Текст книги "Репортаж не для печати"

Автор книги: Дмитрий Харитонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Увы Люди, посланные Соломоном, настигли Менелика уже в пределах его отечества В ответ на решительные требования царских посланников выдать Ковчег Завета Менелик решил схитрить Он поклялся, что не оставит у себя священную реликвию и обязательно возвратят ее как только для эфиопского храма мастерами будет закончена работа над строительством другого ковчега – точной копии иерусалимского

Люди Соломона совершили большую ошибку

Они согласились ждать.

Менелик поселил их в своем дворце, стараясь содержать их как можно лучше Проводя время в роскоши, они не замечали, как быстро текут дни Соломон был поставлен в известность о причинах задержки его людей в Эфиопии и не находил себе места, пытаясь угадать, когда можно ожидать возвращения Ковчега Завета в Иерусалим

Сын царя Соломона оказался куда хитрее и расчетливее своего отца Он сумел выиграть необходимое время для изготовления великолепной и точной копии Ковчега, которую и вручил посланникам Соломона со словами извинений и наилучшими пожеланиями царю Подлинный Ковчег Завета остался у Менелика

Делегация засобиралась в обратный путь, и вопиющего подлога никто из ее членов не заметил То, что Ковчег был ненастоящим, они обнаружили позже, когда водрузили его в Святая Святых

Ноо. Копия, конечно же, не обладала той удивительной и могущественной силой, которая была у настоящей реликвии Когда крышку искусно сделанного сундука приоткрыли, то, к своему ужасу, израильтяне обнаружили, что скрижали с Десятью заповедями Всевышнего в нем отсутствуют.

В некоторых легендах, как мне удалось установить, с горячей настойчивостью предлагалось считать Ковчег Завета погибшим, как и сказал мне Тэд Тернер при нашей памятной встрече, когда он предложит заняться подготовкой возможного репортажа о судьбе реликвии Согласно одним версиям, Ковчег погиб в кратере вулкана Кибо сразу же после возвращения Менелика на родину. В других версиях говорилось о посещении Менелика новой делегацией царя Соломона. Именно страх за судьбу Ковчега, который был в его руках, и вынудил Менелика постоянно перепрятывать его в различных местах. Однажды он укрыл Ковчег близ кратера вулкана, и, начавшееся извержение огнедышащей лавы, уничтожило драгоценный сундук.

Но была еще одна группа легенд. В них утверждалось, что Менелик сохранил святыню целой и невредимой. И на первых порах наибольшие трудности действительно состояли в том, чтобы найти для Ковчега подходящее место. Священную реликвию неоднократно переносили из одного города в другой, так как каждая попытка поставить Ковчег на избранном месте сопровождалась сильным землетрясением.

Наконец, Ковчег принесли на живописный остров, расположенный посередине одной реки. Островок был необыкновенно мал, но лишь только поставили на нём Ковчег, как вода моментально отхлынула и открыла огромное пространство земли. Сомнения были отброшены прочь и место для строительства храма, подобного иерусалимскому, окончательно определено.

На острове, где и был в короткие сроки построен храм, вскоре возник большой город – Аксум, ставший религиозным центром для эфиопов, подобно тому, как Иерусалим для евреев. В храме под специальным покровом, находился подлинный Ковчег Завета. Здесь же совершались жертвоприношения по ветхозаветному обряду и славился Ягве. Более тысячи человек денно и нощно оберегали святыню от любых посягательств на неё.

В выделенной мною другой группе легенд далеко не все утверждали о том, что Аксум возник позже Менелика. Напротив, в них сообщалось, что главный город Абиссинии уже существовал во времена Менелика. Именно в Аксуме царица Савская якобы поджидала сына из Иерусалима, устроив ему пышную и торжественную встречу – одних только быков было заколото тридцать две тысячи голов. Царица Македа уступила сыну трон, и Менелик стал «истинным» царём Аксумского государства под именем Ебна Хаким. Он не только скопировал государственное устройство Израиля, но и совершил несколько продолжительных боевых походов, разорив ряд соседних стран. В одной из схваток Менелик истребил гадюк с человеческими лицами и ослиными хвостами, растущими из поясницы. Сын Соломона и Македы будто бы опустошил Нубию и угрожал самой Индии.

Легенды, досконально изученные мною, были очень живописны, убедительны и состояли из такого количества мелких подробностей, что казались настоящими историческими документами.

Но только казались.

Помимо реальных, вероятно, фактов, они содержали большое количество загадочных намеков и неточных описаний, фантастических выдумок типа «гадюк с человеческими лицами и ослиными хвостами». С одним только Аксумом было связано столько преданий, что в них можно было попросту запутаться – настолько они противоречили друг другу.

Итак, легенды были превосходны. Нужно было действительно иметь живое воображение, чтобы сложить столь замечательные образчики устных преданий. Переживших века и вплоть до сегодняшних дней заставляющих вчитываться в них с волнением и трепетом в душе.

Но меня озадачивали существенные расхождения в легенде о возвращении Менелика в Аксум с Ковчегом Завета. Я был огорчен, обнаружив, что одна часть историков считает, что Менелик был основателем Аксума и лично водрузил Ковчег Завета в новом храме. Другая группа представителей ученого мира, столь же представительная по именам, как и первая, полагала, что Ковчег прибыл в Аксум через восемьсот лет после основания города. Следовательно, ни Менелик, ни тем более царица Савская не могли быть основателями древнего абиссинского государства.

Наконец, если верить убеждениям абиссинцев, то они делились на приверженцев точки зрения, что древний Аксум был основан еще ветхозаветным Авраамом, и на сторонников решающей роли Менелика в создании этого города.

Зато все сходились в едином мнении о необыкновенной красоте Аксума, чьи многочисленные дома, церкви и монастыри сплошь утопали в богатой и сочной зелени окружающих их обширных садов.

Аксум был одной из великих держав древности в течение пяти веков. Проникнув из Римской империи, христианство стало при царе Эзане государственной религией в Эфиопии. В Африке страна эфиопов стала первым утесом, на который наткнулся вал магометанства.

Но упорное сопротивление людей, «живущих на краю земли и обедающих вместе с богами», было сломлено. Аксумское царство вскоре попадает в вассальную зависимость от соседних правителей. Подъем воинственного ислама в Аравии и арабская экспансия в Египет, потеря Аксумом исключительно важного для экономики порта Массауа отрезали его от главных торговых путей. А серьезные внутренние распри и потрясения – абиссинцы с презрением относились к любому занятию, не связанному с войной или боевыми действиями – привели к окончательному его ослаблению.

Аксум стал бледной тенью некогда могущественного и влиятельного политического центра. Он так и не сумел больше возродиться, но еще более тысячи лет после своего заката, Аксум оставался религиозной столицей Эфиопии – здесь возводились на престол императоры, бережно хранились их короны и другие государственные и церковные реликвии.

Может быть и по сегодняшний день в Аксуме оставался священный Ковчег Завета?

Но ведь Джеймс Брюс, знаменитый путешественник, «исследовавший истоки Нила», но, в основном напряженно и целеустремленно искавший Ковчег, считал, что священной реликвии нет в Аксуме. Он уверял, что вместо оригинала драгоценного сундука в древнем городе Эфиопии находится лишь копия.

Умело и превосходно сделанная копия!

3

Что же происходило в Эфиопии с момента пленения Перо де Ковилхана и до поездки Джеймса Брюса? Какие события развивались на земле, «обожженной солнцем» на протяжении почти трех веков?

Перо де Ковилхан, попавший под домашний арест у негуса Эфиопии, долго не терял надежды на то, чтобы когда-нибудь вырваться из-под бдительного наблюдения постоянно сопровождавших его в любых перемещениях стражников. Изредка ему разрешали задерживаться на пустынном берегу и, сидя на песке, молитвенно сцепив руки, вглядываться до боли в глазах в бескрайнюю морскую даль.

Его надежда увидеть на горизонте очертания корабля потихоньку слабела.

Пока не исчезла совсем.

После смерти предыдущего негуса, который и пленил Перо де Ковилхана, новый император приблизил португальца ко двору и назначил его правителем области. Свыкнувшись с мыслью о том, что ему уже никогда не увидеть своих близких, Перо женился на красивой туземке и окончательно обустроился в Эфиопии.

Перо был уже глубоким стариком, когда на горизонте показалось мелкое пятнышко.

Оно то появлялось, то исчезало в белой пене, вздымаемой сильными волнами, пока, наконец, не выросло и не превратилось в корабль.

Перо де Ковилхан не мог сдержать рыданий, когда он, бешено размахивая руками, бежал по берегу навстречу португальским морякам, вытаскивавшим на сушу две шлюпки. На бегу слабеющие ноги старика подогнулись, и он рухнул бы без сил прямо на песок, но его подхватили крепкие руки Франциско Альвареша.

Это была первая официальная португальская миссия, направленная на поиски контактов с царем Иоанном. Высадившись в порту Массауа в тысяча пятьсот двадцатом году, португальцы встретились с Лебной Денгелом – императором Эфиопии. Перо де Ковилхан постоянно сопровождал своих соотечественников. Он оказывал им помощь в качестве проводника и переводчика.

Долгие часы он проводил уже вместе с Альварешом, рассказывая тому о своих скитаниях по Африке и Индии. Бывший секретный агент с годами совсем не утратил цепкой памяти и логичного построения суждений. Его сведения о сухопутных дорогах и морских путях, о городах и природных богатствах стран, по которым он путешествовал, признают, впоследствии, настолько важными, что будут активнейшим и внимательнейшим образом изучаться и использоваться при подготовке экспедиции Васко да Гамы.

Перо де Ковилхан решил не возвращаться в Португалию – его сердце могло не вынести столь сильных эмоциональных переживаний. К тому же, у него уже были в Эфиопии и дети, и внуки. Его жизнь уже подходила к концу, и остаток своих дней он хотел провести вместе с новой семьей, которую он обрел на африканской земле.

Трагичная судьба Перо де Ковилхана искренне тронула меня и я, с изрядной долей симпатии к несчастному португальцу, подумал о том что история его жизни могла бы стать замечательным сюжетом для съемок кассового голливудского фильма. Под названием: «Долгое ожидание одинокого португальца».

Если бы мне пришлось писать сценарий для такой киноленты, то я бы не сомневался в том, что в числе самых разнообразных и полезных сведений, переданных де Ковилханом Альварешу, должен был упоминаться и Ковчег Завета.

Мне бы обязательно пришлось отметить тот холод и плохо скрываемую враждебность, с которой встретил император Эфиопии португальских путешественников. Он с раздражением узнавал о перемещениях португальцев по Эфиопии и изо всех сил старался воспрепятствовать таким длительным прогулкам и не давать им возможностей отлучаться от императорского дворца.

Но для меня загадкой было другое: почему экспедиция Альвареша задержалась в Эфиопии на целых шесть лет? Для того, чтобы выслушать взволнованный рассказ де Ковилхана, вполне хватало недели. И, даже учитывая оригинальный характер миссии, что делали португальцы столь долго в этой части Черного континента?

Один из ответов был получен мною после кропотливого изучения истории Абиссинии. Оказывается, христианской стране готовился объявить священную войну имам Ахмед аль-Гази, прозванный «Левшой». Но армии мусульман не вторгались в Эфиопию, пока рядом с императором находились португальские дипломаты и моряки. Когда же они, погрузившись на корабли, отплыли от берегов Эфиопии, активность имама «Левши» заметно увеличилась.

Только теперь Лебна Денгел понял, что из двух зол португальцы были наименьшим. Их неподдельный интерес к Ковчегу еще можно было пытаться обуздать или же направить по ложному следу. А воинственного и фанатичного имама, к тому же обладавшего внушительной армией, остановить было гораздо сложнее.

Ахмед аль-Гази решительно вторгся в глубинные районы Эфиопии, уничтожая население и грабя имущество в каждом попадавшемся ему на пути городе. Тяжелые поражения, которые терпел император, поставили его власть под окончательную угрозу, когда мусульмане захватили священный город Аксум и подвергли разграблению церковь Святой Марии.

Негусу Эфиопии пришлось снаряжать миссию в Лиссабон с просьбой о помощи. Поскольку врагом было захвачено большинство удобных морских путей, то плавание заняло необычно много времени.

Четыреста пятьдесят отважных португальских мушкетеров прибыли на выручку негусу… почти шесть лет спустя после отчаянного шага Лебны Денгела – посылки сигнала бедствия и мольбы о помощи. Они высадились в порту Массауа и сгрузили на берег огнестрельное оружие – мушкеты и пушки.

Совершенно разбитой и деморализованной армии эфиопов была оказана военная помощь. Нерешительный негус, так боявшийся обратиться за помощью к португальцам из-за опасения потерять Ковчег, не дождался прибытия вооруженных отрядов из Европы. После его смерти императорский трон унаследовал юный сын Лебны – Клавдий.

Бои носили ожесточенный характер и с обеих сторон было очень большое количество жертв. В беспощадном огне войны навсегда оказались утрачены тысячи бесценных рукописей и произведений искусства. Десятки тысяч эфиопов, закованные в цепи, были угнаны в рабство. Эпидемии оспы и холеры свирепствовали по всей стране.

Возглавлял португальцев Дон Христофор да Гама, сын знаменитого путешественника, храбрый до безрассудства и нетерпеливый до упрямства.

В одном из боев, брошенные бежавшими с поля боя абиссинцами, Дон Христофор с мушкетерами отчаянно сражались против десятитысячного отряда противника. И обратили его в паническое бегство.

Спустя год после прибытия в Абиссинию, сын Васко да Гамы был убит. Его захватили в плен после очередного рискованного и неравного боя, в котором Христофор был ранен в правое колено, но продолжал наносить увечья врагам, сражаясь с еще большей яростью, чем прежде.

После продолжительных пыток Христофора казнили, отрубив ему голову одним взмахом меча.

Но португальцы своей отвагой и искусством военных действий спасли Эфиопию от неминуемого порабощения. В одной из стычек имам «Левша» был убит, но еще в течении пятнадцати лет продолжались то вспыхивавшие с новой силой, то затихавшие сражения эфиопов во главе с португальцами и полчищ имама «Левши»

Мечты мусульман о подчинении своей власти знаменитого христианского государства не были реализованы.

В ходе войны погибли десятки тысяч жителей Эфиопии.

Свою смерть на Черном континенте нашли почти две трети мушкетерского отряда Дона Христофора да Гамы.

Мне предстояло теперь прояснить судьбу Ковчега Завета после завоевания Аксума имамом «Левшой». И главный вопрос заключался в том, успели ли аксумиты перевезти драгоценную реликвию из церкви Святой Марии в какой-нибудь укромный тайник?

Если ответ был отрицательным, то, вероятно, Ковчег Завета постигла горькая судьба других бесчисленных ценностей, погибших от рук варваров в ходе человеческой цивилизации.

Тогда я мог допустить, что спустя двести лет после войны эфиопов с мусульманами, Джеймс Брюс действительно видел в церкви Святой Марии в Аксуме лишь копию Ковчега

Глава двадцать восьмая. «КРАСНЫЙ НЕГУС»

1

Перед тем, как вылететь в Аддис-Абебу, я набрал номер телефона редакции журнала «Ньюсуик» и попросил соединить меня с Роем Денвером Он возглавлял отдел международной жизни и в течение ряда лет, в недалеком прошлом, проработал репортером в Египте, Нигерии и Центрально-Африканской республике.

– Где ты пропадал, Стив? – рявкнул он после обмена приветствиями. – Или ты уже бросил писать и целиком служишь одному только дьяволу под названием «телевидение»?

– Да нет. Я как раз хотел предложить репортаж об Эфиопии. Тебя это интересует?

Я представил себе, как Рой мечтательно закатил глаза в потолок. Африка была его увлечением. Он с удовольствием вспоминал о тех годах, когда жил на Черном континенте. Его очерки и аналитические статьи были по достоинству отмечены ведущими газетами Нью-Йорка и Вашингтона. Рой был обеспечен работой на многие годы вперед – ведь Африка считалась не только беднейшим регионом планеты, где часто вспыхивал голод, но и уверенно лидировала в послевоенном мире по количеству войн и локальных конфликтов. За несколько последних десятилетий одних только дворцовых переворотов в Африке было больше восьмидесяти.

А какую богатую пищу для размышлений представляли собой руководители африканских государств! Власть абсолютного большинства из них была безграничной! Они считали себя наделенными особой, ниспосланной Богом миссией, которую они должны выполнить, невзирая ни на какие трудности.

Денверу приходилось часто встречаться с такими лидерами. Он даже стал коллекционировать беседы с ними и очень скоро обнаружил, что в его активе – встречи с двумя десятками руководителей африканских стран.

Настоящей жемчужиной в коллекции Роя была встреча с императором Центральной Африки Бокассой. Денвер дважды посещал его резиденцию в шестидесяти милях от столицы страны Банги.

– Великую историю нельзя сотворить без жертв, – с важным видом разглагольствовал Бокасса. – И народ должен понимать это.

Бокасса осиротел будучи еще совсем ребенком. Воспитанием будущего императора ЦАР занимались белые миссионеры, жившие по соседству. Затем юноша поступил во французскую армию и сражался за колониальные интересы Франции в Индокитае и Алжире. На похоронах де Голля он плакал и не переставал кричать:

– Папа! Папа! Ты покинул меня…

Тринадцатилетнее правление Бокассы привело к разорению страны, на что Франция, покровительствовавшая скандальному режиму, закрывала глаза. Такой близорукости весьма способствовали щедрые взятки, которые Бокасса преподносил даже президенту Жискар Д'Эстену. Когда вскрылись факты, убедительно свидетельствовавшие о мздоимстве французского лидера, тот долго отнекивался. Но два года спустя был вынужден признать имевшие место дарения в виде бриллиантов.

Самое сильное, однако, впечатление произвели на журналистов куски человеческого мяса, лежавшие в холодильнике Бокассы. Быстро распространились слухи о том, что в своем дворце в Беренго император кормил человечиной ничего не подозревавших европейских визитеров. Помнится, я долго расспрашивал Роя, только-только вернувшегося из Африки на работу в Нью-Йорк. С самым невинным и глупым видом я задавал вопросы своему коллеге о том, чем потчевал его Бокасса во время бесед. Денвер дико возмущался, обещал намылить мне шею и клялся в том, что нигде и ничем Бокасса его не угощал.

– То, о чем ты говоришь, – горячо рассуждал Рой, – император мог подсунуть гостям только во время банкета. Как в мифе о Тантале, пригласившем богов на пир. После чего он угостил их мясом собственного сына Пелопа с целью проверить их всезнание. И то я сомневаюсь в этом. Скорее всего, он людоедствовал в одиночестве.

– Неужели? – хлопал я ресницами и широко расплывался в двусмысленной улыбке.

После возвращения из Африки, Рой устроился работать в престижный журнал и стал быстро подниматься по ступенькам служебной лестницы. Единственным неудобством для него было сократившееся количество зарубежных командировок, о чем Рой искренне сожалел. Услышав, что я направляюсь в поездку в Эфиопию, он немедленно загорелся:

– Вот здорово! Надолго едешь?

– Думаю, что на недельку, – не совсем уверенно проронил я.

– Что можно сделать в Африке за неделю? – возмутился Рой. – Только распаковать вещи о осмотреться вокруг.

– Знаю, Рой, знаю, – оборвал его я. – Будь твоя воля, ты вообще бы не выезжал за пределы Черного континента.

Он с живостью подхватил.

– Я сразу бы отправился в джунгли. В этот колдовской мир, где буйство жизни и красок. Где повсюду растут красно-фиолетовые и желто-оранжевые орхидеи. А бегонии! – Рой восхищенно причмокнул губами. – Белые и красные бегонии – настоящие тропические цветы, пробивающиеся среди деревьев, покрытых мхом и лишайниками. А звуки, Маклин, звуки тропического дождя, барабанящего по кронам деревьев – самая волшебная музыка на свете. Ведь только в Африке сохранились последние древние культуры маленьких народов. Исчезающие оазисы, где люди живут первобытной жизнью, где джунгли самые непроходимые, а реки стремительнее и опаснее, чем в любом другом уголке земного шара.

– Остатки каменного века, – согласился я. – С чудом сохранившимися племенами каннибалов, поедающих своих врагов.

– Ну знаешь, войны между африканскими племенами вспыхивают сегодня не из-за дележа природных богатств, – отозвался Рой. – Они являются продолжением многовековой вражды между кланами. И поедание тела врага – древнейший ритуал, имеющий огромное символическое значение. – Рой внезапно умолк и затем спросил с подозрением. – На что ты намекаешь, говоря о каннибалах?

Я усмехнулся. Рой был слишком подозрителен, как только речь заходила о малейших намеках на Бокассу.

– Не напрягайся, – посоветовал я ему. – Просто, мне кажется, что с течением времени человеческая природа не изменилась. Вместо джунглей люди построили небоскребы, вьючных животных они заменили автомобилями, но первобытные инстинкты охотников за черепами сохранились у многих.

– У многих? – переспросил Рой. – Ты намекаешь на финансовых акул с Уолл-Стрит?

– Не только, – коротко ответил я.

– На кого же еще?

– Ты легко догадаешься, если вспомнишь в какую страну я отправляюсь.

Рой замолчал. Затем он коротко выдохнул.

– Негус. «Красный негус».

– Вот именно, – подтвердил я. – Мне нужно сделать с ним интервью.

– Это не так просто. В последнее время он не любит общаться с западными журналистами. Его режим переживает сегодня небывалый кризис и, судя по всему, катится в бездну, – сказал Рой. – Но я постараюсь помочь. При условии, что, после возвращения из Эфиопии, репортаж действительно будет опубликован в нашем журнале.

Я охотно пообещал ему это сделать.

2

«.Красным негусом» называли диктатора Эфиопии Менгасту Хайле Мариама. Долгие годы эта страна была одним из самых крупных государств Африки, избравших социализм в качестве пути своего развития. Диктатура опиралась на силу оружия и огромные денежные вливания, поступавшие из Советского Союза.

В годы «холодной войны» Африка виделась и Вашингтону и Москве как огромное поле битвы за выгодные стратегические позиции, военные базы и сферы влияния. Вожди Советскою Союза на съездах Коммунистической партии провозглашали необходимость борьбы с империализмом. Они уже не вспоминали вслух о ленинской концепции «мировой революции» – пожара, который должен был охватить все континенты. Чтобы противостоять геополитическим устремлениям Вашингтона, ставку делали на конкретные страны. Как только американцы начинали снабжать деньгами и оружием какое-либо африканское государство, Москва тут же старалась подыскать себе союзника по соседству.

Крохотные острова – Сейшелы и Коморы, крупные страны – Танзания и Уганда с готовностью вливались в «мировое коммунистическое движение», особенно если речь шла о крупной финансовой поддержке, значительная часть которой моментально оседала на банковских счетах африканских лидеров.

Долгое время Эфиопия была одной из немногих стран мира, где даже чтение изданий по философии и политэкономии социализма каралось тюрьмой. Под запретом находились тысячи книг, в которых высказывались какие-либо революционные идеи, подрывавшие основы власти императора.

В течение сорока шести (!) лет Эфиопией управлял Хайле Селассие I, происходивший из боковой ветви династии, которая вела свой род от царя Соломона и царицы Савской. Император был абсолютно убежден в божественном происхождении своей власти и правил как средневековый деспот, охраняемый во дворце прирученными львами, внимательно следившими за передвижениями гостей. Режим, царивший в стране, являл собой почти классический образец феодализма с элементами модных либеральных веяний.

Хайле Селассие I обожал проводить пышные ежегодные банкеты в своем императорском дворце. Под открытым небом, вплоть до глубокой ночи, когда мерцающие звезды высыпали на небо, лучшие повара страны жарили сотни бараньих туш и варили острый перечный соус. Вся знать из самых отдаленных уголков страны съезжалась в Аддис-Абебу, чтобы выразить свою нижайшую преданность императору. Здесь раздавались военные чины и награды, высокие должности и земельные участки в лучших районах Эфиопии. Наиболее верные и преданные люди императора могли уехать с банкета на последних моделях «мерседесов», специально закупленных для этой цели в Европе.

Тем не менее, Хайле Селассие I старался приобщить Эфиопию к благам цивилизации, сооружая школы и больницы, фабрики и заводы, посылая лучших представителей молодежи на учебу за границу. В отличие от многих других монархов, когда-либо правивших на земле пресвитера Иоанна, он понимал неизбежность присутствия иностранцев в его стране и не только не препятствовал этому, но и всячески поощрял приезд специалистов из-за границы. Индийские военные занимались муштрой эфиопский армии, англичане и норвежцы модернизировали флот, французы прокладывали железные дороги, австралийцы строили пятизвездные отели, а чехи выпускали первоклассную обувь на построенных ими фабриках.

Интересы русских вначале не простирались дальше поисков полезных ископаемых. Но с расширением «холодной войны» в Европе и постепенным втягиванием в нее Черного континента, на легендарную страну пресвитера Иоанна было решено обратить особое внимание. Жестокая засуха, поразившая Эфиопию на рубеже семидесятых годов, стала причиной голода, который унес жизни более ста тысяч человек. Нараставшее движение сепаратистов в провинции Эритрея, чудовищная коррупция государственных чиновников, обвинения царской семьи в переводах десятков миллионов долларов в зарубежные банки – все это обернулось против престарелого монарха.

В сентябре семьдесят четвертого года потерявшего контроль над событиями Хайле Селассие I затолкали в «фольксваген» и увезли из дворца в больницу. Было объявлено, что император серьезно болен и нуждается в длительном лечении.

К власти пришел Менгисту Хайле Мартам – сын армейского сержанта и крестьянки, арендовавшей маленький клочок земли у помещика. Мать умерла, когда мальчику едва исполнилось десять лет. Впрочем, никто не знал точно возраст Менгисту – в Африке, где подавляющее большинство населения абсолютно неграмотно, многие затрудняются назвать дату своего рождения.

Считалось, что будущий марксистский вождь Эфиопии родился «в период между тридцать седьмым и сорок первым годом».

Ему была уготована военная карьера и краткосрочная стажировка в одной из частей армии США в соответствии с американской программой подготовки военных из дружественных стран, в список которых входила тогда Эфиопия. Возможно, именно благодаря пребыванию в США Менгисту и стал увлекаться марксистской литературой. По крайней мере, его часто видели в библиотеках учебного центра в Абердине (штат Мэриленд), где он просиживал долгие часы, обложившись горами книг.

Вряд ли можно назвать просто случайным совпадением то, что сразу же после революции, поддержанной переодетыми в местный камуфляж военными из Советского Союза и Кубы, в эфиопских магазинах появились книги Ленина и Сталина, Мао-Цзэдуна и Троцкого. Сидя на позолоченном царском троне, Менгисту всерьез уверял своих приверженцев о преимуществах социализма, обозначая в качестве ориентира Советский Союз и Восточную Германию. Он приступил к изданию газеты «Серто адер», что в переводе означало: «трудящийся».

Издание представляло собой почти точную копию знаменитой большевистской газеты «Правда», основанной еще во времена Ленина. Эфиопия оказалась единственной страной на Черном континенте, которая опубликовала главный труд Маркса – «Капитал» – на национальном языке. Переводчики с английского на амхарский стонали от напряжения, работая несколько лет почти без отдыха, но сумели закончить титанический труд. Правда, на второй том их так и не хватило. Изможденные крестьяне,, пахавшие землю на еле дышащих от слабости волах, спокойно перенесли известие о том, что окончание «Капитала» эфиопское государство пока не в силах перевести и опубликовать.

Менгисту, будучи блестящим оратором, умело расписывал преимущества социалистического строя, при котором все будут равны.

– Я призываю вас, мои соотечественники, учиться. Изучать труды основоположников марксизма-ленинизма. Читать самим и раздавать в деревнях нашу газету «Серто адер», – пламенно восклицал Менгисту с трибуны на многолюдном митинге в Аддис-Абебе. – Мы построим справедливое общество. Наша страна станет самым процветающим в экономическом плане государством в Африке. Мы выбираем социализм! – патетически заканчивал он свою речь.

– Социализм, вещь, конечно, хорошая. – соглашались худые – кожа да кости – люди, в которых безошибочно можно было определить жителей деревень, чудом переживших засуху и голод.

– Мы проведем аграрную реформу, – обещал Менгисту, спускаясь по ступенькам с трибуны и пожимая тянувшиеся к нему со всех сторон изможденные руки. – Крестьяне получат лучшие наделы земли.

– Да здравствует Менгисту!. – восторженно гудела одетая в лохмотья толпа. – Да здравствует социализм.

При первом упоминании в речах Менгисту о социализме и раздаче земли страну охватывал религиозный экстаз, лихорадочно-возбужденное состояние, которое можно было сравнить с долгим блужданием одинокого путника по раскаленной пустыне, увидевшего, наконец, фруктовые сады и голубую лагуну с прохладной водой.

Полуживое большинство населения страны ежедневно вело изматывающую борьбу за горстку урожая, остававшегося у него в результате выплаты всех налогов и арендной платы за землю. Никто не знал, что такое социализм. Это понятие связывали с райской жизнью, которую вела местная буржуазия и иностранные дипломаты за высокой каменной стеной отеля «Адам» – райского уголка в городе с библейским названием Назарет.

В тот момент, когда Менгисту шел через толпу, теснившую его телохранителей, к своей машине, бывший император Хайле Селассие I лежал в больнице. Было объявлено о его «тяжелой болезни», во время которой к нему не допускали даже личных врачей и ближайших родственников.

– Как здоровье императора? – спросил Менгисту у своего заместителя Атнафу Абате.

Тот взглянул на часы.

– Очень плохо. Наверное, он уже умер.

– Вы хотите сказать, что мой приказ приведен в исполнение? – процедил сквозь зубы Менгисту, устраиваясь поудобнее на заднем сидении бронированного черного «мерседеса».