаке, но атакуют лишь в третий раз. Если вообще атакуют.

– Почему? – удивился Аландр.

– Так принято. Обычай. Я же говорила тебе, что Поднебесная – страна предрассудков и обычаев, великая страна великого множества обычаев. Полагаю, они вообще не намерены атаковать. У них есть камнеметы, какими они намерены воспользоваться.

Аландр растянул губы в равнодушном подобии усмешки.

– Вполне разумно с их стороны. Ну что ж, тогда начнем мы. – Он повернул голову к Сян Ляну. – Князь, тебе открывать битву.

Сян Лян кивнул. У него были подозрения на тот счет, что вождь людей из степи попытается использовать солнцеповязочников в своих интересах, но он благоразумно держал их при себе. Степняки были слишком сильны, без них детям солнца трудно рассчитывать на победу над циньцами, ну а потом… Потом Поднебесная исторгнет из своего чрева грязных пришельцев, как уже исторгала не раз.

Потому-то Сян Лян не стал спорить, тем более что накануне было решено, что Армия Солнца нанесет первый удар и отвлечет на себя внимание с тем, чтобы кочевники смогли без больших потерь прорвать вражеский строй. Князь Солнца тронул коня, направляя его с холма. Его племянник Сян Юй или, как его теперь называли Младший Князь Солнца, замешкался. Весь вечер накануне и все это утро он не отрывал глаз от маленькой женщины, спутницы предводителя варваров. Необычная красота этой женщины поразила юношу в самое сердце, пленив его разум. Сян Ляну, покуда еще не догадывавшемуся о причине рассеянности племянника, пришлось прикрикнуть на него. Лишь тогда тот опомнился и последовал за дядей.

Предводители восставших спустились с холма и замешались в густой толпе приверженцев. Вскоре эта толпа, а следом и другие, располагавшиеся дальше от холма, пришли в движение. Громадная пестрая масса с грозной неспешностью потекла туда, где, полуразмытая речной дымкой, виднелась почти идеально ровная, блестяще-черная линия шицзу.

Аландр, Талла и стоявшие чуть позади генералы внимательно наблюдали за этим представлением, издали совсем не похожим на кровавую битву, а напоминавшим, скорей, затейливую игру.

Вот месиво солнцепоклонников, подобно приливу, накатило на ряды циньцев – так спрут пожирает задремавшую рыбу. Но рыба тут же опровергла обманное впечатление о своей неготовности к драке. Выдвинувшиеся вперед цантоу встретили бунтарей дождем легких, смертельных стрел. Затем послышались глухие хлопки, чрез миг враз утонувшие в грозном гуле. Это открыли огонь баллисты, каких поддержали залпом арбалетчики. Аландр уже познакомился с китайским арбалетом и сумел по достоинству оценить это грозное оружие, метавшее стрелы на многие сотни шагов – дальше любого лука, исключая разве что тот, каким пользовался сам Аландр.

Повстанцы не были искушены в ратном деле. Среди них было немало тех, кому в прошлом приходилось держать меч, но в большинстве своем это были крестьяне, чьи заскорузлые от непосильной работы руки привыкли лишь к рукояти мотыги. Они рассчитывали взять числом да яростью натиска. Но шицзу не смутили ни бесчисленность врагов, ни их напор. Они успели дать еще залп, устлав землю сотнями трупов восставших, а потом встретили их копьями, мечами и секирами-мао – оружием универсальным, позволявшим рубить колоть и защищаться. В левой половине поля завязалось отчаянное сражение. Восставшие никак не могли прорвать неприятельский строй, но не желали и уступать. Все потонуло в криках, лязге оружия и пыли, взбитой ногами и конскими копытами.

– То, что нужно, – медленно выговорил Аландр. – Их хватит ровно настолько, чтобы мы прорвали неприятельский центр. Пора.

Могучий Воин потянул из ножен меч.

– И что ты намерен делать? – холодно полюбопытствовала Талла.

– Атаковать, – ответил Аландр.

Талла крепко ухватилась за его руку.

– Повести в атаку сам. Глупо! К чему ненужный риск?

– Риск? – В голосе Аландра звучало удивление. – Я воин. Воин должен быть первым!

– Ты не воин! – зло крикнула Талла. – Запомни, отныне ты не воин, ты – император! Отныне ты не Аландр, ты – Александр!

Аландр задержал уже шагнувшего вниз коня.

– Что значит Александр? Это имя придумал себе я! Но теперь оно кажется мне чужим. Нет и не было никакого Александра!

Воин хлестнул коня, бросая его вниз. Куруш и еще несколько генералов последовали за ним. Из-за холма на полном скаку вылетели гетайры. Сверкая начищенными до яркого блеска доспехами, они походили на ручеек ртути, стремительно несущийся за громадным черным всадником. Аландр на ходу отдавал приказания, и командиры один за другим отрывались от кавалькады, спеша к своим полкам. Вот ускакал прочь последний, и при Аландре остался лишь Куруш. Триста витязей почти догнали своего предводителя и теперь разворачивались в клин – дугу, подобную дрожащему от напряжения ложу лука. Аландр был наконечником стрелы, лежащей на этом луке. Он был необычайно величественен, этот громадный всадник в развевающемся, словно черные крылья, плаще, и Талла невольно залюбовалась им.

– Безумец! – прошептала она спустя мгновение, увидев, как Аландр поднимает над головой меч. – Капризный мальчишка. Воину никак не хочется становиться императором!

Черноголовые признали в Аландре предводителя, навстречу ему бросилась лава латников. Могучий Воин не уклонился от боя, хотя врагов было в несколько раз больше. Сверкающая дуга растянулась сколько было возможно и в мгновение ока разметала вражеский строй. Следом за нею уже неслись во весь опор хаотично смотревшиеся сверху массы всадников. Это перешли в наступление основные силы хуннов и ди.

– Ну что ж, пора и мне! – решила Талла, трогая узду своей изящной, белоснежной, в розовых яблоках кобылы.

Сопровождаемая лишь пятью всадниками, она устремилась к полю сражения, где уже наметился перелом.

Все произошло в точности, как намечал Аландр. Солнцеповязочники не сумели прорвать стройные ряды шицзу и откатились назад, оставив на земле многие сотни и тысячи мертвых тел. Но они отвлекли внимание противника, что позволило кочевникам нанести решающий удар.

Дружина гетайров во главе с Аландром насквозь пронизала вражеский строй, сначала пройдя через шеренгу метательных механизмов, затем прорезав, подобно ножу, фалангу пеших воинов, а в довершение разметав бросившийся навстречу конный полк. Черноголовые не успели заделать брешь, в которую тут же хлынули оглушительно воющие хунны. В тот же самый миг двести сот ди во главе с Курушем и Рамху нанесли мощный удар по самому краю левого крыла неприятельского войска. Стоявшие здесь конные лучники, прозываемые стрелки орлов, сопротивлялись отчаянно. Две конные лавы долго поливали друг друга ливнем стрел, но, в конце концов, сказалось численное превосходство ди, и черноголовые побежали, увлекая за собой другие полки.

Огромная масса – не менее ста тысяч всадников и пехотинцев – подалась вправо, где была частью истреблена хуннами, а большей частью вырвалась из западни, буквально сметя несколько дружин кочевников, нечаянно оказавшихся на ее пути. Затем она продолжила свое бегство, черным потоком вливая в себя все новые и новые отряды центра и правого крыла, только что успешно отразившего атаку солнцеповязочников. Воины бросали оружие, сшибали друг друга с ног, конные лавы сметали стопорящие бегство отряды пехотинцев…

Над полем повис гул, сплетенный из топота сотен тысяч копыт и ног, криков и стонов, бряцанья оружия, ржания лошадей, хищного посвиста стрел, какими дождили бегущих хунны и ди. Это был ад, и счастлив тот, кто сумел выбраться живым из этого ада!

Но все то, что происходило слева от него, мало интересовало Аландра. Те сто тридцать полков, что бежали в излучину – в щель, специально оставленную для этого бегства, уже не представляли угрозы. Теперь оставалось довершить разгром, заставив капитулировать прижатых к реке ланчжунов и прибившихся к ним стрелков орлов, уцелевших в стычке с дружинами ди.

Варвары из Степи атаковали неприятелей единой сплошной дугой, растянувшейся от края до края на пять тысяч шагов. Но черноголовые устояли, немного прогнув строй лишь в том месте, где наносила удар дружина Аландра. Ведомые своим предводителем, гетайры вгрызлись в плотный строй ланчжунов. Закованные в чешуйчатые доспехи пехотинцы встретили кочевников, стреляя с одной руки из небольших арбалетов, повергнув на землю многих из нападавших, затем пустили в ход секиры и копья.

Но черноголовым, пусть даже и искушенным в ратном искусстве, оказалось не под силу сражаться с лучшими витязями Степи. Гвардейцы Ши-хуана рассчитывали на сплоченность строя да на крепость доспехов, которые и впрямь могли остановить полет пущенной со ста шагов стрелы или колющий удар меча; щитов черноголовые не имели. Но прошитые металлическими пластинами халаты оказались бессильны перед тяжелыми мечами витязей Аландра.

Привстав в стременах, те рубили наотмашь, массивным мечом пробивая любую преграду. Обоюдоострые, закаленные в масле клинки с хрустом перерубали древки секир и рассекали на части бронзу мечей ланчжунов. Удар, второй, редко когда требовался третий – и кряжистый гвардеец кулем валился на землю с разрубленной головой или расчлененным надвое туловищем. Еще удар, еще – и рядом ложились все новые и новые окровавленные тела.

Витязи проложили широкую просеку и могли бы насквозь пронзить неприятельский строй, но Аландр помнил о том, что должен щадить ланчжунов – лучших воинов Ши-хуана. Он, своею рукой истребивший десятки врагов, подал сигнал, и его витязи откатились, увлекая за собой хуннов и ди.

Две гигантские массы людей – гигантская лава степняков и сбившиеся в тугой комок черноголовые – застыли друг против друга. К стоявшему чуть впереди прочих воинов Аландру приблизилась Талла.

– Все правильно! – похвалила она. – Теперь нужно предложить им сдаться. Надеюсь, они будут благоразумны и…

Талла недоговорила. Пущенная вражеским арбалетчиком стрела сверкающей молнией метнулась к ней. Тяжелое острие должно было впиться в грудь девушки, но Аландр оказался быстрее. Выбросив в сторону свое могучее тело, он принял смерть на себя. Стрела ударилась в диковинный доспех Могучего Воина и, смятая, упала к ногам его жеребца.

Из глоток черноголовых вырвался вздох разочарования. По рядам кочевников пронесся негодующий гул. Многие вскинули луки, готовые ответить, но Аландр упредил их, вскинув вверх руку, и стоявший рядом трубач подал сигнал, извещая о том, что предводитель приказывает своим воинам не пускать в ход оружие.

Кочевники повиновались, оставив при том тетивы луков натянутыми. Аландр откинул забрало шлема и заглянул в лицо Талле. Та была совершенно спокойна, словно происшедшее ничуть не касалось ее. Затем она холодно улыбнулась.

– Ты ждешь слов благодарности? Ты не услышишь их. Твой поступок нелеп. Я в состоянии сама позаботиться о себе. Запомни это!

– Запомню! – согласился Аландр.

– А теперь пошли к ним гонца.

Аландр обернулся, взглядом нашел стоявшего чуть поодаль Ли и кивнул ему. Генерал тут же направил коня к предводителю.

– Поедешь к ним! – коротко бросил Аландр. – Я обещаю жизнь и свободу каждому, кто сложит оружие. Они храбрые воины и заслужили пощаду.

– Попробуй уговорить их командира, – прибавила Леда. – Он и его воины нужны нам.

Черноголовый кивнул.

– Я все понял.

Затем он тронул коня и направил его к собратьям, настороженно ожидавшим, что будет дальше. Ли неторопливо, аккуратно минуя распростертые где в одиночестве, а где и целыми грудами тела, приблизился к строю ланчжунов. Он обменялся несколькими фразами с вышедшим навстречу ему воином, после чего повернул обратно к кочевникам.

– Они просят время подумать, – сказал он, очутившись подле Аландра.

– Хорошо, – ответил тот, – пусть думают. Но, надеюсь, они будут думать недолго, в противном случае наши союзники, величающие себя Детьми Солнца, скоро начнут проявлять признаки нетерпения.

Солнцеповязочники и впрямь уже опомнились от того решительного отпора, что получили от шицзу, и были настроены продолжить сражение. Часть их, что порезвее на ногу, бросилась вдогонку за неприятелями, бежавшими с поля битвы, другие, полные воинственного пыла, нестройными толпами спешили на подмогу кочевникам.

Наконец из рядов черноголовых появился всадник, что беседовал с генералом Ли. Парламентер подъехал к Аландру и отвесил поклон.

– Часть наших воинов готова принять твое предложение, Черный Всадник! – вымолвил он. – Но ты должен сдержать свое обещание.

Аландр кивнул.

– Я сдержу. А что намерены предпринять остальные?

– Это решать им. Тебя устраивает подобное соглашение?

Подумав, Аландр кивнул вновь.

– Вполне. Те, кто готовы сложить оружие, могут сделать это вон там. – Аландр указал на ложбину, свободную от степняков. – Мои воины будут охранять их. Я гарантирую им полную безопасность. Я не враг черноголовым, я – враг вашему императору. Мне не нужны их жизни и земли. Так и передай своим.

Парламентер кивнул и поворотил коня.

Вскоре от рядов черноголовых стали отделяться воины – по одному и целыми группами. Они шли в указанное Аландром место, передавая оружие и коней окружившим ложбину воинам-ди. Большинство шицзу сложили оружие. Осталась лишь небольшая кучка воинов, сгрудившаяся вокруг своего предводителя.

Мэн Тянь проиграл эту битву, но не собирался склонять голову перед врагом. Он был высокомерен и самолюбив, Мэн Тянь, лучший из полководцев Цинь, чтобы вот так просто признать превосходство противника, да к тому же варвара. Убедившись, что все те, кто желали сохранить жизнь, ушли, Мэн Тянь взмахнул мечом. Он что-то крикнул воинам, сохранившим преданность своему командиру – что, не расслышали ни Аландр, ни стоявшая подле него Талла – и резким движением полоснул себя по горлу.

Степняки дружно охнули, видя, как обагренный кровью генерал медленно валится на землю. Жеребец дацзяна испуганно взбрыкнул и бросился прочь – по полю, увлекая за собой запутавшееся в поводьях тело.

Но это было лишь начало. Опешившие кочевники с изумлением наблюдали за тем, как несколько сот черноголовых, что отказались сложить оружие, поочередно извлекали мечи, перерезая глотки товарищей или собственные, и вскоре лишь груда тел оставалась на том месте, где еще недавно виднелись ряды воинов.

С мгновение вся гигантская масса кочевников пребывала в оцепенении, котом кто-то издал резкий свист, и всадники дружно устремились к месту побоища, спеша поживиться оружием и имуществом павших.

– Жаль, – промолвил Аландр, на которого смерть неприятелей произвела известное впечатление, хотя Могучему Воину вдруг почудилось, что ему уже прежде приходилось видеть нечто подобное. – Жаль, это и впрямь были хорошие воины.

Всю ночь победители предавали земле тела павших: своих – их оказалось немного – и врагов. С особыми почестями были похоронены дацзян Мэн Тянь и воины, решившие разделить его судьбу. Сам Аландр поднял в их память чашу, хотя и не одобрил подобного выбора: он предпочел бы обрести смерть в бою.

Наутро победители продолжили свой путь на восток – в укрытый за перевалами Гуанчжун, где затаился в своих сетях паук Ши-хуан. Они шли стремительно, несколькими колоннами. Немногочисленные, сохранившие верность владыке Тянься, воины пытались оборонять заставы на перевалах, но варвары и солнцеповязочники обошли их и хлынули на плодородные равнины. Тогда всем стало ясно, что все кончено. Придворные – все эти лехоу, луньхоу, удафу и обычные гуандай и ли – стали поспешно покидать своего повелителя, разбегаясь, подобно крысам, подобно паукам, спешащим покинуть разоренное гнездо. Бежали чиновники, бежала прислуга, бежали те, кого Ши-хуан числил близкими к себе людьми. Бежали все…

Вбежавший в покои Ли Сы с криком хватал сидящего в кресле императора за полы драгоценного, выкрашенного в цвета сюнь и сюань, халата.

– Повелитель! Повелитель! – взывал цэши. – Все покинули нас.

Ши-хуан устало поднял голову. Он еще сильнее сдал за последнее время. Лицо его было желто, изрезанные глубокими морщинами щеки походили на иссушенные солнцем сливы, глубокие борозды на лбу и у носа превращали императора в глубокого старца. Ши-хуан одарил слугу взглядом блеклых глаз, и тот отшатнулся. Смерть, сама Смерть заглядывала из этих глаз в само сердце Ли Сы. Сама Смерть…

Она все же настигла Ши-хуана. И чиновник понял, что поздно. Поздно кричать повелителю о том, что он предан своими подданными. Поздно твердить о бегстве сиятельных слуг: Чжао Гао, Вань Бэна или Вэй Лина. Поздно говорить и об исчезновении от входа в покои могучих ланчжунов. Поздно…

Ли Сы отступил назад, а потом бросился наутек. Он бежал прочь от Императора, прочь из дворца, прочь из славного Сяньяна. Он бежал прочь от Смерти, чье дыхание уже смердело в воздухе.

Смерть…

Ши-хуан поднял голову, и увидел ее, Смерть…

Пред ним стоял старец Ань Ци-шэн, на губах которого играла ласковая улыбка.

– Ты пришел?! – просипел Ши-хуан.

Старец кивнул.

– Ты расскажешь мне, что есть смерть?

Ань Ци-шэн ответил новой ласковой улыбкой, и эта улыбка вдруг стала расплываться, меняя формы лица. Мягко, словно тягучий воск оплывали старческие черты, вбирая в себя морщины и отечности, бороду и усы, наливая лицо юной упругостью. И Ши-хуан узрел перед собой ту, что видел в ужасных грезах. Она была прекрасна, и она улыбалась своему рабу. И раб понял, что смерть – это не страшно, что смерть – прекрасно. Прекрасна прекрасная Смерть. И Ши-хуана не стало.

Ши-хуан улыбался мертвыми губами. Предводитель варваров Аландр с холодной усмешкой выслушивал подобострастные речи встретивших его у стен города первых слуг Ши-хуана. И море Ланье не волновало уже ничьего сердца. Как и трудно было сказать что-то определенное насчет грядущего процветания Китая…