Текст книги "Увечный поручик или приключения советского сержанта в 19 веке (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 47

Еще 15 декабря от Анны Семеновны пришло письмо, в котором она извинилась, что не сможет приехать на Новый Год в столицу – сильно простыла, долго лечилась и боится опять заболеть в дороге. Евгений сильно испугался за нее и сразу написал Артуру с Лизой, чтобы узнать подробности, не приукрашенные Анютой. Ответ пришел 30 декабря и частично успокоил Аркадьева: действительно болезнь прошла, но слабость осталась. Естественно, Серафима одна сейчас не поехала, но обещала ближе к весне. Если уж совсем быть искренним, то Евгений даже порадовался такому стечению обстоятельств – уж очень много забот на работе навалилось, а Анюту с Симой надо развлекать, а то обидятся.

Праздник решили провести по прошлогодней схеме, добавив катание на автомобиле по улицам. Больше всего Аркадьев боялся, что двигатель заглохнет и придется возвращаться на конном буксире, на радость петербургским репортерам. Но все прошло замечательно: за автомобилем бегала толпа мальчишек, а они, проехав по Невскому вернулись на завод и продолжили катание по заводскому автодрому.

Присс решил пофорсить перед женой и проехал на мотоцикле по укатанной снежной трассе. К счастью, он был осторожен и не свалился на скользкой дороге.

После обязательного салюта, вся компания предалась разгульному веселью, тем более что успели вчера доставить заказ министру Ванновскому и удостоились благодарности. Причем, Аркадьев лично провез Петра Семеновича от министерства до дома в теплом салоне.

Жены Присса, Крюгера и Костовича были дружно беременны в разной степени готовности, поэтому не пили вино и образовали свой кружок, зато Катерина перешла к мужчинам и нагружала их медицинскими проблемами. Мужчины пили совсем немного, а больше обсуждали работу в перерывах Катиной болтовни.

Катерина всячески льнула к своему законному, но не фактическому, мужу, однако не преуспела. Женя со стороны наблюдал эту картину и не выдержал, отозвав Мошкова в сторону:

– Саша, ты обрати внимание на супругу – она явно хочет выразить тебе благодарность, а ты строишь из себя женоненавистника, смешно же, ей богу!

– Я, Женя, сделал для нее, что мог, а для остального просто не чувствую потребности и смысла. Наверное, мне передалось от отца-священника равнодушие к мирской суете. Вот наше дело и творчество для меня – божество и вера.

– Ты, часом, Чернышевского «Что делать?» не читал, Рахметов непризнанный?

– Читал, конечно. По-моему, бред и глупость.

– Согласен, но только в этом. Можно успешно творить и работать, при этом любить женщин, в смысле, женщину.

– Про любовь спорить не буду, но поисками любовницы не озабочен.

«Похоже Сашка метит в гении или в святые – они все с приветом», – заподозрил Евгений после разговора.

На этот раз до утра никто не выдержал и разъехались далеко до рассвета. Евгений не стал спрашивать Катерину, куда ее везти, а назвал извозчику свой адрес. Когда они вошли к нему, Женя зевнул:

– Надеюсь, выспимся нормально – не как в прошлый раз.

– С тобой выспишься – всю ночь про мне елозил, – произнесла Катя, стукнув ему кулачком в живот.

– Ну три раза по 10 минут – это не всю ночь.

– Да? Мне показалось по часу.

– Спасибо за комплимент. Сегодня все замерим по часам.

«Все-таки есть определенное очарование в циничных и прямолинейных барышнях», – умозаключил Женя, лаская голую докторшу.

Глава 48

В феврале 1883 года по столице поползли упорные слухи о серьезной болезни императора Александра Второго. После венчания с княжной Долгоруковой до истечения срока траура по императрице и узаконивания их общих детей, все высшее дворянское общество осуждало императора. Особую нелюбовь вызвала снижение в два раза выкупных платежей за землю, что сильно ударило по кошелькам помещиков. У промышленников были свои счеты к правительству: резкое снижение пошлин на импортные товары не способствовало развитию своего производства – заграничное было и качественнее, и дешевле, что привело к затяжному кризису. У большинства крестьян после реформы наделы земли даже уменьшились, началось быстрое расслоение крестьянской общины и появление кулаков. Получалось, что все население с нетерпением ждало кончины императора в надежде, что наследник поправит ситуацию. Революционных террористов удалось загнать в подполье или выслать из страны, но общее недовольство нарастало.

Жизнь в Климове после венчания Артура и Лизы резко переменилась. Партия молодых в лице Артура, Лизы и Серафимы полностью захватила влияние на Анну Семеновну, которая с удовольствием шла навстречу всем их желаниям и нововведениям. Елизавета переделала флигель под лабораторию и аптеку, где и пропадала все дни без выходных, иногда выезжая в Курск советоваться с отцом. Вслед за Унру и другие доктора в городе стали использовать ее пенициллин, правда, и противников хватало. Несмотря на молодость, Лизе хватало здравомыслия не подгонять события, а накопить опыт.

Артур не сдержал обещание дать отдохнуть зимой: всю осень и зиму строили фермы для животных, а также целый молочный цех, где начали изготавливать сыры. Серафима помогала и Артуру, и Елизавете, неожиданно став для них незаменимой, что приводило даже к размолвкам супругов. Впрочем, Серафима успевала работать за двоих.

Мария Лукьяновна убедилась в тщетности усилий по воспитанию дочери и племянницы в божественном направлении, поэтому завела знакомство с обедневшими помещицами сестрами Головиными. Те принимали богомолок, нищих, паломников и другой сброд, поэтому старшая Делянова по нескольку дней гостила у них в соседней деревне. Закономерно, что в Климове никто против этого не возражал.

Старший Мюллер после свадьбы сына немного погрустил, а потом взял на стажировку двух выпускников земледельческого училища, передавая им свой опыт. Да и огромное хозяйство долго скучать не позволяло. Он подружился с Мичуриным и по вечерам часто гостил у него в семье.

С молодежью и Анне Семеновне скучать не приходилось. Она с нетерпением ждала зимы, чтобы совершить ежегодный вояж по родственникам, но неожиданно сильно простыла, съездив в Курск в открытом экипаже по первым заморозкам. Поднялась высокая температура, заболело горло, кашель не давал покоя даже ночью. Анна Семеновна даже решила, что уже пришло ее время умирать и она позвала Серафиму.

– Симочка, милая, кажется мне конец. Вызови нотариуса, я хочу составить завещание, иначе все отойдет Женечке, а я хочу половину оставить тебе, – задыхаясь от кашля прошептала Анна Семеновна. – Это и будет твоим приданым.

– Тетушка, ты обещала на моей свадьбе танцевать. Не забыла? Лучше я вызову доктора и Лизу.

К вечеру вернулся экипаж с доктором Унру и Лизаветой, которая гостила у родителей. После долгих прослушиваний графини, доктор предложил лечить пенициллином, и Лиза побежала в лабораторию за лекарством. Еще дня два Анне Семеновне было плохо, но затем болезнь начала отступать.

Через три недели больная стала вставать, однако слабость продолжалась еще два месяца. После болезни Анна Семеновна чувствовала себя постаревшей лет на десять. Понятно, что поездку пришлось перенести, чему обрадовалась и Серафима, занятая больше всех в доме.

В конце февраля они начали готовится к поездке, как вдруг пришло телеграфное сообщение из Петербурга о смерти старшей сестры Анны Семеновны. Собравшись за полдня, Анна Семеновна с Серафимой выехали в Питер.

1 марта в прохладный весенний день Евгений встретил обоих женщин и сразу повез их на отпевание в церковь. Мария Семеновна умерла от воспаления легких, простудившись на Рождество, ее долго лечили, но становилось все хуже.

Анна Семеновна в трауре с заплаканным лицом выглядела совсем поникшей и мало напоминала эффектную даму, пять лет назад встретившую раненого пасынка в Климове. Странно, но такую Аркадьев любил еще больше.

– Как ты думаешь – Лизино лекарство помогло бы сестре? – тихо спросила Анна.

– Вряд ли. Оно не хранится столько времени, да и не всем помогает, – попытался успокоить ее Женя.

– Хорошо, что дети большие, – всхлипнула снова Аня.

После похорон Анна Семеновна сидела в номере, отправив Симу в город, а Евгения на работу. И так три дня. Аркадьев не умел успокаивать женщин, зато Серафима своим мягким голосом возвращала Анну в действительность. Только через неделю они смогли погулять по весеннему городу, а потом Евгений устроил им подарок, покатав по городу автомобиле. Удивительно, но дамы нисколько не боялись, а уж завистливые взгляды тешили душу.

После этого женщины засобирались домой. Прощание получилось скомканным – Анна Семеновна, подавленная предчувствиями, совсем поникла, а Евгений чувствовал себя большим эгоистом, потому что не мог бросить сейчас работу ради Ани.

От Петербурга до Москвы поспать не удалось – ехали днем, зато в поезде от Москвы Анне Семеновне удалось уснуть, но вскоре ужасный сон разбудил: снился ее маленький сын, мучившийся перед смертью и тянущий к ней руки. Удивительно, но она успокоилась, поняв, что скоро последует к нему.

В Курске она заехала в нотариальную контору и написала завещание на имущество в пользу пасынка Аркадьева Евгения Львовича и сто тысяч рублей Серафиме.

Глава 49

После отъезда Анны с Серафимой, Евгений долго не мог отойти от неприятного чувства чего-то недоделанного или недосказанного, но исправлять было поздно. «Ладно, летом съезжу и все решим на месте», – как всегда отложил он решение неприятного вопроса.

15 марта на завод приехал Иверзев с загадочным выражением лица.

– Хорошая новость, Евгений Львович. Ванновский приехал на совещание комитета министров на автомобиле и произвел настоящую сенсацию среди министров. Там был цесаревич Александр Александрович и Петр Семенович прокатил его по городу. Должен передать просьбу Его Императорского Высочества изготовить для него подобный экипаж, естественно, более роскошный. Оплата будет щедрой, так что дерзайте, граф, и родина вас оценит, – с веселой усмешкой закончил полковник.

– Не скрою – порадовали. Правда, и хлопот прибавится, но игра того стоит. Сроки назывались?

– Нет, но затягивать не рекомендую, все-таки будущий император.

– Все понимаю – сегодня же начнем. А у меня для вас сюрприз.

И Аркадьев повел полковника в испытательный отсек, где на массивном основании стоял двигатель с пропеллером за сетчатой перегородкой.

– Вот испытываем двигатель для будущего самолета. Сорок л.с., так что должен поднять планер, – сказал Евгений и махнул рукой:

– Заводи!

Двигатель взревел, а пропеллер погнал воздух с огромной силой.

– Ну как, впечатляет? – весело спросил Аркадьев.

– Да уж, честно говоря, я не думал, что вы настолько продвинулись.

– По секрету: мы начали собирать планер, но показывать пока нечего, а вот летом начнем пробовать летать. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

– Я надеюсь, пригласите посмотреть по знакомству.

– Даже пассажиром возьму, если высоты не боитесь, – улыбнулся Евгений.

Они прошли в кабинет, и Аркадьев опять налил вина себе и гостю, сам, однако, лишь чуть пригубил.

– Сейчас вся военная братия носится с крупнокалиберной артиллерией и броненосцами, – разоткровенничался полковник. – Деньги уходят просто сумасшедшие, на другие проекты дается то, что останется. Поэтому вам нужны союзники среди генералов и великих князей. Если цесаревич начнет ездить на автомобиле, все великосветские шаркуны бросятся подражать. Ну а если самолет взлетит – сорвете большой куш. Император из-за болезни вряд ли способен на радикальные решения, но вы должны быть наготове. Понимаете, к чему я это говорю?

– Разумеется. Я рассуждал примерно также. Надеюсь, вы мой союзник?

– Я, Евгений Львович, из мелкопоместных дворян, но для меня патриотизм и верность престолу не пустые слова. К сожалению, в Главном штабе слишком много ретроградов и консерваторов, и они определяют военную стратегию, поэтому лучше действовать через первое лицо империи, или его ближайших родственников. К счастью, Ванновский Петр Семенович явно благоволит к вашим начинаниям, остальное за вами, граф.

«Похоже великосветская элита готовится к скорой передаче власти цесаревичу. Что же надо и нам подсуетиться», – анализировал услышанное Евгений после ухода Иверзева.

Для автомобиля цесаревича поставили 20-сильный двигатель, а отделку салона поручили мастерам каретной фабрики Неллиса, что обошлось в 2000 рублей. Боковые стенки украшали фамильные гербы дома Романовых, отопление салона за счет тепла двигателя. Получалось дорого, но Аркадьев шел на расходы, понимая, что в будущем все окупится. Через месяц роскошный автомобиль был готов и Евгений через Иверзева пригласил двух офицеров из свиты цесаревича для обучения вождению. Это заняло еще две недели, и только потом Аркадьев лично перегнал автомобиль к Аничковому дворцу наследника, надев форму поручика с наградами.

Александр Александрович сам вышел из дворца и внимательно ознакомился с машиной. Огромного роста, с бородой и солидного веса, цесаревич взобрался в салон и приказал ехать. «Сейчас я покажу класс и скорость, только держись», – решил Аркадьев, поглядывая на конную охрану цесаревича и рванул вперед. Торцовая мостовая Невского проспекта позволяла развить полную скорость, и охрана отстала. Сделав два круга по проспекту, цесаревич велел возвращаться.

– Не скрою – удивили, граф. Но эта машина ездит намного быстрее, чем у Ванновского, или нет?

– Намного, ваше высочество. Если не по мостовой, а по грунтовой, то ни один конный экипаж не догонит.

– Ну-ка, позовите мальчиков, пусть тоже позабавятся.

Пока звали старших сыновей цесаревича, тот увидел награды Аркадьева.

– Где воевали, поручик?

– В Болгарии, в отряде генерал-адьютанта Гурко, командиром взвода разведчиков, ранен при взятии Софии, отставлен по ранению, – кратко доложил граф.

– А-а, помню, рассказывал Иосиф Владимирович о своем бесстрашном разведчике. Вижу, вы и в мирной жизни не потерялись.

Из дворца вышли три мальчика в форме.

– Мои сыновья Николай, Александр и Георгий. Ну что, хотите прокатится на карете без лошадей? – весело спросил цесаревич. – Только не гоните так.

Евгению самому понравилось ездить на таком мощном автомобиле, и он сделал три круга по Невскому. Разогнаться мешали конные экипажи и пешеходы, снующие по проезжей части.

– Скоро, ребята, вы почувствуете скорость этих механических монстров, – негромко посочувствовал пешеходам Евгений и поморщился, вспомнив свою историю.

Мальчики в салоне громко комментировали поездку, а Аркадьев прислушивался к Николаю.

«Обычный подросток, почему ему выпадет «честь» все просрать?» – зло подумал граф.

Когда они вернулись к дворцу, цесаревича уже не было, а его адьютант вручил конверт с деньгами. Аркадьев передал автомобиль офицерам, добавив несколько пожеланий, свистнул извозчика и поехал домой. Только в квартире он открыл конверт и пересчитал деньги.

– 20 тысяч. Совсем неплохо, люблю работать с цесаревичами. Если дальше так пойдет, то русским Фордом станешь! – громко похвастался Женя самому себе.

Глава 50

Людей, которых можно охарактеризовать одним словом, очень мало: убийца может быть сентиментальным, а демагог любить детей, гусар – примерным семьянином, а многодетный отец – повесой.

Валерий Брагин всю сознательную жизнь был пройдохой, но … честным человеком. Он никогда не врал, но умел так построить разговор, что собеседник сам отдавал денежки за банальное дерьмо. Казалось бы, с такими качествами он должен был разбогатеть, но мешала полная непрактичность молодого человека в любовных делах. Постоянная влюбленность не давала деньгам задерживаться у него в кошельке и уходила на ублажение очередной пассии. Его отец, небогатый купец, давно махнул на сына рукой и делал ставку на дочь и зятя. Так он дожил до 25 лет, перебиваясь в должностях приказчика различных магазинов, когда дальний родственник Алешка Присс пригласил его на завод.

Общение с людьми было сильной стороной натуры Брагина, поэтому он нисколько не волновался. «Послушаем, что предложит этот граф», – с сарказмом рассуждал он. По просьбе директора Брагин рассказал о себе, чем занимался и что умеет.

Аркадьев, особо не таясь, мысленно оценивал кандидата: «Рост ниже среднего, верткий, худощавый, лицо располагающее, но взгляд снисходительный, явно любому в душу залезет без мыла, но такой и нужен, лишь бы не воровал … много».

– Сударь, ваша задача обеспечить постоянную продажу автомобилей и мотоциклов в объемах производства и более. Я доверяю характеристике на вас, данной Алексеем Приссом, поэтому вы принимаетесь, естественно, с испытательным сроком. За 2–3 недели вы должны освоить нашу продукцию и заучить технические данные. Остальное – ваша фантазия. С каждой продажи 1 % ваш; это кроме основного оклада. Сумеете наладить продажи за три месяца – будете работать. Что-нибудь не понятно? – вопросительно взглянул Аркадьев.

– Не сомневайтесь, господин директор, будете довольны.

– Хорошо, что вы так уверены. Ступайте к Приссу и изучайте продукцию. Если будут пожелания – сразу ко мне.

После ухода Брагина, Евгений надолго задумался: «Почему он так самоуверен? Или просто талантливо притворяется? Почему я во всем сомневаюсь? Вот взять политику: можно изменить историю или хотя бы постараться уменьшить число жертв. А может будет еще страшнее? Ясно одно – без коренной ломки сознания людей, ничего не изменишь. И техника твоя этому не поможет. Легче всего плюнуть на все и устраивать личную жизнь, но почему-то совестно. А как поступить, не знаю – не хватает решительности. Может в революционеры податься? Про них-то я все помню».

– Обедать пойдешь? – спросил Алешка, приоткрыв дверь.

«Оставь ты эти мысли о политике, все равно ничего не изменишь, до революции успеешь помереть, а детей не будет, слава богу», – успокаивал себя Аркадьев по дороге в трактир.

Глава 51

10 мая пришло письмо от Анны Семеновны, в котором она подробно расписывала сон об умершем сыне и свои предчувствия.

«Ох уж бабские штучки! Теперь будет себя накачивать страхами и действительно заболеет. Наверное, и тетушка старается, чтоб ей поп грехи не отпустил!» – раздраженно думал Аркадьев, понимая, что изменить ситуацию на расстоянии не в силах, а ехать сейчас было невозможно. Он написал успокоительное письмо и обещал приехать в конце июня.

«Их там много, как-нибудь разберутся», – утешил он себя.

С 15 мая начали пробные выезды самолета. На заводском автодроме продлили грунтовую полосу почти на версту и по ней гоняли экспериментальный аппарат. Сразу же выявили кучу недостатков, их быстро устраняли и шли дальше. Пилотом вызвался работать испытатель мотоциклов Дубинин, бесшабашный парень, не ведающий страха в принципе, но замечающий все нюансы поведения машины.

За основу планера Аркадьев предложил схему биплана «кукурузника», известному ему по советскому времени. Тогда их 10-й класс катали на Ан-2, а потом летчик долго и подробно рассказывал про все детали и функции. Поэтому Евгений и применил эту схему, не забыв про элероны, рули высоты и закрылки. После бурных обсуждений с ним согласились, хотя ранее собирались использовать эскизы Можайского. Для максимального облегчения каркас и крылья обшили тканью, пропитанной лаком.

После двадцати дней пробегов по земле убедились, что мощности мотора хватит для полета и разрешили Дубинину поднять на несколько метров над землей, но сразу посадить. Тот, по молодости, перестарался и въехал в кусты в конце полосы.

– Еще раз учудишь такое – пересажу на велосипед без мотора, – зло бросил Евгений, едва сдерживая себя. – Ты понимаешь, что мог угробить не только себя-дурака, но и машину, над которой год корпели?

– Евгений Львович, простите: как взлетел – так дух захватило, все забыл! Больше не повториться.

– Ты пойми: сдохнуть всегда успеешь, да и налетаться тоже, а вот разбить сразу первый аппарат – примета скверная.

Дальше пошло лучше и Евгений десять дней гонял самолет в таком режиме, несколько раз садясь в него пассажиром. Мотор легко справлялся с нагрузкой и, наконец, Евгений разрешил полет с разворотом, рьяно перекрестившись сам и перекрестив самолет. Дубинин легко поднял машину и, по большому радиусу пролетев над автодромом, без проблем сел. Началось что-то невообразимое: набежавшие рабочие с завода начали качать Дубинина и орать как сумасшедшие. А Женя сидел в стороне на травке, совершенно опустошенный с кислой миной на лице.

Самолет оттащили на завод и проверили все узлы, а затем продолжили полеты над автодромом. Еще через неделю Аркадьев пригласил полковника Иверзева.

– Ну что, Андрей Сергеевич, я слово держу. Хотите полетать? – ошарашил полковника Евгений. – Место наблюдателя свободно.

Иверзев с явным восхищением разглядывал самолет, а потом бесстрашно залез на заднее сиденье.

– Кругов пять сделай, чтобы полковник прочувствовал, – негромко проинструктировал Дубинина Аркадьев.

Ветра почти не было и полет должен быть приятным, но беспокойство оставалось. Когда самолет сел, Женя с облегчением выдохнул – все-таки полковник Главного штаба, риск серьезный.

Иверзев поблагодарил Дубинина, потом долго стоял рядом с самолетом.

– Прикидываете, где пулемет закрепить и бомбы подвесить? – усмехнулся Евгений.

– Да-а, Евгений Львович, нет слов, просто потрясен. Получается, если двигатель раз в пять мощнее, то и сто пудов поднимет?

– По секрету скажу вам, господин полковник, и сто пудов и в сто раз выше и гораздо быстрее.

– Простите, не могу ждать, я на доклад к Ванновскому. Результат немедленно сообщу. – И Иверзев, торопливо попрощавшись, уехал.