Текст книги "Время Бармаглота"
Автор книги: Дмитрий Колодан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
25. Вторая беседа с Бармаглотом
На лоб падает тяжелая капля. Ползет на висок, щиплет кожу. Джек вытирает ее; когда он подносит пальцы к глазам, они вымазаны темным. На запах – как кровь, машинное масло и щелок.
Джек лежит на сыром каменном полу. Справа и слева возвышаются ряды металлических стеллажей. Темно-серая сталь переливается в отблесках далекой лампочки. За спиной сгущается темнота, впереди маячит светлое пятно. Чтобы выйти, нужно идти туда. Пока все не так страшно: вместо чудовищных экспонатов кунсткамеры на полках стоят яркие коробочки, разрисованные звездами, воздушными шарами и клоунами. Дешевые сувениры из бродячего цирка. Но Джек знает, что это только начало.
Он замечает движение. Что-то большое шевелится под потолком. Бармаглот? Но для встречи с хозяином лабиринта еще рано… Джек присматривается и различает сквозь полумрак силуэт лошади. Несчастное создание раскачивается на брезентовых помочах. Большая голова опущена. Лошадь делает вдох, и ее тело раздвигается, точно меха аккордеона. На лоб падает еще одна капля.
Это и есть меха. Животное разрезали пополам и середину тела заменили гофрированной трубой из брезента. Пришили наспех – Бармаглот слишком увлекающаяся натура, чтобы работать чисто. Ему просто интересно.
Джек отводит взгляд. Смотреть на лошадь выше его сил. Он встает и делает шаг вглубь лабиринта. Щелчок. Цветные коробочки открываются разом, будто Джек нажал на секретную кнопку. Со звоном распрямляются пружины и повисают, раскачиваясь из стороны в сторону. На конце каждой – голова мартышки. Обезьянки верещат.
Чертики из коробочки… Джек из коробочки. Бармаглот ждал его, ждал и подготовился.
Впереди раздается громкий шелест. Джек останавливается, всматриваясь в сумрак. Из темноты появляется колышущееся коричнево-серое облако. По лицу бьет что-то мягкое и сухое. Джек успевает закрыться руками, прежде чем облако окутывает его. Слабые удары сыплются один за другим. Кто-то ползает по рукам и одежде, колючие лапки щекочут кожу.
Не проходит минуты, как все исчезает. Облако уносится вглубь лабиринта, исчезает, словно его и не было. Остается одно насекомое на рукаве пиджака. Большая и толстая ночная бабочка. Джек снимает ее. Насекомое трепещет в пальцах, сучит лапками. Джек видит рисунок на спинке – смазанный череп. Джек не энтомолог, но знает – это бражник «мертвая голова». Иначе и быть не могло. Бармаглот понимает, какую игру ведет.
– Вы вернулись, друг мой, – доносится шипящий голос. – Что же вы стоите на пороге? Проходите, проходите…
Джек сворачивает за угол. Чудовище сидит, обернувшись хвостом. Огромные глаза сверкают тысячами отражений, точно дискотечные шары. Когда Джек входит, извивающиеся усики встают дыбом. Бармаглот ухмыляется во всю пасть.
Стрекочет кинопроектор. На экране за спиной чудовища показывают хирургическую операцию. Крупным планом – огромные руки в резиновых перчатках, скальпели и зажимы, валики окровавленной ваты… Под руками врачей что-то пульсирует, а в центре кадра белеет уродливый осколок кости.
Отражением того, что происходит на экране, перед Бармаглотом лежит выпотрошенное окровавленное тело. Джек видит человеческую руку и длинный чешуйчатый хвост. Остальное – склизкая мешанина из вывороченных внутренних органов, шестеренок и залитых кровью микросхем. Одной лапой Бармаглот что-то двигает и переставляет. Человеческая рука скребет ногтями пол так, что на камне остаются полосы.
Второй лапой Бармаглот ковыряется во рту. Он вцепляется кривыми пальцами в один из клыков и вырывает с мясом. Из кровящей лунки вываливаются клубки тонких как нити червей. Бармаглот сплевывает их вместе со сгустками крови. У Джека перехватывает дыхание от запаха аммиака.
– Чашечку чая? – предлагает Бармаглот. Огромная пасть перекошена в улыбке или злобном оскале. – Ах да! Я и забыл, вы не голодны… Тогда продолжим разговор?
– Д-да…
– Итак, друг мой, на чем мы остановились? Вы спрашивали, кто такой Плотник и откуда взялись моржи… Вас еще интересует этот вопрос?
Джек кивает, а потом, спохватившись, говорит:
– Д-да. Интересует…
– Как видите, друг мой, я подготовился к беседе, – Бармаглот переворачивает изуродованное тело на бок – Это наглядное пособие…
Джек опускает взгляд. Человеческая рука сжимается в кулак, раздирая ладонь до мяса. Длинный хвост извивается как змея, которую придавили каблуком. Шестеренки дергаются и начинают крутиться, наматывая на зубцы белесые жилки.
– Это м-морж?
– Что вы, друг мой! Вы не знаете, как опознать моржа? Боюсь, если дать нашему товарищу хороший галстук, он его испачкает…
– Т-тогда?
– Но в чем-то вы правы, – Бармаглот качает головой. – Вы слышали, что моржи мое изобретение?
– Разве это не т-так?
– Друг мой, я исследователь. Мне интересно слишком многое, чтобы заниматься чем-то одним. Можно сказать, я придумал моржей. Я не открещиваюсь. Но я изобрел колесо, паровоз сделал кто-то еще. Мое изобретение лежит перед вами – специально ради вас, я повторил давний эксперимент.
Джек вздрагивает. От мысли что он, пусть и невольно, обрек несчастное создание на жуткие мучения, становится дурно. Возможно, ужасы, которые видит Джек, лишь морок наведенный чудовищем. Бармаглот мастер врать. Откуда взялись его жертвы, если Бармаглот не способен выбраться из темницы его глаз? Только Джеку от этого не легче.
Чудовище хватает изуродованное существо и швыряет вглубь лабиринта. Легко, словно оно ничего не весит. Джек слышит пронзительный визг, а у существа даже не было рта.
– Друг мой, когда уходит хищник, его место пустует не долго. Но уходит лев и его доля достается гиенам. А гиены они какие? Берут то, что сделано до них… Мои записи, публикации – этого было достаточно, чтобы создать моржей.
– П-публикации?
– Ну, я слегка преувеличил, – Бармаглот фыркает. – Обычно научные журналы отказывались публиковать мои статьи. Но записи были – с тех времен, когда я надеялся на признание моих заслуг. Вы, друг мой, задумывались над тем, куда подевался мой архив?
– Архив?
– Для вас новость оказалась неожиданной, – Бармаглот выгибает шею. Он не видит лица Джека, но наслаждается произведенным эффектом. – А вам стоило бы задуматься. Эти записи имеют большую ценность. Слишком далеко я продвинулся в поисках.
– В п-поисках? Чего?
– Что все ищут, друг мой? Не огорчайте меня!
– К-каждый свое, – говорит Джек.
– А в целом? – Бармаглот ждет, дает Джеку самому сказать.
– С-снарка? – говорит Джек. – Все ради того чтобы поймать с-снарка?
– Замечательно, друг мой, – говорит Бармаглот. – Я рад, что в вас не ошибся!
– Но, – Джек дергает головой. – П-поймать снарка нельзя. Он недостижим.
– Что с того? – Бармаглот пожимает костлявыми плечами. – Процесс важнее, чем результат. Друг мой, теперь вы удовлетворены? Вы получили ответы на свои вопросы?
Джек молчит. По правде говоря, он не получил ответа ни на один из своих вопросов, а те на которые получил – не задавал. Но ничего другого от этой беседы он не ждал. Бармаглот мог бы рассказать все прямо, но ему не интересно.
– А П-плотник? – спрашивает Джек.
– Ну… – обиженно тянет Бармаглот. – Неужели до сих пор не ясно? Я, друг мой, раскрыл карты – осталось взглянуть на расклад.
– Архив, з-записи, – говорит Джек. – Когда мы… в-встертились их не было с в-вами?
– Если б они были со мной, – говорит Бармаглот. – Они бы со мной и остались. Но нет, я их держал в надежном месте.
– Н-надежном?
– О да! Всюду скалы, провалы и рифы, – Бармаглот вздыхает. – Но что поделаешь, надежных мест не существует…
Джек моргает, видит деревянную ножку стола, разлитую лужу пива. Слышит резкий кислый запах.
– Эй! – доносится голос полковника. – Вставай!
– Погляжу, вам пора? – усмехается Бармаглот. – Тогда до следующей встречи, друг мой…
Бармаглот сторонится, давая пройти к зеркалу-выходу. Отвислое брюхо оставляет на полу влажный след.
На экране камера дает общий план. Джек видит врачей, в заляпанных кровью халатах. Зеленая линия на кардиографе дергается, как в припадке.
Еще Джек видит лицо пациента. Свое лицо.
26. Деловое предложение
Ночной ветер хлопал дверью кафе. От каждого стука Фиона вздрагивала и сжималась, боясь обернуться. Все что ей хотелось, это раздобыть заветный пузырек с надписью «Выпей меня». Выпить и стать совсем крошечной. Тогда можно будет спрятаться где угодно, забиться в самую неприметную нору. Тогда Плотник ее не найдет. Наверное.
Прошло несколько часов, с тех пор как она убежала от Плотника. Чудовищных часов, наполненных липким страхом. Ее до сих пор трясло, Фиона даже не пыталась убедить себя, что от холода. Каждую секунду она ждала, что за спиной послышится скрип ботинок и сухой голос скажет, что так надо. Потом будет вспышка боли и пустота. В той пустоте не останется ни холода, ни страха. Всего-то и надо – немножко потерпеть. Но Фиона помнила, что случилось с полисменами. И она не искала пустоты. Никогда прежде она так не хотела просто жить.
Ноги сильно болели, Фиона едва не плакала. Она убежала из дома как была – босиком, в одной футболке и легких джинсах. Несколько часов безумных метаний, попыток спрятаться или замести следы, и Фиона сбила ступни до крови. Словно кто-то заранее посыпал улицы крошевом из битого стекла. Глазом не увидишь, но ноги чувствуют. Теперь Плотник мог легко найти ее по следу из темных капель.
Двумя руками Фиона держала горячую кружку с кофе. Изредка отпивала – ровно столько, чтобы растянуть кофе еще на пару часов. Денег купить вторую чашку у нее не было. За эту она отдала золотую сережку; не самая удачная сделка, но Фиона не стала торговаться. Когда кофе закончится, ее выставят за дверь. Однако о возвращении домой Фиона не думала. Она думала о том, где искать Джека.
Кроме нее в кафе было два человека. Между красными и белыми столиками прохаживалась толстая официантка, засыпая на ходу. Да за стойкой сидел невысокий толстячок в мятом костюме. Когда он вошел, Фиона чуть с криком не выскочила из кафе. Но для моржа он был мелковат, да и выглядел слишком неопрятно. На Фиону он не взглянул – заказал пиво и уткнулся в телевизор.
Фиона плохо представляла, где искать Джека. Одно она знала наверняка – в полицию она не пойдет. Полиция уже пыталась ее защитить. Ходить по городу, всматриваясь в лица прохожих? Но так она Джека не найдет, а если и найдет – не узнает. Джек может оказаться кем угодно – человеком-устрицей, толстячком за стойкой, сонной официанткой. Оставалось надеяться, что он сам найдет ее. Фиона не сомневалась, что так и будет. Нужно только чуть-чуть продержаться.
Ее мысли прервал дребезжащий голос.
– Мисс, а вы не думали принять участие в конкурсе красоты?
Облокотившись на стойку, толстячок смотрел на девушку.
– Что?
– Я спросил, мечтали ли вы принять участие в конкурсе красоты? – толстяк широко улыбнулся.
Фиона напряглась. До входной двери метров пять – если вскочить сейчас, она успеет выбежать из кафе, прежде чем толстяк опомнится. Но у нее не осталось сил, чтобы бежать.
– Погодите! Я знаю, о чем вы подумали, – сказал толстячок. – Смею вас заверить – я не морж. Сами проверьте – настоящее сердце и никаких шестеренок.
Он постучал себя по груди.
– Еще, смотрите… Ха-ха!
Он выпучил глаза и несколько раз демонстративно моргнул. Фиона не улыбнулась.
– Проклятые моржи! – толстяк ударил кулаком по стойке. – Губят бизнес на корню! Из-за них приходится рядиться во что попало. Мой братец неделю ходил с кастрюлей на голове, лишь бы не приняли за моржа… Да вы посмотрите на мои ботинки!
Он вытянул ногу, демонстрируя дешевые кеды, перевязанные полиэтиленовой веревкой.
– И все равно, – продолжил толстяк. – Каждая принимает за моржа. Это из-за комплекции. Я даже на диете сидел, но не помогло – кость широкая… Повторю третий раз – мисс, вы хотели бы принять участие в конкурсе красоты? То, что трижды сказал, это верно.
Фиона посмотрела на отражение в оконном стекле – усталое лицо, синяки под глазами, волосы висят сосульками. В таком виде из дома выходить стыдно. За отражением виднелся глухой внутренний двор; мохнатая туша аватары Черного Короля грузно ворочалась во сне.
– Вы издеваетесь? – сказала Фиона. – Или это прием, чтобы снять девушку в баре?
– Нет-нет, – поспешил сказать толстяк. – Это моя работа – видеть истинную красоту. За лягушкой разглядеть принцессу, в гадком утенке увидеть лебедя…
– Вот спасибо, – Фиона поморщилась.
– Не стоит благодарностей, – отмахнулся толстячок. – Моя фамилия Твидл. Да-да, тот самый Твидл, из агентства братьев Твидлов. Моя карточка…
Он вытащил из нагрудного кармана визитку, и повертел в пальцах, не зная как передать девушке.
– Вы наверняка обо мне слышали, – сказал он.
– Нет, – сказала Фиона.
Лицо Твидла вытянулось.
– Да? И какого черта, мы тратим такие деньги на рекламу? Это все мой братец – надо создавать репутацию, поддерживать имидж… Тьфу на него!
Он приложился к бокалу, сопя и фыркая.
– Но о Конкурсе Красоты вы же знаете? – сказал он. – Пока не начались дурацкие истории с устранениями моржей, мы не сходили с первых полос. Да и после не опускались ниже второй.
Фиона задумалась.
– Возможно, – сказала она. – Что с того?
– Так это мы его организуем! – Твидл радостно забарабанил по стойке. – Агентство братьев Твидлов и есть учредитель Конкурса Красоты! Как вам теперь мое предложение? Заманчиво, правда?
Фиона вздохнула. В ее ситуации, подобное предложение звучало не заманчиво, а глупо. Какой Конкурс Красоты, когда в любую секунду за спиной может раздаться скрип ботинок Плотника? Она хотела спрятаться, а выставлять себя на показ не лучший способ сделать это.
– Мне не интересно, – сказала Фиона.
– Да бросьте, – сказал Твидл. – Любая девушка мечтает стать Королевой. Так сказать, дойти до последней клетки. Я же предлагаю вам реальный шанс. Почести прилагаются – корона, собаки, бал в честь победительницы…
– Какая из меня Королева? – сказала Фиона.
Она демонстративно взъерошила челку и криво усмехнулась. На Твидла это не подействовало.
– Не беспокойтесь, – сказал толстячок. – Сделать из вас Королеву, это наша забота. В этом сезоне девушки вашего типа в моде, добавить теней под глазами… Викторианская готика опять на коне! Оденем вас в подходящее платье – моя последняя модель, черный шелк и перья… Вы в обморок грохнетесь, когда его увидите. Вам пойдет черное. И считайте, корона у вас в кармане. То есть на голове, конечно, но так говорят. Ну, согласны?
Фиона уставилась в чашку, словно надеялась в кофейной гуще увидеть правильный ответ.
– Нет, – сказала она. – Боюсь, вам придется найти другую девушку… моего типа.
Твидл скис.
– Но вы не представляете, от чего отказываетесь, – сказал он. – Ладно, если слава вас не интересует – тогда деньги? Я хорошо заплачу.
Он вытащил пухлый бумажник.
– Сейчас пять сотен. Потом две тысячи, устроит?
– Деньги меня не интересуют, – холодно ответила Фиона.
За пару глотков она допила кофе. Придется уходить из кафе. Другого пути избавиться от этого типа она не видела.
– Войдите в мое положение, – плаксиво сказал Твидл. – Конкурс – завтра. Я не успею найти новую модель. Есть прекрасное платье, а представить некому. Два месяца работы коту под хвост! У меня была модель, но она исчезла. Как бы с ней не случилось неприятности… Ну, вы понимаете?
– Сочувствую, – Фиона вздрогнула. – Но ничем не могу помочь. Мне пора.
Она встала из-за столика. Толстяк не оставил ей выбора.
– Ладно, – крикнул ей вслед Твидл. – Пять, нет – шесть тысяч! Вы вообще видели такие деньги?
– Желаю удачи, – Фиона хлопнула дверью.
На улице оказалось не так холодно. Легкий ветерок пах сиренью и бензином. Быстрым шагом Фиона пошла прочь от кафе. Но не успела она пройти и квартала, как за спиной послышался громкий топот.
– Эй! Погодите!
Фиона обернулась. Размахивая руками, за ней бежал Твидл. Шнурок на левом ботинке развязался и волочился белым хвостиком. Фиона попятилась.
– Я подумал, – крикнул толстяк. – Есть вещь, от которой вы точно не откажетесь…
Шнурок предательски попал ему под ногу. Твидл вскрикнул и рухнул лицом на мостовую.
Фиона остановилась – к такому повороту она была не готова.
– С вами все в порядке? – спросила девушка. Глупее вопроса не придумаешь. Твидл не ответил, не пошевелился.
И что теперь? Не бросать же его посреди улицы? Фиона осторожно подошла к лежащему толстяку. Тот, похоже, ударился головой; к счастью крови не видно. Фиона попыталась вспомнить, что она знает про оказание первой помощи. Явно не тот случай, когда поможет искусственное дыхание.
– Эй! – позвала Фиона.
Присев на корточки, она толкнула Твидла в плечо. В тот же момент, толстяк рванулся и схватил ее за запястье.
– Простите, – прохрипел он.
Он вытянул вторую руку. В кулаке был зажат газовый баллончик.
– Пусти…
В лицо ударила струя едкого газа. Фиона дернулась, запоздало прикрываясь рукой. Горло сжалось. Задыхаясь, девушка попыталась встать, но ноги не слушались. Мышцы и кости словно заменили ватой. Без сил Фиона рухнула на толстяка. Мир закрутился перед глазами, набирая обороты.
– Простите, ради бога, – донесся сквозь туман голос Твидла. – Я не хотел… Потом вы будете меня благодарить. Я слишком много поставил на карту и…
– Как глупо, – подумала Фиона и мир выключили.
27. Внутри и снаружи
– Вставай! – голос полковника Ван Белла разбил остатки сна, как старое зеркало. – Тут не любят, когда на полу валяются.
Джек открыл глаза. Он лежал под столом в «Ежах и Фламинго». Угрюмые личности так же мрачно косились, потягивая пиво. Подвал Бармаглота, растаял, словно его не существовало. Джек многое бы отдал, чтобы так оно и было.
Полковник Ван Белл сидел на корточках, не без интереса тыкая его под ребра.
– Я спал? – спросил Джек. – Как д-долго?
– Минуты две, – пожал плечами Ван Белл.
– Отлично, – сказал Джек.
Он резко сел. Бар закружился перед глазами, точно слетевшая с тормозов карусель. Сходства добавила белая лошадь, стоявшая за дальним столиком. Впрочем, Джек не удивился, встретив лошадь в баре. В «Ежах и Фламинго» было действительно дешевое пиво.
Голова раскалывалась, однако причиной было падение, а не обильные возлияния. Джек нащупал на виске большую шишку. Одна из особенностей этого мира – здесь нельзя напиться. Можно пить и быть пьяным, но стоило прервать процесс и все возвращалось на исходные позиции. Джек выяснил это в первые месяцы, пытаясь утопить в алкоголе тоску по дому и Джил. Эффект был как-то связан с восприятием реальности. По схожим причинам, в королевской полиции отдел по борьбе с наркотиками отсутствовал как таковой. Смысл в наркотиках, если реальность в два счета обыгрывает любую галлюцинацию?
Интересней другое. По словам Ван Белла, он спал считанные минуты, тогда как внутри «сна» времени прошло куда больше. Еще один ключик, к пониманию того, как здесь все устроено.
В австралийском Времени Сновидений отсутствуют такие понятия, как прошлое и будущее. Есть лишь вечное настоящее. Приезжая в большой город, аборигены видят не только небоскребы и автострады, но и кенгуру скачущих по пустыне. Другими словами – они видят место таким, каким оно было сто, пятьсот, пять тысяч лет назад. И таким, каким оно будет. В их сознании прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. Словно они смотрят на время со стороны, не желая иметь с ним ничего общего.
Времени в этом мире нельзя доверять. Потому Джек не мог сказать, как давно он сюда попал. Те несколько лет, что он здесь жил, дома могли обернуться парой часов. Но могло быть и наоборот. Неспроста же взялись истории о героях, спускавшихся в эльфийские холмы на одну ночь, а возвращавшихся спустя несколько лет?
– Ну и в притон ты меня завел, – сказал Ван Белл. – Оставались бы в «Грифоне» – устриц там было предостаточно…
– Это б-были не те устрицы.
– Гурман выискался, – буркнул полковник. – Устрицы ему не те… Тут их вообще нет. А если и были, их давно съели.
Джек оглядел угрюмых посетителей. Сложно представить устрицу в подобной компании. Но не сложнее, чем устрицу, устраняющую моржей.
На барной стойке стояла большая банка, до краев наполненная стеклянными глазами – экспонат достойный подвала Бармаглота. Лысый бармен доставал их по одному, протирал грязным полотенцем и складывал обратно. У самого бармена один глаз закрывала черная повязка.
Джек подошел к стойке.
– У вас снимает к-комнату Человек-Устрица, – сказал он.
– Устрица? – переспросил бармен. – Если и снимает, тебе какое дело?
Джек достал полицейский жетон. Бармен лишь взглянул на него и презрительно фыркнул.
– Что с того? Ты бы, приятель, убрал эту штуку – здесь не любят полицию. Если тебя кто случайно прирежет, я не замечу.
Он подхватил очередной глаз, потер об рукав и проглотил. Стянув повязку, он показал пустую глазницу и сморщенное веко. А затем надул щеки и глаз занял свое место – выскочил, как шарик для пинг-понга в дешевом фокусе.
– Теперь – замечу, – сказал бармен. – Вот черт!
Он хлопнул себя ладонью по виску.
– Бракованный попался… Не повезло тебе, приятель.
Джек пожал плечами.
– Так здесь живет Ч-человек-Устрица? – сказал он.
– Здесь много кто живет, – ответил бармен, продолжая колотить себя по голове. – И все они не хотят, чтобы о них знала полиция. Тебе лучше уйти. Сам не справишься, найдется, кто поможет. Только до кладбища отсюда ближе, чем до участка… Проклятый глаз!
– Гораздо легче ответить на в-вопрос.
– Угрожаешь?
– Д-допустим.
– Тогда могу предложить могильную плиту за полцены. Что на ней написать?
– Д-джек.
Бармен замер.
– ДЖЕК?!
Он дернулся и опрокинул банку. Стеклянные глаза, перестукиваясь, посыпались на пол. Упав, они продолжали вертеться, точно оглядывались. Искали Джека и не могли найти. Ван Белл брезгливо отпихнул ногой пару стеклянных шариков.
– Чего уставились? – буркнул он.
– Тот самый Джек? – сказал бармен. – Ух… Ну и ловко же вы замаскировались!
Он врезал кулаком по виску.
– Так что с ч-человеком-устрицей? – напомнил Джек.
– Есть такой, – сказал бармен, потирая ладонь. – Всю комнату тиной загадил. Эти устрицы, кого угодно…
– Он здесь? – перебил его Джек.
Бармен пожал плечами.
– Посмотрите сами – комната на втором этаже, в конце коридора. Найдете сразу – там лужа под дверью.
– Если что, з-знаете где его искать?
– Не-а. Я не сую нос в дела жильцов… Надо же – Джек в моем баре! Как ловко вы прикончили последнего моржа… Шесть пуль в голову! Шестеренки в стороны!
– К-когда? – напрягся Джек. – И где?
– Уже всех не помните? – бармен уважительно кивнул. – Тот, который хотел увести одну из участниц Конкурса Красоты прямо с предварительного показа.
– П-понятно, – протянул Джек, записывая на счет человека-устрицы еще одно очко. Дело приобретало неприятный оборот. Ответ Плотника ждать не заставит, а Джек до сих пор не сдвинулся с места. Человек-Устрица не остановится – ему терять нечего. Не остановится и Плотник.
Главное, Джек не понимал, что движет Человеком-Устрицей. Очевидный ответ – месть. Но месть слишком сильное чувство для устрицы. Должна быть некая высшая цель. Как была своя цель в действиях Плотника – именно на это намекал Бармаглот.
Поднявшись по темной лестнице, Джек вышел в узкий коридор. Единственная лампочка раскачивалась на лохматом шнуре. Оранжевые и голубые искры с треском сыпались с провода и гасли на полу. Из-за плотно запертых дверей не доносилось ни звука.
За спиной тяжело затопал Ван Белл.
– Неуютное местечко, – сказал полковник. – Нутром чую, добром это не кончится… Надо было брать могильную плиту, пока отдавали за полцены.
Как и сказал бармен, под дверью в квартиру Человка-Устрицы разлилась огромная лужа. Дешевый линолеум вздулся пузырями, везде ползали прозрачные морские слизни. Не важно, что бар находился не в Городе Устриц. Не только устрицы жили в невидимом море, но и море было там, где жили устрицы.
Джек постучался, и, не дождавшись ответа, повернул ручку. Скрипнув ржавыми петлями, дверь открылась. Джек отступил на шаг, уже готовый к ревущим потокам соленой воды. Но обошлось.
– Так и будешь топтаться на пороге? – Ван Белл подтолкнул Джека в спину.
Оглядываясь, Джек вошел в квартиру. Хотя смотреть там было не на что. Человека-Устрицы не было. В комнате вообще ничего не было – ни мебели, ни каких либо вещей; даже обоев на стенах. Лишь темно-серый от влаги бетон. В крошечном окошке виднелся кривой осколок луны. Дом, который Джек построил на дереве, и тот выглядел менее аскетично.
В дальнем углу собралась глубокая лужа, подернутая маслянистой пленкой водорослей. Вода застоялась, по комнате расползался тяжелый запах гнили. На полу одиноко лежал скомканный лист бумаги. Джек поднял его. По сохранившимся складкам – фигурка-оригами, но бумага до того размокла, что невозможно понять какая. Джек развернул лист, в руках оказалась бумажная каша.
– Ты уверен, что тебе нужна эта устрица? – сказал полковник. – Она же явно испортилась…
– Я знаю, – сказал Джек.
Он прошел в центр комнаты. Расследование зашло в тупик. Оставалось только ждать, когда Человек-Устрица соизволит вернуться. Другими словами – впустую терять время.
Джек подошел к окну и выглянул на улицу. Увидел грязный проулок, заваленный мусором – дурной квартал в дурном районе. Отсюда рукой подать до Дронтового тупика. Поиски обернулись бегом по кругу – Джек вернулся туда, откуда начал.
Его мысли прервал крик за спиной – надрывный вопль, полный нечеловеческого ужаса. Джек резко обернулся, готовый встретиться лицом к лицу с Плотником или хуже того – с Бармаглотом.
Но кроме Ван Белла в комнате никого не оказалось. Спотыкаясь, полковник пятился к двери.
– Что с-случилось?
– Это ты! – крикнул Ван Белл. – Я знал, ты с ними заодно! Ты заманил меня сюда!
– Простите? – Джек нахмурился.
Ван Белл вцепился себе в волосы и рухнул на колени. Жизнь по соседству с селенитами явно не пошла ему на пользу.
– Они везде, – озираясь, прошептал полковник. – Так много…
– Но з-здесь никого нет, – начал Джек. – Б-боюсь, вам померещилось…
– Разуй глаза! А это что? – вскричал Ван Белл, тыча пальцем в пол. – И вот?
Он завертелся волчком, указывая на потолок и на стены. Джек крутил головой не понимая, о чем говорит полковник. Может, комната полна невидимых птиц? Вроде рыбы, которую полковник заказывал в «Грифоне». Птицы, которые здесь были, или птицы, которые здесь будут? Что-то связанное с невидимым морем или природой времени?
Пятно лунного света ползло по стене. Джек моргнул и вдруг увидел, что так испугало Ван Белла. Просто оно оказалось слишком большим, чтобы заметить сразу.
Стены, потолок и пол – всю комнату покрывал узор на бетоне. Линии были такими тонкими, будто их выцарапывали ногтями. Сперва, Джек увидел одну пичужку – неумелое изображение, похожее на детский рисунок. Тут же он заметил, что птица упирается клювом в край крыла другой, а та, в свою очередь, задевает хвостом третью.
Узор напоминал знаменитую мозаику Гауди, с черными и белыми утками, летящими навстречу друг другу. Ловкая оптическая иллюзия, в которой якобы пустое пространство на проверку оказывается тоже птицей. Но здесь работа довели до логического конца. Или до абсурда – в данном случае это одно и то же.
Птицы складывались друг из друга, независимо от количества и комбинаций. Достаточно взять любые два, пять, десять изображений, и получался новый рисунок. Пока в итоге не рождалась огромная супер-птица, заполнявшая всю комнату. Джек с полковником одновременно были, внутри нее и снаружи. Джеку стало не по себе, для Ван Бела же это был воплотившийся кошмар.
Шагнув к стене, Джек провел пальцем по одной из линии. От бетона тянуло холодом. Чтобы нарисовать такую картину, нужно чудовищное упорство, свойственное только настоящим безумцам.
– Все в п-порядке, полковник, – сказал Джек. – Это просто рисунок…
Из горла Ван Белла вырвался каркающий звук.
– Не д-думаю, что они оживут…
– Ты хоть понимаешь, что это? – прохрипел Ван Белл. Он потянул вниз ворот тельняшки, жадно глотая воздух.
– П-тицы? – предположил Джек.
– Птицы! – взревел Ван Белл. – Птицы из птиц и из птиц. Это Буджум!
