Текст книги "Увечный поручик или приключения советского сержанта в 19 веке (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 26

Вечная любовь, как известно эффективно вытесняется другой вечной любовью или, упрощенно, банальным сексом.

За завтраком Артура было не узнать – это был кающийся грешник, виновный минимум в половине всех грехов человечества и готовый надеть венец из самой колючей проволоки. Однако, небольшая доза пива наглядно показала, что всему виной обычный вчерашний «перепел». Буквально на глазах Артур ожил, а Катин идеал сменился чем-то новым. Сегодняшний день решили посвятить катанию на коньках, а по пути заехали за Катей. Евгений уговорил принять участие в забегах также и двух ее соседок. К его удивлению, все женщины и девушки неплохо катались на коньках, и мечта об обучении их этому растаяла. Даже Анна Семеновна уверенно держалась на льду. Правда, без падений не обошлось, но так смешнее. Артура обхаживали обе подружки, Соня и Вера, и это ему очень нравилось. Катя каталась под руку с Анной Семеновной, непрерывно посвящая ее в вопросы медицины. Потом всей компанией завалились в трактир, а на сладкое прокатились в санях по Неве.

Евгений присматривался к Кате, оценивая, потянет ли та задачу создания антибиотика, или хотя бы поможет выйти на нужных людей.

«Пусть станет врачом, а потом посмотрим», – как обычно отложил решение он.

Артур по вечерам исчезал, но по утрам уже не выглядел нашкодившим котом, а в глазах появилась непривычная снисходительность.

Новогодняя неделя промелькнула и 3 января Артур уехал в Вяземское, отягощенный новыми указаниями Аркадьева, а сам Женя вернулся к двум недоделанным двигателям.

5 января 1881 года он пришел в лабораторию и продолжил отладку карбюратора. Результаты были хорошие и, главное, стабильные, так что настроение улучшилось. После долгих праздников хотелось и на работе положительных эмоций. После обеда появился Костович с незнакомым мужчиной обычной внешности, но очень высоким.

– Бруно Тарвас, – высоким голосом с характерным прибалтийским акцентом назвал себя посетитель.

– Бруно – лучший инженер-электрик фирмы Сименса, думаю он поможет нам, – Костович дружелюбно подтолкнул того. – Давай, Женя, объясни ему суть, а то у меня коряво получилось, сам не понял.

Аркадьев подвел Бруно к столу и развернул эскизы. Разговор получился долгим из-за потрясающей въедливости эстонца, который требовал мельчайших деталей. Зато он на «коленке» рассчитал все параметры магнето и твердо пообещал выполнить образец в течение месяца. Финансовые вопросы взял на себя Костович и новый компаньон отбыл восвояси вместе с Костовичем.

Поняв, что магнето скоро будет готово, Женя ускорил работу над свечой зажигания. Тут особых проблем не должно быть, только сам электрод решил делать из стали Мюшетта, как более термостойкой. Изготовив два десятка металлических корпусов и электродов, Аркадьев отправился на фарфоровый завод Гарднера, где долго объяснял, что ему нужно. Как позднее сообразил Женя, вопрос затягивали из-за цены – боялись продешевить. Все-таки компромисс был найден и через две недели обещали сделать. Несмотря на январь, Евгений ушел с завода мокрым – так достали его эти переговоры.

Опять начались занятия, время не хватало, Анна Семеновна днем пропадала в семье сестры, а вечером – обязательная культурная программа, к счастью, через день. Несмотря на любовь и привязанность, отъезд мачехи Евгений воспринял с облегчением.

«Трудно сочетать творческий труд с полноценной семейной жизнью, а ведь у тебя еще и детей нет!» – посетовал будущий инженер и добавил уже вслух:

– Все-таки искусство – это зло!

Глава 27

День 1 марта 1881 года прошел буднично для всей страны и только Евгений Аркадьев радостно потирал руки: «Поменял историю», не зная, однако, в лучшую сторону или нет. Кроме того, наконец-то удалось запустить двухтактный двигатель на спирту с магнето и карбюратором. Таково в мире еще точно не было! Мощность была пустяковой, всего 1 л. с., но вся команда прыгала от радости. Женя решил испытать непрерывную работу хотя бы в течение недели, поэтому Мошков, Крамер и Присс мужественно взяли на себя все тяготы испытателей. Аркадьев на правах руководителя ночью не дежурил, а Костович был занят на своем заводе.

После недели испытаний сплоченный коллектив дружно распил три бутылки шампанского и дал клятву работать вместе до полной победы не важно чего.

Аркадьев не оставлял попыток найти любое упоминание о пенициллине. Он отлично помнил, что в это время какой-то ученый уже открыл бактерицидные свойства плесени, но до лекарства дело не дошло. И вот просматривая «Медицинский вестник», он наткнулся на реферат монографии приват-доцента Полотебнова Алексея Герасимовича «Патологическое значение плесени», написанная еще в 1873 году. Достать монографию не составило труда. В ней писалось о лечебных свойствах грибка Penicillium glaucum в лечении гнойных ран. От радости Женя чуть не запел, но быстро успокоился и стал прикидывать, как этим распорядится.

Стало известно, что 4 марта император подписал «конституцию Лорис-Меликова», где к принятию важнейших законов должны привлекаться все слои общества. Еще через неделю были наполовину отменены выкупные платежи за землю с 1 января 1882 года. Честно говоря, Аркадьеву стало не по себе: он прекрасно понимал, какой удар получили помещики и сколько денег потеряли, в том числе и он сам.

– Что из этого выйдет – мы будем посмотреть, – привычно схохмил Женя. Вечером он собрал совещание участников испытаний.

– Как номинальный руководитель проекта хочу услышать мнение каждого о продолжении работ, – максимально скучным голосом произнес Аркадьев. – Поехали.

– Я считаю нужно немедленно запатентовать оба двигателя, продолжить испытания и пустить в производство, – как всегда первым вылез Присс.

– Насколько я в курсе – двигатели подобного типа уже запатентованы в 64 году Николаусом Отто на двухтактный, а в 77 году им же на четырехтактный, – напомнил Приссу Костович.

– Слава, эти патенты с легкостью можно обойти, правильно я говорю? – Саша Мошков посмотрел на Женю. – Ну и надо увеличивать мощность; такой двигатель только для велосипеда.

– Чтобы увеличить мощность, надо увеличить число цилиндров, а значит нужен соответствующий коленвал – это большая проблема. – Высказался и Леопольд Крамер.

Дальше началась обычная производственная грызня, в которой никто не слушал – все говорили:

– Поставим задачу, и заводские технологи сделают что угодно!

– Магнето и карбюратор еще никто не патентовал!

– А что, двигатель со вспышкой от сжатия кто-нибудь сделал?

– Для самолета нужно не меньше 100 лошадок, а это четыре цилиндра.

– Для дирижабля хватит и три по 50.

– Вы все забыли про катера и подводную лодку.

– Да, а гиппомобиль как у Ленуара?

Аркадьев молча слушал перепалку, делая пометки на листе, а затем, увидев, что соратники начинают ругаться, рявкнул:

– Замолкли! Вы все услышаны пока только мной. Сделаем так: Костович заказывает магнето для своего оппозита и патентует его, Присс и Крамер разрабатывают чертежи 2-х цилиндрового двигателя с коленвалом и договариваются с технологами завода Нобеля, Мошков делает чертежи на двухцилиндровый бензиновый двигатель, я патентую оба двигателя, свечи, карбюратор, магнето и форсунку, ну и помогаю вам посильно. Да, все финансирование за мной. Кроме того, вы будете получать за выполненную работу.

– Этот жадный эстонец требует аж 500 рублей за работу, – возмущенно сказал Костович.

– Оно того стоит, Бруно нам еще понадобится. – Женя достал деньги и передал их сербу. – Встречаемся по мере необходимости, ну а раз в неделю совещание, но по делу, а не как сейчас.

Аркадьев помолчал, оглядывая не особо довольных ребят.

– Да, нужно в две недели запустить новый двигатель, а для этого довести до ума форсунки. Это общая задача, так что жду вас с утра завтра.

Женя чуть не ляпнул «новый дизель», но успел поправится. К счастью, Рудольф Дизель еще не изобрел его.

Глава 28

Вот бывает такое, что все получается. Кажется, и сил-то много не прилагаешь, а оно раз – и сделано. В другое время и стараешься и денег много вкладываешь, а не идет. К счастью для людей это случается редко, с немногими и недолго, но бывает.

Евгений Аркадьев ехал в свое имение в отличном настроении. За полгода было проделано море работы и главное: сформирован коллектив единомышленников и даже друзей. Присс, Мошков и Крамер закончили обучение, а сам Женя перешел на последний курс. Оба двигателя работали, хотя до серийных образцов не дотягивали; тут еще пахать и пахать. Заявки на привилегии на изобретения поданы в министерство финансов и оставалось ждать, когда чиновники дадут свое решение. Новоявленные инженеры пошли искать работу, но Женя предупредил, чтобы оставались в Питере. Алешка Присс поехал на отцовскую верфь, но клятвенно обещал вернуться к осени.

Письма из имения от Анны Семеновны и Мюллеров приходили регулярно и беспокойства не вызывали. Поэтому, сойдя с поезда и увидев знакомый экипаж, Женя почти бегом кинулся к нему. Захар степенно поздоровался, сняв картуз и погнал коней в Климово. Ехали молча, но что-то неуловимое было в Захаре, наводящее тревогу. Когда экипаж выехал за город и по обоим сторонам показалась роща с выемками полян, Аркадьев хлопнул Захара по плечу:

– Остановись-ка! Что-то живот прихватило. Жди. – И отправился в рощу.

Побродив с чувством среди деревьев, Женя подошел к экипажу, достал из саквояжа бутылку коньяка и налил стакан.

– Пей! – протянул он стакан Захару. Тот немного помедлил, затем быстро выпил.

– А теперь рассказывай. Кратко и только главное.

– Так что тут скажешь, барин. Жили последние годы как у Христа за пазухой, сыты, одеты, обуты и вдруг… Кой черт принес эту богомольную старуху! Сглазила нашу барыню! Ить сами все увидите, но нам смотреть жалестно, как добрая хозяйка тает.

– Что за старуха?

– Двоюродная тетка Анны Семеновны, сказывают. Родственница вроде, а хуже ворога. Камердинер, Никишка, говорит, что свое имение она разорила и теперь приживалкой к нашей барыне, а получается, как вампир кровь сосет.

– Ладно, разберемся, погоняй!

«Похоже светлая полоса жизни кончилась и въезжаем в темную. Надолго ли? А может обойдется и все твои предчувствия копейки не стоят? Зря оставил Анютку без поддержки. Хотя она и энергичная дама, но в сущности довольно наивная, а на вере в бога все проходимцы снимают сливки», – ругал себя Евгений.

Подъезжая, он увидел спускающуюся с крыльца Анну Семеновну и повеселел: ничего не указывало на беду. Аня немного похудела, но глаза блестели, и кожа на плечах была смуглая, как всегда. Он собирался поцеловать ее в губы, но неуловимым знаком она остановила его, а потом подошла и целомудренно поцеловала в щеку. От такого приема Женя оторопел, но решил, что наверстает позже. На крыльце, кроме слуг стояли две женщины: молодая худощавая в сером будничном платье и надменная старуха в темном монашеском одеянии, крупными поджатыми губами и сверлящим взглядом выцветших глаз. «Точно, ведьма», – решил Аркадьев, но послушно подошел к женщинам.

– Моя тетя, Мария Лукьяновна и племянница Серафима Андреевна, – представила Анна Семеновна. – А это мой пасынок Евгений Львович.

Женя состроил доброжелательную гримасу и поцеловал руки женщин, причем, у старухи рука буквально воняла каким-то кремом, из-за чего он прикоснулся к ней не губами, а кончиком носа. «Увезу Анютку в Вяземское, чтоб не видеть этой тети, а там пусть косточки моют», – подумал Евгений. Что-то подсказывало ему – сегодняшнюю ночь придется провести в одиночестве.

Обед прошел весело, благодаря рассказам о Петербурге. Оказалось, что Серафима закончила Смольный институт и знала три языка, но город знала плохо – их почти не выпускали никуда. Ее мать чопорно вкушала еду и пока молчала, но Женя чувствовал – она еще себя покажет.

После обеда Женя увел мачеху в спальню для решения хозяйственных вопросов и, мягко целуя, постепенно раздевал ее. Она долго терпела, а потом набросилась на него прямо на полу, подложив одеяло. Чтобы не ее слышали, зубами она вцепилась в подушку, но стоны все-таки проникали сквозь стены.

«Нет, надо ехать в Вяземское, а то даже в своем доме приходится сдерживать чувства», – подумал Аркадьев.

Глава 29

За завтраком собралось все семейство, но мужчина был один – Евгений. Перед этим Камков начал докладывать Анне Семеновне о ходе уборки, но Аркадьев прервал его:

– После завтрака будем с вами разбираться. – И посмотрел многообещающим взглядом.

Сначала все молча ели, потом Мария Лукьяновна начала проповедь напористым визгливым голосом:

– Я вижу, дорогой племянник, ты не желаешь следовать ни церковным ни сословным обычаям. Это недостойно звания графа и оскорбляет память твоих предков. Проповедуешь нигилизм и половую распущенность! А на исповеди вообще никогда не был! И мою племянницу тянешь в омут греха. Я этого не оставлю и пойду жаловаться предводителю дворянства и губернатору!

– Мама, успокойся, пожалуйста, – с испугом попросила Серафима.

– Хоть Анжеле Дэвис, – спокойно произнес Женя. – Вам напомнить ваш статус в этом доме? При-жи-валка, ясно? Поэтому и ведите себя в соответствии с ним, или оревуар. Второй вариант предпочтительнее. Если еще раз соберетесь читать нотации, скажите, отвезем в ближайший монастырь.

Аркадьев допил чай, взглянул на побледневших женщин:

– К тебе, Серафима, это не относится, живи сколько хочешь, – затем перевел взгляд на тетку. – Никаких нищих и богомольцев в поместье я не потерплю. На этот раз пока все. Пошли разбираться с твоим казнокрадом, – кивнул он Анне Семеновне.

В полной тишине все разошлись. Анна Семеновна догнала Евгения в коридоре:

– Спасибо тебе, а то она меня замучила придирками и нравоучениями, а отвадить неудобно – родственница все же.

– Боюсь, это еще не конец, может ей денег дать, пусть уедет?

– Нет, вернется, да и Симу жалко.

Анна Семеновна помолчала, потом смущенно спросила:

– А кто такая Анжела Дэвис?

– Да вроде принцесса в каком-то романе. Точно не помню.

Камков топтался на крыльце, глаза его бегали быстрее обычного, а рост вдруг уменьшился на полголовы. Женя плотоядно взглянул на жертву: «Вот и подкрался к тебе полярный лис, ворюга!».

– Пойдемте в кабинет к Анне Семеновне, – загадочно улыбнулся он Камкову.

Изучение и просчет всех докладов управляющего за этот год заняли почти полдня. Уже и Анна Семеновна трижды уходила на отдых, но Камкова Женя не отпускал. Наконец он откинулся на спинку стула:

– Поздравляю, господин управляющий, можно вызывать полицейского пристава. Заворовались вы знатно, по моим прикидкам, никак не меньше 4 тысяч. А ведь спрятано талантливо! Так что, передадим вас правосудию, а?

– Простите, граф и вы, Анна Семеновна! Верну все до копейки. Не хочу в Сибирь! Отработаю честным трудом, только простите!

Камков упал головой на стол и зарыдал. Женя подмигнул Ане и продолжил:

– Деньги вернешь. Кем работать будешь – решит новый управляющий, а пока исполняй, что и раньше. Малейший проступок и сразу в полицию.

– Спасибо, благодетели, век за вас молится буду, – утирал слезы Камков, пятясь к двери и кланяясь.

Аркадьев постучал пальцами по столу:

– Ох и нравится мне решать твои проблемы, весело и быстро! Поехали Артура сватать в управляющие.

– Думаешь, согласится?

– Согласится??? Да, впереди экипажа побежит! Вот женить бы его надо, а то я ревновать буду.

– Глупости! – Аня присела на колени к Евгению и укусила за ухо. – Серафиму нельзя, надо из городу какую-нибудь дочку купца.

– Лучше аптекаря; мне одна будущая докторша подсказала хороший вариант.

– Катька, что ли?

– Ага. А почему Серафиму нельзя?

– Она же дворянка, хоть и без приданого, неужели не понятно?

– Ну, хорошо, а пристроить ее работать ты можешь? Посмотри в каком состоянии бумаги, отчеты, счета. Пусть наведет порядок, зря что ли Смольный закончила.

– Только говорить с ней буду сама без тебя, а то совсем запугаешь девушку.

– А есть во мне что-то демоническое, правда?

– Конечно, вон чуть не задушил меня ночью. – И Анна Семеновна прильнула к нему губами.

Глава 30

Закон Мерфи гласит: предоставленные самим себе события имеют тенденцию от плохого к худшему. Это Евгений усвоил хорошо и старался не упускать управления ни в Питере, ни в имении. Но в имении приходится управлять через управляющих (тавтология!), однако летом он отрывался по полной.

Захар погонял коней, а Анна Семеновна с Евгением любовались окрестностями из экипажа. День просто благоухал и теплом, и запахами, а пение птиц неслось со всех сторон. «Чего они расчирикались в такую жару, ждали бы вечера, а сейчас комаров ловить надо», – лениво рассуждал Женя, обмахиваясь картузом. Ветра не было совсем, а пузатые белые облака уж очень редко прикрывали равнодушное солнце.

– Прячешься под зонтик? А мужики и бабы вкалывают на твоих полях, стесняясь даже рубахи снять – попы не разрешают! Эх, поднимутся они когда-нибудь и сбросят ярмо эксплуататоров! Вот тогда почешетесь! – ерничал Евгений, обнимая Анютку.

– Дурачок, да они молятся на нас с тобой, посмотри, что в других поместьях творится, а здесь почти рай. Вчера крестьяне заказали в церкви молебен за здоровье графа и графини Аркадьевых. Вот так!

– Фамилия знакомая, а в лицо не знаю. Не особо радуйся: у них от любви до ненависти – один неурожай.

– Ладно, грубиян, уже приехали – вон Артур верхом.

Артур сопроводил экипаж до господского дома, где уже стоял старший Мюллер. Аркадьев искренне обнялся с отцом и сыном, отметив цветущий вид обоих. Сам дом по-прежнему выглядел неказисто, но территория вокруг была ухожена и даже клумбы засажены цветами. Вчетвером они поднялись в кабинет, предупредив Настасью с Машкой, что обедать будут здесь.

Несмотря на ежемесячные отчеты управляющего, которые он тщательно штудировал в Питере, Аркадьев дотошно выспрашивал все детали у Мюллеров:

– Как шестипольная система?

– Пока рано делать выводы, но урожай озимых в этом году выше процентов на 20, – уточнил Фридрих. – Точно будем знать лет через пять, но уже понятно – хуже не будет, если погода не подведет. Против нее мы бессильны.

– Хорошо. Что с техникой и сколько наемных сейчас?

– Техника почти не ломается или ремонтируем на ходу, люди привыкли и по-старому работать не хотят. Постоянно работает 150 человек и отрабатывают выкупные платежи почти столько же, но эти работают не каждый день – свое тоже надо убирать, – быстро ответил Артур.

– А сад?

– Высадили по осени почти 200 саженцев яблонь, груш. Большинство купили у Полозова, но часть и у других. Не принялись единицы.

Разговор получался бесконечным, но интересным, причем даже Анна Семеновна задавала много вопросов, особенно по жаткам, молотилкам и сеялкам. Время пролетело незаметно, и они опомнились, услышав стук в дверь и голос Машки: «Пожалте, обед на столе».

После обеда в том же составе отправились инспектировать обширное хозяйство. Артур постоянно бежал впереди, размахивал руками и строил фантастические планы. Посмотрели свиноферму, птичники, поля с пшеницей, обмолот озимых, а также новые колбасное производство и пивной цех. Несмотря на явный прогресс и рост производства, у Аркадьева в душе все больше нарастал скептицизм: «Окупаемость любого производства здесь не меньше десяти лет, а то и больше, никто не застрахован от засухи или, наоборот, дождей. Или вон как в совхозе в 1968 году свиная чума и всех чушечек – в огонь. Нет, только промышленность, там серийное производство, нет зависимости от погоды – делай и делай». Говорить это вслух он не собирался, чтобы не сбивать настрой агрономов.

– Поживем здесь пару-тройку дней для разнообразия, – предложил Евгений, глядя на мачеху, – а то я не въехал во все ваши нововведения, – потом взглянул на Артура:

– Катерина написала своему отцу про вашу бабку-травницу и тот захотел увеличить ассортимент настоек на травах. Вчера прислал записку – просит свести своего фармацевта с травницей. Хорошему человеку – грех отказать. Завтра Захар съездит в город и привезет человека, а ты поможешь и покажешь, знакомство нужное – не последний раз болеем.

– Я с удовольствием, только работы море, – поморщился Артур.

– А мы с Анной Семеновной тебя подменим, – с улыбкой пояснил Женя, а про себя подумал: «Посмотрим на младшую сестричку, так ли она хороша, как описала Катерина».

Глава 31

Хорошо описывать прелести летней ночи, сидя на крыльце благоустроенного дома, не особо умаявшись за день. Вот только большинство крестьян после знойного дня в поле вряд ли испытывают гоголевскую восторженность, засыпая от усталости прямо в поле под далекими звездами, но рядом с недружелюбными комарами.

И, хотя Евгений с Анной Семеновной не работали в поле, утомились они порядочно, только в сумерках вернувшись домой. Поужинав с Мюллерами и договорившись на завтрашний день, они проводили управляющих, а сами пошли на прогулку в саду вокруг дома. Прохладный воздух со вкусом спеющих яблок и груш разгонял сон лучше любого кофе, а неуемные птицы посвистывали, трещали и постукивали в глубине сада и рощи. Анна Семеновна предусмотрительно надела сетчатую накидку, а вот Женя совмещал прогулку с охотой на злобных комарих. Долго выдержать такое не удалось, и они сбежали в дом. «Прогулки по вечерам хороши в мае и сентябре, когда нет этой нечисти», – немного поумничал перед сном Женя.

Вроде и крестьянские дома были не близко, но петушиный перепев разбудил раньше солнышка. «Вот уж точно утренний курский соловей, чего им не спится, даже в армии так рано не будят», – пробормотал Женя, но все-таки встал и поплелся на улицу. В прошлом году по его рисунку там сделали летний душ с подогревом от солнца, и он без разведки сунулся туда. Вода оказалась не теплой, а бодрящей как раз для просыпания. Он пробежал несколько кругов вокруг усадьбы и опять залез под душ, а потом прилег в саду, дожидаясь пробуждения остальных обитателей.

Василий Васильевич Норин весьма уважаемый в Курске человек, владелец лучшей аптеки. Его отец, купец третьей гильдии, не пожалел средств и отправил учится сына в Германию на фармацевта, а потом помог открыть аптеку в самом центре города, в которой сейчас постоянно работало три провизора. Василий Васильевич не пожалел денег и на учебу обоих дочерей: старшая Катя заканчивала Высшие медицинские курсы, а младшая Лиза закончила гимназию и сейчас помогает отцу. Норину хотелось отправить учится в Германию Лизу, но мать побоялась отпустить дочь за границу.

Елизавета Васильевна, несмотря на схожесть со старшей сестрой, характером до нее не дотягивала, но очень любила фармацевтику и постоянно изучала книги по лекарствам. Проработав три года в аптеке и прослушав курс лекций, она успешно сдала экзамены и получила звание провизора. Отец уже полностью ей доверял и считал равной по знаниям, а мать мечтала выдать замуж дочерей за дворян. Конечно, 21 год для девушки не мало, но Лиза без любви замуж не желала, и мать с отцом считались с мнением разумной дочери.

Письмо Кати про бабку-травницу немного удивило Василия Васильевича, но он послушно написал графу Аркадьеву. В письме Катя просила Лизу передать приветы ее петербургским друзьям Женечке, Артурчику и Анне Семеновне. То, что в друзьях его дочери граф и графиня, сильно шокировало мать, но сам Норин не удивился: для его эмансипированной старшей дочери это было нормально.

Через два дня в 10 часов к аптеке подъехал экипаж, и Захар передал письмо от графа Аркадьева, после чего Лиза с удовольствием села в удобный экипаж и отправилась в Вяземское. Дорога не пылила, а живописные рощи вдоль нее располагали к творчеству, вот только поэтов здесь не водилось. Порывистый ветер немного охлаждал, но приходилось поддерживать шляпку. Она принялась расспрашивать возницу и совершенно с ним подружилась, а за разговорами и доехали незаметно. По рассказам Захара она представляла графа увечным героем со шрамами на лице и строгую пожилую графиню, поэтому растерялась, увидев группу людей возле крыльца дома – никого похожего там не было.

Утренний объезд полей с яровой пшеницей, картофелем и кукурузой расстроил Аркадьева: недостаток дождей в июне мог уполовинить урожай, хотя оба Мюллера твердо надеялись на дожди в ближайшие дни. Горячее обсуждение продолжилось в ожидании обеда перед крыльцом дома, поэтому не сразу заметили подъезжающий экипаж с молодой женщиной. Все ожидали увидеть пожилого провизора и только Аркадьев знал истину. Он подошел и помог сойти девушке из экипажа.

– Добрый день, сударыня! Полагаю вы Елизавета Васильевна? – и дождавшись кивка смущенной девушки, продолжил:

– Я – Евгений Львович, эта милая женщина – графиня Анна Семеновна, и управляющие Фридрих Федорович и Артур…

– Просто Артур, – быстро вставил младший Мюллер.

– Ну а это лучший провизор лучшей аптеки города Елизавета Васильевна.

– Пожалуйста, зовите меня Лиза, – попросила девушка, подошла к Анне Семеновне, сделала книксен и добавила:

– Я о вас столько хорошего слушала и очень рада познакомиться.

Анна Семеновна улыбнулась и поцеловала Лизу в щеку:

– Мы подружимся, сегодня вы ночуете у нас.

На крыльце показалась Машка и голосом городового возвестила:

– Обедать пожалте!

– Машка, ты своим басом всех напугала! – рассмеялся Евгений.

Лиза повернулась к экипажу, но Артур стремительно опередил ее:

– Я возьму ваши вещи.

– Спасибо, сударь, – сказала Лиза и улыбнулась.

Артур забрал вещи, потом рассеянно присел на ступеньку, глядя на поднимающихся в дом.

– Что, барин, устал, ноги не держат? – лукаво спросил Захар.

– Да, есть немного, – сконфузился Артур.

– У меня в молодости тоже не держали при виде молодух. А девица-то разумная: поговорила со мной – много чего нового узнал.

– Ну так, фармацевт.

За обедом Лиза передала привет от своей сестры и все стали вспоминать веселый Новый год в Питере. Лиза чувствовала себя как дома, остальные тоже, только Артур был немного зажат. В конце обеда Евгений посмотрел на него:

– Если сильно занят, то пусть Анна Семеновна проводит Лизу.

– Нет, нет, я успею, – излишне поспешно заявил Артур.