Текст книги "Тверской баскак. Том Шестой (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Емельянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Буквально через минуту такого движения как-то само собой получилось, что сразу за охраной оказались я и Турслан Хаши. За нами, с приличным отставанием, втиснулись люди визиря, отсекая любопытные уши бухарца и его свиты.

Оценив, как изящно и без суеты это было проделано, я мысленно взял назад свою иронию по поводу неповоротливости Турслана.

«Он всё так же хитер и ловок, как и десятилетия назад! – отмечаю про себя. – Так что не расслабляйся и держи ухо востро!»

Несколько мгновений едем в тишине, нарушаемой лишь цоканьем копыт по булыжной мостовой, а потом Турслан начинает негромко говорить, даже не поворачивая головы в мою сторону:

– Давай не будем афишировать наше знакомство. Это не принесёт пользы ни тебе, ни мне.

Кивком головы обозначаю своё согласие и тут же недвусмысленно намекаю на то, что отлично помню, откуда взялось его сегодняшнее высокое положение.

– Я вижу, твоё умение лавировать в мутных потоках дворцовых интриг принесло тебе неплохие плоды. У нового ильхана ты в большом и заслуженном почёте.

В ответ Турслан награждает меня наигранно-возмущённым взглядом.

– Нет нужды напоминать мне о моём долге, я всегда держу своё слово! – Помолчав несколько мгновений, он всё же решил добавить: – И всё же я надеюсь, ты не ждёшь от меня чего-то сверхъестественного!

– Конечно, нет! – возвращаю ему наигранное возмущение. – Разве я похож на безусого юнца, живущего в розовых грёзах⁈

Высказавшись, замолкаю и пытаюсь быстро осмыслить произошедшее.

Я знаю, что благодаря полученным от меня сведениям Турслан вовремя сделал правильную ставку на старшего наследника и благодаря этому добился у того большой милости, когда он взошёл на трон. Правда, милость повелителя оказалась недолгой. Несмотря на моё предупреждение, летом прошлого года войска ильхана смогли остановить вторжение Берке лишь у реки Кура, отдав ордынцам весь северный Ширван. И даже сейчас, когда Берке уже в могиле, а Ногай откочевал на север, Абага не смог быстро вернуть себе утраченные земли.

Большие потери заставили остановить войско и встать на зимовку в южном Азербайджане и Баку. Почему Абага в своих неудачах винит именно Турслана, а не командующего войском родного брата Юшумута, я не знаю. Возможно, ответ кроется в том, что Турслан до сих пор не отказался от религии предков и не принял мусульманство. Возможно, есть и другая причина, но в любом случае недовольство ильхана грозит новоиспечённому главному визирю скорой отставкой, и при дворе только ищут повод.

Сейчас, покачиваясь в седле, я стараюсь связать концы с концами.

«Раз Турслан выехал встречать меня лично и даже затеял такие хитроумные перестроения, значит, он явно даёт понять, что другой возможности поговорить тет-а-тет у нас не будет и надо пользоваться предоставленным шансом».

Сделав такой вывод, без лишних слов перехожу сразу к делу.

– Я могу устроить так, что Туда-Мунке и его мать уступят ильхану весь Ширван, включая Шемаху. – Говорю, не смотря в сторону Турслана, и лишь боковым зрением ловлю на себе его удивлённый взгляд.

Он подсказывает мне, что тот явно не ожидал таких предложений и готовился скорее к тому, что уступок будут требовать от него.

Турслан не торопится с ответом, и я решаю показать ему, что его проблемы не являются для меня тайной.

– Ежели благодаря твоим дипломатическим талантам под власть ильхана вернутся земли северного Ширвана и Шемаха, то это поможет тебе восстановить пошатнувшееся положение при дворе.

Турслан нервно вздрагивает, но, быстро справившись с эмоциями, вновь надевает на лицо бесстрастную маску.

– Возможно… – Он не договаривает и, помедлив, уже не скрывает своей заинтересованности. – Чего ты хочешь взамен?

– Да, сущую мелочь! – старательно изображаю саму невинность. – Всего лишь свободный заход моих кораблей и право беспошлинной торговли в трёх подвластных ильхану Абаге городах: в Баку, Реште и Астеробаде!

– И всё⁈ – недоверчиво переспрашивает Турслан. – А бухарец?!. Ты уверен, что посланник Боракчин-хатун согласится?

На это я лишь иронично качаю головой.

– Об этом можешь не волноваться! Эсрем-ходжу и Боракчин-хатун я беру на себя. Они отдадут ильхану весь Ширван и подпишут с ним вечный мир, если я получу беспошлинный доступ к трём названным городам.

Турслан ещё думает, но я уже вижу: он закусил наживку и преподнесёт ильхану мой план как крайне выгодный для него. Ведь на его взгляд так и есть. Он искренне считает, что я круто лопухнулся, отсюда и его недоверчивость. Сейчас он не в состоянии понять, что главный приз Боракчин – это сам договор с ильханом, придающий легитимность её сыну, и ради этого она готова пожертвовать целой провинцией.

Со мной ему тоже не все ясно. Как можно разменять целую область на право беспошлинной торговли в трёх городах? Это явная глупость, но раз я такой осёл, то это моя проблема. Ведь каждый знает, что львиная часть казны всех нынешних феодальных владык состоит из дани с покорённых народов, а торговля… Да, она тоже приносит доход, но он по большей части идёт с богатых городов, стоящих на пересечении караванных путей, а не с нищих, не раз разграбленных и лежащих в запустении поселений.

Я не буду объяснять ему свои выгоды. Пусть думает, что я торгаш, не способный объять горизонт настоящего правителя. Я не против! Эти города я выбрал не зря: все они имеют превосходные гавани для стоянки любого количества кораблей, и, опираясь на них, можно будет двигаться дальше во всех трёх направлениях – на юг, в Иран и Ирак, на юго-восток, в Индию, и на юго-запад, в Сирию и Малую Азию!

Часть 2
Глава 12

Конец сентября 1266 года

Я смотрю вверх на стоящего прямо передо мной всадника. Это маленький пузатый мужчина с густой седой бородой и пышным тюрбаном. Из-за этого набора его голова кажется несоразмерно огромной в сравнении с остальными частями тела. За его спиной топчутся еще два всадника с саблями на поясе. Они, видимо, придают мужичку смелости, потому он на жуткой смеси фарси и тюркского пугает меня неминуемым наказанием за то, что мы ступили на землю ильхана Абага.

Стоящий рядом со мной Калида не понимает ни слова, но ему достаточно повышенного тона и раскрасневшейся рожи всадника.

– Так чего, – склоняется он к моему уху, – может, шугануть крикуна?

Отрицательно качаю головой.

– Не будем начинать с конфликтов. Мы здесь надолго, так что учись дружить с местным населением.

Поднимаю руку, останавливая льющийся поток угроз.

– Эй, уважаемый, – обращаюсь к бородачу на той же языковой смеси, что толькочто сыпалась из него, – зачем кричишь, ругаешься⁈ Лучше представься, кто ты есть таков⁈ На каком основании вопросы задаешь?

Всадник ошарашенно вцепляется в меня глазами, но все-таки представляется.

– Ходар ибн Мансур, староста бахша Бендер-Торкемен и правая рука наместника Голестана.

Про правую руку наместника сразу вижу – приврал для солидности, но мне, в общем-то, все равно – староста деревни передо мной или кто повыше. Я здесь на законных основаниях, и потому спокойно достаю из-за кожаного тубуса пергамент и показываю его всаднику.

Это фирман ильхана Абага, дающий мне право заходить, строить торговые дворы и торговать беспошлинно в трех его городах: Астерабад, Решт и Баку.

Свесившись с седла, бородач протянул руку к свитку, но я показываю ему, что так не пойдет и надо бы проявить уважение к дорогим гостям. Тот понимает меня правильно и, кряхтя, сползает с седла. Встав напротив меня, он долго пялится на цветистую печать ильхана, но то, что он не умеет читать, мне уже ясно.

Отбираю свиток и втолковываю ему написанное. Указ ильхана так необычен для старосты, что ставит его в тупик, но он все же выдавливает из себя вопрос:

– Так чего вы хотите?

– Вот видишь, – усмехаюсь, глядя ему прямо в глаза, – можешь же по-доброму, когда захочешь!

Сегодня с утра три моих корабля вошли в Горганский залив и встали на якорь. Сразу же спустили все имеющиеся шлюпки и высадились на берег в месте впадения в залив речушки Карасу. Это самая юго-восточная точка Каспийского моря и во всех отношениях подходящее место для фактории. Закрытый залив защитит корабли от штормовых северных ветров, речка обеспечит пресной водой, а бесчисленные запасы рыбы в заливе – провиантом. Здесь я планирую построить острог и перевалочную базу на пути к лежащему в тридцати верстах к востоку городу Астерабаду. Именно этот город, открытый для моей торговли указом ильхана, и является первоочередной целью.

Он сейчас переживает не лучшие времена: за последние полвека его грабили и ровняли с землей раза три, но это не так уж и важно. Я собираюсь влить в него свежую кровь, ведь отсюда открываются целых две дороги к сказочной Индии. Одна – на юго-восток, сухопутным путем прямо на Хайдеробад, и вторая – на юг, к персидскому порту Бушер, и дальше вдоль берега Индийского океана до Бхаруча или Супары.

Как я знал из своей прошлой жизни, эти торговые пути были освоены еще с глубокой древности и сейчас замерли только из-за монгольского нашествия. Нет, я не собираюсь прямо сейчас отправлять караваны в Индию. Оживить эти торговые маршруты я планирую другим, куда менее затратным путем.

Получив три опорных пункта на южном побережье Каспия, я собираюсь наладить в них устойчивый спрос на всю восточную экзотику и в первую очередь на пряности. В Европе в эти темные времена этот товар равноценен золоту.

Местный староста все еще в замешательстве и ждет от меня продолжения. Отвечаю ему так, чтобы он окончательно осознал, кто теперь здесь хозяин:

– Так вот, Ходар ибн Мансур, через день, к рассвету, пришлешь нам проводника и гужевых лошадей для перевозки товара. Послезавтра, с первыми лучами солнца, мы выдвигаемся на Астеробад.

Бородач попытался было возразить, но, опережая его, я сую ему под нос печать ильхана:

– Ты хочешь спорить с повелителем⁈

В грамоте Абаги ничего нет про гужевой транспорт и про помощь мне вообще, но я знаю, какое действие оказывает печать на «неокрепшие умы», и пользуюсь этим сполна.

Староста испуганно замотал головой, мол, и мысли такой не было, но по его бегающим глазкам я вижу, что он обеспокоен тем, где же взять для меня лошадей. Рассеиваю его опасения всего лишь одной фразой:

– Не бойся, Ходар ибн Мансур, мы заплатим за все звонкой монетой!

* * *

Караван из двух десятков верблюдов и не меньшего количества груженых лошадей вытянулся длинной цепочкой. Я еду в голове походной колонны, сразу за тройкой охраны. Справа от меня покачивается в седле Калида, а слева трусит лошадка Ходара ибн Мансура. Староста самолично вызвался в проводники.

Думаю, кроме банального любопытства, им движет еще и верноподданическое желание выслужиться перед наместником Голестана, мол, сам привел на твой суд подозрительных чужаков. А то, что мы подозрительны, не вызывает сомнений. Белых людей с севера в этих местах не видели со времен норманнских завоеваний и с тех же времен разучились ждать от них хоть что-нибудь хорошее.

Прищурившись на палящее солнце, обращаюсь к нашему проводнику:

– Далеко еще?

Покрутив головой, Ходар вперился куда-то в даль.

– Полпути уже позади, до вечера доберемся.

Перевожу его ответ Калиде и едущим сзади ганзейским партнерам. Те выглядят встревоженными. Простирающаяся насколько хватает глаз безжизненная равнина вселяет в них неосознанный страх. Они беспрестанно оглядываются по сторонам, словно ждут внезапного нападения, и страх их понятен: ведь в седельных сумках обоих трясется все то серебро, что они наторговали на Волге.

Хотя переживают они зря! Как рассказал мне Турслан Хаши, всех местных разбойников монголы извели начисто, ибо, как повелел их великий Чингиз, завоеванные территории позволительно грабить только им, монголам, и никому более.

Помянув Турслана, я вспомнил и недавние переговоры с ильханом Абагой. Несмотря на положительный результат, от этой встречи у меня остались негативные воспоминания. Вновь пришлось стоять на коленях, уткнувшись лбом в пол, а я уже, надо сказать, порядком отвык от подобных упражнений.

По-другому тут никак! Я ведь по статусу кто⁈ Подданный хана Туда-Мунке, даже не аристократ, не князь там какой-нибудь! Для высокородного монгола, такого как ильхан Абага, я так – просто тля! Монголы вообще никаких республиканских чинов не признают, и если в Золотой Орде еще худо-бедно разбираются, кто у них в Русском улусе заправляет делами, то для ильхана это темный лес.

Для него главой Твери по-прежнему является тверской князь, а если это не так, то сие уложение неправильное, и князю следует навести порядок в своем городе и вырезать всех непокорных. Поэтому для ильхана Абаги мы с бухарцем были одного ранга – просто послы регентши малолетнего Туда-Мунке. Только я был из купцов и представлял неведомую Ост-Индскую компанию, а Эсрем-ходжа – из святош и бухарский мурза. Так Турслан Хаши обрисовал мне ситуацию перед аудиенцией и попросил просто выстоять церемонию и ни во что не вмешиваться.

Как уж он там объяснил ильхану необходимость выдачи мне права на беспошлинную торговлю в трех его городах, останется для меня загадкой по сию пору. Только все, что произошло в дальнейшем, прошло совершенно без моего участия.

Мы с бухарцем вошли в тронную залу, бухнулись на колени и простояли так минут пять. Затем нам разрешили подняться, и я вручил Турслану Хаши грамоту Боракчин-хатун, в которой она от имени сына отдавала все права на Ширван ильхану Абаге и его наследникам.

Тот пробежал по ней глазами и утвердительно кивнул ильхану. Абага-хан милостиво прикрыл глаза, и это, по-видимому, послужило сигналом стоящему рядом чиновнику. Он тут же начал читать уже готовый договор, из которого следовало, что ильхан Абага принимает в дар от своего брата Туда-Мунке провинцию Ширван и клянется ему в вечном мире, подтверждая это своей подписью и тамгой.

Посланцам же брата своего он дарует… Купцу Ивану Фрязи’ну и его Ост-Индской компании право захода и беспошлинной торговли в трех городах улуса: Баку, Реште и Астеробаде, а мурзе Эсрем-ходжа – священную книгу Коран в позолоченном переплете.

После этого бухарец получил Коран и подписанный договор для передачи своему господину Туда-Мунке, а мне выдали фирман, подтверждающий все уже перечисленные права.

Многословно и сладкоречиво поблагодарив мудрого ильхана за милости, мы с бухарцем вновь склонились до земли и пятились так до самых дверей. На этом церемония закончилась, и я действительно получил то, что хотел, не сказав ни единого слова и простояв большую часть времени на коленях.

Помню, что, выйдя за ворота ханского дворца, я в сердцах выругался.

«Что-то староват я стал для этого дерьма! – Тяжело вздохнув, я с укором посмотрел на небо. – Господи, пусть это унижение будет последним как для меня, так и для потомков моих!»

После аудиенции я собрал адмирала Рудигера, Калиду и ганзейцев на совет по поводу наших дальнейших действий. Баку сильно пострадал за годы монгольских распрей. Война разогнала купцов, торговля почти полностью захирела, и прибыльно продать здесь товар было нереально. Разрешение ильхана включало три города, и если не подходил Баку, то в запасе оставалось еще два. Я уже провел кое-какую разведку и выяснил, что Решт, конечно, побогаче и предпочтительней, но впереди зима и период штормов, а там – полностью открытый рейд. Оставался Астеробад, и он подходил лучше всего.

Там, в самой юго-восточной точке Каспия, находился практически закрытый со всех сторон Горганский залив, в котором можно простоять хоть всю зиму, не опасаясь бурных каспийских штормов. К тому же по слухам туда нередко выходили торговые караваны из Хорезма и даже из Китая, что только добавляло очков в пользу выбора Астеробада.

Все, включая и ганзейцев, со мной согласились, и уже через день, пользуясь попутным ветром, мы покинули Бакинскую бухту. Неделя плавания прошла без приключений, и к концу месяца все три моих корабля бросили якорь у побережья Горганского залива, в тридцати верстах к западу от города Астеробад.

За первые сутки стрелки и матросы поставили лагерь, ограничившись лишь рвом и валом. На частокол тут не нашлось дерева! Еще день ушел на перевозку товара на берег, и уже с рассветом третьего дня наш караван выдвинулся в сторону Астеробада.

На берегу за главного я оставил адмирала Рудигера, приказав ему строить земляную крепость по всем правилам с бастионами под будущую артиллерию. Здесь я планировал закрепиться надолго.

Так, размышляя о недавнем прошлом, я не заметил, как пролетело время, и полностью вернулся в реальность лишь тогда, когда услышал над ухом голос старосты:

– Вон, вишь, минареты торчат? Это и есть Астеробад!

Не отвечая ему, вглядываюсь вдаль, но пока толком ничего не видно: так, лишь темное пятно на горизонте, и все.

Прошло еще не менее двух часов, прежде чем город предстал перед нами, так сказать, во всей красе. От некогда мощных защитных сооружений города целой осталась лишь арка ворот, да и то сильно потрепанная временем.

По обе стороны от этого монументального сооружения из-за полуразвалившихся стен выглядывали черные соломенные крыши, заборы из необработанных валунов и зеленые кроны тутовника.

Парадный въезд выглядел совсем уж заброшенным, зато дальше, ближе к центру города, виднелись шпили минаретов, купол большой мечети и еще несколько высоких крыш, явно богатых зданий.

Придержав кобылу, поворачиваюсь к проводнику:

– А что, господин староста, караван-сарай тут есть?

Тот сразу же тыкнул пальцем в виднеющиеся чуть в стороне плоские крыши:

– Вон там, самый большой!

Повернув в ту сторону свою лошадь, обращаюсь уже к Калиде и ганзейцам:

– Разгрузимся там, а дальше видно будет.

Калида соглашается сразу, а вот герр Шульцгруммер выражает сомнения:

– Может, лучше сразу на рынок, чего возить товар туда-сюда?

С легкой усмешкой и наигранным осуждением качаю головой:

– Без разведки сразу в бой – так недолго и в западню угодить!

Осознав, что лоханулся, немец обиженно надул губы, а я тронул кобылу пятками:

– Пошла, милая! Посмотрим, что у них тут за постоялый двор.

* * *

Круглая базарная площадь невелика, и народу на ней немного. В торце – большая городская мечеть с двумя минаретами, по сторонам – лавки торговцев. Сейчас их не больше двух десятков, но по следам на земле видно, что в базарные дни тут собирается куда больше народу и торговля кипит вовсю.

Сворачиваю в сторону лавок. Калида и немцы идут следом. Трое стрелков охраны – чуть позади. Все оружие у них скрыто под широкими халатами, дабы не привлекать лишнего внимания.

У первого торговца лавка заполнена металлической и глиняной посудой, конской сбруей и седлами. Отдельно выложено оружие. Несколько неплохих клинков я вижу даже не присматриваясь, но меня сейчас интересует совсем другой товар.

Калида с ганзейцами остановились прицениться к саблям, а я двинулся дальше и, пройдя пару лавок с коврами и тканями, увидел то, что искал.

Пузатый мужичок в тюбетейке и засаленном халате сидит в окружении мешочков с пахучими смесями трав, перетертыми орехами и другими специями. Я немного разбираюсь в кулинарии, и во всем этом разнообразии сразу выделяю несколько позиций, которые могут принести баснословную прибыль в Европе.

С наигранно-равнодушным видом прохожусь по ним взглядом.

«Паприка, имбирь, черная зира, – тут же мысленно оцениваю увиденное. – Это все местное! Мешки большие, сразу видно, что этого добра полно. А вот там корица, гвоздика, куркума – это привозное, и потому мешочки маленькие, и цена, наверняка, намного выше».

Еще раз прохожусь глазами по множеству мешков и мешочков и нахожу темно-красные нити шафрана. Он хоть и местный продукт, но особо дорогой.

«Ну вот, полный набор! Даже шафран у них есть, что еще надо!» – Стараюсь, чтобы моя довольная ирония никак не отразилась на моем лице.

Только один шафран мог бы с головой окупить весь мой восточный поход. Цена его и в двадцать первом веке соизмерима со стоимостью золота, а сейчас и говорить не приходится. Насколько я помнил из своего университетского прошлого, стоимость всей этой травы на рынках Европы превышала здешнюю в шестьсот-семьсот раз.

Задумавшись, не замечаю, как подошли немцы и Калида, и включаюсь, лишь услышав радостный возглас Шульцгруммера:

– Сколько есть у тебя этого товара⁈

К счастью, ганзеец возопил на немецком, и иранец ничего не понял. Недолго думая, хватаю немца за локоть и с силой разворачиваю к себе:

– Заткнитесь, герр Шульцгруммер, или я прибью вас прямо здесь!

Тот изумленно-испуганно таращит на меня глаза, а я шиплю ему так же на немецком:

– Вы очумели! Стоит им только почуять ваш интерес, как цена взлетит втрое! Вам это надо⁈

Ганзеец отчаянно замотал головой, и, отпустив его руку, я добавил напоследок:

– Ходите, смотрите, приценивайтесь, но ничего не покупайте! Времени у нас впереди много, так что торопиться не будем! Все возьмем оптом и по минимальной цене!

Я имею в виду, что до зимы мы уже никак не успеем пройти всю Волгу, и зимовать лучше здесь, чем в ордынских степях. До весны еще времени вагон, и прежде чем хоть что-то покупать, нужно все как следует разузнать: кто чем торгует, откуда везут и где лучшая цена⁈

Франц Шульцгруммер уже и сам осознал, что чуть не сглупил, но признавать свою ошибку не торопится. Он недовольно сверлит меня глазами, и я по-товарищески хлопаю его по плечу:

– Не дуйтесь, герр Франц! Нас еще ждут великие дела!

В этот момент слышу за спиной топот бегущих шагов и громыхание железа. Оборачиваюсь и вижу, как на площадь выбегают не меньше двух десятков воинов в шлемах, хорошей броне, со щитами и копьями. Следом за ними с ближайшей улицы выходит важный сановник в шелковом халате и пышной чалме. Рядом с ним, словно шакал Табаки, семенит маленький худой человечек с бледным узким лицом.

Глядя на эту картину, я не могу удержаться от иронии:

«Никак сам наместник пожаловал, да еще весь свой гарнизон пригнал!»

Стража взяла нас четверых в полукольцо, прижимая к стене дома, совершенно не обратив внимания на идущих чуть позади стрелков. Те, в отличие от нас, в местных халатах, и этого в царящей суете оказалось достаточно, чтобы стражники оставили трех моих бойцов у себя за спиной.

Расступившись, стража пропустила вперед сановника и его шестерку. Те далеко не пошли и остановились на линии своих воинов. Несколько мгновений мы рассматриваем друг друга, и я вижу, что мордатый чиновник, явно монгол, и большинство его воинов тоже монголы, только обленившиеся и зажиревшие от безделья.

Первым нарушил тишину Табаки. Он попытался быть грозным, но его писклявый голосок ему этого не позволил:

– Кто вы такие и почему вошли в город Астеробад без разрешения его властителя, нойона Курда?

Усмехнувшись, достаю фирман ильхана и, не разворачивая, показываю его:

– Я консул Твери Иван Фрязи’н, и у меня есть разрешение властителя куда выше, чем досточтимый нойон Курда.

Говорю на монгольском и обращаюсь непосредственно к нойону, показывая, что с шестерками общаться не намерен.

Наместник жестом приказал тощему: «Принеси!» Тот посеменил ко мне, но я ему ничего не дал, а, развернув перед носом, позволил лишь прочесть и разглядеть печать ильхана.

Чуть побледнев, Табаки заторопился обратно и что-то быстро-быстро зашептал на ухо своему господину.

Читаю с лица наместника всю гамму чувств, что он переживает: ведь бакшиш, на который он так рассчитывал, только что уплыл у него из-под носа.

Дабы подсластить горькую пилюлю, достаю кошель с серебром и направляюсь к наместнику. Стража заступает мне дорогу, на что я взглядом советую нойону обернуться. Тот дергает головой и видит нацеленные ему в спину арбалеты.

– Если бы я хотел тебя убить, – говорю громко на родном диалекте наместника, – то ты был бы уже мертв, и вся твоя зажиревшая стража тоже была бы мертва. К счастью для вас, я приехал не воевать, а торговать!

Отведя в сторону острие направленного на меня копья, подхожу к сановнику и протягиваю ему кошель:

– Многоуважаемый нойон Курда, прими от меня этот скромный, но не последний дар в знак моего глубокого уважения и почитания.

Чуть склонив голову, я показываю, что все положенные хозяину почести соблюдены, а дальше уже ему выбирать – идти на конфликт с плохо предсказуемым финалом или принять дар.

Не спуская с меня прощупывающего взгляда, Курда протянул руку и взял серебро. Оно уже почти утонуло в складках его халата, когда я добавил:

– Мне нужно торговое место на этой площади, мы думаем подзадержаться у тебя в городе.

Движение кошеля на секунду остановилось, но через миг вновь продолжилось, а голова наместника лишь чуть качнулась в знак согласия.

«Ну вот и славно! – мысленно порадовался я и за монгола, и за себя. – Вот и молодец!»

А радоваться, действительно, было чему, ведь этот момент открывал новую и уже окончательно бесповоротную дорогу в истории! Потому как сегодня возникла не просто еще одна далекая торговая фактория, а завершилось дело, за которое я боролся много-много лет.

Торговый путь из Европы в Азию через Русь обрел реальность, и теперь на несколько столетий вперед не Генуя и Венеция, не Португалия, не Голландия и не Англия, а именно Союз городов Русских будет контролировать всю торговлю Европы с Востоком.

Через свои главные торговые объединения – Тверское товарищество и Ост-Индскую компанию – Союз городов будет распространять свое влияние и черпать ресурсы для своего развития. Как когда-то одноименная английская компания сделала из второсортной европейской страны мировую империю, так и созданная мною торговая артерия скрепит собранные в Союз русские города и княжества в единую, мощную сверхдержаву.

Почему я считаю, что с этого момента новую историю Руси уже не вернуть в прежнюю колею? Да потому, что сегодня я вложил в его фундамент последний недостающий кирпичик.

У того государства, основы которого я создал, уже есть мастера, способные лить металл, строить города, создавать корабли и другие новые орудия производства; есть институты, в которых сегодняшние умельцы обучат и умножат новое поколение мастеров. Есть класс собственников, очень сильно заинтересованный именно в таком развитии государства, и этот класс будет только расти.

Ныне Тверское торговое товарищество и Ост-Индская компания включают в себя десятки акционеров, а завтра их будут сотни и тысячи. Потому как последний замок, запирающий русскую торговлю и мешающий расширению производства, сбит сегодня с ворот.

До сего дня рост производства и товарно-денежных отношений сковывался ограниченным пространством, скудными возможностями реализации и транспорта. К примеру, зачем производить тысячу спиртовых ламп, если возможно продать только сотню? Зачем закупать тысячу пудов зерна, если перевезти способен лишь сто! Зачем отливать тысячу пудов железа, если в отведенном тебе жизненном пространстве его некуда реализовывать?

Шаг за шагом я вкладывал кирпич за кирпичиком в фундамент нового государства. Сначала создал армию и в условиях безопасности заложил основы производства – это был первый камень. Второй – это создание ремесленных и военных училищ, которые ковали не только мастеров, но и преданных моему делу людей.

Затем, когда для расширения стало не хватать толковых людей да и просто рабочих рук, я привел их из разгромленных южнорусских земель и Европы – это стало третьим краеугольным камнем.

Дальше на пути развития встала ограниченность пространства. С севера зажимал Орден, с юга – Орда. С помощью монголов был решен северный вопрос, и четвертый камень занял свое место в фундаменте. И вот наконец этим летом я пробил дорогу на юг.

Посадив на трон Золотой Орды своего хана и выйдя на рынок Ирана, я окончательно снял все ограничения на жизненное пространство. Теперь для стремительно опережающего развития Руси нет никаких преград, и только от таланта ее народа и мудрости правителей будет зависеть, насколько высоко она взлетит.

Сейчас, задумавшись о будущем, я могу только пожалеть, что человек смертен, и мне не удастся увидеть, какое прекрасное здание вырастет на созданном мною фундаменте.

Конец Шестой Книги

Дорогие читали, спасибо, что прошли этой долгий путь вместе со мной и Иваном Фрязином. Мне было очень приятно поделиться с вами этой историей. Надеюсь, она вам понравилась!

На этом я завершаю серию, огромное спасибо всем, кто был со мной на протяжении этого времени, читал, ставил лайки, комментировал, спорил, ругал, хвалил и вот это вот все. Приглашаю вас читать мои другие циклы, в частности мою новую серию:

«Бастард Александра»:

323 год до н.э., Александр Македонский умер, борьба за власть над империей началась, и лишнюю родню скоро будут резать. И тут я попал в его пухлого бастарда…