Текст книги "Руби и Зверь"
Автор книги: Диттер Келлен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Автор: Диттер Келлен
Книга: Руби и Зверь
Главы: 39 + эпилог
Оригинальное название: Ruby and The Beast
Переводчик: Майя Волкова
Редактор и оформитель: Александра Кузнецова
Специально для группы: Книжный червь / Переводы книг
Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков запрещено.
АННОТАЦИЯ
После внезапной смерти отца Руби Этвуд вынуждена бросить колледж, чтобы ухаживать за своим младшим братом. Находясь по уши в долгах и на грани нищеты, Руби участвует в каких-то темных делишках на улицах Нового Орлеана, чтобы положить еду на стол для своей маленькой семьи. Пока однажды ночью в темном переулке она не обнаруживает отвратительного Зверя, которого она не могла себе представить в самых страшных кошмарах. Окутанный тьмой, Зверь бродит в переулках Нового Орлеана – одинокий, дикий и лишенный всякой надежды, его демон убивает его. Зверь ищет единственного человека, который может удовлетворить монстра внутри – дочь мужчины, ответственного за его проклятие, Руби Этвуд. Загнанная в ловушку, Руби быстро понимает, что она должна использовать свою смекалку, чтобы остаться в живых перед лицом неминуемой смерти от рук монстра. Но чем больше она пытается вырваться, тем больше она привязывается к Зверю. Желание и страх сталкиваются, создавая незабываемую историю надежды, веры и любви, которая встречается только в сказках...
ГЛАВА 1
Руби Этвуд вышла из самолета в международном аэропорту имени Луи Армстронга в Кеннере, штат Луизиана, незадолго до полудня. Она с тяжелым сердцем смотрела по сторонам на знакомые пейзажи. Хотя Луизиана всегда будет ее домом, тот никогда не будет прежним после сегодняшнего дня.
Направляясь в сторону получения багажа, Руби боролась со слезами, которые угрожали пролиться после посадки. Она была уведомлена Отделом уголовных расследований Нового Орлеана, что человека, похожего на Чарльза Этвуда, привезли в морг накануне ночью после стрельбы в мужском клубе семьи Бароне.
Поскольку, кроме нее, единственным живым родственником отца был ее девятилетний брат Кэмерон, то обязанность опознать тело легла на плечи Руби. И у нее не было сомнений в том, что это ее отец лежит в морге. Она лихорадочно звонила ему всю ночь и утро, но это не принесло результатов.
Бедный Кэм, думала Руби, хватая свою сумку и направляясь к стойке, чтобы вызвать такси. Он должно быть в ужасе.
Мать Кэмерона Люси Питерс, известная проститутка и героиновая наркоманка, уехала через несколько дней после рождения Кэмерона, оставив ребенка на попечение Руби и ее отца. Тот факт, что у Кэмерона не возникло никаких явных осложнений от препаратов, которые его мать принимала во время беременности, само по себе было чудом.
– Извините, – пробормотала женщина, выдернув Руби из воспоминаний. – Не разменяете доллар?
Руби покачала головой. Выросшая в Новом Орлеане, она знала почти каждого мошенника, который может к ней подойти. И эта женщина была определенно одной из них.
– Сожалею, но я не ношу с собой наличные.
Не заморачиваясь на "спасибо", женщина убежала в поисках следующей жертвы.
Жаркое солнце Луизианы с его палящими лучами напекло тротуар, когда Руби пробралась на улицу в поисках такси. Крепко держа свою сумку, она выбросила руку вверх и поймала такси, одно из многих, разместившихся вдоль дороги.
Водитель такси быстро рванул вперед и опустил стекло.
– Куда?
– Медицинский центр в Саут-Сайд на Кэнал-Стрит, – ответила Руби, взбираясь на заднее сиденье.
Водитель выехал из аэропорта, как гонщик NASCAR.
– В гости или домой?
Руби встретилась взглядом с таксистом в зеркале заднего вида.
– Все зависит от того, что я найду, когда приеду.
Но она знала. Где-то глубоко в сердце она понимала, что ее отец будет лежать на холодном столе в подвале больницы.
Видимо, чувствуя, что Руби не до общения, таксист переключил свое внимание на дорогу и маниакальных водителей на своем пути.
Руби отвернулась и посмотрела в окно с чувством страха, поселившегося в ней. Что она будет делать без отца? Кроме того, что будет с Кэмероном?
Двадцать минут спустя такси замедлилось и остановилось у входа в Медицинский Центр Саут-Сайда.
– С вас – 45 долларов.
Руби нарыла две двадцатки и десятку из кармана джинсов и протянула их через сиденье.
– Мне вас подождать? – пробормотал водитель, глядя через плечо.
Поколебавшись, она бросила взгляд на вход больницы, прежде чем сжать ручку двери, схватить свою сумку и выйти.
– Нет, спасибо. Я не знаю, как долго пробуду здесь.
Она закрыла дверь позади себя.
Медицинский центр замаячила перед ней, окутывая смертью и мраком. Хотя большинство считают, что это как маяк надежды, Руби видела только окончательность и отчаяние.
Бездомный человек сидел, прислонившись к стене, немытый и, очевидно, голодный, если размер его запястья был каким-либо признаком. Руби было интересно, есть ли у него где-то семья, разыскивающая его, или он один в мире, которому некуда идти и о котором никто не волнуется.
Она выудила еще двадцатидолларовую купюру из кармана и протянула ему.
– Найдите себе горячей еды.
Его выцветшие карие глаза встретились с ее.
– Благослови вас Бог.
Руби выдавила слабую улыбку, подошла к раздвижной двери, отреагировавшей на ее движение, и шагнула внутрь.
– Могу я вам помочь? – спросила пожилая женщина за небольшим коричневым столом.
Руби заметила, что на ней одет жилет волонтера.
– Я ищу морг.
Взгляд старой женщины дрогнул от сострадания. Она стояла вполоборота, ее немощное тело было повернуто в сторону зала.
– Видите лифты?
Когда Руби кивнула, она продолжила.
– Вы спуститесь в подвал. Как только выйдете из лифта, поверните налево и морг будет с правой стороны.
– Спасибо, – пробормотала девушка, двинувшись в направлении лифтов.
Руби нажала стрелку вниз, дождалась, пока открылась дверь, а потом шагнула внутрь, переложив сумку в другую руку.
Лифт рванулся вниз с такой скоростью, что Руби подташнивало до остановки в подвале. Подождав, пока двери откроются, она вышла в коридор и свернула налево. Миновав несколько дверей по пути, она, наконец, пришла к той, на которой было написано "Морг". Ее руки дрожали, когда она подняла одну и постучала. Дверь открылась спустя несколько мгновений, на пороге стоял лысеющий мужчина в белом халате.
– Чем могу вам помочь?
Руби посмотрела на маску, криво висящую на его шее.
– Меня зовут Руби Этвуд. Я здесь, чтобы опознать моего... одного из ваших...
– Да, конечно, мисс Этвуд, – прервал он, спасая ее от нужды произнести это вслух. – Поверните направо.
Войдя внутрь, Руби стала ждать, сканируя взглядом окружающее ее место. Два стола из нержавеющей стали стояли в центре комнаты. Набор соответствующих раковин находился рядом вместе с большими блестящими ящиками, выстроившимися вдоль противоположной стены.
– Я – доктор Краудер, – сообщил мужчина, махнув рукой в сторону рядов из ящиков. – Вы собираетесь сделать это в одиночку?
Руби ущипнула себя за переносицу.
– Больше никого нет.
– Очень хорошо.
Следуя за ним через комнату, Руби отступила в сторону, когда он схватил ручку одного из ящиков и медленно потянул за нее.
– Вы уверены, что готовы?
В ответ на кивок девушки он осторожно стянул простыню с груди и сделал шаг назад.
Страх того, что она увидит, чуть не поставил Руби на колени. Она медленно двинулась вперед, пока лицо мертвого человека не появилось в поле ее зрения.
– О, боже, – застонала она, прижав руку ко рту. Слезы появились в ее глазах, тут же стекая по щекам. – Папа...
__________________________________________________________________________
* Саут-Сайд – южная часть города Чикаго (относительно реки Чикаго); один из трёх крупнейших районов города.
* NASCAR – Национальная Ассоциация гонок серийных автомобилей в Соединенных Штатах Америки.
ГЛАВА 2
Зверь метался по своему прибрежному особняку, безутешный и разъяренный за гранью всякого понимания. Он знал, что его слуги в страхе ютятся внизу, но его это не заботило. Чарльз Этвуд был мертв. Единственный человек, который мог разрушить проклятие Зверя, с которым тот прожил почти тридцать лет.
Родился Линкольн Бароне, а Зверь же был проклят за грехи своего отца, Стэнфорда Бароне, матерью Чарльза Агатой Этвуд.
По словам Агаты, Стэнфорд совратил ее дочь Шарлотту. Узнав, что она носит его ребенка, Шарлотта пошла к Стэнфорду с новостями, только чтобы быть отвергнутой. Он передал ей, чтобы она больше никогда не пыталась связаться с ним.
Не в силах вынести боль от потери любимого, Шарлотта пригрозила пойти к беременной жене Стэнфорда. Излишне говорить, что Шарлотта исчезла в ту ночь, и ее тело таки не было найдено.
Агата пришла в ярость, выкрикивая слова мести и проклятия вуду. Через неделю ничего не подозревающей беременной невесте Стэнфорда принесли карточку. На ней было написано – maledictus, латинское проклятие. Стенфорд списал это на бред скорбящей матери до того дня, когда его чудовищный сын известил криком на весь мир о своем рождении, а его красивая молодая невеста закрыла глаза навсегда.
– Стайлс! – проревел Зверь, вышагивая по своей затемненной спальне. Он услышал шаги дворецкого, бросившегося вверх по лестнице.
– Сэр? – выдохнул запыхавшийся Стайлс, явно нервничая.
Сэйтен, 145– фунтовый серый волк, лежавший возле кровати, низко зарычал при появлении дворецкого в комнате. Стоя спиной к слуге, Линкольн натянул капюшон плаща на голову, разжал зубы и заговорил голосом, больше принадлежавшим зверю, чем человеку.
– Ты уверен, что Этвуд погиб?
– Я говорил со следователем, – Стайлс замялся. – Дочь его опознала.
Зверь замер, каждый мускул его тела напрягся.
– Руби здесь?
– Д-да, сэр. Она приехала в город сегодня в полдень.
Проанализировав информацию, Линкольн подошел к окну, чтобы посмотреть на вид, открывавшийся из окна.
– Вызови Темплтона. Я хочу его видеть здесь в течение часа.
– Хорошо, сэр.
Зверь подождал, пока за Стайлсом закроется дверь, прежде чем повернуться и всмотреться в то, что осталось от розы, заключенной в стекло и стоящей на его тумбочке. Еще четыре недели, подумал Линкольн, слегка касаясь хрупкого стекла, и, черт возьми, вечность будет его судьбой.
Пройдя через всю комнату и сев на кровать, Линкольн поднял глаза на закрытое зеркало в углу, и рычание, похожее на рычание Сэйтена, загрохотало в груди. Он не посмотрел. Он отказался. Зеркало продолжало издеваться над ним: чем дольше он сидел здесь, тем больше оно взывало к нему и дразнило своей бесчеловечностью.
Со стоном капитуляции Зверь вскочил на ноги, прошагал в конец комнаты и сорвал покрывало с зеркала. Когда вой поднялся вверх, он проглотил его обратно и посмотрел в глаза человека, которым он никогда не будет.
Зверь поднес дрожащую руку к лицу, боясь прикоснуться к нему, но и не имея возможности остановить себя. Ощущение кожи под пальцами рассказывало разные истории о человеке, которого он видел в зеркале.
Но он не был человеком, Зверь признавал это, чувствуя упавшие на щеки и нос волосы, нащупывая громоздкий лоб, нависший над глазами. И его зубы. Он даже не хотел думать о зубах. У Сэйтена они и то были не столь устрашающими.
Но у человека, смотрящего на него из отражения зеркала, была квадратная челюсть, полные губы, пронзительные голубые глаза, ровные белые зубы.
– Будь ты проклята, ведьма! – прокричал Зверь, прикрыв тканью зеркало. – Черт тебя побери!
Звук бьющегося стекла немного успокоил его ярость. Даже если бы он никогда не смотрел в это проклятое зеркало, его собственный истинный образ навсегда был выжжен в его мозгу.
Тихий стук в дверь спальни привлек внимание Линкольна.
– Проходите.
– Я принесла вам ужин, – объявила миссис Туф, открывая дверь и входя в комнату. Она удерживала на руках большой накрытый поднос.
Зверь едва взглянул на нее.
– Я не голоден.
– Я просто оставлю это здесь, на случай, если вы передумаете.
Почувствовав легкое раздражение из-за того, что он проявил несдержанность, Линкольн помахал домоправительнице.
– Я возьму это.
Она заколебалась.
– Я сказал, я возьму это! – рявкнул он, протягивая руку.
Миссис Туф кинулись вперед, широко раскрыв глаза от неопределенности, и протянула ему поднос.
Линкольн заметил, что она накрасилась, и у нее появилась новая прическа.
– Вы куда-то уходите?
Прочистив горло, она устремила взгляд на место позади его плеча, явно пытаясь не смотреть на его уродливое лицо. Не то, чтобы он обвинял ее.
– Стайлс и я обедаем вместе в столовой, – прошептала она, заламывая руки. – Не хотите ли присоединиться к нам?
Не секрет, что Стайлс и миссис Туф спали вместе и были рядом в течение многих лет. Нормальный человек не услышал бы тихие звуки, которые они издавали в середине ночи, но Зверь не был нормальным. Для него это было не расстояние. Его звериные уши слышали, как его волк Сэйтен. Если не лучше.
– Я предпочитаю есть в своей комнате, – это все, чем Линкольн мог управлять.
Миссис Туф продолжал стоять, глядя за его плечо. Он предположил, что она ждала, когда он уволит ее.
– Идите, ешьте. И отправьте Темплтона ко мне, как только он прибудет.
Сделав быстрый реверанс, домоправительница выбежала из комнаты, как если бы Сэйтен вдруг вскочил и побежал за ней. Зверь взглянул на Сэйтена с завистью. У волка не было большей заботы, чем найти еду и дерево, на которое можно сходить.
Гигантский волк поднял голову и поелозил по полу перед ним. Его не волновала внешность Линкольна или хриплое рычание его голоса. Волк безоговорочно любил Зверя. И Линкольну было более чем известно, что это единственная любовь, которая у него когда-либо будет.
ГЛАВА 3
Руби приехала домой после наступления темноты. Она расплатилась с водителем и вышла из машины с сумкой в руке.
После заполнения соответствующих документов в морге девушка провела последующие три часа в отделении полиции, где ее допрашивал опытный сыщик, которому она явно не понравилась.
Детектив Ричард Холл был ведущим следователем в деле ее отца. Он сообщил Руби, что Чарльза Этвуда в последний раз видели в клубе азартных игр «Джентельмен» на Бурбон-Стрит накануне ночью. В него стреляли вскоре после того, как он покинул клуб.
Руби также узнала, что Кэмерон все это время находился у миссис Флеминг, живущей в соседнем доме, где Чарльз оставил его перед тем, как уйти.
Миссис Флеминг часто заботилась о Руби, когда та приходила к ней после школы, и Руби доверяла ей свою жизнь.
Поднявшись вверх по лестнице отцовского двухэтажного дома на Королевской улице, Руби открыла дверь и проскользнула внутрь.
Сердце девушки сжалось, когда тишина быстро окутала ее. Она никогда не видела отцовской улыбки и не слышала его громкий смех.
Сморгнув слезы, которые снова обещали пролиться, Руби в оцепенении прошла в свою спальню, где бросила сумку на пол и легла на кровать.
Кто хотел убить ее отца? Он был добрейшей души человек из всех, кого знала Руби.
Повернувшись на спину, она устремила взор на потолок. С какой стати ее отец вернулся к играм на деньги после десяти лет праведного пути?
Желудок внезапно заурчал, напоминая ей, что она не ела со вчерашнего дня. Но мысль о пище вызвала лишь тошноту.
Медленно встав с места, она направилась в ванную, где в зеркале над раковиной увидела свое пылающее лицо. Руби молча смотрела на свое отражение. Темные круги украшали ее красные глаза – глаза, которые казались ей чужими, как если бы они принадлежали кому-то другому.
Независимо от того, сколько ее разум отрицал тот факт, что отец умер, жизнь без него никогда уже не будет прежней.
Несколько раз побрызгав в лицо холодной водой из раковины, Руби собрала волосы в хвост, успокоила дыхание и вышла из ванной.
Она с трепетом подошла к спальне отца, остановившись перед ней с рукой на дверной ручке.
Пока нет, молча признала Руби, выпуская из захвата ручку и отворачиваясь. Я еще не готова.
Мысль оказаться среди вещей отца, вдыхая запах его одеколона, которым всегда была пронизана его комната, – это больше, чем Руби могла вынести.
Она направилась ко входной двери и вышла на крыльцо.
Знакомые запахи Нового Орлеана, как это всегда происходило, окутали ее в одеяло комфорта. Воедино слились огни и звуки, смех и гул голосов, доносящийся с обеих сторон улицы.
Руби рассматривала группу улыбающихся туристов, которые болтали, двигаясь по тротуарам, как муравьи в поисках своего следующего холма.
Она выбросила эти мысли из головы, слившись с постоянно движущейся толпой людей, чтобы добраться до крыльца миссис Флеминг.
Вытерев потные ладони о джинсы, Руби протянула руку и нажала на дверной звонок. Дверь открылась спустя мгновение.
– Руби, – промурлыкала миссис Флеминг себе под нос, стиснув девушку в теплых объятиях, – я так волновалась о тебе. Ты не подходила к телефону.
Обняв пожилую женщину в ответ, Руби поцеловала обветренную щеку.
– Мне очень жаль, миссис Флеминг. У меня было много дел.
– Я это знаю, дорогая, – миссис Флеминг отстранилась, чтобы взглянуть в глаза Руби. – Кэмерон в комнате смотрит телевизор. Но он не знает о своем отце. Я подумала, что будет лучше, если ты сообщишь ему сама.
Войдя внутрь и закрыв за собой дверь, Руби сжала руку пожилой женщины.
– Я никогда не смогу вас отблагодарить за то, что вы всегда рядом с нами. Я не знаю, что бы мы без вас делали.
– Ерунда. Твоя бабушка была мне как сестра. Мы были соседями в течение многих лет, пока она не умерла. Мне очень приятно, что ты и твой брат живете по соседству. Агата была бы так горда, если бы могла видеть тебя сейчас.
– Руби! – закричал Кэмерон и побежал через комнату, чтобы обвить свои маленькие руки вокруг ее талии. – Ты дома.
Глядя поверх его головы в глаза миссис Флеминг, Руби крепко обняла брата.
– Я так рада видеть тебя, Кэм.
Он отступил назад с огромной улыбкой на лице.
– Как долго ты останешься?
Руби было тяжело говорить из-за кома, образовавшегося в горле.
– На довольно долгое время. А теперь иди, соберись, и пойдем домой.
Кэмерон побежал назад по коридору, чтобы взять свои вещи, его маленькое тело подпрыгивало от волнения.
– Если тебе что-нибудь понадобится, – пробормотала миссис Флеминг, касаясь руки Руби, – без колебаний проси.
Руби кивнула, не доверяя своему голосу.
Кэмерон, который несся по коридору обратно, спас Руби от того, чтобы в порыве чувств броситься в объятия миссис Флеминг.
– Я готов.
– Помни, что я сказала, – пробормотала пожилая женщина, открывая дверь для брата и сестры. – Я всегда рядом.
Руби повернулась к ней лицом, в то время как Кэм помчался по ступенькам.
– Еще раз благодарю вас, миссис Флеминг.
Быстро поравнявшись с Кэмом, Руби открыла дверь дома и последовала за ним внутрь, прежде чем закрыть ее за собой.
– Папа? – позвал Кэмерон, опуская свой рюкзак на пол возле кухни. Он повернулся к Руби. – Когда папа вернется? Он оставил меня на всю ночь с миссис Флеминг.
Не в силах предотвратить слезы, которые внезапно заполонили ее глаза, Руби осторожно двинулась вперед, опустившись на колени перед ним.
– Мне надо кое-что сказать тебе, Кэм.
Кэмерон наклонил голову в бок, его лицо побледнело от страха.
– Почему ты плачешь?
Не имея сил придумать простой способ, чтобы сказать то, что необходимо, Руби прерывисто выдохнула и взяла руки брата в свои.
– Папа не вернется домой, Кэм. Он ушел на небеса, чтобы быть с бабушкой.
– Он умер? – прошептал Кэмерон, его глаза стали круглыми от неверия.
Руби притянула его к себе, крепко обняв.
– Да. Прости, Кэм.
Она чувствовала его слезы на своем плечо, как они просачивались сквозь рубашку на ней, и ее сердце разбилось снова.
Яростная защита поднялась в девушке. С этого момента неважно, что с ней случится и на какие жертвы ей придется пойти, Кэмерон ни в чем не будет нуждаться. Она будет заботиться о нем до последнего вздоха.
– Ты же не собираешься уехать и вернуться в колледж, Руби?
– Нет, милый. Я не собираюсь оставлять тебя. Больше никогда.
Его маленькие руки сжались вокруг нее, сказав тем самым, как много ее слова значили для брата.
Нет, Руби не вернется в колледж. Она останется в Новом Орлеане, чтобы заботиться о Кэме и найти человека, ответственного за убийство ее отца.
ГЛАВА 4
– Вы хотели меня видеть?
Голос Темплтона стал единственным утешением Зверя, с тех пор как он узнал о смерти Чарльза Этвуда рано утром. С капюшоном на голове Линкольн повернулся к своему адвокату и самому доверенному советнику.
– Я хочу, чтобы ты выяснил, кто убил Этвуда, и привел его ко мне.
– Мертвого или живого? – пробормотал Темплтон, не моргнув и глазом.
– Это не важно.
Темплтон уставился на него в течение нескольких долгих секунд.
– Я могу почти гарантировать, что никто из наших не несет за это ответственность. Не было никакой необходимости его убивать. Этвуд уже потерял все за последние несколько месяцев в предыдущих карточных играх. И теперь у нас есть его дом.
Глаза Линкольна сузились под капюшоном.
– Его дом?
Порывшись в кармане, Темплтон вытащил чистый конверт.
– У меня есть подписанный акт.
Шагнув вперед, Линкольн вырвал конверт из рук Темплтона, его сердце колотилось от удовлетворения.
– Как тебе это удалось?
– В действительности было довольно легко, когда у него не осталось денег на ставки. Это был его последний вариант, чтобы вернуться в игру, – сделав паузу, Темплтон продолжил. – Но, конечно, у него никогда не было и шанса. Игры были сфальсифицированы так, как вы указали.
Линкольн пристально посмотрел на конверт, который держал, спокойствие разливалось в его жилах.
– Я хочу, чтобы это было подано в суд, как можно скорее.
– Уже сделано, – признался Темплтон, не моргнув и глазом. – Утром я позаботился об этом первым делом. Дом на Королевской улице теперь принадлежит вам. И он прилично стоит.
– Меня не волнуют деньги, – Зверь зарычал, бросая конверт на стол рядом с застекленной розой. – И никогда не волновали.
Темплтон пожал костлявым плечом.
– Как бы то ни было, у Руби Этвуд будет тридцать дней, чтобы заплатить причитающиеся денежные средства, так как дом был оставлен Чарльзом ей. Как и ее подопечному, младшему брату, Кэмерону.
– Заплатить? – тихо выплюнул Линкольн. – Объясни.
Прокашлявшись, Темплтон переступил с ноги на ногу.
– Это было условие Чарльза. Он потребовал этого до подписания документов. Если он проиграет, то у него будет тридцать дней, чтобы выкупить дарственную на свой дом.
– Что? – Линкольн зарычал, делая угрожающий шаг вперед. – Как ты мог позволить ему выдвинуть условия?
Темплтон не дрогнул, продолжая стоять неподвижно.
– Это был единственный способ, если мы хотели, чтобы он подписал документ, сэр. Кроме того, у Руби Этвуд нет средств, чтобы собрать шестьсот пятьдесят тысяч долларов в последующие тридцать дней. Она – студентка, ей не больше двадцати лет.
Линкольн прикрыл глаза.
– Ты убил Чарльза Этвуда?
Спокойствие изменило адвокату.
– Конечно, нет. Я адвокат, Линкольн, а не Хиллсайдский душитель.
Сделав еще один шаг вперед, Линкольн ухватился за края своего капюшона и медленно стянул их назад, открыв свою звериную морду. В глазах Темплтона мелькнул страх, но исчез так быстро, что Линкольн спросил себя, а не показалось ли ему это.
– Шансы, что я смогу измениться и стать другим, умерли вместе с Чарльзом Этвудом.
Темплтон изучал лицо Линкольна.
– Нельзя знать наверняка.
– Мой отец рассказал мне о проклятии много лет назад, Темплтон. Единственный человек, который имел возможность сломать его, был Чарльз Этвуд.
– Это не может быть правдой, – подчеркнул Темплтон, уперев руки в бедра. – Чарльз, возможно, был единственным, кто мог отменить заклинание, но он не единственный, кто сможет разрушить его. Должен быть другой путь.
Ярость вскипела в крови Зверя. Он ободрал губы своими острыми зубами и близко наклонился к побледневшему лицу Темплтона.
– Если думаешь, что я умею оживлять мертвых, то ты дурак! Теперь я буду проклят на всю оставшуюся жизнь.
Темплтон попятился назад.
– Мы что-нибудь придумаем. Я...
– Ты, что? – Зверь ухмыльнулся и, отвернувшись, открыл ящик тумбочки. Он вытащил сложенный клочок бумаги, который знавал лучшие дни, и передал его испуганному адвокату, подойдя к розе под стеклом.
– Читай.
Выровняв дыхание, Темплтон вытащил очки из кармана рубашки, надел их на свой орлиный нос и развернул бумагу.
– Оно адресовано ребенку Стэнфорда Бароне.
Зверь кивнул в сторону бумаги.
– Читай дальше.
Темплтон провел рукой по редеющим волосам и повернул документ к свету.
– Только истинная любовь невинной девушки освободит тебя. Ты должен научиться любить то, что ненавидишь, или твой тридцатый день рождения запечатает твою судьбу. Когда последний лепесток упадет, будет слишком поздно.
– Итак, теперь ты понимаешь, – прогрохотал Зверь, едва в состоянии произносить слова, – я буду нести это бремя до конца своих дней.
Темплтон выглядел смущенным. Он взглянул на стеклянный корпус почти голой розы.
– Ваш тридцатый день рождения меньше чем через месяц. Вы должны полюбить ту, которую ненавидите, да к тому же невинную, в последующие двадцать девять дней?
– Именно.
– Почему ваш отец никогда не говорил мне о загадке?
Линкольн пожал гигантскими плечами.
– Может быть, он знал, что это бесполезно.
– Где, черт возьми, вы ожидаете найти девственницу в двадцать первом веке? – спросил Темплтон, видимо, до сих пор находясь в шоке.
Зверь накинул капюшон на голову.
– Ты упускаешь главное. Девственница или нет, никто не сможет полюбить зверя больше, чем я мог бы полюбить ту, кого ненавижу. Найти крупинку соли среди песков пляжа будет и то более простым подвигом.
– Мне очень жаль, Линкольн.
– Мне не нужна твоя жалость, – зарычал Зверь, повернувшись спиной к окну. – Я хочу отомстить.
Стук обуви Темплтона по полу сказал Линкольну, что тот подошел к прикроватному столику. Он открыл ящик, очевидно, возвращая листок на свое место.
– Скажите мне, что вы хотите, чтобы я сделал.
– Для начала я хочу обладать Руби Этвуд.
Темплтон помолчал.
– А мальчик?
Линкольн думал о сыне Карла Этвуда. Хотя зверь внутри него требовал мести, он знал, что не получит удовлетворения от причинения вреда ребенку. У него, должно быть, осталась какая-то человечность, решил он. Маленькая, но все-таки.
– Оставь его в покое. Я могу вернуться к нему позднее. Я не получаю никакого удовольствия от причинения вреда детям.
– Я сделаю это, – Темплтон зашагал к двери.
– Темплтон?
– Да? – спокойно ответил адвокат.
– Удостоверься, что Руби не найдет способ сохранить этот дом. Я хочу иметь все, что ее заботит, вплоть до ее любимой пары обуви. Ты понимаешь? Неважно, сколь мала или незначительна эта вещь.
– Я понимаю, – Темплтон открыл дверь и вышел, тихо закрывая ее за собой.
ГЛАВА 5
Руби проснулась еще до рассвета; от затекшей руки тупая боль пульсировала в плече. Моргнув несколько раз, чтобы стряхнуть остатки сна, она вытащила свою руку из-под головы Кэмерона. После чего он перекатился на бок, бормоча что-то во сне, но что именно Руби не смогла разобрать. Девушка поцеловала его милое детское личико и свесила ноги с кровати.
Реальность, сука, обрушилась на Руби. Ее отец был мертв...
Спотыкаясь, девушка пересекла комнату, осторожно открыла дверь и шагнула в зал. Спальня ее отца замаячила впереди, молча маня идти вперед. Руби сделала судорожный вдох и шагнула на внезапно ослабевших ногах.
Запах знакомого одеколона ударил ей прямо в лицо, когда она толкнула дверь и попала в личное пространство отца.
– Ах, папочка, – прошептала Руби сквозь комок в горле. – Почему?
Она остановилась через несколько шагов, позволив родному запаху просочиться в душу. Непреодолимое чувство одиночества одолело ее до ломоты в костях. Аромат окутал ее сердце, дав волю слезам.
Руби быстро прикрыла рот, переживая, что если она закричит, то никогда не сможет остановиться. Горячие соленые слезы катились по щекам и подбородку. Но ее это не заботило. Отец ушел и никогда не вернется.
Положив руку поверх комода, Руби провела пальцами по его поверхности. Комод находился здесь, сколько она себя помнила.
Девушка отвернулась, и ее взгляд наткнулся на неубранную двуспальную кровать в центре комнаты. Возле нее на полу валялись обувь, пара черных носков и несколько газет. Руби собралась было прибрать небольшой беспорядок, когда заметила коробку под кроватью. Она опустилась на колени и потянулась за ней.
Вытерев слезы тыльной стороной ладони, Руби аккуратно сняла крышку и перестала дышать. Внутри находились десятки фотографий, беспорядочно расположенных вместе. А на самом верху находился снимок отца и стоящей рядом с ним женщины, которая была его женской копией.
Руби моргнула, чтобы сфокусировать зрение, и перевернула фото. На оборотной стороне блеклыми синими чернилами кто-то вывел: Чарльз и Шарлотта готовы к выпускному.
«Кто такая Шарлотта?» задалась вопросом Руби, отложив фото в сторону, чтобы просмотреть другие. И почему отец никогда не упоминал о ней раньше?
Она подняла следующий снимок, где была изображена бабушка. Руби большим пальцем мягко провела по ее лицу, снова и снова переживая потерю.
– Руби? – захныкал Кэмерон за дверью. – Я проснулся, а тебя нет.
Он нерешительно шагнул в комнату.
– Я думал, ты оставила меня.
– Кэм, я никогда не оставлю тебя, милый. Иди сюда.
Девушка отложила в сторону фотографию, которую держала, и раскрыла свои объятия. Кэмерон прошлепал по ковру и опустил свое маленькое тело к ней на колени.
– Что ты делаешь в комнате отца?
Руби поцеловала его в макушку.
– Просто просматривала старые фотографии. Ты голоден?
Он кивнул, уткнувшись сестре в грудь.
– Мы можем сделать блинчики?
– Конечно, можем. Иди чистить зубы и одевайся. Я пойду и посмотрю, что у нас есть на кухне.
Глядя ему вслед, Руби чувствовала, как сжалось ее сердце. Видеть боль Кэмерона, слышать неуверенность в его голосе – все это убивало ее.
Она восстановила дыхание, затолкав собственные чувства куда подальше. Кэмерону были нужны сила и стабильность, которую обеспечить могла только она. Вернув фотографии обратно в коробку, она накрыла ее крышкой и задвинула обратно под кровать отца.
Затем девушка вскочила на ноги, и решительным шагом направилась в сторону кухни. У нее было много дел, а сидеть и жалеть себя – не они.
В дверь позвонили как раз, когда она вышла в фойе. Руби бросила взгляд на часы перед тем, как посмотреть в глазок. Кто это может быть в восемь часов утра?
– Могу я чем-то помочь вам? – спросила Руби после того, как открыла дверь.
Высокий, худощавый мужчина лет шестидесяти стоял на крыльце в черном костюме и держал портфель. Его пронзительные темные глаза быстро ценили ее из-за очков в золотой оправе.
– Вы – Руби Этвуд?
– Я.
– Примите мои соболезнования в связи со смертью вашего отца.
– Спасибо, – пробормотала Руби. – А вы?
– Меня зовут Сол Темплтон. Я представляю интересы мистера Линкольна Бароне. Могу ли я занять минуту вашего времени?
