Текст книги "Увечный поручик или приключения советского сержанта в 19 веке (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 52

Несмотря на постоянную занятость на заводе, Аркадьев в Петербурге оставался одиноким в своей привычной квартире, редко принимая гостей и сам избегая визитов. Благодаря этому, в свободное время он часто рассуждал вслух дома, шагая из угла в угол своей немалой комнаты.

– Ну что, деревенский лапоть, возомнил себя благодетелем человечества и гением технической мысли? А ведь все это ворованное у настоящих гениев и трудяг! Что бы ты сумел сделать, если бы случайно не возобновился здесь графом с землей и капиталом? Вон они настоящие герои по 10–20 лет живут в нищете и даже всю жизнь, а многие и до смерти не знают, что они сделали великие вещи. А дальше? Ну двинется техника немного быстрее вперед, будут аристократы ездить не на конных экипажах, а в автомобилях, или летать на самолетах, а 90 % населения – в лаптях взирать на эту роскошь. Получается, что любой революционер для развития страны делает больше, чем Ваше сиятельство. Очень обидно! Может создать свою партию и учение какого-нибудь умеренного социализма? Нет, пожалуй, пока есть монархия и армия князей, графов, камергеров и фрейлин ничего не изменится, а бомба революции уже тикает. Как же не хочется влазить в этот гадюшник, названный по иронии политикой! Лучше бы я не знал будущего и возился бы со своими железяками или копался в земле! К черту все! – И расстроенный граф отправился спать.

20 июня 1883 года из Курска пришло телеграфное сообщение:

«Анна Семеновна в тяжелом состоянии Срочно приезжайте Артур».

«Значит, предчувствие было не напрасным», – думал Евгений, тупо глядя в окно поезда, неимоверно долго тащившегося по просторам России. На третий день он выскочил в Курске и быстро нанял возницу до Климово, посулив ему рубль.

– В деревню дальше околицы не поеду, сказывают – тиф там, так что поберегись, барин, – заявил косматый пожилой извозчик, вопросительно взглянув на графа.

– Ясно, погоняй скорей!

«Значит, эпидемия. А центральные газеты не пишут ничего. Поможет пенициллин или нет от этой заразы?» – напряженно прикидывал в уме Евгений. – «Вот природе нет никакого дела до бед человеческих – все цветет и благоухает, а люди умирают среди этого великолепия».

Сойдя у крайних домов, Аркадьев почти бегом направился к усадьбе. Деревня словно вымерла и на улице не видно было даже детей. Вид господского дома тоже не внушал спокойствия – ни одного человека, зато несколько колясок. Едва войдя в парадную, Евгений все понял: зеркала были прикрыты черной тканью. Из боковой комнаты выбежала Серафима, в темном платье и платке, и, заплакала, упав на грудь Аркадьеву. Спрашивать было нечего и Евгений просто ждал, когда она немного успокоится. Потом они зашли в зал, где на широком столе стояли два гроба. В первом он увидел свою Анюту будто в свадебном наряде с обиженным выражением губ, а во втором – Марию Лукьяновну.

«Словно утащила за собой мою любимую», – невольно подумал Женя, чувствуя, как слезы стекают по щекам, но не в силах вытереть их. В доме стоял противное зловоние от свечей и ладана. Деревенский поп и служки старательно выводили молитвы, но Евгений ничего не слышал. Пять лет жизни в этом мире мелькали у него перед глазами и образ Ани, как доброго ангела витал над ним все время.

Следующие десять дней он просто не запомнил. Похороны и многочисленные соболезнования прошли как бы в стороне, а на душе оставалась пустота. За все время он не сказал и десяти слов, зато окружающие, казалось, говорили без умолку. Евгений спал не больше пяти часов и вскакивал от пения петухов в три часа ночи, не в силах больше заснуть, и уезжал на лошади подальше от людей. Он не считал себя сентиментальным или особо чувствительным, но горе придавило его и лишило всех чувств и желаний.

Только на пятнадцатый день, Евгений вызвал Артура, Лизу и Серафиму и попросил рассказать подробности.

– Эпидемия началась по всей губернии в мае, думали обойдет нас, но …, – растерянно говорил Артур. – Больше 200 человек умерло по губернии, в деревне пятеро – все пожилые. А Анна Сергеевна так и не выздоровела после болезни осенью, поэтому и …

Артур всхлипнул и замолчал. Аркадьев перевел взгляд на Лизу, которая пряталась за мужем, стесняясь своего большого живота.

– Ну а ты, будущая мать, пробовала пенициллин против тифа? – мягко спросил он ее.

– Да-да, конечно, и он хорошо помог, но его не хватило на всех, а вот стариков и ослабленных он не лечит. Я сразу дала его Анне Семеновне, но, видимо, поздно, – и Лиза заплакала, смешно вздрагивая плечами.

– Эй, ребенку навредишь, мамаша! – попытался сказать Евгений строго, но получилось довольно жалко.

Серафима смотрела в пустоту синими глазами, сложив руки на коленях и выглядела подавленной. Аркадьеву хотелось подбодрить ее, но нужных слов не находилось.

– Ты что же, лечила заразных больных, а о ребенке совсем не думала? – покачал головой Женя. Лиза виновато вздохнула, а Артур сердито произнес:

– Да я ее только что не палкой отгонял – не слушает.

Артур с Лизой вскоре ушли, а Евгений подошел к Симе и поцеловал ее в губы. Она вздрогнула и смущенно улыбнулась уголками губ. Женя прижал ее к себе, почувствовав огромное желание овладеть ею. Так продолжалось целую вечность. Его рука сжала ее грудь, но Сима выскользнула и шепнула:

– Нельзя, милый – траур.

– Да, пожалуй, ты права, Сима-Фима, но долго так я не продержусь.

Зазвонил колокольчик на обед, и ожившая Серафима взяла под руку своего жениха, впервые за последний месяц почувствовав желание поесть.

Через две недели нотариус в Курске огласил завещание, по которому все права на Климово закреплялись за Аркадьевым. Женя удивился, что Анна Семеновна оставила племяннице только деньги, но потом понял, что она всецело доверяла ему и не собиралась сомневаться.

Немного отойдя от смерти любимой, Евгений тщательно проинспектировал свое огромное хозяйство и невольно зауважал отца и сына Мюллеров. Порядок был просто образцовый, а новая система севооборота дала отличные плоды.

«Надо на следующий год увеличить им процент с дохода – пусть стараются», – размышлял Аркадьев, слушая отчет управляющих. Он уехал на две недели в Вяземское без Серафимы, которая взвалила на себя управление имением, въедливо проверяя доклады управляющего, дворецкого, а также деревенского старосты. Все они считали ее законной хозяйкой имения, а к Евгению обращались по совсем уж крупным вопросам.

В середине августа со станции приехал своим ходом первый трактор с инструктором с завода. За две недели он обучил четырех грамотных парней и те, поочередно, работали на уборке яровых, а затем попробовали пахать. Результаты убедили всех скептиков, а Аркадьев пообещал, что пришлет к весне еще три трактора, а то парни чуть ли не дрались за возможность поработать на машине.

Время, проведенное в Вяземском, окончательно вылечили Аркадьева от тоски по Анютке, хотя по ночам часто снилась ее задумчивая улыбка и тонкие пальцы рук. Почти все время он проводил в саду с Мичуриным, который считал необходимым посвятить хозяина во все тонкости выведения новых сортов. Евгений слушал Ивана Владимировича и поражался размаху и фантастичности его идей.

«Надоест с металлом заниматься – буду сады выращивать», – мечтал Женя, хотя его внутренний голос откровенно смеялся над этими фантазиями.

В конце августа от Костовича пришло письмо с просьбой вернуться в Петербург – в военном министерстве начались подвижки по выделению денег на самолет.

Уезжать не хотелось, в деревне было намного спокойнее, но дело требовало. Аркадьев взял Серафиму и повез в Курск к нотариусу и в банк, чтобы она свободно пользовалась деньгами. Ехали без кучера, обязанности которого выполнял Евгений. Утро было просто сказочное, уже не было летней жары, но и осень еще не грозила дождями и холодом. Через час пути они свернули к небольшой речке и остановились напоить лошадей. Тихое журчание воды, пересвист какой-то птицы и легкий теплый ветерок сделали свое черное дело: Женя поднял на руки легонькую Симу и унес ее на полянку с мелкой травой. Целуя ее соленые губы, он неуклюже стащил с нее юбку с блузкой и погрузился в нее. Мир вокруг перестал существовать для них и осталось всепоглощающее обоюдное наслаждение. Прошла, казалось, вечность и только громкое карканье вороны вернуло их в действительность. Женя продолжил целовать ее шею и грудь, постепенно снимая остатки одежды с нее и с себя, а потом опять вошел в нее, не отпуская губами грудь. Через минуту Сима начала стонать в ритме движений, а в конце впилась зубами в плечо Евгения. Хотя было довольно больно, он закончил начатое. Серафима изогнулась от судороги и стона, потом медленно успокоилась.

«У них, похоже, это фамильное – кусаться во время соития», – подумал Женя, вспомнив Анютку и не в силах оторваться от невесты. Только через полчаса Сима привстала и потянулась за одеждой.

– Ты как хочешь, а я окунусь, – произнес Аркадьев и побежал в воду, выискивая место поглубже. Вода была уже прохладная, поэтому Сима только слегка ополоснулась, зато Евгений минут десять охлаждался в потоке.

На обратном пути из города Сима сидела, крепко прижимаясь к своему жениху. Уже перед имением Аркадьев максимально строго посмотрел на Симу:

– Закончишь все дела по имению и после первого снега приезжай в Петербург – сыграем свадьбу под Новый Год.

Глава 53

О чем может думать молодой мужчина во втором классе поезда, сидя у окна? Естественно, в первую очередь о работе, или деньгах, а во вторую – о женщинах. Евгений Аркадьев, конечно, думал о работе … некоторое время. Хотя ему предстояли непростые переговоры в военном ведомстве, это его мало волновало. Еще со студенческой скамьи он заметил за собой интересное качество: если он хорошо знал предмет, то переспорить его было невозможно, поэтому в таких случаях он предпочитал экспромт длительной подготовке.

С деньгами тоже было неплохо: отличный урожай и продажи продукции имения давали возможность определенного маневра, а уж, если будет военный заказ на самолеты, то можно записываться в очередь на миллионщика, правда, лет через пять.

Оставались женщины. А вот тут получалось непонятная мозаика. Евгения полностью устраивала Анна Семеновна и как любовница и как самый близкий человек, от которой у него не существовало тайн и с которой можно обсудить любую проблему. Даже некоторая холодность в постели в последний год не изменили его отношения к Анютке, тем более что увлечения на стороне не считались у них изменой. Внезапную смерть Анны Евгений воспринимал как потерю матери и друга, но не любовницы.

Мимолетные связи с Катериной никак нельзя отнести к серьезным с обоих сторон. Они были слишком независимы, чтобы искать подчинения кому-нибудь. Есть определенная прослойка мужчин, которые любят, когда за них решает женщина, для таких она могла стать идеальной женой; вот только зачем ей это. Для Евгения Катерина была отличным товарищем и прекрасным специалистом, ну и эпизодической любовницей без претензий. Статус-кво устраивало обе стороны.

А вот Серафима пока оставалась загадкой. Несомненная женственность и порядочность сочетались в ней с умом и редкой работоспособностью. В последние дни перед отъездом Евгений открыл у нее поразительную чувственность, что радовало и напрягало. Кроме того, он не представлял себе, как она отнесется к невозможности иметь своих детей, да и побаивался возможных вспышек ревности. Но от женитьбы на ней отказываться Аркадьев не собирался, хотя бы в память о Анне Семеновне.

Друзья обычно познаются в беде, поэтому Аркадьев услышал кучу соболезнований и сочувствий, в которых уже не нуждался. Зато, высказав набор типовых утешений, они же вывалили на него множество нерешенных проблем, рассчитывая, что он возьмет на себя ответственность.

– Ребята, вот вам хрен! – уверенно заявил Женя. – Решайте сами, пробуйте, ломайте, а у меня выше крыши стратегических задач, ясно? Но это не помешает мне тыкать вас носом за глупости. Да, вот что: разрешаю каждому взять на стажировку выпускника института для передачи опыта с минимальной оплатой и максимальным испытательным сроком. Так, что с самолетом?

– Летает, высоко не поднимаем, происшествий нет. Готовим двухмоторный аппарат к зиме, остальное в журнале испытаний, – коротко доложил Костович. – Да, еще Иверзев заезжал: завтра у них совещание – просил от нас представителя, если ты не успеешь.

– Успел. Сейчас пойду – полетаю, а вы не расслабляйтесь, может завтра кучу денег привезу.

Совещание началось в 10 часов и было немногочисленным, но зато от обилия генеральских мундиров Евгению в мундире поручика, хотя и с двумя орденами, было неуютно. Но в предписании сказано четко: офицерам в отставке прибыть в мундире.

Иверзев увидел Евгения и сразу подошел:

– К сожалению, на совещании будет обсуждаться весь спектр вооружений и посторонних не допускают. Доклад по самолетам я сделаю сам, а, если будут вопросы, вас позовут.

Аркадьев вышел в холл и присел на кресло. Собственно, ждать было нечего – уже по обстановке и виду генералов он понял, какое решение будет принято, но из упрямства решил дождаться окончания. Через два часа совещание закончилось, и раздосадованный полковник подошел к Аркадьеву. Он закурил и долго молчал, ожидая, когда разойдутся генералы.

– Пока полное непонимание, – мрачно произнес Иверзев. – Такое ощущение, что говоришь не с боевыми генералами, а с купцами. Для них деньги – это главное, а первенство страны – пустой звук.

– Не расстраивайтесь, Андрей Сергеевич, работы мы не остановим, хотя быстро уже не получится.

– Главный аргумент у них: два года назад выделили контр-адмиралу Можайскому смешные деньги, а результата – нет. С таким подходом мы всегда будем плестись в хвосте Великобритании, Германии, Франции и других, – зло сказал полковник, закуривая новую папиросу. – Как у вас испытания самолета?

– По плану, серьезных аварий нет.

– Держите меня в курсе, думаю в ближайшее время мы возвратимся к этому вопросу в более благоприятных условиях, – усмехнулся Иверзев.

«Надеется на нового императора», – понял Евгений. – «Жаль, что я его оптимизма в отношении цесаревича не разделяю».

Как обычно, беда не пришла одна. Через месяц самолет потерпел аварию, врезавшись в деревья на окраине города. Дубинин, к счастью, остался жив, отделавшись переломом руки и ноги, но не потеряв оптимизма.

– Что произошло, рассказывай, – потребовал Аркадьев, убедившись, что летчик жив и довольно спокоен.

– Заклинило рули высоты и самолет пошел вниз. Хорошо, что деревья смягчили удар и высота небольшая, иначе летал бы уже ангелом в раю, – балагурил Дубинин, сидя на кровати с загипсованными рукой и ногой.

От планера самолета остались одни обломки, винт погнут, а вот мотор на вид почти не пострадал. Аркадьев вздохнул: «Пока новый не сделаем – летать не на чем. Ну а к весне и Дубинин вылечится».

Новый цех наконец достроили и в него переводили производство автомобилей и мотоциклов, а самолет собирали в старом корпусе. Пока переезжали, продукции почти не выпускали, но готовая на складе еще была – продажи не торопились расти, несмотря на бурную деятельность Брагина. Во всех крупных газетах регулярно печатались объявления о продажах автомобилей, но расшевелить богатую публику было тяжело.

Занятый всю неделю на заводе до позднего вечера, Евгений оставлял на воскресенье более-менее творческие задачи, совсем забыв про культурные развлечения. В одно из воскресений в конце октября заявилась Катерина, на этот раз трезвая и со шляпой на голове.

– Что-то ты не выглядишь безутешным вдовцом, – не здороваясь заявила она, скинув пальто и шляпу.

– Будешь хамить – выставлю за дверь, – хмуро процедил Женя.

– Ладно, извини. Не умею соболезновать. Я сама ревела в три ручья, когда узнала про Анну Семеновну, – тяжело вздохнула Катя.

– Проехали. Что у тебя нового? От каких болячек избавила человечество?

– Не поверишь – каждый вечер раздуваюсь от гордости за прошедший день. Сама не ожидала, что спасать людей так приятно, хотя устаю, как лошадь на пашне. У тебя найдется что-нибудь поесть?

– Ты как обычно. Вон под салфеткой пирог и бифштекс – на утро себе взял.

– Обойдешься, утром зайдешь в ресторан – ты же у нас граф и капиталист.

– Сударыня, я вас терплю только в надежде, что вы меня как-нибудь аккуратно заштопаете, когда я разобьюсь на автомобиле или самолете.

– А ты все в облаках витаешь с самолетом?

– Самолет как раз приземлился, сломав несколько деревьев, свой корпус и пилоту руку с ногой.

– Читала я в газете про ваши похождения – весело живете. Авантюристы – самые верные пациенты врачей, – развеселилась Катерина, умывшись после ужина. – Надо иногда отвлекаться от стремления осчастливить человечество в пользу более простых чувств, ты меня поддерживаешь? – назидательным тоном высказалась Катерина и со скромной улыбочкой уселась на колени Аркадьеву.

– Рад сообщить, что мой организм с подъемом отреагировал на твой призыв, – заверил ее Евгений, запуская руку под блузку докторши.

Та решила не тратить время на диалоги и начала быстро раздеваться, периодически целуя от нетерпения и помогая раздеваться Евгению…

– Прости, что я тебя так замучила, – кокетливо потянулась в кровати Катя. – Все-таки почти полгода воздержания.

– Я вовсе не требовал от тебя верности, лишь бы заразу не подхватила, – пробормотал несколько утомленный Евгений.

– Когда уж твоя невеста приедет?

– Скоро. А что устала меня ублажать?

– Я – нет. Но лучше передам тебя в надежные руки, а сама найду невзыскательного любовника.

– Любите вы, девушка, шокировать своей прямотой.

Катерина еще раз потянулась, потом резво подскочила и начала одеваться.

– Завтра рано в больницу, а с тобой не выспишься, – объяснила она удивленному графу.

– Жаль, а у меня к тебе серьезный разговор.

– Замуж второй раз не пойду!

– Вообще-то совсем не об этом, – оторопел Женя. – Видишь ли, твоя сестра с отцом сделали антибиотик под моим чутким руководством. Теперь надо обеспечить его применение во всех клиниках. Поверь, это великое изобретение, но преодолеть консерватизм наших эскулапов ой как непросто. Поэтому ты должна помочь, ну и себе сделать продвижение.

– Хм-м, интересно, – Катя снова разделась и залезла под одеяло, по-хозяйски прижавшись к его телу. – Давай поподробнее.

Глава 54

В начале ноября 1883 года по Петербургу поползли слухи, что императору стало хуже. Официальных сообщений не было, но народ все понимал и готовился славить нового царя. 15 ноября Александр Второй скончался, на 2,5 года позже, чем в реальной истории.

«Лучше это или хуже – пока непонятно, по крайней мере, больших изменений точно не будет», – уверенно оценивал обстановку Евгений. – «Даже если политика нового императора изменится, то изменения будут заметны не скоро, а уж мышление генералов переделать – это целая эпоха. Рассчитывать на помощь военного министерства пока не стоит». Несмотря на объявленный траур, заводы работали, а вот чиновники устроили себе каникулы, видимо, сильно переживая смерть царя.

От Серафимы пришло очередное письмо, в котором она описывала события и достижения имения, но ничего – о своих чувствах. Только в конце короткое: «Очень скучаю».

– Умница! Сдержанная девушка, из таких получаются хорошие жены, правильно я выбрал, – похвалил себя граф. – Лишь бы столица ее не испортила.

Серафима написала, что Лиза родила здоровенького мальчика, но отдыхала ровно две недели, после чего, опять засела в своей лаборатории, отвлекаясь только на кормление младенца. Зато Артур прямо расцвел от гордости, что у него появился наследник, как и старший Мюллер, который стал навещать их в два раза чаще.

«Твой конверт с деньгами на продолжение исследований я сразу передала Лизе, когда она приступила к работе, – писала Сима. – Увидев, что там 3000 рублей, Лиза расцеловала меня от восторга и побежала хвастаться мужу». Даже в скупых строчках письма чувствовалась некоторая зависть Симы к семейному счастью подруги.

– Да-а… Предстоит тебе, любимая, узнать весьма неприятную весть о моем бесплодии. Как ты это воспримешь – одному богу известно, – поморщился Евгений. – Действительно, скорей бы приезжала, да «обрадую» тебя.

Цесаревичу, видимо, очень понравился автомобиль, и он стал предпочитать его каретам. Сначала великосветское общество с насмешкой отнеслось к причуде наследника, но, ближе к осени, поняли, что тот вот-вот станет императором. И сразу почти ежедневно поступал заказ, то от великого князя, то от знатного купца на изготовление непременно такого же автомобиля, только со своим гербом на боку. Для отделки таких заказов пришлось подписать договор с фабрикой Неллиса и почти прекратить выпуск «дешевых» автомобилей.

«Хорошо, пусть начинает ездить «цвет нации», а следом и остальные подтянуться», – потирал руки Аркадьев. На заводе все были довольны – заказов хватило на три месяца и каждый день добавлялись.

1 декабря наконец-то приехала Серафима. У Аркадьева екнуло сердце – на Серафиме была та же шубка, в которой приезжала Анна Семеновна. Она вышла из вагона, смешно прикрывая рот варежкой от морозного воздуха, но глаза буквально искрились от радости. «Ничего себе, какая она красавица! Как же я раньше не видел?» – удивленно спрашивал себя Евгений. – «Теперь хоть охрану нанимай, а то уведут». Все вещи невесты уместились в чемодан и саквояж. Женя поцеловал ее в губы, несмотря на мороз и шутливо спросил, показывая на багаж:

– Это все твое приданое?

– Да, мне много не требуется.

– А Анины вещи?

– Мне только шубка подошла, а остальное впору Лизе; я ей и отдала.

Аркадьеву стало реально стыдно: «Завтра же пойдем одевать будущую графиню, черт меня побери!». Неожиданно внутренний голос выразил другое мнение: «Ага, оденешь, как куколку и будешь ревновать к каждому столбу!».

Он устроил ей сюрприз, встретив в великокняжеском автомобиле, на который еще не были нанесен фамильный герб. Водителем вызвался Присс, всю дорогу веселивший их историями из нижегородской жизни и постоянно пикающий сигналом, отчего прохожие думали, что едет великий князь. Доставив их, Присс увез автомобиль на завод – доделывать, а Женя с Симой поднялись в квартиру, где она немедленно пошла в ванную – смывать дорожные впечатления.

– Я совершенно не спала ночью – со мной в купе были две пожилые дамы, которые и сопели и храпели, а я развлекалась, слушая кто из них громче, – обронила Сима, выйдя из ванной в халате с распущенными волосами и с грустью посмотрела на кровать.

– Ты права, надо немного отдохнуть перед ужином, – по-своему понял этот взгляд Женя, взял ее на руки и аккуратно уложил на кровать.

– Светло очень – мне стыдно, – покраснела Сима.

– Это просто решается, – и Женя укрыл их с головой одеялом.