Текст книги "Увечный поручик или приключения советского сержанта в 19 веке (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 37

Иван Владимирович Мичурин родился в семье мелкопоместных дворян, которые постоянно занимались садоводством. Эта страсть передалась и маленькому Ване, с детских лет научившемуся ухаживать за деревьями и ставить опыты. Ранняя смерть родителей и неоконченная гимназия чуть не поставили крест на мечтах юного селекционера. Он устроился на малооплачиваемую должность конторщика, потом на другую, но денег катастрофически не хватало.

Женитьба в 19 лет, а затем рождение двух детей, заставляли постоянно искать приработок. Удивительно, но при невероятной занятости, он успевал заниматься любимым делом – созданием новых сортов. Он взял в аренду участок в 5 соток и непрерывно экспериментировал, но долги росли, а просвета не видно.

Евгений приехал в Козлов в начале февраля и занялся поисками Мичурина. Поначалу ему не везло, но затем он вспомним, что Мичурин работал на железной дороге. К счастью, в этом ведомстве царил какой-то порядок, и он получил адрес будущего академика.

Аркадьев смотрел на сидящего напротив тощего молодого мужчину и пытался понять, как он в будущем сумел вылезти из нищеты. Вид Мичурина ясно указывал на фанатика идеи, поэтому Евгений начал без предисловий:

– В моем имении в Курской губернии молодой сад на площади 200 десятин с возможностью расширения. Предлагаю вам заняться селекцией новых сортов, иначе говоря, я отдаю его в полное ваше распоряжение. Оплата 100 рублей в месяц плюс бесплатное жилье. Сколько времени вам нужно, чтобы переехать?

Иван Владимирович растерянно переводил взгляд с Евгения на жену; предложение его явно шокировало.

– Мне нужно уволится с работы, да и хотелось бы часть саженцев захватить, – растерянно сообщил он после долгой паузы.

– Хорошо, вот письмо управляющему Мюллеру в Вяземском, я отдельно еще напишу ему сегодня, о приезде сообщите телеграфом и вас с семьей встретят. Пока вам даю 500 рублей на переезд, потом напишите мне в Петербург.

Евгений написал все адреса, а также подробно обрисовал маршрут. Убедившись, что Иван Владимирович все понял, Аркадьев попрощался и в тот же день уехал в Питер, оставив семейство Мичуриных в полной прострации.

Через неделю они выходили из поезда в Курске, нагруженные вещами и посадочным материалом. Захар сразу определил, что это и есть новый садовод с семьей, так что уже через десять минут они ехали по заснеженному Курску, стараясь рассмотреть город. Детям 5 и 7 лет особенно было интересно, и они непрерывно забрасывали родителей вопросами.

В Вяземском их встретил пожилой управляющий Фридрих, который поселил их в господском доме, отчего жена Александра Васильевна даже всплакнула. Сам же Мичурин едва дождался утра и поехал в сад с управляющим и двумя помощниками, а вернулся уже затемно голодный и счастливый. Его мечта начала сбываться и оставалось только работать.

Глава 38

Защита диплома Аркадьевым выливалась в простую формальность, учитывая, что темой он взял конструкцию и технологию изготовления двигателя внутреннего сгорания на нефти. Все преподаватели оценили и экспериментальный образец, и серийные машины, поэтому вопросы были только по уточнению конструкции. Профессор Вышнеградский поздравил с успешной защитой:

– Я сразу почувствовал, что вы, поручик, необычный человек и очень рад, что не ошибся.

Однако, почивать на лаврах было некогда: требовалось срочно запатентовать двигатели в Германии – там конкуренты слишком близко подошли к решению, а завод Нобеля собирался продавать туда насосы с приводом от двигателя. Свой завод после долгих споров решили назвать банально: «Русский двигатель».

В прошлом году император разрешил свободный выезд из России, а также въезд, поэтому оформлять ничего не требовалось. Чтобы в Германии было проще общаться, Евгений взял с собой Серафиму, которая хорошо знала немецкий; 6 мая они сели в поезд Санкт-Петербург-Варшава. Путешествие немного утомило, но больше Аркадьева мучило предчувствие неудачи, и он заранее просчитывал этот вариант. Серафиму фактически навязала ему Анна Семеновна, видимо, с далеко идущими целями, что вызвало иронию у Евгения: он совершенно не воспринимал ее как возможную любовницу из-за постоянной настороженности той и некоторого сходства с «врагом человечества» Марией Лукьяновной.

Общение не задалось сразу: Серафима отвечала односложно и обычно глядела в окно или читала роман Писемского. Это не понравилось графу, который собирался узнать от молодой девушки некоторые «тайны», происходящие без него в имении, особенно отношения мачехи и ее тетки. Поэтому он пошел в атаку:

– Я понимаю, что выпускнице Смольного, у которой половина подруг – фрейлины, не хочется опускаться до общения с простым инженером, но нам предстоит целый месяц находиться рядом, а ты морщишься от меня, как от зубной боли.

Сима явно смутилась:

– И в мыслях не было! Просто мне кажется, что ты занят предстоящим делом и не хотела отвлекать.

– Вот так-так! Я что, похож на сухаря, чтобы рядом с красивой молодой девушкой размышлять о железяках или о мировой политике. Гораздо привлекательнее представлять ее купающейся в лучах солнца без лишней одежды, – попытался сделать комплимент граф.

– Очень изысканно! И не подумаешь, что имеешь дело с обычным наглецом! – рассердилась девушка.

– А-а, мы из племени пуритан… Не надо путать естественные желания с наглостью в поведении. Вот ты, умная девушка 21 года, живешь в эпоху промышленной революции, читаешь речи суфражисток и прочих исчадий ада, а зажата как пожилая монашка. С твоими внешними данными ты должна порхать мотыльком среди чиновников и офицеров, подсчитывая на досуге, сколько дуэлей из-за тебя произошло. Мамаша твоя вроде так и делала, в результате стала добрая и веселая, или нет? – поддразнивал Женя.

– Знаете что, граф! – У Серафимы заалели щеки. – Я не собираюсь обсуждать с вами жизнь моей матери.

– Конечно! Эта старая карга, извиняюсь, женщина, разорила себя и тебя, а ты ведешь себя, как жертвенная овечка!

Серафима отвернулась к окну и промокнула платком глаза.

– Ну да, слезы – наше оружие. Ты же умница, вон Артур не нарадуется, какой порядок ты навела в бумагах. Брось ее, выйди замуж и живи в свое удовольствие.

– Меня не возьмут замуж! – вдруг воскликнула Сима и заплакала в подушку.

«Воспитательный процесс зашел слишком далеко», – скривился Аркадьев. – «Что-то тут не так, надо разобраться до конца». Когда Серафима прекратила всхлипывать, он осторожно продолжил:

– Как не возьмут? Аня писала, что к тебе уже несколько человек сваталось. Что, безответная любовь к простому пастушку?

– Много ты понимаешь! Меня… меня… силой обесчестили в Питере трое извозчиков, кому я нужна после этого? – и Сима опять уткнулась в подушку.

Тут уже стушевался Евгений: «Вот так поворот! Надо же было тебе копаться». Дождавшись, когда ее плечи перестали вздрагивать, он сжал ее руку:

– Сколько лет прошло? Четыре? И ты до сих пор изводишь себя? Прости, но это не рационально – вычеркнуть из своей жизни четыре года, а не проще все забыть, тем более ты не забеременела и сифилис не получила.

Женя еще полчаса потратил на увещевание своей родственницы, хотя и понимал, что с замужеством действительно могут быть проблемы. Серафима немного успокоилась, потом горько усмехнулась:

– Дура я все-таки – взяла и открылась тебе, – потом прильнула лицом к его плечу. – Мне надо было кому-то выговориться, не матери же – она бы меня извела. Если бы я забеременела или заболела, то жить бы не стала. Ты ведь никому не скажешь, да?

– Знаешь, это свинство – сомневаться в моей порядочности! Ладно … прощаю. Я последнее время поработал свахой, пожалуй, и тебя устроим. Приданое – за мной.

– Даже не думай, – взвилась Сима, оттолкнув своего «благодетеля». – Я сама решу свою судьбу, мне не нужна помощь богатенького покровителя.

– Ради бога! Ну позволь хотя бы оставаться твоим другом, раз не желаешь помощи, – огорченно попросил Аркадьев.

Серафима уже поняла, что перегнула палку, вытерла слезы и улыбнулась:

– Господи! Выговорилась – как будто камень с души сняла. Обойдусь и без замужества – не велика доблесть.

– Ну-ну, совсем уж так не надо, феминисток и мужененавистниц в мире и без тебя хватает.

После такого разговора Евгений чувствовал себя не комфортно, зато Серафима действительно как будто освободилась от бремени.

Предчувствия не обманули Евгения. В патентном ведомстве даже не захотели принимать заявку, утверждая, что новизна отсутствует, а патенты Отто зарегистрированы давно. Никакие аргументы в расчет не принимались, и разозленный Аркадьев с Серафимой отправились в крупную адвокатскую контору, где им популярно объяснили, что большинство патентов в Германии регистрируется через суд. Поняв, что по-другому не получится, Евгений заключил договор с конторой и, передав им документы и заплатив аванс, отправился смотреть достопримечательности Берлина и окрестностей. Серафима была очень довольна, особенно походами в оперу, а вот Евгений откровенно скучал и злился в душе, но показывать это девушке не стал, учитывая открывшиеся обстоятельства. Он надеялся, что какое-то решение по патентам будет принято в ближайшее время, но визит к адвокатам через две недели показал, что ждать близкой развязки не стоит.

– Ну что, останешься пока в Германии? Приобщишься к культуре, денег я тебе оставлю, – запустил пробный шар Евгений, пытливо глядя на Симу. Та явно испугалась:

– Не бросай меня, пожалуйста! Я соскучилась по деревенскому имению, тетушке, Лизе и даже Артуру. Мне эта столичная мишура действует на нервы, что в Петербурге, что в Берлине. Артур, наверняка, напутал в отчетах и накладных, да и за мамой нужно следить.

– Ладно едем вместе, – и Женя поехал за билетами на поезд.

Обратная дорога казалась еще длиннее, правда, общаться с Симой стало намного интереснее – вся ее закрепощенность испарилась без следа. Аркадьев даже решился спросить:

– Сима, тебе Анна Семеновна давала советы, как сблизится со мной, только честно.

Серафима немного смутилась, но потом встряхнулась и глянула игриво в упор:

– Если честно, то просила приворожить тебя, но я честно сказала ей, что не умею. Зачем ей это, она ведь любит тебя?

– Видишь ли взрослому мужчине кроме материнской любви требуется еще и более материальная, а с этим у нас некоторые трудности, вот и ищет себе помощницу. Понятно?

– Да уж! – Серафима представила их троих в одной постели и прыснула от смеха.

«Да, ситуация и правда превеселая», – мысленно согласился Женя. – «Только выход из нее, похоже, будет грустный».

Сима перестала смеяться и продолжила чтение, но в голове пульсировало: «Все равно ты лучше всех, хоть и любишь другую».

Глава 39

В Петербурге их никто не встречал – Евгений не сообщил, чтобы не отвлекать, а после обеда поехал на завод. В городе лил противный дождь и было прохладно для лета, к тому же у экипажа протекала крыша, однако радость от предстоящей встречи с друзьями не убавилась. Он бегом поднялся в комнату инженеров и застал там только Мошкова, который сильно растерялся при виде директора.

– Что случилось? – сразу сообразил Евгений, пожимая руку.

– Кат-та-строфа, – заикаясь начал Мошков. – Алешка разбился на испытаниях велосипеда с мотором неделю назад.

– Живой?? – рявкнул Аркадьев.

– Да-да, – испуганно выпалил Саша, – только перелом руки и вывих ноги. – Вздохнул и добавил, – И аппарат загорелся.

– Восстанавливать начали?

– Через три дня продолжим испытания.

«Чего же ты трясешься?» – недовольно подумал Евгений. – «Таких происшествий еще много будет».

Из коридора послышались голоса и вошли Костович с Крамером, громко продолжая спор и махая руками. Аркадьев съехидничал:

– Хорошо, что дискуссия без драки.

Увидев Евгения, инженеры замолчали и сконфузились, ожидая разноса, но тот тепло поздоровался и устроил небольшое совещание. Из разрозненных восклицаний Женя понял, что Присс, как обычно, потерял хладнокровие и решил выжать полную скорость по плохой дороге; так что потери можно считать минимальными.

– Слава! Ты же старше их, неужели не мог сдержать того обалдуя? – вздохнул расстроенно Женя. – Знаете же авантюриста!

– Его удержишь! Хорошо – в овраг не зарулил.

– Ладно, все ясно. Где он сейчас?

– В больнице на Измайловской, через неделю домой выпишут.

Остальное шло по плану, готовились запускать новую партию двигателей. «Надо строить новый цех и кольцевую дорогу для испытаний, а денежки утекают быстро, как бы не пришлось занимать у любимой Анютки», – размышлял Аркадьев. – «Позвать в компаньоны Нобеля или Сименса, что ли? Так ведь сожрут и не поморщатся».

Он обошел цех, здороваясь с рабочими, потом внимательно рассмотрел погорелый экземпляр; ничего страшного – только сменить шины осталось. «Явно нужен профессиональный испытатель, иначе дальше будет хуже», – пробормотал Евгений.

Возле сборочного стенда возились Костович, Крамер и двое слесарей.

– Уже очертания просматриваются, когда заведем? – негромко спросил Аркадьев, разглядывая будущий автомобиль, который в цеху называли по-русски «самоход». Крамер отвлекся и весело выпалил:

– Через 2–3 недели будет бегать.

«Похоже в этом году и не удастся съездить в имение или очень ненадолго», – забеспокоился Женя, но торопить никого не стал. К концу дня он все-таки успел в больницу.

Присс стоял возле кровати и пытался расхаживать перетянутую ногу; левая рука была в гипсе. Насмотревшись на неуклюжие попытки своего друга, Евгений вошел в палату. Тот, увидев Аркадьева замер в полунаклоне, как бы собираясь бежать. Женя подошел и, не здороваясь, отвесил подзатыльник.

– Надеюсь мозги у тебя целые и в заднице больше не зудит? – заинтересованно осведомился он.

– Целые, – пробормотал Алешка. – Если можешь прости, друг. Негодяй я.

– Могу, но с негодяем не согласен. Ты – обыкновенный засранец и ездить в этом году будешь только пассажиром. Ферштейн?

– Да понял я, – засопел Присс и обнял друга.

Они проболтали еще целый час, причем Алексей с таким восторгом доказывал преимущества нового транспорта, что все ходячие в палате сгрудились вокруг.

В Петербурге дождь кончился, но было пасмурно и лета совсем не чувствовалось; сразу захотелось в родную деревню, особенно в Буссевку из 1970 года, хотя и Вяземское тоже неплохо. Умиротворенный Аркадьев захватил Серафиму, и они поехали ресторан, где и провели целомудренно остаток вечера. На следующее утро Женя проводил Симу на поезд и на прощанье похулиганил, крепко поцеловав ее в губы, что чуть не привело к обмороку девушки. Зато переживаний и мечтаний ей вполне хватило на всю дорогу до Климова.

Глава 40

Человек – это такая скотинка, что ко всему привыкает очень быстро и начинает убеждать себя, что этот вариант наилучший, да еще и других увещевает. А потом – бух по темечку.

Постоянно занятый Аркадьев мало обращал внимания на жизнь и людей вокруг, Петербург вдруг начал казаться комфортным и безопасным городом, поэтому откровения Серафимы несколько огорошили его. Он понял, что почти миллионный город не так безопасен, как видится из его квартиры и кабинета; тут полно нищих и воров, даже разбойников, которые мечтают пощупать его кошелек.

«Насколько же в деревне приятнее и безопаснее жить!» – рассуждал он, понимая, что коротать свой век придется в опасной столице.

«Хорошо бы запастись оружием», – появилась у него здравая мысль, однако, по примеру многих соплеменников, забыл о благих намерениях или отложил их на потом, о чем и пожалел совсем скоро.

Кольцевую грунтовую трассу для испытаний сделали вокруг завода за две недели, и испытания будущего мотоцикла продолжили уже на ней. Туда же направили и «самоход», который представлял собой пока раму с мотором, но ездил прилично, хотя двигателя 2,5 л.с. хватало только, чтобы обогнать пешехода. Второй экземпляр уже собирали на двигателе в 20 л.с. Возвращаться с испытаний приходилось поздно, но белые ночи давали ощущение сумерек и относительной безопасности, поэтому Аркадьев частенько часть пути проделывал пешком, чтобы быть в нормальной физической форме.

28 июля был удачным днем: оба аппарата работали безупречно, а сухая погода делала поездки приятными. Женя сам проехался на мотоцикле и «самоходе» по несколько кругов и остался доволен. Ну а вечером с удовольствием пошел пешком, рассчитывая за один час добраться до дома.

За несколько кварталов до дома он заметил три фигуры, прижавшиеся к стене и ждущие кого-то. Аркадьев напрягся, но отворачивать не стал.

– Гони деньгу, барин, коли жить хочешь, – дыхнул ближайший луком с перегаром и показал руку с ножом.

Денег у Евгения было мало, да и вряд ли бандиты ограничились деньгами, поэтому он каблуком ударил в коленку говорившего и отскочил в сторону. Но здоровяк справа успел ударить его в бок. Нож лишь слегка зацепил тело, а Женя с разворота ударил кулаком в нос. Третий, изрыгая маты, рванулся к жертве, но получил ногой в живот и, хрипя, осел на мостовую. Евгений добавил ногой держащемуся за нос бандиту и побежал в сторону проспекта, чувствуя, как намокает кровью бок. Он увидел городового на углу и быстро сказал ему:

– Там три бандита с ножами, – и показал рукой, чувствуя, что сознание уходит. Усилием воли Евгений справился с наплывающим туманом и присел на скамью, зажимая рану в боку. Он оставался в сознании, но голосов набежавших людей уже не слышал и только в экипаже отключился.

Видение было очень реальным: сержант Данила Сазонов шел опять по Вологде в увольнении и засматривался на симпатичных девчонок, испытывая приятные ощущения от редких улыбок заносчивых красавиц. Громадный самосвал, уходя от столкновения вылетел на тротуар, и Данила только успел повернуть голову навстречу летящей смерти.

Он с трудом открыл глаз, потом другой и пытался что-нибудь понять. Он был в больнице, значит вся эта история про графа ему снилась. Какое облегчение! Лишь бы не остаться инвалидом после аварии, а там дембель и свободный человек с массой возможностей.

– Евгений Львович, как ваше самочувствие? – услышал он женский голос справа. «Значит не приснилось тебе, Данила», – и ему захотелось завыть волчарой, но боль в боку резко напомнила о себе.

– Терпимо, красавица, – после долгой паузы прохрипел Женя, разглядев приятное лицо сестры милосердия.

«Почему я не сдох, господи! Не хочу быть графом, хочу назад в 20 век!» – кричал кто-то в голове.

– Есть вам пока нельзя, а пить понемногу, – и девушка длинными красивыми пальцами поднесла к губам влажную салфетку.

– Сколько я был в отключке?

Сестра улыбнулась необычному слову:

– Всего лишь сутки, у вас органы не задеты, но крови потеряли много, полежать придется недели две.

«Ага, дождетесь; эх сейчас бы в деревню», – размечтался Аркадьев. – «А вот интересно, если бы я здесь умер, то может быть воскрес в 1974 году, а? Проверить бы, да вот жаль, что второй раз эксперимент не проведешь».

Через два часа в палату ввалились Присс с Костовичем и начали громко рассказывать об успехах производства, благодаря чему их быстро выставили. Евгений едва успел приказать, чтобы никаких сообщений об инциденте в имение не посылали.

Отдохнув в больнице неделю, Евгений уехал долечиваться дома, где его ежедневно посещала Катерина, с докторской дотошностью следившая за выздоровлением. Жене это очень понравилось, и он не против был продлить идиллию, но Екатерина через неделю безапелляционно заявила: «Здоров» после того, как он, в порыве благодарности, погладил ее щиколотку. «Хорошо хоть по морде не заехала», – вздохнул граф.

Когда здоровье стало позволять прогулки, он купил револьвер Смит и Вессон 38 калибра с укороченным стволом и почти не расставался с ним. Ну, а как известно, если оружие есть, то оно однажды выстрелит.

Испытания машин затянулось, не смотря на неплохие результаты – Евгению хотелось довести первые образцы до износа. 20 сентября устроили показательные поездки «самохода» и мотоцикла по Невскому проспекту. На мотоцикле ездили поочередно Присс и новый испытатель, а «самоходом» управлял Аркадьев или Костович. Естественно, был настоящий фурор, поэтому действо продолжалось целый день. На автомобиль садили по два пассажира и катали полверсты, затем других из очереди. К вечеру они еле сбежали от зрителей, а на заводе с помпой отметили удачный запуск. После этого с легким сердцем Аркадьев поехал в имение.

Глава 41

Сразу, по приезде в имение, Аркадьев встретился с обоими Мюллерами. Не взирая на постоянные письменные отчеты, он заставил отчитаться по всем работам в Климово и в Вяземском. После их доклада Евгений непроизвольно потер руки:

– Отлично, ребята! Почти 200 тысяч чистого дохода с обоих имений – это по-стахановски. Вашу долю за этот год увеличим до 10 %, чтобы стимул чувствовался.

– Год выдался урожайный, да и шестипольная система сказалась, – скромно заявил Фридрих, но блеск глаз выдавал гордость за сделанное.

– А у единоличников как дела с урожаем, не хотят на новую систему переходить?

– Урожай неплохой, а вот работать по-новому немногие согласились. Кстати, несколько семей активно скупают землю у плохих хозяев, у Клюева, например, уже 110 десятин, и он постоянно арендует наши механизмы.

– Весной ждите парочку тракторов, а через десяток лет лошадки останутся только на ипподромах, – мечтательно произнес Евгений, а старший Мюллер только покачал головой:

– Кто работать на них будет? Учить придется долго.

– Ерунда. Пришлю инструкторов и за месяц освоят, особенно молодежь.

– А что значит по-стахановски? – заинтересовался Артур.

– Да есть у меня на заводе слесарь Стаханов – больно хорошо работает, вот термин и прижился, – быстро соврал Евгений. – Завтра посмотрим, что с садом.

Иван Владимирович уже полгода жил в Вяземском с семьей и очень боялся, что это счастье может закончиться. Точнее, беспокоилась, в-основном, Александра Васильевна, а самому садоводу времени на это не было. С пятью рабочими он ежедневно работал в саду. Для новых сортов отвели еще 2 десятины и Мичурин высадил гибридные сорта яблонь, груш, слив, черешен, абрикосов и даже малины с земляникой. Урожай с прежних посадок был собран и оказался, на удивление, немалым. Однако основной прирост Иван Владимирович ожидал от новых гибридов.

1 октября он работал в поле и заметил трех всадников. Когда они приблизились, Мичурин узнал Мюллеров и своего благодетеля графа Аркадьева; положив секатор, он пошел навстречу.

Иван Владимирович уже третий час водил графа по саду, а вопросов тот задавал все больше. «Люблю энтузиастов – их подгонять не нужно, только чуть-чуть помогай», – думал Евгений, слушая Мичурина.

– Иван Владимирович, со следующего года междурядья будем обрабатывать на тракторах, поэтому меньше 5–7 метров не делайте. И подумайте, чем и на какую глубину обрабатывать, чтобы не повредить корни.

– Очень хорошо, думаю лучше дискового культиватора ничего не придумаешь, мы сейчас так делаем, но на конной тяге.

– Так, чтобы еще умного механику посоветовать садоводу, – развеселился Аркадьев, – разве что, вывести побольше новых сортов разных растений. Я хочу, чтобы ваш сад продавал больше гибридов, чем яблок и груш. Селекция – основная задача, а урожай пускай вон ребята собирают.