Текст книги "Увечный поручик или приключения советского сержанта в 19 веке (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 32

Часто религиозным проповедником в старости становится тот, кто в молодости много грешил и даже богохульствовал. Особенно это относится к женщинам.

Мария Лукьяновна Саблина с молодости ненавидела своих родителей, мелкопоместных дворян, которые не могли исполнить все ее прихоти. Поэтому она с радостью вышла замуж за отставного майора и уехала из родового поместья, чтобы никогда не возвращаться. Муж ее был старым и дважды раненым, поэтому не задержался на этом свете. Цветущая вдова вскоре утешилась и снова вышла замуж уже за отставного генерала Делянова, правда, с небольшими доходами. Этот тоже был стар, но жаждал получить наследников, а у Марии Лукьяновны постоянно случались выкидыши, и только в 40 лет родила дочь Серафиму. Генерал не чаял души в дочери, все силы и средства тратя на нее. А Мария Лукьяновна уже давно упивалась светской жизнью губернского города, меняя любовников и наряды, так что в отцовстве Серафимы были, как говорится, варианты. Но генерал дал Серафиме образование, а затем определил в Смольный институт. Сам же вскоре испустил дух, а Мария Лукьяновна быстренько растранжирила наследство и Серафимино приданое. Поэтому выпускнице Смольного была уготована участь бесприданницы. Оставшись с минимумом доходов, Мария Лукьяновна ударилась в богоискательство, посещение монастырей и вскоре стала религиозным фанатиком. После возвращения Серафимы из Питера, она вспомнила родственников и начала посещать их, освоив профессию приживалки. Серафима хотела уехать и жить своей жизнью, но мать не разрешала, надеясь выгодно выдать дочь замуж. Последние полгода они жили у Анны Семеновны, которую Мария Лукьяновна всеми силами тащила в свою веру. Приезд молодого графа перечеркнул ее усилия, и она решила затаится, зная, что тот вскоре уедет.

После возвращения из Вяземского, Анна Семеновна позвала Серафиму на прогулку и предложила ей работу по ведению всех бумаг и счетов имения. Неизбалованная выпускница Смольного сразу согласилась – ей не хотелось быть нахлебницей.

Как и предполагал Евгений, Артур подскочил от радости и немедленно засобирался в Климово. Вообще, после визита Лизы он был постоянно возбужденный и только вечерами грустно сидел и смотрел на звезды. Хорошо хоть стихов писать не стал. Аркадьев предложил Фридриху взять молодых агрономов на стажировку, понимая, что без сына ему будет сложнее, и тот обещал подумать.

Лиза вернулась из Вяземского и взахлеб рассказывала родителям о новых знакомых, а также о рецептах бабки-травницы. Впрочем, Василий Васильевич без энтузиазма отнесся к этим рецептам, но Лиза решила кое-что проверить. При упоминании Артура, она запнулась, что не ускользнуло от внимания матери, Авдотьи Карповны, и та переглянулась с отцом.

– Анна Семеновна изумительная женщина, Евгений Львович настоящий герой войны и сейчас делает новый двигатель, а оба Мюллера культурнейшие люди, сразу видно немцев, – убежденно тараторила Лиза. – Они очень заняты – уборка урожая, но позже обещали заехать. Ну а Артур будет по делам через неделю-две в Курске и должен заехать.

– Конечно, милая, встретим как полагается, – улыбнулась мать и опять переглянулась с отцом. – А граф не помолвлен ни с кем?

– Не думаю, он весь в работе и учебе, и оставь, пожалуйста, свои мечты породниться с графами, мне достаточно их дружбы.

– Лизонька, я о твоем будущем думаю!

– Кстати о будущем. Папа, Евгений Львович вручил мне монографию приват-доцента Полотебнова «Патологическое значение плесени». Там утверждается о лечебных свойствах грибка Penicillium glaucum в лечении гнойных ран. Я намерена проверить это в наших условиях, и ты должен помочь мне.

– С превеликим удовольствием, дочка!

– Евгений Львович пообещал профинансировать эти эксперименты и заплатил пока 3 000 рублей, вот. – И Лиза вынула деньги из сумочки, с торжеством глядя на изумленных родителей.

Глава 33

Не зря заказали молебен в церкви крестьяне: три дня подряд к вечеру небо дарило людям дождь, да еще с грозой. Все были довольны, а особенно Евгений – последнее время удача вновь вернулась. Чутье подсказало ему, что с созданием пенициллина Лиза справится вместе с отцом за несколько лет, а это важнее даже его двигателей. Артур впрягся в работу, как бельгийский битюг. Его любимое изречение «зимой отдохнем» уже все запомнили и часто с юмором переделывали. Новому управляющему выделили комнату в барском доме, а также место за столом в графской столовой, чему страшно оскорбилась Мария Лукьяновна и несколько дней питалась отдельно в своей комнате. Серафима в рекордные две недели навела порядок в бумагах и взяла на себя весь учет в имении. Артур командовал ею, не взирая на дворянское звание, однако та быстро научилась огрызаться и даже указывать на ошибки в расчетах управляющего.

– Должны сработаться! – решил Евгений, слушая эмоциональные, но беззлобные споры Серафимы и Артура.

– Надо съездить в Курск в управление земледелия и имуществ и узнать, есть ли решение по Карловой роще, а заодно купить лекарства нашему фельдшеру по списку, – произнес Евгений, глядя на Артура, потом перевел взгляд на Серафиму. – Возьмешь попутчицу – чего ей киснуть в деревне.

Артур вздохнул: он надеялся один встретится с Лизой и ее родителями. Анна Семеновна тут же написала свой список, что нужно купить и потом долго шепталась с Серафимой. Судя по всему, предстояла нешуточная прогулка по магазинам, а это могло занять много времени и, соответственно, сократить общение с Лизой. Артур поднялся рано и подгонял Захара с Серафимой, благодаря чему в управление приехали к самому открытию. Серафима не стала дожидаться управляющего, а поехала по магазинам, договорившись встретится в аптеке Норина в 12 часов.

Естественно, визит таких гостей поменял все планы семьи Нориных: они оставили аптеку на провизоров и пригласили Артура и Серафиму в дом, который находился всего в квартале на той же улице. Пока кухарка готовила «праздничный» обед, родители устроили смотрины возможному жениху. Постоянное общение и ругань с мужиками почти искоренили стеснительность Артура, поэтому он подробно и с юмором распинался о себе и своей работе. Когда он небрежно сообщил, что фактически является компаньоном графа, Василий Васильевич одобрительно произнес:

– Недурно, молодой человек, весьма недурно.

Девушки переглядывались между собой, с трудом сдерживая смех от избыточного апломба Артура, но поддерживали того редкими фразами. Когда младший Мюллер ненадолго остановился, Авдотья Карповна повернулась к девушкам:

– Серафима Андреевна, расскажите про столицу, вы же столько лет там жили.

– Я там жила как в казарме, нас выпускали в город очень редко и только группой, мне даже на похороны папы не разрешили уехать. Вот про мерзкую погоду могу сообщить много. А вообще мечтаю побывать там без надзирателей, хотя здесь мне нравится гораздо больше. Да вам Катя, наверное, все рассказала про Питер?

– А у вашего кузена в Петербурге есть невеста? – не отвечая на вопрос полюбопытствовала мамаша.

– Не-е знаю, – растерялась Сима. – Про это никто не говорил.

– Ну у вас, такой образованной, наверняка есть жених?

– Увы, как говорит наш граф: образование – не приданое, а у нас с мамой ничего нет, кроме дворянского звания.

– Не скажите, для многих уважаемых людей это очень важно.

– Мама спит и видит всех переженить, – развеселилась Лиза, делая большие глаза матери, чтобы та поняла неуместность таких разговоров.

Вошла кухарка и сообщила, что обед готов. Супруги Норины спустились в столовую, а молодежь задержалась.

– А ты, оказывается, хвастунишка! Сознайся, половину приплел для красивого эффекта, да? – пошла в атаку Лиза.

– Да нет, все правда, пусть Сима подтвердит! – растерянно оправдывался Артур.

– Правда, Лиза, правда. Лет через десять наш друг станет толстым, строгим и богатым барином, так что готовься рожать ему наследников. – И Серафима состроила Артуру гримасу.

– Почему толстым? – обиженно спросил Артур. – У меня отец вон совсем худой.

– А ведь он себя расхваливал, как сваха жениха, ты поняла, Лизончик? И, по-моему, твои родители это поняли.

– Да ну вас, пошли обедать, – махнул рукой Артур и пошел вниз по лестнице, а за ним, заливаясь смехом, обе девушки.

Спускаясь, он услышал голос Захара из людской:

– Лучше, чем в имении графов никто из крестьян в губернии не живет, я много езжу, всякого наслушался. Сам граф герой и приказчики народ не обижают. Лишь бы жены им нашлись душевные.

«Ну себе-то я уже приглядел юмористку», – притворно вздохнул Артур, оглянувшись на смеющуюся Лизу.

Глава 34

Человек, живущий на два дома, постоянно сравнивает, где ему лучше. Приходится признать, что лучший вариант – это периодически переезжать из одного в другой.

Именно в такой ситуации последние три года находился Евгений Аркадьев и изменения к постоянству не просматривалось. Учеба и работа в Петербурге безусловно занимали все его мысли, но в имении он отдыхал душой от суетливого мира техники и технологий. Да и люди в столице были пожестче, а в деревне и люди спокойнее и Анютка, мягенькая и сладенькая. «Еще полгода, закончу учебу, запустим производство двигателей и …. Да-а, а дальше еще сложнее», – с грустью пришлось констатировать. Деревенский период этого года подходил к концу и удачным его назвать было трудно, хотя и провальным тоже. Урожай повысился максимум на 20 %, а не в полтора раза, как думалось в июне. Мюллеры были расстроены, но Евгений пресек на корню пораженческие настроения:

– Уныние – смертный грех, это вам любой поп разъяснит, а надеяться на быстрый успех глупо. Вы мальчики взрослые и должны это понимать.

Однако, сам он понимал, что в ближайшем будущем с деньгами будет тяжеловато, учитывая его план серийного производства двигателей.

Неожиданный подарок преподнесла Мария Лукьяновна. 14 августа за ужином она посмотрела на Анну Семеновну:

– Хочу, Анечка, посетить святые места. Не откажи уж своей родне в помощи.

– На Лысую гору собрались, тетя? – кротко спросил Евгений.

– Богохульник! Социалист! – взвилась та, но быстро успокоилась, понимая, что может не получить денег. – Сон мне привиделся: будто зовет меня ангел в Киево-Печерскую лавру, помолится мощам великих святых.

– Конечно, тетушка. Если ангел зовет – надо покориться, – очень спокойно ответила Анна Семеновна.

«Радость-то какая, может сгинет по дороге карга или, правда, ангелы вознесут живой на небеса. В принципе, любой вариант устроит». – размечтался Аркадьев. Судя по выражению лиц, остальные за столом были с ним солидарны, только Серафима вспыхнула:

– Не надейся, что я поеду с тобой!

– Да где же мне на родную дочь надеяться, – с ангельской кротостью возвестила Мария Лукьяновна. – Сестры, помещицы Головины, едут, вот и я с ними. Послезавтра и едем, уж помоги Христа ради, Аннушка.

«Надо бы праздник в имении устроить, да уборку не остановишь», – посетовал про себя Женя.

После отъезда тетки обстановка в доме стала совсем свободная, шум был, как в детской и всем весело. Однако Аркадьев еще раньше заметил непонятное угасание страсти у его Анютки. Сначала он отнес это на усталость и летний зной, но потом сообразил, что все гораздо хуже. Как-то вечером после флегматичного соития, он решил объяснится:

– Что, любовь прошла, малышка?

– Глупенький, я люблю тебя только сильнее и сильнее, но уже как мать, а не как любовница. Ты же понимаешь – я не молоденькая. – Она погладила его волосы. – Мне кажется, тебя надо женить, а я бы радовалась вашему счастью. Ты не очень расстроен, любимый?

– Расстроен?! Я просто раздавлен! У меня ворох проблем, а ты мне – об умиротворении. Я был уверен, что … Подожди, а это на тебя проповеди этой богомолки так подействовали?

– Совсем дурачок! Это у всех женщин с возрастом происходит, поэтому смирись и просто люби меня, как мамочку и помощницу, да найди подружку помоложе – я ревновать не буду.

Проматерившись в душе весь вечер, Евгений с облегчением отложил вопрос до Рождества, уверенный, что зимой Анютка оттает, вопреки холодам.

Глава 35

Как бы то ни было, но по Петербургу Аркадьев соскучился, даже не по городу, а по работе, поэтому немедленно по приезде собрал своих соратников и устроил продолжительное обсуждение. Алексей Присс еще не приехал из дома, Мошков и Крамер работали на заводе Нобеля, а Костович занимался производством арборита. Как обычно много шумели и спорили, но ничего не решили. Расстроенный Евгений на следующий день сам пошел в дирекцию завода Нобеля и договорился об аренде небольшого цеха, а также о изготовлении большинства литых деталей. Мошков с Крамером были переведены в этот цех и началась хоть какая-то работа. Запустили в работу одновременно по 20 штук каждого двигателя, чтобы отладить производство.

В институте Аркадьев убедился, что учеба последние полгода будет больше формальностью и большинство студентов работали над дипломной работой, ну а у него все было почти готово. Поэтому основное время он проводил в цеху. Быстро выяснилось, что арендовать цех не выгодно и Евгений занялся поиском какого-нибудь разорившегося заводика на окраине города рядом с пустырем, чтобы была возможность расширения.

Костович, сам недавно занимавшийся этим, свел знакомство с чиновником из городской управы, у которого они и добыли сведения всего лишь за ужин в ресторане. Две следующие недели были потрачены на осмотр потенциальных покупок. Наконец выбор был сделан в пользу машиностроительного завода с хорошим станочным парком и заплатить пришлось аж 150 тысяч рублей. Риск был серьезный, но Аркадьев шел напролом. После оформления сделки в ноябре все производство перевели туда, а полмесяца спустя пришло подтверждение привилегии на оба двигателя и детали. Спустя еще неделю привилегия пришла и на двигатель Костовича.

Испытания двигателей показали неплохие результаты: 2-х цилиндровый на керосине – 20 л. с., а одноцилиндровый бензиновый 2,5 л.с. На испытаниях присутствовали инженеры с завода Нобеля и уже через неделю они купили два двигателя для нефтяных насосных станций.

Понятно, что в случае положительных результатов, они будут покупать их постоянно, а в этом Евгений был уверен – ничего похожего в мире еще не было.

Алексей Присс опоздал почти на месяц и сразу начал оправдываться:

– Понимаешь, Женя, отец ни в какую не хотел отпускать. Работай, говорит, у меня и нечего витать в облаках. Да еще и женить хотел. Еле сбежал.

– Так ты слинял от работы или от невесты? – скромно поинтересовался Аркадьев.

– Я ж с вами хочу делать дирижабль и самолет, а у отца все уже ясно, – махнул рукой Алексей.

– Ну почему, сделаем помощнее двигатель и ставь на суда вместо паровиков, согласен?

– Конечно, но здесь интереснее.

– А вы заметили, друзья, что Алешка явно уходит от вопроса про невесту, – заметил Мошков и ядовито улыбнулся.

– Ну-у, это как бы…, – засопел Присс. – Короче, она приедет скоро сюда.

Ребята засмеялись, а Крамер иронично посочувствовал:

– И кто же теперь будет твою гувернантку утешать?

Присс расстроенно пожал плечами, а Аркадьев предупредил:

– Дорогой друг, если ты вместо работы будешь решать отношения с невестами и любовницами, то лучше сразу езжай к папе, ясно?

– Да ладно, понял я все.

– Хорошо, если так, а пока вместе с Сашей Мошковым занимайтесь велосипедом с мотором, чтобы к весне на нем гоняли по улицам.

К Новому году приехала Анна Семеновна с Серафимой, смотревшиеся как мама с дочкой на выданье, о чем им сразу поведал Евгений. Анна Семеновна за полгода заметно постарела, а может сказалась долгая дорога, да и Сима выглядела не выспавшейся. Для них Женя заранее снял комнату в том же доме, понимая, что Анна Семеновна не захочет афишировать свои отношения с ним перед племянницей, хотя, скорее всего, это не было тайной для нее. Оставшиеся дни до праздника женщины посвятили музеям, а Евгений отговаривался работой, но на вечернюю премьеру в оперу они его все-таки вытянули, где он с удовольствием продремал все три акта в мягком кресле.

Новогоднюю ночь решили провести на новом заводе, где украсили большую комнату, поставили елку и заказали еду из ресторана. Организатором привычно выступил Присс вместе со своей юной невестой. Он же накупил фейерверков, чем озадачил Аркадьева, но Алексей сумел убедить, что здание каменное и гореть нечему.

Собирались ближе к полуночи, чтобы гулять всю ночь. Костович и Крамер были с женами, Присс с невестой, Мошков, Анна Семеновна, Серафима, Женя и Катерина Норина, ставшая давно уже своей в их компании. Присс с Мошковым пошли устанавливать фейерверки, а остальным Евгений устроил экскурсию по заводу и даже запустил бензиновый двигатель с электрогенератором Сименса, одновременно включив несколько лампочек. Восторг был неподражаемый – электроосвещение еще было в новинку. Пришлось прочитать женщинам целую лекцию о перспективах электричества.

– С Новым годом! – заорал Присс, вбегая в цех. – Пошли смотреть салют!

Фейерверк был шикарный, только Женя старался всех отодвинуть от пусковой площадки, зная непредсказуемость шутих. Ночь была не холодная и никто не хотел в помещение, зато потом с большим аппетитом попробовали деликатесы из ресторана Круглова.

Инженеры говорили только о работе без скидок на женский пол, а те находили свои темы, особенно после нескольких тостов.

– Нет, вы послушайте, – возмущалась Катя, – меня не берут доктором только потому, что я не замужем. Типично мужской шовинизм! Я закончила курс второй из сотни, а вынуждена работать не то сестрой милосердия, не то фельдшером. Над нами вся Европа смеется!

– Катя, ну ты же на вид принцесса, просто не показывай сразу свой характер, и женихи сбегутся, – с кроткой улыбкой увещевала ее Анна Семеновна.

– Мне не муж нужен, а справедливость! – выпалила раскрасневшаяся докторша.

– Слушай, а давай найдем тебе фиктивного мужа, желательно женоненавистника и все будут довольны, правда, ему приплачивать придется, – под общий хохот закончил Аркадьев.

Потом вдруг оглядел стол и хлопнул в ладоши:

– У нас же Саша Мошков свободен, давай его на тебе женим!

Саша закашлялся, но после всеобщего смеха вдруг невозмутимо выдал:

– Если тебе, Катя, нужно для дела, то я не против.

Тут даже серьезные Костович с Крамером полезли под стол от смеха, а Катерина сердито пробормотала:

– Только без всякого супружеского долга.

– Отлично! Одну проблему сняли, – быстро проговорил Евгений и предложил тост за равноправие женщин.

Разъехались уже утром, довольные, но жутко усталые. Катерину разместили в комнате с Серафимой, а Анна Семеновна пошла к Евгению, причем, девицы сделали вид, что это нормально.

Проснувшись после обеда, вчетвером они отправились в трактир и заняли отдельный кабинет. Катя продолжила возмущаться порядками в стране, что даже Евгений не выдержал:

– А вы, девушка, часом не из «Народной воли» будете?

– Я не разделяю их радикализма. А почему ты спросил?

– Ну, ты, это как бы взрывная чересчур.

Щеки Катерины заалели кумачом от возмущения.

– Ну вот и сейчас фитиль о щеку поджечь можно, – спокойно констатировал Женя и сжал ей руку:

– Радуйся жизни, тем более, мужа мы тебе нашли.

Тут уже рассмеялись все, включая Катерину.

Глава 36

Большинству отцов хочется видеть сыновей продолжателями своего дела, особенно удачного и прибыльного, ну или хотя бы единомышленниками. Увы, в жизни чаще всего сыновья получаются противоположностью родителя, а иногда и врагами.

Мошков Александр Николаевич родился и воспитывался в семье священника, который достиг сана протоиерея и настоятеля Храма Троицы Живоначальной в Твери и, естественно, ожидал продолжения династии от единственного сына; троих дочерей он в расчет не принимал. Однако тот отказался поступать в духовную семинарию после окончания духовной школы и попросился в гимназию, так как имел пристрастие к математике и физике. Отец не стал перечить сыну, видя, что священника из него не выйдет, но старался привить в его сознание законы божьи, в чем и преуспел: сын совершенно не стремился к земным наслаждениям, а поклонялся только наукам. После поступления в Петербургский практический институт семейные связи почти прекратились, тем более что сестры Александра находились при родителях и скрашивали их досуг многочисленными внуками.

Уже в институте Мошков стал заниматься на факультативе, а затем вошел в группу Аркадьева и со всей страстью отдался делу, не обращаясь к телесным искушениям. Поэтому ему очень понравилась увлеченность медициной Кати Нориной, и он решился помочь, хотя вряд ли бы решился на это, если бы не предложение Евгения. После вроде бы шуточного происшествия отступать было некрасиво и 3 января 1882 года он поехал на квартиру к Кате, узнав адрес у несерьезно хохочущего Присса.

Она снимала комнату в недорогом доходном доме на Аптекарском острове, и Саша увидел его издалека. Он отпустил «ваньку» и прошелся пешком, чтобы успокоится – все-таки дураком выглядеть не хотелось. Мошков подошел к двери, все больше чувствуя абсурдность ситуации, но собрался и постучал, надеясь, что дома ее нет.

Однако дверь открылась и в дверях показалось насмешливое лицо Кати:

– Здравствуйте, господин инженер. Пришли извиниться за необдуманную шутку, правильно я поняла?

– Не угадали, сударыня. Приехал узнать, на какой день назначим венчание, – Саше стало легко и весело и хотелось подразнить самоуверенную докторшу.

– Ну заходите, обсудим, – Катерина дождалась, когда он снимет пальто и шляпу, потом вздохнула. – Саша, ты должен понять, что для меня это главное решение и я боюсь проиграть.

– Ты зря во мне сомневаешься, я твой единомышленник и все понимаю, поэтому немедленно дам тебе развод, когда ты встретишь своего … ну, судьбу, в общем.

– Спасибо, надеюсь ты искренен, но все-таки давай напишем об этом бумагу и подпишем у двух свидетелей. Не обидишься?

Они еще долго обсуждали предстоящий шаг и решили, что чем меньше людей это узнают, тем спокойнее. Катя даже решила не посвящать в это своих родителей, а Саша с родственниками и так не общался. После обсуждения, на правах жениха, он предложил покататься по Неве на санях, чем они и занялись, пока не замерзли.

Друзья восприняли сообщение о венчании как продолжение новогодней шутки, но тем не менее 15 января Александр и Екатерина обвенчались в церкви на окраине Петербурга, а свидетелями стали граф и графиня Аркадьевы. Нешумное празднование устроили в ресторане Круглова, после чего довольные новобрачные разъехались по своим квартирам. Уже через месяц Катерину приняли врачом в Женскую Обуховскую больницу.

Евгений не интересовался жизнью родственников Анны Семеновны, правда, раз в год она вывозила его на свидание с ними. В этот раз тоже пришлось ехать и делать вид, что очень доволен. Старшая сестра Мария Семеновна была чертами похожа на свою сестру, но массивней телом и намного слащавей. Ее муж, Пафнутий Георгиевич Стрельцов, имел чин коллежского асессора, приличный живот и всегда довольный вид. С ними было страшно скучно, поэтому Анна Семеновна больше занималась с племянниками, Аглаей и Борисом, гимназистами старших классов. После таких обязательных визитов Женя невольно переживал: «Ну вот, еще один бесполезный день вычеркнут из жизни».

Надеждам на возвращение прежней страсти в отношениях не суждено сбыться и любовь мачехи и пасынка Аркадьевых стала напоминать жизнь обычной супружеской пары со стажем, где основой было духовное общение и нечастое половое. К счастью, Евгений оставался фанатиком работы и прагматиком по жизни, поэтому его это устраивало. И Анна Семеновна, и Серафима не любили петербургскую погоду и чужие комнаты, поэтому им быстро надоела мишура столичной жизни и они засобирались домой, хотя до дома нужно еще посетить Москву и Саратов.

Вскоре после их отъезда пришло письмо от Фридриха Мюллера. Обычный отчет за месяц заканчивался неприятной вестью: умер старик Пряхин, который любил выпить, но был лучшим и единственным опытным садоводом в Вяземском и теперь за большим садом ухода не стало. Сам Фридрих не имел опыта работы с деревьями, да и заниматься этим нужно не отвлекаясь.

«Где же я вам нового Мичурина возьму? – расстроился Евгений. – Стоп-стоп! Так ведь сам Мичурин сейчас живет где-то рядом!»

Евгений лихорадочно соображал: в школе он делал доклад именно по жизни Мичурина и помнил, что тот жил почти в нищете

всю жизнь в Козлове Тамбовской губернии.

– Такой шанс упускать нельзя, – заключил Евгений и, предупредив своих инженеров об отлучке на неделю, выехал в Козлов.