Текст книги "Остров на карте не обозначен"

Автор книги: Дмитрий Чевычелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

5

После разговора с Рыниным Костя Таслунов, всемерно соблюдая осторожность, занимался разведкой. Он нашел наилучший подход к арсеналу «с тыла» – со скалы, откуда можно было по веревке спуститься на территорию арсенала, в угол ущелья, в закоулок между складами, предназначенный для строительных отходов…

Разведал он и главную дорогу острова, дважды обойдя ее по замкнутому треугольнику, и все ветви от нее к объектам. А в последние дни, забираясь на скалу, он наблюдал распорядок караульной службы эсэсовской команды, охранявшей коммуникации острова. Костя уже занес в свой блокнот, что обслуживают команду две машины со скамьями в открытом кузове, одна закрытая машина-фургон и пять мотоциклов с легкими пулеметами на них.

Казарма этой команды находилась в северной части острова, у вершины дорожного треугольника. В бинокль Костя успел пересмотреть и пересчитать весь личный состав команды. В ее среде разыскал он и приметного рыжего эсэсовца с кривым носом – убийцу журналиста Степанчука.

В день, когда Борщенко и Шакун везли в ущелье труп Андриевского, Костя, возвращаясь к своей «базе», встретился с их машиной. Укрывшись за камень, он разглядел сидевшего у открытой двери фургона Борщенко. И сердце Кости заныло от нахлынувшей вдруг тоски. Острое чувство одиночества охватило его с такой силой, что в эту минуту он согласился бы пожертвовать свободой, чтобы только быть вместе с товарищами, среди своих советских людей.

Стрекотание мотоцикла встряхнуло Костю. Он отступил к скале, приложил к глазам бинокль. И сразу же поймал в окулярах физиономию рыжего эсэсовца с кривым носом.

Решение пришло мгновенно. Поставив автомат на боевой взвод, Костя вышел на дорогу и поднял руку…

Быстро приближающийся эсэсовец сбавил газ и, подъехав к Косте вплотную, остановился. Вооружен он был внушительно: пулемет на мотоцикле, тяжелый пистолет на поясе, автомат на груди.

Костя оказался у эсэсовца сбоку. В упор направив на него автомат, он скомандовал:

– Хенде хох!

Эсэсовец удивленно уставился на Костю, не проявляя страха. Оставив руки на руле, он пытался сообразить, откуда появился здесь незнакомый охранник и почему он угрожает.

Краем глаза Костя увидел на автомате эсэсовца длинный ряд зарубок и понял: «Отсчет убитых им наших людей…»

– Хенде хох! – повторил Костя с нарастающей ненавистью.

Эсэсовец был упитанный, с толстой шеей и широкими плечами. В рукопашной схватке он смял бы Костю мгновенно.

– Вер ист ду? [8]8
  Кто ты?


[Закрыть] – спросил эсэсовец, недоумевая и по-прежнему не снимая рук с руля.

– Их бин дайнер тод! [9]9
  Я – твоя смерть!


[Закрыть] – выкрикнул Костя, горя желанием увидеть страх врага, ужас его перед смертью. – Пришел твой конец, подлый убийца!

Поняв, что перед ним переодетый русский, эсэсовец не растерялся. Неожиданно он с силой ударил Костю ногой в бедро и одновременно дал газ.

Удар отбросил Костю в сторону, но он устоял и, превозмогая боль, рванулся к эсэсовцу, который тоже потерял равновесие и прыгал на одной ноге, стараясь выправить свернувший в сторону рокотавший мотоцикл.

«Он всадит в меня сейчас пулеметную очередь», – мелькнуло в голове Кости, когда ствол пулемета, передвигаясь с мотоциклом по окружности, едва не задел его грудь.

В эти секунды эсэсовец овладел мотоциклом и с искаженным от злобы лицом рванулся на Таслунова. Костя отскочил и нажал спусковой крючок автомата.

Эсэсовец рухнул на дорогу вместе с мотоциклом, мотор которого продолжал работать. Костя подскочил к поверженному врагу. Тот был еще жив, и какой-то злой выкрик так и застрял у него в горле, застыл, как и гримаса звериной ярости на лице.

Каждую минуту на дороге могли появиться другие мотоциклисты. Медлить было нельзя. Костя расстегнул пояс эсэсовца, сдернул его вместе с пистолетом и торопливо надел поверх своего пояса. Затем снял с врага автомат и через плечо повесил себе за спину. Свой автомат оставил на груди. От такого обилия оружия он сразу отяжелел.

Теперь Костя устремился к мотоциклу: там имелся еще и пулемет! Но удастся ли его быстро снять? И как с таким грузом добраться до своей пещеры? Нет, надо увезти пулемет вместе с мотоциклом! Вот только возможно ли управиться с незнакомой машиной?

Костя взялся за руль, повернул рукоятку подачи газа. Подействовало. Газ сбавлен. «Вроде так же, как и у наших…» С большим усилием он поставил мотоцикл на колеса, оседлал его и начал пробовать управление, находя и запоминая отличия от русской модели. «Справлюсь!» – решил он. Но, будто в ответ на эту мысль, мотор вдруг полностью заглох. И в установившейся тишине отчетливо послышался отдаленный рокот другого приближающегося мотоцикла…

Костя нажал на рычаг стартера. Мотор фыркнул и опять заглох. Снова и снова безрезультатно нажимал Костя на стартер. А рокот, приближаясь, нарастал… И когда Костя уже решил бросить мотоцикл и занять боевую позицию для встречи нового врага, мотор зарокотал, мотоцикл тронулся с места.

Когда-то, еще в университете, Костя некоторое время увлекался ездой на мотоцикле. Но после того, как однажды вернулся из поездки с ободранными коленями и локтями и с ссадинами на лице, увлечение его остыло. Теперь Косте припомнилась былая увлеченность, и он прибавил газ, не будучи уверенным, что на этот раз его «лихачество» окончится только ссадинами.

6

Эсэсовец Карл, выехавший на услышанную им автоматную очередь, видел, как мотоциклист в эсэсовской форме сорвался с места и помчался вперед. Успокоенный Карл сбавил газ и уже собрался повернуть обратно, как вдруг увидел на дороге распростертую фигуру.

Карл подъехал ближе, поставил мотоцикл у скалы и подошел к неподвижному эсэсовцу, сразу же узнав в нем Рыжего – Морица. Удостоверившись, что тот мертв, Карл бегом вернулся к мотоциклу, повернул его и дал полный газ…

На большой скорости он доехал до казармы и резко затормозил у самого входа, где стоял шарфюрер Рауб.

Карл торопливо доложил ему о чрезвычайном происшествии.

– Морица убил Граббе! – уверенно воскликнул шарфюрер. – Этот сумасшедший и в меня стрелял из автомата. Стой здесь!

Рауб бросился в казарму. Оттуда сразу же выскочил эсэсовец Фридрих. Усевшись на мотоцикл, он помчался по правой дороге.

Рауб вернулся к Карлу, уселся позади него и приказал:

– Налево! К убитому!

Прибыв на место, Рауб осмотрел труп Морица, выбрал из его карманов документы, кошелек с деньгами и подошел к Карлу, не сходившему с рокочущего мотоцикла.

– Граббе забрал у Морица все оружие – и автомат, и пистолет. А теперь у него еще и пулемет с мотоциклом! – озабоченно говорил Рауб, снова усаживаясь позади Карла. – С таким вооружением он может наделать еще больших бед!

– Что прикажете делать, господин шарфюрер?

– С мотоциклом он может быть только на дороге. Зажмем его сейчас в клещи! Фридрих – с той стороны, мы – с этой! Если встретим – стреляй в него из пулемета! Убьешь – получишь награду!

Мотоцикл сразу же развил большую скорость, и Карл зорко всматривался вперед.

– Осторожнее на поворотах и у больших камней! – кричал Рауб в ухо Карлу. – Он может из засады встретить нас пулеметным огнем.

Они быстро достигли поворота к мысу. Дорога по перешейку была пуста. Карл повернул направо, и они помчались дальше. Миновали спуск к гавани, повороты к арсеналу, к Центру, к лагерям славян и западников – убийца как сквозь землю провалился.

Вырвавшись на прямую дорогу, Карл первым заметил далеко впереди приближающегося навстречу мотоциклиста, который вдруг замедлил движение и начал разворачиваться обратно.

– Это он, Граббе! – прокричал шарфюрер из-за спины Карла. – Хочет удрать от нас! Гони вовсю! Твоя машина у нас самая мощная.

Не остерегаясь больше засады, Карл дал полный газ, и мотоцикл взревел как бешеный. Мотоциклист впереди уже развернулся и тоже рванулся вперед.

– Догоняй! И стреляй без предупреждения! – выкрикивал Рауб. – Целься прямо в него!

Подстегиваемый командами шарфюрера, Карл выжимал из мотора всю его мощь, и расстояние между мотоциклами начало быстро сокращаться.

Карл пригнулся к пулемету, стараясь взять преследуемого на прицел. Он слыл хорошим стрелком и нередко получал даже призы. На этот раз он тоже не ударил лицом в грязь. Первая же его очередь угодила в колеса преследуемого мотоцикла, и тот, словно споткнувшись, сразу же рухнул. Мотоциклист, сорванный с седла инерцией, несколько метров Летел вперед над дорогой, а затем тоже рухнул на камни.

Карл затормозил у поврежденного мотоцикла, возле которого уже растекалась лужица бензина. Рауб соскочил с сиденья и с пистолетом в руке осторожно подошел к лежавшему эсэсовцу, издававшему приглушенные стоны. Меткой очередью Карла были перебиты не только колеса мотоцикла, но и ноги мотоциклиста…

Рауб зашел с другой стороны, чтобы заглянуть в лицо Граббе, и выпучил глаза. Перед ним был Фридрих, которого он из казармы послал на поиски Граббе во встречном направлении…

– Как ты оказался на этом месте и впереди нас?! – грозно спросил его Рауб, растерянно поглядывая по сторонам. Ответа не последовало. Эсэсовец только стонал, находясь в состоянии шока и не реагируя на окружающее.

Рауб возвратился к мотоциклу.

– Ты угодил не в того, Карл! – прокричал он, хотя можно было говорить нормально: мотор работал на малых оборотах. – Ты перебил ноги Фридриху! И потом, у него, как видно, сотрясение мозга от падения на камни.

– Господин шарфюрер! Доложите начальству, что подстрелил его Граббе, – попросил Карл. – Пожалуйста, господин шарфюрер. Помилуйте меня.

Рауба точно озарило:

– Хорошо, Карл. Я доложу именно так. Избавлю тебя от неприятностей, так и быть. Ты образцовый эсэсовец, а Фридрих – трус. Он повернул и удирал от нас, думая, что за ним гонится Граббе.

– А что будем делать с ним, господин шарфюрер?

«– Калекой он нам не нужен. Доводи до конца то, что сделал бы Граббе!…

Карл вытащил пистолет, подъехал к Фридриху вплотную и, не слезая, выпустил в него всю обойму. Стоны прекратились.

– Теперь поехали в казарму! – приказал Рауб. – Надо прислать сюда машину, чтобы все подобрать.

7

О чрезвычайном происшествии Хенке в тот же вечер доложил самому штандартенфюреру. Сообщение о таких чувствительных потерях привело Реттгера в бешенство. Но предложенную гестаповцем операцию поимки Граббе, чтобы его повесить, резко отверг:

– Никаких поисков! Запрещаю!

Успокаивая себя, Реттгер несколько минут расхаживал по кабинету, бросая злые взгляды на растерянного Хенке. Затем пояснил:

– Твой Граббе явится к нам сам. Тогда и надо будет пристрелить эту взбесившуюся собаку! Голод пригонит его сюда, как только иссякнут продовольственные запасы, которые он создал где-то во время своих ежедневных прогулок.

Вернувшись к столу, Реттгер добавил:

– Голод заставит его рыскать там, где есть еда. Таких мест немного: столовая, госпиталь, казармы. Тут его и надо караулить. Предупреди об этом всех. Пусть будут настороже!

– Слушаюсь, господин штандартенфюрер!

– А в ущелья чтобы носа никто не совал! Там этот негодяй из любой пещеры сможет подстреливать наших людей, как куропаток, оружия у него для этого достаточно. И останется неуловим, исчезая всякий раз в каком-либо подземном лабиринте. Думать надо, Хенке, когда что-то предлагаешь!

Хенке виновато молчал.

Глава двенадцатая
ТРИ НОВЫХ СОБЫТИЯ

1

Отвесные скалы ущелья-тупика создавали для арсенала превосходное естественное укрытие с востока, юга и запада. Высокий забор из колючей проволоки и железные ворота защищали доступ в арсенал с севера. Сторожевая вышка над воротами, с ее амбразурами и прожектором, позволяла, в случае необходимости, вести пулеметный обстрел всей территории арсенала и подступов к нему.

Тревога на территории арсенала объявлялась только однажды – в учебном порядке. Если отбросить этот единственный случай беспокойства, то с самого основания арсенала тишину в нем нарушали лишь завывания ветра да неумолчный грохот прибоя. И к ровному, усыпляющему покою здесь привыкли, как к должному.

Сторожевая команда арсенала была малочисленная, и другие эсэсовские команды ей завидовали. Здесь не было заключенных, которые в любую минуту могли выйти из повиновения и проломить камнями голову охраннику.

Здесь царил устойчивый, расписанный по часам, строгий распорядок.

Ранним утром Пархомов, Силантьев и Костиков в качестве грузчиков под конвоем охранника подъехали на вместительном фургоне к воротам арсенала. Порывистый морозный ветер пощипывал нос и уши, подхватывал с дороги сухой и мелкий, как песок, снег, скручивал его в небольшие смерчи и бросал на густую, колючую сеть заграждения, сквозь которую можно было видеть пристроенные к скалам приземистые склады, где хранилось оружие и боеприпасы, а заодно и другие предметы строгого учета.

Начальник караула – коренастый эсэсовец Кремер – тщательно проверил документы у шофера, заглянул в его кабину, пересчитал людей в кузове, посмотрел под машину, обошел ее кругом.

– Разве для строительного мусора фургон удобнее открытой машины? – спросил он у шофера.

– Не могу знать. Мое дело выехать на той машине, которая мне указана.

– А куда будете вывозить мусор?

– Недалеко. К Кривоколенному ущелью.

Других вопросов не было. Кремер приказал открыть ворота. Машина въехала на территорию арсенала.

– А где мусор, который надо вывозить? – спросил шофер Кремера, проводившего машину за ворота. – И много ли его тут?

– Много. – Эсэсовец указал в сторону складов. – Приступайте!

Машина проехала в глубь двора. У дальнего склада она остановилась. Шофер прошел в помещение и сразу же вышел оттуда с тощим, высоким эсэсовцем, который указал на груду мусора – куски штукатурки, камни, щебень – у скалы, рядом со складом. Деревянные отходы были аккуратно сложены отдельно – на топливо.

Шофер залез в кабину, развернул машину и задним ходом подал ее к указанному месту. Лишь теперь грузчикам по команде охранника разрешено было выйти из машины, чтобы немедленно приступить к работе. Они получили лопаты и стали забрасывать мусор в кузов фургона. Наблюдавший за работой высокий эсэсовец вел неторопливый разговор с шофером.

Прислушиваясь к разговору немцев, Пархомов мучительно пытался представить, как все может произойти. «Не здесь, нет. Этот тип явно неподходящий. Видимо, в другом складе».

– Кремер дежурит только до обеда, – говорил длинный шоферу. – Потом будет Вильд.

– Бешеный?

– Да.

– Кремер лучше.

– Конечно.

– А что о Кремере?

Длинный эсэсовец протянул шоферу сигарету. Укрываясь от ветра, чтобы прикурить, они отошли к стене склада. Длинный заговорил быстро, понизив голос. Шофер внимательно слушал.

Как ни напрягал Пархомов свой острый слух, он уловил только отдельные фразы. Длинный говорил: «Шверин… Угол Берлинерштрассе и Фридрихштрассе… Магазин… Колбасы и сосиски… Собственное производство… Запомнил?… Ты профессиональный актер… разыграй». Шофер лишь изредка вставлял отдельные слова: «Трудно… Попробую… Запомнил…»

– Кирилл, о чем идет разговор? – тихо спросил Костиков. – Что-то он жучит нашего шофера…

– Так, болтает о всякой ерунде, – с досадой ответил Пархомов. – Заставляет нашего запоминать улицы, магазин, разыграть кого-то… А о деле – ни слова. Этот тип не тот. С ним держи ухо востро…

Когда машина оказалась достаточно нагруженной и эсэсовец подписал приготовленный пропуск, шофер распорядился:

– Залезайте в кузов! Лопаты взять с собой!

«Славяне» забрались в кузов, а охранник, до выезда со двора, стал на подножку. У ворот машина остановилась.

Кремер проверил пропуск и кабину шофера. Обошел машину, осматривая ее снизу. Заглянул в кузов, приказал:

– Выходите из машины и по очереди – ко мне!

Пархомов подошел первым.

– Расстегнись! Выверни карманы! Повернись! – командовал Кремер. – Ты здорово понимаешь мои приказы. Привык к таким или знаешь немецкий?

– Немного знаю.

– Кажется, даже хорошо знаешь. Изучал, видно». Поди, мечтал в жизни попасть к нам?

– Думал об этом, но по-иному.

– Как же это? – эсэсовец занялся Силантьевым, не прекращая разговора с Пархомовым. – И в качестве кого?

– Не в качестве пленного. И не сюда.

– Куда же? – Кремер насмешливо осклабился. – Не в Берлин ли?

– Именно в Берлин.

– Чего захотел! – возмутился эсэсовец. – В Берлин славян вовсе не будут пускать!

– А против вашего желания разве нельзя там оказаться? Такое ведь в истории уже бывало…

– По воздуху, что ли? – эсэсовец не понял намека. – Или иначе как?

– Сейчас можно всяко: и по воздуху, и по земле, и по воде.

– За чем же дело стало? – нахмурился эсэсовец.

– Только за временем.

– Здесь для тебя время долго не протянется! – уже со злостью бросил эсэсовец.

Охранник толкнул Пархомова.

– Прекратить разговоры! Встань сюда!

Пархомов и сам почувствовал, что такой разговор продолжать нельзя – он может обернуться неприятностью.

Неделями изнывавший от скуки эсэсовец вцепился в разговор с русским, как в развлечение. Обыскивая Костикова, он спросил:

– А что ты скажешь о своих желаниях?

Не понимая немецкого, Костиков гаркнул:

– Не учил вашего языка, господин начальник!

– Что он мне сказал? – спросил эсэсовец Пархомова.

– Он вас слушает.

– Спроси, какие у него мечты?

– Что от меня нужно этому черту рогатому? – опережая, спросил Пархомова Костиков.

– Он спрашивает, о чем ты мечтаешь.

– Скажи, что в эту минуту, глядя на него, хочется дать ему по-моряцки в ухо! Чтобы не рылся в чужих карманах!

– Михаил! Придержи язык! – строго сказал Пархомов Костикову, сожалея, что сам в разговоре с эсэсовцем повел себя неправильно.

– Он мечтает сейчас о папиросе, – сказал он Кремеру.

– Вот это реальное желание! – эсэсовец вытащил из кармана портсигар, извлек оттуда одну сигарету и протянул Костикову:

– За удачный ответ.

– Кирилл! На кой черт он сует мне сигарету? Брать из его поганых рук не хочу. Как же после этого в рот взять? Вырвет!

– Возьми и положи в карман. Нельзя его злить!

– Все равно потом выброшу к чертовой бабушке!

– Что он говорит? – спросил эсэсовец, развлекаясь разговором с русскими, как игрой. – Понимает он, что значит такое мое, немца, отношение к нему, русскому?

– Понимает и благодарит, – сказал Пархомов, не зная, как отвязаться от болтуна.

В затянувшееся развлечение эсэсовца вмешался охранник. Он почтительно обратился к Кремеру:

– Разрешите ехать. Нам надо быстрее оборачиваться.

Раздосадованный эсэсовец отпустил Костикова и полез в кузов с ломиком, который подал ему караульный. В машине он тщательно прощупал мусор до дна в нескольких местах. Выбравшись из машины, коротко приказал:

– Садись! Можно ехать! Открыть ворота!

От арсенала до тропинки к Кривоколенному ущелью доехали быстро. Там проворно разгрузили машину. Прежде чем тронуться обратно, охранник подошел к Пархомову:

– Кто из вас не испугается получить зуботычину, быть может, сильную, если дело обернется опасностью?

– Любой.

– Тогда… – Охранник внимательно осмотрел всех троих и обратился к высокому Силантьеву: – Останься со мной, а вы – садитесь в машину!

Охранник пошептался с Силантьевым и в заключение сказал:

– Это на всякий случай. Может, и не понадобится. Понял?

– Понял.

– Теперь садись и ты! Поехали!

В арсенале они снова быстро загрузили машину. И снова ее грузчиков проверяли при выезде. В следующий рейс проверка была быстрая, поверхностная. Людей Кремер не проверял и в кузове ломиком не шуровал.

2

Близилось обеденное время. Снова подъехали к тому же складу. Но машину шофер подал неудачно – почти вплотную к входу. Мотор забарахлил, шофер вышел из кабины, открыл капот и начал там копаться.

Все последующее произошло очень быстро. Стоявший в дверях высокий эсэсовец, удостоверившись, что кузов фургона надежно загораживает вход от наблюдения со стороны ворот, негромко скомандовал:

– Все трое – быстро за мной? А ты, Вилли, походи около машины.

Пархомов, Костиков и Силантьев почти одновременно выбросились из кузова на порог склада и вошли внутрь. Там, у самого входа, стояло несколько длинных заколоченных ящиков; на скамье лежало больше десяти запаянных цинковых коробок.

– Беритесь по двое за ящик и сразу же в фургон! – приказал эсэсовец. – И не бросать, положить тихо. Быстро!

В несколько напряженных минут ящики и коробки были вынесены и уложены в фургон.

– Сами – туда же! Передвиньте все к переднему краю. Аккуратно.

Друзья молниеносно оказались в кузове и без шума передвинули опасный груз в дальний угол кузова.

Шофер наконец справился с мотором, вернулся в кабину и подал машину точно на место.

– Вылезай! – громко скомандовал охранник. – В эту сторону…

Из кузова выскочили «славяне» и сразу же ухватились за лопаты. Быстро набросали в кузов груза больше обычного. И снова по команде забрались в машину, порядком уставшие.

У ворот шофер вышел из кабины и подошел к начальнику караула.

– Дай огонька, – попросил он. – И сам закури – угощу трофейной. Таких у тебя наверняка нет.

Он подал заинтересовавшемуся Кремеру две сигареты с концами, обернутыми в золоченую бумагу. Тот с интересом осмотрел сигареты, заложил одну из них в мундштук, вытащил зажигалку, сделанную из стреляной гильзы, прикурил сам и дал прикурить шоферу.

– Ты откуда родом? – спросил шофер, затягиваясь.

– Из Шверина.

– Бывал там, знаю. Озеро чудесное. А на Берлинерштрассе, помню, такие вкусные сосиски купил…

– Это где же? – заинтересовался Кремер.

– Магазин угловой с Фридрихштрассе…

– Так это же магазин наш! – обрадовался Кремер.

– Твой?! – На лице шофера и удивление, и восхищение. – Здорово!

– Мой и отца! – продолжал эсэсовец, сияя. – Так вкусные, говоришь?

– Удивительные! Если вернусь живым – обязательно заеду туда опять. Разрешишь?

– Заходи тогда ко мне! – И Кремер стал с увлечением рассказывать, каким спросом пользовались сосиски и колбасы их магазина и как отец хранит особый рецепт их производства. Продолжая оживленно разговаривать, оба выкурили сигареты до конца.

– Далеко ли до обеда? – поинтересовался шофер. – Нам надо обязательно сделать еще один рейс.

– Осталось немного. И моей смене конец. Ну, залезай. Сейчас поедете! – Кремер быстро обошел машину, заглянул на сидевших в кузове «славян», но высаживать их не стал и сам туда не полез.

– Открыть ворота! – приказал он, все еще сохраняя на лице выражение удовольствия от приятных воспоминаний…

Машина быстро домчалась до поворота, но на этот раз осторожно проехала дальше обычного – до самого ущелья.

Выгрузились быстро. Ящики и коробки засыпали мусором.

– Что в них? – поинтересовался Пархомов.

– Потом узнаешь, если останемся в живых, – ответил охранник. – Садись! Поехали!

Они вернулись в арсенал, и шофер опять подал машину неудачно из-за капризничавшего мотора, который на этот раз неожиданно заглох. Не вылезая из кабины, шофер попытался действовать стартером, но только потерял напрасно время. Пришлось заводить мотор вручную.

За эти минуты в кузов уложили новую большую партию оружия и боеприпасов. И опять старательные грузчики основательно загрузили кузов мусором, покончив с кучей у этого склада.

При выезде Кремер, приветливо улыбнувшись шоферу, начал досмотр машины с той же тщательностью, как это полагалось. Обошел машину, осматривая ее снизу. Заглянул в кабину, в кузов и приказал грузчикам:

– Вылезай!

Охранник отозвал его в сторону, шепнул что-то на ухо и мигнул на Силантьева.

– Ага. Хорошо.

Он бегло обыскал Пархомова и Костикова, но цепко вцепился взглядом в лицо Силантьева.

– Расстегнись!… Выверни карманы!…

Силантьев вывернул все карманы, но один – только наполовину.

– Ну, ну! Смелее! – в голосе эсэсовца зазвучало злорадство. – Что у тебя там?!

Он сам забрался в карман и вытащил небольшой сафьяновый футляр – кобуру.

– Аа-а-а! – зловеще протянул Кремер. – Оружие!

Он расстегнул кобуру и извлек оттуда изящный никелированный пистолетик.

– Та-ак! – грозно продолжал он. – Откуда это у тебя?

Рассматривая необычную систему, он потрогал спусковой крючок. Пистолетик щелкнул, открылся, язычок пламени колыхнулся на ветру и погас.

– Зажигалка! – обрадовался начальник караула. – Где же ты ее украл, негодяй?! – Силантьев получил быстрый удар в скулу. Искры посыпались у него из глаз.

– Виноват, господин начальник! Это я нашел в мусоре и не успел вам передать.

– Не успел?! – новый удар. – Я тебе покажу, как надо успевать!

– Конфискуйте ее в личное пользование, – подсказал шофер, вышедший из кабины. – Это ваш трофей.

Жадное внимание начальника караула переключилось на замечательную зажигалку, но он все еще продолжал выкрикивать угрозы по адресу Силантьева:

– Если еще повторится такое – получишь палки! Нашел что – сразу же надо передать, а не прятать в карман, негодяй!

Он еще раз попробовал зажигалку, и огражденный рукой от ветра огонек снова весело вспыхнул.

– Отпустите нас, чтобы успеть к обеду добраться к столовой, – попросил охранник.

– Сейчас. Это мой последний досмотр в смену. Произведу его как положено, и вы, поедете. – Кремер осторожно вложил зажигалку в футляр и опустил в карман.

– Друзья, – тихо заговорил Пархомов. – Если он обнаружит наш груз – я ударю его лопатой по черепу насмерть, выдерну из кузова и здесь буду сопротивляться. А вы подавайте машину обратно и быстро выгружайте, – якобы для того, чтобы доставить на ней пострадавшего в госпиталь. Так погибну только я. Будет спасено наше дело и сохранитесь вы. Ясно?

– Правильно, – согласился Костиков. – Одно добавление: как только наш груз будет снят обратно в склад – я и Фома бросимся тебе на помощь. И этим дадим дополнительное время нашим здешним товарищам… Как ты, Фома?

– Правильное решение! – согласился Силантьев. Пока происходил этот короткий разговор вполголоса, Кремер обошел машину, осмотрев ее снизу, заглянул в кабину и теперь, вооруженный ломиком, поднимался в кузов. Пархомов с лопатой стал около.

– Вы не выроните там зажигалку! – доброжелательно заметил шофер Кремеру. – Давайте я ее пока подержу.

Кремер взялся за карман, пощупал зажигалку и начал действовать ломиком. Но заспешил и в глубь машины не полез.

– Садитесь! – пригласил он, спускаясь. – Все в порядке!

Машина выехала за ворота и сразу же набрала большую скорость, будто спасаясь от погони.

– Пронесло! – проговорил, отдуваясь, Пархомов.

– А тебя, Фома, кажется разнесло! Ха-ха-ха! – развеселился Костиков. – Ты доволен?

Силантьев заулыбался.

– Легко отделались. Спасибо тебе, Вилли! – обратился он к сидевшему тут охраннику. – Хорошо придумал.

– Все было продумано заранее другими, опытными товарищами, – сказал охранник. – А нам благодарить друг друга нечего, все действовали в хорошем согласии…

Машину быстро разгрузили там же, у самого ущелья.

Ветер усилился. Небо быстро заполнилось торопливыми тучами. Все потемнело. Короткий полярный день сменился сумерками. Но на душе отважной пятерки было и тепло, и светло. Дерзкая операция завершилась успехом.