Текст книги "Остров на карте не обозначен"

Автор книги: Дмитрий Чевычелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

6

С узлом, с эсэсовским обмундированием и оружием Костя заторопился к своему убежищу, возбужденный пережитой опасностью и неожиданными новостями, добытыми от эсэсовца. «Вот тебе жуки и пауки!… Не отсюда ли был нанесен удар по „Неве“?…»

Почти бегом Костя добрался до шлюпки и остановился, запыхавшись. Что делать дальше?… Нагрузить шлюпку камнями и утопить здесь, на мелком месте?… А если она вдруг понадобится? Тогда в одиночку ее не поднять… Куда-нибудь заплыть с нею?… Куда?… В грот! В тот самый… в фиорде…

Не медля Костя поднялся в пещеру. Переодеваться не стал: надо спешить. Проворно опоясался ремнем с пистолетом эсэсовца, сунул в карман электрический фонарик Василия Ивановича, несколько сухарей, забрал все весла к спустился к шлюпке, беспокойно озираясь по сторонам. Прежде чем «сняться с якоря», тщательно уничтожил следы к пещере.

Облегченная шлюпка слушалась хорошо и шла быстро. Плыть пришлось недолго, – к гроту Костя добрался скорее, чем рассчитывал. Оглядываясь, он осторожно заплыл внутрь и облегченно вздохнул: укрытие надежное, и никто не видел, как он сюда пробрался.

Грот оказался просторным, с высокими сводами. Боковые стены были крутые, а задняя ступенями поднималась под самые своды и там исчезала во тьме – в продолжении грота, уходившего в глубь скалы. «Видимо, здесь когда-то стекал в фиорд подземный водопад, – решил Костя. – И наверху, под сводами, – бывшее устье его подземного русла».

Сумеречный свет проникал в грот снизу – через вход из фиорда и сверху – из невидимого Косте какого-то отверстия под сводами. Как добраться до него? Куда оно выходит? И можно ли через него выкарабкаться на поверхность?… Все предстояло выяснить. Но прежде надо еще закрепить шлюпку.

Камней, каких много валялось в ущелье, здесь вовсе не было. Придется придумывать что-то другое… «Вот разве попробовать это?» Костя причалил шлюпку к задней стене – там он заметил трещину. Всунул в трещину весло – оно вошло туда глубоко. Заклинил его другим веслом и еще одним. Получилось прочно, надежно. К этому новому «якорю» Костя привязал шлюпку крепким морским узлом и выбрался на каменную площадку.».

Теперь можно было забираться под своды. Высмотрев маршрут, изобилующий уступами, Костя начал подниматься с одного «порога» на другой и без особых трудностей достиг верхней площадки. Здесь передохнул и осмотрелся… Темным туннелем уходило в скалу бывшее русло подземной речки. Еще один подземный ход – узкий и низкий – уводил в боковую стену. А со стороны фиорда, через просторное отверстие под самыми сводами, в грот вливался широкий поток света и холодного воздуха.

По выступам и карнизу Костя добрался к отверстию. Осторожно выглянул. До вершины скалы было не менее пяти метров нависающего гладкого камня. Никакой возможности выбраться на поверхность здесь не было. Внизу тускло мерцала черная вода фиорда. Скала опускалась туда почти отвесно. Слева, совсем близко, виднелась трещина. Она была неглубокая, с покатыми сторонами, и из нее легко было бы выбраться на поверхность. Но… пути к ней тоже нет. Костя перебрался обратно на верхнюю площадку и, расстроенный, принялся жевать сухарь… Придется искать новую стоянку или, оставив шлюпку здесь, выбираться из грота вплавь. Но в ледяной воде долго не продержаться.

«А может быть, на поверхность выведет это подземное русло?…»

Костя сразу же заторопился. Сунул в карман недоеденный сухарь, вытащил электрический фонарик и, не медля, двинулся в путь… С беспокойством всматривался он в неровные каменные стены, в низкие тяжелые своды – они подавляли, угнетали. Глухая тишина казалась зловещей, ее нарушал лишь скрип мелкого гравия под ногами и неровное дыхание Кости…

Щемило сердце. Тело наполнялось дрожью. Один, совсем один! И что бы ни случилось с ним здесь – никто никогда не узнает об этом, не окажет помощь…

Несколько раз готов был он броситься обратно. Но, стискивая зубы, продолжал идти вперед. И даже, наперекор страху, стал насвистывать веселый мотив. Но вдруг остановился в изумлении… Перед ним была стена, перегораживавшая туннель, – глухая, ровная стена из железобетона…

Несколько минут Костя простоял неподвижно, затаив дыхание, напряженно прислушиваясь. Ни звука, как в могиле. Стараясь ступать неслышно, он подошел к стене вплотную, приложил ухо к холодному бетону. Та же мертвая тишина. Попробовал постучать. Звук был еле слышный, поверхностный, – видимо, стена была толстая, – и он не вызвал никакого отклика…

Беспокойно озираясь, Костя повернул обратно к гроту, постепенно ускоряя шаги. «Кто мог построить в подземелье такую стену? Фашисты?… Зачем?… Какие секреты таятся по ту сторону этой стены?… Надо разведать, что делается на острове! Надо найти ход к этому тайнику! Ты должен сделать это, Константин!»

Последние несколько метров, навстречу свету, Костя чуть ли ни бежал. Очутившись снова в гроте, он несколько минут облегченно дышал, отдыхая от пережитого напряжения… Но что же делать дальше? Заглянуть еще и в эту дыру?

Костя подошел к низкому ходу в боковую стену и нагнулся, чтобы заглянуть в него. Но что такое?… Почему здесь потянуло свежим воздухом? Костя присел на корточки и в глубине хода увидел белое пятно света, падавшего сверху… Низко пригнувшись, он прошел туда и неожиданно очутился в наполненной светом, присыпанной снежком узкой траншее. Вверху были видны ее неровные края, а в просвете между ними, в вышине, – серые бегущие тучи… Костя осмотрелся… Так это же та самая расщелина, которую он заметил, выглядывая из грота! Выбраться отсюда уже не составило трудности… И вскоре Костя был в своем ущелье…

В пещеру он вошел осторожно, с пистолетом в руке. Но там все было так, как он оставил. На ящиках лежали одежда, автомат, сумка Василия Ивановича, фляга с водой.

День подошел к концу – беспокойный, трудный день. Костя переоделся, поел сухарей и принялся разбирать завезенное имущество. В сумке Василия Ивановича он, к удивлению, нашел пистолет. «Вот если бы я знал раньше… Хотя лучше, что не нашел тогда…» Морской бинокль очень обрадовал: «Для разведки будет очень кстати…»

Теперь Костя имел автомат, два пистолета с запасными обоймами, бинокль и эсэсовскую форму. «Для партизанских действий – неплохо!…» Костя занялся разбором других грузов. Первый же ящик, который он открыл, разыскивая консервы, вызвал у Кости невольный стон горечи: сверху в ящике лежал ракетный пистолет и три больших коробки с ракетами. «Оо-о-о, если бы я знал тогда, где они!… Я был бы теперь среди своих, родных, советских людей, а не в стане врагов, которые уже дважды пытались меня убить! Но, коли ты уже среди них, надо бороться, Константин!…»

Глава пятая
В БОРЬБУ ВСТУПАЮТ НОВЫЕ СИЛЫ

1

В этот вечер «славянский» сектор лагеря напоминал потревоженный улей. Команду с «Невы» Смуров и Шерстнев распределили равномерно по всем баракам. И беседами о последних новостях с Большой земли были охвачены все заключенные. Вопросам не было конца. До глубокой ночи слышались в бараках приглушенные волнующие разговоры.

А в кладовке восьмого барака в этот вечер заседал подпольный комитет «славян». Обсуждались три тщательно подготовленных сообщения: о возможности пополнить запасы оружия, об организации боевых групп и об оперативном плане восстания.

В заседании комитета принимал участие и представитель «западного» сектора – Вальтер. Под этим конспиративным именем (его настоящую фамилию знал только Смуров) в «славянский» сектор нелегально проникал немецкий коммунист, возглавлявший подпольный комитет «западников». По-русски он говорил свободно, почти без акцента. Для взаимопомощи и координации действий обоих комитетов Вальтер бывал на заседаниях «славян», а Смуров (под именем «Михаил») – на заседаниях «западников».

Вальтер прошел суровую школу подпольной работы в Германии и стал опытным подпольщиком. И здесь, на острове, он сумел наладить глубоко законспирированные связи с немцами-антифашистами, работавшими в арсенале, в госпитале, среди охранников и даже в канцелярии самого штандартенфюрера.

Благодаря этим связям он неоднократно помогал Смурову, который, со своей стороны, увлекал Вальтера революционным порывом к действию, неукротимой энергией и волей к борьбе.

Наибольшее количество вопросов вызвало сообщение Смурова и Вальтера о возможности вывезти со строительным мусором партию оружия из арсенала, во время предстоящего там переоборудования и ремонта.

Отвечал Вальтер.

– Точно ли, что будет машина-фургон? – спросил Медведев.

– Да. Машина уже выделена.

– А если шофер и охранник будут другие?

– Тот, кто выделяет этих людей, проверенный антифашист и согласен нам помочь. Грузчиков возьмут из славян, и надо, чтобы они были физически сильными. Это обязывает уже вас.

– Мы обеспечим погрузку. Грузчиками будут надежные товарищи, – сказал Смуров.

– Надо учесть, что риск провала большой. Тогда и наших и ваших людей будут жестоко пытать и казнят. Подбирать на эту операцию надо людей бесстрашных.

– С нашей стороны будут именно такие.

– На сколько дней выделяется туда машина? – спросил Митрофанов.

– На два, три… В эти дни и надо все успеть.

– Не изменят ли эсэсовцы порядок проверки машин при вывозе строительного мусора?

– Надеемся, что останется прошлогодний порядок. Используем его слабые стороны.

– Надо воспользоваться тем, что у гестаповцев сейчас нет даже и мысли о возможности побега с острова, – сказал Смуров. – Это очень важное обстоятельство.

Когда заседание комитета пришло к концу и все начали вставать, Смуров предупредил:

– Погодите, что-то важное хочет сообщить нам товарищ Вальтер.

Сообщение Вальтера было коротким:

– Поступившая к вам сегодня новая группа пленных – команда с торпедированного судна «Нева» – неблагополучна. В ней есть опасный провокатор. Это первый помощник капитана, Борщенко. Он власовец. Вместе с известным вам Шакуном в сорок первом году, в Киеве, расстреливал советских людей. Был старшим в зондеркоманде. Все это выяснилось сегодня на допросе у Хенке. Сейчас Борщенко задержан в гестапо для инструктирования. Он скоро явится. Возможно, даже сегодня. Предупредите об этом капитана Шерстнева.

После информации Вальтера установилось тягостное молчание.

– На точность этих сведений можно положиться, товарищ Вальтер? – спросил озабоченный Смуров.

– То, что произошло на допросе, не подлежит сомнению. Сообщение абсолютно надежного товарища.

– Какая неприятность Шерстневу, – с огорчением сказал Смуров. – Как будем решать, друзья?

– Что же здесь раздумывать! – сказал Медведев. – Решение может быть только одно: немедленно, как только явится, уничтожить изменника!

– Учтите: он очень сильный и опасный негодяй, – добавил Вальтер. – У него, вероятно, есть оружие. Будьте осторожны и не делайте шума…

– Сведем его в большую пещеру и там – киркой по черепу! – предложил Митрофанов.

– Кто возьмется за это дело? – спросил Смуров.

– Я и Медведев! – предложил Митрофанов. – Вдвоем справимся.

– И я с вами, – сказал Глебов.

– Хорошо, – согласился Смуров. – Вы трое задержитесь здесь на случай, если предатель явится. Обстоятельно допросим его. Выведем на чистую воду. И тогда уже придется вам выполнить акт возмездия за измену Родине… Как, товарищи, согласны с таким порядком?

Все подняли руки.

– Все… Теперь я провожу вас, товарищ Вальтер.

Смуров и Вальтер вышли из кладовой первыми. Из темноты к ним шагнул человек.

– Это вы, товарищ Смуров?… Посты можно снимать?

– Да, снимайте. Пусть люди отдыхают. Уже поздно. Но вы сами еще останьтесь.

Смуров и Вальтер быстро спустились со ступенек и скрылись за углом, в черном узком пространстве между стеной барака и скалой…

Над скалами неслись бесконечные тучи. Колючий ветер врывался в ущелье, с шорохом пробегал по крышам бараков…

Со сторожевой вышки вспыхнул луч прожектора и зигзагами пробежал между лагерных строений. Ни единого движения, ни одной тени не метнулось под лучом. Притаившиеся бараки представлялись безжизненными. Казалось, измученные узники погружены в тяжелый сон…»

Но лагерь и ночью, как всегда, жил своей второй, напряженной, скрытой жизнью…

В темноте по узкому проходу Смуров и Вальтер прошли до места, где барак вплотную примыкал к скале. Здесь Смуров наклонился и первым полез в низкую расщелину. За ним последовал и Вальтер. Согнувшись, они несколько минут осторожно продвигались в темноте, на ощупь. Потом Смуров зажег электрический фонарь, и, следя за знаками у частых поворотов, они проникли в небольшую подземную пещеру, откуда разветвлялось несколько ходов.

Смуров остановился.

– Каждый раз, когда вы приходите к нам, Вальтер, я беспокоюсь. Заблудиться в этом огромном лабиринте – это наверняка погибнуть.

– Не беспокойтесь, Михаил. Я осторожен и строго руководствуюсь вашими указателями.

Они двинулись дальше, тщательно следя за знаками, переходя из одной пещеры в другую, сворачивая то вправо, то влево. В просторной пещере, со множеством ходов в разные стороны, они задержались и присели на ящики, уложенные у стены.

Вальтер вытер вспотевший лоб.

– Много вы накопили тут этого вещества? – спросил он, кивнув на ящики.

– Порядочно… Но не окажутся ли пустыми наши опасные труды? Состоится ли когда-нибудь наша операция? И есть ли что-нибудь новое в этом нашем деле?

– Новое есть… Гестаповцы выявили у нас специалиста по карстовым образованиям, норвежца.

– А он согласится работать?

– Прежде чем его увезли гестаповцы, мы успели дать ему директиву: от работы не отказываться. Но подготовить и провести операцию в гроте ему одному слишком трудно. В подземном управлении работают только стопроцентные эсэсовцы, и нам среди них сообщников не найти.

– Установить связь с нашим Андриевским так и не удается?

– Пока нет. Он в каземате. Там у нас своих людей нет. А переводчиком в сношениях с Андриевским гестаповцы не пользуются: он сам хорошо владеет немецким языком.

– Как жаль! Вместе с вашим норвежцем они, быть может, и смогли бы обеспечить это дело.

– Еще одна неудача, Михаил. Ваша последняя просьба не выполнена. Рихтер погиб.

– Когда и как?

– Вчера. Сорвалась вагонетка и сбила с ног. Встать сам не смог. Пока подоспели товарищи, эсэсовец пристрелил.

– Потеря Рихтера – большая потеря! – с горечью сказал Смуров и задумался.

– Просьбу вашу выполнит другой товарищ, – добавил Вальтер и встал. – Дальше меня провожать не надо. Здесь я уже хорошо все освоил.

Они условились о следующем свидании, попрощались и разошлись навстречу новому дню и новым опасностям…

2

Пока Смуров провожал Вальтера, к восьмому бараку подошел Борщенко. Он только что долго и обстоятельно разговаривал с Шерстневым и теперь разыскивал Смурова.

Оставшийся на посту Данилов провел его в кладовую, где все еще сидели три члена комитета.

– Здравствуйте, товарищи! – поздоровался Борщенко.

– Здорово, если не шутишь, – отозвался Глебов. Остальные промолчали.

Пораженный таким приемом, Борщенко спросил:

– Кто из вас Смуров?

– А зачем он тебе? – грубо спросил Глебов.

– Он мне нужен по очень важному и срочному делу.

– А кто ты?

– Я – Борщенко. Эта фамилия вам ничего не говорит.

– Почему не говорит? Она нам знакома! – продолжал грубо Глебов. – Ты первый помощник капитана Шерстнева!

– Бывший помощник. Теперь такой же, как и вы, узник…

– Такой ли?

– Подожди, Глебов! – оборвал Митрофанов и обратился к Борщенко: – Если вам нужен Смуров, то он сейчас в пещере…

– Он мне нужен по важному и срочному делу! – повторил Борщенко. – Проводите меня к нему!

– Мы вас проводим, – сказал Митрофанов. – Втроем вас проводим. Глебов! Возьми фонарь! И дай мне кирку…

– Большое спасибо! – обрадовался Борщенко.

– Пошли…

Все четверо вышли в темноту ночи и осторожно направились к скале, где была большая пещера… Впереди шел Глебов, позади – Митрофанов и Медведев.

В руках у Митрофанова была острая и тяжелая кирка…

В это самое время у входа в седьмой барак столкнулись Смуров и торопившийся к нему обеспокоенный Шерстнев.

– Товарищ Смуров, вы?

– Василий Иванович? Очень кстати! Заходите. Вы мне нужны…

Смуров провел Шерстнева мимо Данилова, который все еще был на посту, и открыл дверь в кладовку.

– Проходите сюда, Василий Иванович… Осторожнее… Сейчас будет свет. – Он зажег коптилку и подал ее Шерстневу. – Подержите, пожалуйста.

– А где Борщенко? – спросил Шерстнев. – Вы его не видели?

Смуров переставил бочку в угол, и в кладовке сразу стало свободнее.

– Садитесь, Василий Иванович… А насчет Борщенко я должен вас огорчить…

– Что с ним? – Коптилка в руке Шерстнева задрожала. Смуров взял ее и поставил на бочку.

– Видите, Василий Иванович, в чем дело… Борщенко провокатор… И он будет уничтожен!…

– Вы с ума сошли! – резко сказал Шерстнев. – Кто посмел сочинить такую мерзость?! Если имеется в виду история, когда его на допросе приняли за власовца, то именно по этому поводу он и торопился к вам. У него важные новости!…

Смуров был поражен.

– А вы его хорошо знаете? – спросил он.

– Мне ли его не знать, когда это мой приемный сын. Он вырос в моей семье, никогда не разлучался со мной, никогда в Киеве не был и с первых дней войны – он мой помощник. Где он сейчас?! Он должен быть у вас?!

Выслушав Шерстнева, Смуров вдруг стремительно бросился к двери.

– Подождите здесь! – крикнул он на ходу.

Из темноты выступил Данилов.

– Что-нибудь нужно, товарищ Смуров?

– Да. Где товарищи, которые здесь оставались? И не приходил ли сюда кто-либо из незнакомых?

– Зашел кто-то из новых. Высокий. И они с ним куда-то ушли…

– Оставайтесь здесь! – приказал Смуров и исчез в темноте.

Вскоре он вернулся к бараку в сопровождении Митрофанова, Глебова, Медведева и Борщенко.

– Товарищ Данилов, – тихо позвал он.

– Я здесь.

– Срочно снова попросите ко мне Анисимова, Виндушку и Будревича…

– Хорошо. Понятно.

Все вошли в кладовую.

– Садитесь, – пригласил Смуров.

– Андрей! – бросился к Борщенко Шерстнев. – Я уже начал за тебя волноваться…

– И не напрасно, Василий Иванович. Вот видите! – Борщенко поставил в угол кирку, которую держал в руках. – Если бы я случайно не оглянулся, то уже лежал бы с проломленной головой. А если бы не появился при этом товарищ Смуров, вот этой троице пришлось бы, вероятно, попасть в лазарет!

Митрофанов, Медведев и Глебов сидели опустив головы.

– Это, товарищ Смуров, похоже на самосуд! – строго сказал Шерстнев. – Стало быть, если бы я не поторопился к вам, был бы убит честный коммунист руками таких же коммунистов. Разве можно в подобных случаях действовать без допроса обвиняемого, без тщательной проверки фактов? А в данном случае – без разговора со мной?

– Товарищ Смуров, виноваты мы трое! – заговорил Митрофанов. – Информация казалась авторитетной и точной. Нам захотелось избавить вас от ведения допроса и прочего… И мы нарушили ваше указание… Понимаем теперь, что наша вина большая…

Смуров слушал молча, сурово нахмурившись. Шерстнев возмущенно повернулся к Митрофанову, но вмешался Борщенко:

– Отложите, товарищи, этот разговор. У меня есть более важное дело…

В кладовую вошли вызванные члены комитета. Смуров снова переставил бочку из угла на середину.

– Занимайте, товарищи, места. И знакомьтесь: Василия Ивановича Шерстнева вы уже знаете, а это – его первый помощник и приемный сын, член партии товарищ Борщенко… – Вновь пришедшие с недоумением переглянулись. Смуров продолжал: – Допущена ошибка – и товарищ Борщенко был на волосок от гибели…

– Что прошло, то прошло, – холодно сказал Борщенко. – Сейчас важнее поговорить о другом… Шакун знает о подготовке восстания, о комитете и о том, что его возглавляет Смуров.

Слова Борщенко произвели впечатление взрыва. Все застыли, пораженные известием…

– Расскажите подробнее, – попросил Смуров.

Борщенко рассказал историю своего «перевоплощения» во власовца и подробно передал разговор с Шакуном…

Установилось тягостное молчание.

– Что будем делать? – спросил Смуров. – Вопрос серьезный…

– Шакуна надо было уничтожить уже давно! – сказал Медведев. – А теперь придется сделать это с опозданием…

– Нельзя откладывать больше! – добавил Анисимов.

– По этому предложению вряд ли будут возражения? – Смуров посмотрел на Шерстнева.

– А я как раз и возражаю, – отозвался Шерстнев. Все повернулись к нему, недоумевая. Он объяснил: – Раздавить такую гадину, как Шакун – изменника Родины и палача советских людей – святое дело. Но в данном случае это преждевременно. Мы обязаны узнать, как полно осведомлен он о наших делах, что и когда гестаповцы собираются предпринять против нас и кто предатель. Это нам надо знать! Это слишком важно. От этого будут зависеть наши действия. Как же не воспользоваться такой возможностью? Мы были бы идиотами и простофилями…

– О какой возможности вы говорите? – спросил Митрофанов.

– Неужели непонятно? Эта возможность – Андрей Васильевич Борщенко!

Борщенко запротестовал:

– Нет, Василий Иванович, эта роль не для меня.

– Но ты же выдержал ее там, в гестапо…

– Это случайно. Шакун создал ее для меня. Он и поддерживал ее все время.

– Надо использовать этого негодяя и дальше. Выудить из него все, что он знает…

– Что мог, я сделал. На большее меня не хватит… Сегодня меня чуть не убили здесь свои же товарищи. А если я надену форму охранника, все будут считать меня предателем… Что может быть ужаснее этого!… Нет! Я готов в любую минуту отдать жизнь за общее дело, но сделать это открыто и честно.

– Мне понятны ваши чувства, Борщенко, – мягко сказал Смуров. – Но в наших условиях открыто и честно мы можем только умирать. А подготовить победу и уничтожить это дьявольское логово можно в единственном случае – действуя скрытно, дезориентируя, обманывая врага.

– Но я не смогу долго выдержать роль предателя, товарищ Смуров…

– Ну а как же вы мыслите отказаться от нее после того, как уже приняли ее на себя?

– Получу оружие. Уничтожу здешнего главаря эсэсовцев и тех его приближенных, которые окажутся рядом. В этом и будет моя помощь товарищам в их борьбе.

– Вы ошибаетесь, Борщенко, – холодно сказал Смуров. – Это не приблизит свободу. Наоборот, так вы нам только повредите.

Борщенко, пораженный словами Смурова, повернулся к Шерстневу.

– Ты просто очень взбудоражен, Андрей, – строго сказал Шерстнев. – На такую крайность можно идти только в случае провала. Но до этого ты должен держаться роли нашего контрразведчика до конца. Обязан делать это во имя жизни товарищей, как бы ни было трудно… И я верю в тебя, Андрей, с такою же силой, как и люблю тебя… Как отец…

Борщенко медленно встал.

– Я согласен, товарищи. Слушаю вас.

Посыпались советы и предложения…

Когда обо всем договорились, Смуров сказал:

– Есть вам еще одно важное поручение, Борщенко. Надо добиться разговора с помощником лагерфюрера по строительству – майором Клюгхейтером. Он, возможно, поможет нам. Говорите с ним от имени комитета.

– Разговаривать о помощи со здешним начальством? – медленно спросил Борщенко. – Да вы что, товарищи, сошли с ума?

– Здесь, как и везде, немцы разные, – спокойно сказал Смуров. – С этим немцем можно разговаривать.

– Но этот немец – помощник главного палача на острове! – еще больше возмутился Борщенко. – Я отказываюсь!

– Андрей! – укоризненно остановил его Шерстнев. – Комитет лучше знает, с кем можно и с кем нельзя разговаривать.

Борщенко замолчал и угрюмо выслушал указания комитета относительно разговора с Клюгхейтером.

– Но это еще не все, Борщенко! – предупредил Смуров. – Есть еще одно очень трудное дело… Нам во что бы то ни стало нужно установить связь с томящимся в гестапо инженером Андриевским. Это почти невозможно. Но вдруг вам удастся…

– И что тогда?

В кладовую тихо вошел Данилов и что-то прошептал Смурову. Тот нахмурился и озабоченно встал.

– На этом сегодня кончим. Об Андриевском – потом. А вас, Василий Иванович, все же необходимо спрятать. И сейчас как раз есть подходящая возможность. К сожалению, она связана с горечью для нас… – Смуров помолчал и, обращаясь ко всем, тихо сказал: – Товарищи, члена нашего комитета Василия Иннокентьевича Тамарина спасти не удалось… Только что умер… Почтим его память минутой молчания.

Все встали.

Тягостное молчание прервал Смуров:

– Василий Иванович, Борщенко и Медведев пойдут со мной. Остальные расходитесь.